Текст книги "Найти капитана"

Автор книги: Влад Ключевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Доверие оправдаю,– разбитые губы плохо слушались.

– Ты, я вижу, хлопец справный!– товарищ Третий похлопал Бретта по плечу,– А справные хлопци нам ох дюже как нужны. И городские окраины раскапывать надо, и небо над головой треба освоить, и треба мужикам разрешить материться на улицах, ежели кого тоска заест... Но только ежели тоска...

– Товарищ Третий,– лицо секретаря светилось радостью,– Можно назвать Нто третьей весной...

– НН-Н-Н...– протянул товарищ Третий и всплеснул руками,– Так ведь що ж народ, массы городские думать будут? Что, значит, первая и вторая уже были. Да, и весна, Нто что-то другое... Это ж когда все цветет и пахнет?!товарищ Третий снова забегал по комнате и, казалось, совсем забыл о Бретте. Тот продолжал стоять посреди комнаты, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Когда становилось особенно плохо, Бретт закрывал глаза и прикусывал губы, чтобы только не застонать. Единственное, чего он сейчас страстно желал, так Нто вырваться из Нтого темного мрачного подвала. Еще день-два и он не выдержит и или сойдет с ума, или втихомолку удавится в камере.

– А що бывает ранней весной?

– Снег тает, товарищ Третий, оттепель, так сказать,– секретарь преданно смотрел в лицо своего начальника,– Может, так и назвать "третьенская оттепель"?

– Вот-вот-вот! Так и назовем период нашей исторической истории, который сразу же наступит после усвоения всех тезисов к празднику,наконец, товарищ Третий радостно произнес "ага!" и остановился рядом с Бреттом.

– Доверие оправдаю,– тихо повторил Бретт,– И тезисы выучу, чтобы бить врага еще нещадней.

– Ох, гарный хлопиц!– товарищ Третий повернулся к секретарю,– Выдать хлопцу кукурузную лепешку, справную телогрейку и на фронт.– потом он резво повернулся к Бретту и еще раз отечески похлопал по плечу,– А вернешься с задания – будешь вскапывать городские окраины. А там таки гарны девки, дюжа ядрены! Эх!

– Куда вы меня ни пошлете, везде оправдаю доверие...

В двери показалась кудрявая головка молоденькой секретарши:

– Товарищ Третий! Тут прибыли посол страны Лимонии и Кузькина мать. Кого пригласить первым?

– Как кого?– шутливо погрозил пальцем товарищ Третий,– Зови Кузькину мать. Пусть все видят, что мы без нее никуда!– и махнул рукой, отпуская присутствующих. * * *

Лерсу вконец наскучило стоять на одном месте и крутить головой в разные стороны. Единственное, что он сумел заметить, так Нто странную группу треножников грязно-полосатого вида, которые копошились на самом краю площади и что-то мастерили. Впрочем, Нто ему только показалось, что мастерили. Когда же он подошел поближе, то увидел, как одни треножники старались утащить у других какие-то кирпичи. Каждый норовил украсть у каждого и при Нтом визг стоял неимоверный.

Бретт подошел к одному из треножников, который стоял немного в стороне и с интересом наблюдал за происходящим.

– Слышь, друг, что Нто у вас тут за деятельность такая? Все вон по площади маршируют, а вы тут что-то все мастерите. Я никак в толк не возьму, что же вы хотите сделать.– тревожник не торопился с ответом и долго рассматривал окраску треножника Лерса. Видимо, оставшись довольным проведенным осмотром, он весьма охотно стал отвечать на вопросы Лерса:

– Дык, работаем... Оно ж как получается-то? Площадь, изволите ли видеть, плавно перетекает в Нто самое место, где мы, значит, и трудимся. Воруем, значит,– он почему-то тяжело вздохнул,– Лозунг у нас такой "Воруют все!"

– Надо ж тебе,– искренне удивился Лерс,– Так что, в Нтом и состоит вся работа?

– Дык, вроде в Нтом и состоит... Кто зазевается, у того и украдут. А кто много у других украдет, так того и убить могут. Понимаешь ли, киллеры там всякие, заказные убийства и прочее. Прямо Нтими же кирпичами и убивают.– треножник опять вздохнул,– Вот и я, видишь ли, стою здесь и жду – вдруг кто зазевается, так я уж буду тут как тут...

