Текст книги "Дело первое: Кьята (СИ)"
Автор книги: Виталий Останин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
«Политика!»
«Политика...» – эхом откликается призрак барона и неспешно истаивает в воздухе.
– Мери... тьфу ты! Федерико! – воскликнул Шустрый и указал на вырастающую из-за поворота корчму. – Тут заночуем иль дальше двинем?
– Тут, – откликнулся Праведник. – Следующая корчма далеко, до темноты не доберемся.
Владелец остерии, которого Мерино не видел уже больше года, остался таким же разговорчивым живчиком, что и был. Он лично проследил, чтобы за лошадьми «дорогих гостей» присмотрел мальчишка на конюшне, и тут же, чуть ли не под руки, потащил их в главный зал, сообщая о настойке на цедре лимона, что «уже заждалась», и погоде, которая того и гляди испортится. Корчма, простите, остерия, была практически пуста, если не считать троих изрядно хмельных кондотьеров, сидевших в самом углу зала и не проявивших никакого внимания к новым постояльцам.
Новых гостей хозяин усадил поблизости от барной стойки, как бы подчеркивая их важность для себя и своего заведения. Невысокого роста, с круглым и по-женски мягким лицом, он был так искренен в своем проявлении внимания, что Мерино немного оттаял. Окончательно же его душевное равновесие восстановилось после стопки замороженной до тягучего состояния настойки (пить нужно залпом!), которую хозяин подал путникам, пока он «быстренько соберет чего-нить перекусить».
Ледяной и безумно сладкий напиток приятной волной прокатился по гортани, ухнул в желудок и там расцвел ярким пламенем походного костра. Из головы моментально вылетело все, что мешало смотреть на мир чистыми и свободными глазами ребенка, даже цвета будто сделались ярче.
– Уфх! – восхищенно выдохнул Джул, опрокинувший в себя чарку вслед за Мерино. – Это что за нектар!?
– Я думаю назвать его лимончеллой, – сообщил хозяин, возвращаясь к их столу с заиндевевшей бутылкой этой самой лимончеллы и подносом с едой: хлебом, сыром, зеленью. – Удивительная настойка вышла, не правда ли, господа? А всего то – очищенный пшеничный самогон, лимонная цедра и старый мед.
Господа шумно уведомили его, что настойка вышла просто великолепной, и в подтверждение своих слов приняли еще по одной порции, уже не заглатывая залпом, а цедя ее маленькими глоточками. Хозяин же, видя такой интерес к его продукту, и сам опрокинул в себя стопку, правда, предварительно глянув на кухню и сообщив, что его драгоценная супруга, считает, что он дегустирует свою новую настойку слишком уж часто. Нос трактирщика и правда имел отчетливый малиновый цвет.
За разговорами о новостях из столицы и поданным спустя некоторое время жаренным на углях мясом с специями путники вместе с хозяином заведения приговорили бутыль до дна. Правда, с появлением горячего явилась и супружница трактирщика, грозно на него глянула, и тот моментально покинул гостей, отговорившись какими-то срочными делами, о которых он, «дырявая голова», совсем забыл.
Слегка опьяневшие от сытного ужина и чудо-настойки, путники, откинулись на спинки лавок, предались пустой болтовне.
– Когда придет время уходить из гончих, – сообщил, обращаясь к потолку осоловевший Джул, – я бы тоже хотел встретить старость так: трактир, настойки и добрая женщина.
– Это она-то добрая? – тихонько хохотнул Мерино и на всякий случай глянул в сторону кухни. – Да она же мужика в латных рукавицах за причинное место держит!
– Ну а как иначе, Праведник, – отмахнулся от замечания старшего товарища Джул. – Ты представь: своя таверна или вот, как у него, остерия, куча собственной настойки и свободного времени. Без доброй женщины можно очень быстро спиться.
Мужчины согласно покивали этому философскому наблюдению. Дескать, да, с нами только так, иначе быть беде.
