Текст книги "Испытание вечностью"

Автор книги: Виталий Храмов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Что нам это даст? – с сомнением спросила Вишнина.

– Пендосы будут разрабатывать новый танк. Захотят «отбить» деньги. Станут поставлять эти танки европейцам, что ещё не забыли, что такое русские танки на улицах их городов. А если мы европейцам утолим их танковый голод ещё до появления нового танка пендосов? А? Деньги США не сможет «отбить» и, фактически, просто их потеряет.

– Не прокатит. Они сразу поймут, что танк – фальшивка! – отмахнулся генерал Вишнин.

– Да? А те китайские Терминаторы, что проходили испытания у пендосов? Ты же читал отчёт их испытателей.

– Они пишут, что мы китайцам – подсунули фальшивки. А Терминаторы были – настоящие, егерские. Оставили им свои машины, когда уходили.

– Точно. Тогда я и подумал – даже продай мы им фальшивки, они все одно будут знать, что наши танки – лучше. Да и франко-немецким генералам – начхать на боевые характеристики Драконов и Оплотов. Они воевать – больше не собираются. Отвоевались. У них же, мать её за ногу, демократия. Им и нужна – только видимость Драконов и Оплотов. Перед избирателями – понтами поколотить. Но, переплачивать – они не хотят. В приватной беседе они так и просили – «базовый» вариант. Подешевле, но чтобы выглядел, как настоящий! И чтобы закупочная цена – как у настоящего. А отпускная – «базовая». Разницу в ценах они собираются просто прикарманить. У них армия – тоже превратилась в лавочку коммерческую. Там теперь тоже рулят лавочники-коммерсанты. Они амерский лёгкий разведтанк Чаффи народу за средний выдают. И ведь – пипл хавает! Чем наши кастрированные Драконы хуже? Пусть радуются. И пусть лучше нам оплатят переход на новый уровень, чем американцам. А все документы по сделкам и схемы «распила бюджета» – офигенный крючок, которым мы этих генералов за жабры и притянем. Как тебе такого уровня стукачи? Будешь им ещё одну зарплату платить – всяко дешевле содержания целой сети недостоверных информаторов. Тем паче, что сеть мы так и не восстановили. Всё же, англичане – собаку съели на воровских, шпионских делах.

– Ты, Витя, чуть меня до инфаркта не довёл, – качает головой Вишнин, – я тебя только теперь и понял. И то – потому, что много лет привык распутывать твои замутки. А вот как остальным объяснить?

– Как-то надо объяснять. А что это ты на меня наехал? Замутки? Мои? Я – только фронтмен всех ваших опер. Только отвлекающая красная тряпка всем вашим планам!

– Витя, не расходись! Бася мне опять на твоё давление жалуется! – пихнула мужа Медведица.

Виктор Иванович несколько секунд молча смотрел на неё. Миша хорошо знал этот взгляд «в никуда» – Басе, наверное, мораль читает, чтобы не «вламывал» хозяина супруге. Потом Медведь тряхнул лысой головой, возвращаясь к разговору:

– Если мы не будем гибкими, то станем предсказуемыми. И тогда – проиграем. Если бы мы в конце Войны не были гибкими – мы бы до сих пор с хлеба на воду бы перебивались. Ни о каком атоме и космосе не было бы разговора. Если бы Сталин послушал бы генералов – армия бы до сих пор держала бы под штыком 6–7 миллионов дармоедов. А так – эти 5 миллионов работяг вернулись к работе, восстановили страну, нарожали детей.

– Мы тогда по лезвию бритвы прошли.

– Но, прошли же! Напугали их, дали им – над чем подумать, дали – над чем поработать. Они не стали нападать, пока не наготовили М-60-х. а у нас – Оплот созрел, сразу обесценив их говёный М-60. А чтобы быстрее дошло – вы же и устроили утечку через Коминтерн данных стрелковых испытаний орудия Оплота? Ага! Так и знал! Коля, ты слишком невинное лицо делаешь! И в отчётах – зачем нарисовали 400-мм бронепробития? Обесцените «утечку».

– Если и, правда – такое пробитие?

