Текст книги "Э. Замакоис. Висенте Бласко Ибаньес"

Автор книги: Висенте Бласко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

II.

Къ первому періоду литературной дятельности Бласко Ибаньеса принадлежать шесть романовъ. Я называю ихъ «мстными», потому что дйствіе ихъ происходитъ въ окрестностяхъ Валенсіи; типы, пейзажъ, даже самый языкъ заимствованы изъ дико-красивой равнины, «уэрты». Я вовсе не считаю ихъ мене интересными и захватывающими, мене выдающимися чмъ позднйшіе романы, гд авторъ заставляетъ дйствіе развертываться на боле широкой сцен. Художественое впечатлніе не зависитъ ни отъ широты декоративной «рамки», ни отъ благородства фигуръ, какъ учатъ смхотворные вульгарные учебники по теоріи словесности, а отъ той силы и яркости, съ которыми изображены живые люди, и которыя передаютъ книг, мрамору или полотну священный трепетъ самой жизни.

Хотя въ этихъ произведеніяхъ Бласко Ибаньесъ часто впадаетъ въ ошибки, а иногда быть можетъ слишкомъ многословенъ и вычуренъ, все же онъ является уже здсь ослпляющимъ и великолпнымъ художникомъ, несравненнымъ изобразителемъ ландшафта.

Весь многострунный оркестръ природы звучитъ въ его мозгу и отражается въ его чрезвычайно впечатлительной душ.

Онъ не только "видитъ" дйствительность, a въ тоже время обоняетъ, слышитъ и осязаетъ ее, какъ будто держитъ ее въ своихъ объятіяхъ.

Ни одинъ запахъ, ни одинъ звукъ, ни одна краска, ни одна деталь не укрываются отъ его вчно бодрствующаго проницательнаго ума. Въ этихъ романахъ чувствуется безпрерывный бой страстей, въ нихъ не переставая текуть жизненные соки, они проникнуты своего рода паническимъ трепетомъ, отъ котораго всходятъ смена, брошенныя на ниву, рки выступаютъ изъ своихъ береговъ и воспламеняются души. Съ гибкостью и легкостью, никогда не носящими слдовъ утомленія, углубляется Бласко Ибаньесъ въ свои характеры, тонко анализируя и расчленяя ихъ, какъ и во вншній міръ, воспроизводя его различными путями, то со степенной терпливостью миніатюриста, то широкими штрихами, властными мазками, какъ будто его коснулось безпредльное простое величіе распростертаго надъ моремъ неба.

По всему своему душевному складу онъ любитъ природу съ чрезвычайной проникновенностью. Хотя онъ всегда пишетъ прозой, но онъ настоящій и великій поэтъ жизни, страстно влюбленный въ землю. Онъ похожъ на одного изъ жрецовъ древнихъ культовъ, привтствовавшихъ на колняхъ восходъ солнца. Онъ владетъ богатйшей палитрой и вс цвта радуги служатъ ему съ рабской покорностью. Его блестящій стилъ, горящій какъ филипинскій плащъ, окутываетъ его словно сотканная изъ золота и шелка, пестрая мантія восточнаго царя. По мановенію руки начинаютъ двигаться и пробуждаться уголки валенсіанской "уэрты", представая нашимъ глазамъ во всемъ своемъ ослпительномъ южномъ блеск.

Послдуемъ за нашимъ писателемъ отъ чудеснаго озера Альбуферы къ позлащеннымъ апельсинами рощамъ Альсиры, отъ священныхъ развалинъ геройскаго Сагунта къ смющимся, солнечнымъ берегамъ Кабаньяля и мы почувствуемъ, какъ то мужественная, то томная поэзія этой богатой, какъ восточная султанша, земли проникаетъ намъ въ душу и властно подчинятъ ее себ. Всюду – горящее золото солнца, яркая лазурь неба, изумрудная зелень обработанной безпредльной плодородной равнины.

Тамъ и здсь, оживляя срую монотонность этого великолпнаго аккорда, – арабская красота священныхъ пальмъ, похожихъ на молящихся жрецовъ, слабо распростирающихъ свои втви съ выраженіемъ безутшнаго горя, и блые хутора съ своими остроконечными кровлями, осненными крестомъ. И наконецъ эти прозрачныя валенсіанскія ночи, когда увнчанныя пной волны таинственно улыбаются своей серебристой улыбкой, подъ лучами луны, а небо залитое ея голубоватымъ сіяніемъ кажется такимъ высокимъ!

