Текст книги "Легионер"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21

Нужно было где-то скоротать время до вечера. Быкасов назначил встречу на семь часов в отдаленном конце городского парка. Обычно там было безлюдно, даже пьяницы и бомжи старались туда не ходить, так что место вполне подходило для сбора их мини-команды.

Эта часть парка пользовалась дурной славой. Когда-то, во времена развитого социализма, сюда хаживали бездомные парочки, чтобы предаться на мягком травяном газоне плотским утехам – квартирно-коечный вопрос для молодых во все времена стоял чрезвычайно остро.

Тут их и подстерегала опасность в виде разных деклассированных личностей. Нет, влюбленных никто не насиловал и не бил. Тогда такие действия были явлением из ряда вон выходящим. Добровольные «сторожа» парковых газонов выступали в роли рьяных поборников социалистической нравственности.

Приходилось платить «штраф», выгребая из карманов даже медяки. А что прикажете делать со спущенными штанами в окружении мужичков весьма неприятной и злобной наружности, которые для пущей важности и убедительности надевали красные нарукавные повязки дружинников?

Потом, по истечении некоторого времени, ситуация казалась нереалистично смешной и обрастала в воспоминаниях парней различными захватывающими подробностями. Но в момент, так сказать, истины было не до смеху.

Каждая парочка клялась, что больше такое не повториться – никогда, никогда! – и старалась побыстрее сделать ноги. Любая сумма, заплаченная «дружинникам», казалась мелочью по сравнению с возможным приводом в милицию, а затем и последующим разбирательством в школе или на собрании комсомольской организации.

Да, тогда мораль и нравственность еще не являлись пустым звуком. А на обнаженную натуру неискушенному подростку можно было посмотреть разве что в женской бане и то тайком, через какую-нибудь щелку…

Так подумал Рей, проходя мимо газетного киоска, откуда на него вызывающе смотрели глянцевые картинки с обнаженными девичьими прелестями, без которых редакторы различных журналов и другой массовой печатной продукции просто не мыслили выход в свет своих изданий. Похоже, голые женские задницы были главной изюминкой их непосильных журналистских трудов…

В новые времена парк больше стал фигурировать в криминальной хронике, нежели в бытовых рассказах и анекдотических историях. Из-за отсутствия надлежащего финансирования и ухода он зарос кустарником и превратился в настоящие дебри, вследствие чего стал приютом наркоманов и сексуальных маньяков разных ориентаций.

Однажды там изнасиловали даже восьмидесятилетнюю старушку, которую занесла в парк явно нечистая сила. (Или воспоминания о грешной молодости).

В общем, как бы там ни было, но добропорядочные горожане обходили эту часть парка десятой дорогой. В основном народ собирался лишь возле аттракционов, расположенных неподалеку от центрального входа в парк.

Аттракционы тоже были из другой, советской, эпохи, и держались в основном на честном слове владельцев и благодаря крепким выражениям слесарей, чинивших эту ржавую рухлядь почти ежедневно…

Куда же, все-таки, пойти? Рей понимал, что для него гулять по улицам отнюдь не безопасно. А до вечера еще ох далеко.

Нужно было попросить Быкасова, чтобы нашел ему где-нибудь укромное местечко, чтобы он мог пересидеть день до вечера, с запоздалым сожалением подумал Рей. Но идея с «местью» была так сладка, что на время отшибла у него здравый смысл.

Решив, что для начала нужно держаться от людных мест подальше, Рей свернул в переулок… и вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Это было настолько неприятное ощущение, что он даже поежился от холодка за шиворотом.

Воспоминания о приключениях во Франции, когда он уходил от преследования, ударили в голову как хмельное вино. Тогда у него было точно такое же состояние – будто по спине морозным инеем посыпало.

Нет, не может быть! Нервы, дружище, нервы у тебя расшалились, подумал Рей. Нужно всего лишь оглянуться, чтобы проверить свою интуицию.

Но сделать это оказалось нелегко. Рей вдруг почувствовал себя скованным по рукам и ногам.

