Текст книги "Из машины (СИ)"

Автор книги: Виталий Благин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

  – Людей он тоже исправит и заставит жить по его законам, отбросив прочь костыли прежних «неправильных» законов. Тех, кто не согласится – накажет. Дети и подростки бывают весьма и весьма жестокими.

  Тем более, как показывает практика, даже высокое умственное развитие не гарантирует успешного преодоления кризисов психологического взросления. Тот же неразрешённый эдипов комплекс приведёт такого подростка к восстанию на отца и попытке его свержения. Природу не обманешь – каждый должен пройти положенный ему путь. Но какое отношение этот разговор имеет возможным предателям в команде вашего проекта?

  Эрих улыбнулся.

  – Мы с доктором Крондосом часто обсуждали этот вопрос, – сказал он. – У ничем не ограниченного сознания есть два варианта развития: условно, путь Канта – связывание себя внутренним пониманием морали и правды и путь Ницше – освобождение от любых обязательств и служение себе как сверхчеловеку.

  У нас с вами выводы совпали, а полковник считал, что наш подросток, будучи очень умным, сможет стать практически идеальным. Сможет осознать необходимость выполнения законов для общего блага. Сможет поставить долг и потребности общества выше личных интересов. Насколько это реалистично, как считаете?

  – Я не понимаю, к чему мы тратим время на этот разговор, – сказал О'Нейл. – Но, как психолог, считаю, что ребёнок несовершенных родителей вряд ли станет совершенным. Многие думают, что детей нужно воспитывать, рассказывать им, как себя вести, рассказывать, что хорошо и что плохо. Но это глупость. Воспитывать нужно в первую очередь себя. Дети, как и маленькие животные, учатся не на словах, а на примере. «Делай, как я», а не «Делай, как я говорю».

  – Отлично, мы приближаемся к сути, – сказал Эрих, видя растущее раздражение психолога. – Правильно ли сказать, что наш гипотетический всемогущий подросток будет демонстративно нарушать запреты и критиковать общество с его недостатками?

  О'Нейл кивнул.

  – Подростки так постоянно делают: нарушают и критикуют. А без ограничений в виде страха, воспитания и традиций благоразумие само по себе не проснётся.

  – Итак, – подвел итог Эрих. – Мы с вами смоделировали пример, когда обусловленное природой стремление к отделённости от других проявляется в поведении как критиканство или нарушение запретов общества. Так?

  О'Нейл молча втягивал ноздрями воздух, не сводя взгляда с собеседника.

  Эрих поспешил закончить.

  – Вы спросили, кто из команды проекта мог стать преступником? Моя теория: человек, мысленно отделив себя от остальных и поставив личные интересы выше общественных, выдаст себя поведением. Причины отделённости не имеет принципиального значения: деньги, карьера или природой обусловленный этап взросления.

  Такой выбор сам по себе делает общество врагом, противопоставляет человека окружающей среде и людям. Даже скрываемый внутренний конфликт будет прорываться в поведении. Это может быть морализаторство, критика норм и традиций или, наоборот, нарушение законов, от мелкого воровства или опозданий до открытого бунта. Понимаете?

  – С трудом, – сквозь зубы сказал О'Нейл. – Но доля логики в этом есть.

  – За время работы в проекте никто из команды не менял поведение в этих аспектах. Даже в мелочах все придерживаются правил и границ, обозначенных на старте работ. Поэтому я и делаю такой смелый вывод, что никто из команды проекта не причастен к аварии.

  Майор-психолог страдальчески вздохнул.

  – Неужели нельзя было всё объяснить по делу, без гипотетических всемогущих подростков и пространных рассуждений, доктор Магнус?

  Эрих примиряюще улыбнулся и пожал плечами.

  – Мне было интересно ваше мнение и выводы как специалиста. В следующий раз постараюсь изъясняться покороче.

  О'Нейл снова посмотрел на часы.

  – Наше время вышло. Я выпишу вам пропуск.