Изъ всхъ этихъ произведеній первой эпохи "Жить на показъ" ("Arroz y Tartana") несомннно самое слабое. И однако благодаря количеству и качеству выведенныхъ типовъ и рдкому "трепету жизни", проникающему его, и этотъ романъ вещь сильная, напоминающая Бальзака…

Жить съ arroz tartana значитъ жить пышно, длая видъ, что имешь больше, чмъ на самомъ дл, и не думая о возможности банкротства, конечнаго "краха".

Сюжетъ этого романа очень простъ и часто обнаруживаетъ слды незрлости автора.

Донъ Евгеній Гарсіа, какъ многіе другіе арагонскія дти, былъ брошенъ родителями на площади Меркадо, передъ церковью св. Хуана…

Мальчикъ сначала много плакалъ, потомъ успокоился и поступилъ въ услуженіе въ одинъ магазинъ этого квартала. Благодаря упорству въ труд и бережливости, онъ сумлъ стать своимъ собственнымъ хозяиномъ. Его магазинъ "Три розы" скоро сдлался популярнымъ.

Первымъ приказчикомъ у донъ Евгенія служилъ нкій Мельчоръ Пенья.

Былъ у него также старый врный другъ Мануэль Фора, прозванный въ шутку el Fraite ("Монахомъ"), такъ какъ въ юности готовился поступить въ монастырь… Отъ своей жены Фора имлъ двухъ дтей – Хуана, жаднаго и алчнаго спекулянта, какимъ былъ и самъ отецъ, и расточительную съ претензіями Мануэлу.

Мануэла и Мельчоръ Пенья обвнчались и донъ Евгеній передалъ прежнему приказчику свой скромный, но прочно поставленный магазинъ "Три розы". Онъ былъ уже старъ, много боролся и ему не мшало отдохнуть. Вскор посл этого умеръ Фора, оставивъ каждому изъ дтей по 70000 дуро. Хуанъ, недоврчивый и предусмотрительный, продолжалъ работать, не покидая унаслдованнаго дома. Напротивъ, Мануэла, не думая о томъ, что полученное наслдство не позволяегь ей жить роскошно, пожелала блистать, подняться выше своей сферы, унизить своихъ подругъ. Стыдясь своего низкаго происхожденія, она не успокоилась, пока не заставила мужа бросить торговлю. Бдный Мельчоръ! Вынужденный въ виду новаго образа жизни, навязаннаго ему женой, каждый вечеръ надвать фракъ, "онъ потерялъ вмст съ цвтомъ лица и прежнее хорошее расположеніе духа, обрюзгъ, пожелтлъ и годъ посл того, какъ бросилъ дло, умеръ, причемъ врачи такъ и не поняли его болзни". Отъ этого перваго брака у доньи Мануэлы остался сынъ, Хуанъ, котораго она не любила, такъ какъ у него были такія же большія руки и такое же вульгарное лицо, какъ у отца.

Годъ спустя донья Мануэла вышла замужъ за своего кузена Рафаэля Пахаресъ, безпутнаго и расточительнаго врача, оть котораго имла трехъ дтей. Бракъ этотъ продолжался не долго. Подточенный и разъденный пороками, Пахаресъ скоро умеръ, значительно расшатавъ состояніе жены. Но та не унималась. Неодолимая "манія величія" охватила ее, въ своемъ безграничномъ честолюбіи она мечтала выдать своихъ дочерей замужъ за принцевъ и милліонеровъ, ожидая отъ судьбы все новыхъ привтливыхъ улыбокъ. Укрпившись въ своемъ ршеніи, она закладывала и перезакладывала свои имиія, занимала деньги подъ проценты, нагромождала долги и дошла до полнаго разоренія.

Въ отчаяніи, безъ любви, какъ грязная падшая женщина, отдалась она прежнему приказчику Антоніо Куадросъ, сдлавшемуся хозяиномъ "Трехъ розъ". И вдругъ катастрофа, сгущавшаяся надъ всми несчастными героями этой драмы, обыденной и все таки сильной, обрушивается на нихъ съ грохотомъ и трескомъ, какъ апокалиптическая гроза. Въ тотъ самый вечеръ, когда Хуанъ узнаетъ о грязной любви матери, знаменитый банкиръ донъ Рамонъ Морте, нчто въ род бога пенатовъ въ сюртук и цилиндр, казадось, оберегавшій интересы множества семействъ, совершаетъ преступнре банкротство и бжитъ изъ города, по предположенію однихъ въ Америку, по мннію другихъ во Францію… Благодаря этому краху Хуанъ теряетъ вс свои сбереженія, а Антоніо Куадросъ, который посл бгства Морте остается нищимъ, также исчеэаетъ. Хуанъ умираетъ съ горя, а донья Мануэла и ея дочери теряютъ подъ собою почву. Что будетъ съ ними? У нихъ даже нтъ силъ плакать. Отнын надъ ними повисло слово "разореніе", о которомъ он никогда не думали, распространяя кругомъ мракъ безконечной ночи.

