Текст книги "Непокорная пленница"
Автор книги: Вирджиния Линн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 4
Поддерживая Уитни под локоток, лейтенант Уэст вывел ее из театра на улицу.
– Это была лучшая неделя моего пребывания в Аризоне, – сказал он ей на ухо, наклонив голову так низко, что губы почти касались щеки.
Уитни приняла комплимент, рассеянно кивнув. Они медленно шли по дощатому тротуару; ночная жизнь Тумстона оказалась более оживленной, чем Уитни предполагала. Наверное, из-за близости серебряного рудника, размышляла она. В шумный город съезжаются толпы разношерстной публики – она еще раньше удивлялась, с какой легкостью здесь перемешиваются социальные группы.
Когда лейтенант Уэст пригласил ее в театр «Птичья клетка», Уитни сначала колебалась, но спектакль приятно удивил, хоть ему было далеко до столичных образцов.
Все-таки для города, которому немногим больше двух лет, Тумстон достиг многого. Уитни с удивлением обнаружила, что уже не испытывает к нему той неприязни, что была несколько дней назад.
Возможно, это из-за того, что она больше не встречалась, с Каттером и у нее появился постоянный спутник – лейтенант Уэст, составлявший приятный контраст первому, сказала она себе и позволила Уэсту отвести себя в кафе-мороженое. Он осторожно вел ее сквозь беспорядочную уличную толпу. Хотя Тумстон производил впечатление вполне пристойного места, но ниже по Аллен-стрит и в темных переулках зачастую были слышны стрельба и грубый смех.
– Почему шериф ничего с этим не делает? – вслух выразила свою мысль Уитни, и Уэст засмеялся.
– Джон Бихан? Вы шутите! Лентяй и мошенник, жадина, от него бесполезно ждать, что он станет наводить порядок. – Уэст с отвращением фыркнул, но тут же сделал вид, что закашлялся, когда Уитни нахмурилась. – Извините, мисс Брэдфорд, я не хотел выразиться так откровенно.
– Почему нет? Если дело обстоит так, почему не сказать об этом мне? Я тоже пыталась заручиться содействием шерифа Бихана, когда только приехала, но как вы только что сказали, он не расположен к сотрудничеству.
– Если бы не начальник полицейского участка Эрп, все было бы гораздо хуже.
– Эрп? Это тот джентльмен, которого вы мне вчера представили? С висячими усами?
Уэст засмеялся:
– Никогда не слыхал, чтобы его описывали таким образом. Да, это Вирджил Эрп. Его брат Уайатт намерен выступить соперником Бихана на следующих выборах.
Я надеюсь, что Уайатт победит. Он по крайней мере что-то делает для Тумстона, а Бихан только просиживает… место.
Уитни сдержала улыбку, услышав, как лейтенант смягчил выражение. Надо будет сказать ему, что в газетах отца она читает кое-что похлеще.
– Кажется, вы говорили, что Уайатт – совладелец игорного дома на этой улице? Китайский салун? – спросила она, склонив голову набок. – Кто же станет голосовать за него при таком явном конфликте интересов?
– Тумстону нужен волевой человек, который не побоится выступить против обеих группировок.
– Вы имеете в виду противоборство работников ранчо и горожан?
Уэст с уважением посмотрел на четкий овал лица и большие янтарные глаза Уитни:
– Да. Попали в самую точку.
– Я заметила по газетам, что между населением города и окрестных ранчо существует трение. А мистер Такер, к которому мы завтра поедем, в своем письме в завуалированной форме высказывается о категории «новоселов и надоед».
В это время они обходили группу буйных горожан, и когда благополучно миновали ее, Уэст указал назад большим пальцем:
– Видели? Это ковбои из-под Тумстона. Чтобы утихомирить таких людей, иногда вызывают армию.
Уитни украдкой оглянулась. И правда, все мужчины были при оружии, они были шумливы и самоуверенны и таращились на нее так, будто она была единственной женщиной, которую им доводилось видеть; однако когда она проходила мимо, все вежливо прикоснулись к шляпам.
– Я не совсем понимаю суть проблемы.
Лейтенант напрягся, его голос зазвучал с непривычной жесткостью.
– Позвольте пояснить небольшим рассказом. Недавно у нас пропали шесть мулов. Вирджил Эрп, как начальник полицейского участка, своей властью решил вернуть федеральную собственность. Вирджил, Уайатт, их брат Морган и я с отрядом солдат поехали и нашли мулов на ранчо Маклори. Мы прибыли в тот момент, когда Маклори менял на них клейма. Вирджил заставил его дать слово, что завтра они вернут мне мулов. – Голос Уэста окреп. – Но на следующий день Маклори заявил, что мулов у него угнали «конокрады». Оставил меня в дураках и успешно избавился от улик, а армия потеряла надежду привлечь его к суду.
