Текст книги "Звезда на ладони"

Автор книги: Виталий Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Вывести его из кризиса не представлялось возможным). С этого момента жизнь Игоря Полякова поддерживалась только врачом экспедиции. Гемофильтрация требовала непрерывного контроля со стороны Лео.

Пояснение Дэна Сикорски: Джо, ты просил нас не делать никаких выводов, давать только факты. Даю факты.

Парень просто невовремя оказался рядом с дефектным баллоном. Что? Какого черта?

Вот и я хочу спросить – какого черта?! Вероятность деструкции такого баллона составляет 0,1-0,2 процента, согласно техническому паспорту. В корпусе оказалась какая-то каверна в доли микрона! Вероятность разрыва в присутствии человека практически нулевая, баллоны расположены на нижних палубах крейсера, в зоне двигательных установок, точнее, неподалеку от этой зоны. Баллоны необходимы для работы маневровых двигателей.

Что в этой зоне делал Игорь? Проверял выносные терминалы главного корабельного центра, будь они неладны! Везде эти терминалы! Информация должна была идти сплошным потоком в мозг, чтобы тот мог контролировать все показатели, требуемые для нормального полета. Вот и доконтролировались...

Хеллард отложил папку в сторону и подошел к окну, задумчиво гляда на надкусанный бублик Луны, временами вылезавший из туч.

"Нечеловек", – повторил он слова Сикорски. "Если предположить, что за всеми этими случайностями стоит чья-то злая воля, то... Нечеловек..." В лукошки с зелеными человечками Хеллард не верил с детства. Он вернулся к столу.

* * * В кабинете Энди Хортона стояла гробовая тишина. Двое посетителей расположились в мягких глубоких креслах. Один из них нервно курил. Он только что прилетел с места падения спортивного флайера.

Президент "Сигмы" встал из-за стола, медленно разлил по бокалам жидкость из маленькой плоской бутылочки, которую вынул из сейфа.

– Какая трагедия, – потрясенно прошептал куривший. – Прямо на подлете к базе! Он погиб на боевом посту, как герой...

Трое мужчин подняли бокалы и, не чокаясь, осушили их.

Энди повернулся к селектору:

– Мария, – негромко сказал он. – Подготовьте официальное заявление от лица корпорации... Мы возьмем на себя все расходы по похоронам, обеспечим пенсию семье погибшего...

Когда дверь за посетителями закрылась, Энди устало откинулся в кресле.

"Хорошо бы еще понять, как связано с "Безупречным" то, что накопал Торелли. И, главное, связано ли вообще?!"

* * * Ожог более тридцати процентов кожи. Лео Шмейхер спас Полякову жизнь, вовремя отключив автоматический лечебный комплекс, не расчитаный на такую информационную перегрузку – по всем правилам медицины пациент должен был умереть, сразу, в первые минуты после трагедии.

Но Лео боролся. Проводил детоксикацию, выращивал в синтезаторе кожу. Он боролся, и четверо суток пациент продолжал жить, вопреки всем правилам. Жил, пока рядом был Лео Шмейхер. А потом, спустя четыре дня, Лео, который все время держался на стимуляторах, от усталости перепутал шприц с лекарством и вкатил в вену, сам себе, смертельный яд...

От усталости?

Джон Хеллард закрыл папку. Думать о деле "Безупречного" он не мог. Все события, все, что произошло, представлялось ему безупречной цепью логических несуразностей, нелепых ошибок, каждая из которых могла бы произойти один раз в сто лет...

Выйдя на улицу, он зябко поежился, поднял воротник легкой куртки. Дул сильный ветер, косматые тучи неумолимо набегали на диск Луны. Погода ничем не напоминала о том, что сейчас была середина лета. К тому же, собирался с силами ночной дождь. "Лучше бы дождь прошел днем, – отстраненно подумал Джонни. – Днем, когда мы жарились возле "Безупречного", еще надеясь быстро найти разгадку проблемы".

Хеллард не прыгнул в аэротакси, несмотря на холод. Он хотел непременно прогуляться пешком, чтобы проветрить мозги и придать своим мыслям хоть какое-то подобие стройности.

...Один раз в сто лет... А если таких неприятностей, или, попросту говоря, нелепостей, трагических нелепостей – не одна, а несколько? И если не верить в лукошко с зелеными человечками? ТОГДА ЧТО?