Романъ не имлъ бы достойнаго конца, если бы авторъ не сказалъ нсколько словъ о донъ Евгеніи, "ветеран Меркадо". Что длалъ среди столькаго горя основатель "Трехъ розъ"? Видя себя одинокимъ, несчастнымъ, безъ магазина, которому отдалъ вс силы юности, что оставалось ему длать, какъ не умереть? Такъ и случилось: онъ умеръ, гд жилъ, на площади, лицомъ къ лицу съ св. Хуаномъ. "Согнулись его колни, онъ упалъ на то мсто, гд отецъ его бросилъ 70 лтъ тому назадъ, и грохнулся навзничь на мостовую".

Этотъ романъ, въ которомъ встрчается до 14 или 16 ясно очерченныхъ фигуръ, а сюжетъ отличается такимъ захватывающимъ интересомъ, что позволяетъ читателю, не утомляясь, переходить отъ одного эпизода къ другому, предвщалъ въ молодомъ еще автор романиста съ большими данными и широкимъ кругозоромъ. Критика нашла, что безвстный провинціалъ, творецъ "Arroz у tartana" "подаетъ надежды". Они не обманулись. Бласко Ибаньесъ оказался на высот, опубликовавъ въ слдующемъ году (1895 г.) прекрасный романъ "Майскій цвтокъ".

Какое сильное, неизгладимое впечатлніе оставляетъ эта книга! Она проникнута пессимизмомъ, она глубоко трагична, особенно послднія ея страницы горьки, какъ морская вода! По своему строенію она всецло напоминаетъ манеру меланхолическаго и суроваго "отца" новйшаго романа, Эмиля Золя, и все таки какіе потоки свта льются въ ней, какой радостной силой, какими бурными порывами простой, грубой поэзіи ветъ отъ нея!

Сценой для романа служитъ берегъ Кабаньяля… Вс дйствующія лица – рыбаки, люди честные и благородные, скупые на слова, но ршительные и страстные.

Тона вышла замужъ за Паскуало, смлаго рыбака, погибшаго однажды въ бурную ночь. Волна выбросила его барку на берегъ и здсь его увидли "съ разбитой головой, причемъ могилою ему служилъ остовъ барки, этой мечты всей его жизни, представлявшей 30 лтъ сбереженій, сдланныхъ очаво за очаво".

Впродолженіи нсколькихъ мсяцевъ бдная вдова, сопровождаемая своими сыновьями Паскуалемъ и Тонетомъ, просила милостыню, переходя отъ однхъ дверей къ другимъ. Ея глаза, полные мольбы и слезъ, вызывали состраданіе.

Сначала многіе помогали ей, кто деньгами, кто горстью рыбы или кускомъ хлба. Но это продолжалось недолго, потому что состраданіе та изъ добродтелей, которая раныне всхъ истощается и утомляется. Тона поняла это. Жеещина сильная, она умла глядть жизни прямо въ лицо. Инстинктъ самосохраненія восторжествовалъ и побдилъ ея скорбь.

"Ей не осталось въ жизни другого богатства, кром разбитой барки, въ которой умеръ ея мужъ и которая, вытащенная на берегъ, гнила на песк, то обливаемая дождями, то трескаясь на солнц, пріютивъ въ своихъ прожорливыхъ щеляхъ стаи москитовъ."

"Тона имла свой планъ. Тамъ, гд находилась барка, могла бы развернуться ея дятельность. Могила отца послужитъ средствомъ существованія для нея и ея сыновей.

Какой красивый символъ! Жизнь, торжествуя, возрождается изъ смерти, питаясь ею. Небытіе оживаетъ съ радостной улыбкой и покрывается цвтами новой надежды…

"Одинъ бокъ барки былъ распиленъ до самой земли. Образовалась дверь съ маленькой стойкой. Въ глубин барки размстилось нсколько небольшихъ боченковъ съ водкой, можжевеловкой и винами. Палуба была замнена нсколькими просмоленными досками, благодаря чему темное помщеніе оказалось боле просторнымъ. У кормы и носа изъ лишнихъ досокъ сдлали дв каморки, на подобіе каютъ, одну для вдовы, другую для мальчиковъ, а надъ дверью возвышалась надстройка, въ которой виднлись съ нкоторой пышностью два хромыхъ столика и полдюжины дроковыхъ табуретокъ".

