Сегодня - позавчера 3 (СИ)

Текст добавлен: 18 марта 2017, 02:00

Текст книги "Сегодня - позавчера 3 (СИ)"

Автор книги: Виталий Храмов

Жанры:

Боевая фантастика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Блин, а как её брать? – удивился я, – с такой задницей? В какую башню этот монстр влезет? В КВ-2 только. Но, КВ-2 – мертворождённое дитя, для маневровой войны не подходящий. Тут надо габариты срезать. Иначе никак!

Грабин разозлился.

– Дульный тормоз нужен, Василий Гаврилович.

– А демаскировка установки?

– Я вас умоляю! ЗиС-3 с дульным тормозом – не демаскирует? А у этого монстра, что с дульным тормозом, что без – я представляю, какой факел вспышки будет! А снаряды – унитарные? Ха! Для самохода – не важно, но как в тесной башне танка заряжать таким бревном орудие?

То же нарекание у меня вызвали и 85-мм установки. Даже у зенитки 85-мм, являющейся донором этого ствола, был тормоз, а тут без тормоза. Да как так-то? Грабин окончательно психанул на меня и свалил по-наглому, не прощаясь. Жаль.

– Вот так вот, обидел легенду, – вздохнул я.

– Вы наступили на любимую мозоль. ЗиС-6 – любимое детище. Сколько сил и времени потрачено! И прекрасно осознаем, что надо облегчать орудие. Но, дульный тормоз – мало просто прикрутить. Это полная переработка баллистики орудия, полный пересчёт всех параметров работы орудия. А времени уже нет. Другие задачи стоят. Как нужны были тяжелые танки – мы занимались. Оказалось, что и трёхдюймовки хватает. Как потребуются – дадут задание, получим предписание. А вы думали у нас самодеятельность? Нет, мы работаем по графикам. И за срыв графиков с нас спросят, – это мне ответил один из помощников легенды, некто Савин Анатолий Иванович – ни разу не слышимая мною фамилия.

С ним мы и работали дальше.

– Я уже сейчас вижу необходимость дульных тормозов и облегчения казёнников.

– Вот по результатам войсковых испытаний нам в план и поставят доработку этих орудий. Орудия-то хорошие, но, боюсь, время их уйдёт, не начавшись. Нас сейчас нацеливают на баллистику 85-мм зенитки. И что-то поговаривают про 100 мм. Ни 107 мм, ни 97, ни 57 – больше не упоминаются.

– И это верно. Сколько времени уйдёт на доведение орудия до фронта? Год, два? А Единорог уже не всегда справляется с бронёй немцев. А они не стоят на месте, продолжат наращивать защищённость своих панцеров. А 57-мм – путь тупиковый. Каморный боеприпас у него – ни о чём.

– Опыта у нас стало больше, сейчас НИОКР проводиться намного быстрее. Мы и это поставили на поток.

– Год? Полтора?

– Уже же. Вот, – он хлопнул по казённику 85-мм ствола.

– И это в Т-34 не встанет с такими откатниками и казёнником. Даже если поставить новую башню и увеличить погон.

– А для испытания принципа – пойдёт?

– Значит, испытаем.

По грабинским орудиям закончили.

Следующими были миномётчики. У меня их стало целый дивизион. И 4 машины из них были оборудованы 160-мм миномётами. По 2 ствола каждого вида. И оба генеральных конструктора – отцов миномётов тут же, горят нетерпением. Познакомился, пообщался, пообещал, что максимально пристально отнесусь к испытаниям миномётов. Мин бы хватило. 4 ствола могут и вагон мин за час расстрелять. А массовый выпуск 160-мм мин ещё не налажен. Хорошо хоть остальные машины не будут испытывать недостатка 120-мм мин.

Дальше – Фениксы. Две машины обзавелись поворачиваемыми платформами-башнями. Вот и всё по зениткам. А жаль. Спарка двух 23-мм авиационных пушек в поворачивающейся башне была бы современной заменой Шилки. Ну, тут сам и виноват – только сейчас об этом и вспомнил.

А дальше стояли танки. Танки! Мне дали экспериментальные танки! Прямо чую, как мой скилл "авторитет" пробил потолок уровня!

