Текст книги "Голубые люди розовой земли (Рис. М. Скобелева и А. Елисеева)"

Автор книги: Виталий Мелентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава двадцать четвертая
О ВРЕДЕ КУРЕНИЯ

Но поесть им удалось не сразу. Когда они подлетели к громаде корабля, роботы отключили почему-то нейтринный режим, и корабль стоял во всей своей могучей красе, сурово отливая благородными темными красками на фоне безбрежной зеленой степи и глубокого голубого неба.

Это обеспокоило, но Квач на этот раз не стал принимать решений. Он вдруг посинел и грустно сказал:

– Товарищи, опять виноват я…

– Почему ты? – удивился Зет. – Ведь решение принимали все.

– Не в этом дело. Я забыл включить связь с кораблем.

Ошибка была, конечно, опасная, но в то же время кто мог вспомнить о связи с кораблем или даже слушать его сообщения о ходе битвы с летающими ящерами? И Юрий уже хотел было сказать, что все это пустяки и раз Квач сам вспомнил, то…

Но космонавты смотрели на дело несколько по-иному. Они переглянулись, и Тэн сказал:

– Да, Квач устал. Принимаю командование.

Все-таки очень просто делается у голубых людей. Никто не лезет командовать без нужды, но и никто не боится делать это. Раз нужно, значит, нужно – и все.

Квач и Тэн поменялись местами, и Тэн включил связь с кораблем. И сейчас же раздался внятный голос роботов:

– Передаем телеграммы Центрального Совета Космических Исследований. Положение трудное. Проявляйте мужество и стойкость. Все ваши решения признаны правильными. Вы оправдываете звание космонавтов. Рецепт антибиостимулятора, который бы позволил довести рост вашего нового спутника Шарика до первоначального, еще только испытывается, рисковать мы не имеем права. О результатах сообщим особо. Однако уже сейчас нужно принять меры для прекращения роста. Химическим анализаторам и синтезаторам переданы команды на изготовление препарата. Химическая формула следующая…

Роботы называли много всяких пока еще совершенно неизвестных Юрию химических веществ, но одно из них показалось ему знакомым. Оно называлось никотином. Это было очень странно. В кино, перед настоящим сеансом, не раз показывались популярные киноочерки о вреде курения. Они наглядно и доходчиво показывали, что лошадь можно убить одной пачкой папирос. Если, конечно, из папирос собрать весь никотин. Никотин мог убивать также голубей и кроликов.

Одним словом, никотин был известен Юрию как очень страшный и коварный яд. И хотя сам он еще не курил, но он не мог не удивляться тем, кто после таких доходчивых фильмов вынимал папиросы или сигареты да еще и шутил:

– Ну, мы не лошади. Нас не отравишь!

Тут все было понятно: народ смелый и его пропагандой не возьмешь. И все-таки, что никотин – яд, Юрий знал и насторожился. А вдруг этот самый Центральный Совет попросту решил отравить Шарика?

Но, с другой стороны, ученые из Центрального Совета утверждали, что настоящее вещество, которое может помочь Шарику стать самим собой, еще только проверяется. Так что бояться за него вроде бы и нет особых оснований. И Юрий успокоился. А тут как раз приплелся Шарик и сразу же заскулил:

– Есть хочу… Очень хочу есть…

Тэн сразу принял решение. Он запросил главный пост химической кухни, и ему сообщили, что ограничитель роста уже готов и ждет не дождется пациента.

Втаскивать Шарика в корабль, чтобы проделать ему дыру в комбинезоне и дать лекарство, было очень сложно. Поэтому внутрь корабля вошел только Зет. Его дезинфицировали и пропустили в химическую кухню. От корабля к машине подключили систему внутреннего обзора и тогда, расширив дверь, попросили Шарика вставить в нее голову. А когда он выполнил команду, стены корабля осторожно сомкнулись и зажали голову собаки.

На экране внутреннего обзора было видно, как Зет, пыхтя, притащил огромную прозрачную бутыль, стал разрезать ткань собачьего комбинезона тем самым, похожим на паяльник, прибором. Потом он вставил горлышко бутыли прямо в рот Шарика.

Несмотря на усталость, Шарик от удовольствия и нетерпения переступал с ноги на ногу. Живот у него вздувался и опадал. Он быстро вылакал первую бутыль, и Зет притащил вторую. Потом третью и, наконец, четвертую. После пятой он взмолился:

– Может, хватит, Шарик?

