Текст книги "Голубые люди розовой земли (Рис. М. Скобелева и А. Елисеева)"

Автор книги: Виталий Мелентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Слушай, но, когда вы сидели на земле, я видел, что на обшивке были прямо-таки настоящие шрамы от метеоритов.

– Ну и что ж тут особенного? Конечно, мы можем встретиться с метеоритом. Если метеорит будет слишком большим, он может, вероятно, даже разбить наш корабль. Ну, это только в том случае, если не сработают защитные роботы. Но все дело в том, что нам страшны только метеориты, которые образовались при взрыве планеты или звезды. Они летят со скоростями, близкими к свету. У них огромные запасы энергии. Вот они и могут пробить наш корабль. Но таких метеоритов очень мало, я бы сказал – ничтожно мало. Обычно летают самые обыкновенные неприкаянные метеоритики, которые если даже и попадают в нас, то расшибаются об обшивку в пыль, а пыль эту все равно мы же и поглощаем.

– Ну, а шрамы?

– А шрамы – это удары крохотных метеоритов, которые образовались при звездных взрывах. Вот они-то и оставляют шрамы. Но и шрамы быстро затягиваются новыми атомами. Я уверен, что их уже нет.

Они замолкли и задумались. Миро о каких-то своих, космических делах, а Юрий думал о том, что голубые люди нашли, видимо, самый умный, самый простой и самый хитрый выход из положения. Они построили как бы вечный двигатель. Вечным его можно назвать потому, что он черпает свою энергию в космосе. А космос – вечен. Но, с другой стороны, двигатель и не совсем вечный, потому что если он работает слишком долго и не успевает пополняться запасами горючего, он выходит из строя. Значит, все правильно. Он вечен, как космос, но потому, что в самом космосе ничто не вечно, не вечен и двигатель…

Но тут Юрий зашел уже в такой тупик, что не столько понял, сколько почувствовал: во всем этом нужно разобраться как следует, когда выпадет свободное время.

Глава пятнадцатая
ПОВОРОТ СОБЫТИЙ

Однако разбираться с вечным двигателем у него не хватило времени.

И не только потому, что он по-прежнему чаще дремал, чем бодрствовал, – так легче было переносить угнетающую силу перегрузок. И не потому, что, когда космонавты менялись дежурствами, он старался запомнить все, что они делали, – со временем это могло пригодиться и ему: впереди тот час, когда и он станет дежурным и поведет корабль к другим планетам.

Разбираться с вечным двигателем не хватило времени, потому что события вдруг и очень круто развернулись и повели его и весь корабль совсем в другую сторону.

Все началось с того, что Зет спросил:

– Вам не кажется, что Шарик отсутствует слишком долго?

– Надо бы пойти проверить, что он делает на кухне, – сказал Тэн.

– Как же ты пойдешь на кухню, если… гравитация? – удивился вжатый в кресло Квач, а Юра тут же подумал, что Шарик, может быть, и не на кухне.

Может быть, он бродил по кораблю и наконец заблудился. А потому что сила перегрузок действует и на Шарика, он, наверное, прикорнул где-нибудь в уголке и теперь мучается.

Юра спросил:

– И откуда это известно, что Шарик на кухне?

– Показывают приборы.

– Ну-ка, включи внутренний обзор, – как всегда, не посоветовал, а, скорее, приказал Квач, – посмотрим, как его самочувствие.

Очередной дежурный, Зет, переключил тумблер, и на стене рядом с космическим экраном вспыхнул экран внутреннего обзора. Прямо на Юрия смотрели два огромных, умных и страдающих глаза.

Сразу даже и не поверилось, что так может смотреть Шарик. Наверное, потому, что глаза эти были непривычно огромными, Юрий не смог выдержать его взгляда. Тогда он осмотрел всего Шарика и поначалу даже успокоился. Шарик был таким же, как всегда.

