Текст книги "Рунный лабиринт (СИ)"

Автор книги: Виталий Гунченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Гунченко Виталий Васильевич
Рунный лабиринт

РУННЫЙ ЛАБИРИНТ

Прекрасные долины Юго-Западного Крыма привлекательны не только своей природной живописностью. На вершинах крутостенных гор, поднявшихся над долинами, нередко встречаются таинственные руины древних городов. Эти города процветали, когда в Крыму господствовали готы. Готы жили на равнинах, но любили, что бы за спиной у них были неприступные твердыни, в которых можно было бы укрыться, в случае нападения врага превосходящего числом.

Воинственные готы своими нашествиями сотрясли древний мир. Покинув исконную родину у Северного океана, готы двинулись на юг, чтобы овладеть страной с комфортным климатом. Они пересекли континент, побеждая по пути молодые народы и древние царства. Великие скифские цари пали перед этими суровыми, рыжеволосыми воинами. Но Крым не был пределом мечтаний готов, они двинулись дальше, чтобы покорить величайшее государство мира – Римскую империю. Лишь незначительная часть готов осталась в Скифии. По праву сильных, готы заняли лучшие земли в Крыму, плодородные долины и удобные пастбища.

Готы признавали своими королями только вождей из древних династий Амалов и Балтов, которые вели своё происхождение от богов. Но представители королевских династий слишком дорожили своей славой, и никто из них не довольствовался малым завоеванием, все ушли навстречу новым подвигам и трофеям. Во главе готов, которые остались в Крыму, были незначительные князья. Всякий князь хотел возвыситься над остальными и стать правителем всех крымских готов. Князья соперничали друг с другом за первенство, честными и нечестными способами. Одним из сильнейших князей готов был владетель Бельбекской долины, его город был на горе Бойка.

Слава империй, царств и княжеств часто угасает не из-за грандиозных событий, а из-за цепочки малозначимых происшествий, которые выпадают из поля зрения летописцев, и потом историки не могут понять причину исчезновения городов, и падения государств. Эта легенда повествует о том, как забвение богатого города началось с затеи не самых главных его обитателей.

Возле могущественных правителей всегда собирается много людей, которые ищут престижной и выгодной службы. Двор князя был многолюден, были у него и конюхи, и повара, и портные, и садовники. Много служило людей, на всех хватало у князя содержания. Был у него на службе и палач.

Палач отлично исполнял свою работу: одним махом рубил головы, вязал петли для виселицы, стегал кнутом, ослеплял и отрубал конечности. Мало ли, что приказывали делать палачу: жестоко пытать, убивать быстро и безболезненно, или наоборот медленно и мучительно. Палач орудие властей, он жестокосерден, но он всего лишь исполнитель, направляют на казни и истязания, совсем другие люди. Но людская психология такова, что, когда видишь казнь или мучения близкого человека, то обвиняешь того, кто это делает – палача. В последнее время у палача прибавилось работы, старый князь всё меньше проявлял милость. Казни и расправы происходили всё чаще, и всё чаще палачу доводилось слышать угрозы из толпы: "Гореть тебе в аду за это". К этому палач привык, но от привычки не перестал бояться, он опасался, что за своё ремесло ему действительно придётся ответить. И палач задумался о том, как он может искупить свои грехи. Нет, он не раскаивался, он просто рассуждал здраво: если у него есть какое-то количество грехов, то ему надо сделать какое-то количество хороших дел, чтобы они перекрыли тяжесть грехов. Молиться палач не умел, но был крепким мужчиной, умел обращаться с оружием и поэтому решил совершить подвиг ради христианства, способом, которым владел лучше всего. В городе и окрестностях в это время только и было разговоров о демоне, который доставлял вред всему христианскому, что было в этом краю.