– Ну, еще немножечко, – заскулил гигант. – Ну еще хотя бы ведерочко…

И уставший Зет притащил еще четыре бутыли. Только вылакав и их, Шарик скромно сообщил, что он большего пока не просит.

До сих пор никто не видел, сколько и как ел и пил Шарик. То гравитация, то всякие трудности мешали наблюдать за собакой. А теперь все впервые увидели, сколько нужно гиганту только для того, чтобы утолить жажду. А сколько же он ел? Ужас! Нет, контролирующие и следящие роботы были правы, когда сообщали о катастрофическом положении с белками. Шарик их бессовестно слопал. Теперь в этом не было ни малейшего сомнения.

– Трудное положение, – многозначительно произнес Миро. – Мы правы, и недаром Центральный Совет одобрил наши действия.

– А что им оставалось делать? Это же всегда так бывает в полетах: когда космонавт принимает решение, Центральному Совету вначале это не нравится. Им кажется, что они заранее все предусмотрели и космонавту остается только выполнять их команды, как подопытному животному. А когда происходит что-нибудь необычное и космонавту самому нужно решать сложнейшие вопросы, да еще в считанные минуты, тогда ученые из Совета вначале ставят эксперимент.

– А чего ты ворчишь? – удивился Тэн. – Иначе и не может быть! Ведь только космонавт может принять решение. Совет лишь помогает ему. Да и то не сразу. Недаром же космонавтов и готовят столько лет.

Не согласиться с этим было невозможно. Только тот, кто не летал в космосе или хотя бы в самолете за штурвалом – да что там в самолете! – кто не ездил на велосипеде, тот не может понять, что такое самому принять решение, самое простое: что лучше, объехать выбоину или подскочить на ней и, может быть, погнуть обод колеса? И если ты примешь неправильное решение и все-таки погнешь этот самый обод, те же самые взрослые, а особенно родители, обязательно начнут читать нотации и доказывать, что ездил ты неправильно, что, если бы ты поступал, как они тебя учили, все было бы распрекрасно. Вообще всякий, кто смотрит на дело со стороны, всегда кажется умнее того, кто его делает. А вот если сам возьмет… Вот тогда…

– Ну ладно, ребята, нечего обсуждать то, что каждому ясно, – сказал Тэн. – Нужно приступать к выполнению программы и начинать заготовку белковых молекул.

– Может, заберем ящеров? – спросил Квач.

– Лично я против! – вдруг решительно ответил Миро, – Они такие противные, что всякий раз, когда я буду есть что-нибудь приготовленное из их молекул, меня затошнит.

– Согласен. Меня тоже… Но тогда на кого будем охотиться?

– Давайте проедемся. Разведаем.

– А куда денем Шарика? Опять на растерзание ящерам? Мы уверены, что эти летающие черти – единственные хищники на планете?

В это самое время Шарик, с уже запаянной прорезью в комбинезоне, высвободился из плена бортов космического корабля и устало повалился на траву. Он сразу смежил глаза и уснул.

– Ты смотри, как действует лекарство, – с уважением сказал Квач.

– Кстати, из чего делается никотин? – спросил Юрий.

– Как – из чего? – привычно задиристо удивился Квач, но сейчас же сник: – Наверно… это… синтетически.

Юрий промолчал, хотя ему и хотелось спросить, курят ли на Розовой земле или не курят, но он сдержался. Представить себе, что космонавты курят, даже на Голубой земле, было просто невозможно. А уж на Розовой и подавно. Но он сейчас же вспомнил, как в прошлом году они пошли с соседом-девятиклассником по грибы и доходились до того, что заблудились. Очень хотелось есть, и сосед посоветовал:

– А ты закури. Не так будет хотеться есть.

Девятиклассник знал, что советовал, потому что курил чуть ли не с пятого класса. И хотя он сейчас учится в десятом, но Юрка уже почти догнал его в росте. Значит, все правильно. Никотин действительно приостанавливает рост. И если ты не хочешь расти, а хочешь всю жизнь прожить маломерком – кури. Кури, и хоть и не будешь лошадью, но зато и не вырастешь. И представить себе, что такие умные люди Розовой земли не знают этого, невозможно. Поэтому и так ясно, что там не курят. А вот никотин для таких особых случаев делают. А может быть, и еще для чего-нибудь.