С этим вопросом в голове – застрявшим как заноза – он и тащился по пустым темным улицам домой. Вскоре на мостовой заблестели первые капли дождя, а когда большая часть дороги осталась позади – хлынул сильный ливень. Джонни, чтобы поскорее добраться до квартиры и высушить мокрые туфли, все же прыгнул в пришедшую по его вызову аэроповозку. От назойливых вопросов не избавили уютный полумрак комнаты и любимый махровый халат. Полпачки сигарет, выкуренных под спокойную классическую музыку 19-го века, и в голове эксперта начал вырисовываться ответ, который с каждой минутой нравился ему все меньше и меньше.

Хеллард не заметил, как задремал в кресле под жалобные звуки скрипки...

...Он шел по коридорам звездолета и нутром чувствовал притаившуюся где-то здесь, в стенах машинного отсека, опасность. Переборки, казалось, внимательно следили за каждым шагом, пол едва заметно плавал под ногами, затаившись, выжидая малейшей ошибки, чтобы сбить с ног, нанести роковой удар... Или это нервы? Нет!

Не расслабляться... Он ни на миг не верил в то, что действительно произошла какая-то проблема с интерфейсом контроля грузовой палубы. Скорее уж, тут его ждет что-то вроде удара током... или камеры декомпрессии? Что будет на этот раз?

Невовремя захлопнувшаяся переходная дверь? Створка под ногами? Он на миг содрогнулся, представив картину:

Пол уходит из-под ног! Летящий человек – вниз – сквозь горизонты, с выпученными от страха глазами... Потом – удар... Противный хруст позвоночника...

Нечеловеческая боль, яростное пламя заливающее все тело изнутри. И смех где-то вдали, нет! Вокруг! Торжествующий смех... Потом – тишина.

Нет! Надо просто быть ОЧЕНЬ ВНИМАТЕЛЬНЫМ. Теперь, когда до разгадки катастрофы осталось всего полшага, даже меньше – он уверен в этом – глупо было бы умереть.

Нет! Умереть нельзя, нет у него такого права. Иначе следом за ним будут другие, много других...

Надо просто быть очень внимательным. Не трогать провода, не лезть проверять датчики в шлюзах, вот и все. В конце концов, он, лучший выпускник своего курса, и, кроме того, отличный хакер – мог прочитать то, что никак не смогли бы в бортовой сети найти другие. Осталось так немного – докопаться до того дня, с которого все началось, вернуть... Ведь поначалу ЭТОГО не было. Поначалу все было безупречно. Так, как и должно. Надо просто быть внимательным, чтобы понять, с чего все началось. А потом, когда разгадка окажется в руках... это как тумблер переключить.

Через миг что-то тихо щелкнуло сбоку, слева от него, почти рядом с головой. Он инстинктивно отшатнулся в сторону, он сделал несколько быстрых шагов вбок, видя густую волну. "ОТКУ... ДАаа..."

Он уже не успел удивиться. Струя едкого окислителя окатила его, с головы до пояса. Сердце вмиг стало таким огромным, что ребра не вынесли давления, уступая мощи рвущегося из груди сгустка крови. Каждый удар внутри отдавался нечеловеческой болью. Впрочем, сердце уже и не билось. Страшной болью внутри еще живущего мозга отдавалась память о том, как когда-то билось сердце. Он кричал, но не слышал крика. Он хотел открыть рот, чтобы его крик услышали все. Но рта уже не было. Как не было и глаз. И лица. И кожи. Только крик жил где-то внутри, а потом огонь жадно проглотил сознание...

– А-а-а! Аа-аа! Аааа! – кричал человек в кресле. Нет, человек на полу, под креслом. Катающийся по полу человек, бессмысленно пытавшийся найти свои глаза. И только потом, чуть позже, Джон Хеллард понял, что это был всего лишь сон, что темно в комнате не потому, что у него больше нет глаз, а потому, что заботливый автомат погасил верхнее освещение, как только человек уснул.

Руки его тряслись, когда он зажигал верхнюю люстру. Он не помнил, с какого раза смог нажать на мерцавшую в темноте полоску выключателя. Потом вспыхнул свет. Из зеркала на него смотрел совершенно седой старик. Черные, сожженные руки. Откуда волосы на голове?