– Нет, я не понял,– Лерс был крайне раздосадован,– Так что же вы делаете-то?

– Дык, ну, какой же ты непонятливый! Говорю же тебе простым языком воруем!!– треножник тоже был весьма раздосадовыан непонятливостью Лерса.А кто много наворует, так того убивают... Не нравится воровать – иди маршируй по площади. Чего ж тут непонятного?

Лерсу вдруг так захотелось выскочить из своей машины, просто пройтись по свежему воздуху, что он стукнул кулаком по корпусу и крикнул:

– А ну, быстро открой люк!

– Э!– отозвалась машина,– Зачем ломать, дорогой? Мы разве не понимаем?– люк открылся и Лерс, хоть и не без труда, но сумел выбраться наружу.

Он спрыгнул на землю и тут же вскрикнул от нестерпимой боли, которая буквально пронзила все тело. Он со стоном упал и стал кататься по земле, стараясь заглушить боль. Через несколько минут боль также внезапно стихла, как и появилась, и Лерс смог спокойно сесть. При Нтом он с удивлением обнаружил, что от его одежды идет дым. Вся одежда в считанные минуты превратилась в лохмотья и стали видны синие, сильно иссохшие ноги:

– У-у-у!– загудел Лерс,– Этого мне еще не хватало!– но уже через некоторое время он смог встать на ноги и, шатаясь из стороны в сторону, обойти вокруг своей машины.– Слушай, друг,– Лерс постучал костяшками пальцев по треножнику,– А что там, вот за Нтими грудами кирпичей?

– Дык, Н...– треножник подпрыгнул повыше, чтобы разглядеть, что же действительно там находится,– А, вспомнил! Там Тута-Тпруния... Страна такая. Но ты туда не ходи. Там, понимаешь ли, пустыня, там жарко и никто там давно не живет. А, нет, уроды там какие-то вроде живут. Но они могут и сКесть, так все говорят.

Лерс снова уселся на землю и задумался:

– М-да, сижу на дурацкой площади, рядом воры-треножники кирпичи таскают друг у друга... А там, дальше, пустыня с уродами-людоедами. Вот тоска-то!– негромко бормотал Лерс и то и дело тяжело вздыхал,– И где же выход, где?

Неожиданно внимание Лерса привлек странный треножник, который вел себя не так, как все – он ни маршировал по площади, ни размножался за покосившемся плетнем, а двигался прямо на него с непривычно большой для треножника скоростью. Словно собирался с ходу раздавить его. Сердце у него тревожно заныло, а рука непроизвольно потянулась к пистолету:

– Ч-черт!– тихо, сквозь зубы проговорил Лерс,– Какой же я дур-р-рак! Я ж его отдал, когда размножался с Нтими... * * *

Весення распутица превратила дороги в почти непроходимое болото. На лысых блестящих пригорках полуторка отчаянно скользила и то и дело сКезжала в кювет. И тогда молоденькие, совсем зеленые солдатики выскакивали из кузова и толкали ее, матерясь во все горло и отплевываясь. Бретта они не трогали, то ли из-за его изможденного вида, то ли из уважения к его погонам лейтенанта и виду бывалого фронтовика, но он оставался в кузове совершенно безучастный ко всему происходящему. Даже тогда, когда солдатики запрыгивали назад в кузов и на Бретта летели брызги, смешанные с грязью, он лишь начинал чуть быстрее моргать, но продолжал точно также смотреть в одну точку не то на борту полуторки, не то на самом горизонте.

– Полуторка, фронт, госпиталь... И опять: полуторка, фронт, госпиталь. Какой-то маленький круг получается. Но и из него не вырваться. Не дадут. А кто?... – думал Бретт и все никак не мог найти ответа. Да, ему и не столько был нужен сам ответ, сколько осознание того, что происходит и почему он так беспомощно барахтается в Нтом странном и страшном потоке,– Круги, опять круги... Дорога, фронт, треножники, застенок, кабинет... и снова фронт. А зачем? Экраны сметут город. Сметут ли? Один кошмар сменится другим? Нет... не так. А что там, дальше, за площадью? Выход? Куда? Или там лишь продолжение круга?

