Текст книги "Черный дублер"

Автор книги: Виталий Захаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

4

Некоторые данные об антимирах, – «Почему ты такой умный и почему я такой дурак?» – Обратить на себя внимание Сверхцивилизации! – Жертва бесталанности и жертвы гениальности. – Экстренное заседание Всемирного Совета.

«Он, тот Голос – внутренний ли там, или еще какой – возник в самый неподходящий момент. Вернувшись из Гагаринского заповедника, я вошел в комнату совершенно солнцеликий и блаженно развалился в кресле. Да не суждено мне блаженство, что ты будешь делать. Он оказался тут как тут:

– „Ты извини, Митенька, но сейчас я тебе испорчу настроение. Да, собственно, не столь уж оно у тебя (поправляюсь: у нас с тобой, давай привыкнем к факту, что ты и я – одно и то же) отменное. Нет полного счастья даже от сознания, что мы любимы. Скребет где-то под сердцем, а, Митенька?“

– Да, – ответил я. И это была правда.

– „А почему? Имеются у тебя на этот счет соображения? Или, как всегда, бедновато с ними?“

– Не знаю, как там у тебя, но у меня потому, что не могу примириться с мыслью: я умру, а она еще сто, двести лет будет все такой же красивой… Есть что-то в этом – противоестественное, что ли?

– „Мда… Ну, все это я знаю… Впрочем, ничего удивительного – от тебя иного и ждать не приходится. Хорошо хоть, что честно признаешься в своем безнадежном эгоизме“.

Тут у меня терпение лопнуло. Подумаешь, нашелся! То твердит, что мы с ним одно и то же, то начинает хамить.

– Послушай-ка, ты! – сказал я. – Как тебя там…

– „Митя. Дмитрий Карпатов“, – услужливо подсказал Голос, явно издеваясь.

– Черт с тобой, пусть Дмитрий Карпатов. Ты почему разговариваешь со мной настолько уж… нахально? Выглядит так, будто ты – мудрый старец, а я – наивное дитя. Да нет, хуже. Никакого уважения… Разве не звучит это нелепо, когда сам же заявляешь, что ты и я – одно и то же?!

– „Наконец-то слышу глас мужа, – удовлетворенно сказал Голос. – Я тоже думаю, что довольно нам валять дурака. Да все из-за тебя, тонкострунного…“

– Ну!..

– „Ладно, ладно, кончим грызню. Давай ближе к делу. Ты познакомился с данными об антимирах?“

– Почему об „антимирах“? Насколько известно, антимир один. По логической схеме: материя – антиматерия. И находится он по ту сторону от абсолютного вакуума. Я запросил все, просмотрел, что дали, но ничего о прочих антимирах в них нет. Но и об одном антимире, наличие которого не отрицается, нет не то что каких-либо практических доказательств, а даже более или менее приличных гипотез. Любопытными показались мне только разработка астрофизиками линии от позитрона до гамма-лучей, которые генерируются в ядре Галактики…[8]8
  Позитрон – античастица; в составе космических лучей открыт еще в 1932 году. Гамма-излучение – излучение, рождающееся при аннигиляции, т. е. взаимоуничтожающем действии частиц и античастиц. Источник гамма-излучения, находящийся в центре Галактики, обладает мощностью излучения примерно в десять тысяч раз большей, чем полная мощность излучения Солнца.


[Закрыть]

– „Да, в какой-то мере это относится к теме нашего разговора. Ядро Галактики с его газовым диском – на данном этапе это одновременно и кладовая, которая пополняет космосы миров все новыми звездами, и узел, который смыкает все наши взаимопроникнутые миры. Но для понимания сути взаимосвязи „миров и антимиров“ не стоит ходить так далеко – аж до центра Галактики. Мы здесь, рядом, друг в друге и вне одновременно…“

– Но почему же тогда в области этой мы до сих пор не имеем ничего конкретного?

– „Как у тебя насчет истории? Что-нибудь помнишь из того, что нам преподносили в беспрофильных классах?“

– Мельтешит кое-что. Прославленные в истории любовные истории, например, помню почти все. Начиная от историй Марии Стюарт, Оноре де Бальзака и кончая трагичным финалом любви астронавтки Элизы Грэй-Орион.