И никто, кроме Праведника, не заметил, как напряглись спины сидящих в зале кондотьеров после того, как Джул произнес его прозвище. Мерино в первую минуту даже не придал этому особого внимания, так, отметил необычность, не особенно вдумываясь. Но когда один из троицы по каким-то своим надобностям покинул товарищей и вышел на улицу, насторожился уже всерьез.
– Не думаю, что трактир способен приносить нормальный доход, – поддерживая беседу, заметил Мерино. – Если для души этим заниматься – да.
– Ну почему? – Джул, видимо, всерьез увлекся темой. – Себестоимость не слишком высокая, налоги раз в год и довольно небольшие. По продуктам можно с окрестными деревнями договориться, сущие гроши!
– И остаток жизни простоять у плиты! – ввернул презрительно Горота.
– Ну можно же повара нанять! Если грамотно все продумать – будет и свободное время, и денежки. Не богатство, конечно, но на жизнь будет хватать!
– Это смотря у кого какие запросы! Кому-то хватит, как вот ты описал, а кому-то и нет. – Мерино махнул рукой, невзначай указав на кондотьеров в углу. Потом положил на стол кулак и накрыл его ладонью другой руки, что на языке жестов дознавателей значило «засада». Затем с зевком прижал ладони к глазам, как если бы протирал их, и резко бросил ладони вниз: «валим и бежим».
– Надо до ветра сходить. – Он закончил пантомиму и встал из-за стола. Горота моментально поднялся следом, Джул, чуть замешкавшись, тоже.
– Хорошая мысля! – подыграл молодой дознователь совершенно пьяным и усталым голосом. – Отлить – и баиньки! Зад мой хоть отдохнет от седла!
Проходя мимо столика с наемниками, Джул пошатнулся и с пьяным смехом повалился прямо на их столик. Вопль солдат удачи и пьяные извинения дознавателя прозвучали практически одновременно.
– Какого хрена ты творишь!
– Прошу... ик... меня простить, господа!
Ответить кондотьеры не успели – Горота и Мерино синхронно опустили на их затылки короткие дубинки. Два тела без звука рухнули на пол.
– Третий за подмогой пошел, – Мерино перешел на шёпот. На шум из кухни выглянул хозяин заведения. Мерино продемонстрировал ему золотой ори, который затем положил на стол кондотьеров, и прижал палец к губам. Трактирщик понятливо кивнул и скрылся на кухне. Мозг Мерино лихорадочно просчитывал варианты дальнейших действий.
Первый – вскочить на коней и бежать. Второй – устроить засаду на тех, кто охотился на них. Первый никаких особых проблем не предполагает, но имеет ряд минусов. Преследователи никуда не денутся, а дорога одна. Да и претило дознавателю бежать от неизвестных, привык уже, что бегают от него. Второй вариант, в случае удачной реализации, снимал все минусы первого, но был непрост в исполнении. Мерино не знал количества противников, их местонахождения и, главное, их возможностей.
Он коротко изложил свои соображения.
– Шансов немного, – шепнул Джул. – Надо уходить.
Горота только поддержал его кивком. Мерино не стал спорить, лишь с сожалением, но согласно кивнул. Шансов устроить засаду тем, кто устроил засаду им, и правда было мало.
– Тогда седлаем лошадок и выводим их за двор.
У них почти получилось. Тенями выскользнули из остерии, оставив на полу два бесчувственных тела наемников, незаметно вошли в конюшню. Уже вывели за двор лошадей, уже вскочили в седла, как из темноты раздался голос.
– Далеко собрались, синьор Лик?
У говорившего был низкий голос и отчетливый карфенакский акцент, глотавший букву «р». Вопрос «кто?» отпал моментально. Кавальер ди Одетарэ, его «коллега». Видимо не простил обиды, полученной в столичном трактире. Хотя, может, и не было никакой обиды, просто приказ получил от начальства – устранить его отряд. Странно, что его люди просто не перестреляли их в темноте? Почему заговорил? Нет, тут явно обида и желание поквитаться.
– Спускайтесь на землю и постарайтесь делать все медленно, – продолжил голос. – Тут у меня арбалетчики, и они готовы стрелять. А я бы предпочел сначала поговорить. Есть к вам вопросы, синьор Лик.