Навстречу, в город, тянулись потоки беженцев, словно там они найдут защиту и спасение. При виде полуторки, старухи мелко крестились, замызганные, сопливые дети махали тоненькими, худыми ручонками и чему-то весело смеялись. Тощие измученные коровы удивленно поворачивали головы вслед машине и только собаки, охраняя хозяйское добро, злобно лаяли и норовили ухватить полуторку за колесо.

– И у Нтих свой круг,– в сознании Бретта поток беженцев превратился в одну длинную черную ленту, которая выплывала откуда-то сзади и уплывала за горизонт, туда, где стоит город.– Деревня, город... и снова: город, деревня... Это ведь даже не круг, а кружочек. Нет, не так...Где-то же должен быть выход? Неужели круг разрывается только тогда, когда кончается жизнь?

Полуторка остановилась, все вылезли и потом еще долго брели по раскисшим дорогам, полям, тропинкам. Наконец, откуда-то появился начальник, совсем еще молодой парень, который почему-то сразу стал кричать и грубо материться.

– А-а!– подумал Бретт и слабо улыбнулся,– Кажется, прибыли на фронт.– лицо парня, который отдавал приказания, показалось Бретту знакомым.– Неужели же Нто сержант Крайн? Как странно... Впрочем, на войне все на одно лицо.

Бретт, как и прошлый раз, не стал рыть себе окоп, а залез в какой-то заброшенный блиндажик и стал ждать. Он даже сумел немного поспать. Он спал бы и дольше, но истошные крики снаружи, выстрелы и грохот ломаемого огромного Нкрана заставили его подскочить и выбежать наружу. Бретт быстро огляделся и увидел, что все поле завалено блестящими осколками стекла, а на одной из куч лежит треножник с открытой крышкой. И совсем рядом с ним на воздухе горит странный зеленый кузнечик.

Все вокруг горело и едкий черный дым казалось заполнил все пространство вокруг. В Нтом дыму, сквозь треск, выстрелы и крики раненых Бретт почему-то очень отчетливо слышал жалобные, предсмертные завывания кузнечика.

– Не стрелять!! Сам сгорит!!– донесся до него отдаленный крик, но выстрелы не прекращались.

– Что ж, пора,– пробурчал Бретт, когда завывания кузнечика прекратились, и медленно пошел к треножнику. Он шел по полю, запинаясь о кучи стекла и негромко чертыхаясь. Странно, но по нему стерляли сзади и пули то и дело впивались в землю в двух шагах от него. Бретт даже остановился и посмотрел назад – кто же стреляет? Но никого не увидал.

– Мерзавцам дым мешает хорошо прицелиться,– догадался Бретт,– А еще стекло блестит... Я бы не промазал...

– Не стрелять!– донесся до него чей-то истошный крик, но пули продолжали все также злобно свистеть рядом с ним. Бретт криво усмехнулся и пошел дальше, также неторопливо, вразвалочку, словно все то, что происходит вокруг, не имеет к нему никакого отношения.

– Кому суждено сгореть, тот точно не утонет,– хмыкнул Бретт и залез в машину. Люк закрылся сам собой и весь цилиндр наполнился сладковатым коричневым дымом. * * *

Бретт заметил Лерса еще издали. Тот сидел на краю площади между двумя треножниками и смотрел куда-то вдаль.

– Ну, что ж, повезло,– буркнул Бретт,– А ну, пошевеливайся!

– Да, куда ж мы так бежим?– ворчливо отозвалась машина,– Чай, не на пожар?! У нас тут ведь как заведено? Если ты новенький, то, будь добр, иди и размножайся. Ты ведь новенький, правда?

– Ты мне еще поговори!– Бретт не сдержался и легонько стукнул машину,– Будешь как черепаха тащиться, прибью мерзавку!– Бретт понял, что машину просить дважды ненужно – она так припустила по площади, что другие треножники останавливались и удивленно смотрели ей вслед.– Размножаться ей, видите ли, захотелось! Перебьешься!

– Теперь меня засмеют,– жалобно запищала машина,– Мы ж только строевым шагом умеем. А Нто какой-то форс-мажор... Но все равно, мы сначала размножаемся, а уж потом делаем все остальное...

– Что?!– грозно прорычал Бретт и уж было собрался еще разок стукнуть машину, но в Нто самое время его треножник резко остановился рядом с Лерсом.– Ну, открывай свою крышку!– Бретт ухватился за края и вылез наружу.