Палач расспрашивал об этом демоне своих знакомых, и не скрывал ни от кого, что задумал одолеть его. Слух об этих расспросах вскоре дошёл до княжеского шута. Шутовская доля нелёгкая, каждый норовит ударить за обидную шутку. Доставалось шуту и от палача, и доставалось крепко, рука у палача была тяжела. Шут задумал отомстить палачу розыгрышем. Но шут задумал не просто шутку, он спланировал грандиозный розыгрыш, и кроме палача высмеян должен быть главный обидчик шута – монах-отшельник. Этот монах поселился в пещере у города и прославился на всю округу праведностью. Князь был вовсе не аскет, несмотря на преклонный возраст, его двор был наполнен весельем, пирами и женщинами. И бывало, возмущённый монах врывался на пиры князя и начинал его упрекать за неприличное веселье. Монах разгонял женщин, опрокидывал кувшины с вином и хорошенько перетягивал шута посохом по спине. Шута монах не любил особенно, за то, что когда монах пытался образумить пирующих, шут продолжал веселить гостей и мешать проповеди.

Идея розыгрыша распалила шута и он, не теряя времени, разыскал палача.

– О, знакомы сапоги! Правый из них частенько отвешивал мне пинка, когда был на ноге прежнего владельца. Прежний их владелец не любил мои шутки о нём!

– Одежда казнённого это законная собственность палача, – угрюмо ответил палач.

– А мою шапку ты будешь носить, если меня вдруг к тебе отправят? – весело спросил шут, указывая на свой разноцветный колпак.

– Тебя не отправят, тебе прощаются все выходки.

– Спасибо, обнадёжил, значит, мне можно не сдерживаться! – обрадовался шут.

– Лучше сдерживайся, как одежда казнённого законная собственность палача, так тяжёлая оплеуха законная награда за шутку шута.

– Ты прав, получить от тебя оплеуху мне бы не хотелось, поэтому давай поговорим без шуток.

Шут начал говорить очень серьёзно:

– Наши интересы неожиданно совпали – я тоже хочу победить демона, чтобы мне простились некоторые грешки.

Палач заинтересовался, если он не один берётся за это дело, значит это не такая плохая затея.

– Я много узнал о демоне, это одно из хитрейших порождений ада – он принял образ монаха-отшельника и привлекает к себе многих людей, своей, якобы, святой жизнью. Мы могли бы разоблачить его и наказать. Мне храбрости нахватает, а вдвоём мы бы совершили этот подвиг во имя христианской веры.

Палач поверил шута, и, видя это, шут уже представлял себе, как он с палачом заявиться в келью к монаху и объявит ему: "Знаю я кто ты такой, и князь знает, не скрыть тебе от него свою низменную сущность. Князь приказал наказать тебя за твоё лицемерие!"

Шут представлял, как напугается монах грозного вида палача, начнёт умолять о пощаде, будет каяться, и быть может со страху что-нибудь взболтнёт, выдаст какой либо свой грешок, ведь нет безгрешных, а потом шут найдет, как это обыграть.

Но, когда палач и шут вломились в келью монаха, и шут проговорил задуманную фразу, всё пошло не так, как он представлял себе. Монах нисколько не напугался, а уверенно ответил:

– Пусть твои лживые уста онемеют и не смогут источать скверную ложь.

Шут пытался что-то ответить, но лишь беззвучно похлопал ртом – он онемел. Шут от ужаса округлил глаза и начал жестикулировать руками. На палача это произвело жуткое впечатление, он подумал, что демон очень силён и с ним надо расправиться не мешкая. Молниеносно палач махнул мечом и снёс голову праведному монаху. Сделав дело, палач быстро выбежал из кельи, ожидая, что должно произойти нечто ужасное: вырваться пламя, сотрястись стены.

Шут, объятый ужасом, остался в келье. При виде того, как слетела голова безвинного монаха, которого многие считали святым, он остолбенел. Голос вернулся к нему, и он вскрикнул от страха, когда с ним, вдруг, заговорила отрубленная голова монаха:

– Осознаёшь ты, презренный, тяжесть своего греха? Что сотворил ты, думая устроить веселье?

Оказалось, что монах намеренно пошёл на смерть, чтобы принудить шута изгнать демона, который обосновался во дворце князя. Сам монах не мог это сделать, как не старался.

