Текст книги "Под личиной"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Андрей

Сознание возвращалось медленно, и так же постепенно вырисовывались предметы окружающей обстановки: сначала контуры, затем более мелкие детали, а потом словно кто-то с помощью дистанционного пульта включил цвет. Андрей с недоумением рассматривал невзрачную комнатенку, в которой он очутился непонятно как.

Андрей лежал, одетый лишь в трусы и майку, на обычной медицинской кушетке, прикрытой грубошерстным солдатским одеялом. Комнату освещала единственная лампочка, висевшая под потолком. В помещении он был один.

Потрогав голову и убедившись, что с нею все в порядке, юноша сел – и охнул, неловко поставив на пол левую ногу. Боль вернула ему способность мыслить. Он вспомнил все: и милиционеров, передавших его бандитам, и Февраля, и схватку с Самураем, и побег.

Но потом в памяти появились провалы. Перед его внутренним взором завертелся калейдоскоп несвязных сюжетов и картинок: лесная поляна, Февраль с ножом в руках, какой-то странный длинноволосый мужчина, ощущение полета и сплошное мелькание снежной целины и кустарников, над которыми он летел на низкой высоте.

Андрей перевел взгляд на ногу, потрогал со знанием дела наложенную повязку и наконец сообразил – он ранен! В него стреляли!

Но где он находится? Что это за комната? Больничная палата? Непохоже.

Юноша встал и поковылял к столу. Усевшись на табурет, он с любопытством начал рассматривать жалкую посуду, прикрытую вафельным полотенцем. На дощечке лежала краюха хлеба в прозрачном полиэтиленовом пакетике, и только теперь юноша понял, как сильно он проголодался.

Чуток поколебавшись и бросив вороватый взгляд на дверь, он мысленно махнул рукой на приличия и, достав хлеб из пакетика, начал жадно жевать. Съев краюху без остатка и немного удовлетворив чувство голода, Андрей выпил кружку воды, которую налил из графина.

В голове наконец прояснилось, и юношу постепенно начало охватывать чувство тревоги. Он подошел к двери и попытался ее открыть. Но она была заперта.

Тогда Андрей направился к окну и выглянул наружу. Он увидел просторный двор, который освещал одинокий фонарь. Чуть поодаль виднелись какие-то здания. Все их окна были темны, и лишь в одном, самом большом, горел свет.

На душе стало совсем муторно. Может, сбежать через окно? Но для этого нужно выставить раму, что было совсем не просто.

А есть ли смысл бежать? Тот, кто его сюда привел, – вернее, принес, поправил себя Андрей, вспомнив ранение и свой "полет", – видимо, был добрым человеком. И аккуратным: постиранная и заплатанная одежда юноши лежала на скамье у окна, тщательно сложенная стопкой.

Наконец, он спас его от бандитов. Кажется, спас, уточнил юноша: события на поляне все еще виделись расплывчатыми, нереальными.

Неожиданно его внимание привлек шорох и писк. Он оглянулся и увидел мышь, которая сидела в углу и, как ему показалось, смотрела на него черными бусинками крохотных глаз с доброжелательным интересом.

Андрей поискал что-нибудь тяжелое, чтобы бросить в мышь, но не нашел. Тогда он сказал "кыш!" и махнул рукой. Но крохотная зверушка даже не шевельнулась.

Ладно, пусть ее, решил Андрей. На него вдруг навалились апатия и усталость, и он, вернувшись к медицинской кушетке, лег и укрылся одеялом до подбородка. В комнате было тепло – в "буржуйке" возле двери все еще тлели уголья – но его зазнобило.

Так он пролежал добрый час, весь во власти тревог и сомнений. Как там мать? Она работает в ночную смену и пока не знает, что сын ночует не дома.

А что будет, когда мать придет с работы? Вдруг она звонила ему поздним вечером.

Служебным телефоном мать пользовалась очень редко, так как младшему медперсоналу это не разрешалось.

Все зависело от дежурного врача. А они были разными. И отнюдь не все относились к медсестрам доброжелательно и с пониманием их проблем.

