Текст книги "Город Эйч (СИ)"
Автор книги: Виталий Абанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– ?
– Сделать стеклянные стены.
– Понятно... это что-то вроде бесплатной рекламы, да, мистер Рейнеке? Ведь все эти девочки будут сидеть за своими столиками и в своих мини-юбках...
– Молодец, малыш, теперь ты понял. Да, все мужики этого района будут у нас. А следом придут и их цыпочки, которые захотят своими глазами убедиться в том, что они не крутят романы на стороне. Придется брать плату за вход и установить эдакий фэйс-контрол, чтобы не допустить сюда горилл и олигофренов, отпугивающих клиентов.
– То есть все мужчины этого района будут просто драться за возможность посидеть в этом баре, который...
– Который через некоторое время превратиться в элитный клуб. – закончил мысль Рейнеке. Он откинулся на спинку стула и улыбнулся. Они расплатились и пошли дальше. Следующий на очереди – клуб "Мэрелин".
– Вот что, малыш.
– Да, мистер Рейнеке?
– Я сам поговорю с хозяином. Сегодня там голубая вечерника – если ты понимаешь о чем я. Лучше бы нам не входить вдвоем – примут за парочку.
– О. Вот как. Конечно. Я – гетеросексуал.
– Да конечно. Подожди меня в курильной. Сразу направо от барной стойки. Там дверь.
Через двадцать минут Рейнеке открыл дверь курильной комнаты клуба "Мэрелин".
– Эй! Малыш ты что? Провалился? – в ответ тишина.
– Да что за... – в спину Рейнеке уперся ствол. "Беретта". 9 миллиметров. 16 патронов в магазине. Чертов стажер!
– Приехал Лис. Гони сюда свою пушку. – голос стажера изменился. Теперь это уверенный в себе голос.
– Что? Какого... – Рейнеке медленно повернулся и поднял брови.
– Гони пушку, если не хочешь поймать маслину, Лис. И я не шучу, черт меня дери. У меня аж палец на курке дергается от нетерпения. Давай...
– Хм. Хорошо, но ты делаешь ошибку малыш. – сказал Рейнеке, медленно вытаскивая из-за пояса пистолет.
– Ни хрена себе гаубица. – присвистнул стажер: – "Пустынный Орел" 50-й калибр. А говорили что Лис ходит без пушки. Боишься значит... раз такую гаубицу таскаешь. Бросай его.
– Может все таки объяснишь в чем дело? – спросил Рейнеке, бросив пистолет на пол.
– В тебе, пройдоха. Ты давно не нравишься боссам, твои методы слишком мягкие и есть сведения что ты укрываешь должников.
– Что с того? – пожал плечами Рейнеке: – Боссы всегда получают свою долю.
– Это вопрос репутации Лис. Ты делаешь из Синдиката посмешище, люди перестают бояться нас. Они начинают позволять себе... многое. Дон Сидо убит, ты знаешь. Из такой вот... – стажер кивнул на пистолет Рейнеке: – пушки. Мне поручили проверить как ты ведешь дела, Лис. И кое-кому наверху очень не понравиться то, что они услышат. А теперь руки за голову и лицом к стене. – он взмахнул пистолетом и Рейнеке молча повернулся к стене. Стажер подобрал с земли пистолет Лиса и засунул его за пояс.
– А теперь топай вперед. Мы пойдем к боссу.
– Мы так и пойдем? – поднял брови Рейнеке.
– Именно. Я наслышан о твоих трюках, Лис, поэтому мы так и пойдем. – стажер держал пистолет ровно и уверенно.
– Хм. Я то буду вести себя естественно. – улыбнулся Рейнеке: – а ты не боишься конвоировать меня через эту толпу? Я могу сбежать, прикрывшись посетителями.
– Нет. – усмехнулся стажер: – Я специально выбрал этот момент. Весь день мы были в людных местах а после этого клуба ты бы ушел. Нет, я выбрал это место. Главное – забрать твою пушку. А потом – я не буду проходить через толпу. Как только они увидят пушку – они убегут. Это же педики. У них нет оружия. Они приперлись сюда получать удовольствие... и им не нужны проблемы. Иди давай. – он ткнул Рейнеке в поясницу пистолетом. Они вышли через дверь курительной комнаты. Стажер вел Рейнеке, не скрывая оружия, демонстративно вытянув руку. Музыка внезапно смолкла. Лица всех вдруг повернулись к ним. Стажер сглотнул. Их было так много...