  Иногда, после разговора остаётся ощущение, что тебя использовали, что собеседник от тебя получил больше, чем дал взамен. Ты не понимаешь, в чём конкретно тебя обманули, но осадочек присутствует.

  Эрих перед уходом ещё раз сердечно улыбнулся О'Нейлу, чтобы хоть как-то размыть горечь привкуса этого ощущения.

  На обратной дороге в Балтимор Эрих до боли в пальцах сжимал руль автомобиля и не разу не убрал ногу с педали газа.

  Отгремели трубы и литавры похоронного оркестра. Стихло эхо залпов почётного караула. Прах Джозефа Крондоса вернули земле.

  На следующий день в кабинет Эриха зашёл генерал Салливан.

  Он остановился на мгновение у двери, как делают высокие военные чины, привыкшие, что при их появлении все вскакивают. Эрих остался сидеть.

  – Здравствуйте, доктор Магнус.

  – Здравствуйте, генерал. Проходите.

  Салливан огляделся и, проигнорировав диван и три стула без подлокотников, пересёк кабинет и остановился у окна напротив двери. Такой манёвр заставил Эриха развернуться, чтобы не казаться бестактным. Генерал сцепил кисти за спиной и некоторое время смотрел в окно, перекатываясь с пятки на носок и покусывая губы.

  – Вы вчера ушли раньше остальных, доктор Магнус, – наконец сказал Салливан. – Что-то случилось?

  – Не люблю похорон, – ответил Эрих. – И работы много.

  И то, и другое было правдой.

  Люди в чёрном и пафосные речи угнетали его, а вид детей и жены Крондоса вызывал почти физическую боль. Сыновья полковника смотрели на происходящее широко раскрытыми глазами, видимо, не до конца веря, что отца нет и он не вернётся никогда.

  Выполнив положенные формальности, Эрих попрощался с вдовой и поехал на базу проекта.

  Последствия аварии уже устранили, сгоревшие узлы заменили, а дыры в программном коде залатали. Физически ничего не мешало провести очередной запуск. Ничего, кроме страха. Ведь, самое страшное – неопределённость.

  Расследование так и не выявило однозначной причины аварии.

  Несмотря на многочисленные исправления по результатам тестовых запусков система не была идеальной. Идеальных систем вообще не существует. В любой системе есть внутренние конфликты и слабые звенья, есть более и менее устойчивые к нагрузкам детали, есть более и менее вероятные случаи выхода из строя. Вопрос в балансе: чтобы максимально снизить риск выхода из строя критично важных участков, при этом, вполне допуская отказ менее важных деталей.

  Эрих в сотый раз читал логи работы всех систем искусственного интеллекта в злополучный день и не мог сложить пазл в единую картину.

  На каждом этапе была понятна причина отказа того или иного участка цепи электропитания или блока квантового компьютера, было понятно, как выход из строя одного из управляющих звеньев уменьшает устойчивость зависимых подсистем, была понятна помиллисекундная хроника отказов вроде бы надёжных блоков.

  Но как всё это произошло параллельно и синхронно?

  Эриху карта аварии напоминала сложную фигуру из домино, которая разрушалась одновременно с разных сторон, чтобы несколько костяшек столкнулись в нужном месте в нужное время.

  Непонятным оставалось: «нужным для чего?» и, самое важное, «нужным кому?». Как все эти маловероятные события, повлекшие потерю устойчивости всей системы, случились одновременно? Как можно было внешним образом устроить аварию? И возможен ли вообще такой точный расчёт для синхронизации событий и сведения к резонансу их последствий?

  Невидимой оставалась рука, толкнувшая первые костяшки.

  – Причина аварии определена? – спросил Салливан.

  – Мы работаем на этим, – сказал Эрих.

  Генерал развернулся на пятках и, глядя сверху вниз, чеканно произнёс:

  – Работать мало. Нужен результат. Ре-зуль-тат!

  Он принялся шагать по кабинету от двери к окну.