Новые детища Горьковского автозавода – Т-70 с новой башней. Более вместительной, на 2 человек, с новыми приборами наблюдения и связи. Да и ходовка танка была существенно доработана. Тут сказывалась обратная отдача от родственного Единорога. И, тем не менее, я не считал Куцего танком. Танкозаменитель. Не от хорошей жизни.

С этим – понятно. Мои восторги были связаны с другими машинами, поэтому Горьковские танки я просмотрел мельком, чем изрядно обидел Астрова. Ничего, посидим вечерком, за рюмочкой чая, потрепемся, оттает.

Моё нетерпение вызвали стоящие поодаль 4 совершенно оригинальных танка. Они разом и были похожи на Т-34, и сильно отличались. Это были опытные образцы, попытка модернизации Т-34, который, напомню, на 40-41 годы ещё не был той легендарной надежной машиной. В 41-м многие танкисты вообще отказывались от Т-34 из-за его ненадёжности. Вот передо мной и стоял результат поиска выхода. Как я помню, до 44-го года Т-34 не изменяли, значит, просто устранили "детские" болезни. Может быть, благодаря таким вот опытным работам.

И что же мы имеем? Рациональные углы наклона брони, 76-мм орудие, Грабинское, кстати, Ф-34, тот же двигатель, те же гусеницы. Из общего – всё. Дальше пошли отличия. Во-первых – подвеска. Не свечная, а как у КВ – торсионы. Поэтому корпус нового танка был ниже, более узкий. Более лёгкий. А погон башни – 1600. И башня 3-х местная. И комбашенка – больное место всех попаданцев. И при этом броня башни толстая, как у КВ. а у двух Т-34М ещё и с наваренными дополнительными бронеплитами.

Весь танк облазил, подошёл к группе инженеров, что представляли танк, переминавшихся от нетерпения. Чего же им про меня нарассказывали, что они ждут моих слов, будто я нарком вооружений? Не хорошо людей заставлять ждать. И что им сказать? Танк, в целом, не оправдал моих радостных, оттого завышенных, ожиданий. Как это им сказать, чтобы руки не отбить? А, была, не была! Как говорил отец: "Не знаешь, что сказать, скажи правду". Сами виноваты, рты разинули.

– Ну, товарищи, поставили вы меня в сложное положение. Танк, в целом, мне понравился. В холодном виде. Покатаемся ещё, попробуем стрельбу, но мне уже сейчас нравиться. Вы учли многие ямы, на которых споткнулось производство и применение Т-34. Только... Не вижу я перспективы этой машины – вот что меня убивает. Да, защищённость танка выше, подвижность выше, но орудие – то же. Боевая эффективность, соответственно – такая же. Ладно, ладно, выше, согласен. И обзор лучше, и условия работы экипажа. Но – не в разы же выше эффективность? А вот сложности принятия на вооружение я уже вижу. Погон увеличен. Много станков способных его точить? Хотя, рано или поздно все перейдут на этот погон. Если не на больший. Торсионы. Да, торсион лучше, чем свеча. Свечи же проще в производстве? Нет? А, не так требовательны к высоколегированным сталям! Хотя, для КВ же находят. А почему у вас боковые бронеплиты так изогнуты? Чем будут гнуть при массовом производстве? Машина – хорошая, но не освоенная в производстве, более сложная. А линейная тридцатьчетвёрка вашей машине не сильно уступит. Не сильно. А зачем расстраивать и так только-только, едва-едва налаживаемое производство танка, пусть и чуть худшего, но уже хорошо знакомого в производстве?

Расстроились разработчики.

– Вот если бы вы представили танк следующего поколения – тогда другой вопрос. А сейчас – это ещё один Т-34.

– Следующего поколения?

– Да. С защищённостью и вооружением тяжелого танка, но с подвижностью среднего.

– Это... не возможно.

– Ой ли? А если подумать? Один шаг вы уже сделали – избавились от свечей. Корпус заузили зря. И изогнули так. Надо было делать прямым, может быть с установкой под углом вниз.

Мне дали блокнот и карандаш. Стал рисовать.