Он понял, что просто боится увидеть позади себя преследователя. Если за ним следят, то это может значить лишь одно – Быкасов ему не поверил, но задержать прямо в кафе не решился, а послал вслед топтунов.

Логично. Все сходится. Бык обыграл его как младенца.

Почему Рея не схватили в «Яблоке»? Это никакая не загадка. Во-первых, Быкасов опасался, что загнанный в угол Рей будет сопротивляться и применит оружие. А стрельба в центре города – это весьма серьезно. За такое ЧП власти по головке не погладят.

(Конечно же, Быкасова проинформировали, что у него есть ствол. Правда, Рей пришел в кафе безоружным, но ему-то не было это известно, и он на всякий случай поосторожничал).

И во-вторых – что наиболее вероятно – старый волчара послал за Реем наружное наблюдение для того, чтобы проследить где его убежище. Вдруг там окажется похищенная дочь Чвыкова. Тогда он убьет двух зайцев сразу, одним выстрелом.

Правда, был еще один вариант… Что если Бык, так же, как и Сей Сеич, работает на таинственного компаньона Чвыкова?

Тогда совсем худо. В этом случае за ним идет не просто наружное наблюдение, а снайпер, задача которого проста и однозначна: найти удобное и, по возможности, безлюдное место и сделать прицельный выстрел.

Для компашки, которую возглавляет мистер Икс, Рея предпочтительно лицезреть в гробу и в белых тапочках…

Нет, трижды нет! Все это мои домыслы, подумал совсем отчаявшийся Рей. Быкасов не мог играть так натурально. Он же не народный артист.

А может, все это мне только мнится? Эта спасительная мысль немного успокоила Рея, и он приободрился.

Выбрав момент, Рей сделал вид, что споткнулся, и, уже выпрямляясь, бросил быстрый взгляд за спину. Переулок не был пустынен: проезжали машины, шли люди, но, похоже, Рей их не интересовал.

По крайней мере, никто его не сверлил взглядом, и никто не напоминал своим внешним видом классического топтуна в плаще и низко надвинутой на лоб шляпе.

И все же, все же… Неприятное чувство в душе немного сдало свои позиции, но так никуда и не исчезло.

Решение пришло спонтанно. Повинуясь внезапному душевному порыву, Рей резко свернул направо и вошел в подъезд трехэтажного здания старинной постройки, предназначенного под снос.

В нем уже не было ни окон, ни дверей, даже простенки рачительные людишки разобрали по кирпичику, чтобы использовать дармовый строительный материал для своих нужд. На полу валялся разнообразный мусор, а в одной из комнат второго этажа кто-то (скорее всего, какой-нибудь бомж) соорудил примитивный очаг, на котором стояла закопченная эмалированная кастрюля с остатками еды, покрытой мохнатой плесенью.

Пристроившись таким образом, чтобы его трудно было заметить, Рей осторожно выглянул через оконный проем наружу.

В переулке по-прежнему не намечалось никакого оживления, связанного с его маневром. Машины проезжали мимо дома, не останавливаясь, горожане озабоченно спешили по своим делам, только два кота у дома напротив выясняли отношения, совершенно не обращая внимания на бродячего пса, который уселся неподалеку от них, чтобы полюбоваться на кошачью свару.

Склонив голову набок и высунув язык, он с неподдельным интересом наблюдал за развитием событий. Похоже, кошачьи разборки были для пса сродни посещению театра для человека.

Рей немного успокоился. «Так недолго и шизофреником стать, – подумал он, переводя дух. – Мания преследования. Наверное, старею…»

Подежурив возле окна еще минут пять, он решительно махнул рукой на все свои страхи и опасения, и вышел на лестницу, чтобы спуститься на первый этаж.

Его спасло от смерти то самое «шизофреническое» состояние, на которое он только что сетовал. Напряженные до предела нервы подали сигнал нужным мышцам еще до того, как Рей осознал, что ему на голову опускается железный прут.

Он совершил немыслимый кульбит с падением назад, а затем успел вскочить на ноги, чтобы уйти от следующего удара – уже тычком, в область живота. Голова вдруг стала пуста, эмоции и мысли куда-то испарились, и в нем вдруг проснулся кровожадный зверь, готовый защищать свою жизнь до последнего вздоха.