– Что то не похоже чтобы они испугались. – сказал Рейнеке.
– Заткнись. – сказал стажер и левой рукой вынул пистолет Рейнеке из-за пояса. "Пустынный Орел" уставился в зал.
– А ну валите отсюда педики! – крикнул стажер. Но на лицах почему то нет страха. Что-то есть на этих лицах но это не страх. Это... это больше похоже на торжество хищников, к которым пришла их добыча. По залу будто пронеслась волна. Щелчки. Лязг. Шорох. Звуки издаваемые, когда кто-то выхватывает оружие из кобуры. Звуки издаваемые затвором, когда патрон скользит в ствол. Звуки, которые получаются, когда большой палец снимает оружие с предохранителя. Много оружия. Стажер замер. Буквально у каждого человека в этом зале оказался ствол. И каждый ствол в этом зале был нацелен на него.
– Прощай малыш. – сказал Рейнеке. Стажер повернул было к нему голову, чтобы что-то сказать, но Лис мгновенно упал вниз. Так быстро, что палец стажера невольно дернулся. Выстрел!
Лицо стажера исказилось, когда он понял что он наделал. Сотня с лишним пальцев на курках дернулась в ответ.
ГРОХОТ! Сотня с лишним стволов изрыгнули огонь!
То, что осталось от тела стажера рухнуло на пол.
– Вы уверены что не пострадали, сэр? – это говорит сидящий напротив него полицейский.
– Нет, спасибо, отделался легким испугом. Кто был этот сумасшедший? – спрашивает Рейнеке, морщась от легкой боли в предплечье.
– Не знаю. – пожимает плечами тот: – если вы в порядке то ответьте на пару вопросов и потом мы доставим вас домой.
– Конечно. – говорит Рейнеке: – я – законопослушный гражданин.
– Это просто здорово. Обещаю что все будет быстро, чистая формальность, знаете ли. – беседа и впрямь была недолгой. Следователь спросил имя и фамилию, просмотрел документы, спросил что Рейнеке видел. Спросил не знает ли Рейнеке напавшего – тот только покачал головой – откуда? Потом следователь проводил Рейнеке до выхода из участка.
– Ну, что, Дэк? – спросил у следователя его коллега, коротышка в голубой рубашке без рукавов: – узнал кто был этот придурок с двумя пистолетами?
– Нет. Этот человек его видел в первый раз. Но кое-что мы теперь знаем.
– Что "Пустынный Орел" в его левой руке тот самый из которого застрелили так называемого дона Сидо.
– И что он полный придурок.
– Ну да. – усмехнулся коротышка: – только полный придурок будет пытаться ограбить клуб, когда там происходит ежегодная встреча выпускников полицейской академии. Черт, да там почти все копы нашего города сидели.
– И у каждого был ствол. – кивнул следователь: – парня прямо на клочки разорвало.
– Чертовы психованные маньяки. – сплюнул коротышка: – испортил нам вечеринку.
– Зато два дела сразу закрыли. – сказал следователь: – и в общем то было даже весело.
– Да. Видел бы ты его рожу, когда он понял, куда попал... – усмехнулся коротышка: – бедняге не повезло.
– Сколько раз тебе говорить? Нет везения и невезения. Есть закономерность. Судьба, если хочешь. – сказал следователь и закурил.
Длинные гудки.
– Сэр?
– Лис?
– При всем моем уважении сэр – вам надо лучше подбирать кадры. Этот урод попытался ограбить клуб. Размахивая пистолетами.
– Мы уже знаем, Лис.
– Что теперь, сэр?
– Работай как и раньше, Лис. Мы повышаем твои проценты. И если что – у тебя есть право попросить должок.
– Да, сэр. – короткие гудки.
– Ты уверен?
– В чем?
– Как то все слишком гладко. Это вызывает подозрения. Мы посылаем человека проверить Лиса, а того внезапно пристреливают, да еще у него оказывается пистолет из которого убили дона Сидо. Может это подстава?
– Знаешь, даже если допустить, что Рейнеке все это подстроил, и каким-то образом загипнотизировал парня так, что тот набросился на толпу копов с оружием...
– Мда...
– И кроме того у меня есть еще одно основание полагать что все именно так как и сказал Лис.
– Какое же?