– Решаю! – сказал Тэн. – Поесть, отдохнуть по очереди, а потом выезжать на разведку.

– А вдруг на нас или на Шарика кто-нибудь нападет? – спросил Юра.

– Ничего. Мы включили наблюдающих роботов, и они нас предупредят.

Шарик спал и даже во сне не просил есть: никотин действовал. Космонавты, не выходя из машины, поели и тоже соснули. Когда проснулись, солнце стояло уже в зените и в машине стало жарковато.

Тэн прежде всего включил запись наблюдения роботов, и они сообщили, что в том самом направлении, где происходила битва с ящерами, наблюдалось усиленное движение каких-то огромных существ. Роботы все еще не достигли совершенства и поэтому не смогли точно описать, что это за существа и зачем они пожаловали. Пришлось включать запись телевизионного наблюдения.

На экран существа выползали медленно и, пожалуй, даже с достоинством, словно понимая, что все окружающее принадлежит им, и только им. Так ходят хозяева, которые никого и ничего не боятся.

Тело этих существ было похоже на тело кенгуру – вытянутая мускулистая шея, довольно длинные, но тонкие передние лапы с кривыми, как ятаганы, когтями, мощная грудь, которая явно расширялась книзу. Но, что там было внизу, сказать трудно: трава прикрывала почти половину животных. А поскольку высота трав превышала два метра, то выходило, что новые знакомые имели подходящий рост – метров пять-шесть.

Самым примечательным были морды этих существ. Они очень напоминали акульи. Вначале шел костяной рог-бивень, по-видимому прекрасно приспособленный для того, чтобы долбить что-либо твердое, неподатливое. Бивень переходил в голову – тяжелую, квадратную, на которой недобро поблескивали маленькие зоркие глазки. Они то и дело прятались за жесткими кожаными веками. Глаза висели над складками возле углов пасти, и, вероятно, каждый глаз мог видеть самостоятельно.

А сама пасть, как и у акулы, располагалась внизу и далеко позади рога-бивня.

– Красавцы… – поморщился Миро.

– Да уж… таким молоточком он что хочешь пробьет.

– Вот то-то и оно – они очень опасны для Шарика.

– Да и для нас – ведь бивень у них клиновидный.

– Все равно соскользнет с призмочек нашей машины.

– Это если удачно попадет. А неудачно, в развилку призм, – может причинить немало хлопот.

Звери на экране остановились и долго принюхивались и присматривались. Потом вдруг, как по команде, сорвались с места и стремительно понеслись куда-то в сторону. Теперь казалось, что они летят над степью.

– Учуяли, проклятые! – поморщился Квач.

– Кого учуяли? – осведомился Миро.

– А вот тех… остатки крылатых. Но несутся-то как! Вот это скорость!…

– Да уж, с ними лучше не встречаться.

– Мне кажется, что это родные братья летающих ящеров. Они только отяжелели и разучились летать.

– Возможно… Очень возможно. Вообще, вам не кажется, что фауна этой планеты слишком бедна? Мы уже полсуток сидим на одном месте, а обнаружили только два вида ящеров и следы каких-то неизвестных травоядных животных. Ни птиц, ни пресмыкающихся – никого. Я что-то даже насекомых не вижу. Чем это объяснить?

– Стоит только посмотреть на окружающее, и все станет понятным, – не оборачиваясь, бросил Тэн.

– Ты думаешь, что однообразие планеты привело к однообразию и ее животного мира?

– Конечно! К чему приспосабливаться этому самому животному миру? Здесь ведь все однообразно – степь, с совершенно определенным набором трав, и два океана. В степи примерно везде одинаковый климат. Ни гор, ни снегов, ни пустынь. С чем бороться? С какими условиями? К чему приспосабливаться? Не к чему. Вот так, наверное, и получилось – зародилась жизнь, приспособилась к одним и тем же условиям и дальше развивается очень медленно, потому что незачем.

– Ну, не скажи… А океаны?

– Нет, Тэн прав, – решил Миро, – там, где живому существу не за что и не с чем бороться, – там замедляется, а то и совсем приостанавливается развитие. А здешние океаны мы еще не знаем. Там, вероятно, иное положение – ведь в районе полюсов они замерзают, значит, живущим там существам нужно с чем-то бороться и к чему-то приспосабливаться. А на местном материке… Тут почти идеальные условия…

Они замолкли, во-первых, потому, что звери добежали до места битвы и скрылись в траве.