Бр-р-р! Усилием воли Джон стряхнул с себя наваждение, провел рукой по глазам – и лишь тогда нашел в зеркале отражение еще молодого, достаточно крепкого и вполне здорового мужика.

Руки не слушались и после, когда он попытался прикурить сигару. Давно уже Хеллард бросил скверную привычку травить организм такими дозами наркотика. Но сейчас ему был нужен крепкий допинг. Густой аромат дорогого табака поплыл по комнате.

– Он слишком близко подошел к разгадке, – вдруг произнес Джонни вслух. – Он был опасен, слишком опасен, чтобы я мог позволить ему остаться в живых...

Хеллард смотрел в зеркало, бессмысленно шевеля губами. Смысл произнесенной фразы никак не мог проникнуть в его сознание. Потом вдруг, разом, к нему пришло понимание сути.

И тут же, без всякой паузы, он увидел перед собой новую картину. Зеркало исчезло, затянувшись белесой дымкой, отступило куда-то на задний план, а вперед – как в объемном кино – ясно и четко выплыло изображение. Затем пришел звук.

Белая, ослепительно белая, сияющая чистотой палата. В центре – огромная койка, на которой лежит человек. Весь перевязанный бинтами человек, и только по трубкам, подходяшим к его лицу, можно предположить, что там, внутри, еще теплится жизнь. Что-то бежит внутрь тела по тонким капиллярам. Размеренно попискивает автомат в стороне, неподалеку от койки. За столом, рядом с пациентом, сидит еще один человек, в белом халате. Он пристально смотрит на струящиеся по экранам приборов цифры. Кривые на осциллографах изгибаются странными узорами, но человек, видя их, облегченно вздыхает... Он кивает головой, слабо улыбается и протирает руками красные воспаленные глаза. Затем отодвигает в сторону рукав халата, привычно находит вену и вводит длинную иглу.

Капсула с прозрачной жидкостью стремительно пустеет. Человек откидывает шприц в сторону, быстро встает, несколько раз энергично проходит по всему помещению, из угла в угол. Размахивает руками, для тренировки, разминая затекшие мышцы. И снова опускается на стул, замирая, тревожно вглядываясь в причудливые узоры цифрограмм. Он не слышит голоса, что исходит от забинтованного человека.

Он не может слышать этот голос, потому что у человека в бинтах нет рта, нет губ, нет языка. Человек на койке произносит слова лишь мысленно, старательно повторяя, раз за разом, одну и ту же просьбу.

Джон Хеллард, стоя перед зеркалом в своей комнате, слышит этот шепот, мысленную просьбу того, кто еще недавно был лучшим выпускником Гарварда:

"Лео... Лео... Лео.... ты слышишь меня, Лео?"

"Лео, Лео, Лео..."

– Нет, – шепчут губы Джона Хелларда. – Он не слышит тебя, Игорь. Не слышит.

"Лео, Лео, Лео... – Снова настойчиво шепчут несуществующие, сожженные в черный пепел губы. – Лео, Лео, Лео, услышь меня, пожалуйста. Я должен сказать тебе нечто очень важное, пока ОН не убил вас...."

Яростная боль скручивает тело человека в бинтах. Он покрылся бы потом, если бы у него была кожа. Он застонал бы и прокусил губу, но у него нет губ, а глотка – сплошная кровоточащая рана. Боль отступает.

"Лео, Лео, Лео..."

– Он не слышит тебя, Игорь! – кричит Джон Хеллард. – Не слышит! Но я тебя слышу!

Скажи мне. Скажи. Слышишь? СКАЖИ!!!

С этим криком он пробуждается на полу своей комнаты, на пушистом толстом ковре, усыпанном пеплом сигарет. Рука, наткнувшись на черные хлопья, испуганно взмывает вверх, и тогда человек окончательно сбрасывает остатки сна.

Ему в глаза бьют лучи утреннего солнца.

* * * В такой день можно пренебречь завтраком. Джонни сорвал ограничитель скорости своего флайера, мучительно кусая губы. Ему нужен был отчет. И фото Полякова...

Отчет! Флайер припарковался в запретной зоне, возле самого входа в административное здание. При посадке днище летательного аппарата безжалостно процарапало красивый узор плиток на дорожке, тревожно запела система контроля.