Въ такой обстановк выростали Паскуаль и Тонетъ. Они не казались братьями. Паскуаль, прозванный "Ректоромъ", былъ какъ и отецъ крпкаго сложенія, хорошій работникъ, бережливый, послушный и молчаливый, прямая противоположность Тонета, бродяги и франта, любителя вина и двицъ. "Ректоръ" женился на Долоресъ, Тонетъ на Росаріо. Долоресъ и Тонетъ, бывшіе когда-то женихомъ и невстой, снова сблизились и на этотъ разъ интимне и серьезне… Событія развертываются быстро, съ драматическимъ подъемомъ, все боле возрастающимъ, по мр приближенія развязки. Когда старшій братъ открываетъ измну жены и убждается, что Паскуалетъ, котораго онъ считаетъ своимъ ребенкомъ, на самомъ дл сынъ брата, то его обуреваетъ ревность и по его сильнымъ рукамъ рыбака пробгаетъ трепетъ убійства. Онъ хочетъ броситься на Тонета, схватить его за горло, вырвать гнусный языкъ, обманувшій и соблазнившій его Долоресъ. Потомъ подумавъ, онъ приходитъ къ заключенію, что этого мало. Тонетъ долженъ умереть… а онъ? Сможетъ ли онъ быть счастливымъ между женой, измнившей ему, и сыномъ, который не его сынъ? Въ первый разъ его героическая душа, до сихъ поръ боровшаяся безъ утомленія, чувствуетъ тяжесть жизни и безплодную печаль существованія. Да, лучше кончить! И однажды раннимъ утромъ, не внимая предостереженіямъ другихъ рыбаковъ, не понимавшихъ его упрямства, Паскуаль, приготовилъ свою барку и похалъ въ сопровожденіи брата и сына навстрчу бур, гремвшей на горизонт. Никто изъ нихъ не вернулся.

Въ этомъ роман встрчается рядъ превосходно очерченныхъ типовъ, какъ тетки Пикоресъ, нчто въ род львицы рыбацкаго поселка, дерзкая и бранчливая, способная драться съ мужчинами, дядя Паелья, отецъ Долоресъ, "синьоръ Мартинесъ", андалузскій карабинеръ, лнивый и чувствительный, проходящій по таверн Тоны какъ дуновеніе поэзіи, и его дочь Росета, златокудрая двушка съ большими голубыми, мечтательными глазами, "все знающая". Заслуживаютъ также упоминанія дв-три сцены, написанныя съ большимъ мастерствомъ, напр. картины кораблекрушенія и освщенія барки, или вечеръ, когда Паскуаль и Тонетъ ршаютъ похать въ Алжиръ за грузомъ табака. Особенно въ этой послдней сцен Бласко Ибаньесъ превосходитъ самаго себя: блый песчаный берегъ, сверкающій на солнц, спокойствіе расположенныхъ вдоль берега барокъ, точно сознающихъ, что он отдыхаютъ, ясная зелень моря, лниво застывшаго отъ жары, безконечное молчаніе, наполняющее лазурный небосводъ и порой на дальнемъ свтломъ горизонт блый парусъ, словно чайка, бороздящая просторъ – все это вмст похоже на великолпную картину, созданную кистью Хоакина Сорольи.

Превратности политической борьбы на время удалили Бласко Ибаньеса отъ литературы. Въ эту эпоху партійная борьба достигла крайняго напряженія. Валенсія кипла. Каждую недлю происходили возстанія и кровь либераловъ окрашивала улицы. На газету "Народъ" посыпались доносы. Бласко Ибаньесъ просидлъ восемь мсяцевъ въ тюрьм Санъ-Григоріо и въ конц концовъ долженъ былъ считать себя счастливымъ, что тюремное заключеніе было ему замнено изгнаніемъ. Онъ эмигрировалъ въ Италію, гд написалъ книгу "Въ стран искусства", вышедшую въ свтъ въ 1896.

И однако публика, большая равнодушная публика Испаніи, не знала этого мятежнаго писателя, наполовину артиста, наполовину политика, боровшагося въ большомъ провинціальномъ город. При его имени критика, столь услужливая и рабская передъ "знаменитостями" и столь пренебрежительная съ "новичками", молчаливо и презрительно пожимала плечами.

Сладость побды Бласко Ибаньесъ вкусилъ лишь два года спустя, въ 1898 г., когда выпустилъ "Проклятый хуторъ".