– Ширина корпуса позволит поставить двигатель не вдоль, а поперёк корпуса.

Разработчики переглянулись. Один из них выхватил свой карандаш и продолжил чертить мои заготовки, бормоча:

– Башня сдвигается в центр.

– Это улучшает условия развесовки и стабилизации. Проще будет стрелять. Меньше раскачивание машины – быстрее поражение цели. Как у немцев, – продолжаю я.

– Снижается нагрузка на перегруженные передние катки, – продолжил разраб.

– Можно увеличить толщину лобовой плиты. Сто миллиметров – каково? Не тяжелого танка броня?

– Сто? Возможно и сто.

– Возможно и 120. Сколько сейчас катает наша промышленность?

– На 120 выходим.

– Дальше: радиста – нахрен, мехвод сдвигается в центр, люк его переходит на крышу корпуса, монолитная плита в 100мм под углом в 45 градусов выдержит и Ахт-ахт!

– Возможно. Как видишь башню?

– Вот так, – я нарисовал. Да-да, рисовал я примелькавшийся Т-54/55 – самый массовый танк истории. Танк того же поколения, что и Т-34. От 64-го пошли уже ОБТ. Если я опять не ошибаюсь. На ОБТ – не моноброня, стабилизаторы, автоматы заряжания, эжекторы, баллистические калькуляторы и т.д.

– Литая?

– А как иначе? Сможете проварить такую толщину и изогнуть бронеплиты в такую конфигурацию? Без трещин?

– А почему именно такой формы?

– Природа подсказала. Наиболее оптимальная форма по прочности и весу – яйцо. Или возьми свой собственный череп. Он толстый? Нет. А выдерживает довольно серьёзные удары.

– Сейчас промышленность не способна изготовить такую башню.

– Вот и есть куда стремиться.

– А орудие?

– От 100 мм. 100, 115, 120, 125.

– Такого ещё нет.

– Как мне сегодня сказал один весьма неглупый конструктор – никто им не ставит задачу по проектированию данных систем. А самодеятельность – она чревата.

Конструктор закатил глаза на секунду:

– Один танк заменит и тяжелые, и средние. Это Морозова должно заинтересовать. Он, как-то, то же самое говорил, а Котин его высмеял.

– Именно! Основной боевой танк. А если на него ещё и разработать стабилизатор орудия и механизм заряжания...

Инженеры переглянулись, потеряли интерес к собственному детищу, танку, заспешили к поджидавшему их автобусу. Я тоже закатил глаза. Вот, закатил арбуз в головы танкоразрабов, как он там усвоиться? А уже имея опыт работы с разрабами, я представил как моя инициатива с пошлыми намерениями уже выдвигается в мою сторону.

Блин! Но, должен же я был! Я же – попаданец? Значит – должен прогрессорствовать. И терпеть отдачу от своих же инициатив. А то – не по канону! Я опять поморщился – ну, зачем я раскрылся! Кельш, пусть тебе там масла в огонь подольют, иезуит доморощенный.

Живот недовольно заурчал. Ага, обедать пора. Не, не так – пора с делами заканчивать. Утром – деньги, вечером – ну, вы поняли... Одним словом – вернёмся к нашим баранам. Кто там ещё желает прогрессорского тела?

Остались только экипажи испытателей танков. Надо же – выделили заводских испытателей! Значит, опыт эксплуатации этих машин у них есть. Спросил про боевой опыт -не оказалось боевого. Ничего, это дело – наживное.

На танкистах я и закончил смотр достижений ВПК. И отправился к ближайшей походной кухне, что распространила по полигону одурманивающий запах свежеиспечённого хлеба.

Тяжесть учения.

И на следующий же день бригада, ну пока ещё не бригада, заготовка на бригаду, мною была выгнана в марш-бросок. Будем знакомиться.

Немногие остались со мной из первого состава. Кто погиб, кто – по госпиталям. Не всем повезло попасть на курорт к Дарье Алексеевне. Да ещё и многих выживших работников ГАЗа вернули обратно на завод. Наградили почти всех, но вернули многих. И это верно. Пусть моя бригада потеряла опытных бойцов, зато завод вернул себе высококвалифицированных работников, а это – важнее. Тем более, что бригада не совсем потеряла их боевой опыт. Многие из заводчан-ветеранов испытательного полка стали инструкторами Горьковской школы механизации (да, такое вот, вполне мирное название у училища для самоходчиков), подготавливая для страны экипажи СУ-76.

