Текст книги "Маленькое счастье (СИ)"

Автор книги: Виталий Ячмень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Да по-разному было. Я старался её не тревожить по этому поводу. Часто молчал об этом, когда возникали ситуации, ставящие меня в тупик. Но, бывало и такое, что я говорил с ней об этом.

– То есть, вели себя как с больным человеком?

– Ну, да. А как по-другому?

– Видите ли, в чём здесь ещё дело… Очень часто, возникает такая ситуация, когда от больного шизофренией мы ожидаем какого-то поведения и, практически, транслируем это поведение на него. Как результат, больной может почувствовать наши ожидания и совершить то, что мы, вроде как, предвидели. Так что, лучше вести себя с такими людьми, как с обычными, вроде как со здоровыми. Ну, это вам на будущее, так что не корите себя... Ну, хорошо, пойдемте, посмотрим как там дела у нашей Наташи. Может помочь надо с информацией, хотя, как мне показалось, она и сама справится.

***

– Вот так я и познакомился с Наташей, а так же и с её мужем Андреем. Наташа рассказала мне совсем другую версию событий в ванной комнате. С её слов, получалось так, что дочь смеялась, глядя на неё. Наташа сначала подумала, что дочь, как и говорила, собиралась её убить, но у той были совсем другие планы на свою мать. Смеясь, она сообщила матери, что никто ей всё равно не поверит в то, что здесь произойдёт. Наташа удивилась этим словам, но смысл их ей стал понятен только тогда, когда дочь, всё так же смеясь, провела ножом по своей руке. Кровь закапала на пол и Женя закричала. Но, Наташе показалось, что кричала она не от боли, а с какой-то радостью в голосе. Затем, дочь кинула ей нож, Наташа от испуга тоже закричала, но схватилась за него, как за свою последнюю надежду. Женя просчитала и это. Она понимала, что теперь на ноже останутся отпечатки матери и никаким образом она уже себя не оправдает. Мы все с вами прекрасно понимаем, что любой суд стал бы на сторону ребёнка. Да что там суд! Мать обвинили бы с вероятностью в сто процентов, даже не привлекая дочь к разбирательству. Это был чёткий и холодный просчёт этой маленькой девочки.

Договорив это, Сергей Петрович снова подошёл к окну. Он рассматривал улицу и одиноко идущих по ней людей. Третья областная психбольница не была тем местом, в котором из окна можно было наблюдать большое скопление народа, так что Пархоменко нравилось это вынужденное одиночество редких прохожих, которых он любил провожать взглядом. Ему всегда было интересно, куда именно торопятся эти люди, которые не одеты в больничные халаты, а значит, не являлись его коллегами по работе. Почему-то всегда было такое чувство, что они просто хотят сбежать отсюда, как можно подальше, так как это место у здорового человека положительных эмоций не вызывало.

Пока он смотрел в окно, сзади раздавался лёгкий шёпот. Он сменил ту тишину, которая висела над студентами в момент его рассказа. Профессор задал им задачу, которую они пытались переварить и сейчас не могли найти ответа на самый главный вопрос этой истории: что же произошло на самом деле?

Шёпот прервал всё тот же Павлов, что очень порадовало Пархоменко.

– Но вы так и не ответили на вопрос… Да и мы не совсем поняли, как данная ситуация соотносится с заданным вам вопросом.

Пархоменко вернулся на своё место и осмотрел студентов. Десятки глаз были сейчас прикованы к нему, и он был этому рад. Они жаждали ответа, а значит, он не зря их так долго учил. Ну что же, они получат его. По крайней мере, в той форме, в которой он сможет им его дать.

– Сергей, – задал он вопрос Павлову, – как вы считаете, какой диагноз я поставил Наташе?

– Ну, очевидно же, что параноидную шизофрению…

– Логично. Объясните почему?

Сергей немного замялся, но настойчивый и серьёзный голос профессора не оставляли ему шансов.

– Ну, я так думаю, что здесь на лицо присутствует параноидный бред: вера Наташи в то, что её дочь за ней объявила просто настоящую охоту. Также, можно наблюдать и описание женщиной непонятных взглядов со стороны дочери, и, как мне кажется, её мужа. Ну и, я так понимаю, можно прибавить к этому мысль о наличии любовницы, в виде дочери, у её мужа. Хотя, в последнем я не очень уверен…

– В принципе, вы правы. – Подвёл итог Пархоменко. – Тут можно найти и странное поведении пациентки, и необычную, местами, даже очень странную речь, а также специфическое восприятие происходящего вокруг её. Про явно выраженные бредовые идеи я даже говорить не буду. Были проведены исследования, взяты все необходимые анализы, за спиной у меня остались десятки часов бесед с этой женщиной. Не поверите, но я очень сильно хотел ей помочь, так как мой хороший друг очень просил меня об этом. Шизофрения была эпизодической, причём, явно с нарастающим дефектом, так что я был чист перед собой и был на все сто процентов уверен, что ставлю правильный диагноз. К слову, я уверен в этом до сих пор, но…  Но мне нужно было увидеть источник этого заболевания. Тот фактор, который вёл Наташу к этому состоянию. Совершенно верно! Кто-то только что прошептал правильный ответ! Мне нужна была Женя. И её привели ко мне. Меня интересовала реакция пациентки на дочь, поэтому я разрешил посещение. Если бы я тогда знал, чем это закончится...