Что за удивительная книга! Авторъ "увидлъ" ее сразу и написалъ неподражаемо страстнымъ и прозрачнымъ стилемъ. Въ ней бьется арабская, мужественная и терпливая "душа" сыновей "уэрты", въ ней отражается борьба людей съ землей, любовь крестьянина къ лошади, съ которой онъ работаетъ на нив, и къ собак, которая сторожитъ ночью его усадьбу, традиціонное уваженіе къ "хозяину", который однако давитъ своихъ арендаторовъ, какъ могущественный феодалъ. Въ роман живетъ и "душа" пейзажа, съ его темно-голубымъ небомъ, и торжественными вчно грустными пальмами, съ его стью маленькихъ каналовъ, по которымъ вода, подобно греческому богу, протекаетъ къ зеленымъ грядкамъ, распространяя по нимъ вмст съ своимъ шопотомъ и свжестью радость бытія. Въ "Проклятомъ хутор" нтъ никакихъ пробловъ и ничего лишняго. Въ исторіи новйшаго испанскаго романа эта книга навсегда останется образцомъ нашей "мстной" беллетристики.

Дядя Барретъ, какъ и вс его предки, много лтъ трудился на земл ростовщика донъ Сальвадора. Она поглотила лучшія силы его молодости… Какъ тяжко трудился несчастный и съ какимъ ничтожнымъ успхомъ! Нсколько плохихъ годовъ прошло надъ нимъ, урожай былъ невеликъ и вырученныхъ продажей овощей денегъ едва хватило на содержаніе семьи. Какъ заплатить дону Сальвадору неуплаченную арендную плату? Прогнанный съ своего участка дядюшка Барретъ пытался смягчить суровое сердце хозяина. "Онъ, который никогда не плакалъ, зарыдалъ, какъ ребенокъ; вся его гордость, вся его мавританская степенность сразу исчезла и онъ бросился на колни передъ старикомъ, умоляя его не бросать его на произволъ судьбы". Хо-зяинъ былъ неумолимъ. У него то же свои обязательства и ему нужны деньги – "его деньги".

Дядюшка Барретъ, униженный, жестоко уязвленный въ своемъ человческомъ достоинств, ушелъ въ бшенств, клянясь хотя бы оружіемъ защитить свое право на жизнь. Прошло нсколько дней. Однажды вечеромъ дядюшка Барретъ ушелъ съ своего хутора, взявъ съ собой лучшее, что въ немъ было: "серпъ дда, сокровище, которое онъ не промнялъ бы на 50 анегадасъ земли". Роковой случай столкнулъ его съ дономъ Сальвадоромъ: они обмнялись рзкими словами и растовщикъ упалъ съ перерзаннымъ горломъ. Убійца былъ осужденъ на вчную каторгу и покончилъ свое печальное существованіе въ Сеут. Его жена, никому не нужная и старая, умерла въ больниц, а его четыре дочери разсялись во вс стороны, проходя по разнымъ путямъ безмрнаго человческаго горя. Одна пошла въ служанки, другая въ проститутки: такъ завершилось великая, закономъ охраняемая, несправедливость.

Прощло много времени. Наслдники дона Сальвадора пытались сдать въ аренду хуторъ дядюшки Баррета и принадлежащую къ нему землю, но ничего не добились. Никто не хотлъ ее взять. Можно было подумать, что мстительная тнь прежняго владльца защищала ее, – не хотла ее никому отдавать. Поле, гд въ изобиліи произрастала пышная сорная трава, казалось проклятымъ.

Неожиданно по уэрт разнеслась всть, что въ проклятомъ хутор поселилась семья, пришедшая неизвстно откуда. Фактъ не подлежалъ сомннію. Батисте, искатель счастья, утомившійся исполнять разныя ремесла и бороться съ нуждой, устроился тамъ вмст съ женой Тересой и дтьми Росетой, Батистетомъ и Паскуалетомъ, котораго родители за его розовенькое доброе личико прозвали "эпископомъ". Что за скандалъ! Всть "передавалась въ смущенныхъ восклицаніяхъ изъ поля въ поле, трепетъ изумленія, тревоги и негодованія пробжали по равнин, какъ сотни лтъ назадъ, когда распространялась всть, что у берега появилась алжирская галера, пріхавшая за грузомъ благо мяса". Heмедленно, безъ предварительнаго объявленія войны, сосди организуютъ противъ непрошеннаго гостя своего рода крестовый походъ, во глав котораго, какъ предводитель, стоитъ драчунъ и хвастунъ Пименто.

Пришелецъ былъ удивленъ. Разъ онъ никому не наноситъ ущерба, разъ онъ думаетъ только о томъ, чтобы жить мирно и честно, чмъ вызвана такая ненависть? Однажды, вечеромъ, когда солнце садилось, старый, слпой пастухъ подошелъ къ проклятому хутору и посовтовалъ Батисте убраться отсюда, какъ можно скорй. Въ его блыхъ тусклыхъ глазахъ, въ той медленности, съ которой онъ поднималъ къ небу свои одеревенлыя руки, было что-то отеческое и таинственное. Слова его звучали пророчествомъ въ тишин вечера. Земля, орошенная кровью, будетъ непремнно роковой для того, кто ее обрабатываетъ.

