Текст книги "Командор"

Автор книги: Влад Шуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Когда Марат и Андрюха увидели, что сотворил Желток, у них как по команде лица стали сначала красными, а через минуту оба побелели как мел.

– Ты…Ты… что сделал? Нас же всех сейчас под арест!.. Под суд!.. Урод!… Как теперь быть?…– лепетал Марат.

Андрюха как-то весь обмяк, присел на стул, и безжизненно опустив вниз руки и голову, стал ждать, когда за ним придут. Прошло десять минут ужасного ожидания, пятнадцать, двадцать…, но никто не приходил. Желток же все это время не отрывал уха от телефонной трубки и слегка похохатывал, слушая содержание переговоров.

– Сводка КГБ по дивизионам идет, обхохочешься, что офицерье творит,– спокойно заключил он и передал трубку Петру. Сводка продолжалась.

Через полчаса томительного ожидания Андрей и Марат стали оживать, на их щеках появился румянец, а в глазах неподдельный интерес.

– Как это вы сделали? Ведь сигнал должен был пойти на контрольный пункт? – спросил, уже немного успокоившийся Андрей.

– Это – да!– передразнил его Желток,– но, понимаешь, сынок, есть очень грамотные связисты, а это – мы с Петькой, которые могут делать то, что не могут знать другие!– и перейдя на шутливый шепот, продолжил,– даже КГБ. Поэтому слушай приколы из трубы и наслаждайся моментом, пока мы находимся здесь, у вас.

На самом деле этот экстремальный фокус с подключением телефонной трубки объяснялся очень просто. В «учебке», где несли службу Петр и Сергей служил «престарелый», как его прозвали, капитан. Ему уже было сорок семь лет, а он все в капитанах ходил. Все потому, что жена у него была слишком коммуникабельная, только не в смысле общения, а в смысле подачи жалоб. Всем всегда недовольна была, то мусор вовремя не вывозят, то не те продукты в магазин завезут, то оркестр на празднике не ту музыку играет…. Вот и шлет жалобы в разные инстанции. Ну, и как это обычно бывает, больше всего недовольна была своим мужем, тот вообще все не так делает. Вот и в капитанах Павел Иванович задержался из-за своей стервозной жены. Не один раз его назначали на майорскую должность. Он, как узнает об этом, собирает всех своих друзей и сослуживцев «обмыть» новую должность. Обмывают по-русски, не торопясь, с разговорами про баб и о международном положении, и в конечном итоге, с ночным возвращением домой «на бровях». Ну а капитанша, обругав мужа-алкоголика последними словами, на утро бежит к армейскому начальству и в красках расписывает разгульный образ жизни опустившегося военнослужащего, то есть – своего мужа и в письменной форме просит принять экстренные меры по перевоспитанию «разложившегося элемента», позорящего звание советского офицера. Ну а начальство реагирует на просьбы трудящихся и, естественно, отменяет приказ об очередном назначении Павла Ивановича на новую должность. Жена – то потом, как узнает об этом, находится в нервном шоке, но дело уже сделано и майорскую зарплату уже не вернешь. А кто в этом виноват, конечно – муж!

– Не пил бы. Так и был бы майором!– заявляет она потом, на семейных разборках.

Так и служит Павел Иванович в капитанском звании, так и живет семья на капитанский оклад. Вот и зол был капитан из-за этого на весь свет. Сдружились каким-то образом с ним Сергей и Петр через вечерние посиделки за стаканчиком выпивки. Капитан же этот, между тем, специалистом по ЗАС-аппаратам был выдающимся. Мог такой аппарат по винтику разобрать, а потом собрать лучше прежнего. Он и научил ребят этому фокусу с тайным подключением телефонной трубки, так как знал изъян в системе блокировки ЗАС – аппарата.