– Безуспешно я боролся за душу князя, не прислушивался он к моим словам, потому что не были они ему приятны. Но когда говоришь ты, он с удовольствием слушает каждое твоё слово, потому что от твоих слов всегда ждёт радости. Свой грех искупи подвигом – изгони демона, который направляет князя на неправедный путь. Не вздумай увильнуть от этого поручения, видишь, что и после смерти я не оставлю тебя в покое.

– Как мне сделать это? – выдавил из себя шут.

– Узнай, в каком обличье скрывается демон, и изгони его. Возьми горшок с водой, я освятил эту воду, и если она попадёт на демона, то будет жечь его, и он не сможет терпеть боли. Сними со стены крест, перед которым я молился долгие годы, и тоже возьми с собой. Демон не в силах находиться перед ним и приблизиться к нему. А сейчас похорони моё тело, а голову возьми с собой, и я буду подсказывать тебе, что следует делать.

Шут вышел из кельи бледный как мел.

– Помоги мне похоронить монаха, – попросил он палача.

Когда положили тело монаха в могилу, палач спросил:

– А почему без головы?

– Голову ещё рано хоронить, – сказал шут и достал из сумки голову монаха.

Монах открыла глаза и начала читать заупокойную молитву:

– Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху.

Потом монах обратилась к палачу:

– Тебя озаботила моя голова? Это хорошо, потому, что это будет твоей заботой – придать погребению мою голову рядом с телом, когда придёт время. Ты без вины лишил меня головы, и ничто не избавит тебя от этого долга передо мной!

Когда они закончили погребение и пошли в город, палач всё время боязливо поглядывал на сумку шута, в которой лежала голова монаха, и не решался говорить. Но, когда шут занёс сумку домой и вновь вышел на улицу, палач налетел на него и потребовал объяснить, что произошло:

– Мы победили демона?

– Видимо монах уже раньше освободился от демона, а мы не знали, – соврал шут, потому, что боялся признаваться палачу в обмане, который привёл к тяжёлым последствиям. – А демона теперь надо искать во дворце князя. Так сказала голова монаха.

– Я уже пожалел, что связался с тобой. Наверное, все, что от тебя исходит, наполнено глупостью, как твои дурацки шутки. Я что, из-за тебя убил невиновного?

– Успокойся, монах хотел, что бы так произошло, потому что сам не мог победить демона и привлёк к этому делу нас.

– Ценой своей жизни?! – недоверчиво спросил палач.

– Ну, он же святой подвижник, что ему своя жизнь, когда речь идёт о демоне?

Палач продолжал браниться:

– Я хотел избавиться от грехов, а только приумножил их. И теперь ещё должен исполнять какое-то поручение монаха, который не умер после отсечения головы.

– Напрасно ты ругаешься, – успокаивал шут палача, – ведь монах не проклял тебя, и вообще не сказал, что зол на тебя, просто он поручил тебе похоронить его голову, это не сложное задание. Зато, он подсказал тебе, как совершить подвиг, к которому ты так стремился. В этом деле у нас появился сильный союзник.

Палача убедили такие разъяснения, и он согласился продолжать борьбу с демоном.

Шут начал размышлять, кто в окружении князя может быть пленён демоном:

– Давай подумаем, кого демон выбрал бы, чтобы влиять на князя. У кого больше возможности нашёптывать и внушать князю?

– Его женщина! – воскликнул палач довольный своей сообразительностью.

– Конечно она! – подтвердил шут. – А всем известно, что сейчас князь живёт с любовницей, из-за которой прогнал от себя законную жену.

– Конечно же, это всё происки демона! – палач был уже готов совершить расправу.

– Но на этот раз мы не поступим так поспешно, а сначала проверим.

Пиры во дворце у князя были часто, и в тот вечер было очередное застолье. Как правило, засиживались допоздна. Наступила ночь, и все гости были уже пьяны, слуги вытаскивали людей из-под столов и скамеек и выносили их из зала.

Шут уже давно перестал пытаться веселить гостей. Он выглянул в окно и позвал палача, который с мечом ждал у дворца.

– Ты наблюдал за ней? Видел что-то странное? – спросил палач у шута.