Андрею было хорошо известно чутье матери на опасные ситуации. Она как будто видела их в волшебном зеркале, скрытом у нее внутри. Сколько он ее помнил, она всегда находилась в состоянии постоянной настороженности. Поэтому, Андрей совсем не удивился бы позднему звонку матери.

Юноша нередко задавал себе вопрос – почему? Почему она так напряжена, будто каждую минуту ждет чегото страшного, смертельно опасного? Но удовлетворительного ответа он не находил. А сама мать избегала разговоров на эту тему…

Неожиданно за окном мелькнула тень, и Андрею послышался скрип ключа, который поворачивался в замке.

К удивлению юноши, шагов он не услышал, хотя и в комнате, и во дворе царила мертвая тишина.

Дверь отворилась, и в комнату вошел спаситель Андрея, длинноволосый мужчина мрачной наружности.

Несмотря на мороз, окантовавший оконные стекла кристалликами серебристо-белого инея, он был одет все в тот же легкий хлопчатобумажный костюм – робу.

Его обувь больше напоминала примитивные опорки, нежели современную обувь. Это были черные спортивные тапочки с обмотками, немного не доходившими до колен.

Сухая поджарая фигура мужчины буквально излучала силу и мощь. Он двигался легко и грациозно – как большая кошка или леопард.

– Здравствуйте! – робко сказал юноша.

Мужчина ответил ему долгим сумрачным взглядом и промолчал. Он подошел к столу и положил на него какой-то сверток. Затем бросил взгляд на мышь, которая по-прежнему безмятежно исследовал пол вблизи своей норки.

Зверушка будто почувствовала, что на нее смотрят. Она подняла вверх свою аккуратную головку и пропищала. Озабоченно нахмурившись, мужчина достал из кармана узелок, развернул его и, присев на корточки, принялся кормить мышь крохотными кусочками сыра.

У юноши глаза полезли на лоб от удивления. Мышь совершено не боялась человека. Мало того, она охотно забралась к нему в ладони и продолжила свою неторопливую обстоятельную трапезу в уютной теплой колыбельке.

Насытившись, зверушка почистила мордочку лапками и скрылась в норке.

Мужчина молча развернул сверток и жестом позвал Андрея. Юноша встал и увидел, что в свертке находится еда – кости с остатками мяса, хлеб и пакетик с горчицей.

Упрашивать Андрея не пришлось: быстро помыв руки, он через минуту уже жадно вгрызался в давно остывшее вареное мясо, показавшееся ему удивительно вкусным. Дочиста обглодав кости, он запил еду кружкой крепкого чая с тремя кусочками рафинада, и только тогда спохватился: ведь он ничего не оставил гостеприимному хозяину!

– Извините, я нечаянно, – пролепетал смущенный юноша, опустив голову. – Вот… съел ваш ужин…

Мужчина отрицательно покрутил головой – мол, не беспокойся, я сыт, – собрал кости и хлебные корки и вынес наружу. Возвратившись, он подбросил в печку угля и сел на скамью.

– Спасибо вам за то, что вы меня спасли, – уважительно и с чувством сказал Андрей. – Большое спасибо.

Если бы не вы…

На словно отлитом из потемневшей бронзы лице мужчины не дрогнул ни единый мускул. В ответ на слова юноши он лишь коротко кивнул, приняв его благодарность как должное.

– Где я нахожусь? – решился продолжить разговор Андрей.

Ему показалось, что в глубоких, как два бездонных озера, глазах мужчины мелькнула оранжевая искорка.

На долю секунду его лицо исказил нервный тик, но уже в следующее мгновение оно снова стало бесстрастным и отрешенным.

Жест мужчины был красноречив: он указал пальцем на голову, при этом кисть его руки странно изогнулась, изобразив какой-то знак.

Удивительно, но Андрей понял! Мысль появилась в голове ниоткуда, без всякой связи с предыдущим мыслительным процессом. Коротким движением руки мужчина будто изваял ее в воздухе и заставил проникнуть в мозг.

Андрей находился в психиатрической лечебнице. Теперь он вспомнил и этот двор, и фонарный столб посредине, и длинные больничные корпуса. Только днем они выглядели иначе.