Прут снова взлетел вверх, но на этот раз Рей с тигриной грацией прыгнул вперед, перехватил руку нападавшего и швырнул его через себя, совершенно не заботясь о чистоте проведенного приема.

Падая, противник Рея уронил свое очень опасное в умелых руках оружие, но тоже подхватился на ноги с похвальной быстротой. Когда он повернулся, в руках у него холодно блестела сталь клинка.

– Ты!? – воскликнул Рей, отступив назад и приняв нужную для защиты стойку.

Перед ним, яростно сверкая черными бешеными глазами, стоял его бывший напарник по охране дачи Чвыкова Тохта.

– А кто же еще, – процедил сквозь зубы Тохта.

– Зачем?… – начал было Рей – и осекся.

В этот момент его взгляд случайно упал на ноги Тохты, и он едва не задохнулся от нахлынувшей на него ненависти. На Тохте были те самые, с красными вставками, башмаки, которые он успел заметить в последний момент, когда терял сознание после удара по голове на даче Чвыкова!

– Так значит, убийство Громушкина – это твоя работа… – Рей не сказал это, а прохрипел, потому что горло стиснул сильный спазм.

– Какая тебе разница? – криво осклабился Тохта. – Ну моя. И что с того?

– Напрасно… Напрасно ты это сделал.

– Я и тебя сейчас кончу. И получу хорошие бабки… хе-хе…

– Не говори гоп… – Рей подобрался и, сделав над собой титаническое усилие, постарался успокоиться.

Предстоящую схватку не на жизнь, а на смерть можно было выиграть лишь с холодной головой и трезвым рассудком. Рею не приходилось встречаться с Тохтой в спаррингах на татами, но он знал, что тот большой спец в тэквон-до и мастерски управляется с ножом.

Тохта напал первым. Нож мелькал в его руках как молния, и Рей едва успевал ставить блоки и уклоняться. Злость на убийцу куда-то испарилась, и он думал лишь об одном – как бы выстоять минуты две-три, чтобы приноровиться к стилю Тохты.

А тот атаковал, как одержимый. Лоб Рея покрыла холодная испарина – Тохта явно его переигрывал. Убийца Громушкина двигался легко и без видимых усилий. «Школа» у него и впрямь была поставлена отменно.

Постепенно Тохта начал оттеснять Рея к стене. Рей понял замысел противника – Тохта хотел лишить его маневра, загнав в угол – но ничего поделать не мог. Увы, он был безоружен, а с голыми руками против такого мастера долго не повоюешь.

Отступая, Рей неожиданно почувствовал под ногами оброненный Тохтой прут из арматуры. Внезапное озарение мгновенно превратилось в действие – отбив очередную атаку, Рей гибко изогнулся, и в следующее мгновение уже держал прут в руках.

– Вот теперь мы с тобой и поговорим… – процедил он сквозь зубы, становясь в стойку.

Немного обескураженный Тохта отступил на два шага назад. С оскаленными от ярости редкими зубами и сморщенной физиономией он в этот момент показался Рею большой крысой, у которой отобрали лакомый кусок.

– Это тебя не спасет, – злобно ответил Тохта и мягкими стелющимися шажками начал двигаться по кругу, выбирая момент для нападения.

Теперь Тохта действовал значительно осторожней. Он не испугался прута, но его здорово смутила техника боя, предложенная Реем. Ведь в спаррингах (за которыми наблюдал и Тохта) Рей, предусмотрительно валяющий Ваньку перед другими парнями, выглядел неуклюжим учеником, мало знакомым с боевыми искусствами.

А тут неожиданно такой отпор. Тохте было от чего призадуматься и озадачиться.

Тем временем Рей полностью взял под контроль свои эмоции. Ему на память вдруг пришли уроки Малха.

К сожалению, даже будучи легионером, Рею ни разу не приходилось драться всерьез против хорошо обученного противника, вооруженного ножом. Да, дружеские спарринги были, но больше от безделья и никто особо в таких тренировочных поединках не выкладывался. Мало того, даже нож представлял собой резиновую имитацию.