Трое суток смены пролетели в этот раз незаметно, все четверо наслушались всякой информации вдоволь, а в конце смены Петр аккуратненько демонтировал всю эту систему прослушки, не оставив о своем «преступлении» никаких следов. Возвратившись в казарму, Петр и Серега почувствовали себя, чуть – ли не кинозвездами – все бойцы вокруг собирались кучками, шушукались и кивали в их сторону, что-то восхищенно обсуждая. После обеда бойцам, сменившимся с боевого дежурства, обычно полагался дневной сон, чем наши герои и хотели воспользоваться. Но как только они разделись и легли в свои кровати, около них нарисовалась депутация из трех самых авторитетных «дедов» местного дивизиона.

– Парни!– начал разговор глава делегации,– мы все понимаем, что вы крутые спецы и воображалы, но что бы вы хотели получить взамен раскрытия вашей тайны? Мы ведь тоже хотим так уметь, как вы!

– Знаете!– с апломбом произнес Серега,– я всю жизнь мечтал, что вот просыпаюсь я утром, солнышко в глаз светит, а я протягиваю руку с кровати, а около нее стоит кружка на крышке эмалированного ведра. Беру я кружку, поднимаю крышку, а там полное ведро водки. Ну, воины, пока, мы с Петром спать. Положено…– заключил он.

Петя хохотнул в подушку, подумал,– ну дуралей, где ж они двадцать бутылок водки в этом лесу найдут, да и на кой черт нам столько водки? Между тем к ребятам с расспросами больше никто не приставал. Весь следующий день Желток и Малета занимались своими обычными делами – курили, ели, читали, посетили спортивный городок. В общем, провели обычный армейский выходной. По команде «Отбой» легли спать, а вот утром, когда Серега проснулся – увидел около своей кровати большое эмалированное ведро, накрытое крышкой, а на крышке стояла металлическая кружка.

– Да ну! Так не бывает! Мужики, я же пошутил!– попытался было оправдаться Желток.

Сняв крышку с ведра, он обнаружил там полное ведро водки. Откуда взяли? Как нашли? Вот вопрос! Ведь на сорок километров в округе нет ни одного продмага.

– Ну, рассказывай!– подошел к нему один из вечерних парламентеров,– уговор, есть уговор.

– Тут не рассказывать, а показывать надо!– деловито отреагировал Серега.

На ближайшем БД парни вынуждены были раскрыть «капитанскую военную тайну» местным шпионам, а всю неделю казарма «гуляла», уничтожая содержимое пресловутого ведра, но откуда взяли столько водки в глухом лесу, так и осталось тайной.

Вернувшись в учебку, парни никогда и никому эту историю не рассказывали. Это ведь была, действительно, государственная тайна. А их в своей части уже заждались. Дело в том, что Сергей имел одно очень странное увлечение – он сходил с ума по любой мототехнике и ориентировался в этих «ЧЗтах», «Явах», «Ижах» и «Уралах» как будто он среди них родился и вырос. Он мог разобрать и собрать снова, отремонтировать и отрегулировать любой мотоцикл или мотодвигатель. Ну офицерствующий народ к нему и потянулся, а он за небольшой «интерес» ремонтировал бензопилы, культиваторы и уже начинавшие появляться газонокосилки. А за время его вынужденного отсутствия на «боевом дежурстве» заказов поднакопилось, ведь техника тогда была еще далеко не японская.

В общем, к дембелю «наремонтировал» он финансовых средств, столько, что им с Петром хватило справить офицерскую форму по тогдашней моде, художественно оформить дембельские альбомы и с шиком провести последембельскую неделю в родном Питере.

