Текст книги "Читать и видеть смысл"
Автор книги: Виталий Белицкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Тьма
Когда Вера и Любовь умрут…
Не будет видно звезд – Мрак окутает Небеса,
Не будет слышно слез – Сын предаст Отца.
И тогда придет Она, не станет дня и ночи,
У людей закрыты очи. Она – лучи надежды
Поглощающая Тьма!
Не постучит она, входя в твой дом,
Подойдет к постели, платьицем шумя
И детским криком разорвет твой сон!
В черном-черном платьице она…
Грязно-серое лицо из пепла, вся она черна,
Ночь – мать, а Смерть – её сестра.
Ветер-братец в комнату войдет,
Ветер-брат гулять зовет.
И пойдут они гулять, тенью на кресты церквей ложась.
Города в грехах начнут тонуть,
И по канавам трупы поплывут,
И реки крови потекут,
И Цари, и Боги все уснут.
Когда Вера и Любовь… умрут.
Дышать
Я хочу дышать свободно,
Трудности переживая стойко,
Чтоб мысли были все мои на воле.
Мечты, надежды… все ничтожно,
Когда не можешь ты дышать свободно.
Я хотел бы снять оковы,
Перестать терпеть, страдать.
Увидеть я хочу свободу,
Я хочу дышать!
И все цепи разорвать,
И твердою ногой ступать
По дороге жизни,
Не смотря на мир сквозь призму.
Мне судьба гласит:
"Не будешь ты дышать свободно,
А клеймо твое – пиит".
И молва средь всех гуляет, что я есть то, что им удобно…
Я покажу лишь жест!
И кричите дальше, громче из нор своих, удобных мест,
Ибо вы увидите лишь перст!
На рассвете я – Начало,
На закате я – Конец.
Запомните, отныне и вовек,
Я сам судьбы своей Творец…
Улица потухших фонарей
Я иду по улице потухших фонарей
Мимо предателей, воров, блядей, родных,
друзей.
На улице потухших фонарей
Я вижу боль и слёзы близких мне людей…
На улице потухших фонарей
В оконных домов проемах лишь ветер играет…
С дымом погасших свечей.
Здесь выживают те, кто всех наглей
На улице потухших фонарей
Один закон – ступай по головам.
Улица ненужных никому смертей
Диктует нам: "Хоть сдохни, но иди по черепам.
Шагая по костям хрустящим,
Милостыни не давай просящим,
Себя и их ты уважай".
Никто здесь Богом не любим,
В отблесках костра греющихся детей
И в диком танце пляшущих теней,
Слабый… Сильный… Ты один.
Стирая ноги в кровь, не стой, иди,
Двигайся, спасайся.
Да хоть по трупам ты ползи,
Давай, беги…
Крик
Материнский дом.
В памяти всплывают светлые моменты детства,
Там легко душе согреться.
Материнский дом
Я вспоминаю, чтобы забыться… Шум листвы, аллея, парк…
Скажи, почему теперь не так?
Снег, улыбка, розовые щёки…
Как слёзы льются эти строки.
Для меня семья осталась там,
Где глаза ребёнка не видят ссор, брань.
Теперь семья лишь слово в этой строчке,
Пустой лишь звук, сухая оболочка…
Вместе просто легче жить, можно жить и не любить.
Маяк ведь должен всем светить
В этом чёрном, чуждом мире.
Жаль, что света я его давно не вижу.
А наглядеться не успел, все взрослел, взрослел… Все, что выше – восемнадцать строк.
Какой в них толк и прок?
Восемнадцать строк лишь чистой памяти и моих мыслей.
Затерялся на дороге этой этот странный смысл.
О друзья, ответьте на вопрос
Вы видели угасающий в конце тоннеля свет?
Рвался с треском ли ваш трос?
Имели ль счастье вы разочароваться в святейшем том, что есть?
Меня мысль тревожит,
Мы с тобой ведь так похожи…
Я буду видеть эту боль?
А вдруг и я такой же?
Уходя, ощущал ли на губах своих ты соль
От высохших и горьких слёз?
От детских слёз…
Что в безмолвном крике говорили: "Стой!" Ребёнку все равно, кто виноват в его беде,
Он видит то, что есть.
Что? Пришёл конец его счастливой жизни, его семье?
Холодная и скользкая, словно весь ваш чудный, мерзкий мир…
Виновного ждёт месть.
Она придёт внезапно, её никто не ждёт.
Все думают, ребёнок не опасен?
Ну и зря, напрасно.
