Текст книги "Неизведанные пути. Шутки судьбы. (Дилогия)"
Автор книги: Виталий Бодров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
Некромант отдыхал. Заклятие было наложено, еще один кусок леса стал из живого мертвым. Что не могло не радовать любого некроманта. Наступление на эльфийское королевство шло успешно. Неторопливо, потому что такого рода заклинания отнимали слишком много магических сил, и приходилось несколько дней восстанавливаться. Все-таки, заклинание десятого уровня, предел для любого Мастера. Если бы Хозяин не делился Силой, было бы еще труднее. Шаг за шагом, день за днем Тубарих убивал эльфийский лес. Чувствуя при этом себя абсолютно безнаказанным. Башня надежно защищена паутиной мощнейших заклинаний, орда немертвыхнеусыпно охраняет подступы к ней. Кроме простейших скелетов и зомби, есть и другая нежить. Подъятыемертвые эльфы, утратившие свою нелепую лесную магию, но не растерявшие легендарной меткости. Духи-убийцы, бесплотные, но смертоносные, неуязвимые ни для оружия смертных, ни для Магии Стихий. Как ни странно, но на них он как раз особо и не рассчитывал. Эльфийское оружие укладывало их на раз, возвращая в небытие. А вот Волки Тьмы, квинтэссенция некромантии, напротив, уязвимы лишь для железа. С ними эльфам не повезло, не повезло. Два штурма выдержала башня, и оба раза атакующие откатывались назад, устилая остроухими трупами склоны холма. Больше не рискуют, предпочитая крепить защиту лесных границ. И совершенно напрасно, потому что инициатива у атакующего. Рано или поздно, находится брешь для удара, как, например, сегодня. Некроманту нравилось играть, противопоставляя хитроумным эльфийским заклинаниям свои, не менее сложные и элегантные. Нравилось проводить отвлекающие маневры, ложные атаки, чтобы, выбрав момент, одним блестящим ударом одержать очередную победу.
Некромант улыбнулся, довольный, как сытый кот. Собственно, Хозяин приказал только отвлечь эльфов, чтобы не совались на требуемое время в дела людей. Пока он приводит в действие свой великий План. Настолько великий, что о нем никто, кроме Хозяина, ничего не знал. Даже умнейшие и сильнейшие его слуги. Такие, как Тубарих.
Да, эльфов можно было бы просто отвлечь, но некромант увлекся этой игрой. Вдобавок, он ненавидел эльфов, как может ненавидеть только некромант. Ничего личного – просто лесная Магия Жизни (она же Магия Природы, если обращать внимание на термины) глубоко враждебна его Искусству. Хозяину это не понять, он не некромант.
Вдобавок, немало Силы он добывал из агонии вечноживого Леса. И вкладывал ее в новые и новые творения. Те же Волки Тьмы, на их создание он затратил энергию, достаточную для разрушения небольшого городка. Всего на два Волка! Но эти затраты окупились. Много полезных качеств у Волков Тьмы! Ночью их нельзя увидеть, пока не нападут, даже эльфийское зрение не помогает. А когда уж они начнут атаковать, поздно уже смотреть. Потому что быстры они, как... Блин Претемный, и сравнить-то не с кем!
Сколько веков, да каких веков – тысячелетий стояло эльфийское королевство! Сколько магов, великих, знаменитых, силились подчинить эльфов. Не смогли. Отступили. Замирились, в конце концов. Потому что пока остроухие в своем лесу – никакая магия им не страшна. Огонь деревья их не тронет, вода – дождичком легким любой потоп обернется. Землетрясение вызвать не получится, ураган стороной обойдет. Такая уж у них магия – любые чары либо не вредят, либо вовсе на пользу идут. Любые. Кроме Магии Смерти. Некромантии.
Потому что убивает она самую суть Леса. Смерть сильнее, все живое рано или поздно умрет. Обильную жатву собирает Черная Леди, каждый год, каждый день. А он, некромант, верный слуга ее. Наступит час, и падут неведомые смертным эльфийские твердыни, падут под ноги его Госпоже. И наградит она его по заслугам. Великой Силой, небывалой властью наградит. И станет для него Хозяин – просто Сугудаем. А потом – слугой Сугудаем. Рабом.