– Доедать сородичей, – невесело отметил Квач.

А во-вторых, космонавты замолкли потому, что Тэн и в самом деле был прав. Ведь каждый знает, что живое существо развивается, только преодолевая какие-то препятствия. Лентяй никогда не разовьется. В лучшем случае он просто растолстеет, как Шарик, зажатый в кухонном коридоре. А тот, кто ставит себе трудные задачи, борется за их осуществление, – тот развивается и побеждает. Так в любой жизни, на любой планете.

– Выходит, без трудностей и без преодоления этих трудностей жизнь становится скучной? – запоздало подумал Юра, и Миро немедленно ответил ему:

– Хуже того! Она застывает и никогда не бывает разумной.

– Это же ясно, – поморщился Тэн. – Пора начинать работу по заготовке белковых молекул.

– Ну… эти ящеры… тоже…

– Хорошо. Раз вам не нравятся ящеры – давайте искать тех, кого они едят.

Ребята уставились на Тэна. Что-то в его словах показалось таким, что понять, а тем более принять казалось невозможным.

– Ну, чего уставились? Ведь ящеры питаются мясом. Так?

– Та-ак…

– Так они же не друг друга едят? Верно?

– Ве-ерно…

– Значит, на планете есть кто-то другой, кто беззащитен против ящеров, и за это их и едят ящеры. Так вот давайте и найдем этих беззащитных и тоже, как ящеры, начнем их есть.

– Но при чем здесь… обязательно есть? – возмутился и сразу сник Зет.

– А что же ты с ними будешь делать?

– Ладно вам, – вмешался Квач. – А из ящеров… тоже молекулы получаются? Которые нам нужны?

– Не знаю… – пожал плечами Тэн. – Нужно будет заложить их мясо в химические анализаторы. Они и определят пригодность белкового вещества ящеров для нашего питания.

– Ане получится так, как с хлебом? – спросил Юрий.

– Не думаю… Ведь хлеб – это соединение белков и грибковых образований. А из ящеров нам нужны только очень сложные белковые, вообще органические молекулы.

– Все понятно. Нужно торопиться. Поехали, – опять за всех решил Квач.

Но поехать им не пришлось – опять включились роботы. Они передавали новые телеграммы Центрального Совета.

– Теперь они нам начнут слать директивы, – насупился Квач. – До них дошли наши телеграммы, вот они и отписываются.

Пока Квач ворчал, роботы передавали:

– Формула антибиостимулятора проверена в опытном порядке. Одновременно с телеграммой даны команды на его изготовление корабельному химцентру. Для сведения…

Тут послышался целый ворох названий неизвестных веществ и соединений, которые не только Юрий, но и остальные понять, а тем более запомнить, конечно, не могли, но которые наверняка записали в своей электронной памяти роботы.

– Предупреждаем, что после принятия антибиостимулятора у вашего нового спутника Шарика будет наблюдаться полное отсутствие аппетита, так как отныне и до достижения им своего нормального веса он будет питаться за счет уже запасенных в его организме продуктов питания. Вместе с тем предупреждаем, что этот процесс связан с очень резким повышением двигательных функций, иначе говоря, ваш спутник Шарик станет очень подвижен – ему необходимо будет израсходовать накопленную энергию.

Опыт в лечении собаки был уже накоплен. Разбудив сонного и усталого Шарика, космонавты опять засунули его голову в корабль, разрезали комбинезон и с трудом влили в него несколько ведер антибиостимулятора.

Свернувшись клубочком, Шарик сразу же уснул.

– Ну, что же делать с этой противной собакой? – огорчился Юрий. – На охоту нужно ехать, а она спит…

– Может быть, без нее поедем?

– Ну да! Появятся здесь эти самые ящеры с акульими головами, и тогда Шарику будет капут – они проклюют его комбинезон.

– Тогда есть предложение: обследовать местность вокруг корабля, – сказал Тэн.

С ним согласились: если они не будут удаляться от корабля, Шарик не лишится охраны, а космонавты узнают кое-что о планете.

Машина медленно, все расширяющимися кругами полетела над самыми верхушками трав. В одном месте ей попались странные просеки в траве, и Тэн решил исследовать их. Машина не спеша поплыла вдоль просеки.