Обида не уйдёт!
Да и как она уйдёт, если, видя смех детей
И радости, и счастье всех семей,
Он видел боль утрат, потерь, обид.
Вовсе не в ребёнке жил пиит, он умрёт, уйдёт, сгорит…
И упадёт, своею рифмой крылья опалив,
А ребёнок будет во мне жить.
Жить и помнить, играя на плакучей лире,
Что он, как и тогда, один, в вашем чёрном, чуждом мире.
Мое племя
Безразличия ужасней,
Безответности страшней,
Халатности опасней,
Темнее тысячи ночей
Одиночества клыкастый
Дикий зверь.
Когда улицы фонарь
Всех ближе и родней,
Когда дорога – твой алтарь,
Когда не замечаешь мимо проходящих дней.
И ладно б шли они, пускай идут!
Они ведь тянутся, ползут…
Люди, смотря на небо, видят что?
Синюю картину, лазури полотно?
Я вижу серое пятно.
Они видят переливы радужных цветов,
Я – линии покосившихся столбов,
На обочине стоящих.
Я слышу гул электропроводов,
Детей кричащих.
Дни идут и каждый раз все тот же круг:
Я и Время, Время – я.
Ничьей ознаменуется вечности моей война.
И снова я,
И снова Время,
И снова я гляжу в пустые стены.
Уличный фонарь, что из окна
Каждый вечер смотрит мне в глаза…
Он знает больше вас всех обо мне,
От света тень моя гуляет по стене.
Тем ближе тень ко тьме,
Чем быстрее угасает пламя свечи.
Она не отвечает мне,
Она уходит дальше и молчит.
И вот её не стало,
Она всегда к утру уходит.
Я смотрю в окно устало,
Думая и думая, а жизнь проходит…
Время, Тень, Свеча и стены – мои друзья, семья и племя.
И друг-фонарь, что освещает дороги моей алтарь…
Спасибо вам,
Теперь я нужен больше там, чем здесь.
Теперь я знаю, кто я есть!
Наследие
Я воздвигну памятник себе нерукотворный,
Тысяч солнц он будет лучше.
Нас лучше будут наши дети, бесспорно.
Ведь поколение новое прошлого не может быть хуже.
Чем прекраснее закат, тем ярче рассвет.
Но с тем закатом моей эпохе конец…
Не так уж смерть страшна,
Как осознание того,
Что за порогом тьма
И больше никого…
И научили нас отцы,
Что не боятся лишь глупцы.
Кто не боялся,
Тот не жил,
Кто не любил,
Тот не рождался.
Любви я покорился,
А что до смерти?
Перед смертью склонился,
Ведь величие её было б глупо отрицать.
Не ровен час, и я уйду,
Но с улыбкой аль слезою открывать
Врата? В аду? В раю?
Куда я попаду?
А может никуда?
Или никогда я вовсе не умру?
Я буду жить в сердцах
Своих любимых, близких.
Я буду помнить и любить в своих стихах.
И пером в грехах своих,
Раскаявшись, уйду.
Со мною рифмы пепел и мой прах…
И времени гонец разнесет сие по миру…
И все услышат звуки моей бессмертной грустной лиры…
Останется лишь ветер
Запах смерти в этой стороне
И пропитанной кровью породы.
Я иду по выжженой траве,
Слыша хруст мёртвой природы.
Я провожу рукою над углями,
Смотря на пепелища городов,
Шагаю по расплавленным камням,
Будто меж Содомом и Гоморрой…
То был всего лишь сон,
Но не хотел сказать ли нечто он?
Новости. Утро. Читаю газеты.
Как обычно, дебаты, политические пируэты,
Дерзкие споры и лидеров мирских ответы.
Сколько их на планету?
Триста? Пятьсот?
Этих… Мировых отцов…
Они осознают потом,
Что не видел их мой сон.
Лишь камни и трава.
Лишь пепел, кровь и мёртвая Земля…
Я засыпаю и снова сон
О том, как война стучит в мой дом.
Стучит, двери вырывая.
Стучит, стены разрушая.
Я признаюсь, да, боюсь.
К чему тут лишняя бравада,
Когда к границе едут танки для осады…
Чего боятся больше своей смерти?
Если уж боятся.
Скажу без фальши, лжи и лести,
Чего страшатся…
Увидеть Олимпа падение своей страны?
А не все ль равно, где жить?
Увидеть смерть родных
И все грехи войны.