– Почему вы сразу не забрали мулов?
– Потому что Вирджил заверил меня, что Маклори их непременно приведет. У меня не было выбора – я не мог подрывать его авторитет. – Уэст жалобно улыбнулся. – Конечно, после этого я стал не так доверчив.
Уитни немного подумала и сказала:
– Я полагаю, такие случаи не редкость. Кермит Такер – преуспевающий фермер, я рассчитываю на то, что он расскажет похожие истории про Каттера.
– Насколько я понимаю, расскажет. – Лейтенант Уэст бережно обхватил Уитни за тонкую талию, чтобы она не угодила в расщелину между тротуаром и проезжей частью. – В прошлом году в феврале Бихан стал шерифом, и теперь Маклори и Клэнтоны могут делать все, что хотят, – сказал он, когда они благополучно перебрались на другую сторону улицы.
Уитни мгновенно уловила то, о чем он не сказал:
– Ага, значит, вот почему Бихан так старается сохранить симпатии ковбоев! На следующих выборах ему понадобятся их голоса!
– Верно. – Уэст одарил ее долгим взглядом. – Для женщины вы очень сообразительны.
– Это комплимент? – резко спросила она и остановилась перед витриной, чтобы в ее свете рассмотреть Уэста. – А вообще-то женщины от природы тупые, так, лейтенант?
– Нет-нет, – торопливо заверил Уэст. – Просто вы первая женщина, которая с лету уловила ситуацию. Кроме, может быть, Нелли Кэшман, но она совсем не похожа на вас.
Нелли. Это имя напомнило ей Каттера и его сухое замечание, что он пожалуется Нелли в тот вечер, когда она прервала его купание. Он ждал женщину. Нелли?
– Кто такая Нелли Кэшман? – отрывисто спросила Уитни.
– Хозяйка «Расс-Хауса». Может, вы ее видели?
Видела ли она ее? Она была в номере 203 и видела больше, чем хотела!
Она не успела найти мало-мальски приемлемый ответ, как Уэст продолжил:
– В «Расс-Хаусе» подают лучшую в городе еду, а Нелли прослыла ангелом милосердия. Знаете, она сама искала руду! Она устроила для горняков уютное местечко; принимает денежные взносы и дает пособие горнякам, попавшим в беду. – Уэст говорил о ней с восторгом. – У нее повсюду друзья, даже Блэк-Джек…
Он замялся, и Уитни кинула на него любопытный взгляд:
– Кто такой Блэк-Джек?
Уэст покраснел, опустил глаза на корявые доски тротуара и промямлил:
– Блэк-Джек – король… э-э… задних дворов…
– Задних дворов? Вы, случайно, не имеете в виду дома с красными фонарями? – кисло спросила Уитни, и Уэст обреченно кивнул:
– Да, простите, что коснулся этой темы в разговоре с такой женщиной, как вы.
– Ну знаете, лейтенант! Неужели вы всерьез полагаете, что я никогда не слышала о таких… занятиях? Я не настолько наивна, хотя и не имею желания обсуждать эту тему. – Она так сжала ручку вечерней сумочки, расшитой золотым бисером, что побелели пальцы. Никогда еще не было у нее большего невезения, чем тот поход в «Pace-Хаус». Быть принятой за… ночную леди само по себе плохо, но то, что такой человек, как Каттер, пожаловался на нее хозяйке отеля, было величайшим оскорблением! Когда она заговорила, ее голос был спокоен:
– Полагаю, мисс Кэшман имеет свой интерес в такого рода бизнесе?
Уэст вздрогнул:
– Не знаю. Просто все в городе по-дружески к ней относятся.
Еще того не легче, подумала Уитни. И эта сводница – ангел милосердия! А Каттер пожаловался ей на неподобающую гостью!
– Зачем бы женщине ее положения общаться с отбросами общества? – удивилась Уитни, и только когда Уэст ей ответил, догадалась, что размышляла вслух.
– Зачем? – Уэст был в явном затруднении. – По-моему, она просто любит людей. Как я слышал, у нее есть друзья по всей стране.
Уитни этого не понимала. Ее круг друзей ограничивался мужчинами из числа знакомых отца. У нее самой был только один друг – ее отец. В школе девочки не проявляли к ней симпатии, и, откровенно говоря, она считала их скучными и глуповатыми – вечно хихикают, шепчутся о парнях и о нарядах, когда есть более важные темы для разговоров.
