Текст книги "Записки Виквикского клуба"

Автор книги: Виссарион Сиснев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Мистер Маккалистер, а почему в Шотландии играют на волынке и больше ни на чем?

– Виктор, – вмешалась мама, – не кажется ли тебе, что ты совсем замучил мистера Маккалистера и что другие тоже хотят что-то спросить?

– Не беспокойтесь, – улыбнулся ей гид, – я ведь здесь для того и нахожусь, чтобы по возможности полностью удовлетворить ваше любопытство. Что же касается волынки, – опять повернулся он ко мне, то это инструмент горцев, и его можно встретить не только в Шотландии. Я слышал, что нечто подобное существует, например, и у вас на Кавказе. Так же как кожаные мешки для воды и вина. Должен также тебе сообщить, лэдди, что королеву – или в прошлом короля – по традиции каждое утро символически будит шотландский волынщик, начинающий играть под ее окнами ровно в семь утра.

– Почему же волынщик? – заинтересовалась и мама.

– А кому же еще? – искренне удивился мистер Маккалистер. Англичане ничего не могут противопоставить нашей славной волынке. Леди и джентльмены, – обратился он уже ко всей группе, – вам небезынтересно будет узнать, что единственный музыкальный инструмент, который дала миру английская нация, – это концертино, восьмигранная маленькая гармоника с кнопками по бокам. Она, может быть, и хороша в руках циркового клоуна, но идти с ней под пули или с ее помощью будить королей... – Он так выразительно покачал головой, что всем нам окончательно стало очевидным величие волынки в сравнении с циркаческим концертино.

Обедали мы в небольшом ресторанчике у подножия крепости, куда нас привел тот же мистер Маккалистер. Присоединившись к нашей троице, он сказал, что раз мы так интересуемся Шотландией, то, наверное, не откажемся попробовать истинно шотландскую пищу.

Мы с восторгом согласились, а глядя на нас, потом то же самое заказали и другие.

Мистер Маккалистер подозвал мужчину-официанта, на котором тоже красовался килт, и попросил принести на первое скоч-брос и на второе хагис – густую похлебку из разных овощей с мясом и нечто похожее на баклажан, а на самом деле представлявшее собой овечий желудок, нафаршированный острой смесью с преобладанием печенки. Оба блюда мне очень понравились, и Вовке тоже, о чем мы и сообщили мистеру Маккалистеру.

– Рад это слышать, – сказал он. – Вот теперь вы можете считать, что действительно побывали в Шотландии. Оба эти блюда существовали еще когда мы все отдельными кланами гнездились в горах.

Взрослые все время сравнивали Эдинбург со старой Ригой, но я там не был и могу только сказать, что Лондон красив, а Эдинбург все-таки красивее. То есть и в нем имеются районы не хуже и не лучше, чем в Лондоне, – по окраинам, где выстроены современные кварталы. Но центр с древними особняками и мощеными улицами, с крепостью на горе, откуда на город грозно смотрят сквозь бойницы пушки, это что-то из сказки или как будто специально построено для съемок фильма о жизни и смерти последней шотладской королевы из рода Стюартов.

Вот я сейчас закрываю глаза и снова, как наяву, вижу. эту крепость. Над ней бьется на ветру белое полотнище, перекрещенное двумя голубыми линиями. Это национальный флаг Шотландии.

20. НЫНЧЕ ЗДЕСЬ, ЗАВТРА ТАМ

На Холланд-парк меня ожидало лично мне адресованное письмо бабушки Прасковьи. Она радовалась, что вот уже подошло лето и наконец-то она увидит своего внучка и всех нас. Писала, что "уж не чает дождаться светлого часа". Мне так стало ее жалко, аж глаза защипало. Я ведь знал, что она нас еще целый месяц не увидит, мне уже собирали чемодан в лагерь на первый срок.