Вернувшись домой, и отпьянствовав со старыми друзьями положенный срок, приступили дембеля к гражданской жизни. Серега устроился физруком в какой-то техникум, продолжая сходить с ума по своим мотоциклам и посвящая им все свое свободное время. Петра отец устроил, вроде как временно, по его словам, в Горком комсомола, инструктором. Петр не испытывал большого желания агитировать молодежь за то, во что сам не верил, но послушав отца, согласился на эту должность. Действительно, и зарплата приличная, семейный человек все же, и перспективы какие – никакие есть. Да и квартирный вопрос решается как-то легче в партийно-комсомольской среде. Семейная же его жизнь после возвращения из Армии как – то стала разлаживаться. Светка была теперь вроде бы и не Светка, а Светлана Васильевна. Плаксивая, впечатлительная девчонка, вдруг превратилась в строгую, правильную женщину, постепенно все больше отдалявшуюся от Петра. Ну а тот, с головой окунулся в новую жизнь. Встречи, командировки по обмену опытом, пьянки, гулянки, юные комсомолки. На одной такой гулянке, он не на шутку «завис» с весьма экстравагантной барышней – комсомолкой. Как на беду, барышня эта оказалась родной сестрой подруги Петиной жены. Ну, сестры все его жене и разболтали в деталях, получился вселенский семейный скандал, в результате которого, Светлана ушла, хлопнув дверью. Как не пытался объяснить ей Петр, что он ее по – прежнему любит, что изменил ей не он, а всего лишь один из его органов. Как можно упрекать орган в измене, ему ведь нечем думать, а его голова, его мозг и сердце все еще очень любят и ценят только одну ее – его жену. Но Светлана была неумолима, она заявила:

– Я разочаровалась в твоем лице в мужчинах, больше мне не звони и не ищи. На развод я подам сама.

Так уж у женщин обычно получается, что разочаровавшись во всех мужчинах, они бросают только одного своего мужа. Впрочем, жизнь складывается у всех по-разному. Петр вот развелся, а его друг, Серега Желтов, примерно в это же время женился на довольно – таки привлекательной девушке – Екатерине. Сестра Аня родила сына Антона и у нее, в отличие от брата, в семье был полный порядок. Анне повезло с мужем, Виктору – с женой. Глядя на них, Петр понимал, что и семейная жизнь, оказывается, может быть счастливой. Все хотел пойти к Светлане, покаяться, извиниться. Все откладывал, собирался с мыслями, но тут грянули девяностые годы. Вокруг все завертелось, закружилось. Комсомол кончился как класс, но партийцы и комсомольцы не кончились, они как – то плавно перетекли в госструктуры, госкорпорации и администрации. В администрацию, уже не Ленинграда, а Санкт-Петербурга, перешел и Петр Сергеевич Малета. Оказалось, что в новых экономических условиях номенклатуре также стало комфортно, как было и раньше в обкомах, да исполкомах. Занимаясь культурным наследием и курируя охрану памятников, Малета обнаружил буквально золотую жилу, и его доходы резко пошли в гору. В это бурное время он уже редко встречался со своим армейским другом Желтком, хотя оба считали себя друзьями до гроба. Их дружба стала ограничиваться общими застольями на Дни рождения, Новый год и на пару оставшихся от эпохи социализма праздников. Сблизился же Петр Сергеевич, в силу общих рабочих интересов, с бывшим однокурсником Николаем Папловичем Петровским, который не терял времени на службу в Армии, а защитил за это время кандидатскую диссертацию и считался уже весьма авторитетным искусствоведом. Впрочем, он не обзавелся распространенным в его среде снобизмом и с заметным удовольствием всегда откликался на предложения о совместном времяпрепровождении с Петром Сергеевичем.

По мере роста капитала, Малета стал замечать зависть по этому поводу у окружающих его людей, но относился к этому философски: «Если тебе завидуют – стыдно жить плохо». Обзавелся Малета и необходимыми связями, и нужными знакомствами. Вместе с авторитетом появился животик и заметная лысина, а к людям он стал относиться несколько свысока. Короче говоря, превратился Петр Сергеевич в типичного, среднестатистического чиновника.

В конце девяностых они с Анной одного за другим потеряли обоих родителей. Ощутил тут Малета какую-то пустоту. Вроде бы все есть – шикарная квартира, представительский «Мерседес», куча подруг и любовниц, масса друзей и знакомых. Но Петр Сергеевич стал ощущать, что в принципе, он ведь никому не нужен, а все что его окружает – это пена, поднявшаяся на его деньгах, которая в любой момент может испариться, вместе с деньгами, и останется он совсем один. Хотя нет. Желток, Петровский, Аня с мужем, это вот, наверное, навсегда. Но у них тоже своя жизнь, свои заботы и им большую часть времени вовсе не до него. Один раз они на его предложение встретиться ответили: «Давай в другой раз, что-то очень некогда», в другой раз, так же сказали и понял Петр Сергеевич, что со старыми друзьями надо дружить издалека, а любовь родственников должна измеряться километрами. Как раз в это время ему предложили серьезную должность в администрации одной из губерний центрального района. Сказали серьезные люди:

– Побудешь на первых ролях в провинции – двинем тебя во власть, в Москву, на хорошую должность, годика через три – четыре.