Уже метров через триста впереди показался какой-то странный предмет – светло-бурый, поблескивающий в почти прямых, полуденных лучах солнца. Но блеск этот был несколько необычный – как бы раздробленный на мелкие лучики и большие лучи-блики.

Космонавты даже не успели удивиться этому странному предмету, как машина уже оказалась над ним и зависла.

Внизу медленно двигалось большое, метра четыре в длину и не менее метра в ширину, сооружение. Его полукруглый верх был составлен точно из таких же полупрозрачных, видимо костяных, а может, и пластмассовых призмочек, что и машина. Полукруглое, точнее, угловато-полукруглое сооружение так было похоже на универсальную машину космонавтов, что это показалось подозрительным.

Но стоило присмотреться к нему, как все стало понятным – под машиной было не сооружение, а самое обыкновенное животное. Сзади у него волочился веретенообразный хвост, оканчивающийся тонкой и длинной иглой. Ну, а раз сзади был хвост, то впереди должна быть морда. И в самом деле, впереди у животного оказалась морда. Это почему-то страшно обрадовало космонавтов.

– Здо?рово! – закричал Квач.

– Нет, ну и сооруженьице… Я даже растерялся, – признался Зет.

– Вот то, чем питаются ящеры! – торжественно сказал Тэн.

– И мне теперь понятно, – глубокомысленно протянул Миро, – как они питаются.

Только Юрий ничего не сказал. Он, как всегда, вынужден был спросить:

– А как они питаются?

– У ящеров акульи головы, кончающиеся роговым бивнем. Вот этим-то бивнем и пробивают броню травоядных тихоходов.

– А тихоходы даже не защищаются? Я в это не верю! – сказал Юрий.

Миро посмотрел на него с уважением.

– Проверим, – решил Тэн и стал медленно подводить машину к тихоходу.

Животное по-прежнему тихонько лезло вперед, подрезая стебли трав, которые исчезали в его квадратной, как обрубленной, морде.

Когда машина почти села на призмочки бронированного тихохода, его хвост вдруг взметнулся и с силой ударил по машине. Из иглы вылетел заряд зеленоватой, даже на вид ядовитой жидкости, которая залила борт машины.

– Как видишь – защищается, – усмехнулся Тэн. – По-видимому, у него в хвосте заряд яда, и, когда на него нападает ящер и начинает долбить своим бивнем его броню, животное пускает в ход свой ядовитый хвост.

– Как скорпион, – сказал Юра.

– А это что такое?

– У нас на Голубой земле водится такой паук. У него в хвосте тоже есть игла и яд, который убивает все живое. И еще – скорпион одно из самых древних существ на нашей Земле.

– Все это хорошо, но меня смущает другое, – сказал Тэн. – Есть ли смысл охотиться на этих ядовитых тварей?

– Ну и планетка… То ящеры, то скорпионы…

В машине на мгновение наступила тишина. И тут в шлемофоны космонавтов ворвался какой-то странный, доисторический не то крик, не то стон.

– А-а-у-а-а! – И вдруг пробились слова на чистейшем языке голубых людей: – Я сейчас! Давай-давай!

И снова – не то стон, не то крик.

– Что-то случилось с Шариком, – решил Юра и оглянулся.

Сквозь прозрачные стены универсальной машины он увидел Шарика, который огромными прыжками мчался по равнине прямо к машине.

– Что с тобой, Шарик?

– Ничего! Со мной! Ничего! Ящеры? Я их сейчас! Они у меня…

Он то выл, то стонал от ненависти, и Юра подумал, что в таком бешеном состоянии он может наброситься прежде всего на бронированных тихоходов. А поскольку морда у Шарика тоже забронирована и он даже не сможет укусить тихохода, ему грозит опасность от ядовитой скорпионовой иглы.

– Осторожно, Шарик! Осторожно! Не трогай ползучих тихоходов. Они ядовиты.

– А мне они не нужны. Вы мне подайте ящеров! А-а-у! Где ящеры? Дайте мне ящеров!… Я их!… Они мне!…

– Он что, сбесился? – спросил Квач.

– Нас же предупреждали, что у него повысятся двигательные способности. Энергия требует выхода – иначе он не будет уменьшаться в размерах.

Шарик стремительно промчался мимо машины и галопом побежал в глубь степи.

Пришлось догонять его на машине. Гонка эта длилась, наверное, целый час потому, что в Шарике проснулись древние охотничьи инстинкты и двигался он не по прямой, как всякая порядочная цивилизованная собака, а зигзагами, как настоящий охотничий пес, разыскивающий добычу.