Шерсть на нем теперь не лежала космами, а казалась причесанной, глянцевитой. Те мослаки – торчащие кости, что так старили и словно принижали ладную собаку, – исчезли: они обросли мясом с жирком. Исчезла щенячья угловатость и худоба.

Словом, Шарик стал опять Шариком – ловкой, быстрой и сильной собакой. Так что как будто беспокоиться было не о чем. Перегрузки, силы гравитации сказались на собаке прямо-таки плодотворно.

Но уже в следующую секунду Юрий понял, почему его так поразили огромные собачьи глаза. Их величина – не каприз внутреннего обзорного телевизора, не оптический обман. Глаза были именно огромны. В прямом смысле этого слова. Как блюдца. И короткие реснички на веках Шарика тоже были толсты, как хорошие шпагатины.

Все в нем стало огромным. Неправдоподобно огромным и потому даже страшным.

Разглядывая своего старого земного друга, Юрий с удивлением отмечал все новые и новые приметы этой огромности. А потом, когда соединил все приметы воедино, ужаснулся.

Оказывается, Шарик занял собой, своим огромным набравшимся сил телом все помещение космической кухни. Его черно-белая, могучая, как у слона, морда была уже не в кухне. Морда помещалась в коридоре корабля. И Юрка сразу оценил положение.

Если бы собака даже захотела втянуть свою морду обратно на кухню – сделать этого она уже не могла. Ее тело, покрытое толстой и, наверное, крепкой, как броня, шерстью, боками прижало все шкафы и шкафчики, все колбочки и сосуды, которые висели по стенам кухни.

Глядя на них, Юрий не мог не подивиться предусмотрительности голубых людей: они словно предполагали, что на невероятной химической кухне может случиться тоже что-нибудь невероятное, и поэтому заранее сделали все надстройки своего воздушного камбуза из небьющегося, эластичного материала. Надстройки эти теперь только расплющились, изогнулись, но не сломались и не треснули.

– Шарик… – пролепетал пораженный Юрий. – Что с тобой, Шарик?

Глаза Шарика потемнели и повлажнели. Но он, как настоящий мужественный космический пес, не стал выть или скулить. Он только горестно вздохнул, и этот могучий вздох, как порыв ветра, прокатился по всем отсекам и помещениям космического корабля: ведь система внутреннего обзора включала в себя и микрофоны и репродукторы.

Поражен случившимся был не только Юрий. Молчали и, видимо, побаивались Шарика все космонавты. Они переглядывались и не знали, что нужно делать. Первым, как всегда, нашелся рассудительный Тэн:

– Так вот почему следящие роботы предупредили об исчезновении запасов белков…

– Конечно, – попытался подпрыгнуть Квач, но у него ничего не получилось. – Конечно, пока мы тут рассуждали и дремали, Шарик не терял времени и питался.

– Включаю систему проверяющих роботов. Они не доложили о результате проверки, – принял решение дежуривший Зет.

Но роботы молчали и на этот раз. Такого на корабле еще не случалось.

Наверное, в этом случае Юрий бы растерялся: подумать только, послушные роботы не выполняли команды! Они взбунтовались или объявили забастовку. Они не желали слушаться своих малолетних голубых повелителей.

Но голубые космонавты не растерялись. На их стороне были знания, и они, надо им отдать должное, немедленно использовали это знание в трудном положении.

– Предлагаю включить резервных роботов, – предложил Миро.

– Зачем сразу резервных? – весь напружинился Квач. – Нужно заставить работать этих.

– Как же! – усмехнулся Зет. – Так ты их и заставишь. Просто нужно установить, почему они не выполняют команды. Миро, ты лучше всех знаешь схемы. Проверь.

Миро с трудом поднялся со своего ложа и, тяжко переступая, добрался до стены, пошарил по ней и наконец нашел нужную ему кнопку. Он нажал на нее, и участок стены стал медленно растворяться, открывая не то нишу, не то шкафчик. Там лежали пачки книжечек. Миро взял одну из них и снова нажал на кнопку. Из глубины шкафчика выскочила длинная рука-захват, в которую Миро вложил книжечку.