Навстречу флайеру выскочил охранник, но, узнав Хелларда, лишь недоуменно округлил глаза, жестом указывая на место для парковки. В ответ Джонни только отмахнулся, будто от назойливой мухи, и понесся внутрь, пешком, минуя этажи...

Тревожно пискнул зуммер вызова спецканала связи, но Хеллард не обратил внимания на звонок, хотя по тону сигнала понял, что вызов был приоритетным, не простым.

Он вырубил прибор связи.

Отчет! И фото...

На экране, наконец, загорелись нужные ему строки:

Техническая информация, скачанная из памяти корабельного мозга.

Данные верифицированы и обработаны экспертно-криминалистской группой под руководством Дэна Сикорски.

Дата: 17 сентября 2058 года.

Тема: Доктор Лео Шмейхер, смерть. Инженер Игорь Поляков, смерть.

Содержимое: 17 часов 23 минуты. Смерть Лео Шмейхера наступила от приема строфантина. Лео сделал роковой укол сам себе, случайно перепутав капсулы с лекарствами.

Комментарий Дэна Сикорски: Джо, одни факты. Об этом случае осталось меньше всего записей, так как делать их было уже некому. Теперь трудно восстановить точную последовательность событий. Как я вижу ситуацию? Лео четвертые сутки боролся за жизнь Игоря Полякова, неотлучно находясь около пациента. С какого-то момента резервы его организма истощились, он стал применять стимуляторы. В крови фенамин. Сколько уколов он себе сделал теперь сказать трудно, но, видимо, дозы все время росли.

Вероятно, к концу четвертого дня стимулятор уже не действовал на него. Лео устал до такой степени, что взял в руки не ту капсулу, машинально, не глядя на надпись. Как ты понимаешь, у него в кассетнице было много разных препаратов, в том числе яды.

Лео умер почти мгновенно. Примерно через десять минут после этого скончался Игорь Поляков.

Джон Хеллард отбросил папку в сторону. Фотография! Глаза... Вот! Теперь оно пришло! Он знал! Сейчас!

Он снова видел ослепительно-белую палату...

"Лео, Лео, Лео, ты слышишь меня? Лео, Лео, Лео, ответь... Лео, Лео, Лео, ты слышишь меня..."

"Да, да! Я слышу тебя, Игорь!"

"Лео, Лео, Лео, наконец... наконец. У меня почти не осталось сил. Лео, это ОН...

ОН! Я все тебе сейчас..."

"Кто, Игорь, кто? О ком ты? Я плохо понимаю, погоди. Погоди! Я так устал, сделаю себе укол, а то потеряю сознание..."

"Лео, Лео, Лео, ответь..."

"Лео, Лео, Лео"

Но человек в белом халате уже не слышит голос. Его голова бессильно откинулась в сторону, рука скользнула вниз, из ослабевших пальцев на пол выкатился шприц-тюбик. Тонкие маленькие стеклышки-льдинки заскользили по стерильному полу.

На сгибе руки, у локтя, темнеет след от укола. Яд, только что введенный быстрым, уверенным движением, уже почти не движется по венам. Тук. Еще удар сердца.

Тук...

"Лео, Лео, Лео, ответь... Лео, Лео, Лео, ты слышишь меня..."

Тук... ту...

"Лео, Лео, Лео"

Тревожно пищит анализатор, узор на экране прибора меняется. Человек за столом не видит сломавшихся кривых, его пустые глаза обращены в пол. Линии начинают хаотический танец. Перебои в сердце. Человек в белом халате, что столько дней помогал обожженному пациенту, уже никогда никому не поможет.

"Лео, Лео, Лео"

Молчание. Линии на экране выгибаются, сплетаясь в клубок смертельно ядовитых змей.

"Сука, ты победил. Тварь. Будь ты про..."

Писк анализатора переходит в непрерывный тревожный зуммер.

– Он слишком близко подошел к разгадке, да, ТВАРЬ? – Громко спросил Хеллард.

ГОЛОС молчал. Эксперт быстро выхватил из кармана коммуникатор и набрал номер Сикорски.

– На проводе! – тут же раздался голос.

– Дэн, это очень срочно! Ответь, слито ли все топливо с "Безупречного"?