– „Хе-хэ. Экий ты у нас молодчина… Прямо-таки универсальный ум, – непонятно сыронизировал Голос. – Так вот, отсутствие конкретных данных, то есть отставание науки в области антимиров – не вина ученых мужей. Вспомни как, напуганный ростом мощи орудий уничтожения, первый же Всемирный Совет запретил не только все виды аннигиляторов, но и, на время, вообще любые опыты в области антиматерий. Потому и нет разработок по антимирам ни у вас, ни у нас. У нас, правда, кое-что есть, но пока только у меня одного да у Фиолетового. Вернее, наоборот: у Фиолетового и у меня…“

– Нет, так нельзя, слышишь, ты! – Я обхватил голову руками и застонал как от зубной боли. – То „все совершенно индентично“, то „у вас нет – у меня есть“, то еще какой-то Фиолетовый»… Ты можешь понять, что все это для моих рядовых мозгов слишком уж чересчур… Или ты объяснишь мне все побыстрее человеческим языком, или… Или я просто-напросто свихнусь. Честно.

– «Возьми себя в руки, слюнтяй! – прикрикнул Голос таким властным тоном, что я невольно съежился и… действительно сразу успокоился. Только и успел подумать, что, мол, вот еще один пример нашей неидентичности: такими начальственными задатками я никогда не обладал. – Ну вот, то-то же. Так-то оно лучше. А теперь послушай. И все поймешь, я уверен. В конце-то концов, ты ведь тоже Дмитрий Карпатов, хотя и далеко не самый умный из всех нас. Ладно, ладно, не ершись. Я, кстати, тоже не лучший экземпляр из Карпатовых и ничего, не обижаюсь. Ибо сие, к сожалению, пока от нас не зависит».

– Опять загадками?

– «Вег, все. Начинаю объяснять. Слушай».

И он поделился со мной своими соображениями. Вот, вкратце, ход его рассуждений. В моем изложении, конечно. Возможно, – несколько упрощенном.

«Не секрет, а совершенно ясное положение, что антимиры – самое на сегодняшний день „темное пятно“ в науке. В науке, которая так или иначе почти уже на пороге разрешения четырех из Пяти Проблем, являющихся главным условием прорыва „коммуникационного горизонта“ Карла Сагана,[9]9
  Карл Саган – ученый второй половины XX века. Его теория «коммуникационного горизонта» есть концепция о том, что до тех пор, пока земляне не разрешат те Пять Проблем, о которых ведет речь Карпатов-Черный, Вселенской Сверхцивилизации так же «неинтересно» общаться с нами, как нам налаживать дружеские связи с микроорганизмами.


[Закрыть] то есть признания нас Вселенской Сверхцивилизацией. Первая из Пяти Проблем, можно сказать, решена: социальный строй разумного общества един на всей планете, нет границ, все люди – действительно братья, торжествует и цветет Личность (цветет, правда, пока не без издержек, вызванных неподготовленностью отдельных индивидуумов к абсолютной свободе). Вторая Проблема тоже почти решена: Солнечная система освоена полностью, к ближайшим планетарным системам ушли первые – пока без людей и даже без интеллектуальных роботов – фотонные ракеты, приближающиеся к скорости света. Третья Проблема – Вопрос Вопросов[10]10
  Вопрос Вопросов – загадка зарождения и умирания звездных миров.


[Закрыть]– тоже решена. Хотя и робко, но все же близимся к решению и четвертой Проблемы – стучимся и в панцирь Времени. Как видим, почти во всех глобальных направлениях сделаны весьма многообещающие шаги. Только антимиры, одна из Пяти Проблем, остаются „белым пятном“ (у нас говорят „черным пятном“, как я и произнес в первый раз). Никому в вашем мире – для нас он, разумеется, антимир, – как и в нашем тоже, никому до сих пор не удалось хотя бы теоретически осмыслить сущность взаимосвязи взаимопроникнутых миров. Это удалось только нашему фиолетовому дублеру – давай будем называть его Дмитрием Карпатовым-Фиолетовым. Но о нем речь пойдет позже, хотя я слышу все тот же твой мысленный вопрос.

Основная причина нуль-продвижения в области антимиров, на мой взгляд, в том, что ученые наши уперлись, по старинному выражению, как бараны…»

– А уж выражения-то у тебя! Прямо уши вянут, – обрадовался я возможности уколоть этого умника. Добро бы он лишь по отношению ко мне позволял высокомерные фразы, а то ишь – попер вообще на всех ученых.

– «Увы, увы! – притворно засокрушался Голос. – Яблоки-то мы с тобой оба с одного дерева… Не отвлекай, пожалуйста, пустяками. Времени у нас в обрез. Энергии, как я уже говорил, уходит на сеанс связи слишком много».