Мерино не успел даже чертыхнуться, как Джул неуловимым движением кинул что-то в сторону говорившего и, пригнувшись к холке коня, проорал:
– Ходу!
Инстинкты сработали быстрее сознания, Мерино вонзил каблуки в бока своей лошади, посылая ее в галоп с места, а сам, пригибаясь к шее животного, делая из себя неудобную мишень. По левую руку, там, откуда исходил голос карфенакеца, расцвел огненный цветок, высветив пятерых людей, стоящих широким полукольцом, а затем раздался грохот.
«Алхимическая бомба! Купил-таки!» – мелькнул образ: накануне выезда они стоят в алхимической лавке в Февер Фесте и торговец называет сумму за пороховую бомбу, которая каким-то чудом может взрываться без фитиля. У них лезут глаза на лоб, но в глазах горит мальчишеская жажда обладания такой волшебной вещью.
А затем все мысли вылетели из головы, выдуло ветром. В почти полной темноте (слава новолунию и тучам!) они несутся, полностью отпустив вожжи, давая лошадям самим выбирать дорогу. Недолго, меньше минуты, ровно столько, сколько нужно, чтобы уйти из дальности полета арбалетного болта. Затем Мерино останавливает лошадь. Рядом с ним на дыбы встает животное Горота, с прилипшим к спине маленьким наездником, а вот коня Джула, как и его самого, не видно.
– Три болта в спину!.. Не жилец... – выдыхает Горота.
– Драть!.. – бросает Мерино. Ориентируется по сторонам и быстро принимает решение. Жесткое и неприятное. Но единственное правильное при раскладе «двое против пяти».
– Уходим! Драть! Уходим!
И эхо ругательств от Горота, который тоже все понимает.
И снова каблуки в бока бедной лошадке. Потом будем жалеть. Сейчас – выжить.
[1] В 769 году города Оутембрийской лиги подняли мятеж, который был жестоко подавлен. После мятежа указом Императора всем городам лиги было запрещено иметь крепостные стены и содержать вооруженные силы, кроме городской стражи.
Сцена пятая
В которой снова появляется уважаемый горожанин Мерино Лик и показывает, как произвести впечатление на строгих пожилых дам. Также здесь говорится о странных знакомствах городского менялы и происходит беседа с начальником городской стражи бароном да Бронзино.
4 октября 783 года
Мерино Лик. Сыщик.
Сольфик Хун
Накануне Мерино отправился спать довольно рано, едва стемнело. Дел и гостей к тому часу не осталось, а голове требовалось во сне все окончательно разложить по полочкам, поэтому он пропустил свой обычный вечерний моцион – посиделки на скамье у входа в остерию в компании Белька, его гикота и пары бокалов легкого вина.
Рано утром, разбудив своих людей и поставив перед ними задачи на время своего отсутствия, он, как и планировал, отправился проверить зацепку, полученную от Крысюка – с менялой Чезаре. Персонал, в лице Фабио и Гвидо, покорно кивнул, давно привыкнув к неожиданному падению интереса хозяина к делам заведения.
Виноградная улица находилась в Нижнем городе, неподалеку от Портового района, так что добрался туда синьор Лик минут за сорок неспешного прогулочного шага. Здесь жила довольно разношерстная публика: и уважаемые мастеровые, и купцы с перекупщиками, и состоятельные моряки. И менялы. Один из которых, судя по немаленькому особняку, окруженному яблоневым садом, не бедствовал. На добротной двери даже висел небольшой медный молоточек – деталь интерьера, все больше входящая в моду. Мерино сам подумывал повесить на свою дверь такой же. Не на вход в остерию, естественно, а на боковую дверь, ведущую на второй, жилой этаж.
На стук молоточка по медной же пластине, предназначенной именно для того, чтобы по ней стучали, выглянула пожилая дама в белом фартуке поверх серого платья и маленькой белой шапочке, приколотой к волосам. На поясе висела связка ключей.