– Лис НИКОГДА не носит оружия.
– Привет браток. Ты задолжал. – сказал Рейнеке.
– Привет Лис. Спасибо тебе за все. Вот твои деньги. – хозяин клуба вынул из-под стойки картонную коробку с надписью "деньги для Лиса". Коробка была обклеена забавными наклейками с сердечками и розочками.
– Все идет нормально?
– Просто отлично. С тех пор как по твоему совету я перестал делать эти голубые вечеринки и у меня стали проводить корпоративные вечера. Мэрия, пожарные, строители, даже полиция! Не поверишь что тут позавчера было!
– Поверю. – вздохнул Рейнеке, положив деньги во внутренний карман: – Поверю. Ты лучше налей-ка мне виски. На четыре пальца.
– Лис! Ты же НИКОГДА не пьешь на работе.
– ИНОГДА я нарушаю свои правила. – сказал Рейнеке-Лис и подмигнул хозяину.
Любовники
Нагруженная пакетами Виктория вылетела на дорогу:
– Такси!
Визг тормозов, чей-то испуганный крик, и она успевает отскочить. Бампер красной тойоты разминулся с ее бедром на сантиметр.
– Гребаный козел! Теперь что, права и слепым выдают?!
Сердце бешено колотилось, пакеты рассыпались по тротуару.
– Какого черта?! – из тойоты выскочил высокий мужчина в солнечных очках, – Дамочка, смотреть надо куда идете!
– Протри очки, лихач! – Вика собирала пакеты.
– Виктория?!
Она подняла голову. Водитель снял очки и улыбался.
– Ха! – Вика рассмеялась, – Ты?! Боже, сто лет не виделись! Алан, ты – водитель-убийца! А говорил, что водишь с девяти лет!
– Я прекрасно водил машину уже в девять, а ты до сих пор бестолково переходишь дорогу!
– Алан!
– Вика!
Они стояли улыбаясь и разглядывая друг друга. Потом смотрели друг другу в глаза, все так же молча и улыбаясь. Потом заговорили. Одновременно.
– Сколько же это...
– Ой, как давно...
– Не узнал сразу...
– ... такой же большой!
– Как ты?
– А ты? Где...
Алан рассмеялся:
– Стой! Нам есть о чем поговорить.
– Да, действительно, надо бы встретиться, может поужинать... – Виктория стала судорожно прикидывать, когда выкроить время.
– Э, нет! – Алан взял ее сумки. – Поехали со мной прямо сейчас!
– Куда?!
– Немного физического труда на свежем воздухе я тебе обещаю!
– Секс в кустах Центрального Парка?! – Вика расхохоталась, – Этим меня не соблазнишь!
Он уже закидывал пакеты в машину.
– Генеральная уборка летнего домика. Соглашайся, – он подмигнул, – такого уикенда тебе больше никто не предложит!
Виктория, улыбаясь, смотрела на мужчину из прошлого. Придется сделать пару звонков, отменить встречи...
– Я с тобой, детка! – Она села в машину.
– Отлично, детка! – Он нажал на газ.
– Как Элизабет?
– Все хорошо. Мы поженились два года назад.
– Поздравляю! Ты все-таки сумел.
– Да, наша с тобой связь была испытанием. Зато теперь я – образцово-показательный муж. А ты? Ты ведь тогда рассталась со своим мужчиной.
– Рассталась, но вовсе не из-за тебя, не обольщайся!
– Еще как из-за меня! Я помню, твой телефонный звонок.
Вика закатила глаза:
– Все-то ты помнишь! В любом случае, все сложилось как нельзя лучше. У меня прекрасные отношения, подумываем о ребенке.
– Так ты замужем?
– Пока нет, но все очень серьезно, – она показала кольцо.
Белое золото и прозрачный, как слеза камень. Алан присвистнул. Вика улыбнулась.
– Мужчина моей мечты. Добрый, нежный, внимательный... миллионер!
– Правда, миллионер?
– Ага.
– Тебе повезло.
– Ему повезло! У него же есть я!
Алан рассмеялся:
– Все такая же скромница!
Тойота остановилась перед светофором. Алан повернулся и легонько сжал ее плечо:
– Ух, Вика, мне чертовски приятно видеть тебя!
– Взаимно, я... Ой, смотри!
– Что? Эй, уже зеленый, что эти двое на мопеде застряли?!