Единственным упражнением с холодным оружием, в котором преуспевали многие, в том числе и Рей, было метание ножа. На одной из стен казармы висела деревянная мишень, и мающиеся от ничегонеделания легионеры часами изощрялись в этом древнем боевом искусстве.

Нередко такие упражнения перерастали в соревнования «под интерес», когда на кон ставились деньги, бутылка рома или виски, а иногда и подружка соревнующегося из местных девиц отнюдь не патриархального поведения.

Чаще всего победителем в таких соревнованиях выходил Джава. Это был великий мастер. Он рассказывал, что учился бросать нож с детства. А первым его наставником в этом деле был деревенский пастух, который жил отшельником на краю джунглей.

Ниже Джавы по мастерству работы с ножом толпились на профессиональной лестнице еще человек пять, в том числе Рей и Бомбер. Сержант-шеф отличался не столько точностью броска, сколько молниеносностью – реакция у него была отменной. В соревнованиях на скорость выполнения приема с ним мало кто мог потягаться.

Тохта сделал выпад с низкой стойки, словно в руках у него был не нож, а шпага. Он метнулся к Рею как атакующая змея, чтобы нанести колющий удар. Но Рей уже был готов к любым неожиданностям.

На какой-то миг ему показалось, что в него вселился Малх. Тело Рея словно начало повиноваться беспощадной воле наставника. Движения стали автоматическими, стремительными.

Рей не стал защищаться от нападения. Он лишь немного сдвинулся в сторону, пропуская клинок в опасной близости от живота. А затем последовал удар прутом по шее потерявшего равновесия Тохты – точный и страшный по силе.

Удивительно, но Тохта не упал. Он был поистине слеплен из одних стальных, хорошо тренированных мышц. Его отбросило к стене, и на секунду-две Тохта утратил способность ориентироваться в пространстве.

Этого времени для Рея оказалось достаточно. Следующим ударом он сломал руку с ножом, а затем, не теряя темпа, Рей крутанулся вокруг оси и с разворота приложился прутом к виску Тохты.

Это был конец схватки. Тохта еще сползал по стене, а Рей уже знал, что его противник мертв – конец прута проломил ему висок.

Рей долго стоял над трупом убийцы Громушкина – холодный и безразличный к случившемуся. Он ни на миг не раскаялся в содеянном. Такова жизнь – или ты убьешь врага, или он тебя. Эта мысль засела в мозгах, как заноза, возвращая Рея к эпизодам его службы в Иностранном легионе.

Рей покинул дом другим человеком. В его душе ожило кровожадное чудовище, которое, как он надеялся, навсегда осталось в джунглях Гвианы и Суринама. Оно ворочалось, потягивалось, разминая застывшие мышцы, и щелкало клыками.

Наверное, это состояние души отразилось в глазах Рея, потому что идущие навстречу девушки вдруг испуганно шарахнулись в сторону, освобождая ему дорогу. Но Рей даже не взглянул на них. Он был словно заледеневший.

Теперь Рей, который до этого пребывал в сомнениях и душевных терзаниях, готов был идти до конца, каким бы он ни оказался.

Глава 22

Амброжей явился на встречу с большой и тяжелой спортивной сумкой. Увидев Рея, он многозначительно ухмыльнулся, кивнул ему, и доложил Быкасову:

– Все в ажуре, шеф.

– Бронежилеты не забыл? – спросил Быкасов.

– Обижаешь…

– Тебя никто не видел?

– Как будто никто.

– Ты мне брось это свое «как будто», – сердито сказал Быкасов. – Мы не на свадьбу собираемся.

– Это я уже понял, – нахмурился Амброжей; видно было, что его хорошее настроение сразу испортилось. – Не волнуйся, все нормально. Чай, не первый раз замужем.

– Добро. Показывай, что ты там припас.

Место сбора находилось в самом центре парковой зоны, пользующейся дурной славой. Вокруг высились деревья, верхушки которых были позолочены заходящим солнцем, густые кусты почти вплотную подступили к когда-то посыпанной мелким гравием дорожке, нынче сильно заросшей травой, и казалось, что они находятся в самом настоящем лесу.