Тубарих сделал большой глоток пива из кружки и недовольно поморщился. Мало того, что пиво леданское – настоящие помои, так еще и нагрелось. Не умеют здесь пиво варить. Вино – да, недурное, а вот пиво – настоящее темное только в Пельсиноре варить умеют. Фланское, опять же, неплохое, в Понакаре прекрасные пивоварни. А вот в Ледании – пивом даже назвать стыдно. Да и в Квармоле. Получше леданского, конечно, а все равно – помои.
И что интересно – святоши церковные вино сильно не одобряют. Грех пьянства, надо же! А вот к пиву вполне лояльно относятся, сами пьют, и народу разрешают. Будто пивом нажраться труднее, чем вином! Странные они, слуги Творца...
Церковников он, пожалуй что, немного боялся. Вот кто с любой нечистью управится играючи! У него, конечно, нашлось бы, чем ответить, а все же потрудиться пришлось бы изрядно. И вроде бы слабенькая у них магия, но для некромантов опасней, наверное, и нет. Но не придут к нему синерясники, не придут. Хозяин и здесь посуетился. Двое самых активных, епископы, ему служат. Чем купил, что пообещал – он, Тубарих, не знает. Но не пожадничал, точно. Всю Леданию перерыли в поисках магов да ведьм, всех повязали, только два Мастера да Гроссмейстер сбежали в Кордавиль. А всех, кого захватили – Хозяину отдали. Прежде, чем на костер вести. И Силу он из них выпил, как паук муху. Один бакалавр так его и обозвал – Паук. Ох, и кричал он на дыбе! А Хозяин так ему ласково: «Пауков я люблю, поэтому не обижаюсь на тебя, неразумный. А вежеству тебя поучить надо... Хоть перед смертью». И поучил, да так, что и ему, некроманту было чему удивиться.
Да, «Петушиный час» – так эти синерясники себя называют – грозная сила. Сколько магов было, грозных, сильных, и где они теперь? Госпожу встречают... Хозяин, понятно, помог, как же без этого. Для него ведь старались.
Только вот Патриарх их недоволен. Специальный циркуляр выпустил, «О смирении и терпимости называется». Объясняет, что маги разные бывают, и различать, дескать надо «богомерзкое колдовство от волшбы светлой, людям в помощь Творцом данной». Опомнился Владыка Пресвятой! Нечего уже отличать, сколько ни было магов в Ледании, все с дымом ушли. Только он, Тубарих и остался, да еще с десяток тех, кто Хозяину присягнул. А уж кто поклялся, тот верен останется, будь он хоть клятвопреступником в семи поколениях. Такую уж Хозяин клятву берет – лучше повеситься пойти сразу, чем хотя бы помыслить об измене. А только он, Тубарих, тоже не прост. Его она на месте не убьет, сумеет ускользнуть, нашел-таки лазейку. Недаром он Госпоже Смерти верный слуга. Хотя лучше приберечь это на крайний случай, если в немилость у Хозяина попадет. Сейчас-то зачем? Хозяин к большой власти рвется, а от нее и нам, малым мира сего, что-нибудь, да перепадет.
Некромант глотнул еще пива и откинулся в кресле. Нет, пиво – это вещь, хоть и дрянное. Эльфы, те вообще в рот не берут. В смысле, пива. Вино-то так хлещут, никто не угонится. Даже поговорка есть – перепить эльфа. Синоним слова «бесполезно». А вот пива – не пьют, хоть убей. Даже под пытками не пьют, сам проверял. Идиоты!
Изгои, темные эльфы, которых истинные почему-то голубыми кличут, и те отказываются. На все согласны, чтобы сородичам бывшим досадить, на пепелище родимом джигу сплясать, а пива не пьют. Все эльфы – ненормальные... Тубарих с отвращением допил кружку и потянулся к запотевшему кувшину. Холодное, с ледника. Такое пойдет хорошо. Эх, собутыльника бы еще к нему! Раскинуть, что ли, портал к Суммону, приятелю старому. Раньше-то рядом жили. Пока Хозяин не определил его в старую башню некроманта Азиза, давно откинувшегося, а Суммона отслал зачем-то на юг, в Двенадцатиградье. Ох, и славно с ним зависали! За неспешной беседой о высоких материях, о смысле жизни. А он в чем? В бабах. И у которой из них материя выше колен, с той и договорится можно. Нет, устал сегодня, отдохнуть нужно. Тяжел труд неправедный, ох, тяжел! Завтра – может, и навестим. Если эльфы чего подлого не удумают. Да куда им, остроухим!