– Ладно, не буду, – пообещал я. – Валяй дальше.

– «Хе-хе, ну и выраженьица у тебя!» – съехидничал Голос. Да, лучше уж с ним не связываться…

Он продолжил свои объяснения.

– «Вся причина в том, что уперлись ученые, как… лишь в одну точку. Кто-то когда-то где-то высказал предположение, что антимир – согласно простейшей схеме „материя-антиматерия“ – всего один и проникнуть в него можно лишь через вакуум. И – остановились на этом. (Даю личное резюме: ничто в мире не должно приниматься за абсолютную истину, ибо, если не оставить место сомнению, эта „истина“ в какой-либо области тем или иным образом начнет-таки тормозить прогресс!) А вакуум оказался орешком, который при современных возможностях и при современном лобовом подходе к нему не так-то просто разгрызть. Практические попытки (не так-то их и было много, кстати) проникнуть в завакуумный мир провалились все до одной, и под конец их оставили за „нереальностью“ – благо, что в других областях достижения действительно оказались более или менее реальными!.. Причина же провала тех попыток, между прочим, довольно прозрачна: завакуумный мир расположен как бы „глубже“, дальше от нас, чем другие. И проникнуть в него, видимо, удастся лишь после того, как объединимся мы, миры более близлежащие. Да-да, друг мой, взаимопроникнутых миров бесчисленное множество, а не только тот один, который „обитает“ за вакуумом. По крайней мере, за наличие миров за пределами ряда воспринимаемых нами плоскостей я ручаюсь. За пределами нашей, плюсовой, скорости, за скоростью выше световой[11]11
  Предел скорости – здесь «предел» не в том смысле, что выше световой не бывает скоростей, а в смысле том, что при переходе через барьер световой скорости белковая материя, видимо, будет переходить в качественно другую структуру.


[Закрыть], – существует свой, „надпространственный“, мир, для обитателей которого естественны непостижимые для нас скорости, жители этого мира так же мечтают о предельно минусовой скорости, как мы о предельно плюсовой, – ведь к нам они могут проникнуть лишь тогда, когда преодолеют барьер минусовой скорости. У Времени – так вообще бесчисленное количество своих, ежемгновенно повторяющихся миров. За пределами плотности – свой мир (но давай мы все же будем называть их антимирами, привычнее как-то). Да, вот, пожалуй, самый понятный тебе пример: антимир за пределом плотности. Помнишь, как нас с тобой однажды заинтересовала „проблема „Черных дыр““[12]12
  «Черные дыры» космоса. – Ряд звезд, в том числе и в нашей галактике, обладая массами, превосходящими две массы солнца, на последнем этапе своей «жизни», с прекращением в их недрах ядерных реакций, начинает сжиматься до бесконечных величин плотности и превращается в «черные дыры», как бы поглощающие и всю окружающую материю и даже самих себя. Плотность «черных дыр» неизмерима (для сравнения скажем, что средняя плотность нейтронных звезд, которые образуются из звезд всего от 1,3 до 2 солнечных масс после вспышки Сверхновой, и то достигает 100 млн. тонн в одном кубическом сантиметре). «Черные дыры» теоретически предсказаны и открыты еще в XX веке.


[Закрыть]? Знаешь, чем они оказались на самом деле?»

– Откуда же?..

– «Они оказались естественными „дверьми“ из нашего „рыхлого“ мира в мир, существующий за пределами плотности! Но и при наличии этих дверей, мнится мне, установить непосредственное общение с представителями плотностного мира будет чрезвычайно трудно. И знаешь – почему? А вот давай попытаемся представить одно невозможное фактически положение: физические размеры нас, „рыхлых“, и их, „плотных“, примерно одинаковы, и два мира сумели обменяться своими представителями. Ха-ха-ха! Представляю!.. Ну, водянистый Рыхлый наверняка сожмется у них до таких микроскопических величин, что его невозможно будет разглядеть ни в какие увеличительные приборы. Их же Плотный у нас раздуется самое малое до размеров разлюбезной нашей планеты!.. Но прочь шутки, прочь. Дойдет дело до непосредственного общения – разум найдет решение, на то он и разум, иначе не было бы смысла в его существовании. Завакуумный, заскоростной и заплотностный миры, мы, значит, перебрали. Пойдем дальше. Какие возьмем плоскости? Ну, пусть температурные. Здесь та же закономерность: за пределами плюсовой и минусовой температур – свои миры. За барьерами чистого света тоже имеются, обитают или – как там – расположены свои миры-антимиры. Вот тебе еще семь миров за семью цветами! Тут-то, наконец, мы и дошли конкретно до нас с тобой. Ты живешь в мире Белого света, ты – наш белый дублер, и звать-величать мы тебя станем в дальнейшем не иначе, как Дмитрием Карпатовым-Белым. Я – представитель Черного света, и, соответственно, Дмитрий Карпатов-Черный. Здрастьте!»

