Текст книги "По следу змеи"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Виталий Гладкий
По следу змеи

1

Змея медленно закручивала тугие кольца, готовясь к броску. Холодные немигающие глаза полутораметрового гада неотрывно следили за человеком, раздвоенный язык изредка мелькал в приоткрытой пасти, в которой угадывались смертоносные зубы-крючья, скользкая чешуйчатая кожа переливалась в свете люминесцентных ламп яркими диковинными узорами. Тихое шуршание трущихся колец неожиданно переросло в леденящий душу треск, словно где-то рядом загремели кастаньеты; бешеная ярость оранжевой искрой вспыхнула в глубине змеиных глаз, плоская треугольная голова с еле слышимым свистом метнулась вперед – и тут же тело змеи взмыло в воздух, избиваясь в цепких руках: долей секунды раньше невысокий худощавый мужчина в белом накрахмаленном халате мертвой хваткой сдавил ей горло. Со злобным шипением вцепилась она в край стеклянной чашки – капли яда тоненькой струйкой скатились на дно. Небрежно поддерживая змею за хвост, человек ловко зашвырнул ее в большую сетчатую клетку и захлопнул дверцу-крышку.

– Ах, какая красавица эта наша африканочка! – грузный лысоватый мужчина в очках подошел к клетке, где в бессильной злобе металась змея, с силой бросая мускулистое тело на стенки. – Но злюка… Кстати, Олег Гордеевич, насколько мне помнится, я запретил подобные трюки с нашими подопечными. Это не цирк, а серпентарий, и вы не факир, а научный сотрудник. Элементарные правила техники безопасности, коллега, нужно соблюдать неукоснительно. Голыми руками против эдакой штучки! Да-да, я понимаю, Олег Гордеевич, что вы хотите сказать: большой опыт работы с рептилиями, великолепная реакция, ваш поразительный иммунитет к ядам… Все это так, но очень прошу, будьте благоразумны!

– Извините, Борис Антонович, больше не повторится… Я учту ваши замечания.

– И еще, Олег Гордеевич, там змееловы привезли партию гюрз, прошу вас проследить за их размещением. Завхоза я уже предупредил.

– Хорошо, иду…

Некоторое время после ухода Бориса Антоновича в лаборатории было тихо, и только неукротимая африканская гремучая змея продолжала бушевать. Олег Гордеевич снял халат, подошел вплотную к клетке и с каким-то странным выражением лица долго наблюдал за выпадами разъяренной бестии. Затем решительно откинул крышку и почти на лету поймал змею, которая, не раздумывая, прыгнула ему навстречу. Поднес оскаленную пасть твари на уровень лица и несколько минут, словно завороженный, всматривался в бездушную темень свирепых глаз. Потом, тяжело вздохнув, снова швырнул гремучку в ее тюрьму и приоткрыл дверь в смежную комнату.

– Соня, займись африканкой. Покорми ее как следует. И три дня отдыха – пусть привыкает.

– Ой, Олег Гордеевич! Что с вами? На вас лица нет, – круглолицая русоволосая девушка испуганно смотрела на него из-за широкого стола, уставленного пробирками, колбами, различной формы банками и прочими лабораторными принадлежностями.

– Что? А-а, пустяки. Голова… Устал… Соня, скажи завхозу, пусть меня не ждет, сам принимает гюрз. Полежу немного…

– Бегу… Да, кстати, вы не забыли, что у вас через два часа междугородка?

– Нет-нет… Спасибо, что напомнила…

Поздним вечером взволнованный Олег Гордеевич вошел в кабинет директора серпентария.

– Борис Антонович! Прошу вас предоставить мне пять дней отгулов в счет отпуска…

2

Просторная комната напоминала склад антиквариата. Массивное вычурное бра в углу наполняло ее таинственными полутенями; солидная бронза старинных подсвечников на резном секретере работы французских мастеров 19-го века подчеркивало некоторую тяжеловесность интерьера. Несколько старинных икон висело на стенках вперемежку с картинами на библейские темы – подлинниками и хорошо выполненными копиями. В простенке между окнами высился дубовый шкаф, на полках которого за венецианскими стеклами стояли преимущественно старинные фолианты в добротных кожаных переплетах. Посреди комнаты – круглый стол с резными ножками, покрытый бархатной скатертью с кистями. У стола сидел мужчина лет шестидесяти и курил. Небольшая бородка с проседью обрамляла крупное скуластое лицо, массивный крючковатый нос нависал над седой щетиной усов, серо-стального цвета глаза тонули под кустистыми бровями. Смуглые тонкие пальцы беспокойно выбивали на крышке стола еле слышную дробь, которая вплеталась в размеренное тиканье настенных часов.