Значит, он находится на "Территории"…

Юноша неожиданно забеспокоился и бросил быстрый взгляд на своего спасителя. А что если мужчина один из пациентов лечебницы? Уж больно странный у него вид… И почему он все время молчит? Неужели немой?

Мужчина по-прежнему сидел, как изваяние, совершенно не обращая внимания на юношу. Похоже, мыслями он был далеко от "Территории". Андрею даже показалось, что мужчина не дышит, настолько неестественным было состояние полной неподвижности абсолютного покоя, в которое он был погружен.

– Кгм, кгм! – прокашлялся немного испуганный юноша, чтобы привлечь к себе внимание.

Сначала не произошло ничего. Фигура мужчины так и осталась неподвижной. И лишь спустя несколько секунд его остановившиеся в орбитах глаза шевельнулись, и тяжелый взгляд буквально припечатал Андрея к кушетке, куда он перебрался после ужина.

– Мне нужно домой! – набравшись храбрости, быстро выпалил юноша. – Мать ждет… Она будет беспокоиться.

Мужчина, казалось, не понял его слов. Мало того, на его лице вдруг появилось выражение недоумения. Он слегка нахмурил брови, напряженно глядя на Андрея, – будто пытался понять, что юноша сказал.

Неожиданные изменения в каменном облике мужчины сначала удивили Андрея, а затем обрадовали.

– Домой, я хочу домой, – сказал он просительно. – Пожалуйста, выпустите меня отсюда…

Мужчина отрицательно покрутил головой и взглядом указал сначала на раненую ногу юноши, а затем на окно.

Андрей понял, что было у мужчины на уме. Действительно, до утра из "Территории" не выберешься. Сюда ходил рейсовый автобус, но только до восьми часов вечера. В ночное время дорога была пустынна.

Конечно, до города можно добраться пешком, но как преодолеть такое расстояние с больной ногой?

И главное, о чем не мог сказать мужчина, но до чего юноша додумался сам: не исключено, что бандиты Самурая ищут Андрея по всем дорогам. Скорее всего, так оно и есть – вощанская братва, в очередной раз оставшись с носом, жаждала мести.

Андрей понимающе кивнул и лег на постель. Его снова начало знобить. Укрывшись едва не с головой и отбросив всякие ненужные мысли и страхи, юноша закрыл глаза… … А когда открыл их, на дворе уже светилось ясное морозное утро.

Он снова был один. Если не считать мыши. Она снова вылезла из своей норки, но была немного вялой – словно недоспала.

Потоптавшись возле норки, мышь, как показалось Андрею, посмотрела на него с укоризной и скрылась в своем подземном жилище.

Юноша встал и почувствовал, что нога болит уже не так сильно, как вечером. Это открытие обрадовало Андрея. Он оделся и снова, как ночью, подошел к двери. И невольно удивился – мужчина ее не замкнул!

Андрей приоткрыл дверь и выглянул наружу. Наверное, было шесть или начало седьмого утра. Во дворе он увидел согбенную – даже горбатую – фигуру дворника, который работал метлой. Чуть поодаль, возле здания, стояли две медсестры, судя по светло-зеленым халатам, выглядывающим из-под теплых курток, накинутых на плечи. Они курили.

Осмотревшись, юноша понял, что он находится в сторожке. Значит, его спаситель сторож?

А где же он? Недоуменно пожав плечами, Андрей подошел к столу и увидел, что там лежит пакетик с заваркой и черствая булочка.

Быстро приготовив себе чай (благо чайник на "буржуйке" кипел), юноша позавтракал, съев полбулки.

Когда он мыл чашку, дверь отворилась. Мужчина приблизился к Андрею и жестом приказал сесть на кушетку. Юноша безропотно подчинился.

Мужчина начал снимать повязку, и Андрей почувствовал боль. Однако он, стиснув зубы, даже не шевельнулся, затаив стон внутри.

Юноша вздохнул с облегчением – пуля не зацепила кость и прошла навылет. Но самое удивительное: рана начала затягиваться! Это было похоже на чудо.

Он перевел взгляд на своего спасителя и, как оказалось, врачевателя в одном лице. Мужчина с сосредоточенным видом перемешивал в небольшой стеклянной банке деревянной палочкой какие-то порошки и мази.