Где обещанные три – четыре годика, там получилось всех восемь. Дослужился Петр Сергеевич до должности вице-губернатора, курировал в том числе, и правоохранительные органы. Работал как любой номенклатурщик – вроде бы все было, и достаток полный, но от «легких» денег никогда не отказывался. Боялся спугнуть удачу. Нужно как все. Помнил персидскую пословицу: «Если все прыгают, должна прыгать и черепаха». В общем, работал не напрягаясь, ждал дальнейшего карьерного роста, желательно в столице, ну и жил в свое удовольствие, не заботясь о других. Здоров и крепок. А вот не заметил главного своего заболевания. Самая заразная болезнь – это власть и она больше всего корежит и уродует людей. От этой болезни и пострадал Петр Сергеевич.

Полицейские из местного линейного отдела задержали на железнодорожном вокзале человека преклонного возраста, так как его внешность, на их взгляд, полностью совпадала с фотороботом рецидивиста всероссийского масштаба, который был объявлен даже не во всероссийский, а в международный розыск. Одели, на предполагаемого преступника наручники и, препроводили в КПЗ при отделении железнодорожной полиции. Тот в крик.

– Я,– кричит,– ветеран войны, я заслуженный работник культуры, награды имею, а вы меня в преступники. Я вас в порошок сотру, вы еще не знаете, с кем связались!»

Присмотрелись руководители линейного отдела внимательно:

– Вроде бы он, а может и не он. Ну, ведь похож же!

Они работнику культуры и говорят:

– Слушай, а кто-нибудь может подтвердить, что ты – не разыскиваемый преступник, и что фамилия твоя совпадает с той, что в паспорте твоем написана. Кто-нибудь знает тебя в нашем городе?

– Точно! Знает и может подтвердить,– обрадовался задержанный,– у вас же вице-губернатор Петр Сергеевич Малета. Я с ним в Питерском управлении культуры «пуд соли съел». Давно не виделись, я все хотел встретиться, да все как-то проездом, все дела. Скажите, Марков Всеволод Иванович, привет передает. Ну, звоните же скорей!

Дежурный капитан линейного отдела полиции набрал номер телефона областной администрации, представился, кратко объяснил секретарю ситуацию и попросил соединить его с вице-губернатором Малетой. Секретарь, проникнувшись важностью момента, набрала Петра Сергеевича.

– Петр Сергеевич, тут звонят из линейного отдела полиции, говорят, что они какого-то Вашего друга задержали, в КПЗ у них сидит. Дежурный капитан просит с Вами соединить.

– Соединяйте,– скомандовал вице-губернатор без лишних уговоров.

– Уважаемый Петр Сергеевич!– заискивающе начал капитан,– мы тут по фотороботу произвели задержание подозреваемого во многих преступлениях рецидивиста. Вернее, человека, похожего на рецидивиста, а он говорит, что он Вам друг, вы в Питере, мол, вместе работали…

– Передайте вашему задержанному,– прервал капитана Петр Сергеевич,– что у Малеты в КПЗ друзей не бывает.

И вице-губернатор положил трубку.

В течение трех дней следователи, конечно, разобрались, наконец, что Марков этот действительно не преступник, а всеми уважаемый и заслуженный человек, да еще и имеющий обширные связи в верхах и тем самым способный доставить местным полицейским огромные неприятности. Как положено, принесли ему глубочайшие извинения, заверили, что все виновные будут наказаны и отправили с почетом в Москву. Заслуженный же работник культуры, находившийся после этого «приключения» в прединфарктном состоянии, по приезду в столицу, раздул огромный скандал, связи-то у него действительно были приличные. Но весь свой гнев обратил ветеран не на нерадивых полицейских, а на того, от кого он помощи ждал, с кем он, в свое время, «пуд соли съел» – на Петра Сергеевича. В результате Малета стал чем то, вроде имени нарицательного, в обиход вошла поговорка: «Что ты ведешь себя, как Малета», символизировавшая верх чиновничьей черствости. Ну и, как результат, Петру Сергеевичу предложили, во избежание еще большего грядущего скандала, написать заявление по собственному желанию. На этом его карьера успешного чиновника закончилась. Почти в пятьдесят лет он остался у разбитого корыта. Ни семьи, ни детей, все друзья и соратники по работе как-то сразу растворились. И никому теперь Малета в губернском центре стал не нужен. Дальнейший путь был один – снова домой, в Питер.