И почти сейчас же на вновь образовавшемся на стене и вспыхнувшем ярким светом экране появились сложнейшие, вычерченные разноцветными линиями и значками схемы. Они были похожи на схемы приемников или телевизоров, которые печатаются в их паспортах. И все стали внимательно рассматривать эти схемы.

Смотрел на них и Юрий. Но, конечно, понять в них ничего не мог. А голубые космонавты понимали. Они знали, что стоит за их значками, прекрасно разбирались в путанице разноцветных линий. Наконец Миро вынес свой приговор:

– Роботы включены. Они работают. Но работают не на нас.

И тут случилось необычное. Голубые люди начали медленно, но верно становиться серыми. Наверное, таким образом люди на их Розовой земле бледнели, когда стояли перед лицом опасности или узнавали о неминуемой неприятности.

Несмотря на то что посерение голубых товарищей было действительно необычным – за все время космического путешествия Юрий ни разу не видел их в таком состоянии, – он принял это как должное. Он тоже побледнел и догадался, что происходит нечто чрезвычайно важное и, возможно, страшное. В крайнем случае, неприятное.

– Ты думаешь? – робко спросил Квач, который был более серым, чем все остальные.

– Да. Видите, перехвачены узлы предохранительных и дальних связей. Они просто не могут сейчас давать информацию нам. Им запрещено это делать.

– Значит, они работают на…

– А что ж вы хотите? – перебил Миро. – Рано или поздно, а это должно было произойти.

– Да, но… – взмолился было Квач, но его перебил Зет:

– Перестаньте ссориться. В конце концов, решили все. Все будем и отвечать.

Терпеть неизвестность дальше Юрий не мог. Он взмолился:

– Вы хоть расскажите, что случилось.

– Случилась порядочная неприятность, – строго, но как-то безучастно ответил за всех Тэн. – Следящие роботы передают информацию на нашу Розовую землю.

– Но что в этом страшного? – опять не понял Юра. – Ведь если бы это были враги, если бы… – Он не успел додумать. У него не было ни запаса нужных слов, ни, что самое главное, запаса мыслей. Ведь он еще так мало знал!

– При чем здесь враги? – обиделся Миро. – С врагами, если они встретятся нам в космосе, нам не страшно. Для врагов у нас есть достаточно… Одним словом, от врагов мы всегда защитимся. В том-то вся беда, что роботы передают информацию руководителям. И, может быть, родителям.

Этого Юрий не ожидал и несколько растерялся. Опять начинались не вполне ясные и не до конца понятные обычаи и привычки голубых людей. Врагов они, оказывается, не боятся. Они, оказывается, побаиваются руководителей. И даже родителей. Странно…

Впрочем, как знал по собственному опыту Юрий, родителей иногда можно и должно побаиваться. Это такой народ, от которого можно ждать всяческих неприятностей. И чаще всего не потому, что родители враждебны или злы. А просто потому, что они очень непонятливый, подозрительный и не всегда доброжелательный народ.

Так что понять голубых людей в этом вопросе Юрий мог. Родителей можно, а иногда даже нужно ну не то чтобы бояться, но, во всяком случае, быть с ними осторожным.

Так он и сказал своим товарищам.

– Что же, – вздохнул Зет, – придется объяснять. Давай ты, Миро.

– А почему я?

– Потому что я дежурный, а ты… ты единственный, кто был против нашего поступка.

– Но я же потом согласился со всеми. Иначе не было бы поступка…

– Правильно. Но вначале ты был прав больше нас. Поэтому ты и объясняй.

– Это займет много времени, – уже сдаваясь, попробовал поупрямиться Миро. – А мы еще ничего не решили с Шариком.

– Что же можно решить с Шариком, если мы еще не получили достаточной информации?