– Здоров… Но ведь и у нас есть черный свет. И сам по себе, и вообще… А в Лаборатории Света, я слышал, достигаются света и цвета очень высокой концентрации… – пробормотал я, стараясь казаться тоже в чем-то разбирающимся. Признаться честно, все время, пока мой черный дублер разъяснял мне положение вещей, я чувствовал себя весьма прескверно. Больше всего у меня горели почему-то уши.

Дублер мой, видимо, чувствовал мое состояние: тон его становился все более мягким, каким-то даже, сказал бы, отеческим, что ли.

– «Пока у вас, Митя, не добились и чисто белого, своего, света, не то уж, чтобы вести речь о других, В любом воспринимаемом нами свете и цвете очень велик процент прочих. Собственно, мы еще и понятия не имеем, как выглядит тот или иной чистый свет. А для того, чтобы шагнуть, скажем, в мир Красного света, ученым Белого света (и другим тоже – ученым всех остальных миров) надо создать предельно чистый Красный свет. Но и этого мало: еще надо найти способ прорыва через межсветовое пространство, решить проблему приспособляемости организма и прочее, и прочее. Ой-ёй-ёй, как все это сложно!.. И все же я, гм-гм… скромность проклятая меня губит… сумел добиться и того, и другого, и третьего. И вот он я, ваш покорный слуга, разговариваю с Вами, один из бесчисленных моих дублеров! Сегодня пока только разговариваю, а завтра могу заявиться к вам собственной персоной. Нет-нет, оркестра и аплодисментов не надо».

– Так! – хлопнул я себя по лбу в озарении. – Довольно! Довольно тебе, шут царя Гороха, мутить мне мозги. Я очень хотел бы поверить твоей занимательной болтовне, но каждая твоя мысль противоречит действительности. Вот тебе пример: если мы с тобой, как ты твердишь, абсолютно одно и то же и различие между нами лишь в том, что ты живешь – обитаешь, пребываешь, черт знает, что ты там еще делаешь! – в Черном свете, а я, выходит, в Белом, то почему же столь велика разница в нашем умственном развитии? Ты знаешь вон насколько больше меня, ты сделал, выходит, то, чего не смогли сделать лучшие умы за тысячелетия, и сделал это в то время, когда на земле живут и творят Уотсон, ЭАЛ, Коробов!.. Короче говоря, почему ты такой умный и почему я такой дурак?

– «Молодец, Митюнчик! – восторженно воскликнул Голос. – Ты не такой уж законченный болван, каким прикидываешься».

– Благодарю.

– «Пожалуйста, это абсолютно ничего не стоит… Не такой уж ты законченный, каким прикидываешься. Сразу берешь быка за рога. Вопрос твой вполне закономерен и – ладно, ладно, не обижайся! – вполне правомерен, ибо разница в нашем умственном развитии слишком бросается в глаза. Дело в том, что между границами миров стоят сильнейшие – как бы их назвать получше? – межпространственные вихри. Они периодично усиливаются и ослабевают. Мы, все Карпатовы, видимо, зародились в один из моментов наибольшей активности этих вихрей на „нашем“ участке. Таким образом создались дополнительные помехи для нашей совершенной идентичности, что сказалось на нас довольно странно. Получились мы, Карпатовы, несколько разнокачественными духовно и умственно при абсолютной идентичности форм. Ты у нас – пока больше мечтатель праздный, чем созидатель. Тебе бы следовало попытать свои силы в литературе, поэт ты наш дорогой!.. Я – сугубо практик. Вот сконструировал аппарат связи между Белым и Черным светами. А всю теорию, которую я сейчас подношу тебе с таким умным видом, разработал наш дублер из мира Фиолетового света. Естественно, величать мы его станем Дмитрием Карпатовым-Фиолетовым. Он у нас – ученый теоретик, хотя тоже мается, по слепой воле Всеобщей Гармонии, рядовым инженер-практикантом Лаборатории Сверхнизких Температур. Собственно, он и есть основной виновник всей этой затеи: наших с тобой сеансов связи и так далее. Разработав теорию связи взаимопроникнутых миров, он высчитал периодичность активизации межпространственных вихрей и в момент их наинизшего спада прорвался по звуковому каналу ко мне. Тогда же он натолкнул меня на идею аппарата связи между мирами. Вот и все. Еще вопросы будут? Прошу – раскачивайся побыстрее. Аппарат мой, как ни печально, еще весьма далек от совершенства».