Закончив свои манипуляции, он легкими движениями стал накладывать мазь на рану. А потом вынул из кармана свежий бинт и сноровисто перевязал ногу.

Андрей сразу почувствовал облегчение. Мазь практически моментально сняла боль и приятно холодила кожу.

Мужчина закрыл банку крышкой и положил ее в карман плаща, висевшего на гвозде у порога. Затем, сняв его, он, как обычно, жестом, предложил юноше одеться. Андрей послушался.

Плащ был великоват и совсем не грел, но другой одежды у мужчины просто не было. Он по-прежнему щеголял в своей робе, под которую поддел ветхий, заношенный до дыр, пуловер.

Одевшись, юноша обрадовался. Он решил, что мужчина ссудил его плащом по единственной причине – Андрею пришла пора покинуть гостеприимную сторожку и возвращаться домой. И не ошибся.

Мужчина и юноша вышли во двор и направились к гаражу. Там уже слышались звуки моторов и пахло выхлопными газами.

У Андрея глаза на лоб полезли, когда он увидел, какая метаморфоза произошла с его спасителем. Едва они оказались во дворе, мужчина, до этого ступавший легко и даже грациозно, вдруг сгорбился и начал приволакивать ногу.

Так он работает дворником, понял Андрей, вспомнив нескладную фигуру с метлой. Но зачем ему весь этот цирк?

Наверное, мужчина от кого-то скрывается, в конце концов решил Андрей. Это его дело. Каждый человек имеет право на личную жизнь и нечего соваться в нее постороннему.

Тем более, что только благодаря этому странному и таинственному немому (к слову, юноша уже вовсе не был так уверен в том, что мужчина не может разговаривать) он остался жив.

Они подошли к водителю "Скорой помощи", добродушному лысому здоровяку с крупным носом в красных прожилках и солидным брюшком. Похоже, ему было наплевать на автоинспекцию, и он позволял себе сто грамм даже с утра. И сейчас от него несло спиртным.

– Здорово, старина! – весело воскликнул он, увидев дворника. – Это что, твой родственник?

Дворник ответил сумрачным взглядом.

– А похож… – Водитель бесцеремонно разглядывал Андрея. – Здорово похож… Тебе так не кажется, Филя?

– Нет, – ответил Филя, водитель второго микроавтобуса. – Не похож.

Он мельком глянул на Андрея и отвернулся.

Филя, коротконогий и грустный на вид мужчина лет пятидесяти, появился из глубины гаража с банкой маринованных огурцов.

– На, – протянул он банку лысому. – Загрызи. Иначе дежурный врач опять накапает главному. Вот сволочь!

– Молодой, – сказал лысый, с хрустом разгрызая огурец. – А потому ретивый. Со временем станет шелковым. Не таких укатывали. Помнишь этого… как его… во, вспомнил! – Банана.

– Не Банана, а Илью Абрамовича, – поправил его Филя.

Они переглянулись и расхохотались. Лысый даже прослезился от гомерического смеха. Наверное, он был из тех людей, которые никогда не унывают и готовы веселиться по любому подходящему поводу.

– Он поначалу был еще тот фрукт… – Лысый вытирал слезы. – Всех забодал. Как Троцкий. А потом стал милягой. Мы с ним не одну рюмашку опрокинули.

– Ну…

– Так что и с этим справимся, – уверенно сказал лысый.

Дворник, невозмутимый как скала, прикоснулся к его рукаву и показал на Андрея.

– Понял, старина, понял. Доставим по назначению. Будь спок.

Дворник коротко кивнул, резко повернулся и вышел из гаража. Он и не подумал попрощаться.

– Мне бы такую жену, как он, – хохотнул лысый. – Я бы ей при жизни памятник поставил.

– Ага, – хмуро кивнул Филя. – Моей тоже не помешает медицинская повязка на рот. Может, еще по сто?..

– Все, абзац, я пас. Еду в город. Спецзадание. Нужно перевезти тещу главврача в новую квартиру.

– Ну и что? Подумаешь – город… Нас не проверяют.

– Это было раньше. А сейчас устроят операцию "Перехват", и шмонают всех подряд. Ладно, будь здрав.