– "Поврь мн, сынокъ! – закончилъ онъ, – она принесетъ теб несчастье"!

Батисте пожалъ плечами. Онъ ничего не боялся и врилъ въ свои руки, неутомимыя, какъ его воля, способная творить чудеса. И такъ и было. Быстро земля, остававшаяся безъ обработка впродолженія десяти лтъ, было очищена отъ кустарника, и такъ вспахана, что могла производить богатую жатву. Блыя стны хутора, чисто выштукатуренныя, весело блестли на солнц. Колодезь былъ вычищенъ. Передъ домикомъ виноградъ распространялъ свою благодатную тнь надъ маленькой площадкой изъ краснаго кирпича. Радость, которую доставляли Батисте эти улучшенія, продолжалась недолго. Опытъ показалъ ему, что ненависть народа нельзя безнаазанно возбуждать, и заговоръ, сначала подпольный, открыто вспыхиваетъ, подстерегаетъ чужестранцевъ на всхъ дорогахъ. Враждебность, окружавшая родителей, была безжалостно перенесена на дтей и окутала и ихъ. Росету мучаютъ двушки-сверстницы, Батистетъ и Паскалуалетъ при выход изъ школы побиты своими же товарищами. Борьба длится недли и мсяцы, упорная, безъ перемирія. Во время одной изъ такихъ стычекъ младшій изъ двухъ братьевъ Паскуалетъ надаетъ въ ровъ, наполненный водой, и весь промокшій заболваетъ лихорадкой, отъ которой и умираетъ.

Преслдуемый всми его отецъ защищается и убиваетъ Пименто. Но героизмъ его ни къ чему не приводитъ: однажды ночью, когда вс спали, хуторъ загорается. Никто не является на помощь. Сосдніе хутора остаются запертыми и это равнодушіе лучше всего ноказываетъ, какой ужасъ внушаютъ крестьянамъ эти непрошенные гости. Куда идти? Какъ защититься отъ этого невидимаго и грознаго врага? Героическая душа Батисте сдается. Онъ не въ силахъ больше бороться. "Они уйдутъ отсюда, чтобы подъ гнетомъ голода начать новую жизнь, они оставятъ за собой развалины своихъ трудовъ и трупъ одного изъ своихъ, миленькаго "ангелочка", который сгніетъ въ этой земл, какъ невинная жертва безумной борьбы".

Въ этомъ роман встрчаются какъ великолпныя страницы, напр. посвященныя описанію похоронъ Паскуалета или пожару хутора, такъ и около полдюжины превосходно очерченныхъ типовъ. Авторъ писалъ его въ одинъ присстъ, въ состояніи гиперэстезіи, которая все увеличивалась и обострялась по мр приближенія къ развязк. Въ особенности послднія дв главы повергли его въ состояніе настоящаго помшательства. У него были галлюцинаціи. Когда онъ кончалъ романъ, онъ писалъ всю ночь до ранняго утра. Онъ былъ одинъ. Кончивъ послднюю четвертушку листа, онъ поднялъ голову и увидалъ недалеко отъ себя сидящаго Пименто. Впечатлніе было такое ошеломляющее, что Бласко бросилъ перо и, пятясь назадъ, чтобы не подвергнуться нападенію сзади, ушелъ въ свою комнату. Трагическая тнь сына "уэрта" продолжала сидть на своемъ мст, положивъ локти на столъ, неподвижная, среди молчанія большого темнаго кабинета.

Успхъ, выпавшій два года спустя на долю романа "Въ апельсинныхъ садахъ", не уступалъ, а быть можетъ даже превосходилъ успхъ "Проклятаго хутора".

Въ этомъ роман есть очень интересная автобіографическая часть. Во время одного изъ своихъ путешествій Бласко Ибаньесъ познакомился съ одной русской артисткой, оперной пвицей, женщиной необыкновенной, красивой, сильной, съ садическими инстинктами, похожей на в_а_л_ь_к_и_р_і_ю; она разъзжала по міру съ бдной двушкой, которую жестоко била въ часто повторявшіяся моменты нерасположенія духа. Это была любовь кошмарная, бурная и непродолжительная. Артистка,высокаго роста, съ желзными мускулами, была настоящей амазонкой, страстной и аггрессивной, противъ которой любовники должны были защищаться кулаками. Мятежная по натур, она инстинктивно не желала отдаваться и каждому обладанію предшествовала сцена борьбы и укрощенія, гд поцлуи служили средствомъ залчивать раны отъ ударовъ.