– Дезой посчитают – зазря засветили канал. Не примут к руководству. Теперь, американцам надо что-то новое делать. Как-то решать, чем-то парировать. Новые танки. Или сделают ставку на самолёты. Если намёк по нашим зениткам – не поняли. Или – всё вложат в Даллеса с его программой отравления нашего этноса. Одно ясно им сейчас – опять война с нами – откладывается.

– Откладывается? А если они решат – сейчас, пока не поздно?! Пока у нас мало Оплотов и армия всего миллион.

– Они так не считают, – покачал пальцем отец, – они же, в отличие от нас, учли всех наших военных. Мы Армией считаем только миллион в Сухопутных Войсках. А НАТО – всех, кто с оружием. Армию, флот, морпехов, егерей, погранвойска, даже милицию. И ты забываешь от тех миллионах ветеранов и миллионах пацанов, что уже прошли срочную после войны. А пендосы – не забыли. Это ты знаешь, что Драконы, Оплоты, Терминаторы и Тараны производятся через пень-колоду. Они – не знают. Если и была информация – дезой посчитают. Они знают, где мы производим танки, знают мощь этих Танкоградов времён войны, тупо поделив количество танковых заводов на несекретные данные по выпуску танков за годы Войны. Теперь – самостоятельно перемножают обратно. И самостоятельно – бояться. А когда мы Тараны и Терминаторы, «бесясь с жиру», по их мнению, Китаю и Корее дарим, кроме тысяч танков времён Войны – вообще кипятком писают. Им невдомёк, что какому-то Медведю стало жалко топлива, и он загнал китайцам выработавшие ресурс танки за три цены, не желая их везти в Союз на переплавку. И ещё по секрету сообщил в ЦРУ канал, способ действий, чтобы провели сравнительные испытания своих Паттонов и Центурионов и наших Терминаторов.

Вишнин – как роденовская статуя – окаменел.

– И чё? – с трудом выдавил он.

– Что так смотришь? У же вас и учился. Я – ваше «изделие». А они? Они испытали, сравнили. Терминатор в их руках – себя не проявил. Потом посмотрели данные по применению Терминаторов нами, задумались – и стали бояться ещё больше. И подарили мне идею с танками-пустышками. Такая же фигня случилась и с Т-43. Американцы его так боялись, так боялись! Рвал Сорок-Третий пендосских Чаффиков и Першингов в Китае и Корее, как тузик – грелку! Посмотрели, облизали весь – ничего не поняли. Тоже – фальшивка. Просто мы им не продали главную деталь танка.

– Какую? – спросила Вишнина.

– Танкистов.

Смеялись все.

– А танкистов, Коля, на заводах не произведёшь конвейерным методом. И даже на полигоне не получаются Колобановы и Витманы. На полигоне можно сделать хороших водителей, хороших наводчиков. А вот танкисты – получаются только в бою.

– Война. Без войны не будет танкистов?

– Точно. А тогда какой смысл в десятках тысяч танков? Без танкистов? Зачем их строить? Нужно лишь иметь мощности производства и работающую модель боевой машины. И небольшой резерв на первое время.

– Рискованно.

– Если будет война – повториться 41-й год. Полностью. Как 41-й повторил 1812-й. Как 1812-й повторил более древние нашествия врагов на нас. Тогда зачем строить десятки тысяч танков в год? Хватит и десятка сотен в год. А когда танк устареет? Вот устарел великий и ужасный Терминатор. Противотанковая ракета не оставила ему выбора. Куда их девать? На слом? А если бы их было не 3,5 тысячи, а 50 тысяч? Такая же история с Оплотом. А вот сотни тысяч ж.д. вагонов Уралвагонзавода – нам нужны уже сейчас. И вчера. И – завтра будут нужны. А так же – та сталь, что уйдёт на танки. Стальной котёл страны – один. На что сталь пускать – на танки или на балки для мостов? А вот не допустить, чтобы Оплоты вообще понадобились, а так и вернулись на завод с полной выработкой ресурса, на слом, но не дырявый – и нужны ты, Коля, я, и такие простые парни, как Маугли, что ставит врагов в недоумении в тупик. Без танков, самолётов и артиллерии.

– Осназом – войны не выиграть.