Отхлебнув еще пива – холодное, хорошо! – некромант лениво потянулся к мешочку с рунами. Гладкие, на ощупь приятны. Из человеческой кости резал, собственноручно. Кровью чертил, своей, между прочим, не узников запытанных. Больно-то как было, когда руку резал! Боль Тубарих ненавидел. Свою боль. А интересно, узникам так же больно, когда он их пытает? Наверное, куда больнее, там ведь не кинжалом по руке полоснуть, все куда интереснее. Фантазия у некроманта богатая, никто не возразит. Да, их боль – не чета его. Как, интересно, жертвы ее терпят? А впрочем, какой у них выбор?
Руны сами просились в руки, тыкались в пальцы, как слепые котята. В детстве у него был котенок... Год, или чуть больше. Потом собака его загрызла и сожрала. Он тогда плакал... Он тогда еще умел плакать. А собаку убил. Забросал камнями, радуясь каждому удачному попаданию, каждому визгу ненавистной твари. Радуясь ее боли, ее агонии. Ликуя от ее смерти. Не тогда ли начался его путь некроманта?
Наугад вытаскивая из черного мешочка, принялся раскладывать руны. Слева направо, снизу вверх. Значками вниз, чтобы не видеть. Потом, одну за другой, начал их переворачивать. Пристально вгляделся, читая расклад.
И вот тут он насторожился. Нет, бывает и более неудачные расклады, но не часто. И главное – ничего не понять. Молодая девица, руна «Лель» – и рядом дракон, руна «Пи». Что за Блин? Если бы с единорогом рядом, понятно. Единороги девиц обожают, невинных. Если такие остались. Опять же, намек был бы на эльфов, где еще поблизости единорога отыщешь? Но дракон-то причем? Об этих тварях он почти ничего не знал. Сказки, однако, говорили, что драконы девиц любят. В гастрономическом смысле, понятно.
Далее – более понятно. Герой, руна «Исх», расположена внизу. Значит, придет с юга. Ну-ну, пусть приходит. Героев здесь любят. К столу пыточному привязать... Живучи страшно, долго жилы тянуть можно. Не орут опять же, как резанные (хотя, почему «как»?). Гордые, боль сносят молча. Такие Силой под завязку заряжают...
Ага, вот и Маг, руна «Зод». И две рядышком, поясняющие. «Аль», ученик, начинающий, неопытный. Любое значение выбери, смысл не изменится. И противоположная ей «Кебаль», вдобавок, перевернутая. Что означает могучий, мощный, искусный. Блиновщина какая-то, право слово! Во-первых, откуда маг в Ледании? Если кто и остался, попрятались, затаились. Во-вторых, как такое может быть – могучий или искусный ученик? Опять не вяжется. Придет он с севера, но это не факт. Руна «Зод» автоматически отменяет направление.
И грозит эта странная троица смертью ему, Тубариху. Хотя тоже не факт, руна «Мор» в применении к некроманту может читаться как перевернутая. То есть, он им грозит смертью. А, а вот с этим более ясно. Подпирает все это хозяйство руна «Бо». То есть «лук». И обозначает она, конечно, лучника. Или эльфа, что вернее. Который тоже придет с юга. И эльф этот Тубариху прекрасно знаком. Разведчик из Саро, которого он сумел вычислить. Им должны будут заняться «голубые». А в общем и целом, расклад совершенно не ясен. Ничего не вяжется. Может, вытащить еще руну? Обряд разрешает. Для прояснения ситуации.
Некромант осторожно вытащил из мешочка еще одну руну. И громко выругался, помянув грязно всех Духов (которых тупицы зачастую считают богами и демонами), которых только смог вспомнить. Руна, «Хас», последняя из рунического алфавита заморского Алькретона. Означает «ничто». Когда Хас выпадает, гадание прекращается. Будущее закрыто.
Как неудачно! Вот теперь думай, что бы это значило. А чтобы лучше понять, еще глоток...
Тубарих неожиданно понял, что всерьез расстроен неудачным гаданием. Расстроен, и разозлен. А это уже плохо. Некромант – не Маг Стихий, с чувствами у него утекает с таким трудом собранная Сила. Любовь, страх, гнев, ненависть, радость – различий нет. Чем сильнее эмоции, тем больше Силы теряешь. Нет, так не пойдет. Немедленно успокоиться, отвлечься как-нибудь. Что бы такое придумать?