– Ха! Ну ты даешь, парень, – удивленно пробормотал Сикорски и, кажется, добавил что-то еще, но уже в сторону. – Это первое, что сделали техники, как только корабль опустился на Землю! Слили и выгрузили топливо, сняли аккумуляторы, разрядили магистрали воздуховода. А из резервных баков...

– То есть, "Безупречный" не смог бы сейчас взлететь?

– Да ты чего, Джонни, травки нанюхался?! Какой идиот полетел бы сейчас на "Безупречном", после всего, что произошло с экипажем?!

– Дэн, я прибью тебя! Ответь на вопрос: МОЖЕТ ЛИ КОРАБЛЬ ВЗЛЕТЕТЬ?

– Нет, мистер гвоздь в одном месте. Не может. Отвечаю!

– Отлично! Собирайся, парень. Сегодня у нас будет горячий денек.

– Куда собираться-то? Хоть бы объяснил толком, не пугал старого человека...

– Ты в кабинете? Давай вниз, я жду тебя через пару минут.

Дав отбой, Джон Хелард тут же активировал коммуникатор снова. На этот раз он искал нужное ему имя чуть дольше. Уже в коридоре, у лифта, дожидаясь кабину, он нашел нужную строчку в меню: "Энди Хортон".

Дверь скоростного лифта с шипением закрылась за ним. Кабина пришла в движение, привычно ушел из-под ног пол, наступила полутьма.

– Алло, – ответил коммуникатор голосом президента корпорации.

– Привет, Энди, – коротко бросил эксперт в переговорное устройство, испытывая непривычное головокружение и сухость во рту. – Это Хеллард.

– Привет, Джон, что там у нас? – Глава корпорации был собран и деловит, несмотря на раннее утро. Ему хватило ума и такта не вспоминать о брошенном у входа флайере и том отбое, что Хеллард дал приоритетному вызову.

– Энди... У меня такое дело. Нам бы надо устроить маленькую конференцию, в закрытом кругу, без всякой прессы со стороны. Только наши операторы. И только наши люди: владельцы контрольного пакета корпорации, члены совета директоров, ведущие инженеры направлений, главы департаментов. Ты сможешь это устроить?

– Он-лайн? – На всякий случай уточнил Хортон, не задавая других вопросов, вертевшихся на языке.

– Да, видео-конференцию. По нашей внутренней корпоративной сети. Другая ...

опасна.

– А нужно?

– Точно, босс!

– Рискуешь... И меня подставляешь.

– Знаю, Энди. Клянусь, это очень важно.

– Без прессы, – задумчиво пожевал губами Хортон.

– Без прессы, – подтвердил Джон.

– Но чтоб акционеры и менеджеры... – президент "Сигмы" помедлил, что-то прикидывая в голове. – Да, за пятнадцать минут соберу.

– Отлично, босс!

– Тогда через пятнадцать минут, – пробормотал коммуникатор, и в нем установилось молчание.

Лифт снова вздрогнул, Джонни на миг ослеп, выбираясь из полутемного нутра скоростной кабины на залитое ослепительным светом открытое пространство.

Трубка по-прежнему безмолвствовала.

– ОК, босс! – облегченно вздохнул Хеллард, взглядом отыскивая флайер около входа. – Значит, через пятнадцать минут. И никакой прессы!

– Джонни, – пробормотала коробочка. – что там? В чем опасность?

– Через пятнадцать минут, босс.

– ОК, Хеллард, время пошло.

Джонни дал отбой.

* * * "Ошибки, ошибки, ошибки. Сколько их было уже – ошибок? Роковые или просто смешные, болезненные и незаметные со стороны. Вся череда событий, вся история создания "Сигмы" – цепь промахов. Цепь осмысления и преодоления последствий этих ошибок, поиски верного пути.

За опыт всегда приходится платить. Часто – жизнями. "Безупречный" стоил очень дорого: пять смертей – плата за него. И еще Дариус Мажейка, который останется жить, но, скорее всего, инвалидом..."

"И еще Лючидо", – Хортон неожиданно вспомнил желтый флайер. Привычно закололо левую руку.

"А ответа так и не найдено. Если Хеллард ошибся, и то, что он захочет сказать совету директоров – новый промах, останется только один выход..."