Выходя замуж за Натана, она думала, что теперь ей станут понятны перешептывания других новобрачных, но не тут-то было. Брак и брачное ложе оказались для нее шоком. Она не видела ничего хорошего ни в том, чтобы шептаться о выполнении «супружеского долга» или обретенной независимости, ни в том, что отныне она даже не Джулия Уитни Трусдейл, а миссис Натан Трусдейл.
«Почему женщина должна менять свое имя?» – спорила она, но даже отец был непреклонен. Под конец она ему это простила, но так и не смогла простить его спокойную уверенность в том, что брак принес ей счастье. Брак сделал ее таким ничтожеством, каким она не была никогда в жизни, и когда Натан умер, она не смогла даже притвориться, что горюет.
До того как этот проклятый полукровка, этот отщепенец прижал ее к своему голому телу – а это было две недели назад, – Уитни не подозревала, что интимность может быть наслаждением, а не тяжким испытанием.
Своим прикосновением Каттер пробудил в ней любопытство – это странным образом волновало и смущало.
Уитни так глубоко задумалась, что не заметила, как они дошли до кафе-мороженого, Войдя, она подняла взгляд и увидела Каттера, который наблюдал за ней, прислонясь к столбу. Он скрестил руки и ноги, и поза была ленивая и расслабленная, но в то же время странно угрожающая. Сердце забилось, в горле пересохло, мелькнула мысль: а вдруг он знает, что она собирается делать? А именно – интервьюировать человека, который когда-то был его другом. Кермит Такер с готовностью признал, что несколько лет назад они дружили, еще до того, как Каттер получил репутацию стрелка, который убьет не моргнув глазом.
Она быстро взглянула на Уэста и поняла, что он не видит Каттера. Притворившись, что у нее заболела голова, она попросила лейтенанта немедленно отвести ее в отель; он удивился, но послушался.
– Спасибо за самый приятный вечер, который у меня был с тех пор, как я приехала в Тумстон, – любезно сказала она в дверях своей комнаты. – Мне уже лучше, а хороший сон окончательно прогонит головную боль. Во сколько завтра выезжаем?
– В пять. Вые Мэри ждите у входа в отель, мой отряд доставит вас к мистеру Такеру еще до наступления жары.
– Мы с Мэри будем готовы, – пообещала Уитни. – Думаете, мы сможем проехать тридцать миль до того, как станет слишком жарко?
– Часть пути, – усмехнулся Уэст. – В Аризоне жара наступает рано.
– Я это заметила. Спокойной ночи, лейтенант.
– Пожалуйста, зовите меня Эндрю. А я могу называть вас Уитни?
– Конечно, – любезно сказала она.
Он схватил ее руку и жарко поцеловал.
– Спокойной ночи, Уитни! Войдя к себе, Уитни сказала Мэри, что разденется сама, и пожелала горничной спокойной ночи. Больше всего ей хотелось поскорее улечься в постель и заснуть крепким сном без сновидений. После интервью с Такером она сядет в дилижанс, идущий до Бенсона, а там первым же поездом уедет в Нью-Йорк. И пусть Каттер не думает, что это из-за него, он должен знать, как она ненавидит Аризону. К тому же ей надо писать книгу, а здесь это невозможно.
Нет, ей никак нельзя задерживаться в скандальном Тумстоне, где царствует серебро, а человеческая жизнь ничего не стоит. Где воскресным утром в переулках тут и там лежат трупы неизвестных бродяг и ковбоев, а их убийцы остаются непойманными и безнаказанными, если верить «Тумстон наггет». В своей газете она напишет: «Разве для безымянных не существует справедливость?»
Уитни зевнула, нырнула в прохладную, благоухающую постель и выключила лампу на столике. Мэри оставила окна открытыми, чтобы ветерок приносил прохладу, он задувал в полуоткрытые ставни. Уитни легла на спину и уставилась в темный потолок. Заснуть не удавалось, слишком много мыслей и впечатлений будоражили ум.
Сможет ли она написать такой роман, чтобы критики аплодировали, а папины знакомые зауважали ее?
Она хотела произвести впечатление не на своих, а на папиных знакомых. Хотя все они были старше ее, она всегда относила себя к их кругу, однако чувствовала, что они не до конца ее принимают. Она хотела принадлежать к этому кругу, найти нишу, где бы чувствовала себя в ладу с собой и с другими. Ведь даже Морган Брэдфорд – хотя он был к ней снисходителен, баловал и с гордостью говорил о ее достижениях – все же считал, что раз она женщина, то уже поэтому не так хороша, как мужчины.
Вообще, отношение мужчин к женщинам вызывало у Уитни возмущение. Почему в важных делах между ними нет равенства? Почему мужчины считают себя умнее и сильнее? Это несправедливо, и, более того, это не правда. В физическом смысле – да, но ведь это не все! Были времена, когда женщина и в этом могла побить мужчину.