Можно вот в подвал пыточный зайти. Некромантия – особая наука. Силу некроманту дает чужая смерть. И чем она мучительней, тем больше Силы он получит. Чужая боль – лакомый кусочек для адепта магии Смерти.
Да, мысль хороша. Чары совсем его опустошили. Пленник всего один, много с него не возьмешь, но сколько ни есть – больше, чем ничего. Вот еще глоток – и вниз. Впрочем, куда спешить? Можно и кувшин допить, пленник подождет.
Тубарих отставил кружку и приложился к горлышку кувшина. Дернул за веревку звонка.
Слуга явился сразу же. Живой слуга, человек. Не хватало еще, чтобы зомби за пивом бегали. Тупые они, тупые и неловкие. И воняют. Зомби ведь – как же по-другому?
– Ступай в подвал, передай, чтобы пленника приготовили, – распорядился некромант.
Шустрый слуга тут же исчез. Хорошо он лакеев вышколил, ничего не скажешь. Пуще смерти его, Тубариха, боятся. Слова не скажет – вообще, не то, что лишнего. И правильно. Не хватало еще, чтобы слуги с ним болтать начали. Хотя иногда бывает скучно. Захочешь поболтать с живой душой (мертвые, они не болтливы, это даже некроманту не изменить), вызовешь такого вот болвана, а у него на языке только «Да, Господин» и «Нет, Господин». Тьфу!
Появился перепуганый слуга. Явно с недоброй новостью. Раньше подобных вестников вешали на воротах. Или варили в масле.
– Господин... Пленник... того...
– Что «того», болван? Говори яснее!
– Того... Помер.
– Как – помер? Кто пытал? Говори, тварь!
– Никто. Вены на руках перегрыз.
– Так. Еще более увлекательно. Как же он до них дотянулся, интересно? И еще мне интересно, какой покойник его связывал. И надзирал за ним. Говори!
– Я... не могу знать, Господин! Стражники и пыточных делов мастера... Они ж мне не скажут! Нипочем не скажут, Господин!
– Ничего. Мне скажут. Быстрее даже, чем спрошу. Ладно, иди.
Некромант был в ярости. Лакомый кусочек Силы проскользнул между пальцев, ушел к Черной Леди. Сам ушел, без его, Тубариха, помощи. Ну, ничего. Давай успокоимся, не так уж все страшно. Кто-то за это ответит... и займет место покойного. На столе пыток.
Некромант улыбнулся. Так или иначе, он свое получит.
Глава VIII.
Ларгет проснулся поздно. Жаркое солнце давно миновало зенит, хотя к горизонту еще не клонилось. Впрочем, из юрты кагана его все равно не было видно. Чувство времени подсказывало юному магу, что время ближе к обеду.
«Да, Блин, погуляли», – подумал он, попробовав поднять голову. Голова тут же возмутилась, выразив свой протест резкой болью. Таль со стоном рухнул обратно на меховые шкуры, служившие в этих диких краях постелью. Кто упомянутые шкуры носил раньше, Ларгета в этот момент определенно не интересовало.
Вторая попытка подняться принесла определенный результат. Ларгет сел, изо всей силы упираясь руками в пол. Голова болеть не перестала, и в добавок начала еще и кружиться.
«Ничего себе похмелье, – подумал он. – Так ведь и откинуться можно!»
– Бол! – позвал он слабым голосом умирающего лебедя.
Ответом ему было молчание. «Неплохой ответ, красноречивый, – подумал Таль. – Он, часом, не помер? Или просто не может языком ворочать?»
Беспокойство за товарища подвинуло его на подвиг. Стиснув зубы и приказав голове не болеть (голова попалась совершенно неисполнительная), он все-таки воздел себя на ноги. Бол лежал в углу, все в той же сине-белой куртке, что и накануне. Тоже понятно – а где ему взять другую, если все шмотки остались в Школе.
– Бол, – позвал Ларгет снова. Друг не подавал признаков жизни.
Морщась от головной боли, он подошел к Болу. Реально оценив свои силы, Таль понял, что нагнуться не сможет никогда. Тогда он слегка пошевелил лежащее тело носком сандалии.