И он ее нашел.

Над густой травой медленно и важно шествовало три огромных ящера – их головы с длинными, матово поблескивающими на солнце бивнями поднимались метра на три-четыре. Шарик взвыл и бросился в атаку. Напрасно его предупреждали космонавты, напрасно сердился Юрий. Шарик уже был не в себе. Он мстил противным созданиям за свой позор во время высадки. Теперь он атаковал смело и бездумно.

– Пробьют ему комбинезон! Ох, пробьют! И в его шерсть набьется столько бактерий, что их потом год не вытравишь, – беспокоился Зет.

Но случилось нечто еще более опасное, чем предполагал Зет. Свалив первого ящера, Шарик вдруг взвыл – это второй ящер точным, молниеносным клевком пробил комбинезон и вонзил свой бивень в Шарика. Этого пес стерпеть не мог. Он круто развернулся и бросился на обидчика, стараясь по древней собачьей привычке перекусить ящеру горло. Но Шарику мешал комбинезон. Однако и у него были теперь не обычные собачьи зубы, а тоже могучие клыки-бивни. И они тоже, прокусив материал комбинезона, как сабли рассекли шею ящера.

Зет ахнул:

– Все пропало! Он может заразиться…

– Не нервничай, Зет, – остановил его мудрый Миро. – Планета странная. Животная жизнь развита крайне бедно. Почему же ты думаешь, что бактерий и вирусов здесь может быть больше? Возможно – а я думаю, что это именно так, – их тоже очень мало. Ведь они тоже приспосабливаются к разным организмам. А раз организмов мало, значит, и бактерий мало.

Теперь Шарик расправлялся со своими неуклюжими врагами, как повар с картошкой. Он перекусывал им шеи, как на своей родной Голубой земле перекусывал, правда только однажды, шеи соседским цыплятам, за что был жестоко наказан.

Весь заряд накопившейся в нем энергии требовал немедленного выхода, и Шарик, едва разделавшись с тремя ящерами, сейчас же взвыл:

– Дайте мне ящеров! Я их всех уничтожу!

– А что вы думаете – и уничтожит, – отметил Тэн, и ему поверили: слишком неравными были силы одного умного гиганта и пусть даже сотен больших, но глупых ящеров, да еще привыкших к своей полной безнаказанности.

– Вот что, друзья, если не остановить Шарика, он всю планету… обезъящерит. Это тоже не годится – на этом уровне жизни она должна иметь и тех и других: иначе развитие совсем остановится.

– Так что с ним делать? Он же как сумасшедший.

– Ему же энергию девать некуда.

– Нужно использовать эту энергию разумно, а не слепо.

– Что, ты его в машину впряжешь, что ли?

– Зачем впрягать? Пусть тащит ящера к кораблю, и мы проверим, годится ли он нам на молекулы. Потому что, честно говоря, тихоходы тоже не очень приятные создания.

Шарик долго не мог понять, что от него требуется, но постепенно остыл и все понял. Он прихватил зубами тушу ящера и поволок ее к кораблю. Дело это было нелегкое даже для Шарика. Но он все-таки справился с задачей и, бросив тушу у корабля, подумал:

– Устал… Странно… а есть не хочется.

Пока Квач и Юрий отсекали от ящера кусок мяса, проходили дезинфекцию, носили мясо на кухню, где передали его в анализирующие машины, Шарик спал как убитый. А когда проснулся, то сразу же вскочил на ноги. И тут все увидели, что комбинезон, который с таким трудом натягивали на него, теперь висит широкими складками: Шарик явно не то что похудел, а просто уменьшился в объеме. Ребята переглянулись – антибиостимулятор действовал безотказно.

– Ему нужна работа. И как можно тяжелей, – решил Тэн.

Пока Шарик потягивался и зевал, пока, дрожа от нетерпения, несколько раз обежал корабль, космонавты ждали решения анализаторов. Наконец они сообщили:

– Материал вполне пригоден для изготовления необходимых экипажу молекул. Системы готовы к приемке и переработке материалов.

Когда Шарику объяснили его задачу, он очень обрадовался: охота за таким материалом была не просто по душе, а прямо-таки необходима. Он сейчас же удрал на поиски ящеров.