Много новых людей стало в бригаде, а познавать людей лучше в деле. Для начала – просто переброска батарей с пункта "А" до пункта "Б". И уже повылазили несостыковки и шероховатости. Уяснил для себя, что все мои комбаты видят реальность так же как и я, в том же цвете и ракурсе, накрутил их, для повышения оборотов, и оставил учиться окапываться.

А сам – в штаб. Надо было с начштабом обмозговать несколько идей. А с похотливой отдачей разберёмся позже.

В моём распоряжении был ГАЗик-козлик с пулемётной рамой и личный водила. В этот раз решил не брать себе командирский Единорог или танк. Настрелялся. Нагорелся я в танке.

А в штабе все – по стойке смирно. У нас высокий гость – сам нарком Берия. Не, не лично. По телефону высокочастотной спецсвязи. Я его поприветствовал, жестом приказал чаю. Сел за стол, развалившись. Особо контрастно выглядело на фоне тянущихся в стойке "смирно" моих штабников.

– Как тебе наши подарки, Шаман? – спросил он меня.

– Весьма благодарен. Вижу, что мои размышлизмы были услышаны.

– Услышаны. И принято решение попробовать всё это в деле. Ты просил обстрелянных бойцов – будут тебе воевавшие. Всей страной тебе собираем бригаду. Одного тебе дать не можем – времени. Пятнадцать суток у тебя начались вчера. Хотел сам заглянуть, но Хозяин всё больше меня нагружает хозяйственными вопросами. А тут дошли слухи, что мой крестник сначала чуть не погиб, потом совсем отчаялся и тут же вдруг воскресает из небытия живее всех живых.

– Было такое, товарищ Берия. Приуныл, виноват. Исправлюсь.

Принесли чай. Я отпил чаю, а потом как начал Палыч меня драть! Блин! Я сам не свой вскочил, стою перед телефоном в струнку вытянутый, бледнею, краснею, потею, а он меня виртуозно отчитывает! Не, не отчитывает, а дерёт как сидорову козу! Мастерски! Раз,,.ебон 80 лвла! В основном за мое самоубийственное поведение. И немного за словесное недержание. Когда профилактический продерон закончился, он поздравил меня с бракосочетанием. Переход от пропесочивания к поздравлению был так резок, что я поперхнулся и, задыхаясь, не смог поблагодарить за поздравления. Он простился, положил трубку. Я тоже положил трубку на аппарат, опустился на лавку, вытер пот.

Штабные смотрели на меня выжидающе. Надо им преподнести всё в нужно свете. Я – руководитель, в конце концов. И моя обязанность – моральный климат в коллективе, формирование этого самого коллектива, направление его целеустремлений и стимулирование.

Во, как я стал загибать! Выкачка скилла "лидерство" так меня корёжит?

Ха-ха, а всё таки я – сумасшедший! Мыслю уже игровыми категориями. Всё же психике проще не до конца верить в реальность происходящего.

Чувство сюрреализма меня не оставляло с самого момента, как я обернулся и увидел наезжающий на меня вагон. А потом – госпиталь, 1941-й. Как поверить, как принять реальность? А так, получилось, сюр. И я как во сне. Отсюда – смелость, бесшабашность, расторможенность, полное отсутствие закомплексованности. И вот я стою перед этими, безусловно, достойными людьми, после разговора с одним из пантеона исторических Личностей.

А кем бы я был, если бы не это чувство нереальности? Закомплексованным инвалидом, полностью оторванным от реальности в силу иновременности, абсолютно не врубающегося в окружающую среду. Да, я бы заинтересовал врача-агента Натана (или как там его на самом деле имя?), но как бы заинтересовал? Когда со мной НКВД стало возиться? После моих пробалтываний? Нет. После "хулиганства" на разбомблённой станции.