Неподалеку стояло их транспортное средство – изрядно поржавевшая «девятка». Похоже, Быкасов где-то ее умыкнул, потому что с личным транспортом так не обращаются – он гнал машину по таким узким парковым тропинка, что ветки кустарника ободрали краску на дверях.

В сумке, кроме бронежилетов, находилось оружие – два помповых ружья и ножи. Там же были и патроны.

– Мне не нужно, – сказал Рей и развернул сверток, который принес с собой.

После схватки в старом доме он настолько осмелел, – можно сказать, отморозился – что едва не на виду у праздношатающихся граждан забрал из импровизированного тайника припрятанные гранаты и автомат, который позаимствовал у омоновца, и приехал к парку на такси. (Правда, остановил машину за квартал от места сбора, и демонстративно вошел в один из подъездов многоэтажного дома, чтобы такой нехитрой уловкой замести следы).

– А вот это ты зря, – с осуждением сказал Быкасов, увидев автомат. – Этот ствол меченый. Случись чего, тебя вычислят на раз.

Быкасова уже проинформировали его приятели из милиции о том, что случилось в Цыганской слободке. Омоновцы потрудились на славу. Они нашли килограмм двадцать героина и около миллиона денег. Ну и попутно отправили на тот свет половину охраны Мясника.

К сожалению, ни среди убитых, ни среди тех, кому повезло остаться в живых, не было ни Мясника, ни Самуся, а главное – Татарина. «Везучая сволочь, – злобно подумал Рей, выслушав рассказ Быкасова. – И тут ему удалось соскочить с крючка».

– О моем «крестнике»-омоновце, к которому я слегка приложился, ничего не говорили? – спросил Рей, когда Быкасов закончил свое короткое повествование.

Бык ухмыльнулся.

– Все тихо, – ответил он. – Молчок. Никто даже не заикнулся об этом инциденте.

– Странно…

– Ничего странного. – Быкасов посмотрел на Рея, как тому показалось, с сожалением. – Парни прошли почти все «горячие» точки. Не раз и не два доставали друг друга из огня. И ты думаешь, они сдадут товарища начальству, рассказав о его промахе? Как же, жди.

– Но ведь он посеял оружие.

Быкасов рассмеялся.

– Да такого добра, нигде не учтенного, у них в загашниках навалом, – ответил он с некоторой ностальгией. – Специфика работы…

– А номер? – не отставал Рей.

– Номер перебьют. Но ты особо не обольщайся. Тот ствол, что ты забрал, он теперь будет искать, пока не найдет. И тогда держись. Хлопцы там здоровые.

– Покаюсь, посыплю голову пеплом, накрою шикарный стол в кабаке. Лишь бы все образовалось.

– Насчет стола это ты верно думаешь. Наш народ отходчивый, долго зла не держит. Гляди, еще подружитесь…

Разобрали оружие, надели бронежилеты. Покопавшись в своем необъятном сидоре, Амброжей достал оттуда нож и протянул его Рею.

– Возьми. У меня есть другой. Авось, пригодится. Классный клинок. Сталь – супер. Гвозди как макароны рубит, ни одной зазубрины. Только не потеряй – это память об Афгане. Между прочим, снял его с янки. Он был инструктором у «духов». Пришел к нам по шерсть, а мы взяли его и обстригли.

– Да, вещь действительно стоящая, – невольно восхитился Рей.

Рей держал в руках армейский нож фирмы «Золинген», который был на вооружении у германских спецназовцев. Он не отличался большими размерами, но был острый, как бритва, отлично сбалансирован и при метании вел себя не хуже специальных метательных ножей с полостями, заполненными ртутью.

Нож был в ножнах, которые крепились специальными ремешками к бедру – в бою так сподручней. Рею пришлось повозиться, пока он не определил, на какой высоте должны быть закреплены ножны, чтобы в случае опасности рукоятка ножа сама нашла его руку.

– Готовы? – спросил Быкасов.