На этот раз решили не охранять его, и универсальная машина сделала несколько больших кругов над планетой Красных зорь. Но где бы ни летали космонавты, везде и все было совершенно одинаковым.

– А почему у нас на Земле не так? – спросил Юра.

– У нас тоже не так… – задумался Миро. – По-видимому, планета еще не переживала ни вулканических преобразований, ни каких-нибудь иных катастроф.

– А они могут быть?

– Видишь ли, Юра… Хоть наша цивилизация и постарше вашей, но и нам еще неясно, как все-таки получаются планеты. Одни ученые говорят одно, другие – другое. И все вроде правильно. Например, есть такие, которые утверждают, что планеты в начале своего существования всегда холодные. А потом, когда их вещество постепенно сжимается, в их центре происходит разогревание материи. Породы плавятся. Образуется магма. Она ищет выхода. Вот и получаются вулканы и, значит, горообразование, и все такое прочее. А то еще может быть другое – вдруг из мирового пространства на орбиту попадет какой-нибудь бродячий спутник. Силой тяжести, гравитационным полем планета притянет его к себе. Но ведь и спутник тоже имеет гравитационные силы. Значит, он тоже притянет планету, и на ней может разразиться катастрофа – сдвинутся с места материки, огромными волнами поднимутся воды мирового океана. Тогда опять изменится лицо планеты. Есть и другие объяснения. Но видно одно – пока что ни одна из этих причин планеты Красных зорь не касается.

– Запись о ней наши роботы сделали и наверняка уже передали на нашу Розовую землю, а там ученые помозгуют, – сказал Тэн. – И вот что, ребята, нужно выполнять кодекс космонавта: раз попали на новую планету, давайте собирать образцы.

И космонавты собирали образцы трав и деревьев, брали пробы воздуха, воды и земли. Даже кусочек шкуры ящеров запаяли в специальный баллончик. Все эти пробы были снесены в хранилища корабля.

Потом все сошлись в корабле, разделись и поели. Юрий вытянулся и по привычке сунул руки в карман. Под пальцами перекатились какие-то соринки. Он вынул руку и посмотрел на эти соринки и вдруг вспомнил, что как раз в этом кармане у него была раздавлена земляника. Теперь она высохла, и вот ее остатки.

Он ничего не сказал товарищам. Он только вывернул и тщательно вытряхнул свой карман на бумажную салфетку, завернул ее, а потом, когда из-за стен корабля послышалось рыканье Шарика и космонавты одели комбинезоны, взял ее с собой.

Шарик опять притащил ящера, и его пришлось подавать в люки химической кухни. Пока возились с добычей, Шарик опять исчез. И тут Юрий вспомнил о бумажке. Он развернул ее и выбросил соринки. Ветер подхватил их и разнес по планете Красных зорь.

Может быть, через месяц, может быть, через год семечки земляники прорастут, и на странной планете появится новое растение – земляника. Маленькая ягодка, самая земная из всех земных. Здесь много солнца, много трав и дождей. Земляничка разрастется и заставит обитателей странной планеты приспосабливаться к ее существованию, потому что все в мире обязательно влияет на все в мире. Повлияет и земляничка. И тогда развитие на этой планете пойдет быстрее.

Так думал Юра, а еще заметнее уменьшившийся Шарик опять притащил очередного ящера. И роботы на химической кухне взмолились:

– Хватит! Запас молекул для питания экипажа сделан на несколько лет.

– Можно продолжать полет, – сказал Тэн. – Кто будет дежурить?

– Будем мы с Юрием, – решил Зет. – Ему пора привыкать.

Тэн кивнул – его дежурство было в общем-то бесхлопотным. Он с улыбкой посмотрел на Юрия, который, кажется, впервые в жизни уже не думал, что бы на его месте стал делать настоящий мужчина. Похоже, что он просто и незаметно становился им.

Нет, до чего все-таки хороши обычаи на Розовой земле: старый ты или молодой, а если ты способен делать что-то хорошее – делай его! Делай и не задумывайся, что и как скажут об этом. Важно только одно – делать хорошее и делать его хорошо.

– Итак, к новым мирам! – сказал Тэн и тонко, можно было бы даже сказать – ехидно, улыбнулся. Но никто не заметил этой улыбки.

– Да, к новым мирам, – совсем серьезно ответил Миро, а Зет и Юрий даже не улыбнулись – на них возлагались сложные задачи и обязанности.