– Могу я увидеть синьора Рантина? – с намеком на поклон осведомился Мерино. Сегодня трактирщик не сутулился, что вкупе с добротной одеждой и лицом человека с достатком, производило впечатление респектабельного горожанина, рантье или акционера торговой компании. Дама внимательно оглядела его, пришла к заключению, что мужчина безопасен и, что крайне важно в наше время, учтив, кивнула в ответном приветствии.
– Боюсь, нет, синьор. А кто вы?
– Меня зовут Мерино Лик, я давний деловой партнер вашего...
– Нанимателя. Я экономка синьора Рантина. Рината Виса.
– Рад знакомству, синьора! – Еще один полупоклон. – Вы подскажете, где мне искать вашего нанимателя?
– К сожалению, нет, синьор Лик. Его нет уже четыре дня, как нет и представления, где он может находиться.
Мерино приподнял брови в удивлении. Скорее притворном: он подозревал что-то подобное. Да что там подозревал – был практически уверен в отсутствии синьора Рантина в подлунном мире. Не оставляют таких свидетелей после того, как дело сделано!
– Это обычно для синьора Рантина?
– В том то и дело, что нет! Он большой домосед, даже в своей лавке в порту он сидит не более пяти часов в день! К тому же у него болезнь живота, ему крайне важен режим питания, и он весьма внимателен в этом вопросе! Я считаю, что с ним что-то случилось!
– Полноте, синьора! Что может случиться в нашем городе с уважаемым человеком! Это же не Февер Фесте, в конце концов!
– Да услышит ваши слова Единый!
– Может, я могу как-нибудь помочь? Синьор Рантин мой давний знакомый, и пусть мы видимся очень редко, мне было бы больно, если бы я не сделал чего-то, когда он попал в беду!
– Вы добрый человек, синьор! Но чем вы можете помочь? – Эмоции, основным из которых было недоверие незнакомцу, на лице экономки читались так явно, что Мерино ничего не стоило направлять разговор в нужное русло.
– Пока не имею представления. Но если вы пригласите меня в дом и расскажите о том, что предшествовало исчезновению синьора Рантина, я смогу понять, где его стоит искать! К тому же я немного знаком с Андрео Бронзино.
– Начальником городской стражи?
– Он порой обедает в моей остерии.
Статус Мерино мгновенно вырос с «приятный и учтивый господин» до «уважаемый человек», и дверь дома раскрылась на всю ширину проема.
– Конечно, входите, синьор Лик! Может, сам Единый и послал вас!
Внутри дом менялы был до неприличия богато обставлен. Как человек, ведущий свое дело (пусть и имея доход не от деятельности остерии), Мерино понимал, что и сам дом, и его обстановка не по карману меняле средней руки. К тому же в преступных кругах имя Рантина не мелькало. Менялы часто были связаны со скупкой краденого, но каковы должны быть объемы этого оборота, чтобы объяснить этот дом, обстановку, да еще и экономку? Мерино бы точно знал этого человека.
Синьора Виса усадила гостя в мягкое кресло и предложила вина, окончательно создавая ощущение пребывания в каком-то дворянском доме. Сделав глоток, Мерино, отметив недурной букет и то, что подобное вино он бы продавал в своей остерии минимум по три сюто за бутылку, стал спрашивать, что предшествовало пропаже менялы.
Сквозь словесную шелуху и поминутное поминание Единого экономка рассказала следующее. Около недели назад Рантин вернулся из лавки раньше обычного, и был он при этом необычайно возбужден. Настолько, что вскользь упомянул об удаче, которая наконец пришла и к нему (что, по мнению Мерино, было откровенным хамством: дом этого человека удача не покидала уже давно). Торопливо поев овсяной каши, он сказал, что вернется поздно вечером, и вышел из дома, где его уже ждали два господина «весьма мрачного вида, убереги нас Единый от таких людей». Вместе с ними Рантин и ушел. И вернулся действительно очень поздно, пропустив ужин. Вместо него он выпил почти целую бутылку келлиарского вина («Я не считаю его деньги, синьор, но пятнадцать сюто за бутылку!»), попытался рассказать ей о том, как наконец ему повезло, но в самом начале рассказа заснул – «прямо в этом кресле и захрапел».