– 3 –

Переехав на постоянное место жительства в свою старую квартиру, которую он держал как бы в резерве на черный день, Петр Сергеевич, в первую очередь, навестил сестру. В очередной раз удивился, как летит время. Племянник Антон был уже студентом. Парень имел рост, чуть ли не на голову выше дяди, и видно было, что со спортом он также весьма дружен. На вопрос Анны:

– Ты надолго к нам в Питер? По делам, что ли?

Он немного натужно ответил:

– Я, знаешь, наелся этой номенклатурной работы и прибыл в Питер не в командировку, а на прежнее постоянное место жительства. Так, что думаю, теперь будем видеться чаще. А что Антон, как учеба, как жизнь молодая протекает? Вон, каким женихом стал, от девчонок, наверное, отбоя нет?

– Да ну, Петя,– отреагировала вместо сына Анна,– он у нас однолюб оказался. Есть у него одна Лена Федотова, и он говорит, что ему больше никто не нужен – любовь, наверное.

– Мам. Попрошу не нарушать мое конституционное право на личную жизнь,– слегка покраснел Антон,– ничего еще не решено в плане перспективы наших с Леной отношений.

– Да мы, что? Мы же только рады за вас, если у вас любовь настоящая,– поддержала сына мать.

– А кроме «Лены» есть у тебя еще какие-нибудь увлечения, – продолжил беседу Петр Сергеевич.

– Вот, Петя, – опять ответила за сына Анна,– собираются летом студенческой компанией на Тянь-Шань ехать, по горам лазать, представляешь, ближе гор не нашли.

– Что и Лена с вами? – вставил слово Малета.

– Куда ж без нее, дня не проходит, чтобы не виделись, я же говорю – любовь.

Антона совсем вогнали в краску и чтобы прекратить неудобную для него тему разговора, он спросил дядю:

– А Вы, дядя Петя, чем собираетесь заниматься в Питере?

– Да вот, Антон, встречусь со старыми друзьями, покумекаем, глядишь, потом что-нибудь, да и родиться. А пока можно немного и отдохнуть. Ну, рад был Вас видеть, мне пора. Пламенный привет Виктору, еще увидимся.

Петр Сергеевич быстро оделся, поцеловал сестру, пожал руку Антону и вышел из квартиры Мавриных.

– Хороший дядька у меня, или как? Я – то его почти не знаю, – спросил у матери Антон.

– Да, нормальный. Холостяком, правда, стал заядлым. А вот чего сюда вернулся с вице-губернаторской то должности не понятно, видно турнули его с работы за что-то. Ну, да ладно, хватит руководить, когда-то ж и работать надо начинать,– усмехнулась Анна Сергеевна.

Петр вышел на улицу, сел в машину, доехал до центра города. Вышел на Невский и решил немного пройтись, дойти до набережной, посмотреть на Неву и собраться с мыслями. Он не был в Питере уже лет пять, хотя казалось, что приезжал сюда только вчера. Была такая же, немного слякотная ранняя весна. Они, тогда, договорились встретиться с Петровским в небольшом мексиканском ресторанчике в центре города. Петр созвонился с Петровским и, пригласив его в ресторан, добавил:

– Ты с собой Желтка захвати, а то я уже месяц до него не могу дозвониться, телефон, что ли поменял.

Петровский на это ничего не ответил, только сказал:

– Ты что, про Желтка не в курсе? Ладно, встретимся, расскажу,– чем несколько заинтриговал Петра.