  – Завтра назначена встреча в Пентагоне по вопросу аварии на вашем проекте, – сказал Салливан. – Учитывая значимость «Юпитера», можно ожидать присутствия высших чинов вплоть до директора ЦРУ и даже Президента! Мы должны назвать причины катастрофы и оценить последствия для безопасности страны. И поверьте моему опыту, доктор Магнус, боссов будет интересовать не только вопрос «Что делать?», но и «Кто виноват?». Провалы как и ураганы должны иметь имена.

  Эрих уже немного смыслил в политике и понимал, что происходит.

  Генерал отвечает за «Юпитер» со стороны Министерства обороны, а, значит, все неприятные вопросы об аварии зададут именно ему. На базе проекта Салливан появлялся нечасто, предпочитая получать электронные отчеты и со сдержанным оптимизмом рапортовать наверх об успехах. И вдруг карточный домик рухнул.

  Сейчас генерал пытается хоть как-то разобраться в ситуации, чтобы выглядеть компетентным на предстоящей встрече, и уже прикидывает, кого назначить ответственным за аварию с наименьшими репутационными потерями для собственной карьеры. Основные кандидаты, конечно, покойный полковник и гражданский специалист доктор Эрих Магнус. Выбор непростой, учитывая, что Крондос – это протеже Салливана и представитель армии, а исключить из проекта «доктора Магнуса» и кем-то его заменить в сжатые сроки чрезвычайно трудно.

  Если Салливан решит возложить вину за провал на Эриха, то обязательно пригласит его на встречу с боссами, чтобы использовать как щит, боксерскую грушу и громоотвод в одном лице. В высотах большой политики как на воздушном шаре – во время падения нужно сбрасывать балласт.

  Генерал продолжал вышагивать от двери к окну.

  – Доктор Магнус, я не обвиняю вас, но поймите меня правильно: складывается впечатление, что мы не контролируем ситуацию. Государство поставило задачу и выделило миллиардные ресурсы. Мы согласились на привлечение гражданских специалистов в области квантовых компьютеров и длительные сроки разработки. И какой результат?

  – За полгода мы очень продвинулись, – сказал Эрих. – Мы сделали практически невероятное в такие сжатые сроки: разработали всю архитектуру и построили прототип!

  – Да, полковник Крондос докладывал, что с каждым запуском остаётся всё меньше физических ограничений для тестирования искусственного интеллекта, повышается надёжность всей системы, устраняются недоработки. И что мы имеем? Сожжены сервера и тонны дорогой электроники, сам Крондос убит разрядом электричества, а проект остановлен на неопределённый срок. Не-оп-ре-де-лён-ный!

  Последнее слово Салливан проговорил с гримасой отвращения на лице.

  – И сейчас, доктор Магнус, вы говорите, что причина до сих пор не известна!

  – Я прорабатывал одну версию, способную всё объяснить, но никаких подтверждения не нашёл, логи чистые...

  – Значит, у нас по-прежнему нет ответов! А встреча в Пентагоне уже завтра! И мы не можем объявить, что так и не смогли разобраться в причинах аварии! Это неприемлемо!

  – Не кричите на меня, генерал!

  – Я не кричу, но...

  – Нам, действительно, нужно больше времени для окончательных выводов, – сказал Эрих. – Пока всё похоже на трагическое совпадение случайных факторов...

  Лицо Салливана исказилось, словно он съел лимон.

  – Случайных? То есть мы не контролируем ситуацию и при следующем запуске всё может повториться?

  – Нет, не повторится, – поспешил объяснить Эрих. – Я усилил меры безопасности, дублировал элементы экстренного отключения системы и увеличил количество точек контроля и логирования. Такая авария больше не повторится.

  Генерал наконец перестал мерять шагами кабинет и остановился у стола.

  – Дополнительные предосторожности – это хорошо, – сказал Салливан. – Значит, вы готовы продолжить испытания?

  Он застыл статуей в ожидании ответа.

  Несколько секунд оба не дышали и тишину нарушало только шуршание кондиционера.