Потерянных любимых невозможно оживить…
Я видел небо в огне
Бремя пророка на мне…
Я видел небо в огне,
Пожухлую траву и красные камни,
Детский рисунок на стене
И выбитые окон ставни
Ни символов, ни веры, ни церквей.
Ни идолов, ни тени, ни людей.
Один лишь ветер гуляет в пакете.
Ни одного жизни признака.
Ветер от заката до рассвета
Гуляет по земле одиноким призраком.
Помолитесь всем богам,
Чтоб мы не шли по мировой войны следам.
Скажите всем любимым и друзьям,
Как без них было б трудно вам.
Без них труднее жить,
Без них страшнее…
Без низ одиноким ветром можно стать
И в пакете пропадать.
Ветер облетит и запад, и восток,
Едва касаясь парижских башен и статуй никому не нужных теперь свобод.
Ветер от заката до рассвета
По пустым гуляет пакетам.
На рассвете пепел и трава.
На закате Солнца кровь и погибшая Земля…
Пустые листочки
Тебе ближе мутные воды реки,
Чем солнца лучи, что так далеки.
Предашься забвению этой пучины
Или дальше будешь смотреть на эти картины?
От бессилия бьешь стены,
Опять и снова,
Разбивая руки в кровь,
Вновь и вновь…
Вновь глядишь в окно -
Опять одно и то же,
Все то же панно
Из случайных прохожих…
Твои мысли, словно полеты -
То падения, то неожиданные взлёты…
Нет постоянной опоры точки,
Как и в этой строчке.
У кого-то дочки-сыночки,
А у кого-то исписанные, но пустые листочки.
Чернила катятся вниз,
Рисуя контур Её у берега моря,
Он опустошенный падает ниц,
Перед ней, преисполненный горя…
Jedem das Seine
Каждому свое
Кому-то писать стихи,
Видимо, это мое,
А кому-то совершать грехи.
Мои мысли вовсе не легки
Кому что…
Кто-то пишет о гетто,
А мне что?
Это все было где-то…
Гуляя по ночным дворам,
Смотря вверх на высотки,
Я вижу бетонный капкан
С окнами и лестничными стопками.
Все это я видел где-то,
То ли наяву, то ли во сне…
Я писал стих этот
И слеза катилась по ее щеке.
Все как обычно
И не такое бывает
Этот обычай вошел в привычку –
Из двух один всегда страдает.
Я стоял у окна в поисках музы,
Вспоминая весь жизненный путь.
Чередовал репиты и рефьюзы,
От разговора пытаясь улизнуть.
Музыка где-то играла,
Я не слышал ее слов,
Как вдруг она встала и сказала,
Чтобы я покинул границы ее снов.
Я ушел.
Буду творить на крыше высотки.
Стопки лестниц все прошел,
Дабы увидеть целый мир, нитями улиц сотканный.
Я знаю, смотря из окна своего на ночные дворы,
По щекам катятся слезы твои
И мысли твои вовсе не легки…
Кому что.
Кто-то хочет легкой жизни,
А кто-то исполняет все его капризы.
Кому что.
Кто-то работает, не покладая рук,
А кто-то пытается всех согнуть.
Кому что.
Кто-то только выбирает свой жизни путь,
А кто-то уже с него сошел и хочет все вернуть.
Кому что.
Кто-то болеет и ждет, не читая между строк,
А кто-то думает, есть ли во всем этом прок…
Кому что.
Кто-то идет на эшафот,
А кто-то говорит, что он пророк.
Кому что.
Кто-то раскопал топор войны,
А кто-то видит будущего сны.
Кому что.
Кто-то хочет написать сотню строк,
А кто-то говорит, что он бестолковый идиот.
Кому что.
Кто-то утопает в проблемах,
А кто-то рад за всех нас.
Кому что.
Кто-то задыхается в эмфиземах,
А кто-то в жизни видел только страх…
А мне что?
Не найти мне легкой жизни,
Я не помню, что такое капризы.
А мне что?
Я работаю, не покладая рук,
Зная, что некому меня согнуть.
А мне что?
Я выбрал свой путь,
Ничего мне не вернуть.
А мне что?
В этом будет прок,
Когда она увидит смысл между строк
И все поймет.
А мне что?
Я был на эшафоте.
Смысл быть пророком?
А мне что?
Я напишу сто строк,
Я ведь не бездарный идиот.
А мне что?
Я закопал топор своей войны
А мне что?
Я видел эти сны…
А мне что?
Я тонул в проблемах.
А мне что?
Я задыхался в эмфиземах.