– Ещё бы! – шут закивал головой. – Я и раньше это видел, а теперь понял, почему так происходит: все гости пьяные и валятся с ног, и лишь любовница князя бодра, долгий пир и выпитое вино, кажется, вообще не подействовали на неё. Она демон!

Дождавшись, когда любовница князя вышла из зала, шут с палачом, в тёмном коридоре подкрались к женщине. Шут достал кувшин со святой водой и начал густо окроплять водой женщину. Шут отскочил, ожидая бурной реакции демона. Но ничего не произошло. Женщина лишь улыбнулась и перекрестилась, подняв глаза вверх, как будто на неё вдруг снизошла некая благодать.

Потом она недоуменно взглянула на шута, и хотела спросить его, что это за выходка. Но шут, перебив её, сам начал говорить:

– Не переживайте госпожа, это не колдовское зелье, это вода освящённая благочестивым монахом. Госпожа, я сомневался, что женщина может обладать такой красотой без вмешательства нечеловеческих сил, но теперь я понял свою ошибку: ваша красота не проделки демонов, это дар ангелов!

Шут говорил это с наигранностью, показывая, что это, якобы, его очередная проделка чтобы поднять ей настроение. Женщине понравились льстивые речи шута, она улыбнулась и удалилась.

Шут и палач угрюмо покидали дворец, размышляя о своей ошибке:

– Да, как мы могли принять любовницу князя за демона? Она добрая и весёлая женщина и никто от неё никогда не видел зла, – рассуждал палач.

Когда шут пришёл домой, с ним заговорила голова монаха:

– Она не источник порочной жизни князя, она её следствие. Сам подумай, ведь она появилась, когда безнравственность при дворе уже начались.

Шут не мог уснуть: во-первых, он пытался вычислить, кто из приближённых князя пленён демоном, во-вторых, его пугало, что в его доме отрубленная голова монаха. Он со страхом поглядывал в ту сторону и вслушивался, ему казалось, что он слышит шёпот молитвы.

Рано утром шут отправился к палачу. Вместе они сидели и рассуждали: кто же из близких князю людей объят демоном?

– Воевода! – вдруг, в один голос крикнули они.

– Ты помнишь его взгляд? Это настоящий лютый взгляд демона, а голос его – словно рычание. От его ярости люди бледнеют и лишаются дара речи, – взахлёб проговорил шут.

– Как же мы сразу не догадались?! – изумился палач.

– Да потому что он всегда старается держаться в тени, он нелюдимый, не принимает участия в праздниках и пирах. Только при необходимости он появляется во дворце, выходя в зал из какого-нибудь тёмного коридора, как будто появляясь из тьмы. – Шут, описывая воеводу, передёрнулся, как от страшного кошмара.

– А когда он появляется во дворце, то нет там никому покоя. Он всегда к чему-нибудь придирается, и с легкостью назначает наказания, – продолжил описание воеводы палач

– Подкараулим его во дворце и с помощью святой воды проверим, есть ли в нём демон, – решил шут. – Хотя, я и так в этом уверен! Когда князь поручил ему руководить войском, он сразу начал одерживать громкие победы, и после этого жизнь князя наполнилась пороками.

Шут и Палач подкараулили воеводу, они напряжённо готовились к схватке с ним: шут прижимал горшок с освящённой водой и крест монаха, а палач нервно потирал рукоять меча. Послышались уверенные шаги, шут быстро выглянул, и выдавил из себя: "Он". Шут выскочил из-за угла, окропил воеводу водой и отскочил, ожидая взрыва ярости демона. Но реакция у воеводы была такой же, как и у любовницы князя, он перекрестился, подняв глаза к небу.

– Подойди сюда бездельник! – приказал грозный воевода, и ноги шута подкосились от страха.

Шут ожидал наказания, палач вжался в стену за углом, надеясь, что воевода его не увидел.

Единственным выходом у шута было делать вид, что это его шутовские проделки.

– Ох, и матёрый ты демон! Такого святой водой не возьмёшь. Тут нужна сотня епископов, у которых было сорок дней поста! – выкрикнул шут и, изображая хохот, сбежал.

Палачу удалось не попасть на глаза воеводе.