– Когда-то она будет, а там живое существо…

– Ничего с ним не случится, – вдруг разозлился Квач и стал голубеть, как будто в летний день ветер разогнал дождевые тучи и выступило ясное, голубое-голубое небо. – Ничего с ним не случится. Верно, Шарик?

Шарик покивал головой, и все успокоились. Что бы там ни говорили, а решать что-либо, тем более судьбу безголосого друга, без достаточной информации, вслепую было бы неразумно. Можно только повредить и себе и ему.

Получить же информацию от роботов, которые передавали эту самую информацию на далекую Розовую землю, сейчас было невозможным. Значит, оставалось ждать. Так лучше ждать с пользой.

Глава шестнадцатая
ИСПОВЕДЬ КОСМОНАВТОВ

– Понимаешь, Юрий, – начал Миро, – после нескольких лет полета нам до чертиков надоел и собственный корабль, и даже мы сами. И нам очень захотелось немного размяться. А программа полета не предусматривала никаких посадок. Она требовала одного – лететь в заранее намеченную солнечную систему. А нам очень хотелось припланетиться. Понимаешь?

Юрий кивнул. Он понял, когда что-нибудь очень хочется, так что уж тут думать о программе. Ему тоже иной раз хотелось удрать в лес, или на речку, или даже просто в кино, а нужно было сидеть на уроках. Чаще всего он, конечно, не удирал. Но иногда случалось…

Особенно в те дни, когда уроки почему-то не учились и ему угрожала не то что тройка… Тройка была бы спасением. Ему угрожала самая чистокровная двойка. Вот тогда как-то само по себе получалось, что и в кино шла очень интересная картина, на которую вечером ни за что не достанешь билета, и что рыба в такие дни обязана была клевать особенно хорошо… Поэтому пропускать такую рыбалку казалось прямо-таки невозможным…

Да, Юра отлично понимал голубых космонавтов. И он не осуждал их. Наоборот, голубые космонавты стали как будто еще понятней и ближе.

– Ну и что же вы сделали? – для порядка и для того, чтобы подзадорить ребят, спросил он.

Он прекрасно знал, что ответят ему голубые космонавты, потому что если им действительно захотелось нарушить программу, они могли сделать это только одним способом.

И Бойцов не ошибся. Все получилось именно так, как он и предполагал и как бы сделал сам, очутившись на их месте.

В тот самый день, когда всем на корабле стало понятным, что жить так, как жили до сих пор, невозможно, Квач предложил высадиться на симпатичную Голубую планету. Запросили справочных роботов. Те быстренько и умненько ответили:

– На основании спектральных анализов, радиооблучений и облучений мощных лазеров установлено, что Голубая планета значится в каталоге как планета, способная создать свою собственную цивилизацию. Состав ее атмосферы и сила тяжести на ее поверхности, магнитные пояса, пояса радиации и система гравитационных линий оптимальны и похожи на те, с которыми голубые космонавты встречались на родной планете.

Однако имелись и трудности. В излучениях солнца, вокруг которого вращалась Голубая планета, были вредные для голубых людей лучи. А так как планета могла быть обитаема не только разумными или полезными существами, но и вредными, особое внимание следовало обратить на биологическую и лучевую защиты.

Ребят с корабля все это не очень волновало. У них были достаточно надежные легкие комбинезоны, на их страже стояла мощная и проверенная система биологической защиты.

Смущало ребят другое – необходимость нарушить программу. Нет, они, конечно, никого не боялись. Кто может в космосе, на огромном удалении от родных и близких, помешать им сделать то, что нравилось? Никто! И все-таки они не решались нарушить программу. Она была рассчитана на них, сделана для них, как и все вокруг них. И они не решались нарушить ее.

Честно говоря, Юра этого не понимал. Ведь если все сделано для них, так можно и распоряжаться этим так, как хочется самому. А вот у голубых людей все получалось по-другому. «Сознательные какие!» – не без ехидства подумал Юра, но тут же вздохнул.