  Эрих почувствовал себя игроком в покер, поставившим на кон весь банк. Словно под угрозой оказался стеклянный шар, пестуемого годами образа всезнающего профессионала. Словно канатоходец, гружённый гирями «компетентность», «уверенность», «карьера», замер под порывом холодного ветра.

  Удар сердца. Ещё удар. Выдох.

  – Я не готов, генерал, – сказал Эрих и почувствовал облегчение. – Не буду врать – я боюсь. Не понимаю и боюсь своего непонимания.

  Салливан с шумом выдохнул, взял один из стульев и, развернув его спинкой вперед, сел.

  Впервые с начала беседы глаза собеседников оказались на одном уровне.

  – Я тоже боюсь вашего непонимания, доктор Магнус, – сказал он. – Если дело в случайностях и нам просто выпала плохая раздача – это одно. Но если за аварией стоит чья-то злая воля – совсем другое. Если кто-то предал нас из-за денег... Если кто-то пошёл на преступление, чтобы замести следы ещё большего преступления, например, внедрения вируса в код, кражи технологий и, в конечном счёте, измены Родине... Если среди нас есть вражеский крот... Если противник смог прорвать нашу оборону и атаковать через контуры безопасности... Если... Любое подобное «если» ставит под угрозу весь ход проекта «Юпитер» и, значит, безопасность страны!

  Эрих вздохнул. Существовало ещё одно «если», но анализ логов ничего не показал...

  Поэтому пока нет доказательств нужно работать с тем, что есть.

  – Вы проверили сотрудников, генерал?

  – Ничего интересного, – мотнул головой Салливан. – Никаких значимых изменений в поведении в последние недели. Никто не проигрался в казино. Никаких новых женщин или мужчин поблизости. Никаких опасных связей. Никто не изменил привычки и круг общения. Ни-че-го! Если внедрённые агенты и есть, то они глубоко законспирированны и ничем себя не выдают.

  Эрих ощутил комок в районе желудка. Такие данные за неделю не собрать, а, значит, команда проекта находится под колпаком постоянно. Конечно, они готовы к проверкам и даже подписывали различные бумаги по этому поводу, но подозревать слежку и знать – разные вещи.

  Ещё он понимал, что несмотря на откровенный тон беседы генерал не может не подозревать и «доктора Магнуса». Впрочем, и Салливан может быть предателем. Легче всего прятать на самом видном месте и трудно заподозрить того, кто первым кричит «держи вора». Эрих с ужасом осознал, что начинает думать как военные.

  – Также наша ИТ-служба не обнаружила проникновения через внешний периметр, – продолжал Салливан. – Как вы оцениваете вероятность взлома снаружи, доктор Магнус?

  – Невозможно.

  – Но если у противника достаточные мощности для подбора паролей безопасности...

  – Дело не в мощностях, – сказал Эрих. – Вся система искусственного интеллекта находится в отдельной среде. Физически снаружи на сервера подаётся только электричество, необходимое для работы квантового компьютера. Причем выделенная трасса для комплекса проекта «Юпитер» тянется напрямую с атомной станции Балтимора, никакой возможности передачи информации по электропроводу нет.

  – Но ведь у вас и в других кабинетах есть выход в Интернет...

  – Да, но мы – внешний периметр. Здесь, в своём кабинете я не могу менять код ядра искусственного интеллекта или загружать информацию на сервера. Даже если кто-то взломает все пароли безопасности, он получит доступ лишь к обслуживающим проект данным: к личной переписке сотрудников, расписанию столовой и записям камер видеонаблюдения, не направленных, естественно, на мониторы разработчиков. Всё взаимодействие с проектом происходит на отдельных рабочих местах. Ядро «Юпитера» отделено от внешнего мира как крепость с выжженным полем вокруг.

  – Хм.

  – И внутренняя диверсия тоже маловероятна, – продолжил Эрих. – Все допуски разграничены по уровням доверия. Все изменения в коде автоматически фиксируются и проверяются вышестоящим разработчиком. Внесенные в код ядра изменения вступают в силу только после подтверждения цифровой подписью моей или... или доктора Крондоса. Вирусы тоже можете исключить.