Снова повисла звенящая тишина. Все ждали продолжения, но профессор молчал. Сидящие на первых рядах студенты, могли наблюдать, как меняется его выражение лица. Очень незначительные изменения происходили в нём, но это и всё, что вырвалось наружу. Пархоменко пытался скрыть свои эмоции, но до конца так и не смог.

– Так что, с девочкой действительно что-то было не так? Наташе это не казалось?

Сергей Петрович посмотрел на Любу и улыбнулся. Всё-таки, смышлёных студентов он подготовил. Хорошая смена растёт.

– Наташа стояла в коридоре и смотрела в окно. Я сообщил ей, что сегодня придёт её муж, но про дочь не сказал. Мне нужен был эффект неожиданности и я его получил. Вы видели хоть раз, как человек пытается стать маленьким и, что называется, «спрятаться под плинтусом»? Такое редко увидишь, но я увидел это своими глазами. Первым зашёл Андрей. Я встретил его в коридоре и спросил, привёз ли он Женю. Он подтвердил, что сделал всё так, как мы и договаривались. Я позвал Наташу и та, обернувшись от окна, явно удивлённая внезапно появившемуся мужу, пошла к нам. В этот момент мой коллега открыл дверь, и в коридоре появилась Женя. Наташа, чуть не упала, как подстреленное охотником животное. Она снова устремилась к окну, а охотник, со словами «Мамочка, я так соскучилась», кинулся следом. Да-да, именно так всё и было. Женя устремилась к ней, а я стоял и смотрел, как завороженный, так как, несмотря на все ожидания, именно такой сильной реакции я не ожидал. Женя обнимала мать и, судя по губам, что-то шептала ей. Я надеялся, что это были слова любви и поддержки. Андрей, судя по всему, тоже надеялся на это, так как через боль в его глазах, всё же просматривалась некоторая радость. И тут, так получилось, что Наташа, которая пыталась как можно сильнее сжаться, повернулась немного другим боком и провернула ко мне Женю…

Профессор замолчал. Студенты первых рядов могли видеть, как трясутся его руки, которые медленно перемещались по столу, как будто пытались что-то там найти. Он посмотрел на студентов и, встретившись глазами с Любой, всё-таки продолжил.

– Я встретился с ней взглядом. Её глаза зацепились за мои и меня парализовало на какое-то мгновение… Этот взгляд… Понимаете, я не видел до этого Женю в живую, хотя не мешало бы это сделать, но на фотографиях я с ней уже познакомился. Это была обычная, пятилетняя девочка, со скромным детским взглядом… Но только не сейчас! Вы видели хоть раз охотников? Нет? Ну, я вам расскажу. У многих входящих в азарт охотников, после убийства животного очень сильно меняется взгляд. Это взгляд победителя! Взгляд человека, достигшего своей цели! Думаю, у многих чемпионов также… А знаете, кто ещё смотрит так, но не является ни спортсменом, ни охотником? Так смотрит женщина, которая смогла отбить свою добычу в виде самца, у другой такой же самки. Взгляд хищницы-победительницы! На меня смотрели таким же самым взглядом… Но у меня никак не складывалось в голове, как такое может быть! Ведь передо мною была девочка, которая ещё ходит в садик и по вечерам смотрит мультфильмы. Но её взгляд… Она могла бы прожигать им стены, если бы захотела. И она прожгла одну из таких стен… Она прожгла мою уверенность в правильности понимания заболевания человека. Да, этот взгляд был на мне какие-то секунды, но я его запомнил надолго. Я дёрнул головой, как бы пытаясь прогнать наваждение, и снова посмотрел на неё. Она уже отпустила бедную Наташу и шла к нам с Андреем. Подойдя к нам, она прижалась к отцу и улыбнулась мне простой детской улыбкой. А я, всё стоял и смотрел на неё, как будто завороженный. Андрей познакомил нас, но она ответила, что мы уже знакомы, даже лучше, чем можно было подумать. Вряд ли отец понял, что она имела в виду, но при этих словах она посмотрела на меня снизу вверх и подмигнула. И я снова увидел этот взгляд… При этом взгляде полностью менялось её лицо, становившееся из простого и наивного детского, жестоким и расчётливым взрослым. Я до сих пор не могу понять, как такое возможно…

– И что вы сделали? – Люба смотрела на него с ожиданием.