– Точно, а вот развязать или предотвратить – запросто. Мои заводы в Корее – больше не бомбят. Совсем. В тактических картах всех американских офицеров мои объекты красными пятнами закрашены. А я им ещё и кино покажу, чтобы хорошенько запомнили. И теперь я могу на этих заводах не только собирать велосипеды, но и ремонтировать танки, доводя старые Т-43 до современных кондиций, до Т-43М. И не за счёт тамбовского пахаря, а за их же счёт, за счёт корейцев. Да ещё и продуктами с корейцев возьму. Им столько морквы и помидоров – не съесть, сколько они сейчас выращивают. И сколько – могут вырастить. Мы ещё несколько лет будем питаться за счёт металлолома. И корейцам – даже нигде мысль не зачесалась, чтобы построить свой, полный цикл производства танков. Как и у Израиля и других арабов. Вон, даже Франция не хочет вкладываться в ВПК, предпочитая один раз отвалить нам, чем заводить тягомотину с собственным производством. Понимаешь, Коля, французы – больше не будут участвовать в глобальных войнах. Не хотят. Потому танкостроительные мощности – им не нужны. Если мы им сейчас дадим пройти по этой дорожке – в вероятной Третьей Мировой – французов не будет. Ни на нашей стороне, что всегда было маловероятно, ни на стороне противника. Такая же дорожка – манит горячих скандинавских парней. Они – тоже навоевались. Ещё в 1944-м. Они не хотят строить танки и самолёты. Если мы им их продадим, то переводим их армию – на наши стандарты. И в случаи войны против нас – они оказываются безоружными. Понимаешь, Коля? Не компартию им продвигать. А торговать.

– Ничего это не даст. Не будут нам они союзниками.

– Не будут. Самое главное, чтобы противниками – не были. Пусть смотрят на наше оружие, служат на нём, поражаются, и бояться, понимая, что у них – только базовая, пустая версия. А у нас – полностью нафаршированный перец, да ещё и в чреве – полностью отмороженный экипаж русских перцев. А уж, какие наши люди бойцы – мы им ещё раз напомним. Время идёт. Воевавшие – подзабыли. Дети выросли, что и не знали. Так мы им покажем. Готовлю к выходу новую партию срывов касс кинотеатров, выносов мозга кинокритиков и опустошений карманов подростков всего мира. Ты видел «Точку»?

– Очень… документально, – поморщился Вишнин.

Никто из воевавших не любит вспоминать о Войне.

– Точно. В самую точку. Пусть посмотрят. Захотят ли они воевать с нами? Захотят ли они воевать вообще? Движению хиппи надо помочь. Хотя, мне жаль самобытную культуру янки. После хиппи она станет – пендосской. Подлой, пошлой и мерзостной. Наркота до добра не доводит. Сатанисты Хаоса. Тьфу!

– Витя, хватит! – попросила Кузьмина.

– Точно. Кино. Я им покажу, что война – не сказка про мушкетёров. Блевать будут.

– Витя!

– Всё! Хорош! Лучше расскажи, как там наши неугомонные латинос поживают? И под каким знаменем собираются буянить, если мы им не дадим денег?

Вишнин усмехается:

– Всё-то ты знаешь! А мы им – уже дали денег. По линии Коминтерна.

– Молодцы! А ещё большие молодцы, что убедили их красными флагами махать и коммунистические мантры кричать. Коммунистами они станут или не станут – ещё не известно, от денег это – не зависит, зато теперь весь мир будет называть красный флаг – знаменем бандитов и террористов.

Вишнин вскочил:

– Они борцы за свободу!

Отец – тоже вскочил:

– Когда победят! Если победят! Но, для всех остальных – они отморозки под красным флагом. Под красным! И мы – отморозки под красным флагом! Сразу видно – кто именно их подталкивает к мятежу! Сразу видно – кто в мире бузотёр и против кого надо дружить! Коля, Коминтерн, это – дураки или предатели? А? Почему, купленные ЦРУ бандиты и людоеды, выступают под каким угодно флагом, даже под красным, но только не под их пендосским матрацем? А ты узнал, сколько твои горячие латинские парни с ЦРУ содрали? Узнал? Вас – поимели, Коля! Грубо и извращённо! Теперь все, кто не хочет у себя в стране таких бандюков под красным флагом – в очередь встанут в Пентагон. Коля! Что вы творите?