Что бы ни говорили ребята на родной Земле, как бы они ни смеялись, а сознательность все-таки хорошая и нужная вещь. От скольких бед она спасает – прямо диву даешься. Правда, иногда она мешает, но потом, помешав, опять становится совершенно необходимой и желанной. И даже жалеешь, что вовремя не был сознательным. Поэтому Юрию было очень интересно узнать, как голубые люди справились со своей сознательностью.

Оказалось, очень просто. Квач предложил высаживаться. Остальные не решались, хотя всем очень хотелось этого. Тогда поставили вопрос на голосование, и тут оказалось, что сознательность сознательностью, а все проголосовали за высадку.

Они высадились, размялись и вот прихватили с собой Юрия и Шарика.

Таким образом, личная сознательность у космонавтов оказалась более высокой, чем коллективная. Это показалось очень странным – до сих пор Юрию всегда говорили, что по-настоящему правильно и сознательно может поступить только коллектив. А отдельный ученик должен уметь подчинять свои личные интересы и поступки коллективным. Чтобы не позорить класс. Или отряд.

А тут получилось все наоборот.

Правда, Юра тут же вспомнил, что в дни, когда ему приходилось удирать с уроков, делать это в одиночку было не то что невозможно, а как-то неинтересно. Несподручно. Получалось как бы противопоставление себя коллективу. А вот когда удирали хотя бы вдвоем, а еще лучше вчетвером или вшестером, тогда все получалось как нельзя лучше. В крайнем случае можно было ответить:

«А что, я один, что ли?»

Был у них случай, когда с уроков удрал весь класс. Даже девчонки. И тогда никто не побаивался и все казались друг другу настоящими товарищами, а класс – коллективом.

Правда, потом, когда их ругали, коллектива не получалось – все начинали упрекать друг друга, и выходило, что виноваты все, кроме того, кто оправдывался.

Так что, может быть, и у голубых людей были какие-то свои законы, о которых на Земле, в ее не во всем совершенной цивилизации, еще ничего не знали.

Юрий еще не понимал, почему его товарищи по космосу так близко принимают все это дело к своему голубому сердцу. Ведь теперь они исправляют ошибку, нагоняют скорость и, значит, время. Есть надежда, что впереди все будет в порядке.

– Я не понимаю, почему вы так волнуетесь? – пожал сдавленными гравитацией плечами Бойцов.

– Мы тоже так думали, – печально ответил Миро, – но вся наша беда в том, что мы не знали, что следящие роботы имеют прямую, нам неподвластную связь с нашей Розовой землей.

– Ну и что? Наверное, такая связь нужна…

– Она-то, конечно, нужна… – нехотя согласился Квач. – Мало ли что может случиться с нами, с аппаратурой. А эта прямая связь всегда расскажет нашему космическому центру, что с нами произошло. Но мы не знали, что роботы сообщат о нашем приземлении… Они, по-моему, не должны были этого делать. Это нечестно.

– Чего уж тут честного! Растрепаться на целую галактику, что корабль нарушил программу. Ну, что же теперь будет? – осведомился Юрий.

– Хорошего, конечно, не жди… – вздохнул Зет, и все замолчали.

Юрий хорошенько обдумал создавшееся положение и, как настоящий мужчина, взвесил все возможные варианты. А когда взвесил, то спросил о том, о чем он не думал:

– А как же вы узнали, что роботы сообщили о приземлении? А может, они не сообщали?

– Сообщали…

– Но вы же сами сказали, что у ваших роботов независимая линия связи с вашей Землей. Как же вы узнали, что они передали? Выходит, эта линия не такая уж независимая.

– Не в этом дело, Юра. Не в этом дело…

– А в чем же?

– Да вот… Ну, словом, Зет перепутал тумблеры и нечаянно включил обрывки записей из передач на Розовую землю.