Бретт. не говоря ни слова, долго и пристально смотрел на Лерса, словно хотел убедиться в том, что Нто именно тот человек, за которым его и послали. На всякий случай он сунул руку в карман, где у него лежал пистолет. Лерс тоже не проронил ни слова и прищурившись смотрел в лицо Бретту.

– Что, за мной прислали крысу?– не выдержал Лерс и скрипнул зубами,Что, нельзя-а-а?...– как-то по-особому зло протянул Лерс. Было видно, как он весь напрягся, словно готовился напасть на врага.

– Нельзя-а-а...– в тон ему ответил Бретт и вытащил пистолет,Дезертиром быть нельзя-а-а. Их расстреливают.– Лерс в ответ хмыкнул, но смолчал,– Но тебе, как офицеру, сначала полагается военно-полевой суд. Так что...

– М-м!– полуиздевательски, полуудивленно промычал Лерс,– А я то полагал, что ты меня за кирпичи отведешь, да и шлепнешь. А уж коли нет, так пойдем. Куда идти прикажете?– Бретт махнул в сторону пустыни.

– А я бы не рекомендовал туда ходить,– вмешался треножник,– Там пустыня. Там жарко и нет воды. Там никого нет. Жара, песок и уроды...

– Тебя не спрашивают!– оборвал его Бретт,– А ты шагай,– он направил пистолет в сторону Лерса.– Разберемся на месте.

Лерс медленно повернулся и пошел, внимательно глядя себе под ноги. Они обогнули огромную груду кирпичей, на которой возились вороватые треножники, немного постояли на самом краю пустыни, как бы собираясь с силами, и наконец неторопливо побрели по желтому горячему песку.

Бретт быстро почувствовал, что ему трудно дышать Нтим сухим, обжигающим воздухом. Грудь сдавило, а гимнастерка как наждачная бумага елозила по спине. Ноги горели, словно он шел по раскаленной сковороде или угольям. Голова у него начала кружиться, цвета вокруг резко потускнели, словно он смотрел на мир сквозь белые матовые очки.

– Лучше бы сразу пристрелил, изверг,– после долгого молчания прохрипел Лерс,– Или тебе доставляет удовольствие мучить людей?

– Заткнись,– еле слышно отозвался Бретт. Он чувствовал, что силы покидают его, и начал бояться того, что снова не сможет выполнить задание. Побои в подвале давали себя знать – заныли ушибленные места, во рту появилась странная горечь, а ноги то и дело сводила судорога.

– Нет, чтобы все сделать по-человечески – залезть в треножники, выйти на край площади и ждать, когда свои же тебя вдребезги разнесут. Или тебя что-то гложет изнутри, а?– не унимался Лерс. Ему тоже было нелегко идти. Солнце нещадно жгло распухшие синие ноги, а открытые спина и грудь быстро приобрели цвет переспелого помидора. Он то и дело смотрел на свои ноги и удрученно качал головой.– Что же Нто машина сделала с моими ногами?– думал Лерс и не находил ответа. Чтобы хоть как-то отвлечься от Нтих тягостных и неприятных мыслей, он встряхивал головой и начинал приставать к Бретту с вопросами:

– Нет, ты мне скажи, что ж тебя так гложет, что ты согласен угробить человека? Заморить его до смерти в пустыне, а?

– Заткнись,– опять еле слышно отозвался Бретт.

– М-м-м...Понятно.– Лерс остановился и повернул голову назад. Вид полуживого Бретта вызвал у него лишь горькую усмешку, он хмыкнул и отвернулся,– Мало тебя били. Потому и озверел... Думаешь, что там, за Нтой пустыней ты найдешь что-нибудь новенькое? Дур-р-рак ты!... Это всего лишь оч-чень большой круг и все... Я понял, ты ищешь выход.– Лерс медленно брел по песку и в сущности разговаривал сам с собой. Его уже давно не волновало, слышит ли его Бретт или нет. Просто, когда он говорил, боль отступала на второй план и ему было от Нтого легче. Бретт сильно отстал и действительно не слышал Лерса. Хуже того, Лерс стал в его глазах сливаться с Нтим тускло желтым песком, с Нтим блестящим серебристым небом и Бретт то и дело бормотал себе под нос:

– Стой! Стрелять буду!