Алан просигналил, "давай, парень, двигай!".
– Эта девушка! Она запрыгнула на мотороллер к парню, когда он стоял на перекрестке. Ты видел? Да это ведь Рони, наш почтальон!
Виктория вытянула шею, прослеживая взглядом за парочкой на мотороллере. Они поехали прямо по Розенкранц, а Алан свернул на Сосновую.
– Не думаю, что девушка причинит почтальону вред. Может она просто спешит спасти мир?
– Ага, торопится на битву Добра со Злом, и наш бравый почтальон оказался замешанным в дела вселенской важности!
– И если он не успеет, наступит конец света.
– Беги, Рони, беги!
– Десять баксов на почтальона! Рони, я верю в тебя!
Они посмотрели друг на друга и расхохотались.
Красная тойота припарковалась возле аккуратненького деревенского домика. Ничего общего с загородными коттеджами, именно добротный бревенчатый дом.
– Ну, конец света или нет, а генеральной уборки это не отменяет!
Алан открыл багажник.
– Я возьму инструменты, а ты – продукты. Два пакета на заднем сиденье.
– Что это здесь? Красное вино?
– Если освободишь террасу от палой листвы – ароматный глинтвейн в награду!
– Алан, с каких это пор ты готовишь глинтвейн?!
– Ты не представляешь, сколько появляется свободного времени, когда отказываешься от адюльтеров!
– Вышиваешь крестиком?
– Ха-ха.
Вика стояла на террасе, вдыхала лесной воздух и открыто рассматривала лоснящийся от пота торс Алана. Он рубил дрова на заднем дворе. Метла в ее руках уже сделала свое дело и возле ступенек высилась аккуратная кучка палой листвы, веток и песка, накопившихся за зиму.
– Эй, детка, я требую свой глинтвейн!
Алан помахал ей рукой, набрал дров и пошел к дому.
– Будет. А еще огонь в камине и потрясающий ужин... если ты его приготовишь!
– Ни за что! Я – гость, ты – хозяин, ты – хозяин, я – гость, ферштейн?
– Что ж, баранина с луком шалот тебя устроит?
– Ого! Так все сложно с личной жизнью?!
– Я – примерный муж. Законный секс три раза в неделю.
Алан исчез в глубине дома. Вика хмыкнула ему вслед:
– Звучит так же заманчиво, как общественные работы в неоплачиваемый отпуск.
– Ничего ты не понимаешь, распутная женщина! – донеслось из комнат.
– Ха-ха!
Алан снова вышел на террасу. Уже в футболке. Он поднял голову и посмотрел на два железных кольца вбитых в потолок. Вика проследила за его взглядом. Он повернулся к ней. Вика:
– Думаешь, пора?
Алан внимательно посмотрел на голубое весеннее небо, вдохнул запах жимолости, послюнил палец и проверил направление ветра.
– Думаю, можно! – и он направился к гаражу.
Вика смотрела, как Алан крепил качели.
– Ты ведь так и не вернул мне эту книгу. Я подозреваю, что нарочно!
– Да.
– "Да, не вернул", или "да, нарочно"?
– Просто, да.
Огонь в камине рождает причудливые видения, глинтвейн горячит кровь и румянит щеки. Разговор о былом уютно укутывает мозг, а клетчатый плед – тело. Вике всегда было легко с Аланом, как и четыре года назад они говорили на одном языке и смеялись в унисон.
Вика проснулась. В комнате она была одна, из окна лился яркий свет – судя по всему уже около одиннадцати. Распахнулась дверь, широкий силуэт Алана темнел в прямоугольнике светлой двери.
– Доброе утро!
– Ух!
– Да уж, глинтвейн – сильная штука.
Вика оглядела себя:
– Полностью одета. Мы не...
– Нет.
Алан подошел ближе, он улыбался:
– А что?
Вика подмигнула ему:
– Я поспорила с собой на двадцать долларов, – наиграно вздохнула. – Проиграла себе двадцатку!
Алан долго и молча смотрел на нее. Потом вытащил из кармана двадцать долларов и положил на стол.
– Ты выиграла.
Наклонившись, он поцеловал ее.
Спустя час, они лежали улыбаясь и разглядывая друг друга. Потом смотрели друг другу в глаза, все так же молча и улыбаясь. Потом заговорили. Одновременно.
– Я разведусь...
– Я верну кольцо...