На следующий день Рантин не ходил в свою лавку, пробыл дома, мучимый похмельем, поедая квашеную капусту со свеклой и ни словом не упоминая о том, что вчера желал что-то рассказать. А вечером вновь куда-то ушел «с мрачными господами» и вновь вернулся очень поздно.
– А следующим утром он отправился в лавку, как обычно, и больше не возвращался. Просто как в воздухе растворился! Мне кажется, что он связался с сомнительными людьми и сомнительной сделкой, синьор Лик! Эти мрачные господа на улице, эти его рассказы об удаче – все это как-то связано! – закончила рассказывать экономка.
Мерино еще некоторое время задавал вопросы, говорил, что обязательно поможет найти «бедного синьора Рантина», и попутно пытался выудить у экономки хоть какие-то приметы визитеров менялы (почти безуспешно: синьора едва смогла описать только одного из них, да и то – рыжая борода и берет[1]!), после чего откланялся и покинул дом.
С этим менялой все было ясно. И хотя Мерино не очень любил делать скоропалительные выводы, но тут все выглядело предельно понятно. Меняла Чезаре Рантин, с его несуразной тягой к роскоши и подозрительными знакомствами, был платным осведомителем чьей-то разведки. Ничего удивительного в этом не было, довольно распространенная практика – шпионили все за всеми еще и в Империи, а уж после ее распада сам Единый велел за соседями приглядывать. Таких осведомителей, как синьор Рантин, в Сольфик Хуне было с десяток. Как правило, ничего особенного они своим нанимателям не сообщали, да и что они могли знать, но курочка, как известно, по зернышку клюет. Толковый аналитик, где-нибудь в Речной республике, например, мог из разрозненных сообщений о внезапном выезде из столицы командующего бригатты «Дель Норте»[2] барона да Эдресса и закупке большого количества вяленого мяса и пшена сделать вывод о готовящемся походе Фрейвелинга на Скафил.
Скорее всего, обычной работой Рантина и был сбор такого рода сведений. Платили «шпионам» неплохо, – все-таки риск был серьезным, отдельные владетели просто вешали пойманного даже с минимальным набором доказательств, – так что на домик с дворянской обстановкой и экономкой ему хватало. А вот приезд эмиссаров разведки (чьей? Скафила?) он воспринял, как удачу и новый уровень доходов. Что могло понадобится эмиссарам от Рантина? Вероятно, сведения о Беппе Три пальца, и, может быть, помощь в устройстве воров, которые приехали в Сольфик Хун. Местные ведь отказывались «работать» корабела. И пропажа незадачливого менялы также объяснялась просто: за ненадобностью от него попросту избавились.
На улице Мерино подозвал к себе мальчишку, показал ему медный рам и сказал, что хочет найти одного человека, менялу, который живет «во-о-н в том доме». И хочет знать, куда он пошел утром четыре дня назад. И видел ли кто-то «мрачных господ», которых раньше на этой улице не видели.
– Найти меня можно в остерии «Старый конь» на Ольховой улице. Спросишь синьора Лика.
– Все узнаем, господин! – Мальчишка выслушал поручение Мерино, не сводя глаз с монеты, кивнул и стремглав унесся куда-то.
А Мерино, постояв немного и уже почти решив двигаться домой, неожиданно для себя решил направился в портовый район. Ему вдруг пришло в голову, что, живя у моря, он не видел его уже больше месяца. Но исполнить свое намерение ему не удалось. Пройдя всего лишь до конца квартала, он был остановлен возгласом:
– Синьор Лик!
Возле открытой двери кареты с баронскими коронами на боках стоял, опираясь на длинную трость, мужчина лет пятидесяти, одетый, несмотря на теплый день, в темно-зеленое джуббоне[3] с меховым воротником, из-под которого на груди поблескивала баронская же золотая цепь. Голова мужчины была не покрыта, и легкий ветерок слегка шевелил уже начавшую седеть роскошную золотую гриву волос. За которые, он и получил сперва прозвище среди наемников, а затем и родовое имя.