Смог бы я стать тем, кем стал, если бы не чувствовал себя оторванным от реала, если бы не лёгкое ощущение, что это всё сон, РС-games? Если бы не казалось, что вижу всё и своими глазами, и как бы сверху чуть, со стороны. Тот самый "калькулятор", холодный, безэмоциональный, расчётливый.

Смог бы я заставить себя взять на себя ответственность руководства людьми? Нет. В реале от организаторских функций всячески прятался. Смог бы я так лихо мордовать ментов, простреливая им конечности? Нет. От ментов – окольной дорогой. А тут – я сразу стал для них "Акелой", вожаком, суровым, беспощадным, справедливым. И не для щеглов-новобранцев, а уже тёртых жизнью волчар.

Смог бы поверить, что "хрен вам, я – не сдохну!" и с ранами, с гангреной, вести людей по болотам? Нет. Ныл бы от жалости к себе, хныкал бы в яме и подох бы как собака!

Вот и сейчас, соберись, размазня! Тебе только что сам Берия звонил! Поздравлял со свадьбой! Ему не пох на такое незначительное событие в жизни такого незначительного человека. Он – волнуется за успех дела. Он доверил мне свою первую особую, гвардейскую, чекистскую часть. Мне! Вчера ещё манагеру, литейщику, путейцу! Могу я подвести ТАКОГО Человека? Могу я подвести его ХОЗЯИНА?

Это категорически недопустимо. А потому – Витя Данилов, погуляй, попереживай эти эмоции где-нибудь в стороночке. Подполковник Кузьмин! К бою! Покой нам только сниться! Будет сниться, когда сны будут. Когда спать будем больше 3 часов в сутки.

Секунду обдумывал свой спич, выдал:

– Нам оказана большая честь. Не имеем права посрамить такого высокого доверия, – сказал я командирам моего штаба, – Поэтому уже сейчас переходим в боевой режим работы. У нас всего 15 суток на формирование подразделения абсолютно нового типа. И от того, как мы проведём эти 2 недели, зависит, как себя покажет бригада на фронте. Работаем!

И пошла работа. Штаб уже проработал в черновом варианте план боевой учёбы. Стали его прорабатывать, дорабатывать, уплотнять.

В это время в штаб зашёл майор, представился Гавриилом Арвеловым, командиром отдельного комсомольского батальона. Раньше они были воздушно-десантной бригадой, после Демьянской Высадки стали стрелковым батальоном. Должны были высадиться в тыл врага, но приземлились прямо на позиции немцев, да ещё и раскидало их изрядно. Кровью умылись. Но, с честью и доблестью собрались в одно подразделение и отбились от окруживших их превосходящих сил немцев. Вот это, и правда, гвардия. Десант!

Я ухмыльнулся. В голову мне пришла аналогия, не уместная, конечно, но... игровая реальность рулит:

– А вот и космодесант пожаловал. Кровавые Вороны. Во главе с самим командором Габриэлем Ангелосом. Мне бы ещё роту морпехов – были бы свои Ультрамарины. А Демиан Тул у нас уже есть – Громозека.

Никто не вкурил, пожали плечами, отнеся это к уже привычным для многих моим чудачествам. Но, Арвелова с этого момента за глаза называли только Командором Архангелом Гавриилом, благо что двухметровый голубоглазый блондин – косая сажень в плечах на архангела вполне тянет. А его комсомольцев-парашютистов звали космодесантом. Уже через два дня Арвелов сам подошёл ко мне с требованием объясниться. Пришлось ему провести короткий экскурс в историю Кровавых Воронов и мира Вархамера. Потом вызвал нашего художника, того же, что рисовал единорогов на самоходы, он выжил, и накидать ему набросок эмблемы Кровавых Воронов. В общем, когда Арвелов уяснил, что имя Кровавых Воронов – не оскорбление, инцидент был исчерпан.

Кстати, в моё время бытовало мнение, что тут была рабская покорность нижестоящих к вышестоящим. И, якобы, это было отличительным признаком Совка. А меня, подполковника, тут чуть ли не бить собрался майор, мой же подчиненный. Несмотря на мою полулегендарную известность. То ли он отчаянно храбр, то ли безумен. Как там, а, – "безрассудство и отвага"? Но, если он и с немцем будет так же безрассуден и отважен – сработаемся.