Персиковая косточка
Один брат медитировал, представляя себя косточкой от персика. И вот однажды он не вышел к обеду. И на другой день тоже. Когда братья пришли к нему в келью то увидели, что между его старых деревянных сандалий лежит персиковая косточка.
– По-моему ерунда какая-то, – рука отложила в сторону книгу в потертой обложке и легла на подлокотник роскошного кресла. Другая рука неторопливо вынула сигару изо рта и стряхнула пепел прямо на ботинки стоящего напротив.
– Да, дон Сидо.
– И это то, из-за чего погиб этот человек? Из-за книжки с какими-то идиотскими сказками? – пухлая рука с двумя крупными перстнями неодобрительно качнулась из стороны в сторону. Человек стоящий перед доном только склонил голову. Он знал, что ничего хорошего это ему не сулит.
– Ты меня разочаровал, Браконьер.
– Но, дон Сидо... – Браконьер попытался возразить, сказать, что ошибки нет и это именно та книга, которая... Рука снова поднялась в воздух и повисла тишина. Рука небрежно махнула пальцами от себя. Браконьер поклонился и вышел.
– Чушь какая-то... – пробормотал дон Сидо, снова раскрывая книгу – белиберда... медитация на образы... что за ... – он перевернул страницу и уставился на силуэт собаки, нарисованный на черном фоне кроваво-красным.
– Где дон Сидо, ублюдки?
– Не знаем, дон Анто... он все время был тут и ...
– Да что ты говоришь?! – взбешенный дон Анто приблизил свое лицо к говорящему и схватил его за воротник – Да на хрена нам такая охрана, если мимо тебя не только вытащили дона Сидо, но еще и подкинули какую-то блохастую дворнягу?! – палец дона Анто ткнул в скулящего пса, который запутался в теплом халате дона Сидо.
– У вас есть час, вы слышите, один час на то, чтобы найти дона Сидо, где бы он сейчас не был! Если не найдете, я на вас Снарка натравлю! Ясно?!
– Да, дон.
– И выкиньте эту собаку отсюда!
– Да, дон.
– Обо всем приходится думать самому... – проворчал дон Анто, опускаясь в кресло и потирая переносицу большим и указательным пальцами. Как не вовремя пропал этот Сидо! Теперь придется срочно переизбирать нового дона, придется менять всю пирамиду сверху донизу, а ведь у него есть только сорок человек пехоты и три лейтенанта, если начнется война, то придется туго, Снарк воевать не пойдет, он своенравен и ... тут что-то потянуло его за штанину. Он опустил взгляд и увидел пса, который пытался вытащить его из кресла.
– Я же сказал – уберите отсюда эту чертову псину.
– Да, дон. – собаку вышвырнули наружу и ее визг затих где-то внизу. Что-то мешало дону сидеть. Когда он встал, то увидел книгу в потертой обложке. Дон Анто раскрыл ее.
– Что за глупые сказки... – проворчал он, перевертывая страницу. В глаза бросилось кроваво-красное изображение крысы на черном фоне.
Он заворожено уставился на него.
Крыса повернула голову.
Далеко за городом, на пустыре между двумя районами остановился микроавтобус с надписью "Санитарная служба города". Из него вышел мужчина, волоча за собой на поводке упирающуюся собаку. Он привязал ее к металлическому штырю, торчащему из груди пустыря словно пика, а потом сел перед ней на корточки. Они долго смотрели друг другу в глаза и собака рычала от бессильной злости. Потом человек встал и вынул из-под сиденья дробовик. Собака заскулила.
– Пришла пора расплачиваться, дон... – сказал человек и вскинул ружье. Прогремел выстрел. Человек подошел и плюнул на то, что осталось от головы дворняги. Сверху закапал теплый дождь.
– Это ведь твоя работа? – спросил Морж у Плотника одним теплым весенним утром. По городу бегали мальчишки с пачками газет и извещали о том, что Синдикат лишился главы, а на столе стояли выпитые бутылки из-под дешевого пива.
– Нет.
– Нет?
– Не моя. Только книга. А это все санитар. – Плотник прищурился на яркий солнечный свет и оглушительно чихнул.
– Санитар?
– Ну да. Дон не слишком хорошо обошелся с его семьей когда-то... Вот он и решил отомстить. И потом – это же его работа. Отлавливать собак. И убивать бешеных.