Вишнин рухнул на стул, рванул ворот мундира. Налил коньяка, хлопнул залпом. По фронтовой привычке – занюхал кулаком. А Виктор Иванович – продолжает отчитывать:

– Коля, мои ребята хоть где оставили метку, выводящую на меня или на Союз? Нет. Мои – все косят под немцев и пендосов. Мне ответка – не нужна. Весь мир – пылает. Великобритания, уходя, подожгла за собой все свои колонии. Везде – войны. Перманентные войны. И везде – мои люди ловят рыбу в этой мутной воде. Ты, генерал Госбезопасности, слышал об этом? Нет. И никто на меня не укажет. А, вот ваши Команданте – точно в вас пальцем показывают. Тебя история с операцией ЦРУ по перекрашиванию Европы в тёмно-красный цвет – ничему не научила? А, Коля? Для чего сегодня я тему поднял? Ещё раз повторю – операция ЦРУ по окоммунистичиванию Европы. Операция ЦРУ. Нашими же руками толкают всех европейцев в их НАТО. А наши – и рады стараться! Ради пяти минут под красным флагом. Коля, вы ещё людоедам в Камбоджи денег дайте! Ёжнутым Пол Потам! Они вам под нашим знаменем такое устроят, что весь мир – стошнит. А потом будут Сталина – людоедом называть! Коля, это не крестовый поход! И ты – не папа римский. Что вы ворочаете?

Отец не на шутку разошёлся. Женщины уже сбежали, закрыв за собой дверь. Прибавили громкости на проекторе. Миша стоял рядом. Понятно, что если отец опять отвесит оплеуху Вишнину, Миша помешать не сможет. Только принять удар, вместо генерала.

– Про Китай и Корею – ты не возмущался.

– Поздно пить боржоми! Из Китая мы с Войны не уходили. А в Корее – государство! Мы не устанавливаем ни там, ни там – советскую власть, а торгуем с официальными властями. Торгуем тем, что им, и нам, нужно. Всё по закону и справедливости. Наших войск там – нет. Все наши там – числятся местными. Даже мой Маугли. Он там был – Мао Ли. Чувствуешь разницу, Коля? Официальная власть, расстреливающая агентов ЦРУ и МГБ равнозначно, в том числе, идущая своим собственным путём, своим собственным общественно-экономическим строем, с которыми оформлены все договоры. Страны, которые или уже в ООН, или скоро там будут. Официальная власть страны, куда вторглись американцы. В данном случае – мы – красавцы, помогаем слабым и обездоленным. И – террористы, что поднимают бунт против официальной власти. Чуешь разницу? Чуешь, какая вонь поднимется прессой? В этом случае мы – бандиты! И вообще, Коля, кто пустил этих шпионов-сионистов-масонов их долбанного Коминтерна во внешнюю политику? А? Где МИД? Где Генштаб? Где ЦК? Куда все смотрят? Что, Сталин – отошёл от дел – пусть всё идёт в разнос? Коля, где МГБ? Вы, разве не видите, на чью мельницу эти деятели льют воду? Ты меня пришёл «прощупать»? Меня ли надо «щупать», Коля?

– Ты меня за кого принимаешь? – вскочил снова генерал.

– За тебя! За генерала Госбезопасности! Госбезопасности, которая думает не о государственной безопасности, а о перипетиях общественных устройств и внешней атрибутике разных амбициозных личностях, не прикладывая эти думы на свои интересы и свои прямые обязанности – Безопасность СССР! Вас поимели, Коля! Вы стали политичны и предсказуемы.

Михаилу пришёл вызов. Одновременно с вызовом Басе отца. Мгновенно забыв ссору, Медведь прыжком оказался у стойки с доспехом Басей, мгновенье – отец оказался поглощён доспехом. Миша, чуть не выбив дверь, летел переодеваться. Тревожный вызов пришёл от личной охраны Сталина.

Михаил набирал на своём мобильнике гараж.

– Мышонок – вертолёт! Сталин – на ближней даче! – Услышал Миша, запрыгивая в егерские штаны.

– Принял! – закричал в ответ, сбросил вызов, услышав в трубке голос дежурного по гаражу.

Вертолёт – на крыше. Миша вылетел в подъезд, как был, в домашнем, с обувью и верхней одеждой под мышкой, летел по лестницам. Лифт ехал вниз – он не стал его ждать.

На лестничном пролёте Миша сбил с ног какую-то девушку.