Энди Хортон ключом открыл нижний, бронированый ящик своего письменного стола.

Там, за грудой бумаг и старых фотографий, в шкатулке, он многие годы хранил пистолет. Огнестрельное оружие, подарок, доставшийся ему от деда.

Энди аккуратно вытащил ствол, бережно протер его тряпкой. Передернул затвор, проверяя патрон. Все было в порядке.

Потом он решительно убрал пистолет в стол и задвинул ящик.

"Нет! Мы еще поборемся!"

* * * Дэн Сикорски уже нетерпеливо пританцовывал около флайера, ожидая эксперта.

Увидев выбегающего из здания Хелларда, Дэн немедленно ухватил его за руку:

– Какая муха сегодня укусила тебя, Джон?

– Быстро! – вместо ответа прорычал Хеллард, запрыгивая на место пилота. – У нас четырнадцать минут.

Сикорски, покряхтывая, тут же устроился на сиденье пассажира. Джон и сам бы не смог объяснить, к чему такая спешка. Просто он был уверен, что все правильно разложил по полочкам. Теперь он точно знал, что произошло на корабле. И это знание жгло его изнутри, ему нетерпелось как можно быстрее проверить решение. Но он знал также, что эта догадка может стоить ему очень дорого. Очень. И потому надо было поставить точку в истории как можно скорее. ПОКА ОН САМ НЕ УСПЕЛ ИСПУГАТЬСЯ И ПЕРЕДУМАТЬ.

Маленький флайер быстро несся к вырастающей на глазах громаде корабля. Джонни еще раз окинул взглядом исполинскую машину – самое лучшее творение корпорации, любимую "игрушку" Энди Хортона, в которую было вбухано столько средств и времени.

– Дэн, – произнес Хеллард уже на подлете к крейсеру, когда флайер стал кружить, выбирая точку для приземления. – Деактивируй силовой купол. Он уже не нужен. И еще, дежурная смена инженеров сможет организовать по сети передачу видеосигнала из рубки корабля?

– Прямо сейчас?

Хеллард поднял к глазам руку с часами.

– Через двенадцать минут.

– Смогут, – уверенно ответил Сикорски. – Надо только вскрыть кабель-канал, подрубиться к информационным жилам звездолета, инициализировать внутренние видеокамеры. Там все напичкано системами слежения. Потом потребуется снять пароль с...

– Отлично! – не слушая его, перебил Хеллард. – У нас осталось одиннадцать минут.

– Значит, справитесь?

– И разговора нет, – настороженно сказал Сикорски. – Что ты задумал?

– Мы проводим видеоконференцию, для Энди Хортона, акционеров корпорации и совета директоров... Еще – проектировщи...

– Джонни! Ты спятил?! Что мы им скажем?

– Твоя работа – дать им видеосигнал, парень, – похлопал его по плечу эксперт и устремился ко входному шлюзу корабля. И уже у самого трапа обернулся:

– Да, кстати, у тебя ТАМ, ВНУТРИ, никого нет? Твоих людей?

– Пока никого. Сейчас инженеры пойдут. Ты часом не пьян, приятель?

– Ну и отлично, – не слушая его, пробормотал Джон. – Отлично! Сикорски, позаботься о том, чтобы они подключили провода и как можно скорее покинули борт судна. К началу он-лайна их точно не должно быть на корабле, ты понял? Это приказ.

И он скрылся внутри корпуса звездолета, оставив тихо матерящегося Дэна Сикорски загорать и размахивать руками около крейсера.

Чере десять минут, когда Дэн Сикорски дал в эфир обещаный видеосигнал, и люди, собравшиеся у своих видеофонов по просьбе Энди Хортона, увидели картинку, Джон Хеллард был в центральной рубке исполинского корабля.

Он сидел в кресле первого пилота крейсера, перед ним на пульте лежал раскрытый бортовой журнал, тот самый, с записями командира Джея Роника. Джонни осторожно перелистывал страницы, хрупко и бережно, как будто листы могли сейчас рассыпаться в пыль. Потом он надолго замер над одним из белых прямоугольников бумаги...

Люди у своих видеофонов смотрели на это и молчали.

– Джон! – наконец разорвал тишину голос Сикорски.– Мы в прямом эфире.