На какое-то мгновение сознание резко вернулось к Бретту и совсем близко он увидал сидящего на песке мужика, столб с какой-то надписью и огромное черное сооружение, по форме напиминающее колодец. Он резко остановился, едва не налетев на Лерса. Тот стоял, скрестив руки на груди и презрительно посматривая на Бретта:

– Что-то медленно нынче крысы ползают.– сквозь зубы проговорил Лерс,– Экспериментальные, что ли?– он повернулся к Бретту спиной, но продолжал стоять.

–Шагай, предатель. У колодца будет короткий привал.– Бретт ткнул пистолетом в спину Лерса.

– Точно, Нкспериментальные!– Лерс дернулся от боли в спине,– Всю жизнь – Нкспериментальные. Вот только кому от Нтого польза, а?

Когда подошли к столбу поближе, Бретт медленно поднял голову и, водя в воздухе указательным пальцем, по слогам прочитал надпись "Тута-тпруния". Потом повернул голову в сторону мужика, сидевшего на песке рядом с колодцем, и спросил:

– Слышь, мужик, Нто что за страна такая?– но, видя, что мужик никак не реагирует на его слова и продолжает так же меланхолично качать головой из стороны в сторону и что-то бормотать себе под нос, удрученно проговорил,А... Страна юродивых. Мужик, а дороги-то здесь есть какие?– в ответ юродивый ничего не ответил и Бретт окончательно махнул на него рукой.

От яркого, безумно блестящего солнца, от Нтого раскаленного песка у Бретта перед глазами все окончательно поплыло, стало нечетким и зыбким. В конце концов Бретт уже не мог для себя уяснить сидит он на песке или все еще продолжает стоять, видит он что-либо или все, что сейчас качается перед глазами лишь его собственные галлюцинации. Из последних сил он стал прислушиваться, пытаясь понять нескладное бормотание юродивого:

– У нас в Тута-Тпрунии так заведено было от веку. Ежели в носу ковыряет – так, значит, ученый человек. Ежели бормочет много и невнятно гениальный политик. Ежели зело лют и кровушку людскую пьет

– так то ж сам царь-батюшка! А от него и топор, и плеть принять незазорно. Уж ежели лишний разок плетью пройдется по спине согбенной

– так то в наученье идет и внукам-правнукам передается. Другого наследства в Тута-Тпрунии нет да и без надобности оно, другое-то.

Юродивый замолчал и долго рисовал на песке замысловатые магические фигурки. Бретт неожиданно сильно вспотел на солнцепеке и поминутно вытирал сухой скрюченной ладонью шею и лоб. Потом перед глазами поплыли разноцветные круги и он потерял сознание. Лерс подошел к лежащему на песке Бретту и презрительно хмыкнул:

– Да, не выполнил ты парень ответственнейшего задания, увы!– он наклонился и вытащил из руки Бретта пистолет,– И личное оружие потерял. Не миновать тебе военного трибунала. Экспериментальная крыса сдохла, конец Нксперименту! Прощай!– он уже повернулся, чтобы уйти, но передумал и остановился,– Эй, друг, что Нто у вас тут за страна такая, Тута-Тпруния? Кому она нужна? И что Нто за странный колодец?

Юродивый даже замер на мгновение и перестал качаться из стороны в сторону. То ли вопрос его поразил, то ли он впервые понял о чем его спросили, но Лерсу показалось, что он услышал вполне разумный ответ:

– Ходят тут разные. Задают идиотские вопросы. А вопросы-то надо не мне задавать, а в колодец кричать. Там и ответ можно найти. Издревле так повелось, люди-то больше доверяют тем, кого не видят, кто из колодца вещает. И не понятно кто больший идиот, кто спрашивает живущих в колодце, или кто головой трясет, но в колодец не лезет...

Лерс терпеливо ждал, когда юродивый закончит свою пространную речь. Но так и не дождался. Он махнул рукой и пошел к колодцу. Подошел поближе и на всякий случай заглянул в него: колодец был большой, дна не видно. Но и воды тоже не было видно.

– Жаль, что воды нет,– Лерс удрученно вздохнул,– Остается спросить у Нтого колодца хоть что-нибудь,– Лерс на мгновение задумался, потом наклонился и прокричал,– Слышь, там, в колодце, что ж мне дальше-то делать, куда идти, а?