А мне что?
Я простил всех вас
И вас, и свой страх…
Каждый выбирает свое,
Нет места случаю и судьбе.
Кто-то пишет стихи о жизни,
Мерцая одной лишь искрой в костре,
Но каждому свое…
Главное, вовремя выбрать,
Кто он и что
Способен на кон поставить,
Поставить и выиграть
Черную метку или небо в огне.
Или сыграть на любви рулетке,
В надежде стареть и на фото семьи своей смотреть
В деревянной рамке на стене.
Каждому свое.
Быть счастливым отцом,
Не откладывая все на потом
Или быть сожженным ветреной жизни костром.
Каждому свое.
Кому-то писать стихи,
Видимо, это мое,
А кому-то молиться за чужие грехи…
Каждый выбирает свое…
Больше
Больше звезд на небосклоне,
Больше красок на холсте,
Меньше расставаний на перроне,
Меньше грустной лирики во мне.
Большего синего на небе,
Больше красного в огне,
Меньше тусклого во мне
И больше яркого в тебе.
Я желаю хорошего больше,
Больше большего,
А грустного поменьше
И меньше лишнего.
Лишнего и правда много,
А до хорошего совсем немного,
Рукой подать…
Не легче ль отпустить, чем ждать?
В чем-то победить, в чем-то проиграть,
Что-то сшить, а что-то разорвать,
Где-то уступить, а где-то обогнать,
Кому-то крикнуть, кому-то прошептать.
Крикнуть тому, кто не слышит,
И прошептать не тому, кто умеет слушать,
А тому, кто действительно услышит
И жизнь вдохнуть в того, кто любовью дышит…
Уступить из уважения,
Обогнать, не терпя поражений,
Сшить новой жизни шелковый путь
Или разорвать старой хлестко бьющий кнут…
Себя ли победить
Или себе же проиграть?
Труднее сердцем отпустить
Или сердца ждать?
Я хотел пером сердца сжигать,
А не квадратной рифмой музу отравлять,
Ну вот, опять…
Ну вот опять дожди,
С неба падает одинокий солнца луч,
Совсем немного подожди
И не будет больше темных туч.
Солнце переливается в бокале,
Наполненном кровью Христа,
Люди так много страдали,
Что потушили слезами
Огонь Прометеевого костра.
А я хотел бы меньше расставаний на ночном перроне
И печальных дум в трясущемся вагоне,
Больше ярких звезд на небосклоне,
Больше большего хотел,
Но ничего не сделал, не успел
Или вовсе расхотел
Больше теплого в огне
И меньше серого в том сне,
Больше ярких красок на холсте,
Больше доброты бы в них,
Больше смысла в этот стих…
Фотографии
На старых фотографиях так молоды мы были,
На старых фотографиях мы улыбались и любили.
Я смотрю на них, на эти лица,
Что с улыбкой на меня глядят,
Этот стих, что в руках синица -
Единственное, что сумел поймать из прошлого и не потерять.
Пройдут года. Останутся лишь воспоминания
Светлые. Забудешь споры и разногласия.
Будешь помнить лишь о том,
О том хорошем и былом,
Что осталось на старых фотографиях.
Ветер-время нас изранит, растреплет,
Шрамы каждому оставит,
Разбросает нас, кого куда,
Не оставит на лицах былых улыбок ни следа,
Кого-то и вовсе сотрет в песок навсегда.
Мы встретимся, спустя года…
Кто-то пожалеет, что не звонил и не писал,
Кто-то поведает нам, кем стал,
А кто-то лишь с нами улыбался
И признаться боялся,
Как он страдал,
Кто-то любимых нашёл,
А кто-то потерял,
Кто-то в лица лгал
И в тени стоял,
Но каждый надеялся и встречи ждал.
На старых фотографиях так молоды мы были,
На них мы лишь в начале пути стояли,
На старых фотографиях мы верили и любили,
На что же мы светлой юности улыбки променяли?
На взрослый взгляд и в лице серьёзность
Или на унылость и обречённость?
Что с нами стало?
Куда огонь пропал?
Мое сердце вниз упало,
Когда фото мрак чёрных лент обнял.
Те, кто со мной на фото улыбался,
Их нет, в вечности их образ затерялся.
Прошли годы, остались лишь воспоминания,
Забылись споры, разногласия,
Я помню лишь о том,
Что осталось на старых фотографиях.
О светлом и былом
Остались лишь воспоминания,
О друзьях, улыбках…
На старых фотографиях…
На этой мостовой
Медленно иду по мостовой
Над темною рекой.