– Выходит, эти миры… все же не совсем идентичны? Коль мы получились такими… не совсем идентичными? – сдался я окончательно под напором стройности мышления Черного. Да мне и не оставалось ничего иного, как поверить в его существование. Потому что я знаю свои способности. Такие примеры, такие мысли никогда не могли зародиться в моей действительно праздно-мечтательной башке.

– «В целом они – идентичны. Такая активность вихрей, которой под силу создавать помехи для абсолютной идентичности, по словам Фиолетового, на стыках миров случается довольно редко. Поэтому большинство людей (вещей эти помехи не касаются, вещи во всех мирах идентичны совершенно) не видит „творческих снов“, не мучается „внутренними голосами“… и вообще – большинство людей „толстокожи“ не по собственной вине».

– Вихри затрагивают только людей? Почему же такая выборочность? А, скажем, звери?..

– «Нет, не думаю, что вихри действуют выборочно. У зверей, насколько известно, тоже бывают разные „характеры“. Не говоря о таких животных, как то: собаки, кошки, лошади, которые при долгом общении с людьми получили зачатки разума. Но не занимай время деталями, пока не до них. Мне вот-вот придется отключиться».

– А цель… Цель всего этого?

– «Чего – всего?»

– Ну, хотя бы твоего настырного выхода ко мне…

– «Ну-у, брат мой!.. Если опыт этот удастся, – а он уже удался в какой-то мере, – то последствия его невозможно будет переоценить. Пока их невозможно даже представить! Возьмем хотя бы тот же „коммуникационный горизонт“ Карла Сагана, как заклятие, висящее над человечеством уже несколько веков. С началом свободных связей между взаимопроникнутыми мирами он, видимо, будет снят. Фиолетовый Митя считает, что жители Вселенской Сверхцивилизации свободно перемещаются по всем пространствам, в том числе и тем, о существовании которых мы пока и не подозреваем. Возможно, они свободно перемещаются даже по Вселенным. Им не страшны никакие звездные и даже галактические коллапсы. По Фиолетовому выходит, что достижение уровня свободных связей между взаимопроникнутыми мирами – одно из первых условий признания Сверхцивилизацией нашего разума как развитого. Объяснять, что значит это, думаю, излишне. По крайней мере, меня от одной лишь мысли об этом охватывает дрожь. Приблизиться к разуму такой глубины и высоты! Даже при самых дерзких домыслах мы не сможем представить, какими явлениями, каких масштабов они оперируют, какие имеют возможности».

– Но почему он… ну, Фиолетовый-то, считает, что главным условием приема в Сверхцивилизацию является объединение всех миров?

– «Ну, тут надо зайти издалека… Ты представляешь, какими темпами пойдет наш прогресс, когда мы объединимся все?! Помнишь парадоксальную формулу Карасева Младшего: (+а) +(-а) =а²?[13]13
  (+а) в формуле обозначает наш, плюсовой, мир; (-а) – антимир.


[Закрыть] А она, между прочим, отражает скачок прогресса по установлению контактов лишь между двумя мирами!.. Потом мы научимся управлять межпространственными вихрями и сделаем человека не зависящим от прихоти Всеобщей Гармонии – пример: ты, свободный от нас, свободно станешь заниматься писательством; я, свободный от вас, тоже перестану тратить свои силы на ненужные мне чересчур уж „пиитичные“ страдания и смогу наконец-то целиком отдавать их инженерной деятельности; Фиолетовый тоже наконец-то полностью раскроет свой гениальный теоретический ум и так далее, так далее – миллионы, миллиарды совершенно раскованных личностей, удвоенно работающих на прогресс! Это даст увеличению прогресса мощный толчок. И со временем темп нашего прогресса уравняется с темпом прогресса Сверхцивилизации. Вот в чем основной смысл „коммуникационного горизонта“! В уравнении темпов прогресса. Тогда, если человечество и будет считаться еще на очень низком уровне развития, по крайней мере, хоть прекратится дальнейшее отставание… И вообще, поодиночке наши миры настолько еще бессильны, что мы наверняка не сможем не только внедрять у себя достижения Сверхцивилизации, но даже расшифровать информацию, которой они начнут снабжать нас после признания. Объединение, объединение! Во Вселенной наверняка были – и было множество – проявлений разума, которые из-за низких темпов развития не смогли обратить на себя внимание Сверхцивилизации и стали жертвами звездных и галактическим коллапсов. Ведь не секрет, что наш старик-солнце уже пережил себя – оно уже должно коллапсировать. Не секрет и то, что звезды нашей Галактики постепенно прекращают удаление от центра ее, приближается эпоха равновесия, а затем – все ускоряющийся бег обратно к центру и… коллапс. Человечество может спасти только объединение взаимопроникнутых миров с последующим признаком его Сверхцивилизацией!»