Неожиданно за плотно прикрытой дверью в соседней комнате раздался скрип кровати, покашливание. Мужчина вскочил, подошел на цыпочках к дверному проему и застыл, прислушиваясь. Затем медленно прошелся по комнате, с нетерпением поглядывая на часы, стрелки которых с непостижимым, раздражающим его упрямством, казалось, топтались на месте. Тихий стук в окно ворвался барабанным боем в пыльную тишину мрачной комнаты, и мужчина метнулся к входной двери.

– Входи…

– Вечер добрый… – высокий, широкоплечий пришелец с силой тряхнул руку хозяина.

– Почему так поздно?

– Не мог раньше, объясню потом… Выпить у тебя найдется?

– Нашел время… Сначала дело, все остальное позже. Документы принес?

– А ты как думаешь? Возьми.

– Хорошо… Водку, коньяк?

– От коньяка печень разлагается, умные люди говорят. А мне жизнь пока не надоела. Водочки, дружище, водочки!

– Тише, ты!

– Тут еще кто-то есть?

– Да. Жена. В спальне.

– Фю-у… Вот это номер… Что же ты раньше ничего не сказал? А теперь как?

– Не беспокойся, это моя забота… Что еще Богдан передал?

– Посылки твои получил в целости и сохранности. Кстати, тебе привет от Гриньйоха.

– Спасибо. Ты, надеюсь, с машиной?

– Спрашиваешь. Как договорились…

– Когда уезжаешь?

– Через три дня.

– Возьми деньги – здесь пять тысяч. Пригодятся.

– Ого! Не ожидал… Пригодятся, ясное дело. Сам знаешь, у меня не густо. Благодарствую.

– День прибытия тебе сообщили?

– Там все написано. Прочтешь – сожги.

– Как твои родственники?

– Живут, что с ними станется. Ждут не дождутся, когда уеду. Им, видишь ли, не нравится мои откровения. Ну и плевать! Каждый живет как может. Я не исключение.

– Ты за собой случаем "хвоста" не приволок?

– Обижаешь… Потому и опоздал. Все чисто. Сам знаешь, какие "университеты" заканчивал…

– Ну ладно, ладно… Есть хорошая поговорка: цыплят по осени считают. Береженого бог бережет…

– И то правда… Ну что, пойдем?

– Не торопись. Всему свое время. Придется обождать.

– Как знаешь…

Ночной гость, на ходу стаскивая клетчатый пиджак, направился к дивану.

– Вздремнуть успею?

– Успеешь, успеешь… Надеюсь, ты не храпишь?

– Отучили… Не беспокойся…

Хозяин, бесшумно ступая по толстому пушистому ковру, который укрывал пол в гостиной, прошел на кухню.

3

Лохматый пес, гремя цепью, метался по двору и тихонько скулил. Затем, усевшись у порога, поднял лобастую голову и завыл. Щелкнул замок, и на крыльцо дома выскочила хозяйка в длинной ночной рубахе.

– Рябко! Пошел вон! Гаспид лохматый! Ни днем ни ночью от тебя покоя нет…

Пес, виновато повизгивая, отбежал к сараю и лег у бочки с водой. Хозяйка, еще раз цыкнув на него, уже было направилась обратно, как вдруг страшный грохот обрушился на окраину, вмиг разметав сонную тишину раннего рассвета. Из соседнего дома полыхнул столб пламени, черный дым повалил сквозь высаженные окна.

Улицу заполнили полураздетые соседи; шум, гвалт выплеснулись волной к горизонту, наполнив окраину сумятицей. Перепуганная хозяйка вытащила на улицу мужа, который, прыгая на одной ноге, никак не мог другой попасть в штанину.

– Ой, горим! Ой, спасайте, люди добрые! Да что ж ты стоишь, Иван, бери ведра! Да не там, пьянчуга чертов, в сарае! О господи, до чего горилка довела, где ты взялся на мою голову!

Пожарные приспели "к шапочному разбору". Дом превратился в кучу шипящих закопченных бревен, среди которых копошились почерневшие от сажи люди с баграми и лопатами.