Когда шут рассказал монаху о новой ошибке, монах подсказал: "Может быть, суровый воевода и нелюбим вами, потому что нет вам от него покоя, но он не демон, он просто требует соблюдения порядка".

На следующий день шут вновь позвал палача во дворец:

– В свите князя ещё немало тех, кто поступает или выглядит как демон. Будем окроплять их святой водой, и смотреть, как она на них действует.

Шут уселся прямо на ступни во дворце и поставил горшок со святой водой на пол рядом с собой. Несколько капель выплеснулось на пол, и вдруг они услышали шипение, как будто каменные плиты дворца скворчали от воды. Шут изумился, он обрызгал водой пол и стены дворца и раздался стон и вой демона.

– Покажись! Или я ещё брызну святой водой! – приказал шут.

Тени на стенах сгустились до непроглядного мрака, который стал отделяться от стены, становясь силуэтом демона. Из тьмы показалось два пылающим огнём глаза. Шут и палач остолбенели от ужаса.

– Кто ты? – еле выдавил из себя шут, готовясь защищаться крестом и святой водой.

– Я тот, кто по договору с князем держит стены этого дворца!

– Ты демон или просто известковый раствор? – шут отпустил остроту неосознанно, просто потому, что привык так разговаривать.

– А ты весельчак, когда попадёшь в преисподнюю, буду приходить чтобы с тобой поболтать, будешь веселить меня. Впрочем, это вряд ли, там тебе будет не до этого!

– Когда придёт моё время, я надеюсь, что мы договоримся. Я уверен, что мои шутки и выходки вам доставят большее удовольствие, чем мои мучения, – шут дрожал от ужаса, но продолжал разговор, так как привык за многие годы, вставляя остроты.

– Если ты демон, то мы здесь для того, что бы изгнать тебя! – вмешался палач. У него было достаточно храбрости, чтобы заявить это демону.

– Я могу убраться отсюда в одно мгновение, но со мной исчезнет и крепость этих стен, вы даже выскочить из дворца не успеете, как вас накроет груда обломков. Вы готовы разрушить дворец, готовы пойти против своего князя? Уходите, и не болтайте о том, что сейчас узнали, иначе найду вас и уничтожу.

Шут и палач выбежали из дворца. После жуткой встречи, они думали только о том, что больше не войдут никогда в его стены. Но дома у шута была голова монаха, и монах не давал ему уклониться от поручения.

– Знал бы ты, как он ужасен. Это не существо с телом, которое можно убить, это тьма и адское пламя. Как мы можем с ним бороться? – ныл шут перед головой монаха, но тот был непреклонен.

– Ты нашёл демона, теперь ищи его слабые места. Разузнай, кто этот демон и как случилось, что князю потребовалась его помощь.

Шут разыскал самых старых слуг при дворце.

– Вы должны помнить, как нашего князя лупили розгами, когда он босоногим карапузом бегал по халупам, которые были у его отца вместо дворца.

Старики любят внимание и с удовольствием рассказали шуту необычную историю:

– Когда князь начал строительство дворца, то первые стены рухнули, едва возвысившись от земли. Тогда князь пригласил других мастеров, они начали возводить новые стены, но и они рухнули, – рассказывал старик.

– Тогда сам князь едва не погиб под обломками, – вставил фразу второй старик.

– Никакие строители не могли ничего поделать, – продолжал первый. – Люди начали шептаться, что это плохой знак, который означает, что благословения князю не будет, и следов его правления и его деяний не сохраниться, и он канет в забвение. И тогда к князю явился языческий жрец.

– Лишь единицы их остались от древних времён, – вновь перебил его второй, чтобы вставить то, что ему казалось очень важным, – но уцелели самые могущественные.

– Жрец предложил свою помощь, он соорудит фундамент, на котором будет возведён дворец, – первый старик продолжил рассказ. Он встал, изображая кого-то важного, и начал повторять его речь: – "Будет стоять твой дворец, будут стены его крепки, будут в нём просторные залы, но только не украшай его крестами, и не вноси в него иконы, не освящай его по христианскому обычаю".