– Пока. После работы в пивбар пойдем?

– Как чего-нибудь заработаю на леваке, так я всегда готов. Как пионер. Ты же меня знаешь. Увидимся…

Садись, парень, рядом со мной. Отправляемся.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Андрей и забрался на переднее сидение.

– Между прочим, меня зовут Иван Петрович, – сказал водитель, выруливая с гаража.

– Андрей…

– Вот и познакомились.

"Скорая" выехала за ворота, которые уже были открыты. Пока микроавтобус не покинул "Территорию", ему почему-то было неуютно. Юношу что-то тревожило, и он никак не мог понять, что именно.

Андрей не видел, что за ним пристально наблюдает дворник. Он спрятался за ржавым кузовом списанной на металлолом "Скорой" и буквально впился взглядом в юношу. В его глазах полыхал огонь какой-то непонятной страсти, похожей на безумие.

Когда микроавтобус выехал за ворота, дворник поднял голову к небу и сдавленно по-звериному зарычал.

Затем он упал на колени, обхватил голову руками, и надолго застыл в такой позе…

– Так ты точно не родственник нашего дворника? – спросил водитель.

– Точно, – ответил Андрей.

– Значит, он просто твой знакомый?

– Нет.

– Тогда как ты очутился на "Территории"? На психа ты как будто не похож.

– Случайно.

– Не понял…

– Меня ограбили, – немного помедлив, молвил Андрей.

– Кто?

– Не знаю. Какие-то парни. Отобрали деньги, куртку…

Андрей на ходу выдумал душещипательную историю, совершенно не соответствующую действительности.

Он понимал, что любопытный Иван Петрович не отцепится от него, пока он не объяснит причин своего появления в лечебнице.

Но правду нельзя было рассказывать ни в коем случае. Иначе Андрей просто подставит своего спасителя.

Который по каким-то причинам играет странную роль.

– Вот сволочи! – от души выругался водитель. – Меня тоже год назад обобрали до нитки. Я получил зарплату и немного выпил. Треснули чем-то по голове и выгребли все из карманов. – Он сочувственно посмотрел на Андрея. – Сейчас столько развелось всякой мрази. Наркоманы, воры, бандиты… На Колыму бы их, за колючую проволоку. Там места хватит всем.

Он еще минуты две сокрушался из-за бардака, который творится в стране, а затем сказал, обращаясь к Андрею:

– Жаль, что ты не родственник нашего дворника. Несчастный человек…

– Почему несчастный?

– О, это была история… – Иван Петрович закурил. – Это я его нашел. Четыре года назад. Еду вечером, темно уже, а он из кустов выскочил, да прямо под колеса. Я обмер. Ну, думаю, Иван, приплыл ты. Человека задавил. Я, понимаешь ли, перед поездкой немного выпил. Запах был. А это кранты. Срок гарантирован. Не трезвый – значит, виновен. И точка. Никто не поверит моим объяснениям. А откупиться нечем. Зарплата у нас – курам на смех…

Он на минуту умолк, обгоняя груженый КАМАЗ, потом продолжил:

– Я к нему, а он как огурчик! Целехонек. Сидит на асфальте и так жалобно, жалобно смотрит на меня. Ну, как побитая собака. Голый совершенно! (А дело, между прочим, было осенью.) Волосы длинные, глаза безумные, тело в шрамах и худой, словно скелет. Чисто тебе Маугли. Я ему начал что-то говорить – сам еще в ступоре, не пойму, что лепечу, – а он в ответ только мычит. Вот тогда я и сообразил, что он наш клиент.

Насмотрелся я на всяких… сам понимаешь…

Водитель нажал на клаксон и помахал своему коллеге, который ехал навстречу.

– Привез я беднягу на "Территорию", показал врачам. Сначала его не хотели принимать. Но я уговорил. А куда ему деваться? Родных у него нет, как потом выяснилось. И сказать ничего не может, потому что немой.

Вот он и остался в психушке. Подлечили его, подкормили, а тут как раз наш дворник на пенсию вышел… А что, начальству выгодно. Ведь этот несчастный работает только за еду. И вместо одежды носит старье, обноски. Денег не берет. Любит порядок и чистоту. На своем месте человек, одним словом. Вот только с головой у него, как мне кажется, проблемы. Правда, врачи говорят, что никакой он не душевнобольной.