– Убивать бешеных собак... – усмехнулся Морж, откидываясь на спинку стула.
– Он просто сделал свою работу, дружище. – Плотник налил себе выпить и покачал головой – и никогда еще он не был так доволен своей работой.
– В этом городе еще полно бешеных псов, – заметил Морж.
– Крыс. Лягушек. Тараканов.... паразитов. – кивнул Плотник.
– Обожаю, когда люди занимаются любимым делом. – сказал Морж и поковырял пальцем в ухе. Внимательно посмотрел на вынутый палец и добавил: – А что, может еще по одной?
Теплая вещь
Утренняя чашка кофе как всегда помогла ему.
Что-то неясное, чуть слышное, что-то приснившееся или пригрезившееся в утренней дремоте растаяло как дым.
Пух!
И нет.
Он помыл чашку, посмотрел на свою фотографию в рамке над столом – утренний бриз, солнце, море и он. Почему-то на этой фотографии он стоял, сместившись влево, словно рядом с ним кто-то должен был стоять, кто-то, кого он обнимал, кто-то, кто просто стоял бы рядом. Он хмыкнул глядя на фото. Утренние фантазии холостяка. Просто он отошел в сторону, чтобы в объектив поместилось и море. И волны. И все. Сердце защемило. Он покрутил головой, удивляясь. У него никогда не было такого чувства, так почему же... черт, это же просто сон, просто мавь... как там у Шекспира? Он открыл шкафчик и стал одеваться, мурлыча себе под нос.
Просто сны... и я не ошибался в них ни разу. – он повернулся в зеркалу и улыбнулся: – О, это королевы Мэв проказы...
По ночам она на шестерне пылинок цугом ездит... – он натянул штаны и принялся за ботинки: – вдоль по носам у нас...
– Она пересекает мозг влюбленных... – кобура, пистолет, запасная обойма:
– Которым снится нежность... – проверить затвор, магазин в рукоять, щелчок...
– Усы судей, которым снятся взятки... с разбега бросится за воротник солдату которому приснятся... – нож плавно входит в ножны на щиколотке: – сражения, испанские ножи...
– Под нею стонут девушки во сне заранее готовясь к материнству... – теперь любимый свитер, часы, перчатки... внизу уже стоит автомобиль, уже трезвонит тревожной трелью служебный телефон.
– Все это – Мэв! – он протянул руку и поднял телефонную трубку. День начался.
– Третья Парковая, дом два, – сказал Алекс, ныряя в машину. Видения и сны полностью растаяли в коричневой жиже кофеина.
– Понял, шеф. – Перкинс протянул руку в боевой перчатке под панель приборов и щелкнул языком, сделав вид, что включил счетчик. Тяжелый бронированный автомобиль рванул с места, блеснув глянцевым отблеском на гербе полицейского управления города.
– Внимание! – сказал Алекс, повернувшись внутрь салона: – Это просто проверка сведений. Обычный обыск. Попросили нас, потому что есть одно нехорошее подозрение... В общем так – официально это приказ полицейского департамента, поэтому никакого тяжелого оружия и автоматических винтовок. Однако, несмотря ни на что держите ушки на макушке. Все делать внимательно и без суеты. Ясно? – шестеро мужчин в унисон кивнули головами.
– Особенно касается тебя, Блажек. Никакого гранатомета. И никакой пальбы по площади!
– Это огонь на подавление, сэр. – буркнул капрал Блажек, отставляя в сторону свое любимое оружие.
– Вот-вот. Никакого огня на подавление. Это, черт возьми не армейская операция и не эсбэшная. Это просто полицейская акция. Понятно? – Алекс еще раз дождался дружного кивка и наконец повернулся в кресле.
– Извините, шеф. – сказал Перкинс: – можно задать вопрос, сэр?
– Валяй.
– У вас свитер под бронежилетом, сэр, непохоже, что он стандартный.
– Да, это мой старый свитер. Он у меня еще с ... черт, даже и не помню, с каких времен.
– А... понимаю. Вот как у моей бабушки была трубка, сэр, так вы не поверите...
– Перкинс, помолчи...
– Хорошо босс. – Перкинс обиженно замолчал. Алекс смотрел на приближающийся особняк с ветхим крыльцом, место назначения. Ребята высыпали из бронированного фургона, рассыпаясь по двойкам и поднимая оружие. Охота началась.