И подобное отсутствие чинопреклонения тут – норма. Субординация – субординацией, но если вышестоящий превысил полномочия – тут же обратка прилетит. Кто посмелее – сразу в табло, кто похилее – докладную в особый отдел – иди, объясняйся – кто тут верблюд.

Но, вернусь к батальону комсомольцев. Тридцать три богатыря и дядька Черномор. Отборные ребята. Физкультурники, парашютисты, комсомольцы. Богатыри. Пять сотен богатырей. Три стрелковые роты, пулемётно-миномётная рота, батарея сорокопяток на мехтяге полуторок, взвод управления, взвод связи, сапёрное отделение. Свои кухни. Полноценное подразделение, способное самостоятельно решать задачи. Ах, ну да, они же бригадой были.

– Придётся, Командор, немного переучиваться, – сказал я ему.

– Это вы про ведение боя боевыми группами, как Перунов сейчас учит? Так нам – не в новинку. Немец ещё весной научил. Кто не усвоил науку – не дождались прихода наших. Не выжили.

– Вообще замечтательно, от слова "мечта".

Да, про Кадета. Он оказался единственным оставшимся в строю из моих учеников. Вот ему я и поручил преподать навыки пополнению. Сейчас он учит бою рассыпным строем сводный взвод, целиком состоящий из командиров взводно-ротного звена. А уж они будут учить своих бойцов. Потом следующий этап – боевые группы. Опять же – лучше всех воевать боевыми группами получалось у Мельника и Кадета. Но, Мельник – в госпитале и ещё даже не ясно – восстановиться или нет.

Хотел я Кадета поставить опять "главным разведчиком" бригады, но разведроту тоже надо формировать заново, и учить, а Кадет занят круглые сутки. Ладно, оставил того, кого прислали из резерва. Не пожалел. Капитан Цветиков, светящийся жаждой жизни подвижный кудрявый блондинчик, похожий на профиль со значка октябрят – такие ассоциации из моего детства он вызвал. Радиопозывной "Светляк". Свое дело разведчик знал хорошо. Он ко мне и прибыл с командования разведротой.

И понеслось – ни минуты продыху! Там надо согласовать, там проконтролировать, там развести сцепившихся амбициями командиров, там надо что-либо продавить или достать. И кадровый вопрос. Основной! Всех людей надо познать, ну, хотя бы командиров. Кто на что способен, на что – не способен. Где кого лучше применить. И если бы не грозная тень НКВД за моими плечами – ничего бы у меня не вышло и за год, не то что за две недели.

В эти 2 недели я спал максимум по 3 часа в сутки. Но, отдавая приказ на погрузку бригады в эшелоны, мог быть уверен, что моё подразделение – боеспособно. Ничего, конечно, не было доведено до оптимума, но по минимуму – всё успел. Ну, или, я надеялся, ничтожесумящийся, что успел.

И вот боевые группы грузятся в составы. Все в новой форме егерей – камуфляж, берцы, разгрузки, кепи, на петлицах – в венке из еловых веток – щит. На щите – меч острием вверх. Ни одной трёхлинейки – у всех карабины СКС. А у штурмовых подразделений – штурмовые винтовки АКС-42. Это новое оружие родителя СКС, конструктора Симонова. Отличий от довольно удачного СКС – минимум – отъёмный магазин на 20 патронов и возможность автоматического ведения огня. Чую, что хлебнём мы горя с новым оружием, но, кто-то же должен проводить войсковые испытания. А ведь это именно я, лично, просил Симонова разработать такое оружие. И поэтому не имел морального права отказаться от его войсковых испытаний на себе. Инициатива продолжает иметь инициатора. И дело совсем не в стволе и не в конструкторе. Будь конструктор хоть трижды гениален, а ствол – хоть легендарным по надёжности Калашём, но пока не изведёшь неизбежные «детские болячки» – будет сбоить. А вот потом! Дожить бы до потом. И нет у нас времени на неспешные испытания и доводку.