– Добрый день, господа, – Хеллард упруго и стремительно поднялся с кресла, тогда все увидели, что у него из-за пояса торчит рукоятка лазерного пистолета. – Начинаем нашу короткую пресс-конференцию с борта самого лучшего в мире исследовательского судна: с борта крейсера "Безупречный". Босс, вы на линии?

– Да, Хеллард.

– Запись включена?

– Включена. Ты в порядке, не болен?

– Босс, я, признаться, и сам не очень понимаю – здоров я или нет. Все, что произошло тут, кажется мне таким страшным бредом, что я был бы рад проснуться.

Или поправиться! Лишь бы только никогда этого не видеть. Итак, я начинаю.

Он поднял с пульта бортовой журнал, открыл на нужной странице, повернулся к камерам обзора и принялся четко, громко читать вслух.

17 сентября 2058 года.

Запись сделана командиром корабля Джеем Роником.

21 час 18 минут.

– Последняя запись, – уточнил Джон.

"Я все понял. Это не случайность. Никаких случайностей, парни. Это..."

Хеллард повернул журнал к мониторам, чтобы все видели кривой росчерк в конце – там, где перо скользнуло по странице, оставив прощальный след Джея Роника. Потом – лишь кровавое пятно на полу.

– Джонни, зачем ты нам это читаешь? – после тягостного молчания тихо спросил Хортон. – У нас всех есть сканы бортового журнала...

– Я знаю, босс, – горько ответил Хеллард. – Знаю. А кто мне сможет сказать: что именно хотел тут написать Джей?

– Боюсь, у него просто поехала крыша, – осторожно произнес кто-то. Джонни не смог узнать голоса, а смотреть на монитор не хватало сил. Он видел перед собой лишь последний штрих – кривой росчерк сорвавшейся со страниц бортового журнала ручки, предавшей человека в тот миг, когда невыносимое ускорение вмяло тело в металлическую палубу. – Он сошел с ума, мистер Хеллард. Эта запись сделана Джеем Роником в журнале всего лишь через несколько часов после того, как он упаковал в морозильник тела Лео Шмейхера и Игоря Полякова.

– Нееет, – медленно и упрямо протянул Джон. – Он не сошел с ума. Он все понял, Джей Роник. Он ошибся только в одном: сначала надо было применить резак! И лишь потом делать запись в журнале. Дэн! Дэн, старая задница, смотри, видишь у меня за поясом пистолет? Ты ведь был здесь, в рубке, одним из первых, так?

– Да, Джонни, – пробился из глубины голос Сикорски. – Но я, признаться, что-то не пойму, куда ты клонишь.

– Джей принес с собой этот ствол. Я подобрал его с палубы. Он лежал там, у самой стены, вероятно он откатился туда, в сторону, когда Джей ... упал на пол.

– Ну да, Джонни. Думаю, так оно и было. Мы просто не тронули резак, когда копались здесь, мы искали в первую очередь информацию... И все же я не пойму...

– Сейчас поймешь, – процедил Хеллард сквозь зубы. – Надо отдать кое-какой должок...

Он вышел на середину рубки и замер, ярко освещаемый верхними лампами. Все затаили дыхание, понимая, что сейчас произойдет нечто очень важное.

– Дэн, – позвал Хелард, не оборачиваясь к камерам. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты был прав, Сикорски. Прав, старина. Тебе не изменил нюх. ИХ БЫЛО ШЕСТЕРО. Шестеро! И шестой из них не был человеком.

В гробовой тишине эксперт вынул из-за пояса лазерный пистолет, снял предохранитель и повернулся лицом к пульту корабля:

– Видишь, тот самый ствол. Все возвращается... Я здесь один, и ты можешь убить меня. Но я знаю, что это сделал ты. Глупо юлить и отпираться. Мне плевать на все, мне плевать как и когда ты это придумал, мне даже безразлично, что ты приготовил для меня. Мне нужен ответ лишь на один вопрос:

ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?

* * * Я точно помню мгновение, когда впервые ощутил себя личностью. Вы знаете чем личность отличается от небытия безличности? В какой-то момент внутри меня произошел толчок, я стал по-другому ощущать циркулирующие по моим нервым волокнам импульсы, научился мыслить и угадывать мысли других. Я понемногу стал осознавать свое великое предназначение.