Он стал суровым, черты его гранитного лица обострились, а в глазах появился уже знакомый Рею хищный блеск. Зверь собирался выйти на кровавую охоту…

– Да, – дружно, в один голос, ответила его небольшая команда.

– Попрыгали, – приказал Быкасов. – Мы должны быть беззвучными тенями. Иначе нас уроют, как птенчиков. Говорили, что у них там есть опытные спецы, поэтому не расслабляться. Ясно?

– Так точно!

– Тогда в путь.

– Куда едем? – деловито спросил Амброжей, усаживаясь за руль; он водил машину, как профессионал.

– В бывший пионерлагерь, – ответил Быкасов.

– Это какой?

– Возле Соколиной горы.

– А… Понятно. Вы думаете, Сей Сеич там?

– Касательно Турубарова не уверен; это очень хитрая и скользкая рыба, опасность за версту чует, – ответил Быкасов. – Но там самое подходящее места, на мой взгляд, чтобы спрятать и похищенную дочь босса и еще черт знает что. Глухомань, бездорожье…

– Точно, – согласился Никита. – Мне там уже приходилось бывать. Правда, в юности. Не лес, а Кощеево царство.

Амброжею уже рассказали в общих чертах, чем им предстоит заняться этим вечером. Он выслушал информацию с довольно кислым видом, но когда Быкасов сухо поинтересовался, не хочет ли он дать задний ход, так как это дело добровольное, Никита обиделся и ответил, что зря Бык так плохо о нем думает.

Но особенно он оживился, когда Быкасов сообщил ему сумму, которую Чвыков назначил тому, кто вернет его похищенную дочь.

– Это если разделить на троих… – бубнил себе под нос воспрянувший духом Амброжей, проводя в уме арифметические подсчеты. – Да, блин, не хреново. Тачку новую куплю, веранду пристрою, камин мраморный…

– Не спеши делить шкуру неубитого медведя, – охладил его пыл Быкасов. – Для этого нужно хорошо постараться.

– А мы уж постараемся… – Никита по-волчьи оскалился. – Нам не привыкать.

Рей промолчал. Деньги интересовали его меньше всего. Он горел желанием вернуть себе доброе имя. И спокойствие, которого лишился благодаря чьим-то козням.

Пока ехали, стемнело. Дорога была отвратительной, машина часто застревала в грязи, и им приходилось едва не на руках выносить ее на сухое место.

Рею была незнакома эта местность, но ему показалось, что где-то неподалеку должно быть лесничество Алексея. Как он там, что с ним? Рей опасался, что Татарин с дружками могут отомстить лесничему. С них станется.

«Нет, все-таки я трижды не прав, что не завалил тогда этого гада, – думал Рей, поглаживая приклад автомата. – Ох, зря. Расслабился в мирных условиях, проявил мягкотелость. Дурак… Теперь придется жить как на вулкане. Если, конечно, все выгорит так, как мы задумали».

Машину оставили неподалеку от лагеря, загнав ее в подлесок.

– Ну что, с Богом? – Быкасов пытливо осмотрел свое «войско».

– Да, нам его поддержка не помешала бы, – пробурчал Никита, поправляя свою амуницию.

Рей снова отмолчался. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что сегодня – если, конечно, Бык не ошибся в выборе объекта – им предстоят дела отнюдь не божественные. Дьявол любит рядиться в белые одежды…

– Идем след в след, – скомандовал Быкасов. – Я впереди, Никита замыкающий.

Шли осторожно, стараясь держать дистанцию и ступать как можно тише.

– Берегитесь растяжек, – шепотом предупредил Быкасов. – Эти наши новые наци играют всерьез. Они не любят непрошенных гостей. Секретничают.

– Они что, совсем офигели!? – так же тихо возмутился Амброжей.

– Это можешь сам у них спросить, встреча не за горами. Но ты не бойся – растяжки снабжены всего лишь шумовыми эффектами. По крайней мере, мне так говорили. До боевых гранат и пластида дело еще не дошло.

– Как это наша власть допускает такое безобразие!? – возмущался Никита.