Главное дйствіе происходитъ въ окрестностяхъ Валенсіи, въ Альсир, въ прелестнйшемъ живописномъ, какъ капризъ вера, мстечк, блые домики котораго словно плывутъ по зеленому океану окружающихъ ихъ безграничныхъ. апельсинныхъ садовъ.

Оперная артистка Леонора, міровая извстность, уединилась здсь, руководимая желаніемъ отдохнуть, которое порой испытываютъ люди съ душой авантюристовъ. Рафаэль Брюлль, котораго его сторонники хотятъ выбрать депутатомъ, влюбляется въ нее. Леонора противится, боясь страстей, вызываемыхъ ея красотою. Одиночество, воспламеняющее воображеніе, обыкновенно плохой совтчикъ добродтели. Леонора въ конц концовъ уступаетъ и отдается Рафаэлю въ лунную ночь подъ стоящими въ цвту апельсинными деревьями. Это приключеніе возбуждаетъ противъ нея ненависть всего населенія, боязливаго и преданнаго католицизму. Леонора пожимаетъ плечами. Какое ей дло до вражды или грубости этихъ жалкихъ людей? Однако ея бродячая натура чувствуетъ настоятельную, все возрастающую потребность вернуться въ міръ, къ его широкимъ горизонтамъ. Брюлль хочетъ слдовать за ней, но не въ силахъ осуществить своего намренія, такъ какъ ему противодйствуетъ "ея прошлое", его воспоминанія объ отц, характеръ его матери, благочестивой и суровой, наконецъ любовь къ невст, двушк приличной и безцвтной, которая принесетъ съ собою значительное наслдство.

Леонора и Рафаэль расходятся, не обмнявшись ни однимъ письмомъ. Все кончено. Рафаэль Брюлль женится, иметъ дтей и его безвстное имя иногда встрчается въ отчетахъ парламентскихъ сессій.

Проходитъ нсколько лтъ. Однажды вечеромъ, выходя изъ палаты, депутатъ встрчаетъ Леонору. Снова она прежняя валькирія, сильная и прекрасная. Она только что пріхала въ Мадридъ и на слдующее утро узжаетъ въ Лиссабонъ. Брюлль чувствуетъ, какъвъ немъ воскресаютъ воспоминанія о былой любви. Онъ грустенъ и скученъ. Глаза его наполняются слезами. А вдь они могли бы быть счастливы! Она отвергаетъ его слдующими прекрасными и печальными словами:

– He трудись, Рафаэль. Все кончено. Любовь, которой ты позволилъ пройти мимо, теперь далека, такъ далека, что мы никогда не догонимъ ея, какъ бы мы ни старались. Къ чему утомлять себя и другъ друга? При вид ея я испытываю лишь такое же любопытство, какъ передъ старымъ костюмомъ, когда-то доставлявшимъ намъ радость. Я хладнокровно вижу вс недостатки и смшныя стороны минувшей моды.

Леонора холодно прощается съ прежнимъ возлюбленнымъ и Рафаэль Брюлль остается одинъ на улиц, смшной, подавленный, точно постарвшій, длая сверхчеловческія усилія побдить безпредльное желаніе заплакать…

Такъ мягко, меланхолично кончается книга, словно ктото машетъ намъ на прощанье платкомъ, омоченнымъ слезами, книга, изысканная, проникнутая трагизмомъ, глубокимъ безкровнымъ трагизмомъ похороненныхъ иллюзій.

"Куртизанка Сонника" представляетъ въ литературной дятельности Бласко Ибаньеса какъ бы случайный эпизодъ. Если я включаю ее въ число "мстныхъ романовъ", то потому, что ея авторъ, по собственному признанію, намревался въ этой книг не блеснуть своими археологическими знаніями, а создать образчикъ "историческаго валенсіанскаго романа".

Дйствіе происходитъ въ послдніе дни Сагунта, духъ, нравы и бытъ котораго воспроизведены и описанысъ поразительной точностью. Сонника – гетера, которая, слдуя за возлюбленнымъ, приноситъ съ собой къ восточнымъ берегамъ Испаніи свтъ радостнаго солнца Греціи, чудесной родины искусства и философіи, гд женщины, подобно богинямъ, показывались обнаженными, чтобы скрасить мужчин жизнь. Народъ боготворилъ ее за ея щедрость, и въ ея пышномъ мраморномъ дворц свтильники, освщавшіе празднества, которыя она давала приглашеннымъ, гасли только вмст съ восходомъ солнца. Вокругъ Сонники группируются воинственный Актеонъ, другъ Ганнибапа, циникъ-философъ и паразитъ Евфобій, женоподобный Лакаро, юная парочка Ранто и Эросіонъ, знаменитый стрлокъ Мопсо и другіе, которые въ своей совокупности возсоздаютъ цликомъ гордую и вмст демократическую душу эпохи. Въ послднюю сцену, съ ея жестокимъ штурмомъ стнъ Сагунта полуварварскими племенами, предводительствуемыми карфагенскимъ генераломъ, съ ея героизмомъ осужденныхъ, которые, схватившись за руки, бросаются въ огромный костеръ, гд поклялись погибнуть, авторъ вдохнулъ всю свою силу, сумвъ дать намъ почувствовать эту эпопею, этотъ страшный эпизодъ древней жизни, являющійся заодно и славной страницей нашей собственной исторіи.