– Ну, слава богу, прибыли, соколики! – хромой дедок сплюнул с досады и заковылял вдоль улицы. – Едрена Феня…

– Не обращайте внимания, он у нас всегда такой, – шагнул к смущенному пожарному один из мужчин. – Милицию нужно вызывать. Дом взорвался. А почему – ляд его знает. Полыхнул, как спичка.

– Жертвы есть?

Толпа молча расступилась, и пожарные прошли к старому изодранному одеялу, под которым угадывались останки человеческих тел.

– Двое… Муж и жена. Ковальчуки. Одни кости остались…

Несколько дней спустя комиссия установила причину пожара: из-за небрежности погибших хозяев дома взорвался баллон с газом.

4

Профессор Слипчук умирал. Умирал медленно и тяжело. Разметавшись на больничной койке, он глухо стонал, время от времени что-то бессвязно выкрикивал; сквозь сухие запекшиеся губы слова вылетали с трудом. Три профессора, врачи высочайшей квалификации, двое суток боролись за жизнь коллеги – и тщетно. Даже точный диагноз, к стыду медицинских светил, поставить не удалось. Все сошлись на том, что случай уникальный – внутреннее кровоизлияние. Без видимых причин. Еще два дня назад могучий бас здоровяка профессора слышно было во всех уголках клиники и ничто не предвещало таких печальных событий. Тем более что профессор готовился к заграничной командировке и совсем недавно прошел всестороннее медицинское обследование – заключение о состоянии здоровья ученого было вполне удовлетворительным. И вот теперь новейшие медицинские препараты и усилия врачей оказались тщетными против неотвратимо приближающейся смерти. У двери палаты рыдали безутешные жена и дочь Слипчука, толпились ученики и ассистенты. К исходу дня жизнь оставила профессора…

В кабинете начальника УВД полковника Шумко всегда царил полумрак. Тяжелые, давно вышедшие из моды плюшевые шторы, несколько столов, составленные буквой "Т", прочные чешские стулья с жесткими сиденьями, большой сейф, покрашенный под дерево, тумбочка с телефонами и селекторным устройством – вот и вся обстановка кабинета.

– Василий Петрович, к вам посетительница, – секретарша бесшумно проскользнула в приоткрытую дверь кабинета.

– Вера, я же просил – всех посетителей направлять к моему заместителю. По крайней мере, до завтра.

– Простите, но это жена умершего профессора Слипчука…

– Что? Проси немедленно. Все телефоны переключи на себя – я занят…

Ирина Прокопьевна, жена профессора, была односельчанкой полковника и даже приходилась ему дальней родственницей. Правда, встречались они очень редко, но были в хороших, дружеских отношениях уже много лет, по крайней мере, с тех пор, как капитан Шумко демобилизовался после разгрома японцев и начал работать оперативным уполномоченным уголовного розыска города, в котором вскоре поселился и молодой врач Слипчук. Последний раз они встречались совсем недавно при весьма печальных обстоятельствах – на похоронах профессора.

– Заходи, Ира, здравствуй.

– Здравствуй, Вася…

– Садись.

– Спасибо… Я к тебе по делу. Не понимаю, что это может значить, но вся эта история настолько невероятна…

– Что за история?

– Понимаешь, после смерти Коли я случайно нашла в его бумагах вот эту записку…

И Ирина Прокопьевна положила на стол перед полковником измятый листок бумаги с машинописным текстом…

Начальник отдела уголовного розыска майор Клебанов уже собрался выйти из своего кабинета, как включилось переговорное устройство.

– Григорий Яковлевич, срочно зайди ко мне… Шумко, озабоченный и серьезный, заложив руки за спину, вышагивал по кабинету.

– Слушаю, товарищ полковник.

– Григорий Яковлевич, тебе известны обстоятельства смерти профессора Слипчука?

– Да, в общих чертах.

– Ну и?..

– Криминала, насколько я знаю, нет. Правда, болезнь какая-то странная… И заключение медэксперта довольно-таки невнятное. Но медицина ведь не всесильна. И не все тайны человеческого организма ей открыты и понятны.

– То-то и оно… Поторопился, мне кажется, медэксперт. Придется нам теперь в этих тайнах разбираться.

– А в чем дело, товарищ полковник?

– Прочти…

Ничем не примечательный измятый листок бумаги и несколько машинописных строчек: "Слипчук! Я долго ждал. Час мести пробил. Ты подохнешь на этой неделе. До скорой встречи на том свете. Гайворон".

5

Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Бикезин с папкой в руках почти бегом поднимался по лестнице на второй этаж, где находился кабинет полковника Шумко – он опаздывал на доклад.