– Извини! – кричал он уже с верхних этажей.

Пока Миша проводил краткий ЕТО и запускал двигатель, отец и Вишнин поднялись на крышу. Как только они запрыгнули в кабину вертолёта, Миша оторвал опоры от площадки. Краем глаза он заметил, как на крышу вылетела сбитая им девушка, стояла, прижав руки к голове, удерживая волосы от ударов взбитого винтами воздуха.

Миша даже на пытался ввязаться в разговор Баси и диспетчера. Это было кощунством. Всё одно, что первоклашке влезть в разговор Учителя и Смотрителя Школы. Лишь слушал, что им разрешили пролёт и отметил выделенный коридор.

Миша хорошо знал эту модель винтокрылой машины. Лёгкий пассажирский автожир выпускался одним из цехов Гвардейска малыми партиями со скоростью 3–5 вертолётов в месяц. Модель не боевая, спортивно-пассажирская. В Гвардейске исполняет функции неотложки и срочного курьера. Вот и сейчас – неотложка. Как понял Миша – Сталину плохо.

Вертолёт летел над Москвой, раскрашенной праздничной подсветкой. На душе было уже не празднично. Эта ссора лучших друзей, непонятная официальность Вишнина, напряжённость отца. В воздухе висела какая-то нервозность. А так как все присутствующие – обладали чутьём на неприятности – все понимали, что дёрганье это – не к добру. Если бы они оба не были так напряжены, то разговор бы этот прошёл в форме шутки, подколами и пересмешками, но прошёл в форме ссоры. Общая напряжённость висела в воздухе, Миша чувствовал это, но не был посвящён в детали, не знал причину напряжённости. И его очень сильно интриговало – что должно произойти? Отец знал, что Сталину станет плохо или это форс-мажор? Или причина напряжённости – предстоящая поездка отца на Тихий океан? На те острова, что он в тот раз купил? И Федя намекает на пляж и волны. Или дело не в островах, а именно в начавшейся экспансии Медвежат в Америке? Ведь отец Мишу наметил именно на это направление. Экстремальный туризм, ага, как же. В Корее – тоже был экстремальный туристический поход. Силовое обеспечение проектов Медведя – вот что такое – службы безопасности туристических агенств! Именно для этого его тут обязали подтянуть испанский. Именно этой экспансии помешал Коминтерн своим вливанием денежного топлива в мотор латиноамериканских революционеров.

Отец стал яростно материться – их вертолёту запретили приближаться к нужному месту. Не получиться приземлиться перед домом. Грозятся открыть огонь. Знают же – кто летит. Если бы не знали – просто сбили бы молча.

Отец прекратил материться, открыл дверь и вывалился из вертолёта.

Миша мог только, молча, мысленно – реветь матом. По его вечной молчунской привычке. Тут же он начал сажать вертолёт. На ночную чёрную поляну. Рискуя разбить машину, сломать винты о деревья, перевернуть вертолёт при касании. Обошлось. Не зря Маугли – считается одним из лучших вертолётчиков Гвардейска. Среди любителей. Миша с детства летает на винтокрылых машинах. Его руки помнят все модели винтокрылых машин конструкторов-Медвежат, учеников Миля и Камова. С боевыми пилотами, конечно, не сравнить, но это – их хлеб. А для Миши полёты – забава.

Когда двигатель замолчал, винты стали замедлять свой бег, из темноты выступили чёрные тени бойцов осназа. Не говоря ни слова, выволокли Мишу и Вишнина из вертолёта, совсем не бережно – уложили на землю, сковали руки. Вишнин представился. В ответ – тишина.

– Вы чьи будите? – спросил Вишнин.

Молчат. И только теперь Миша вдруг понял, что зря дался, зря дал себя сковать. А если эти бойцы – не совсем свои? Или – совсем не свои? Как только он начал экстренно соображать, как выкрутиться, «контролирующий» его боец наклонился к нему и тихо шепнул:

– Маугли, не рыпайся.

И надавил коленом меж лопаток.

Засада! Измена! Их ждали! Кто ждал – вопрос десятый. Но, ждали именно их. Вся эта ситуация – подстава!

– Коль-Коль, – шепнул Миша, – а это – пипец.

– Да, Миша…

– Молчать!