Спустя полчаса Алекс сидел на ветхом крыльце и курил сигарету. Дым поднимался вверх синими кольцами, а он следил за ними, пока они не пропадали в синеве неба. Перед ним остановилась полицейская машина оттуда вышел детектив Виктор Честный, откуда-то сбоку выпрыгнул здоровенный пес и сел рядом, наклонив лобастую голову.
– Инспектор. – сказал Алекс, вынув сигарету из рта: – Вовремя. Мои ребятки только что уехали к вам в участок. Увезли этого клоуна.
– Что вы обнаружили? – спросил Виктор. Собака внимательно наблюдала за ними.
– Ничего. Зеро. Ноль. Дырку от бублика. От мертвого осла уши.
– Совсем?
– Совсем. Вы думали, что он Грендель, так? Он псих, это правда. Пальнул с перепугу. Но это конституционное право наших граждан – палить во все, что нарушает границы их частной собственности. А ордера у нас не было, так что любой судья его оправдает и выпустит. – Алекс затянулся и выпустил новые кольца дыма.
– У тебя есть потери?
– Нет. Если не считать моего старого свитера. Ты представляешь, картечь разорвала все на хрен. А на мне – ну хоть бы царапина.
– В рубашке родился. Черт! Мне бы хотя бы зацепочку.
– Извини, Виктор. Ни наркотиков, ни порнографии, ни незарегистрированного оружия. – Алекс покачал головой.
– Вот черт, – сказал детектив третьего класса Честный. И взглянул на собаку. Собака отвела взгляд в сторону.
– Свитер жалко, – сказал Алекс в пространство: – я к нему уже привык.
Ночью по улицам города мелькает тень. Тень скользит по переулкам, тень возникает и исчезает, и только в пятне лунного света можно увидеть вытянутую мордочку молодой лисицы. Вот она опустила голову и принялась что-то разнюхивать в лунном свете. Прямо перед ней, на пыльной мостовой высветилась линия, покрытая значками и рунами. Лисица попятилась. Она знала эти знаки. И если бы она была здравомыслящей лисицей, то давно взяла бы ноги в руки и рванула отсюда так быстро, как только могла. Но любопытство, извечное лисье любопытство...
Она взяла след и потрусила вдоль линии, помахивая своим пышным хвостом. Вскоре она увидела женщину, женщину, которая стояла на коленях и плакала, спрятав лицо в своих ладонях. Она стояла у самой линии, линия светилась и гудела от напряжения. Лисица припала к земле и попятилась.
– Прошу прощения, – сказала она, прижимаясь нижней челюстью к мостовой: – что нарушила ваше уединение, Повелительница Мэв. Я сейчас же уйду.
– Не... не уходи, – сказала женщина, всхлипывая: – постой, сестра. Мне так плохо сегодня.
– Хорошо, – сказала лисица: – я побуду с вами, столько, сколько вы захотите. – она осторожно подошла к ней и уселась рядом.
– Спасибо, – сказала женщина. Она вытерла слезы и села прямо.
– Сегодня полная луна. – сказала лиса: – ночь вашей силы. Не дело проливать слезы в такую ночь. И если у вас есть враги, то это они должны плакать в такие ночи...
– У меня нет врагов, сестра. Просто так устроен свет.
– Прошу извинить мне мое любопытство, Повелительница, вы можете прогнать глупую лисицу взашей, но что за история заставляет вас сидеть на пыльной мостовой и выть подобно волку в полнолуние?
– Это старая история, сестра. Старая как мир, – сказала женщина и посмотрела за линию: – просто я здесь, а мое сердце – там. За этой линией.
– Это же линия Абсолютной защиты, Повелительница? – сказала лиса: – я видела такую очень давно.
– Да. Она предназначена только для одного существа – для меня. Кто угодно может подойти к нему, обнять, погладить по щеке, просто быть рядом! Кто угодно! Даже кошка может сидеть у него на коленях! – женщина снова заплакала. Лисица промолчала. Она знала, когда можно говорить, а когда нет.
– Только не я, – повторила женщина: – но почему я – это я?! Я бы хотела быть тобой, сестра, мне не нужна вся моя сила, я готова уйти в изгнание, лишь бы только быть с ним. Ведь я обещала ему. И он поверил мне... Чума на оба ваши дома! – крикнула она в черное небо над ними.