Старик закашлялся от того, что пытался повторять грозную интонацию жреца, и второй подхватил рассказ:

– Князь согласился, потому что ему нужен был этот дворец, чтобы прекратить слухи о том, что он не благословлён. Явились неведомые рабочие и приступили к строительству. Из огромных каменных плит они соорудили фундамент, а на нём высокий и просторный дворец.

– То, что люди ещё почитают древних богов, я слышал, а вот что в наших краях есть могущественный жрец – никогда не знал. Он ещё жив? – спросил шут.

– Мы его больше не видели, но люди до сих пор ходят в лес, где сохранилось древнее капище, посвящённое духу этих мест. Если язычники там проводят свои обряды, то у них должен быть жрец.

Весёлый разговор располагает к себе людей, развязывает им языки. Шут расспрашивал людей и вскоре ему уже были известны горожане, которые тайно поклоняются древним богам. Как бы невзначай оказавшись рядом с язычниками, стоя у церкви, шут начал насмешки:

– В хорошей церкви главное чтобы священник был толстый и богатый, это показатель того, что в церковь много народа ходит.

Язычники прислушались, им нравились нападки на христианскую церковь.

– Раньше жертвоприношениями мы кормили богов, а теперь священников, неужели священники стали нашими богами.

За такие речи шута могли бы отвести к его другу палачу, чтобы хорошенько отстегать кнутом, но шут знал к кому обращать эти шутки. Язычники одобрительно, но скрытно, начали поддакивать и придвинулись ближе.

– В древности всё было честней, мы хотели богато жить и просили об этом богов, принося им жертвы. Сейчас мы отдаём жертвы священникам, а они нас убеждают, что мы не должны богато жить, потому что это не нравиться богу.

Вскоре, язычники, уже не таясь, рассказывали шуту, что есть ещё место, где можно помолиться старым богам.

– Там ты и увидишь чудо, которого не бывает в церкви. В дни, когда луна убывает и превращается в тоненькую полоску, мы собираемся в лесу и приносим в жертву козла духу этого места. Тени вокруг наливаются чёрным мраком, который оживает и отделяется от предметов, он сливается в единую массу и из неё выходит дух. Сначала появляются огненные глаза, а потом и весь он, чёрный, как угли.

Шуту было знакомо это описание, и он понял, что это тот же демон.

– Дух принимает телесный облик, чтобы поглотить жертву. Благословляет нас, обещает, что не оставит нас в тяжкий час и удаляется.

– Он вновь превращается в тень?

– Нет. Он удаляется в телесном облике, а становиться тенью, когда переварит жертву.

Всё что узнал, шут пересказал монаху.

– Близок час, когда ты избавишься от меня. Теперь ты всё знаешь о демоне и вместе с палачом вы можете победить его. Подкараульте его вне стен дворца, когда он будет в телесном облике, и пусть палач отрубил ему голову. Так вы и дворец сохраните и избавите город от демона.

– Нам надо только дождаться, когда луна станет ущербной и демон отправиться вкусить жертву, – подтвердил шут.

Пока шут занимался расследованием, палач выполнял свою работу. Однажды к палачу привели пойманного разбойника, и поручили пытать его, пока он не выдаст укрытие его сообщников. Когда палач привязал свою жертву и начал готовить инструменты, тело разбойника вдруг неестественно скрутилось и стало биться в конвульсиях. Глаза привязанного, его зрачки и белки, наполнились чёрным мраком. Потом жертва вдруг успокоилась, из чёрных глаз блеснули огненные зрачки, и разбойник заговорил злобным хриплым голосом:

– Я слышал, что ты искал со мной встречи!

В тело жертвы вселился демон. Он слегка повёл рукой и верёвки, связывающие эту руку, лопнули.

– Ты хотел победить меня? Каким оружием ты хотел убить меня?

Все инструменты и оружие в комнате палача вдруг поднялись к потолку и закружились над головой палача.

– Топором или мечом? – спросил демон, и к носу палача в это время поочерёдно подлетело лезвие топора, а потом меча.

Предметы опустились на свои места.

– Не дерзай на то, против чего ты жалкий червь, – вновь заговорил демон устами жертвы. – Больше не буду тебя пугать, я пришёл поговорить. Ты готов?