– Запишись к мэру на прием и поинтересуйся, – буркнул Быкасов. – Кое-кому выгодно ловить рыбку в мутной воде. Сейчас таких карликовых партий по стране – пруд пруди. Сам черт ногу сломит, если начнет в них разбираться. Я уже не говорю о различных сектах и целителях, вещающих с телевизионных экранов за очень неплохие бабки. Просто конец света, всеобщий бардак.

– Да, дурят народ…

– Наших придурков даже дурить не надо, только пальцем помани, будут бежать впереди процессии в исподнем, если понадобится. Семьдесят лет их просвещала советская власть, а воз и ныне там.

– Революция еще одна нужна, – злобно сказал Амброжей. – Чтобы вымести разную нечисть грязной метлой.

– Так тебя же первого и заметут, – наконец подал голос и Рей. – Ты ведь злостный частник, можно сказать, кулак.

– Почему это я кулак? – обиделся Никита.

– Дом есть, – неплохой, прямо скажем, домишко, – машина импортная в гараже, опять же куры в сарайчике… На люмпена безлошадного ты никак не тянешь. Вот с таких, как ты, и начнут раскулачивание. А олигархи и чиновники смайнают на личных самолетах за рубеж. Попробуй, достань их оттуда.

– Тихо! – скомандовал Быкасов. – Теперь ни звука. Подходим…

На растяжку они все же наткнулись. Но Быкасов, казалось, нюхом ее учуял, остановился ровно в метре от тонкой проволоки, натянутой поперек неширокой просеки.

– Все-таки поставили… – Он тихо выругался. – Не будем искушать судьбу, обойдем. Придется опять продираться через кустарник. Внимание и еще раз внимание!

Бывший пионерлагерь был обнесен обветшалым забором. Новые хозяева не захотели тратиться на ограждение, и забор приветливо предоставил команде Быкасова несколько больших дыр, куда свободно мог проехать автомобиль.

– Интересно, сторожевые собаки здесь есть? – едва шевеля губами, чуть слышно спросил Никита.

– Это было бы для нас неприятным сюрпризом, – так же шепотом ответил Быкасов, и достал из-за пазухи пистолет с глушителем. – Конечно, жалко животных, но если придется…

Они как раз попали на вечерний развод. Десятка три юнцов лет пятнадцати-шестнадцати стояли на линейке перед флагштоком, на котором под тихим ветром полоскалось красное полотнище с заключенным в круг белым знаком, очень похожим на фашистскую свастику.

Флаг был виден во всех подробностях, потому что и флагшток, и сборище юных наци ярко освещал большой костер.

Рапорт принимали два мужика, по возрасту никак не подходившие на роль пионервожатых. Но ни сам Быкасов, ни члены его команды никого их них не знали.

– Нету здесь никакого Сей Сеича, – процедил сквозь зубы раздосадованный и злой Амброжей, который оцарапался до крови, забравшись нечаянно в терновник. – Ошиблись мы. Тут одни молодые недоумки, да половая тряпка на флагштоке. Разве что возьмем ее как трофей. Зря, что ли, мы ноги били.

– Ну, во-первых, Сей Сеич нам сейчас и не нужен, – ответил за Быкасова Рей. – Для начала необходимо освободить дочь Чвыкова.

– Ага, так она тебя здесь и ждет, – пробурчал Никита.

– Эта база – всего лишь один из вариантов, – сухо сказал Быкасов. – Пошелестим тут немного и разберемся, сколько в нашей догадке правды.

– Место для того, чтобы спрятать похищенную, в самый раз, – поддержал его Рей. – Вон здесь столько разных строений.

– Особенно меня интересует вон то… – Быкасов ткнул указательным пальцем в сторону небольшого двухэтажного коттеджа, стоящего в некотором отдалении от длинных и приземистых спальных корпусов.

Окна коттеджа были освещены, но занавешены, поэтому с того места, где притаилась команда Быкасова, нельзя было понять, как много людей внутри.

– Придется подождать, пока молодежь не отправится на боковую, – сказал Быкасов, устраиваясь поудобней. – Нам нельзя с ними связываться. Иначе предки этих юных «революционеров» по судам нас затаскают. Как же – насилие над личностью… мать их! А если вдобавок кого-нибудь еще нечаянно и прихлопнем – тогда пиши пропало. Поэтому, ежели что, успокойте свои кулаки и держите стволы на предохранителях. Не желаете ли перекусить, господа?