Встретились. Обнялись как друзья, выпели по рюмке «Текилы». Заказав официанту блюда, Петр поторопил с рассказом Петровского:

– Палыч, что с Желтком-то произошло, что за тайны мадридского двора?

– Да расскажу я тебе про Желтка, ты – то как, что так и не наладились ваши отношения со Светланой?

– Не наладились, как говорил мудрец: «Чем больше женщину мы любим, тем меньше времени на секс». В общем, ее любовь прошла, а я свою любовь к ней просрал, а другой не нашел.

– Ну, ты не огорчайся, ты же знаешь, что жизнь одного человека продолжается слишком долго, чтобы в его жизни была только одна любовь. Будет и другая.

– Хватит обо мне, ты как, слышал я, уже большим профессионалом стал?

– Да. Есть немножко, все как-то идет само собой, я вроде бы, и усилий никаких не прилагаю, просто занимаюсь любимым делом.

– Ну, понятно. Так что там такое стряслось с Желтком-то, все-таки?

– Такая история, прямо удивительная. Ты же знаешь его страсть к мотоциклам?

– Ну да. Он как-то и меня хотел привлечь к своему хобби, но меня это не зацепило, да и страшно мне, хотя я себя трусом и не считаю, – пояснил Петр.

– Ну, так вот,– продолжал Петровский,– покупает себе Серега мотоцикл, смесь какую-то чоппера со спортивным байком. Рад, до безумия! На работу – на мотике, на часы смотрит, когда конец работы. Быстрее на мотик и гонять, гонять. По городу пробки, а ему по фигу, между машинами, на скорости, как червяк. Ну, ты же его знаешь?

– Ага. Знаю,– согласился Петр.

– Вот мчится Серега, однажды, по улице, видит впереди перекресток, а перед ним еле тащится панелевоз. Видел, наверное, тягач тянет такой большой прицеп, а на нем плиты вертикально почти стоят, привязанные.

– Ну да! Ну да!

– Так вот, Желток решает обогнать этот панелевоз, чтобы перед ним въехать на перекресток, ему куда-то там поворачивать нужно было.

– Так…

– Ну, вот Серега на своем мотоцикле лезет между левым и правым рядами машин, – продолжил Николай Павлович,– поравнялся с панелевозом, а тот в этот момент решил, видимо, ямку объехать, что ли. В общем, вильнул влево и назад в свою полосу. Прицеп, естественно, тоже вильнул и задним колесом бьет по Серегиному мотоциклу. А колесо там, сам понимаешь, выше Сереги, вместе с его байком. Желток подлетает вверх и летит влево, ударяется об грузовичок, который ехал параллельным курсом. Отлетает назад и чуть не попадает под прицеп все того же панелевоза. Слетает с мотоцикла, тот вперед, Серега за ним. Ну, и догоняет он свой, уже упавший байк. Да так неудачно, что прямо горлом, чуть ниже подбородка насаживается на штырь от разбившегося зеркала, что на руле мотоцикла. Рядом в потоке «Скорая» ехала. В образовавшейся пробке, в суматохе, посмотрели доктора или фельдшеры, говорят: «Труп, торопиться некуда». В общем, отвезли Серегу в морг.

– Да ты что? Вот беда-то! Говорил я ему, что не доведут его до добра эти мотоциклы. А дальше то – что? – вставил свое веское слово Малета.