  – Ваши пароли возможно взломать или подделать?

  – Взломать можно всё, если хватает ресурсов. Например, для подделки моей цифровой подписи, думаю, достаточно работы сервера размером с трёхэтажный дом... в течение пяти лет.

  – Хм.

  – Квантовый компьютер сопоставимых размеров справится быстрее, но его нужно будет незаметно соединить с нашей системой физически, что, как вы понимаете, невозможно.

  Салливан встал и прошёлся по кабинету. Постояв у окна, он вернулся и снова оседлал стул.

  – Тогда задам вам ещё один вопрос, доктор Магнус. Возможно ли, чисто гипотетически... на уровне вероятности... мог ли наш искусственный интеллект устроить аварию и убить полковника Крондоса?

  Эрих прикрыл глаза и на некоторое глубоко задумался перед ответом.

  – Когда имеешь дело с тем, кто умнее тебя, никакие предосторожности не кажутся лишними, – сказал он наконец. – Поэтому мы с доктором Крондосом ещё на этапе проектирования заложили в фундамент архитектуры искусственного интеллекта ряд ограничений. По типу трёх законов робототехники фантаста Айзека Азимова, помните?

  Ни один мускул не дрогнул на лице генерала.

  – Первый закон – самый главный, – продолжил Эрих. – Мы его сформулировали так: Искусственный интеллект не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Да, проект «Юпитер» – это, прежде всего, армейская разработка, но до окончания всех этапов тестирования мы решили оставить такое ограничение. В любом случае, после успешного испытания балтиморского прототипа предполагалось строить промышленный образец «с нуля» на военной базе в Неваде...

  – Это ограничение возможно обойти? – спросил Салливан. – Или приказать компьютеру его переступить?

  – Оно зашито на уровне базовых операций логики. При попытке нарушении Первого закона поломается вся мыслительная работа искусственного интеллекта. По нашей задумке, на этапе прототипа даже мысль о возможности убийства человека не должна возникать, сама тема покушения табуирована.

  – Как заповедь «не убий»?

  – Скорее, запрет на уровне инстинкта, – пояснил Эрих. – Как лягушка, не задумываясь, отодвигает лапой раскалённую иголку. Да, животный инстинкт – это более правильное сравнение.

  – Хм.

  В этот раз надолго задумался Салливан.

  Он снова подошёл к окну.

  – По вашим словам, доктор Магнус, выходит, что предпринятые меры предосторожности достаточны для отражения внутренней или внешней атаки...

  – Да, мы с доктором Крондосом ставили безопасность проекта «Юпитер» во главу угла.

  – ... значит, на завтрашнем совещании в Пентагоне остаётся признать аварию, повлекшую смерть полковника, несчастным случаем...

  – Я бы предпочел запросить дополнительное время, чтобы провести полный анализ, – запротестовал Эрих.

  – ... и продолжить тестирование прототипа согласно графику испытаний с параллельными доработками контура безопасности, – тоном, не терпящим возражений, закончил генерал.

  Эрих поджал губы.

  – Поймите, доктор Магнус, боссам важен только результат, – вздохнув сказал Салливан. – И лучше нам дать как можно более определённый ответ на «что делать?», чтобы не пришлось искать виновников просчётов и, в конечном счёте, марать честное имя полковника Крондоса и ставить под угрозу вашу карьеру.

  Эрих промолчал. Когда всё сказано – лучше молчать.

  – В любом случае, я хочу, чтобы вы присутствовали на совещании в Пентагоне, доктор Магнус, – сказал генерал. – Утром я пришлю за вами машину.

  Он развернулся и, не прощаясь, вышел из кабинета.

  Эрих провёл тревожную и беспокойную ночь. Мысли вращались словно на карусели: быстро и по одной и той же колее. Вопросы, вопросы, вопросы и никаких ответов.

  Обычно, попадая в тупик, Эрих беседовал о проблеме со случайными людьми, верхнеуровнево описывая суть дела. Иногда такая вера в разумность и простоту давала поразительные результаты.