– Что я сделал? А ничего… И знаете почему? Я понял, что здесь моей пациентке будет безопаснее, чем у неё дома. Женя, своим взглядом, что-то порушила внутри меня. Именно тогда я и понял, что не всегда поставленный мною диагноз и принятое решение могут быть правильными. Да, кстати, хотите знать, что сказала Женя на прощание?

– Конечно, хотим, – ответило сразу несколько голосов.

– Она сказала: «Не переживай, мы с папой пока поживём вдвоём, справимся, как-то сами. Хоть маленькая, но всё же женщина, у него сейчас есть». Она сказала это своей матери. И знаете что? Андрей снова не уловил тот посыл, который был в этих словах… Я так и не знаю, почему он не слышал смысла её слов. Хотя, когда любишь человека, редко замечаешь его нехорошие поступки.

– А чем всё это закончилось для Наташи? – всё не унималась Люба.

– Для Наташи? Люба, это очень грустная история. Вы уверены, что хотите это услышать? Я же уже говорил, что закончилось всё трагически.

– Конечно, хочу!

– Она покончила собой. Именно так, даже несмотря на всю ту систему, которая направлена на избегание этого, она всё же смогла. Через какое-то время она стала подавать очень хорошие признаки, говорившие об улучшении её состояния. В какой-то момент за ней перестали так пристально следить, и она совершила то, чего никто и представить не мог. Ночью, в полнейшей тишине, лёжа у себя на кровати она перегрызла себе вены на руке. Жутко? Конечно, жутко…  Когда мы её нашли, весь матрас был пропитан кровью, но на её лице была улыбка… Что-то заговорился я сегодня, извините. Занятие уже давно закончилось, так что не смею вас больше задерживать.

Студенты, в расстроенных чувствах от такого резкого завершения занятия, пошли по своим делам. Лишь некоторые останавливались, чтобы посмотреть на него и, о чём-то пошептавшись, продолжить свой путь.

Он не стал им рассказывать, сколько раз просыпался в холодном поту, видя этот взгляд в своих снах. Скорее всего, именно этот взгляд и довёл Наташу до самоубийства. Этот взгляд, который он так старательно забывал много лет назад, снова вернулся в его жизнь.

Почти весь оставшийся день Сергей Петрович провёл в своём кабинете. Он пересматривал дело Николаевой и всё пытался понять, что же он упустил? Почему всё так завершилось? Что теперь было с Женей и Андреем? Ведь Андрей мог найти новую жену, и её вполне могла постичь та же самая участь. Да и с Василием Александровичем они поссорились после смерти его дочери. Всё-таки это они её не уберегли.

До того момента, он никогда не сомневался в принятых решениях на своей работе. После случая с Женей он долго восстанавливался, применяя на себе весь тот груз знаний, который нёс столько лет. Тогда ему удалось вернуться к нормальной жизни, но, похоже, что в этот раз всё будет по-другому. Пора идти домой, там и решение найдётся. Проклятая опухоль…

Он смотрел на один из корпусов Сабуровой дачи, которая, вот уже не один десяток лет, заменяла ему дом, а после смерти жены, и семью, в том числе. Он любил эти здания за их древность и долгую историю. Часто, стоя перед этим старым зданием, он размышлял о том, сколько человек прошло через эти стены, скольким удалось помочь, а скольких так и не спасли. Сколько из них могли быть здоровыми, но кто-то в их окружении или семье задавил их своими действиями, как это произошло и с Наташей. Сегодня он снова вспомнил эту историю и осознал, что тяжесть этой истории, хоть сегодня он её и разделил, не даст ему снова спать. Он снова увидит эти сны, а значит, пришла пора решить этот вопрос раз и навсегда. Опухоль снова шевельнулась, и он поймал себя на мысли, что как врач и профессор должен был давно задуматься о своём состоянии, раз уж он тоже чувствует то, чего чувствовать не должен.

В окнах маячили какие-то силуэты. Он смотрел на них и думал…

***

В обычно ярко освещённой комнате сегодня было темно. Хозяин этого помещения стоял перед окном и что-то высматривал вдалеке. Постороннему человеку могло бы показаться, что он молится, так как его губы постоянно двигались, а руки то и дело что-то пытались изобразить перед грудью.