Так я думал, еще не подозревая, что дожидаться "светлого часа" бабушке придется не месяц, а по крайней мере год, что поеду я не в лагерь, а гораздо-гораздо дальше. И даже не поеду, а поплыву.

Узнал я про это, как всегда, в последний момент – почти так же, как об отъезде из Москвы, с той разницей, что не в день отъезда, а накануне.

Когда лагерный чемодан отправился обратно в чулан, а меня без объяснения причин оставили дома, когда все уехали в Хокхерст, я заподозрил, что за моей спиной опять что-то происходит. Правда, сбивало с толку то, что Вовка тоже торчал в Лондоне и тоже не мог понять, что бы это значило. Он ездил в лагерь каждый год.

Сколько мы с ним ни ломали голову, ни к какому определенному выводу прийти не смогли, так как нам попросту не от чего было отталкиваться в своих рассуждениях.

Оставаться в неизвестности больше не было сил, и я решил, что все-таки добьюсь от родителей объяснения.

– Папа, я в лагерь когда поеду? – начал я наступление за обедом.

– Никогда, – небрежно ответил папа.

– Как – никогда? А Вовка?

– И Вовка тоже.

– А почему?

– Потому что вы со своим Вовкой завтра погрузитесь на теплоход и поплывете в Америку.

– Ну, па-ап! – заныл я, думая, что он шутит.

Но он не шутил.

– Что "па-ап"? – передразнил он меня. – Так оно и есть: на теплоход – и в Америку.

Я замолк и переводил взгляд с мамы на папу и обратно до тех пор, пока они не засмеялись, – выглядел я, наверное, как кукла из театра Образцова, вращающая глазами.

– Расскажи ты ему толком, – пожалела меня мама. – Видишь, он все еще не верит.

И папа рассказал толком.

В Вашингтоне, столице Соединенных Штатов Америки, до сих пор существовало только посольство, торгпредства, в отличие от Лондона, не было. Теперь там тоже решено открыть торговое представительство. Поэтому часть тех, кто прежде работал в посольстве, переведены в новую организацию, а посольству требуются люди. И вот в Москве решили предложить поработать в тамошней группе науки и техники моему и Вовкиному отцам. Они оба согласились. Все уже оформлено, осталось уложить кое-какие вещи, и можно в путь. Теплоход "Михаил Лермонтов", следующий до Нью-Йорка, отчаливает завтра в три часа дня.

– А как же бабушка? – вспомнил я, ошеломленный всеми этими новостями.

Папа быстро взглянул на маму, она на него.

– Вот видишь, – сказала мама, – ребенок и тот понимает...

– Тоня, – жалобно возразил папа, – но что же я могу поделать, если требуется срочно...

– У нас все всегда срочно, а мама нас целый год ждала...

Мама быстро вышла из комнаты. Папа пошел за ней. О чем они говорили, я не знаю, но я заранее знал, что он ее убедит и все будет так, как он запланировал.

На следующий день посольский синий басик, который всю зиму возил меня в школу, доставил нас с Вовкой и, естественно, наших родителей в порт Тилбери, что километрах в сорока к востоку от Лондона. Вот ведь странно: грузовые суда приходят прямо в Лондон, разгружаются и нагружаются в Соррей-доках, а пассажирские суда останавливаются так далеко.

Перед тем как навсегда покинуть Холланд-парк, я раз двадцать набрал номер Клиффа Дэя – хотел попрощаться и извиниться, что теперь он не сможет побывать на моем дне рождения, я ведь его заранее пригласил. Номер молчал. Видно, Клифф вместе с родителями куда-то уехал на лето. Я решил обязательно написать ему письмо из Америки. Вот уж он удивится!

А бабушке и Леньке я успел отправить по огромному письму.

Ровно в три часа по гринвичскому времени "Михаил Лермонтов" почти бесшумно отодвинулся от причалов Тилбери, развернулся и, заметно набирая скорость, пошел в открытое море...