– Мееее! – дурным козлиным голосом завизжал Бол, вскакивая на все четыре ноги. В голова у Ларгета враз просветлело, и она отчего-то перестала даже болеть. Да не Бол это никакой, а натуральный козел! Не в смысле даже ругательства, хотя он тот еще козел, а смысле зоологии. С рогами, копытами и вонью настоящего козла.
От изумления Ларгет сел на пятую точку, широко открыв рот. Опаньки! Белая горячка – была первая мысль. Вторая – этот козел (в смысле ругательства) в козла перекинулся. И эту мысль Таль отбросил, хотя и не без труда. Нет, Бол, конечно, известный пакостник, но назло Талю превратиться в козла... Это как-то чересчур даже для него. Как, интересно, ему это удалось? Неужели водка так странно действует на способности магов? А как же шаман местный колдует тогда?
Тут мысли Ларгета переключились на шамана. А не его ли эти штучки, если задуматься и разобраться? Таль попытался задуматься. Получилось как-то не очень. Разбираться тоже не хотелось. Козел жалобно мекал, пытаясь выбраться из мешающей одежды. Ларгет в полной прострации наблюдал за его прыжками. Что там еще? Не пей, козленочком станешь? А не из водки ли было озеро в той сказке?
Ларгет почувствовал, что вот-вот рехнется. Но как раз в этом момент в юрту вошел ухмыляющийся Бол. Таль попытался сесть от изумления на пол, но обнаружил, что уже сидит.
– Скажи честно, ты козел или не козел? – спросил он.
– Ну, немножко, конечно, козел, – признал Бол. – Но не настолько, как тебе показалось.
– Блин, тормоз! Я чуть с ума не сошел! Идиотская шутка!
– Да ладно, хватит втирать. Откуда он у тебя, ум-то? И шутка вовсе не идиотская. Когда идиотская, не смешно.
– Мне и так не смешно! – Ларгет потихоньку успокаивался.
– Так я не для тебя и старался. Мне-то вполне смешно. Видел бы ты свою рожу!
– Ты думаешь, я ее не видел? – спросил Таль, успокаиваясь. – Каждый день бреюсь.
– Тогда мне не понятно, как ты до сих пор от смеха не помер. Тем более, когда бритва у горла. Нет, ну видел бы ты себя! Даже обидно, такой розыгрыш – и без зрителей.
– Вон тебе зритель, – кивнул Таль на козла, он уже мог оценить юмор ситуации. – Нет, ну как вы с ним все же похожи! Любой бы перепутал... А где вождь и шаман?
– В отъезде, – хихикнул Бол. – Ты все проспал, бедолага. Каган велел тебя не будить, и юрту не собирать. Дескать, пусть спит, а жилище свое потом заберем. Не последнее, маленько, я, говорит, шаман великий и богатый, да. Они же кочевники, сели на коней, юрты свернули, костры погасили – и уехали на фиг все.
– Сначала сели на коней, а потом свернули юрты и погасили костры? Ох, что-то знакомое! Слушай, а ты уверен, что ты не из племени?
– Это еще почему? – спросил Бол и попал впросак.
– Ну... ты тоже сначала делаешь, а потом думаешь. Если не забываешь, конечно.
– Клевета! – возмутился его друг. – Не было такого!
– Да миллион раз, – ядовито сказал Ларгет. – Не буду напоминать, ты все равно успел уже забыть. С памятью у тебя тоже как-то не очень...
– Хоть один случай назови!
– Хоть один? – Ларгет сделал вид, что задумался. – Ну, например, скажи мне, дружочек-перстенечек, ты спросил у этих дружелюбных ребят, в какой стороне тракт?
– Вот Блин! – выругался Бол. – Забыл!
– Угу. О том и речь. Торопился свои обноски на козла примерить.
– Твоя правда. Виноват. Дурак. Исправлюсь. Поумнею.
– Да ладно, – махнул рукой Таль. – Тогда ты перестанешь быть Болом. А на фиг мне нужен какой-то умный и скучный тормоз? Нет уж, оставайся собой. Я себя так умнее чувствую. Тебя, кстати, как, похмелье не мучает?