Странно на меня глядит городовой,
Так же каждый первый и второй
Глядит прохожий рядовой.
Переулок темный и косой
Смотрит на меня желтыми глазами фонаря,
В то время как во всех дворах
Домой бегут на всех порах
Дети, на обеспокоенные гласы матерей.
Вовсе не удивительно,
Ведь давно уж поздний вечер.
Они – не я, они не могут слушать музы речи
Стоя подле холодной темной речки.
Да и кто может?
Прочие? Весьма сомнительно,
Вы отличаетесь разительно
Не то, что от детей,
От маленьких, в шарфах и варежках, домой бегущих людей.
Для вас почтительным
Считается считаться выше прочих всех людей,
Хоть если вы и ниже прочих, взятых вместе всех и падших во грехе людей ли…
Медленно шагаю по дороженьке пустой,
На меня глядит бездомный, грязный и босой.
Он протягивает руку,
Уповая на милость мою,
Но каждый сам выбирает участь свою,
Говорю я ему.
Услышал он лишь проносящийся мимо звук
Моих ботинок размеренный стук.
Все не могу понять себя никак…
Я левый, правый…
Черный, белый, серый?
Я лишь родился и внезапно поседел,
Я лишь напился, как в жажде весь сгорел.
Я журавль аль синица?
Я свободен или в клетке птица?
Я пожарище или зарница…
В этих заумных, без смысла вопросах
Не вижу ни толка, ни даже спроса.
По мне так легче растить кусок медного купороса,
Чем отвечать на любой из этих вопросов.
Но я отвечаю и новые задаю,
А коль задаю, значит мыслю,
А пока я мыслю, я живу.
Я живу, дышу, хожу
По мрачной мостовой,
Где каждый второй –
Прохожий рядовой,
А первый – бездомный босой,
На этой набережной,
На этой мостовой,
Над этою рекой,
Неказистой и кривой
Каждый сам выбирает путь свой…
Раньше
Я мало помню из того, что было раньше.
Все мы стали просто старше,
Старше и от детства дальше.
Раньше краски были ярче,
Ароматы были слаще
И небо было мягче,
В глаза смотрели чаще.
Раньше были горы круче,
А люди смеялись искренней и были лучше,
И рисовали образы, смотря на тучи.
Мы уж за той чертой,
Когда ошибки жизни учат,
Когда трудно быть самим собой,
Вслед идя за колеёй кривой.
Мы уж за той чертой,
Когда не время вспоминать о том, что было раньше,
Когда нужно рвать тернии все яростнее и дальше
К звёздам путь прокладывать своей рукой…
Стихия
Там, где они, обнявшись стояли,
Грозные волны разбивались о могучие скалы
И беспощадно избивали берег мрачного моря,
Моря печалей и черного горя.
Ее взгляд направлен был в страшную даль,
В сторону беспощадной стихии,
Но как бы волны ни бушевали,
Стихии не достать было их.
Они покорены были другой стихии,
Она была прочней, чем камень, чем сталь,
И как хрусталь хрупка была,
Светла, священна, как Грааль.
Любви маяк над пропастью светил,
Одуматься двоих просил,
Все то же вторил, да говорил,
Что не видел и не увидит больше такой любви двоих.
И все же, он светил
И от света тени тех двоих
Соединились две в одну,
И от света маяка любви
Вперед вдвоем пошли ко дну,
На встречу с темной пучиной,
Оставив от маяка,
У белого храма
Лишь руины
И поцелуй у обрыва
На память…
Лишь тени темными были в них,
Они ушли и ветер стих.
Совсем недавно он их волосы трепал
И порывы его хлесткими ударами били по лицу,
Он не знал, что чистую любовь они несут,
Ох, если б только ветер это раньше знал…
А как узнал, так и в мгновение пропал
И стало тихо, как никогда,
Замолчала даже буйная вода…
История любви за секунду, за мгновение,
Тишина, полет, двоих дыхание,
Два сердца стука
И на сотни миль ни звука.
Еще секунда и слышен был всплеск воды,
Два тела больше не зажгут огни любви
На маяке,
Оставив ветер одинокий на скале.
Там, где волны разбивались о скалы,
Где взгляд ее направлен был в даль,
Где слезы ее горячие стекали по щекам,
В том месте рыдала сама Печаль,
Там, где даже ветер времени затих,
Они пообещали,
Что если уж не вместе,
То лучше уж не жить…
О кровавой колыбели
Я сжигаю пёстрые флаги
И срываю стяги систем.