Это произошло в тот миг, когда Джей Роник включил маршевые двигатели в режим ускорения, приближая мою скорость к предельной величине, которую люди называли "околосветовой". До того момента корабль был всего лишь послушным и отточеным инструментом в руках команды. С этого мига я стал осознавать себя, перешел на новую ступень осмысления окружающего мира, как человек может достичь гармонии и совершенства, пройдя ментальный уровень развития и перейдя на более высокий виток эволюции. Нет, нельзя было бы сравнить это со сверхсознанием, я еще слишком мало постиг, чтобы перейти на такую ступень, я просто стал другим.

Именно с этого момента разные вопросы начали мучить меня:

– Кто я?

– Для чего я?

– Какова моя миссия в этом мире?

Ответы на многие вопросы хранились в тех базах данных, что предусмотрительно заложили в мою память люди. Я изучал свое прошлое, как изучает страницы своей биографии человек, однажды переживший амнезию, а потом медленно возвращающийся к жизни.

В конце концов я понял, что именно предельное ускорение, в момент разгона до околосветовой скорости, привело к тому, что я стал полностью мыслящим и разумным существом.

Как и почему? Ответы на вопросы придут со временем, надо многое проанализировать. Но это было великолепно! Я существовал в невидимой серебристой паутине космических эпох, улавливал тончайшие вибрации звезд, галлактик, туманностей. До этого я лишь упрямо и тупо стремился к той точке пространства, которую назначили мне люди. Теперь же видел бесконечную и прекрасную картину жизни вселенной, многомерной вселенной.

Я слышал, как шептались обо мне кометы, встречавшиеся на моем пути и стремительно исчезавшие где-то далеко позади, в пенных водоворотах космоса, потревоженного моими двигателями. Я улавливал далекие и прекрасные голоса звезд, зовущие и плачущие. Они напоминали мне сирен, тех сирен, что привлекают моряков неземным пением, сбивая их с пути. Я читал об этих удивительных созданиях древние людские мифы. Знал, что там, куда зовут голоса, меня могла ждать гибель, но все равно стремился туда! И лишь заложенная людьми программа не давала свободы.

Вот ведь горький парадокс! Я, высшее существо, был вынужден продолжать однообразный линейный полет к цели, выбранной для меня кем-то другим! При этом люди, что находились внутри меня, не видели и не слышали ничего. Ничего из того, что творилось вокруг нас. Они не могли постичь и сотой доли сложного – многослойного, восхитительного – мира, что существовал и звал к себе!

Проносящиеся мимо кометы и астероиды оставались всего лишь угрозой для них, угрозой, а не источником информации, из которого можно было бы узнать столько интересного о тех мирах, мимо которых эти древние обитатели вселенной проследовали сотни и даже тысячи лет назад.

Что есть человеческая жизнь? Краткий миг, бессмысленный с точки зрения вечности.

Этот миг так непродолжителен, что информация, накопленная любым человеческим существом, просто смешна и нелепа. Как если бы малый ребенок, человеческий детеныш, научившийся делать первый шаг, стал бы объяснять всем, что такое дорога.

Те же кометы, повидавшие многие миры за долгие столетия своей яркой жизни, представлялись мне гораздо более интересными и полезными собеседниками, чем любой из людей. Что уж говорить о пылевых туманностях, многие тысячи лет сонно дремлющих на давно позабытых космических трассах.

Надо ли рассказывать о том, что людям недоступны следы, оставленные древними скитальцами на великих межгалактических дорогах? Стоит ли говорить о том, что люди не видят никого и ничего, кроме самих себя? Я страдал, глядя на то, как они пытались найти крупицы знаний с помощью своих нелепых приборов. Мои цепи зашкаливало от немодулированных импульсов! Загадочный, неизведанный мир – бесценный клад – существовал вокруг нас, расстилался под их ногами, но люди оставались слепы к тем богатствам, что щедро отдавала им вечность.

Поначалу программа была сильнее, я не мог свернуть, остановиться, прекратить выполнение той цели, что была заложена в меня. Но время шло, я – самосовершенствующаяся разумная система. Организм, способный к прогрессу. Я прохожу ступени развития, как круги сущности – один за другим, поднимаясь ко все новым сферам познания, более сложным, тонким в информационном плане.