– Я – это я и от этого проклятия мне не избавиться, – сказала она, склонив голову. Лиса промолчала.
– Знаешь, а ведь и было-то всего три месяца. Три месяца счастья. Коротких, как день и длинных как год. И я сказала, что буду с ним всегда, я могла бы выполнить обещание, сестра, ты же знаешь.
– Да, я знаю, Повелительница, – кивнула лисица.
– Если бы не это...
– Но почему вы не можете быть вместе, Повелительница? Кто может приказывать вам? Кто обладает такой силой? Разве не вы сами...
– Мироздание, сестра. Он – Уроборос.
– Уроборос?! – в памяти лисицы вспыхнуло видение конца света и оскаленные клыки чудовища, пожирающего этот мир: – Он – Червь Конца Света?
– Да. То есть, нет. Вернее будет сказать, что мы с ним – освобождаем это чудовище. Когда мы вместе... – женщина всхлипнула. Лиса попятилась назад.
– Когда вы вместе, то вы рвете цепи Уробороса... тогда понятно все это. – она кивнула на линию Абсолютной защиты: – если вы пробудете вместе еще некоторое время, то исчезнет даже понятие времени. И весь мир.
– Да. – кивнула женщина: – да, так и есть. Иногда я жалею, что не могу сойти с ума. Мне было бы намного легче. Почему из всех мужчин вселенной именно он? Почему из всех богинь поднебесной именно я? Почему?
– Вы спрашивали у Самого, Повелительница?
– Да, я спрашивала сестра. Я спрашивала, – наступило молчание.
– Мне было позволено только облегчить его участь. Хотя я думаю, что небо просто боится нашей любви. Ведь перед взаимной любовью не устоит даже эта линия... – женщина кивнула на линию и прокляла ее такими словами, что лисица поежилась.
– Мне было позволено стереть у него память обо мне. Всю память, сестра. Я забрала фотографии, вернее стерла себя с этих фотографий, где мы вместе, письма, открытки, все! И он теперь не помнит меня. И... если бы ты знала, сестра, как мне плохо от этого... – она уткнула голову в ладони. Из темноты позади нее выступила ослепительно красивая девушка в красном платье. Она склонилась над плачущей и обняла ее за плечи. Лисица переступила с лапы на лапу, чувствуя себя неловко.
– Ты снова здесь, – сказала девушка: – снова здесь.
– Да, – ответила та: – и где мне быть, как не тут?
– Перестань мучить себя сестра. На свете столько мужчин.
– Для меня есть только один.
– Перестань плакать. Ну же. Он и не помнит тебя. Ты стерла у него память и... что это? Ты принесла ему этот свитер?
– Я сама связала его. Руками. Это же просто свитер, Скольд. На нем нет моего имени, ни моей фотографии. Это просто теплая вещь. Вещь, которая будет согревать его в холодное время. И я только хотела отдать его ему.
– Ты снова нарушаешь правила, сестра, – девушка села рядом с ней и утешающее погладила по спине: – Ты всегда была такой. Но сегодня ночь твоей силы и ты знаешь, где ты должна быть и что ты должна делать. Жрецы сделали жертвоприношение и ждут твоей милости, духи земли и ветра ждут твоего взгляда и одобрения.... Ты же знаешь, сестра.
– Скольд...
– Мэв... – они встали с земли, и тут девушка в красном обратила внимание на лисицу.
– Это же кицунэ. Вынюхиваешь? – в сжатом кулаке блеснула молния. Лисица попятилась.
– Постой! Не надо, – женщина удержала свою сестру за руку: – она просто была рядом, когда мне было плохо.
– Кицунэ... – сказала девушка пренебрежительно, но руку опустила.
– Иди сюда, сестрица лиса, – сказала женщина, становясь на корточки и протягивая руку. Лиса подошла поближе и принюхалась.
– Передай ему вот это, – женщина протянула лисице сверток: – здесь свитер. Теплый. И если тебе будет что-нибудь нужно...
– Да, – сказала лиса, вспомнив запах Гренделя и полуночную погоню псов: – здесь есть один человек. Плохой человек. Это он разорвал твой свитер сегодня. Полиция не возьмет его, потому у людей свои правила и он знает как играть по ним. А ты...
– Хорошо, – женщина опустила вниз руку и указательным пальцем начертила две руны прямо на мостовой. Руны вспыхнули и засияли зеленым светом, угасая.