Новые ручные пулемёты. Пулемёт Горюнова плохо пошёл в производстве и к его доработке привлекли легендарного Дектярёва с его командой. В результате появился ДГП-42. Тот же ДП, но с ленточным питанием и сошками, вынесенными дальше вперёд, чуть не к пламегасителю. В варианте ручного пулемёта – коробчатый магазин на ленту в 100 патронов. Ещё один шаг к ПК сделан. Одна сложность – пулемёт не переваривает матерчатых лент. Только металл. И смена ствола довольно сложна, не так как у ПК. Ну, не всё – сразу.

Новые радиостанции как возимые, так и носимые. Нет, не моторолы, конечно, заплечные ящики, но опять улучшенные. Увеличена "дальнобойность", добавлен селектор нескольких заранее настроенных радиоволн, снижены вес и потребление энергии. До появления следующего поколения батарей – это единственный способ увеличить время автономности.

А как посыплются "детские болезни"? Холодная волна пробежала по спине – останемся безоружными перед лицом врага. А, на хрен! Бог не выдаст – немец не съест! Трофеями воевать будем, не впервой!

У меня в руках оказалась внушительная сила – полтора десятка танков, полк самоходов, две тысячи пехоты, сотня грузовиков снабжения! Блин, Ё-комбату бы такую силищу год назад! Вот бы вломили немцу!

И мне бы не лажануть на фоне Ё-комбата. Память его не предать.

Кстати, небольшая, но очень важная группа бойцов прибыла из Горьковской стрелкового училища. Снайпера. Знаете, кто у них был преподавателем? Один из "леших"! Осенью 41-го, при выходе моего сводного отряда из окружения, он был очень тяжело ранен, лишился глаза, одного лёгкого, руки по локоть, ступни, к строевой службе был признан не пригодным, теперь учит других премудростям работы снайпера в штурмовом подразделении. Повидались с ним, жаль только несколько минут удалось выделить на это. Было приятно, что он не только помнит меня, но и очень рад за мои успехи.

Провожать эшелоны явились множество знакомых и ещё больше незнакомых людей, да и просто причастных. Только вот, любопытствующих «вежливые» бойцы в форме НКВД не пустили.

Запомнилась фраза молодого тогда ещё Устинова, что лично примчал из Москвы своими глазами увидеть егерей, на формирование которых он, по должности своей, приложил столько усилий:

– Лекарство от блицкрига.

Я его помнил старым. Министром обороны. И видел только по черно-белому телевизору в детстве. А сейчас он был молодым, энергичным и очень смышленым Наркомом вооружений. За то время, что нам пришлось совместно поработать, а он лично курировал формирование моей бригады, у меня о нём осталось самое благостное впечатление. Умный, грамотный, обязательный, кристально честный, волевой. Боец. Настоящий коммунист. Именно таких, как он – я и считаю коммунистами. А Зюганов, например, – ну, какой он коммунист? Он партфункционер. Как и Горбачёв с Ельциным. Одна обёртка красная. А за ней – коричневая начинка. Не шоколадная.

В общем, торжественные проводы. Не обос... не завалить бы всё. Вот, будет стыдно! Такое доверие таких людей!

Блин, столько Людей с большой буквы я ещё не видел – разом и в одном месте! Сплошные генеральские звания. Генеральные конструктора, наркомы, генералы (по сути) ГБ, директора заводов, тоже генералы, но технической службы, генералы армейские. И все из учебника истории. Легенды. Тут только Туполева с Яковлевым не хватает. Но, рождённый ползать гусеницей, летающим – не интересен.

В лесу прифронтовом.

Направлялись мы на юг, в Волго-Донскую излучину, Паулюса бить. К этому и готовились. Учения проводили по легенде сдерживания механизированных подразделений противника и перемалывания их из засад и в подвижной обороне. Но, приехали опять под Воронеж!

А я так хотел лично поучаствовать в Сталинградской битве!

Встречать нас примчал Ватутин лично. Несмотря на ночь. Он был рад меня видеть. Но ещё больше он был рад видеть десятки стволов моей техники. Обнял меня, как родного, хотя я его впервые и видел.

– Так вот ты какой, майор Медведь! – кричал он.