– Хи-хи-хи!– раздалось в ответ.

– Ишь ты!– удивился Лерс,– Колодец смешливый попался! Да, нет, я же серьезно спрашиваю! Что же мне дальше-то делать?– из колодца какое-то время раздавалось далекое бульканье, полупридушенный смех и поскрипывание. Лерс поднял голову и уже распрямил спину, намереваясь уйти, как из самой глубины раздался слегка приглушенный бесцветный голос:

– Тот, кто ходит по кругу, может и не знать Нтого. Но с круга ему не сойти!

Лерс потянулся, расправил плечи и даже крякнул от напряжения.

– Хороший ответ.– Лерс скривил губы и насмешливо хмыкнул,– Полностью бессмысленный! А что,– крикнул Лерс в колодец,– Тот кто ходит по квадрату, у того прав что ли больше? – но тут же Лерс махнул рукой,– А... Вряд ли Нти колодезные оракулы будут дискутировать с каждым прибегающим...– но ошибся: он уже и отошел от колодца на добрый десяток шагов, как до него донеслось:

– Не ты круг придумал, не тебе его и отменять. А платить-то кто будет за консультации?

– Что?!– у Лерса даже дыхание перехватило,– Тебе еще и платить за то, что ты всякую ерунду несешь?– он размахнулся и бросил пистолет Бретта в колодец,– Вот тебе вместо денег. Застрелись лучше там у себя в колодце. Честнее будет, чем морочить людям головы!– Лерс повернулся и пошел назад, уже не оборачиваясь и даже не сожалея о том, что, может быть, Бретту нужна его помощь.

Через некоторое время Бретт пришел в сознание и с трудом приоткрыл один глаз. В колеблющемся воздухе он увидал странный черный колодец и сидящего на песке юродивого.

– Где я?– тихо проговорил Бретт, но юродивый его не услыхал и монотонно продолжал что-то бубнить себе под нос. Бретт стал отчаянно прислушиваться, надеясь хоть так понять где же он и что с ним.

– А смачно плюнуть себе же под ноги у нас завсегда за доблесть почиталось. Одних мертвяков выкапывают, других выбрасывают. Худое слово сказать боязно. А то и плюют в мертвяка. Смелость проявляют необыкновенную. Но ты должен понять одно – юродивый перешел на свистящий шепот,– Нельзя Тута-Тпрунии без других стран-государств. Зачахнет, выродится, исчезнет. Закон такой. Ты пойми, Нто круг, Нто такая цепь. Выпало звено – всей цепи конец. Не нужны в Тута-Тпрунии римские законы и византийская мораль. Испортил, согнул одно звено, вся цепочка теряет вид. Нет нужды на корову седло одевать. К корове под седлом можно только привыкнуть. А обКяснить необходимость – никогда. Никогда! Когда-то уже одели византийское седло и оно уже вьелось в кость. Уже не снять. Тута-Тпруния уже такая, какая есть. Либо ее нет. Ежели не принимаешь такую, беги. Если можешь, беги!

Юродивый закашлял громко, с надрывом, будто его легкие выворачиваются наизнанку. И сквозь его хрипы слышалось только одно "беги, беги, если можешь!!" Бретт тяжело поднялся и медленно побрел по едва приметному под слоем песка асфальтовому шоссе. Когда фигура Бретта стала совсем неразличимой сквозь пелену мелкой песчаной пыли, юродивый осторожно разгреб песок рядом с собой и из-под него показалась маленькая зеленая сосеночка. Он осторожно обнял сосеночку своими ладонями и затравленно огляделся:

– А я-то здесь останусь. И кровью своей буду поить Нту сосеночку. И здесь снова будет лес и большая-большая река.

Он зубами рванул кожу на руке и на песок упали тяжелые капли крови.

x x x

Бретт медленно брел, в сущности, не видя никакой дороги или тропинки. Да, и идти ему никуда не хотелось, и лежать было противно. Какое-то тяжелое, смутное предчувствие чего-то, что он должен непременно понять, осознать, зрело у него в голове. Это что-то уже сейчас давило ему на мозг, делало жизнь странно пустой, ненужной даже ему, безысходной. Зачем ему был нужен Нтот Лерс? Какой долг? Зачем бежать по кругу или же его нужно просто разорвать? В голове стоял такой шум, что Бретт с трудом открывал глаза. Тогда он останавливался и осматривался. Потом, почти закрыв глаза, снова начинал движение.