– У меня не бывает похмелья, – гордо ответил тот. – Повезло мне с организмом. А тебя что, колбасит? Башка, небось, раскалывается? Шаман, тот просто руками разводил, первый раз, говорит, маленько вижу, чтоб молодой кумак столько выпить мог. А еще, мол, говорят, что молодежь наша ни на что не способна! Врут маленько, на все она способна, если столько выжрать может, да. Восхищался тобой, то есть.
– А что такое «кумак»? – подозрительно осведомился Таль.
– Не знаю. Наверное, что-то среднее между полным идиотом и худым идиотом. Нет, а если серьезно, голова сильно болит? Если да, я могу заткнуться, только скажи.
– Да нет, – Таль ехидно хихикнул. – Как козла твоего увидел, сразу прошла.
– Тогда челюсть подбери, она у тебя никак на место не встанет, и пошли. Пойдем искать этот неуловимый тракт. Лук не забудь только захватить. Взял уже? Тогда стрелы прихвати на всякий случай. Вдруг без них стрелять станешь хуже...
– Не балаболь, – сказал Таль, пристегивая колчан к плечевому ремню. – Пожрать нам хароги оставили? Или сами все потребили?
– Оставили, конечно. Даже водки оставили два кувшина. Не хочешь?
При упоминании о водке, Ларгет слегка позеленел. Нет, пьянству – бой. В жизни он больше к этой дряни не прикоснется!
– Где, говоришь, они припасы оставили? – осведомился он.
– Вон, – показал пальцем Бол.
Нет, похоже, он явно задался целью свести Таля с ума. Два здоровенных тюка, которые не каждая лошадь поднимет (хотя, зачем, интересно, лошади тюки ворочать?) – это и есть оставленные им припасы?! Похоже, кочевники здорово переоценили мускульную силу молодых «батыров». Щедрый народ, ничего не скажешь. Или все равно выбрасывать собирались?
– Слушай, Бол, ты ведь сильный, да? – поинтересовался Ларгет.
– Не буду подставляться, – заявил Бол. – Если я скажу «да», ты предложишь мне нести оба тюка. А если «нет», слабаком дразнить будешь. Давай распотрошим, и возьмем, сколько унести сможем. Ну, и водку, конечно.
– Водку не буду, – объявил Таль. – Считай, что я зашился.
– Как? – не понял Бол.
– Суровой ниткой, – пояснил Ларгет. – Не пью больше, понял?
– Понял, понял. Ох, какие мы нежные! Все равно возьмем. Сам подумай, кочевников в этой степи – немеренно. Иные даже людей жрут. А водкой угостишь, небось подобрее станут. И продать можно, если что. За пузырь гардарикской знаешь, сколько дают?
– За какой пузырь? – не понял Ларгет.
– За мыльный. Пузырем, на гардарикском наречии, называется емкость, в которой хранят водку. Понял, неуч? Книги надо читать, а не водку трескать с разными подозрительными шаманами. Они тебя плохому научат...
При слове «водка», Ларгет снова позеленел, и судорожно сглотнул.
– Да что с тобой такое? – удивился Бол. – Цвет меняешь, словно хамелеон какой.
– Не произноси при мне слово «водка», – попросил Таль.
– Водка? Слово не произносить? А саму водку пить можно? Думаешь, водка у них несвежая? Можно вместо водки молока выпить...
С каждым произнесенным словом, Таль все более напоминал несвежего живого покойника. Кажется, их еще зомбями называли иные некроманты.
– Слушай, я хочу сделать тебе подарок, – сообщил он.
– Какой? – моментально заинтересовался Бол.
– Если ты вот прямо сейчас заткнешься, я тебя все-таки не убью.
После минутного колебания, Бол решил все же принять подарок. Припасы они перебрали в полном молчании, попутно немного перекусив. Бол приналег на баранину, а Таль довольствовался сыром и лепешками, запив все это козьим молоком. Из оружия им, к сожалению больше ничего не оставили. Видимо, вещи из металла в степи слишком ценились, чтобы одаривать ими случайных гостей. Два лука – только на них маги-недоучки и могли рассчитывать (хотя на счетах это делать не в пример удобнее).
Зато им досталось по новенькому плащу из козьей шерсти. Солнце жарило изрядно, но Таль уже знал, что ночи здесь куда холоднее, чем в на юге Квармола.
– Надо было чашу попросить, – запоздало вспомнил он. – Пусть даже глиняную. Хоть воду могли бы сделать. Ну, ладно, придумаем что-нибудь.