Я кое-как переварил все эти слишком (чего уж скрывать) сложные для меня понятия и не нашел ничего лучшего, как перевести разговор с высочайших материй на собственную (такую, оказывается, жалкую) персону.

– Надо полагать, твой выход ко мне тоже имеет какие-то конкретные практические цели? Ты, я смотрю, товарищ весьма практичный, зря ничего не станешь делать и вряд ли вышел ко мне, чтобы поболтать о коллапсах… Конечно, я должен быть польщен, но хотелось бы знать причину столь высокой для меня чести.

– «Уф-ф!.. – облегченно вздохнул мой Черный дублер. – Наконец-то ты, кажется, поверил. Теперь мне до лампочки все твои кривлянья. Дальше тебе придется выслушать о себе вещи куда более неприятные, чем до сих пор. Так что держись, умерь свою детскую обидчивость – сейчас нам некогда заниматься затяжными эмоциями. Итак, что ты должен будешь делать? Ни много, ни мало, как рисковать своей жизнью. У меня на стадии завершения аппарат, идею которого мне подкинул Фиолетовый Митя. С помощью этого аппарата я хочу „перетащить“ тебя в наш мир, мир Черного света. Добро пожаловать к нам, Дмитрий Карпатов-Белый!.. Скрывать не стану: абсолютной уверенности в успехе у меня нет и, как ты понимаешь, должен понимать, быть не может. Мы тут – первопроходцы. В случае неудачи тебя попросту не будет. По всей вероятности, ты превратишься в некий межпространственный сгусток, которых между мирами множество и которые, как полагает Фиолетовый, при каких-то удачных сочетаниях, творимых „вихрями“, дают начало новым жизненным цепям. Улавливаешь? Значит, человек фактически бессмертен, жизнь, исчерпав себя в одной цепи, переходит в другую!.. Ну, все это еще предстоит постигнуть, пока будем говорить о нашей, дмитриекарпатовской, цепи. Выпадение твоего, „белого“, звена, видимо, будет весьма болезненно для Всеобщей Гармонии, но будем надеяться, что она каким-то образом замкнет нашу цепь и остальные Карпатовы не пострадают…»

– Ах, ах, ах, – с холодным сарказмом вмешался я. – Ах, как тебя волнует боль какой-то абстрактной и вообще еще сомнительной Гармонии! И нисколько не трогает конкретная жизнь одного из Карпатовых. Так я понял?

– «Примерно так, хотя в словах твоих один лишь эгоизм и ни на йоту… И вообще, все воспринимается тобой прежде всего от „я“.

– Я же еще не сказал „нет“, я лишь хочу спросить: почему именно я? Имею я право на такой вопрос или нет?

– „Имеешь, имеешь, – полураздраженно, полуразочарованно ответил Черный. – В двух предложениях – четыре „я“… А на кого ты хотел бы переложить долг, исполнить который, насколько я понимаю, обязан ты и только ты? На меня или на Фиолетового? Учти, ведь пока только между нами троими имеется кое-какой контакт. Я бы согласился рискнуть безо всяких колебаний, но у меня единственного пока единственный аппарат связи. Так что на сегодняшний день я – слишком дорогой экземпляр из Карпатовых. Не считая, конечно, Фиолетового – самого умного из из всех нас. И не только нас, Карпатовых. Думаю, что через некоторое время журналисты назовут его не иначе как отцом миров, как мы до сих пор зовем Попова „отцом радио“, Жуковского „отцом авиации“, Циолковского „отцом космонавтики“. Станем ли мы рисковать таким бесценным умом? Нет и нет! Уж лучше я сам… Или пусть уж дело связи между мирами затянется еще на какой-то неопределенный срок. Я оставлю тебя в покое и начну пробиваться в мир Красного или Зеленого света“.