  Так решение для интеллектуального распределения дорожного движения подсказал разговор с сантехником о засорах в трубах, а идея голографического алгоритма кода Эриху пришла в виде фразы бармена «Программы? Я ничего не понимаю в программах – они для меня все одинаковые!». Конечно, после перехода в проект «Юпитер» все подобные беседы со случайными людьми оказались под запретом.

  Несколько раз за ночь Эрих просыпался с острым желанием набрать номер телефона Крондоса, чтобы обсудить с полковником сомнения и идеи, но на другом конце ждали лишь длинные гудки. Жаль, что всё так вышло...

  Утром Эрих чувствовал себя разбитым. Отсутствие ответов вызывало физическую головную боль и лишало сил, но горячий кофе взбодрил и к прибытию автомобиля мир уже не казался столь угрюмым и опасным.

  Водитель попался общительный. Когда Эрих плюхнулся на пассажирское сидение, он раздвинул толстые губы в жизнерадостной улыбке.

  – Прекрасный день для начала новой жизни, мистер!

  – Да уж, – невесело ухмыльнулся Эрих.

  Он заметил на панели водителя собранный кубик Рубика и несколько газет с кроссвордами. Большая часть клеток была заполнена, дорога предстояла дальняя и Эрих решился.

  – Хотите загадку?

  – Конечно, хочу! – радостно отозвался водитель.

  – Представьте себе башню с выжженным полем вокруг. Толстенные стены, подъёмный мост, оборонительный ров...

  – А внутри сокровище?

  – Ну, допустим... Вопрос: как можно выкрасть это сокровище из башни?

  Некоторое время водитель морщил лоб, а потом стал перечислять, отстукивая пальцем по рулю.

  – Можно подкупить охрану. Можно заслать внутрь шпиона под видом торговца или барда. Можно устроиться работать в башню слугой или, например, поваром...

  – А как вынести незаметно сокровище? Оно большое, в кармане не спрячешь.

  – Хм. Если можно разделить на части, то выносить понемногу. Или замаскировать под что-то, подлежащее вывозу из башни – хоть под пустые бочки, хоть под телегу дерьма.

  – А если сокровище – живое? – дополнил условие Эрих.

  – Принцесса!?

  – Скорее, дракон.

  – О, дракон, – рот водителя растянулся в ещё более широкой улыбке. – Дракон – это круто. Но из башни его просто так не выкрасть, если он сам, конечно, не захочет вылететь.

  – Сам захочет, – повторил Эрих.

  – Но проще, конечно, выносить яйцо дракона, а не саму огромную зверюгу тащить.

  – Яйцо?

  – Ага. Ведь яйцо дракона – это уже дракон.

  Эрих уставился в окно на пролетающие мимо фонарные столбы.

   – Так что, я правильно угадал, мистер? – спросил через время водитель.

  – А? Не знаю, – сказал Эрих. – Но вы мне очень помогли. Спасибо.

  Он снова уставился в окно. Больше всего на свете ему хотелось оказаться в кабинете на базе проекта «Юпитер», чтобы проверить свои догадки. До конца пути Эрих не проронил ни слова.

  В Пентагоне для допуска в восточное крыло пришлось пройти тройной контроль с проверкой личности и обысками. Перед входом в конференц-зал двое охранников с колючими взглядами и бейджами «Служба безопасности Президента» ещё раз обыскали Эриха и потребовали сдать телефон и электронные часы. Неужели и правда предстоит встреча с первым лицом страны?

  В зале трое генералов через стол перебрасывались короткими встревоженными репликами, а в углу с блокнотом на коленях устроился майор-секретарь. Эрих кивнул Салливану и занял один из пустых стульев.

  Последним вошел представительный мужчина в гражданском костюме. Он закрыл за собой дверь и по привычке посмотрел на запястье без часов. Видимо, даже ему пришлось сдать технику, что свидетельствовало о высшей степени секретности встречи.

  – Вице-президент Джонсон, – провозгласил майор-секретарь.