– Барон да Бронзино! – воскликнул Мерино, меняя курс и направляясь к начальнику городской стражи. – Какая встреча! Осмелюсь предположить, вовсе не случайная?
– Я вас искал, синьор. – Недавнему капитану наемников, а ныне барону, политесы знати были неведомы. Его красное обветренное лицо выражало недовольство, и Мерино понял, что причиной этого недовольства является его персона.
– Вы взялись помогать коронному сыску в расследовании дела об ограблении Беппе Три Пальца, – проговорил он, когда Мерино поравнялся с его каретой. И не дожидаясь ни отрицания, ни подтверждения этого заявления, продолжил: – Прошу вас в мою карету. Я подвезу вас, а в пути мы сможем поговорить без лишних глаз и ушей.
Лик пожал плечами, поднялся в карету и сел на оббитую зеленым бархатом скамейку в карете – Бронзино, видимо, всерьез намеревался сделать темно-зеленый цвет своим родовым. Барон уселся против него, тростью постучал по крыше кареты, давая кучеру знак трогаться, и сразу взял быка за рога:
– Мне совершенно не нравится, синьор Лик, когда за моей спиной моим же делом занимаются дилетанты! – Он поднял руку, видя, что Мерино собрался возразить. – Мне прекрасно известно о вашем прошлом и вашем опыте, но это не одно и то же с тем, что требуется сейчас!
– А что сейчас требуется? – с невинным видом спросил Лик, опуская реплику барона о «не том опыте».
– Деликатность, синьор! Деликатность! Похищены очень важные документы, и неверные выводы в расследовании могут привести к войне. А мой патрон, барон да Гора, навязывает мне владельца трактира...
– Остерии, синьор да Бронзино.
– Пусть так, остерии. Но человека совершенно неподготовленного к такого рода деятельности и не имеющего специальных навыков!
– Так мне нужно было отказать барону да Гора?
Бронзино слегка смутился. Он, как и многие, был совершенно не в курсе истинной природы отношений кансильера коронного сыска герцогства и владельца остерии Мерино Лика, полагая, что молодой шеф безопасности просто умело использует подчиненных своего отца.
– Понимаю вас, синьор Лик. Таким людям не отказывают. Конечно. И я вовсе не требую от вас все бросить, нет! Лишь не лезть на рожон. А если узнаете что-нибудь – сразу сообщать мне. Поверьте, полученными вами сведениями куда с большей пользой смогут распорядиться компетентные люди.
Видимо под одним из таких людей господин барон понимал себя.
Мерино вздохнул, – разумеется, только в мыслях. Он отчетливо понимал, что может осадить начальника городской стражи, но к чему плодить врагов на ровном месте на подходе к пятому десятку лет? Конечно, барон обидится, станет мстить – по-мелкому, поскольку по-крупному ему не позволят. А к чему эти палки в колеса расследования, тем более, когда Мерино уже ухватился за ниточку?
– Конечно, господин барон. Если вы считаете, что это пойдет на пользу дела...
– Вне всякого сомнения!
– ...я готов докладывать вам, скажем, раз в три дня, о том, что мне удалось узнать.
– Отлично! Я был уверен, что настоящие профессионалы сумеют найти общий язык. Так, может, вы мне сейчас как раз и расскажете о том, что вам удалось узнать?
Начальник стражи хоть и был военной косточкой, но дураком не был вовсе. Всего год назад он командовал кондотой[4] наемников на северной границе герцогства, где сумел отразить вторжение скафильских рейдеров и продержаться до подхода регулярных войск. Подвиг командующего оценил лично маркиз Фрейланг, пожаловав храброму кондотьеру баронство (на том же участке границы, где он сражался), а буквально пару месяцев назад назначил начальником стражи столицы. И если для отражения скафильцев одной личной храбрости могло быть достаточно, то для начальника стражи столицы требовалось хоть немного мозгов. И они у Бронзино были. Но вот опыта ему не хватало, иначе он не стал бы столь топорно разговор с пусть и бывшим, но дознавателем, имевшим огромный опыт докладов августейшим особам.