– Ну и что же? Почему же вы тогда не удивлялись, не беспокоились, а теперь… вот…

– Ах, Юрий… Тогда мы не подумали, что это просто путаница в электронной схеме. Какое-нибудь короткое замыкание, и роботы сами его исправят. А теперь мы точно знаем, что роботы самостоятельно, без нашего на то согласия, держат связь с Розовой землей и… и передают все, что делается на корабле.

– Вот ябеды! – в сердцах ругнулся Юрий. – Ну, а вы! Вы-то как это допускаете? Неужели вы не можете сделать так, чтобы роботы вам подчинялись?

– Послушай, Юра, ты как будто не слушаешь, что мы тебе говорим, – вдруг обиделся Квач. – Мы же тебе объясняли: мы летим и учимся. А этих систем нашего корабля мы еще не проходили. Вот потому и не знаем.

– Что же будем делать?

– Вот то-то и оно. А тут эта путаница с белковыми запасами. Ведь нам лететь нельзя, если нет запасов питания.

– Наконец, Шарик… – вздохнул Зет. – Что с ним случилось?…

Все некоторое время удрученно молчали. Роботы-доносчики преподнесли явную и очень, может быть, опасную неприятность. Какую, Юрий еще не знал. И, жалея товарищей, но не зная, как им помочь, решил выяснить главное: а что может быть самое плохое и опасное, если на Розовой земле примут сигналы роботов?

– Ничего особенного… – пожал плечами Миро. – Ничего особенного… Дадут команду на возвращение. Вот и все.

– То есть как это… дадут команду? – пролепетал Юрий, и все внутри у него почему-то сжалось еще сильнее, чем от гравитации, даже руки похолодели, а по спине побежали мурашки.

– Очень просто. Как не оправдавшим доверия, – мрачно буркнул молчавший все время Тэн. – Это космос. И если люди в самом начале пути нарушают дисциплину…

Он не договорил. Всем было ясно, что космос – это космос, а дисциплина есть дисциплина. И если ее нарушишь, хорошего ждать нечего. Хоть в школе, хоть в космосе. В космосе, пожалуй, еще и покрепче завернут. Так завернут, что останется только хлопать глазами и робко лепетать: «Я никогда не буду так делать. Я исправлюсь и буду хорошим-прехорошим».

Юрий мрачно усмехнулся: лепетать-то ты можешь сколько хочешь, а вот услышат ли твой лепет или нет – неизвестно. Ведь в школе провинишься, ну выругают, ну в газете протянут, родителей вызовут. Неприятностей, конечно, будет много. Может даже достаться как следует дома. Но учиться все равно нужно, и поэтому в школу все-таки пошлют. А здесь? Вряд ли… Ох, вряд ли…

Люди, которые не сумели приучить себя к дисциплине, в космосе не нужны. Это ясно каждому первокласснику. И будет такой человек лепетать или не будет, в сущности, ничего не изменится. Он не выдержал испытания – значит, доверить ему корабль нельзя. Таков суровый закон космоса. Суровый и справедливый. И сделать тут что-либо уже, пожалуй, невозможно.

В отсеке стояла гробовая тишина. Только в недрах корабля по-прежнему натужно гудели двигатели. Но от этого уже привычного гудения тишина стала еще более полной и еще более гнетущей, потому что все невольно прислушивались к этому гулу и думали:

«Вот сейчас, сию минуту сквозь все глубины и широты космоса прорвется сигнал рассерженной Розовой земли и космический корабль развернется и полетит обратно. И что-нибудь сделать, предпринять будет невозможно, потому что все космонавты еще не проходили всех тонкостей управления кораблем. Они еще не знают всех тайн техники, которой он начинен. Они еще мало, слишком мало учились. Когда-то они потеряли время, и вот теперь оно мстит им. Они нарушили дисциплину, программу полета, а теперь должны будут расплатиться за это».

Все было правильно, и расплата казалась неотвратимой.