– Может, козла запряжем? – предложил Бол, глядя на ворох оставшихся вещей. – Жалко ведь, сколько добра пропадает...
– Тогда уж двух козлов, – предложил Таль.
– Так у нас же нет второго, – удивился Бол, оглядываясь по сторонам.
– Как – нет? – изумился Ларгет. – А ты?
– Водка! – ответил на «козла» Бол, с мстительным удовольствием наблюдая, как лицо Ларгета снова меняет цвет. – Нет, ну классной же маскировкой ты обзавелся! Под цвет травы, никто тебя и не заметит.
Когда они отмахали миль десять, Таль почувствовал, что больше идти не в силах.
– Привал, – объявил он. – Надо передохнуть. Иначе я просто тихо скончаюсь ярдах в десяти отсюда. И тебе придется тащить мой холодный неподвижный труп до самой Школы. А я при такой жаре еще и разлагаться начну...
– Нет уж, давай без крайностей, – предложил Бол. – Ярдов через сто я и сам копыта отброшу. А потом придут местные людоеды... И я как-то сомневаюсь, что они потащат нас обоих в Школу. А ты, кстати, перестань ныть. Вон какая жизнь интересная стала! Глядишь, книгу потом напишешь, типа мемуаров. И назовешь ее... ну, хотя бы, «Как закалялся Таль». Красиво звучит, правда?
Костер разводить не стали. Охотится тоже – еды хватало. Без особого аппетита перекусили, вяло пикируясь между собой. Ларгет почувствовал, что глаза у него отчего-то слипаются, а веки стали явно тяжелее всех прочих частей тела...
Когда чей-то сапог опустился на его руку, Таль мигом проснулся. Собственно, любой бы на его месте проснулся. В сапоге ведь была также и довольно тяжелая нога...
– Осторожней Блин! – попросил вежливо Ларгет, открывая глаза. Изменило это не многое. Стояла ночь, даже звезд не было, небо все в тучах. Темень, хоть глаз выколи. Но к таким крайностям Таль решил пока не прибегать.
Раздалась довольно-таки виртуозная ругань. На непонятном языке, но азарт и интонации, с которыми незнакомец произносил свой монолог, не оставляли сомнений – ругается, Блин.
– Эй, тело, а ты на Всеобщем можешь? – поинтересовался Бол. Похоже, ругань его разбудила. В этом Таль тоже не видел ничего сверхъестественного. Такие выражения и мертвого бы разбудили... и заставили закапаться поглубже в уютную могилку.
– На Всеобщем это не звучит, – ответил незнакомец с достоинством. – А за «тело» и вообще в репу можно. Больно уж двусмысленно звучит. Реальные пацаны так не глаголют. О рыночных отношениях слышал? За базар ответишь!
А акцент у него был довольно забавен, гласные он как бы смягчал, а иные согласные в его устах вообще вели себя странно, если не сказать нагло.
Послышалось чирканье огнива, в темноте сверкнули искры. Ларгет, ухмыльнувшись, произнес заклинание света. Над его головой тут же завис небольшой ярко светящийся шарик. Незнакомец от неожиданности уронил огниво, которое не замедлило стукнуть его по ноге. Ночь услышала еще порцию отборных ругательств, на этот раз, для разнообразия, на Всеобщем языке. Бол беззвучно зашевелил губами, стараясь запомнить.
– Прошу прощения, – попросил он прощения. – Был не прав, согласен.
– Ладно, базара нет, замяли. Гой еси, добры молодцы!
– Добрый вечер, – поздоровался вежливый Таль.
– Какой, на фиг, вечер? – удивился незнакомец. – Ночь же давно!
– Словами «доброй ночи» как правило, прощаются, – пояснил Ларгет.
– Да, ты прав, в натуре, – согласился пришелец. – Ладно, давайте знакомиться. Я – Боресвет из Голуни. По специальности, воин. Профессиональные навыки – владение мечом, топором, луком, чесноком. Мастерски владею булавой. Прошел курсы охранника и вышибалы, на что имею соответствующую ксиву. Продвинутый пользователь конной езды. Знание языков – децил имеется. Знаю много, но не помню, как называются.
– Мы – маги... – начал Таль, его тут же перебил Бол.
– А Голунь – это где?