– Да пошёл ты! – вспылил Миша, сразу, рывком, входя в состояние изменённого сознания, который Виктор Иванович называет «форсаж». Маугли скидывает с себя «контролёра», гимнастическим прыжком вставая на ноги, встретил ударом ноги бегущего к нему, с разворота – «контролёра». Сделал сальто через голову, прокатился под вертолётом, сбил с ног ещё одного бойца, кувыркнулся, вставая на ноги, побежал. Он учился бегать со скованными за спиной руками.

– Огонь! – услышал он команду.

Выстрелы. Вспышки. Миша бежал егерским тактическим бегом – попробуй, попади! Попали. Маугли – опытный боец, но и стреляли в него – не бойскауты. Сначала тупой удар в плечо, Миша упал, кувырок, перекат, вскочил, побежал. Деревья! Надо забежать за деревья! Два удара в спину кинули его лицом в ствол дерева. Больно! Бывает! Вставай, Егерь! Это не боевые патроны. Лупят – травматическими резиновыми пулями. Вставай! Ещё два удара. Тьма.

* * *

Сутки его держали в КПЗ. Первую медпомощь оказали только в КПЗ. Фельдшеры расчёта скорой помощи выковыряли травматические пули, что смогли влезть под кожу, залили ранки чем-то жгучим, густо намазали ушибы, где пули не пробили кожу. Залепили всё пластырями.

Допрашивали. Хорошо – не 37-й год. Не били. Не пытали. Из задаваемых вопросов, Михаил стал складывать картину произошедшего. Отца делают козлом отпущения. А Мишу – соучастником. Именно поэтому Миша ни разу рта не раскрыл. Отец убил Сталина? Отец? Миша ни одной секунды не верил. Ни разу. Но, дело ведь не в этом. Сталин – убит. Старик, и так считающий последние свои дни, отошедший от дел полностью – убит. Легендарный Медведь разыскивается за убийство своего Учителя. В стране произошло что-то, чего Маугли принять – не мог.

Мир рухнул, погребя его под собой.

Надо было бороться за правду. Надо собраться и бороться. Но, выросший Медвежонком, постоянно слушая «кухонные» разговоры отца и его гостей, где механизмы управления страной и миром обсуждались очень простыми словами, часто непечатными, Миша знал, что произошедший переворот возникнуть вдруг – не мог. Был тщательно подготовлен и осуществлялся людьми на самом верху. Получается, что половина руководства страны готовила убийство Сталина, а вторая половина – не предотвратила? Став молчаливыми сообщниками. Система Госбезопасности допустила убийство Сталина?

Отца назначили убийцей. Отца, который в Союзе не был уже полгода, мотаясь по всему шарику планеты. Выполняя поручения Генштаба. Отца – отослали из страны, чтобы не мешал?

Вишнин! Вишнин – как прозевал? Как не увидел? А если увидел, но – смолчал? Зачем? А если не смолчал, а изначально знал? Вишнин – с ними? Вишнин – соучастник?

Коль-Коль был всё это время на виду. Отец поэтому на него «наехал», что просчитал его роль? Как он сказал? «Меня ли надо щупать?» Вишнин должен был обеспечить нахождение Медведя в нужное время в нужном месте? А именно – дома. Не рядом со Сталиным. Чтобы непредсказуемый Медведь не завалился не вовремя на ближнюю дачу «отметить» Победу. Коль-Коль – изменник?

Что стало с этим миром? Что стало со страной, пока Миша бегал по землям жёлтолицых узкоглазиков? Как мог Коль-Коль предать Сталина? Ладно, отца – бывает, но Сталина?! Тогда – зачем жить и бороться за эту страну?

Страна приняла без вопросов официальную версию произошедшего – Сталин страдал помутнением рассудка после удара. Весь последний год. После съезда. Все реформы, им проведённые за последний год – сумасшествие. В приступе очередного помешательства Сталин «попросил» Медведя эфтаназии. Следователи показали Мише кадры, как Медведь, в боевом режиме Баси, срывает медблок с груди старика, лежащего на полу. В этом старике Сталин угадывался – с трудом. Нет кадров, как этот медблок ставиться, нет кадров, куда делся отец потом. Ясно одно – он пропал. И следствие думает, что Миша знает куда. Откуда? Если отец не хочет, чтобы его нашли – его не найдут. За это Миша был спокоен.