Просто заторможенный… забыл, как это по научному… Но я в их диагноз не верю. Он иногда как взглянет – мороз по коже идет. Нормальные люди так не смотрят…

Некоторое время они ехали молча. Затем Иван Петрович повернул голову к Андрею и сказал, пытливо глядя на профиль юноши:

– А жаль, что ты не родственник ему. Плохо, когда человек один-одинешенек на белом свете…

Андрей в ответ молча кивнул.

Микроавтобус притормозил, пропуская другие машины, и повернул налево. Они выезжали на центральную улицу. Освещенные утренним солнцем дома выглядели как нарисованные.

День обещался быть по-настоящему весенним.

Волкодав

Стараясь не привлекать к своей персоне лишнего внимания и не попасть в поле зрения молодого человека, который сидел за столом вместе с Анубисом, я неторопливо прошествовал к входной двери «Третьего Рима» и очутился на улице. Я очень боялся, что «мистер Смерть» постарается исчезнуть немедленно, как он это умеет, но мне повезло: Анубис как раз искал такси.

Я немного отошел от ресторана в темноту, чтобы он меня не засек, и последовал его примеру. Мне попался частник, так называемый "дикарь". Таксисты этой категории не числятся за какой-либо фирмой и не зарегистрированы в мэрии, а значит, не платят налогов и работают на свой страх и риск.

– Куда едем? – спросил мой водила.

Он был молод – не более двадцати двух лет. Наверное, машину – подержанный "фольксваген" – ему купили родители, чтобы он мог зарабатывать себе на хлеб.

– У тебя хорошее зрение?

– Не жалуюсь.

– Это видишь?

Я показал ему пятьдесят долларов.

– А то…

Глаза водителя жадно блеснули.

– Будешь хорошим мальчиком – деньги твои.

– Что я должен делать?

– Рулить вон за той машиной.

Я показал на "волжанку" с шашечками, в которую садился Анубис.

– Только поезжай осторожно. Держись от нее на расстоянии. И старайся, чтобы тебя не заметили.

– Вы… из милиции? – спросил он несколько упавшим голосом.

– Хлопец, ты как будто сегодня родился. Разве мент станет деньги предлагать, да еще такие? Он покажет тебе ксиву и будешь вышивать ночь напролет за здорово живешь. Это называется "оказание помощи органам при исполнении". Уразумел?

– А как же, – радостно согласился парень. – Так вы частный детектив?

– Наверное, книжки любишь читать?

– Само собой…

– Тогда запомни: не верь современным писакам, нет у нас никаких частных детективов. Мы до них еще не доросли.

– А как же кино? Неужели и там все врут?

– Частный детектив Склифосовский и компания… – Я рассмеялся. – Нет, не врут. Фантазируют. Художник имеет право на вымысел. Нам всем страсть как хочется быть похожим на американцев. Вот мы и обезьянничаем. Примеряем чужие одежки.

– Я думал…

В голосе парня послышалось разочарование.

– Внимание, слева!.. – Возглас вырвался у меня непроизвольно.

Я немедленно сгруппировался и всем телом вжался в сидение. Ситуация была аховая. Правда, я это понял чуть позже, когда инцидент, даже не начавшись, был исчерпан.

Мы едва не столкнулись с импортной тачкой, вылетевшей из переулка на большой скорости. Похоже, ее водитель уже лыка не вязал: выскочив на тротуар и свалив урну, он распугал компанию молодежи и метеором скрылся в неизвестном направлении.

– Козел! – прокомментировал выходку лихача водитель и поторопился показать в его сторону большой палец. – Ну, гад, что творит…

– Следи за клиентом! – гаркнул я. – Он повернул направо.

– Момент…

Парень добавил газу, и мы вскоре догнали "Волгу" с Анубисом.

Теперь мы ехали молча. Такси Анубиса неожиданно начало петлять по городским улицам. "Волга" то увеличивала скорость, то ползла словно черепаха. Поэтому мой молодой водитель был предельно сконцентрирован и сидел за рулем, пригнувшись, будто в седле скакуна.