– Значит, если я дурак… Жертва, так сказать, собственной бесталанности, ваш подопытный кролик…

– „Не такой уж ты дурак, каким вдруг принялся прикидываться. Просто – мы уже говорили об этом, – подчиняясь законам Всеобщей Гармонии, ты всю жизнь занимаешься не тем, к чему призван, и делаешь все через силу, издергался весь. И обижаться тут не на кого. Придет время, научимся управлять ими, этими законами, – определишь себя, и там видно будет, какой ты „дурак“. А в научно-техническом аспекте ты стоишь ниже нас. Что верно, то верно. Честно говоря, стоишь на таком низком уровне, что вот даже перед лицом беспримерного Опыта (не будем фальшиво скромничать. Опыта, который явится переломным в истории человечества – человечества всех взаимопроникнутых миров) ты смеешь колебаться, чего никогда не допустил бы человек, до конца преданный своему делу. Вспомни первых космонавтов, начиная с Юрия Гагарина, вспомни врачей, которые впервые на себе испытывали опаснейшие препараты… Да мало ли их, таких примеров! А у тебя нет ничего такого… не святого даже… Впрочем, я не совсем прав: у тебя есть то, из-за чего ты мог бы не задумываясь пожертвовать собой. Конечно, Марва! Кхм-хм… Знаешь, Митя, иногда я даже завидую тебе. Так ты ее любишь… Но что поделаешь! – сие пока не в наших руках. А будет, будет в наших! Фиолетовый недавно как-то походя заверил меня, что он уже почти нашел разрешение „комплекса Франкенштейна“,[14]14
  Комплекс Франкенштейна – теория о несовместимости белковых и кремнийорганических конструкций, впоследствии расширенная Уотсоном до Теории Вакуумной стены.


[Закрыть] да и долголетие наше, белковых, по претворению одной его идеи подскочит примерно в три раза. Так что все твои страхи, связанные с Марвой, – побоку! Двести с лишним лет станем миловаться с нашими Марвами!.. Я нисколько не сомневаюсь, что Фиолетовый догромит Теорию Вакуумной стены, чего немножко не доделал старик Уотсон, и… Проще говоря, у нас и у Мавр будут и дети. Их, видно, – хе-хе! – станут называть Человек-3. И, думаю, что они будут воплощением лучших черт первых двух! То ли мы еще натворим во главе с нашим Фиолетовым!.. Вот и все, Митя. Осмысли, сопоставь все факты и реши: согласиться тебе на попытку перехода ко мне или…“

Слушая своего дублера, я вдруг обнаружил, что ловлю последние его рассуждения с гораздо большим интересом и вниманием, хотя умом и понимаю всю мизерность своих забот по сравнению с его делами и заботами. И мне стало стыдно. Стыдно как никогда (наверняка за меня стыдились и все мои дублеры), стыдно так, что с минуту я не мог перевести дыхание. Черный понимающе молчал, но я каким-то образом знал, что он с нетерпением ждет моего окончательного решения.

– Все, – сказал я тогда. – Все, Митя. Я согласен. И не думай, пожалуйста, что только из-за этой самой… любви. Хотя и претит твоя ирония насчет нее.

Он, мой дублер, оказался славным парнем. Понятливым. Я ждал в ответ на свое трудное „согласен“ здорового хохота торжества или хотя бы ехидного смешочка, но он откликнулся задумчиво:

– „Хорошо… Я это знал… Технические данные для подготовки к Опыту я передам тебе в следующем нашем сеансе. Надо подготовить их как можно короче и четче. Я ведь безалаберный немножко, нетерпеливый – сразу начинаю воплощать, без прикидки… это плохо… А ирония моя насчет любви… Нет-нет, я же говорил, что часто даже завидую тебе…“

– Будет, будет, Митя! – бодро сказал я, чувствуя, что он собирается отключиться. – Подожди, хочу спросить… А может быть, нам следует все же обратиться к ученым, вплоть до самого Уотсона? К чему скрытная попытка перед лицом такого открытия?