Кричал. А мне его характеризовали как уравновешенного и интеллигентного генерала. Генштабиста.

– А мне докладывали, что погиб ты тогда.

– Слухи о моей гибели оказались, мягко говоря, преувеличенными.

– Ха! И это просто здорово! Знал бы ты, как мы тебе обязаны! В тот момент мне город было просто нечем оборонять! Кроме твоих орлов никто и не воевал.

– И это не есть хорошо, – буркнул я.

– Точно! – кивнул Николай Федорович.

– А сейчас есть чем оборонять?

– Грех жаловаться, врага держим. Но, на твою часть у меня большие планы. Потому и выпросил твоих егерей у Ставки.

– Даже так? Мы специализировались на противодействие танкам противника, парированию прорывов. Так у вас, вроде, немец больше не прорывается.

– Вырывается. Поехали в штаб, покажу.

Поехал с генерал-лейтенантом в одной машине. Ну, никакой субординации!

Мягко стелет. Жёстко спать будет. Если это учитывать, и мою общую "везучесть" – в самое пекло буду сунут. Как там про меня Палыч сказал: "Влезет в самую глубокую и самую вонючую лужу и найдёт на дне самородок"? Будет ли самородок? Будет – не будет самородка, а лужа – моя.

Что же задумал бывший зам. нач. Генштаба? А вот что: немец собрался вывести с этого участка фронта подвижные соединения и, после пополнения и отдыха, перебросить их на Сталинградское направление. А это, понятно, "категорически" не допустимо. Надо "убедить" противника оставить танки тут. А "убедить" их можно только создав угрозу прорыва фронта. И вывода в прорыв подвижных соединений. Только вот беда – у Ватутина есть чем прорвать оборону, но нечего в прорыв вводить. У него ещё числятся несколько танковых корпусов, но за время оборонительных операций и контратак корпуса сточились до утери возможности вести самостоятельные операции. Можно, конечно, свести остатки танков в одну часть и ею действовать, но тогда у Ватутина совсем не остаётся танков для оперативного реагирования на трепыхания противника. Да и боевая слаженность такого соединения будет аховой.

Вот так вот! Честно сказал, в глаза: прорыв – билет в один конец.

– Коридор тебе обеспечим. Ты должен совершить рейд по тылам противника и вынудить его разгрузить танки обратно. Вся авиация фронта будет работать только на тебя.

– Да, для боя без линии фронта мы и созданы. Надеюсь вы, Николай Федорович, понимаете сколько у меня в бригаде экспериментальной техники? И чем может обернуться вам её попадание в руки врага?

– А тебе?

– С меня спрос маленький – шлёпнут или штрафбат. А вот потеря комфронта – невосполнима.

– Да. Ладно, езжай, обустраивай бригаду вот тут, видишь? Я пришлю связистов.

Понятно, согласовывать будет со Ставкой. А кто это, Ставка? Ставка – это Сталин. Так и надо читать мемуары и документы той эпохи. Там, где есть слово Ставка, можно смело ставить Сталин, не ошибешься. Так даже правильнее, понятнее будет. Вот и пусть решает Отец народов – отпускать меня в яму с дерьмом или не стоит.

Занялся проблемами бригады. Размещением и довольствием. Там всё непросто. Как всегда.

Разместились в лесном массиве. Ещё затемно успели. Не хотелось светить немцам наше прибытие до времени. Автобат разгрузился и я его отправил с моими завхозами на склады. Всё, что было подвижным – сразу и отправил. Не дело начинать операцию с одной заправкой и полуторным боекомплектом.

Транспорты разъехались, расчёты закончили "закапывание" техники, маскировку позиций.

К 10 часам утра лес замер – народ отсыпался. Я вышел из штабной палатки, подставил лицо и заокеанские солнцезащитные очки летнему солнцу и запел песню "В лесу прифронтовом":

С берёз неслышим, невесом

Слетает желтый лист

Старинный вальс "Осенний сон"

Играет гармонист

И словно в забытьи

Сидят и слушают бойцы

Товарищи мои

Под этот вальс в краю родном

Любили мы подруг

Под этот вальс ловили мы

Очей любимых свет

Под этот вальс грустили мы