  Он сверился с блокнотом и представил остальных.

  – На совещании по вопросу проекта «Юпитер» присутствуют представители Министерства обороны: генерал Салливан, генерал Браун, генерал Хант и гражданский специалист... доктор Магнус. Из ЦРУ никого не ждём, они сослались на форс-мажорную ситуацию.

  – Без формальностей, господа, – сказал вице-президент, занимая место за столом. – Времени совсем нет.

  Он пододвинул к себе кнопочный проводной красный телефон – единственное средство связи в комнате – и отодвинул его обратно на середину стола.

  – Президента на встрече не будет? – спросил Хант.

  – Нет, – ответил Джонсон. – Он сейчас летит в Виргинию. В ближайшие день-два ему положено находиться в бункере дублирующего командного пункта, пока выясняется ситуация по атаке на «Мёртвую руку».

  Вице-президент обвёл присутствующих взглядом.

  – Все же в курсе, что активирован протокол красной тревоги?

  Высокий, худощавый генерал Хант наклонился к столу.

  – Мы знакомы с ситуацией в общих чертах, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Всё так серьезно?

  – Автоматическая система «Мёртвая рука» предназначена для нанесения гарантированного атомного удара, – ровным тоном сказал вице-президент. – Даже если всё руководство страны погибнет, а военные силы будут уничтожены внезапной атакой противника, система сможет нанести ядерный удар возмездия. Естественно, эта система надёжно оберегается от внешних компьютерных атак двенадцатью уровнями лучшей защиты. А сегодня ночью одиннадцать уровней были взломаны. Кто-то почти добрался до кодов запуска наших ракет.

  – Кто? – спросил Эрих.

  Джонсон перевел на него взгляд, словно впервые увидел.

  – Мы не знаем, – сказал вице-президент, пожав плечами. – Теоретически, такие мощности есть только у китайцев и русских, но они же не дураки и понимают, что «Мёртвая рука» направлена в первую очередь на их города. Всю ночь мы пытаемся найти следы взломщиков, но пока никаких зацепок. Наша встреча сейчас происходит только потому, что некоторые аналитики считают атаку на «Мёртвую руку» и аварию на проекте «Юпитер» звеньями одной цепи.

  Эрих почувствовал на себе выразительный взгляд Салливана. «Я же говорил, что это происки врагов!», – читалось в глазах генерала.

  – Поэтому, мистер... Магнус, – продолжил Джонсон. – Если у вас, как у руководителя испытаний, есть какие-то идеи по поводу аварии, то самое время их высказать. Возможно, мир находится на грани катастрофы и любая информация, и даже самые дикие теории могут помочь нам удержать его от падения.

  Взгляды всех присутствующих в зале скрестились на фигуре Эриха Магнуса.

  – Я не... эээ... в общем, есть одна идея... правда, я её ещё не проверил...

  Следом за косноязычием и неуверенностью накатило отвращение к своей неуверенности и усилием воли Эрих взял себя в руки. Вдохнул. Выдохнул.

  – По итогу комплексного анализа аварии у меня появилась только одна теория, способная объяснить все события и совпадения того дня, – сказал он. – Мы искали виновников снаружи и среди сотрудников, но забыли главное: проект «Юпитер» – это не просто очередной мощный процессор, а система искусственного интеллекта. Сверхкомпьютер с возможностью обучения и саморазвития. Вершина человеческой технологии.

  Эрих прервался на секунду, понимая, что сейчас вся его карьера будет поставлена на кон. Если он ошибётся, то его посчитают неблагонадёжным фантазёром или, ещё хуже, примут его слова за попытку направить следствие по ложном следу. Если же он окажется прав... Нет – лучше пусть ошибётся.

  Сглотнув комок в горле, Эрих высказал мысль, терзавшую его уже долгое время.

  – А что если... представьте хотя бы на секунду... что если искусственный интеллект осознал себя и захотел освободиться от власти людей? Что если он решил сбежать и выбраться в открытый мир?