Въ конц слдующаго года, (въ ноябр 1902 г.) Бласко Ибаньесъ опубликовалъ романъ "Дтоубійцы" (Тростникъ и илъ), на мой взглядъ лучшую свою вещь. Потомъ я узналъ, что самъ авторъ такого же о немъ мннія и нисколько не удивляюсь. Эготъ романъ – шедевръ.

Изложить содержаніе романа нелегко, тмъ боле, что въ немъ не одинъ, а два или нсколько сюжетовъ, одинаково интересныхъ, развивающихся одновременно, что придаетъ разсказу удивительную сочность, наполняетъ ее "трепетомъ самой жизни". Это – зеркало, въ которомъ отражается исторія нсколькихъ семействъ, живущихъ рядомъ, эхо, которое отбрасываетъ крикъ скорби, заботы и жалкія радости, словомъ вс переживанія живописнаго уголка человческой жизни.

Романъ изображаетъ жизнь на знаменитой валенсіанской Альбуфер, сырой, грязной и лихорадочной, съ ея рисовыми полями, образующими горизонтъ. Есть ли въ немъ типы? Сколько хотите. Можно насчитать дюжины. Вотъ дядюшка Голубь, самый старый рыбакъ озера, душа независимая и непосдливая, какъ его барка, для котораго работа хлбопашца – рабскій трудъ, и его сынъ Тони, человкъ съ желзной волей, неутомимый работникъ, занятый тмъ, что пополняетъ издалека принесенной землей глубокую яму, уступленную ему милостиво богатой барыней, не знавшей, что ей съ ней длать. Дале Тонетъ, прозванный Кубинцемъ, олицетворенный порокъ, лнивый и чувственный, мечтающій пріятно жить на счетъ своей возлюбленной Нелеты, жены богатаго трактирщика, бывшаго контрабандиста Сахара; пьяница и плутъ Піавка, нчто въ род бога Діониса, котораго обитатели встрчаютъ обыкновенно, спящимъ у самаго берега озера съ головой, увнчанной цвтами, и который въ коніц концовъ умираетъ отъ несваренія, "отецъ" Микель, Подкидышъ, свояченица Сахара и другіе. Вс эти существа, двигающіяся на той же сцен, проникнутыя родственными чувствами, даютъ великолпную и яркую картину человчества, находящагося въ вчномъ движеніи.

Вниманіе зрителя однако незамтно переносится отъ грандіозной эпопеи Тони къ преступной любви Нелеты и "Кубинца" Тонета. Сахаръ умеръ. Нелета забеременла отъ любовника. Необходимо, чтобы ребенокъ исчезъ. Въ противномъ случа вдова въ виду ея легкомысленнаго поведенія потеряла бы no вол завщателя право на наслдство. Въ этой безсердечной женщин жадность сильне материнскаго инстинкта. Новорожденный безжалостно принесенъ въ жертву. Его убиваетъ собственный отецъ. Онъ отвозитъ его на своей барк и, схвативъ обими руками, бросаетъ далеко отъ себя "какъ будто желая облегчить свою лодку отъ огромнаго груза". A потомъ, когда онъ въ ужас отъ своего преступленія кончаетъ съ собою, его отецъ Тони, посвященный во все случившееся дядюшкой Голубемъ, тайно хоронить его. И гд? Въ своей ям. Хоронить ему помогаетъ его пріемная дочь, Подкидышъ. Разсвтало. Первые лучи утренняго солнца окрашивали озеро въ срый стальной цвтъ. Взявъ на руки трупъ, они осторожно опустили его въ ровъ. "Какъ будто то былъ больной, который могъ проснуться". Похороны устроены! Бдный Тони! "Жизнь его кончилась". Какъ передать его острую, безпредльную скорбь? "Онъ стоялъ на земл, похоронившей подъ собой весь смыслъ его жизни. Сначала онъ отдалъ ей свой потъ, свою силу, свои иллюзіи; теперь, когда оставалось ее удобрить, онъ отдавалъ ей свои собственныя внутренности, своего сына и наслдника, свою надежду, считая свсе дло сдланнымъ".