Но, убивало его другое. Вопрос «на хера»? Зачем был убит Сталин? Зачем был убит «проект Медведь»? Зачем был проведён этот переворот? Зачем начат откат Сталинских реформ? Зачем Госбезопасность изменила собственной стране? Зачем теперь Маугли служить этой стране, зачем служить этим людям? Зачем жить?

Через сутки его отпустили. Вышвырнули за дверь, без каких либо объяснений. Не вернув мобильника. А денег, как и удостоверений личности, у Миши с собой и не было. Оглядевшись, поняв, где находиться, Миша пошёл домой. Больше ему было некуда идти. Затылок жгли взгляды топтунов слежки.

Ночная Москва была равнодушна к Мише, равнодушна к его горю. Его мир – рухнул, но Москва жила своей жизнью. Миша плёлся по улицам и проспектам.

Воздух стоял, как в закрытой комнате. К ливню – равнодушно отметил Егерь. Через полчаса его прогулки – налетел порывистый ветер, рвал на нём порванную егерскую штормовку, хлопал по ногам оторванными накладными карманами егерских штанов. Гром, молния, упали первые тяжёлые капли. И потом – ливень сплошной стеной.

Миша не побежал – некуда ему спешить. Так же неспешно шёл под ливнем. Одежда прилипла к телу, бегунки, одетые на босу ногу, хлюпали водой. Миша подставлял лицо дождю, пил дождевую воду. И шёл к сталинской высотке, где была их квартира. Не зная – сможет ли туда попасть. Квартира – государственная. Получал её отец ещё во время Войны. Может быть и так, что там – уже сменены замки.

Вот и нужная высотка. Высокие двери. За стеклом – Петрович. Сегодня его смена. Петрович распахнул двери. Миша зашёл.

– Здорово, Петрович! Как тут? – спросил Миша, глядя, как дождевая вода льёт с него ручьями на ковровую дорожку.

– Херово, малой. Обыск был у вас, – ответил Петрович, снимая их ключи с ключницы. Не отняли квартиру?

– Это – понятно. Отца обвинили в убийстве Сталина.

– Бывает, – кивнул Петрович.

Мише стало ещё тоскливее – это присказка отца, которой он заразил, как обычно, всех вокруг.

– А малыши, мама? Арестованы?

– Не слышал подобного. Товарищ полковник Кузьмина и воспитанники Гвардейской школы отбыли по месту прописки.

– В Гвардейск? Домой? – удивился Миша. Петрович кивнул глазами. Он увидел топтунов. На пустой улице они были – как белые, мокрые вороны.

– Закладка № 3, – прогундел Петрович, не открывая рта.

– Спасибо, Петрович, – ответил Миша. Настроение начало подниматься. Он – не один. Старый солдат Петрович – не сдаст. Он ещё Великий Октябрь помнит. А Большевистского стажа у него – на трёх Маугли хватит!

– А чё вообще происходит? – посетовал Миша.

– Мрак! – пожал плечами Петрович.

Миша пошёл к лифту. «Мрак» – кодовая команда. Всем Медвежатам надо «уходить в тень» и «рубить концы». Если Михаил правильно понял намёки отца и брата. Будь проклята эта популярность! Теперь – одними догадками довольствуйся! Лучший способ не предать – ничего не знать.

Закладка № 3. Это – на крыше.

Миша вышел на своём этаже, зашёл в квартиру, секунду «любовался» погромом, что остался после обыска. С трудом нашёл свою одежду, прошёл в ванную, с тоской посмотрел на битый кафель – искали тайники, варвары. Вернулся в комнаты, поднял полотенца, скинул одежду, вытерся насухо, оделся в сухое, обулся в сухую обувь. Бегунков больше не было, обул берцы. Отмокшие пластыри с ран слезли вместе с одеждой. Надо было залить санитарным клеем и снова залепливать пластырями, чтобы не кровило, но дотянуться до ран на спине Михаил не мог. Махнул рукой – заживёт.

Посидел на опрокинутом терминале Сети, что был варварски разбит. Ни библиотеки отца, ни его записей, ни его коллекции – не было. Как и его самого.