– „Я думал об этом, Митя – так же задумчиво ответил он. – Но чудится мне, что… необычность Опыта… в совершенно еще неразработанной области… Вряд ли они обратят должное внимание. В лучшем случае – начнут обсуждать, спорить, колебаться, а время идет… Нет, нужны самые решительные действия. Надо поставить наши миры перед свершившимся фактом, и вот тогда-то завертится колесо!“

Распрощались мы с ним тепло, по-братски. Очень у меня хорошо стало на душе. Были у меня нежно-чуткие друзья Марва и Микки, а теперь появился не только чуткий, но и суровый, когда надо, и сильный, когда надо…»

Райтнер оторвался от тетради при звуке отодвигаемого стула, поднял голову и, увидев на лице вскочившего на ноги секретаря Уотсона широкую улыбку, проследил за его взглядом. В стеклянные двери один за другим входили люди, которых он где-то когда-то видел. А через секунду, узнав их, Райтнер невольно подался назад, словно желая вжаться в стену. В приемную председателя входили члены Всемирного Совета. Видеть их Райтнер мог, конечно как и большинство девятимиллиардного человечества, только на портретах да на экранах видеофонов…

Впереди группы семенил на коротеньких ножках маленький колючеглазый нейрохирург Сингх (про него говорили, что при желании он смог бы разобрать человеческий мозг на все миллиарды клеток и собрать заново в первоначальной или в любой желаемой конструкции). Он галантно вел под руку хрупкую женщину с глубокими гипнотизирующими глазами – это была Председатель Всемирной Ассоциации Творческих Союзов музоживописец Юнона. Чуть сзади них плавно нес свое по-девичьи стройное тело моложавый глава космической биологии Толидзе и что-то быстро-быстро говорил хмуро переваливающемуся рядом очень даже полнотелому президенту Астрономической Академии Мюллеру и сухопарому, с отрешенным от всех мирских забот лицом, математику Вану Ли. А в дверях, оживленно переговариваясь, остановились квадратноплечий «отец астронавтики» академик Коробов и… сам ЭАЛ! Сам ЭАЛ Третий Великий.

Увидев его, Райтнер тут же забыл обо всех остальных. Не потому, что они не стоили внимания – каждый из них являлся олицетворением достижений представляемой им во Всемирном Совете отрасли, каждый еще при жизни был овеян легендами и про каждого можно было вспоминать без конца. Дело в том, что ЭАЛ, находя уважительные причины, часто отсутствовал на транслируемых заседаниях Всемирного Совета, а ежели и присутствовал, то его почему-то показывали обычно мельком (поговаривали, что он-де, стеснительный по-детски, смущается своих необычных форм), и мало кто мог похвастать, что действительно видел ЭАЛа.

ЭАЛ… Вместилище памяти семивековых достижений техники и свободно манипулирующий такой необъятной громадой знаний. ЭАЛ… Из космического бунтаря-робота он, вернувшись на землю, превратился в настоящего «скупщика» всех технических новинок. Их становилось с каждым годом больше и больше, и при всей миниатюрности ячеек памяти, ЭАЛ вскоре разросся до таких размеров, что для него оказался мал даже специально выстроенный Пансион. Тогда ЭАЛ сам разработал новый вид ячеек памяти и решил снова сделаться передвигающимся. Сделать это тем более было необходимо, что к тому времени всемирный референдум единодушно выбрал его членом Всемирного Совета, который не мог собираться на каждое заседание у него в Пансионе. Говорили, что ЭАЛ отверг все самые блестящие проекты воплощения его в человеческую форму и «вычертил» себя сам. И вот теперь Райтнер мог близко рассмотреть эту фактически бессмертную легендарную личность.

Неизвестно, какими категориями руководствовался ЭАЛ, но вкус у него оказался довольно странным: громадная голова угловато круглая – примерно как шар, вылепленный из пчелиных сот, а тело представляло собой два наполовину втиснутых друг в друга шара намного больших размеров, но той же конструкции (так вот откуда пошла ставшая знаменитой фраза: «ЭАЛ выбрал шары»!). Ко всему этому шаро – полушарообразному туловищу приделаны – на первый взгляд не сказать, чтобы удачно – опять же шаровидные нижние конечности, которые свободно катили и поворачивали грузное тело в любую сторону. Но самое примечательное в ЭАЛе не голова и туловище и даже не «ноги». Самое примечательное – руки. Их не две, а шесть – по три с каждой стороны. И на руках не по пять пальцев, а по три. Передавали из уст в уста, как ЭАЛ высмеял пятипалые человеческие руки: он, слышь, заявил, что у людей два пальца – мизинец и безымянный – совершенно лишние отростки, как и аппендикс в их животах!.. Все-то в нем было необычно, в этом ЭАЛе – «Третьем», «Великом», «Главном инженере земли». Да оно, видимо, так и должно быть, если и вправду каждая клеточка его тела «умнее» головы среднеэрудированного человека… И не зря он является любимцем и даже божеством не только кремнийорганических инженерных умов, но и сотен миллионов белковых. А божества могут и должны позволять себе чудачества, чтобы не отрываться от простых смертных…