– Ну, а что дальше? Катька, жена Серегина, в истерике, той тоже хоть «Скорою» вызывай. Мать его – та в обмороке. В общем, решили, что будем забирать Серегу из морга на следующий день, надо было пока о живых подумать. Обмыли Серегу, как положено, в морге, положили на какой-то стол каменный, для вскрытия, наверное. Тут все эти патологоанатомы, или как их там, домой и пошли, рабочий-то день закончился. Ближе к ночи, сторож в морге слышит, как будто зовет его кто-то. Он свет не стал включать, и так жутко. Входит в зал, где покойники лежат, фонариком посветил, а тут один из покойников руку поднимает и пальцем его приманивает. Жуть, ночь, покойники кругом. Дед фонарь выронил и за сердце. Дополз кое-как и с вахты заведующему звонить: «Спасите, мол, покойники оживают и меня к себе манят». А сам «Бах!» и без сознания. Хорошо, заведующий моргом умным мужиком оказался, понял все. Позвонил быстро в «Скорую», те прилетели в морг, ну и оживили Серегу вместе со стариком – сторожем. Забрали обоих и в реанимацию. В общем, откачали кое-как мотоциклиста. Потом-то мы, конечно, смеялись над этой историей долго, но страху все натерпелись, особенно Катя, да мать Серегина. А ты говоришь, месяц не мог дозвониться. Катерина, как узнала, что вскочили они в последний вагон, и беда миновала, предъявила Сереге ультиматум – «или она или мотоцикл». Ну, он вроде бы зубами скрипит, но держится, а впрочем, не знаю, очень уж у него страсть сильная к этой технике. А так – то, жив Желток, все нормально теперь.

Вот такую историю о друге Петра Сергеевича Желтове поведал в прошлый его питерский приезд профессор Петровский.

Воспоминания Малеты прервал телефонный звонок. Легок, на помине, звонил Петровский:

– Здорово Петр Сергеевич! Услышал, что ты в Питере, так чего не звонишь? Аль, случилось что?

– Да нет, Палыч, все нормально, просто только что приехал, совсем недавно. Вот Анну с семьей навестил. У тебя как со временем?

– Если есть деловое предложение – я «за»! Но денег у меня маловато. Имей это в виду, я ведь профессор, а не олигарх!

– Я понял. Слушай, бери с собой Желтка и заваливайтесь вечером, часиков эдак в семь, ко мне на квартиру, только с ночевкой. Посидим, выпьем, поболтаем, как раньше. Принимаешь такую идею?– предложил Малета.

– Я то – «за», у меня и жена с дочерьми укатили к бабушке в тверскую губернию, а вот с Желтком попробую связаться, его Екатерина сейчас в «жестком теле» держит, прямо в «ежовых рукавицах». Он тут, днями, опять что-то отчебучил. Ну, если придет, сам расскажет.

– Так пусть с Катериной и приходит, места всем хватит,– не отступал Петр,– я бы и сам его зазвал, но он, же опять трубку не берет.

– Ладно! Я к нему на работу заеду, это от меня недалеко, передам ему твое предложение. Ну, будь здоров, до вечера. Пока!

К вечеру у Петра Сергеевича все было готово. Он сначала заехал в гипермаркет, купил спиртное, икры, колбасы и прочее, что необходимо в таких случаях, затем заехал в ресторан, взял шашлыков, еще какую-то снедь под горячее. В общем, к семи часам вечера стол был накрыт по высшему разряду и Петр стал спокойно ожидать гостей, сидя у телевизора. Март – опять время выборов и по нескольким программам телевидения упитанные кандидаты в депутаты, как обычно, обещали на разные лады победить нищету, увеличить зарплаты и пенсии и поднять уровень жизни народа до неимоверных высот. Из этих агитвыступлений Петр Сергеевич сделал вывод, что в Питере выборами называется благотворительность бедных в пользу богатого сословия. Он выключил телевизор и тут же раздался звонок в дверь. Когда Малета открыл дверь, в квартиру вошел нисколько не постаревший, такой же высокий, худощавый и, по сравнению с Петром – пышноволосый, Николай Павлович Петровский. Он был, как всегда, подтянут, в строгом костюме, застегнутом на все пуговицы, правда, на этот раз, без галстука.

– Я рад Вас приветствовать на родной земле,– изрек он,– ты в Питер по делам, на время, или тебя совсем поперли из твоей губернии?

– Совсем поперли,– поддержал шутливый тон друга Малета.– Буду теперь дома ловить рыбку в мутной воде. Шучу. А если серьезно, то я получил полный расчет и свободен, как птица стриж. Если есть выгодные предложения относительно работы – обращайтесь без стеснения, рассмотрю любые.

– Надо подумать. Такими опытными кадрами разбрасываются только дураки. А тебя поперли по собственному, или, прости, с хвостом приехал, в виде там служебного несоответствия или недоверия?