Нашёл «специальную лампочку» в инструментальном шкафу, где всё – перевернули. Лампочку оставили. Не знают, что она только с виду – обычная. Ввинтил лампу в бра, включил светильник. Лампочка, ожидаемо – пыхнула, сгорая. Выплеском электромагнитного излучения сжигая всю электронику в квартире, что была под напряжением. Только после этого – включил размороженный холодильник.

Надо идти на крышу. Посмотреть, что там ему Мама оставила. Интересно, топтуны останутся на улице или ждут за дверью? А какая разница? Миша вышел из квартиры, стал подниматься наверх. Этим путём Миша бежал, сломя голову, в засаду. Вот и последний этаж. Вот и выход на чердак технического этажа. Тут, как всегда – темно. И днём, а сейчас – ночь. Михаил, растопырив руки, дошёл до нужного места, пробежал пальцами по кирпичной кладке, ища метку. Сел на корточки, раскидал опилки, нашёл нужный кирпич, вынул обманку, за ним, в нише – коробка. Миша вынул коробочку. Собрал тайник обратно.

И тут услышал писк. Как щенок скулит. На крыше.

Миша с трудом открыл заклинившую дверь, добрым таким пинком. Под козырьком слухового окна сидела та самая девушка, которую он сбил с ног, когда летел сюда. «Блин! Сутки же прошли! Больше суток!» – мысленно выругался Егерь. Да, дверь у них на крыше – коварная. Иногда дверь – клинит. Если её с силой хлобыстнуть – то надо будет её ногой изнутри вышибать. Вертолёт дверь и хлобыстнул. Девушка оказалась заперта на крыше. Зачем попёрлась на крышу, вообще?

Миша, втянув голову в плечи, шагнул под струи дождя, подошёл к девушке. Она сидела, обняв ноги, выла на одной ноте, раскачиваясь. Мокрая, как русалка. И ледяная, как мурманская сёмга. И никак не отреагировала на его появление. Даже когда он разжал её руки, поднял девушку, взял на руки. Лишь затихла. Её бил озноб. Синие губы тряслись. Мокрые волосы прилипли к лицу.

«Ох, горе»! – вздохнул Миша, понёс её.

Войдя в дверь, выбил удерживающий кирпич, дверь за спиной опять хлобыстнула. Миша на руках спустил девушку в квартиру.

Она была в каком-то трансе. Никак не среагировала, когда он раздевал её, нещадно разрывая прилипшее к телу платье, опустил её в горячую ванну, натирал жёсткой мочалкой, натирал полотенцами. Но, кожа – покраснела. Так и не открыла глаз, не открыла рта. Миша поставил на место кровать родителей, положил матрацы, застелил свежим бельём. Одел девушку в свежий халат матери, уложил в постель, под два одеяла.

«В неё бы коньячку влить», – подумал Миша. Но коллекции отца – тоже не было. Холодильник только набирал холод. Пустой. Продукты – рассыпаны по полу. Миша стал было наводить порядок, но махнул рукой, разделся и залез под одеяло к незнакомке. Прижал её к себе, уткнулся носом в её свежевымытые волосы. Поёрзав ягодицами, девушка вдавила их в пах Миши, да так, что трусы бравого Егеря сразу стали слишком тесными. Но, на дальнейший, вполне естественный шаг, Миша так и не решился. Девушка пригрелась и теперь просто спала. Вдыхая её волнующий запах, уснул и Миша.

* * *

Миша сразу почувствовал, что незнакомка проснулась. Как напряглось её тело, накрытое его рукой. Миша открыл глаза. Светло-русые волосы незнакомки, в свете утреннего Солнца – сверкали. Миша вздохнул и сел на край постели, спиной к девушке, поднял с пола влажные штаны и одел их.

– Утра доброго, прекрасная незнакомка, – сказал он, не поворачиваясь к ней. Если он будет смотреть на неё, то она увидит его к ней реакцию. А ему – и так стыдно.

– Как я здесь оказалась? – спросила девушка. Голос её был слегка охрипший.

– Дверь на крышу у нас клинит. Не надо было тебе подниматься на крышу. Меня хотела поругать?

– Да! Ты так нагло меня сбил, порвал моё новое платье, и убежал.

– Я же – извинился. Прости, ещё раз. Одному очень хорошему человеку было плохо. Он умирал.

– На крыше?