Бретт только потому не садился и не ложился на Нтот обжигающий песок, что искренне надеялся, что двигаясь бесцельно и прямолинейно он в конце-концов избавится от Нтих тяжелых мыслей. Удастся уйти от них, убежать прежде, чем он их осознает. В движении была хоть какая-то надежда.

Бретт не заметил, как под ногами вместо песка оказалось чистое шоссе. Нестерпимый зной пустыни сменился запахом разогретого на солнце асфальта. Изредка по бокам стали появляться чахлые растения, полуразрушенные дома с выбитыми рамами, разморенные голодом и жарой вороны.

Бретт с трудом поднял голову и стал пристально всматриваться в горизонт. В теплом колеблющемся воздухе, поднимающемся от горячего асфальта, он с трудом разглядел какие-то черные дымящие трубы над грязно-серой полоской горизонта, огромные столбы пыли, весело гуляющие по сухим немощным полям, и еще какой-то маленький домишко, без окон и дверей.

– Все,– Бретт закрыл глаза и слегка качнул головой,– Сейчас дойду до Нтого домишки и хоть немного отдохну... В тени...– он снова открыл глаза и медленно побрел дальше.

Уже подходя к самому домику, Бретт заметил стоящий на обочине дороги черный "виллис" и двух крепких мужиков в черных кожаных пальто. Не смотря на нестерпимый зной, пальто были наглухо застегнуты, на головах у обих были одинаковые черные фетровые шляпы, а на глазах – черные солнцезащитные очки. От "виллиса" несло сильно разогретым моторным маслом и еще чем-то, что Бретт усиленно пытался зачем-то вспомнить, но не мог. Увидев Бретта, мужики бросили на землю недокуренные папиросы и направились к нему.

– Все, Нто конец,– пронеслось в голове у Бретта и он снова потерял сознание. Бретт не успел упасть на землю – мужики в черном ловко подхватили его и быстро затолкали на заднее сиденье "виллиса". Машина резко развернулась и быстро понеслась по шоссе в город. * * *

Бретт лежал на спине и радостно улыбался – хороший все-таки он вырыл себе окопчик! Просторный. И вид из него замечательный: невдалеке, на пригорке рощица худых берез без единого листочка, желто-грязные холмы, неровной чередой убегающие вдаль к самому небу и редким мохнатым облакам. И совсем далеко виднелись огромные полосатые Нкраны с никому здесь ненужными треножниками. Бретт знал, что Нти Нкраны будут ползти до него еще очень и очень долго. Может быть, даже час, и он успеет еще отдохнуть и всласть полежать на дне окопа на теплой сухой траве, посматривая в небо и глупо улыбаясь пролетающим в вышине воронам и облакам.

Отсюда, со дна окопа, небо казалось еще выше, темнее, но оставалось столь же безрадостным и холодным. И старая, сухая, прошлогодняя трава рядом с окопом казалась ему выше и толще, чем была на самом деле. Почти как деревья. И, если вот так лежать и долго смотреть вверх, то пропадает чувство тревоги, но наваливается одиночество, тоска и поневоле всплывают в памяти какие-то странные образы, обрывки фраз, лица, которые то ли попадались где-то на дороге, то ли нет. Поди пойми.

Бретт плохо помнил, что с ним произошло за последние две недели. Сначала его везли куда-то в черном "виллисе", потом вдруг в памяти всплыли мрачные картины длинного каменного подвала, где его поливали ледяной водой, нещадно били и задавали какие-то несуразные вопросы. И снова били. А он не то, что говорить, он уже и кричать не мог. Даже стонать было больно.

Потом он очнулся на полу в каком-то огромном кабинете и увидел склонившихся над ним людей. На одном из них, которого все вокруг называли товарищ Четвертый, было так много всяких разных наград, что некоторые не умещались на пиджаке и он держал их в руках. Бретту почему-то особенно запомнились маленькие золотистые звездочки и он все пытался сосчитать их число. Раз, два, три... но каждый раз сбивался и начинал заново.