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Здравствуй, капитан. Что у тебя новенького? Садись. Рассказывай.

– Машинку, на которой отпечатана записка, найти пока не удалось. Отпечатки пальцев, обнаруженные на записке, просматриваются очень плохо. Экспортно-криминалистический отдел продолжает с ними работать.

– Это, пожалуй, бесполезное занятие…

– Судмедэксперты тоже зашли в тупик. Говорят, что-то есть, интуитивно чувствуют, но доказать не в состоянии – случай совершенно из ряда вон выходящий. Просят вызвать из Москвы доктора Лазарева. Это один из лучших судмедэкспертов в Союзе.

– Подготовь текст телетайпограммы, я подпишу.

– Пожалуйста, вот…

– Хорошо… Что еще?

– Данные по Гайворону…

"…Гайворон – подпольная бандеровская кличка Мирослава Баняка. Уроженец Рахова, по профессии ветеринарный фельдшер. Один из главарей "проводу" ОУН. Осенью 1945 года возглавил отряд бандеровцев и был убит во время одной из операций "ястребков".

– Данные достоверны?

– Вполне. Вот документы, подтверждающие их.

– Какое отношение он имеет к профессору Слипчуку?

– Выяснить не удалось. Правда, профессор тоже уроженец Рахова, но, со слов его жены, Слипчук никогда не упоминал имени Гайворона-Баняка.

– Это ничего не доказывает. Версии есть?

– Простите, товарищ полковник, но мы только начали работать с друзьями и знакомыми профессора.

– Плохо, очень плохо, капитан. Ты даже не можешь ответить на вопрос – это убийство или болезнь… Когда была отпечатана записка?

– Примерно две недели назад, согласно заключению ЭКО.

– Значит, вариант убийства не исключен?

– Думаю, что нот.

– Способ?

– На отравление не похоже. Так, по крайней мере, утверждают врачи. А с того света пока еще никто не появлялся. Не знаю, товарищ полковник, даже не представляю…

– Тогда до завтра. Надеюсь, к тому времени, в конце концов, что-либо прояснится…

Полный мужчина в круглых роговых очках стоял у двери кабинета Бикезина, время от времени поглядывая на часы. Завидев капитана, он, слегка волнуясь, спросил:

– Простите, вы случайно не капитан Бикезин?

– Да. Вы ко мне?

– К вам. Вот повестка…

– Проходите в кабинет.

Усевшись на стул напротив капитана, он сказал:

– Моя фамилия Лубенец. Директор зоомагазина. Простите за нескромный вопрос – как вы узнали об этом?

– О чем?

– Ну о той бумажке…

– Какой бумажке?

– Вы разве не по этому поводу меня вызывали?

– Не знаю, о чем вы говорите. Просто нам нужно выяснить некоторые факты из биографии покойного профессора Слипчука, с которым, по нашим данным, вы были друзьями. Кстати, что это за бумажка?

– Вот, прошу…

Капитан Бикезин взял в руки небольшой листок – и не поверил своим глазам: перед ним была копия записки, обнаруженной у профессора Слипчука, которая отличалась только фамилией!

В кабинете полковника Шумко майор Клебанов и капитан Бикезин внимательно слушали рассказ Лубенца.

– …Коля знал Гайворона еще по Рахову. Они учились в одной школе, затем – ветеринарное училище. Знал и я его. А кто тогда в Рахове не знал семью Баняков? Отец Мирослава держал небольшую скотобойню и две или три лавки, в которых можно было купить все, что душе угодно, от иголки и куска ливерной колбасы до сенокосилки. Но вскоре пути Николая и Баняка-младшего разошлись: я и Коля прошли с боями до Берлина, а Мирослав Баняк ручкался с самим митрополитом Шептицким, был другом Бандеры… И только в сорок пятом наши дорожки волею случая перехлестнулись. Перед демобилизацией нашу часть отправили в Закарпатье – помочь очистить Западную Украину от бандеровцев, которые таились в схронах и терроризировали мирных жителей. Во время одной операции нам удалось захватить врасплох отряд Гайворона и уничтожить его. В живых остались Гайворон и еще двое. Узнав Николая и меня, он попытался уговорить нас, чтобы мы помогли ему бежать. Сами понимаете, это у него не вышло… Тогда Баняк на рассвете следующего дня сделал подкоп под стеной сарая, где их держали. Мы догнали бежавших, и в короткой схватке он был смертельно ранен. Умирая, Баняк страшно сквернословил и поклялся, что его месть настигнет нас, где бы мы ни были и сколько бы лет ни прошло.