Такой поворот событий мог значить только одно: Анубис заметил "хвост" и пытается оторваться. Ах, как скверно! Предупрежден – значит, вооружен. Есть такая пословица. Которая имеет к Анубису самое непосредственное отношение.

Мне ничего иного не оставалось, как свернуть мероприятие и катить обратно в "Третий Рим". Вдруг Марья еще там и пьет горькую, сетуя на мое совсем не джентльменское поведение.

И тут я будто прозрел. Нет, Волкодав, тебе точно пора на покой. И сидеть тебе нужно даже не в кресле директора фирмы, а где-нибудь на пасеке, в яблоневом саду, в роли сторожа или пасечника. Не заметить очевидное!

За такси, в котором находился Анубис, шла еще одна машина, "девятка". Она приклеилась к "Волжанке" словно муха к пирогу, смазанному сладкой патокой.

Если это "хвост" (а иного толкования на сей счет я не мог придумать), то за рулем "девятки" сидит или полный идиот, или человек, не знакомый с городом. На такое опасное расстояние к объекту можно приближаться только тогда, когда слежка ведется в открытую – чтобы вывести клиента из равновесия.

Значит, "хвост"… Кто? Мои бывшие коллеги? Не исключено. Но непохоже. Уж больно непрофессионально ведется наблюдение. Хотя…

В последнее время настоящие профи постепенно уходят из "конторы", освобождая места молодежи. В общем-то, естественный процесс. Среди молодых тоже есть очень даже неплохие парни – в смысле профессиональной подготовки. Но им не хватает опыта.

А где его получишь? С условным противником и знания получаются условные.

Правда, время от времени диверсионные группы ГРУ по соглашению с разными странами направляются туда вполне официально, чтобы пройти курс выживания, например, в джунглях или сельве.

Раньше мы еще и воевали, применяя свои знания на практике. А теперь парням остается лишь жевать сырых змей и ящериц, и бултыхаться по шею в болотной жиже, нашпигованной пиявками размером с большую сосиску и прочей омерзительной живностью, неизвестной даже науке.

Если уж быть совершенно точным, то все-таки воевать иногда приходится. Чаще всего в Чечне. Но война войне рознь. В чужой стране тебе все до лампочки. Ты применяешь свои специфические и чрезвычайно опасные знания, не задумываясь о последствиях.

А дома ты сто раз подумаешь, прежде чем нажать на спусковой крючок. Стрелять в своих – самое большое паскудство, которое только можно придумать для профессионального военного. Даже если его воинская специальность в просторечье звучит как "убийца на государственной службе".

Диверсанту-ликвидатору высшей категории, который знает как минимум три-четыре иностранных языка, в Чечне делать нечего. Чересчур дорогое удовольствие гробить столь дефицитные кадры. С некоторых пор, насколько мне известно, от такой практики стали отказываться.

Допустим, к Анубису прицепила "хвост" наружка службы безопасности. Возможно. Но опять-таки – почему слежка ведется грубо и примитивно?

Ну и хрен с ними! Мне-то что. У меня своя свадьба, у них своя. Вцеплюсь в "девятку", пусть тащит мою машину на поводке. Не думаю, что ее водитель в пылу преследования Анубиса будет зорко следить за зеркалом заднего вида.

– Осади маленько! – приказал я своему водиле. – Ты, я вижу, азартный малый. Мы меняем объект. Теперь будешь держать красную "девятку"… – Я назвал номер, который успел прочитать на хорошо освещенном перекрестке.

Парень среагировал мгновенно и поменял полосу движения. Немного помолчав, он осторожно и с дрожью в голосе спросил:

– А может вы… иностранный шпион?

Я заржал как застоявшийся конь.

– Ну ты, блин, наивный… – Я перевел дух. – Кто же тебе скажет? Может, и шпион. Что, хочешь сдать меня органам?

– Нет, нет, что вы! Я просто спросил…

– И, наверное, не без задней мысли. Мечтаешь содрать с меня больше? Шучу… Хлопец, ты посмотри на меня внимательней. Шпион обычно неприметный, серый человечек, способный в мгновение ока раствориться в толпе. Я никак не вписываюсь в такие рамки. Это первое. А второе тебе совсем не понравится…

– Второе? Что значит второе?