– Ты вселяешься во все существа? – спросил палач.

– Не во все, существо должно быть готово принять меня. К примеру, в тело монаха я вселиться не мог.

– А как же то, что мне рассказал шут?

– Он обманывает тебя, использует тебя для своих игр. И дальше собирается использовать. – Ты знаешь, для чего теперь ты нужен шуту? Стены дворца рухнут, и он свалит вину за это на тебя.

Тело жертвы вдруг обмякло, и когда несчастный открыл глаза, в них уже не было ни тьмы, ни огня.

Наступила ночь, когда луна стала ущербной на столько, что у неё светился лишь тоненький серп. Шут вызвал палача, чтобы устроить засаду демону, когда тот будет возвращаться из леса, после жертвоприношения. Они притаились у дороги, и со страхом ждали схватки.

Изредка шут, с волнением, шепотом спрашивал палача: "Меч в руках?", или "Хорошо наточен?", "Не промахнёшься? Рука не дрогнет?". Палач в ответ угрюмо кивал, он волновался не меньше, но меньше это показывал.

– Как будто горит шерсть, – сказал шут, принюхиваясь к воздуху.

– А вместе с шерстью и плоть, – уточнил палач.

Палач и шут отвлеклись на распознавание неприятного запаха, как вдруг увидели прямо перед собой чёрного демона. Он появился беззвучно и внезапно. Чёрный демон почти сливался с темнотой ночи, лишь два огромных, горящих пламенем, глаза смотрели свысока на людей.

– Засаду мне устроили?! – насмешливо спросил демон.

Шут выхватил из сумки крест, который взял из кельи монаха, и направил его на демона. Демон отшатнулся, и как будто неведомая сила придавила его к стене.

– Ну, руби! – скомандовал шут палачу.

Но палач не двинулся с места. Пристально глядя на шута он сказал:

– Однажды я уже рубанул не разобравшись. Теперь я хочу знать: как получилось, что я убил невиновного ни в чём монаха?

Ложь вводит в заблуждение не только того, кто её слушает, а и того кто врёт, создавая у лжеца иллюзию, что он разрешил свою проблему. Ложь коварна и раскроется в самый неподходящий момент. Когда шут попадал в неловкие ситуации и говорил правду, как в случае с любовницей князя и его воеводы, то он избежал наказания, а за лож, сказанную палачу, он поплатился.

Демон, заметив, что шут растерялся после слов палача, выбил у него из руки крест. Как чёрная тень накинулся демон на шута, схватил его, одной рукой прижал несчастного к боку, и бросился бежать во дворец. Шут сначала обомлел от страха, но через некоторое время пришёл в себя. Из сумки шут достал голову монаха, который начал читать молитвы. Демон выпустил шута и отшатнулся от него. Демона корчило от святых слов, которые терзали его плоть, как будто острые ножи. Он стонал от боли и корчился в судорогах. Преодолевая боль, демон тянул руки к шуту. Ярость демона нарастала, и он подступал всё ближе. Тут шут выхватил из сумки кувшин с водой и, сорвав с него крышку, выплеснул всю воду на демона.

От рёва демона проснулся весь город. Демон корчился в муках и рассыпался потушенными углями. Стены дворца затряслись, по полу и стенам расползлись трещины. С громким треском разошлись плиты фундамента, закачались стены и сверху густо посыпались обломки. Трещины быстро росли, и в один миг стены дворца рухнули. Под руинами был погребён князь, весь его двор, а вместе с ними и процветание города.

Эта история не завершилась для палача, на нём лежала обязанность похоронить голову монаха. Он долго искал её среди руин, за долгие годы он разбросал все камни рухнувших стен. Сейчас от дворца остался лишь фундамент, огромные каменные плиты, расколотые глубокими и широкими трещинами. Когда позже люди присмотрелись, то увидели, что трещины поразительно похожи на древние письмена – руны, которые уже никто не знал как прочесть. Фигура в чёрном плаще, которую часто видят на плитах рунного лабиринта, это и есть палач. Палач по прежнему ищет голову монаха, ведь никто не может избавить его от долга перед безвинно убитым им монахом.