– Может, его сообщники? – спросил полковник Шумко.

– Нет, они погибли вместе с Гайвороном.

– Когда к вам попала эта записка?

– Незадолго до смерти Николая. Я знал, что и ему кто-то прислал точно такую же – он мне позвонил на другой день. Тогда мы не придали этому значения, решили, что чья-то неумная шутка – об этой истории было известно некоторым нашим сослуживцам. Но когда я узнал, что Коля умер!..

– Вы кого-нибудь подозреваете в этой, с позволения сказать, "шутке"?

– Нет, что вы!

– Кто-нибудь из ваших сослуживцев, которые участвовали в разгроме отряда Гайворона, живет в нашем городе?

– Да. Адвокат Михайлишин. Вы думаете?.. Нет, нет! Мы старые друзья, он сейчас проходит курс лечения в какой-то клинике под Москвой: ожирение, астма и еще бог знает что. Это Коля направил его туда, где-то за неделю до своей смерти.

– Я не хочу вас пугать, но у меня есть просьба…

– Пожалуйста.

– Мы примем некоторые меры предосторожности. С вашей помощью. Возможно, это серьезно…

– Да, конечно, я понимаю… Очень вам благодарен за заботу…

6

Директор зоомагазина жил неподалеку от пивоваренного завода на окраине города. Чистенький, свежепобеленный домик, крытый оцинкованным железом, спрятался в тени старого сада, посреди которого стояло несколько пчелиных ульев. По двору суматошливо металась наседка с цыплятами, около забора, у клеток с кроликами, важно расхаживали павлины.

В уютной гостиной Лубенец и Бикезин играли в шахматы. Хозяин дома оказался веселым собеседником и хорошим рассказчиком; но вместе с тем капитан ощущал какую-то внутреннюю настороженность Лубенца.

– Скажите, капитан, вы верите в сны? – спросил Лубенец.

– Ответить, что не верю, значит, погрешить против истины. Возможно, в этом что-то есть. Но вообще-то я не суеверен и никогда не задумываюсь над своими сновидениями. Если честно – просто не хватает времени.

– В ваши годы я был таким же… Да, давно это было… Старость у порога. Сны какие-то несуразные снятся, мысли дурные в голову лезут, старые раны ноют. Совсем развалиной стал, на аптеку работаю. Печень ни к черту, сердце пошаливает… В гостиную вошла жена Лубенца, Ольга Петровна.

– Прошу к столу! Пора обедать, – обратилась она к Бикезину.

– Спасибо, Ольга Петровна, но я не голоден. Если можно, сварите мне кофе.

– Хорошо, только вам придется обождать минут десять-пятнадцать…

Капитан вышел на застекленную веранду, закурил. Внимательно осмотрел двор и улицу, на которой выстроились тополя. Прохожие торопились по своим делам, стайка ребятишек играла в футбол на небольшой зеленой лужайке у водоразборной колонки… Где-то неподалеку от дома должны были находиться и его сотрудники – оперативная группа наблюдения. Бикезин включил портативную рацию, собираясь выйти на связь с ними, и тут же сломя голову ринулся в дом: пронзительный крик, полный смертельного ужаса, раздался из кухни, где обедали хозяева дома.

У небольшого столика, около газовой плиты, стоя на коленях, взахлеб рыдала Ольга Петровна, а на полу кухни хрипел в агонии директор зоомагазина Лубенец…

Он умер в тот же день. Диагноз – внутреннее кровоизлияние.

7

Судмедэксперт, кандидат медицинских наук Лазарев, высокий, слегка сутуловатый мужчина, вошел в кабинет полковника Шумко, где уже сидели майор Клебанов и капитан Бикезин, и вежливо склонил седеющую голову.

– Здравствуйте.

– Добрый день, Вениамин Алексеевич. Как успехи? – спросил полковник.

– Есть кое-что… Заключение сейчас печатают.

– Я прошу ввести в курс дела товарищей, так сказать, из первых уст.

– Хорошо, товарищ полковник. Разрешите закурить?

– Да-да, конечно…

– В общем, результаты получены довольно интересные и, я бы сказал, неожиданные – профессор Слипчук и Лубенец погибли в результате отравления. И в обоих случаях причиной смерти явился яд из группы контактных.

– Простите, что это значит?