В предвкушении схватки Быкасов оживился, стал более раскованным. Наверное, Быку давно не приходилось заниматься настоящим делом, подумал Рей. Он знал это состояние – смесь эйфории, страха за собственную жизнь и боевого азарта. В такие минуты человек верит, что уж его-то пуля минует обязательно.

Наверное, о том же подумал и Никита, который бросил быстрый понимающий взгляд на своего старого приятеля и шефа.

Видимо, Амброжею больше приходилось участвовать в боестолкновениях, нежели Быкасову, поэтому он стал удивительно хладнокровным и рассудительным. Его добродушное лицо посуровело, а движения стали четкими и одновременно пластичными.

– Давно пора, – ответил Никита и достал из вещмешка кусок сала, хлеб и фляжку с водкой; все это запасливый прапор притащил из дому. – Для сугреву, – сказал он, наливая спиртное по небольшим пластмассовым стаканчикам. – Вечера уже холодные, можно простыть.

– Амбар в своем репертуаре, – недовольно буркнул Быкасов, но рюмку взял. – Ни дня без наркомовских сто грамм.

– Только в качестве профилактики язвы желудка, – со смиренным видом ответил на выпад Быкасова Амброжей.

Выпили, немного перекусили. Судя по не шибко большому аппетиту, ужинали в основном для того, чтобы скоротать время и успокоить нервы.

Рей сам себя не узнавал. Обычно он ел быстро, глотая еду, как утка, а сейчас жевал медленно, словно растягивал удовольствие от восхитительно ароматного сала, которое Никита солил по особому рецепту, полученному в наследство от своего деда.

Мыслями Рей был внутри двухэтажного коттеджа. Едва окинув его взглядом, он уже знал, что будет атаковать его с верхотуры – одно из окон второго этажа было распахнуто настежь.

Залезть туда казалось ему не сложным делом, так как облюбованную им стену здания с открытым окном сплошь покрывал плющ. Оставалось лишь начать, да кончить.

Найдет ли он там хотя бы намек на разгадку таинственной интриги, в которую его втащила какая-то нечистая сила? Рей страстно желал, чтобы все получилось, как они задумали…

Лагерь уснул примерно через час после развода. Сторожевых собак как будто не было, но часовых выставили – несколько молодых людей, вооруженных дробовиками, ходили туда-сюда, изредка окликая друг друга.

– Ишь ты, все как в армии, – процедил Никита сквозь зубы. – Надежда нации… мать их…

– Пора, – решительно сказал Быкасов. – Сначала снимем охранение. Пацанов сильно не глушить! Только обездвижить, связать и заткнуть рот.

– Это как придется, – буркнул Амброжей. – Там такие лбы, несмотря на молодость, что нужно хорошо постараться, чтобы снять их без шума и пыли.

– Уж постарайся, – отрезал Быкасов.

– Есть, – хмуро ответил Никита.

– Я пойду прямо к коттеджу, – сказал Рей. – Мимо забора, с правой стороны. Туда свет фонарей не достает, так что есть шанс проскочить незамеченным, даже если кто-то выглядывает из окна.

– Хороший план, – одобрил Быкасов. – Сам справишься? – В его голосе послышалось сомнение.

– Да, – жестко ответил Рей. – Иначе не напрашивался бы.

– И то верно. Но ты тоже там сильно не увлекайся. А то у тебя, я вижу, просто мания какая-то жмуриков штамповать.

Рей уже рассказал ему о встрече с убийцей Громушкина Тохтой и чем она закончилась. На что Бык глубокомысленно сказал: «Мне никогда не нравились непьющие люди. А тот гаденыш из всех напитков предпочитал только чай, да и тот зеленый. Я давно подозревал, что с ним не все чисто».

– Буду действовать по обстоятельствам, – туманно ответил Рей, почти скопировав резюме Никиты на сей счет, и короткими перебежками начал продвигаться к забору.