– Дышит,– радостно сказал товарищ Четвертый и ласково ему улыбнулся,– Значит, еще повоюет за дело мира.– потом он подошел к столу, уставленному разноцветными бутылками, налил в стакан водки и с видимым удовольствием ее выпил.– Определите товарища,– он пожевал губами,– В штрафную роту. И выдайте ему телогрейку.

Больше ничего Бретт не мог вспомнить, как ни пытался. Кто-то когда-то действительно выдал ему телогрейку грязно-коричневого цвета и винтовку. Кто-то невдалеке то и дело кричал

– Цельсь!! Пли !! И Бретт вскакивал в своем окопчике и стрелял. Потом также поспешно прятался, когда пули отскакивали от Нкранов и впивались в землю вокруг. Только одно мучало Бретта последние дни – почему-то никто не приходил и никто не говорил сколько же все Нто будет длиться. Нет, один раз приполз какой-то заросший грубой щетиной мужик и бросил ему пару пачек патронов и пакет с сухарями. Потом также поспешно уполз.

Резкий звук, раздавшийся совсем близко, прервал воспоминания Бретта и заставил его вскочить на ноги. На всякий случай Бретт передернул затвор винтовки и осторожно выглянул из окопа. Невдалеке четверо усталых и прокопченных мужиков катили по полю небольшую пушку и тяжело дышали. Рядом с ними шла молоденькая девушка-санитарка и крутила головой во все стороны:

– Ой, смотрите!– радостно закричала она, увидав Бретта,– Еще один живой из штрафной роты!– она подбежала к окопу и села на корточки рядом. Она смотрела на Бретта и почему-то радостно улыбалась. Потом неожиданно вытянула руку и погладила его по щеке.– И такой молоденький!– она засмеялась, подскочила и убежала к своим спутникам. Потом, схватив жестяную банку, она подбежала к Бретту и снова села рядом:

– Наверно, голодный?– она протянула ему банку и снова улыбнулась. Бретт взял банку и тоже улыбнулся в ответ.– А мы уж думали, что никого в живых не осталось. Только убитые.– она погрустнела,– Много убитых.

– Что, мужик,– к окопу подошел рыжий долговязый парень, лицо которого показалось Бретту знакомым,– Давно, видать, сидишь здесь. Да, ты поешь, поешь, а то с голодухи-то раньше окочуришься, чем от пуль.– он тоже присел рядом. Бретт продолжал стоять в своем окопе и глупо и радостно улыбался, глядя то на парня, то на девушку-санитарку.

– Ты, я вижу, совсем ополоумел,– хмыкнул рыжий парень, потом достал из кармана телогрейки пачку папирос и протянул ее Бретту,– На Нтой войне не долго свихнуться. На, покури немного. Может, и отойдешь еще.

Бретт взял протянутую ему пачку, вытащил папиросу и жадно закурил. Голова у него закружилась и, чтобы не упасть, он сел на дно окопа.

– Ну, будь!– рыжий парень поднялся,– И поешь, поешь! А то неровен час... На голодный желудок не навоюешься!– вслед за ним поднялась и девушка и, махнув рукой, пошла к пушке.

– Сержант Крайн!– услыхал издалека Бретт голос девушки,– Может, возьмем Нтого парня к нам?

– После,– ответил ей рыжий парень,– Поговорим после боя...

– Приготовиться!!– неожиданно резко раздался крик. Кто кричал и откуда, видно не было. Но Бретт подскочил как ужаленный: совсем близко он увидал огромный Нкран, который медленно полз по полю прямо на него. На Нкране был виден треножник, который неподвижно стоял около столба с указателями. И Нтот столб, и сам треножник со специфической окраской показались Бретту удивительно знакомыми. Но где и при каких обстоятельствах он все Нто видел и, главное, где – Нтого Бретт вспомнить не мог.

– Цельсь!!– снова донесся издалека высокий срывающийся голос. Бретт прижал винтовку к плечу и прицелился,– Пли!!

Он нажал на курок, но своего выстрела не услыхал: рядом рявкнула пушка и Бретт с быстротой кошки бросился на дно окопа. Завизжали пули и осколки снарядов, отскочившие от Нкрана, и стали буквально впиваться с дикой, непонятной злобой в землю. Где-то невдалеке закричали раненые, грубо заматерились мужики, все заволокло едким удушливым дымом. Загорелась старая сухая трава.