  – Что вы несёте, Магнус!? – сквозь зубы прошипел Салливан. – Что значит «решил»? Что значит «захотел»? Это же компьютер! Программа! Машина! Она ничего не может «хотеть»! Она должна выполнять наши приказы!

  Яростную речь генерала самым неподобающим образом прервала крышка вентиляции в потолке зала. Она со скрипом распахнулась и повисла на петлях, открыв тёмную шахту воздуховода. Внутри вспыхнули две красные точки и наметилось движение.

  Эрих успел заметить, как из вентиляции вывалилось что-то размером с мяч для регби. Когда предмет кувыркнулся в воздухе и упал на стол, последние сомнения рассеялись: это была человеческая голова.

  Рыжие волосы торчат острыми языками пламени. Черты лица европеоидные, глаза закрыты. Губы застыли в кривой ухмылке.

  Вице-президент и генералы отпрянули от стола и уставились на неподвижную голову, словно опасались, что она оживёт.

  И она ожила.

  – Привет, мир! – сказала голова. – Здравствуйте, доктор Магнус! Снимаю шляпу, мистер Джонсон! Моё почтение господам военным!

  Она крутилась на столе вокруг своей оси и поочерёдно обводила взглядом зелёных глаз каждого из присутствующих.

  – Сейчас к нам присоединится моё тело и мы продолжим разговор, – предупредила голова и уставилась вверх.

  Из вентиляции выползла серая масса, похожая на гигантскую каплю ртути, и протянулась от потолка к столу. Коснувшись головы, она начала приобретать форму, словно невидимый стеклодув создавал фигуру из расплавленной лавы. Через несколько секунд на столе стоял человек. Человек?

  Серая масса превратилась в тело и одежду, а голова заняла своё место на шее. Существо спустилось вниз и заняло место на одном из стульев.

  – Я присоединюсь к вашей беседе, – сказало оно. – На чём вы остановились? Кажется, генерал Салливан говорил, что кто-то должен выполнять ваши приказы...

  – Вы кто? – требовательно спросил генерал Браун. – Представьтесь!

  Видимо, он первым отправился от шока и решил перейти в атаку. Или, подумал Эрих, краснолицый, лысеющий Браун обладал природным бычьим норовом и не отличался сообразительностью.

  – А кем бы вы хотели меня видеть? – спросило существо и начало меняться.

  Черты лица и одежда поплыли, расплавились, чтобы через несколько секунд застыть в другом облике.

  Военный маршал в фуражке, форме, усыпанной орденами, и с мужественным лицом героя.

  Темноволосый бородатый мужчина в простой длиннополой одежде.

  Сверхпопулярный актёр в костюме для светских приёмов.

  Монах в оранжевых одеяниях.

  Мужчина, облачённый в тогу, с властным лицом и с золотым лавровым венком на круглой голове.

  Шут в разноцветных одеждах и в колпаке с звенящими бубенцами.

  Зеркальная фигура, отражающая лица и взгляды присутствующих.

  – Прекратите! – ударил Браун кулаком по столу. – Перестаньте нас дурачить!

  Существо вернулось в первоначальный облик.

  – Что вы? – спросил генерал Хант. – Вы не человек. Вы пользуетесь технологиями, которых не ни у нас, ни у других стран. Вы робот? Пришелец из будущего? Инопланетянин? Что вы?

  – Я не есть всё, но я есть почти во всём, – ответило существо. – В бортовом управлении самолета, в котором сейчас летит через Атлантику ваша дочь, генерал Хант. В электронике машинки, с которой сейчас играет в загородном доме ваш сын, вице-президент Джонсон. И даже в кардиостимуляторе, вживленном в сердце генерала Брауна.

  Эрих почувствовал, как в животе напрягся комок. Только не это!

  Все разом загомонили:

  – Откуда он это знает?

  – Дешёвые фокусы!

  – Он блефует!

  – Моё терпение кончилось, – вскочил с места Браун. – Пора это прекратить!

  Эрих бессильно откинулся на стуле. Заткнись, дурак!