– Практически ничего, синьор Бронзино, – начал излагать экспромт Мерино. – Есть сведения, что работали Беппе Три Пальца не местные. На это указывает полная неосведомленность пыльников. Они, конечно, не одесную Единого сидят, но и правила игры хорошо понимают. Для них бросить вызов правящему дому во Фрейвелинге совершенно недопустимо. В Оутембри, в этом рассаднике безбожия и смуты, ворье могло нападать на правительственные учреждения, но, хвала пророкам, – не у нас. Я поговорил с людьми и получил полную готовность содействовать поимке мерзавцев.
– Что-то я не увидел горячего желания содействовать правосудию у того отребья, которое мне приказали выпустить из подвалов Дома Порядка, – в сомнении протянул начальник городской стражи.
Мерино усмехнулся и пояснил.
– Так ведь не по «понятиям» это – гончим своих сдавать. Всегда так было, на том весь преступный мир и держится.
– А вам, стало быть, можно?
– А я не гончая. Я, с вашего позволения, медиаторэ, посредник. Именно поэтому меня барон да Гора и привлек, а вовсе не за выдающиеся таланты в деле сыска, – слукавил Мерино.
Бронзино сморщился, словно укусил лимон. Связи Мерино с преступным миром были столь обширны, что начальнику городской стражи было совершенно непонятно, как трактирщик до сих пор гуляет на свободе, а не кормит крыс в замковом подвале.
– Так и в чем же выражается содействия этих ваших людей? – с нескрываемым сарказмом спросил барон.
Мерино ответил очень серьезно, игнорируя издевку в голосе собеседника.
– Они сообщат, если заметят чужих. Это большое подспорье, синьор Бронзино! Вы ведь не можете силами городской стражи прочесать все злачные места этого города?
Выражение лица барона без слов ответило: да, мол, не могу, но очень хочу именно это сделать.
– Есть еще что-то, в чем вы продвинулись?
– Пока нет.
– А что вы делали на Виноградной улице?
– А здесь я был мимоходом. Шел в порт проверить одну зацепку.
– Что-то существенное?
– Пока не представляю, ваша светлость.
Было видно, что барон не очень поверил. И попробовал надавить:
– И все же расскажите, что вам удалось узнать.
Мерино удалось ответить практически без задержки, хотя в голове он успел составить штук пять возможных ответов, четыре из которых он забраковал по причине недостаточной достоверности и убедительности для барона. «Нет ничего лучше смеси из правды и правдоподобного вымысла», – говаривал когда-то его начальник, барон Сантьяго да Гора, и Мерино решил последовать его совету.
– Конечно, хотя я и не думаю, что это может вам помочь. По крайней мере, в таком непроверенном, виде. Как я уже говорил, «работали» корабела не местные. Так вот, один из пыльников, не буду называть его имени, уж простите, вывел меня на некоего посредника, который мог организовать встречу и размещение приезжим бандитам, а также снабдить их необходимой информацией о городе и привычках Беппе. Я собирался навестить этого посредника и поспрашивать его: не он ли помогал ворью обнесшим корабела Три пальца устроится в городе?
– Я еду с вами! – тоном, не терпящим возражений, проговорил Бронзино.
Мерино решил, что сотрудничества с него на сегодня хватит:
– Об этом и речи быть не может! Со мной никто не будет разговаривать, если увидит в вашей компании!
– Заберем мерзавца в подвал, и там он запоет!
– А если это не он? Все, кто зарабатывает услугами посредников, залягут на дно, откуда мы их не выколупаем со всей вашей городской стражей! Я сам с ним переговорю и расскажу вам о результатах!
Было видно, что начальнику стражи не понравилась отповедь Мерино, но спорить он не стал, хватило ума.
– Полагаю, предлагать подвезти вас до портового района, смысла не имеет?