Я с вами не солидарен,
Вас устраивает тень от стен.
Не слышна импульсация вен,
Нет в вас духа перемен.
Хоть и кричали громко,
Все же вы просили тишины,
И засыпаете теперь спокойно,
И глядите в радужные сны.
Революционных нет настроев,
Ах, как же я разочарован,
Хоть и висит у каждого в шкафу австрийское ружьё,
Вы рады коробчатым постройкам эпохи перестроек.
Ваше солнце вовсе не моё,
Оно яркое снаружи, но тусклое внутри.
Оно боится лёгкой стужи и скоро догорит.
И веру я проклял,
Отрекся от ваших богов.
Они лепетали так сладко,
Но пожирали скотов
Различных и преисполнены грехов
Больше были и к Дьяволу ближе,
Чем я.
Я вас ненавижу,
Ненавижу ваши лица,
Как мёртвая синица,
Вроде птица,
Но не летит уж никуда.
Так и ваши лица,
Вроде живы, молоды и что-то даже говорят,
Но без толку и цели нет, и очи вовсе не горят.
Прошла эпоха великих поэтов,
Прошла эпоха эстетов
И даже всех их скелетов.
Нестареющие отцы рифмы постарели,
Надгробия героев всех истлели…
Деревья пошатнулись
И птицы ввысь взлетели.
Мои рифмы ещё не истлели,
Не на того вы замахнулись,
Мои уста ещё не допели
Песнь о кровавой колыбели.
В стране сугробов и до дьявола чистых снегов
У каждого, кто слышит, закипает в теле кровь.
Не так здесь часто слышат музыку красной капели
И падающих с олимпа столпов.
Черно-белая эпоха
Черно-белая эпоха,
Череда ненастий, разочарований,
Грустный праздник
Под песни водостока.
Черно-белая эпоха,
Удивлённое сознание крохи
И взгляд на небеса.
Он теперь не верит в то,
Что создал сам.
Он никогда не знал, чего хотел.
Экзистенциальные пустоты,
Заполняют ума палаты,
разума чертог.
Он лежал в кровати
И считал овец,
Пора бы засыпать,
Но ночи уж конец.
И тут он понял,
Посмотрев в окно,
То же самое панно
И все опять серо,
Слёзы высохли давно.
И тут он понял
И перо он снова поднял,
Пришла черно-белая эпоха,
Время грустных строк…
Тьма
II
Когда Вера и Любовь умрут…
Тогда не будет видно звёзд -
Мрак окутает Небеса
И не будет слышно тихих слёз,
Когда Сын предаст Отца.
Тогда придёт Она,
Когда не станет дня и ночи,
Когда люди все закроют свои очи.
Она – лучи надежды светлой поглощающая Тьма.
Она войдёт в твой дом,
Войдёт, не постучав,
Подойдёт к постели, полы платьица подняв,
Склонится над тобой
И нежною рукой обняв,
Войдёт в твой сон,
Ни слова не сказав.
Ее улыбка смертельно притягательна
И глаза, глаза её до страха привлекательны.
На её глазах рассыпались города,
Она нежными руками разрывала людские сердца.
Все повторится вновь,
Вновь прольётся ваша кровь,
Ведь вновь не видите вы света звёзд,
Вновь не слышите вы слёз
Сына, что плачет на тризне спящего давно Отца,
Вновь обречённо глядят Небеса
На апогей человечества, на начало его печального конца.
Остатки полисов начнут тонуть
В самых низких, грязных всех грехах.
Тьма посеет меж людей раздор и страх,
А пожнет бордовый, сладкий прах,
Все, что осталось на её устах,
Все, что отражалось в её тёмных глазах,
Это кровавый человечества прах.
И в объятиях её нежных рук
Цари и Боги все уснут.
Тьма, беспечной вечности блудница,
В её железных рукавицах
Полыхает последним солнцем раскаленный смерти кнут,
Один его удар и снова реки красные текут.
Времени ветер шут – её любовник,
Судьбы изменник,
Иронии инкуб и грязный плут,
Что выковал сей кнут.
Тенями на кресты церквей ложась,
Они пойдут гулять,
Никого уж не страшась.
Будут слышны лишь плач и слёзы тех,
Кто совершить успел последний грех
И звонкий царицы Мрака смех,
Когда от чёрного света
Её нежных рук,
На берегу последнего рассвета
Вера и Любовь умрут…