– Её глаза… – шептали губы человека раз за разом, выбрасывая в закрытое окно эту тихую фразу. – Её глаза…

Рядом с ним лежали два предмета, которые он давно не держал в руках: ружьё и диктофон. Когда-то верные друзья, позабытые несколько лет, снова были рядом с ним: ружьё стояло рядом с креслом, перед которым на столике лежал диктофон. Именно на этот диктофон Сергей Петрович раньше надиктовывал свои мысли, однако сейчас даже не мог вспомнить причину, почему перестал это делать.

Рука потянулась к ружью. Холодный металл успокаивал постоянно несущиеся куда-то мысли и сейчас вернул его к реальности. Диктофон сразу переместился со столика в руку. Он опустился в кресло и, тяжело вздохнув, принялся за уже забытое дело.

«Давно ничего не говорил тебе, мой дорогой дневник. Прошло уже два года, с того момента, когда я сделал в тебе последнюю запись. Ну что же, похоже, пришло время пополнить тебя очередным коротким рассказом, так что не обессудь. Как я понимаю, это одна из последних моих записей, так как, по словам врачей, моя опухоль стала быстро увеличиваться. Ну, да ничего... Скоро всё закончится, и мне больше не придётся марать твои страницы.

Сегодня студенты разбередили мою старую рану. Да, именно так... Они расковыряли, уже хорошо заросшую и забытую рану на моём сердце и моей совести. Прошло пять лет с того злополучного дня, но эти глаза я помню до сих пор. Хотя, честно признаюсь, мне удалось их подзабыть, но они часто посещали меня во снах. Смешно, но я уже и забыл, откуда они взялись в моей жизни, а ведь пять лет назад, я видел их каждый раз, когда засыпал ночью и сразу вскакивал на своей постели, чем постоянно пугал свою, уже покойную, жену. О, эти глаза! Теперь я уверен, последнее, что я увижу на смертном одре, это будут именно они, а также мысли о Женечке и Наташе. Возможно, Андрея я тоже вспомню, ведь именно он был тем связующим звеном, которое держало всю эту историю в том русле, которым ей суждено было идти. Обидно, но я вспомню тех людей, которые моими родственниками не являлись... Моя любимая Томочка, скоро, очень скоро мы встретимся с тобой, кто бы что не утверждал про смерть...

Глаза... Опять они... Теперь я их вижу даже в те мгновенья, когда мои собственные глаза скрываются за веками и моё сознание, на доли секунды, окутывает тьма. Как можно писать что-либо, когда перед тобой стоит этот взгляд? Мама, мамочка, родная моя, почему ты не отдала меня в художественную школу, чтобы я мог зарисовать их и показать людям? Ведь никто же не поверит в это! Ну да, ещё один вопрос без ответа... Мама, прости меня, я не специально написал о тебе, описывая эту историю, это всё эмоции, усиленные предстоящей встречей с барышней в чёрном одеянии. Прости, родная, я не хотел... Учитывая, что, скорее всего это всё равно будет моей последней записью, то хотелось бы сказать «Спасибо» и тебе, мой отец. Ведь это именно ты привил мне эту «полезную» привычку, благодаря которой рак поедает мои лёгкие. Да, это сарказм, папа, именно сарказм... Извини... Подумать только, какой-то части моих пациентов, эта привычка помогает почувствовать себя получше, при этом убивая их изнутри, а меня просто убивает. Стоит признаться, мне тоже доставляло море удовольствия вдыхать этот горький дым, но, на мой взгляд, кроме морального удовольствия мне это больше ничего не давало.

Наташа, как мне жаль тебя, но ничего уже не поделать. Да, сейчас и только здесь, я могу утверждать, со стопроцентной уверенностью: это именно она послужила тем фактором, который привёл тебя в нашу больницу и прописал тебя у нас на то время, пока ты не решилась это сделать. Это всё она и её глаза!

Всё время, что мне приходилось видеть таких людей по своей работе, я знал, что это болезнь. ЗНАЛ! Но сейчас, я весь изъеден сомнениями… Может, и среди остальных людей были те, кто на самом деле не болел? Может, и среди них были такие, как Женечка, совмещавшие в себе две, а может и больше, сущностей? Теперь я уверен, что это было не расщепление личности. Конечно же, нет. Их действительно две и они обе разделяют одно маленькое детское тело. Скорее всего, одной из них там очень тесно.

Но её глаза… О Боже, как такое может быть? Они ответ на тот вопрос, который мучал меня первое время и с которым мне удалось справиться, внушив себе, что такое невозможно. Оказывается, всё может быть…

Томочка, я уже иду. Сейчас...»

10.05.2017г.

Автор – Виталий Ячмень –

Больше историй в группе ВК –

Данный рассказ является интеллектуальной собственностью, частичное или полное копирование ПРИВЕТСТВУЕТСЯ! Читайте, рекомендуйте, комментируйте!