– Группа контактных ядов, насколько я знаю, недостаточно изучена. По крайней мере, мне пришлось столкнуться с ними только раз. Это яды как растительного, так и животного происхождения. К ним относятся и некоторые разновидности змеиного. Чтобы изготовить контактный яд, достаточно в специальную жидкость, которая проникает через поры кожи, добавить высушенный яд тигровой или гремучей африканской змеи. Стоит нанести каплю смеси на одежду или обувь человека, и результат будет всегда однозначен – смерть от внутреннего кровоизлияния.

– Почему наши медэксперты не смогли установить причину смерти профессора и Лубенца?

– Как я говорил, и для меня это было полнейшей неожиданностью. Симптомы отравления таким ядом практически едва заметны, и даже при вскрытии невозможно точно определить причину смерти. Мне помогло одно обстоятельство – скорая смерть Лубенца. Видите ли, летальный исход при отравлении контактным ядом наступает только через несколько дней после его проникновения в организм. До этого Лубенец перенес инфаркт миокарда, потому он так скоропостижно скончался – не выдержало сердце. И признаки отравления были еще достаточно свежи. Кроме того, удалось установить, что доза контактного яда была чрезвычайно велика и, судя по всему, попала в организм через кишечный тракт.

– То есть кто-то подсыпал яд в пищу Лубенцу?

– Подсыпал – это не совсем точно… В общем, такой вариант не исключен… Правда, есть одно "но": мы исследовали продукты, одежду, обувь, домашнюю утварь в доме Лубенца и Слипчука – и ни малейшего намека на присутствие яда. Короче говоря, в этом вопросе зашли в тупик. Мистика – и только…

– Да-а, хорошая мистика… Задали вы нам задачу, Вениамин Алексеевич. Мертвецы встают из могил и отправляют людей на тот свет дьявольскими методами, не оставляя следов…

– Товарищ полковник! Надеюсь, вы понимаете, что мы сделали все от нас зависящее. Сегодня еще раз продублируем наши исследования, но, боюсь, результат будет прежний.

– Перечень производных для изготовления контактного яда вы составили?

– Да, в заключении это указано.

– Вы не можете сказать, где занимаются исследовательскими работами по изучению свойств контактных ядов?

– По этому поводу вам придется обратиться в Минмедпром.

– А каким конкретно ядом из этой группы отравлены Лубенец и Слипчук?

– Затрудняюсь ответить правильно на ваш вопрос. Могу сказать только, что яд животного происхождения, вероятнее всего змеиный.

– Ну что же, Вениамин Алексеевич, спасибо. Не смею больше вас задерживать…

– Кстати, товарищ полковник, думаю, вам понадобится высококвалифицированный эксперт-консультант по змеиным ядам. Такой человек есть. Мой сокурсник по мединституту кандидат медицинских наук Гостев. Диссертацию он защищал именно по змеиным ядам. Правда, это очень сложный человек…

– Почему…

– Гостев – чрезвычайно талантливый научный работник, опытный, увлеченный своей работой врач. После защиты диссертации он несколько лет работал в Южной Африке, но затем его в срочном порядке отозвали в Союз.

– По какой причине?

– Точно не знаю, но, насколько мне известно, Гостев пристрастился к спиртному…

– Где он живет?

– Работает в Средней Азии, у меня есть его адрес. Из-за семейных неурядиц он попросил туда перевод из Москвы. Пить бросил, это мне доподлинно известно.

– Большое спасибо, Вениамин Алексеевич. Адрес Гостева вы нам, пожалуйста, оставьте…

Как только дверь за Лазаревым закрылась, полковник сказал:

– Должен вам сообщить, что по поручению прокуратуры оперативно-розыскные мероприятия будет осуществлять ваш отдел. Будем работать… В загробную жизнь мы не верим – это уже плюс. Значит, изощренное жестокое преступление. И убийца пока на свободе. Итак, майор, с чего начнем?

– Дело сложное, товарищ полковник… В помощь Бикезину думаю дать напарника – старшего лейтенанта Кравчука. Кроме того, нужно срочно встретиться с Михайлишиным. Срочно, но не спеша. Это мы продумаем. И будем отрабатывать план розыскных мероприятий – есть у меня кое-какие соображения. Вечером доложу.

– Ладно. А вот капитану придется съездить в Среднюю Азию к Гостеву. Время не терпит. Звонить, писать, вызывать, да и стоит ли? Нужна оперативность. Пусть медэксперты приготовят все необходимое – и вперед.

– Согласен, товарищ полковник. Три дня ему, надеюсь, хватит. А пока нужно связаться с Минмедпромом.