– Вот ты высказал предположение, что я шпион. Но будь твоя догадка верна, сегодня твоя мама домой тебя не дождалась бы.

Я решил немного попугать парня. Маленькие стрессы юношам только на пользу.

– Не понял… Что значит – "не дождалась бы"? – спросил парень.

– А то и значит, что шпионы свидетелей не оставляют.

Я произнес фразу зловещим тоном. Парень непроизвольно дернулся, быстро взглянул на меня и сказал несколько неуверенно:

– Да, это так…

Видно было, что он все еще пребывает в плену сомнений.

– Но ты еще жив, и, надеюсь, проживешь сто лет. Если не будешь чрезмерно любопытным.

Похоже, парень был из породы правдоискателей, потому что на мои слова он не обратил ни малейшего внимания.

– Тогда зачем мы следим за этой… за этими машинами? – спросил он с таким видом, словно решил броситься в омут.

– Тебе соврать или сказать правду?

Парень смутился и неопределенно пожал плечами.

– Тогда будем считать, что тебе все равно. Ничего предосудительного или противозаконного мы не делаем, поверь мне. Ты заработаешь свою "зелень" честно. Ну, а по правде, то лучше тебе знать как можно меньше… Стоп! Тормози! Приехали…

"Девятка" припарковалась в тени деревьев, образованной уличными фонарями. "Волга" стояла дальше, возле каких-то киосков. Несмотря на позднее время, они еще работали; возле них стояли люди (скорее всего, молодежь), курили и пили пиво.

Я увидел, как Анубис неторопливо выбрался из такси и пошагал в темноту. И тут же ему на хвост упали два пассажира "девятки".

Итак, наружное наблюдение налицо. И как мне теперь поступить? Идти или не идти за этой гопкомпанией? – вот в чем вопрос. Что называется, на засыпку.

Пойду! Что оставалось делать? Сказав "а", следующую букву алфавита должен говорить в обязательном порядке. Иначе незачем было огород городить.

– Держи, фантазер…

Я всучил парню обещанную бумажку.

– А это, – я достал из кармана еще десять баксов, – за приятную компанию. Ты оказался интересным собеседником. И все-таки – не будь чересчур любопытным. Это чревато нехорошими последствиями.

Бывай!

Я не стал выслушивать слова благодарности, и мигом выскочил наружу.

Анубиса уже не было видно, но топтуны (один из них сразу же перешел на другую сторону улицы) просматривались во всех деталях. Все-таки мэр выполнил свое предвыборное обещание. Теперь уличные фонари светили до часу ночи. Что сейчас мне было на руку.

Топтуны пытались маскироваться, но как это можно сделать, когда вечерней порой улицы города, в особенности отдаленные от центра, практически пустынны? Ближе к девяти вечера простого обывателя не выгонишь за порог собственной квартиры и дрыном.

Народ боится всего: и обкуренных наркотой подростков, и бандитов, и злых чеченов, и еще Бог знает чего.

Чаще всего эти страхи беспочвенны, но стоит посмотреть телевизионные новости, как сразу хочется забиться в темный угол и укрыться с головой одеялом – как в глубоком детстве.

Наверное, кому-то нравится на ночь глядя пугать сограждан. Чего стоят одни американские фильмы ужасов или кровавые боевики, которые крутят в позднее время, не говоря уже о нашей криминальной хронике, после которой тянет напиться до чертиков и выброситься из окна. В общем – дожили до развитой демократии…

Наконец я увидел и Анубиса. Он шел спокойным, уверенным шагом, совершенно не таясь и не оглядываясь.

Неужели этот ушлый сукин сын не замечает топтунов?

Нет, в это поверить я не мог. Шакал всегда отличался способностью чувствовать опасность, даже на большом расстоянии. (У меня тоже это получалось; правда, не всегда). А сейчас – вот она, опасность, совсем рядом, в двадцати-тридцати шагах.

И вообще – с какой стати он оставил машину и решил пройтись пешком? Вечерний променад? Или нежелание засветить свою нору? Скорее всего, второе…