– Да нет!– стал оправдываться Петр Сергеевич.– Все нормально, сам ушел, по собственному желанию.

– Это – да! Понятно, что сам! У нас из администраций все сами бегут. Испытывают, так сказать, непреодолимое собственное желание уволиться из госаппарата,– иронизировал Петровский. – Ладно, позже обсудим твое положение.

– Ты Желтка – то видел? Где он опять пропадает?

– Видел я твоего Желтка, побитый опять какой-то, но обещал придти, правда не обещал, что придет один.

– Вот и славно, я уже лет десять Катьку его не видел,– наигранно обрадовался Малета.

В это время в прихожей открылась дверь и в квартиру шумно ввалились Серега Желтов с супругой.

– Кто это тут банкеты закатывает. Вот и нам посчастливилось покутить на номенклатурном рауте,– юморил Серега.– Привет! Наконец-то и ты, дружище, заявился в наше-то болото. Это я в климатическом смысле.

– Здравствуй Петя!– прощебетала Екатерина и подставила Петру щеку для поцелуя.– Ты к нам надолго или навсегда?

– Чувствую, чья ты жена. Сразу ощущается ваш «грязный» семейный юморок,– целуя Катю, произнес Петр.– Как получится, так и выйдет. Я пока не задумывался над ближайшим будущим.

– Это правильно. Даже дохлая рыба может долго плыть по течению,– продолжат острить Серега.– Кто-то там тебя сильно прищемил, в твоей администрации губернской?

– Есть немного,– ответил Малета.– Обидели там полицейские по ошибке одного культурного светилу московского, приняли за преступника. Сам виноват, нужно было одеваться прилично, следить за собой, ну хотя бы побриться. Ну, они его три дня и продержали в каталажке, пока все не выяснили. А я в администрации курировал тех «полиционеров», будь они неладны. Вот этот культурный деятель всю свою злобу через московское начальство на мне и выместил. Как результат – плакала моя «политическая» карьера. В общем, ушел я по собственному желанию моего руководства.

– То есть виновата культурная среда страны,– снова пошел в атаку Серега,– это всегда так. Люди сильнее всего обижаются на тех, кого они сами обидели. Но ты не раскисай. Все рано или поздно встанет на свои места.

– Ну, да! Видимо судьба такая,– подытожил тему Петр.

– Цитата в тему!– подхватила Катя,– «Пока человек не сдается – он сильнее судьбы». Хватит о грустном, давайте за стол, хряпните по сто граммов и поговорите, а то я голодная страшно, а мне еще по делам бегать. Так что, Петя радуйся – я недолго буду своим присутствием надоедать вашей мужской компании, успеете еще всем «косточки перемыть», когда я уйду.

– Кать,– а чего это Серега какой-то поцарапанный, помятый,– включился в беседу Петровский,– это не ты его дома «мутузишь» за какие-нибудь грешки?

– Нет, это он сам себя «мутузит». Вот, чуть выпьет и расскажет вам в красках про свои экстремальные приключения. Ну, давайте за стол, Петр Сергеевич, командуй.

– А что – командуй? Садитесь за стол, все готово.

Выпили по одной рюмочке, по второй, по третьей, хорошенько закусили. Причем, это все молча, только произнося короткие, стандартные в такой ситуации тосты. Видимо все были или очень голодны, или Петр уж больно вкусно все в ресторане «приготовил».

– Все парни, продолжайте банкет, но не увлекайтесь спиртным. Это я вам как врач говорю, надо, чтобы голова всегда «варила», а то упадете и будет сотрясение мозга,– произнесла Екатерина, многозначительно посмотрев на мужа,– Петя, спасибо за угощение, все было очень вкусно, я побежала. Мотоциклиста из квартиры не выпускать, завтра утром я за ним заеду. Пока ребята, не провожайте меня, – закончила прощальную речь Катя и упорхнула по своим делам.

– Так и чего это ты такой побитый и поцарапанный, давай колись, подкаблучник,– проговорил Петр.– В прошлый раз ты встречу пропустил по уважительной причине, в морге валялся, а сейчас почему чуть банкет не сорвал?