– На Руси, – пояснил воин. – В соседних странах нас обзывают Русколань – вот бакланы тупые! Не могут выговорить Русь Голуньская. На такие наезды мы в ответ периодически разборки устраиваем, и нас вдобавок еще агрессорами обзывают. А это повод к новой войне...
– Про Русколань я тоже не слышал, – сознался Бол.
– У вас ее Гардарики называют, – пояснил воин. – Нет, звучит, в натуре, красиво и непонятно, но ведь язык узлом завяжется, пока произнесешь. Тоже можно в репу за такое... Ладно, вы сами-то кто, да откуда? На вид пацаны просто, но ведь волхвы... А хорошему волхву реальным пацаном прикинуться – как два пальца... ну, три, в крайнем случае. Вам, может, вообще лет по триста.
– Нет, мы еще ученики. Один не шибко умный маг что-то напутал с заклинанием, – объяснил Бол. – Вот нас сюда и зашвырнуло. Я – Бол, а вон тот странный тип с лицом зеленоватого цвета, так и вообще Ларгет. Оба мы из Квармола. Про Гардарики я немного слышал. Вроде, у вас там все время холодно, и белые медведи по улицам ходят...
– Почему холодно? Тепло у нас, в натуре. Зимой, конечно, иная птица на лету замерзает, но ведь не каждая. Медведи по улицам не ходят. Ты че, в натуре? Чтоб халявное мясо по улицам шлялось? Не знаешь ты наших братанов. Да и не белые они, медведи эти. У нас чисто две вещи белыми бывают – снег и горячка.
– А ты из Гардарики сюда как попал? Она ведь Творец знает где...
– Нанялся я чисто к одному купцу охранником, – начал рассказывать Боресвет. – Садком его звали. У вас о нем тоже слышали, только имя, в натуре, все время перевирают. То Садиком обзовут, то вообще де Садом за что-то... Ну, ладно, базар не о том. В общем, набрал Садок товаров на три ладьи, да поплыл по Синему морю...
– Это по какому? – уточнил любопытный Бол.
– Сказано же тебе – по Синему, – ответил воин недовольно. – Мы, голунцы, любое море синим зовем. Исстари так повелось...
– А почему? – не отставал Бол.
– Потому что оно, в натуре, синее, – пожал плечами Боресвет.
На это возразить было абсолютно нечего, и Бол на время заткнулся.
– Приплыли мы в Квармол, – продолжил воин. – Прямо в гарный порт...
– В порт Гарн, – поправил его юный географ.
– А я как сказал? – удивился Боресвет. – Товары продали, ну, братва вся обратно подалась. А я остался. Мир посмотреть захотелось. Вот и хожу, смотрю... Степь эта, правда, уже достала. Несколько месяцев уже по ней брожу, все выйти не могу. Она же плоская, никаких ориентиров. Кочевники меня один раз за задницу взяли...
– А, так это ты их водку делать научил? – догадался Таль.
– Я. Вы с ними что, встречались, в натуре?
– Ага. Бедолаги все пытались найти в степи соленый огурчик.
– Да, нет ума – считай, кочевник. Реальные они пацаны, но туповаты децил.
– А ты в каких странах побывать успел? – поинтересовался Бол.
– В Пельсиноре был. Прикольная такая страна, водки у них вообще нет, вино дрянь. Зато пиво – умеют, прямо скажем, там его варить. Еще бы пить научились. С пяти кружек – под стол. Лохи позорные! Жители – вообще все сплошь сумасшедшие. Жрут одну овсянку, как кони, и морды у всех на лошадиные смахивают. И наречие их местное... Смешно сказать, стекло глазом называют, дверь – дурой. Хер – волосами... нет, вроде, все-таки, волосы хером. Войну – варом...
– А мир? – встрял любопытный Бол.
– А как мир, и сказать стыдно, – ответил воин. – Дикари-с!
Таль развязал мешок, доставая кое-какие припасы. Гостя ведь надо накормить, напоить, и спать уложить. Рука его коснулась «пузыря» – так их, кажется, называют в их Русколани. К его удивлению, мысль об этом страшном пойле не вызывала уже содрогания.
– Водку будешь? – спросил он и тут же понял, что вопрос не уместен.
– У вас водка есть? – обрадовался воин. – Что же ты молчал, братан! Сообразим на троих, Блин! Доставай посуду. Стаканы есть?