Мерино, выходя из остановившейся кареты, только смущенно улыбнулся, как бы говоря: «Ну вы же все понимаете!»
[1] Довольно распространённый головной убор в среде наемных солдат.
[2] Фрейвелингская военная группировка на границе со Скафилом, дословно «Северная бригада».
[3] Длинное пальто, подбитое мехом.
[4] Кондота – наемный отряд в западной части бывшей Империи. Поместное дворянство и городские кансилии часто нанимают их для охраны территорий, что обходится по цене также, как содержание местного ополчения, при этом уровень профессионализма у кондотьеров на порядок выше.
Retrospectare-5
2 марта 772 год
Мерино Лик, воспитатель
Поместье Капо.
– ...в глаза или за глаза – не имеет значения! – закончил свою гневную тираду Мерино. – Ясно? Для тебя я Мерино Лик, а не Праведник!
– Да, наставник! – Стоявшему навытяжку перед отставным дознавателем мальчишке было лет двенадцать. Он был худым и загорелым, как бывают худыми и загорелыми все дети мужского пола, большую часть времени проводящие в поисках приключений на то место, которые воспитатели потчуют розгами. Его темные волосы были полны соломы и веток, под одним из живых черных глаз красовался внушительный синяк, а под другим, видимо, для симметрии, – свежая царапина. Ростом мальчишка едва доставал до локтя рослому Мерино. И вид этот отрок имел до невозможности смиренный.
– Ну а раз тебе ясно, голубь, то докажи мне это. – Мерино не обманулся покладистостью воспитанника. Сунул руку под теплый, подбитый войлоком плащ и извлек песочные часы. Поставил их на край каменной ограды, подле которой и происходил разговор. – Ты знаешь, что делать.
Мальчишка не стал тратить время на всякие там «да, синьор», а, крутанувшись на пятке, со всех ног рванул к опушке рощи, стоявшей в лиге от ограды баронского имения.
– Ты же знаешь, что пробежать лигу в оба конца за пять минут невозможно, – проговорил стоявший чуть поодаль Горота. Причем рот он открыл только тогда, когда мальчишка уже был на расстоянии, с которого его реплику услышать было нельзя.
– Я знаю, – откликнулся Мерино. – А он не знает. А значит, будет бежать изо всех сил, стараясь успеть. А ты, Горота, заканчивал бы меня Праведником звать. Мальчишка же за тебя страдает.
– Слушай, ты мне один раз сказал, я все понял. И больше ни-ни! – Горота поднял обе руки вверх в успокаивающем жесте. – Не моя вина, что тебя так половина поместья кличет!
– Не твоя, – вздохнул Мерино.
После прошлогодней гибели Джула он в этом вопросе просто на воду дул. Глупая случайность. Нелепая. Не назови его тогда Джул по прозвищу, засада бы так и не поняла, что трое путников в придорожной остерии и есть те, кого они ждут. И они бы просто проехали мимо. И их товарищ был бы жив.
Горота заметил тень печали, пробежавшую по лицу друга, и поторопился сменить тему.
– Но мальчишка то – молодец! Ритм держит, как учили!
– Согласен, молодец! – охотно переключился Мерино. – И с фехтованием у него все в порядке, технику осваивает.
Беседующие мужчины не заметили приближения третьего. Впрочем, так всегда бывало. Бельк не подкрадывался, не таился. Он так ходил, и это было для него столь же естественно, как и дышать.
– Треплемся? – осведомился он. Привычные к внезапному появлению друзья не обернулись и не вздрогнули.
– Не треплемся, а обсуждаем воспитанника! – наставительно произнес Мерино.
– Чего его обсуждать? Бенито хорош. И ты его своим воспитанием вряд ли испортишь.
Мерино и Горота как по команде повернулись к Бельку. На лицах у них застыло выражение крайнего изумления, переходящего в шок.
– Я не ослышался, Мерино? – трагическим шепотом осведомился Горота.
– Тогда, выходит, и я ослышался! – таким же голосом ответил ему тот.
– Но это же!..