Интересно, что бы сделал надменный мистер Каттер, если бы у нее хватило духу применить один из приемов, которым ее научил Чин?
Чин Ю был старым другом отца, и после одного уличного инцидента в Нью-Йорке – Морган тогда заявил, что это не ее дело, – Чин предложил научить ее нескольким движениям, не требующим силы, чтобы отражать нападение. Морган раскричался, его бесила мысль, что дочь наденет штаны и будет учиться бросать мужчину через плечо, но Уитни загорелась. Чин объявил, что она способная ученица, но ей и в голову не пришло применить эти приемы против Каттера.
«А надо было!» – свирепо подумала она. Надо было показать надменному убийце, что не всякого можно задирать. Как жаль, что она тогда так тряслась, что забыла об уроках Чина! Но если у нее появится возможность реабилитировать себя, она с радостью это сделает!
Она представила себе удивленное лицо Каттера, когда он увидит ее мастерство, и погрузилась в сон, наполненный надменными убийцами и голыми индейцами с бронзовыми телами, изваянными столь же великолепно, как «Давид» Микеланджело.
Глава 5
– Я понятия не имела, что ранчо мистера Такера так далеко, – пожаловалась Мэри.
Уитни было так же жарко и неудобно, как ее горничной, поэтому она не стала ей сочувствовать. Бесплодная земля тянулась до самого горизонта, а солнце, казалось, проникало сквозь крышу фургона, в который их заставил сесть Уэст.
– На наших дорогах это лучше, чем одноместная карета или двуколка с мягкими сиденьями, – сказал он в ответ на ее возражение. – В фургоне не так удобно, но по крайней мере в дороге не отлетит колесо.
Уитни неохотно согласилась и сейчас чувствовала себя совершенно несчастной.
– Жалобами делу не поможешь, – раздраженно сказала она и сильнее замахала веером.
Слава Богу, у нее хватило ума не надевать многослойную нижнюю юбку, хоть Мэри настаивала и говорила, что истинные леди без нее из дома не выходят. Уитни жалела, что не поддалась первому порыву поехать верхом, а Мэри оставить одну в фургоне. Может, у нее над головой не было бы навеса, но зато она бы скакала с приличной скоростью, а не глотала пыль из-под колес.
– Удобно? – Лейтенант Уэст подъехал поближе, Уитни не удержалась и стрельнула в него свирепым взглядом.
– Еще бы! Сколько осталось до ранчо мистера Такера? Оно уже должно быть близко!
Уэст с извиняющейся улыбкой ответил:
– Нет, еще добрый десяток миль. Не хотите ли сделать остановку? Впереди будет речушка, там холмы и тень.
– Могу спорить, что там нет деревьев, – буркнула Уитни и отерла струйку пота. – Что, в Аризоне деревья не растут?
Вопрос был риторический, но Уэст решил ответить.
– На возвышенностях много деревьев. К северу, в горах, – он махнул рукой, – огромные сосновые и еловые леса, правда, не такие большие, как в других гористых местах.
Перехватив недоверчивый взгляд Уитни, Уэст засмеялся:
– По-моему, вам это не очень интересно.
– Признаюсь, нет, Эндрю. Гораздо больше меня интересует, когда же я окажусь в тени, где не надо глотать пыль при каждом вдохе.
Но ее раздражение только усилило готовность Уэста угодить. Он подъехал вплотную и стал развлекать ее беседой, так что под конец она готова была кричать. Какое ей дело до того, где Кочис воздвиг свой оплот? Она смутно припоминала, что Кочис был вождем апачей, но сейчас это было не важно. Все равно Кочис давно умер, а остальных апачей загнали в резервацию. Вернее, большую часть. Кое-кто сбежал и теперь промышляет разбоем и грабежами, как ей сказал Уэст в первый же день. Но ведь все они остались в Мексике, а Мексика далеко на юге. Разве нет?
Лейтенант Уэст был рад ответить на вопрос.
– Нет, я бы сказал, не далее двадцати миль. Совсем близко. Но вы не беспокойтесь. – Уэст засмеялся и большим пальцем указал на отряд вооруженных солдат. – Эти парни закалены в боях, для вашего эскорта я выбрал самых лучших. Нам предстоит встреча с другой группой, из форта Боуи, но я твердо намерен вернуться до ночи, чтобы потанцевать с вами на празднике. – Он широко улыбнулся. – Долг веселью не помеха, да и солдатам не мешает отдохнуть. В последнее время они почти каждый день в седле.
Уитни сосредоточенно смотрела на дорогу, петлявшую среди рыжих дюн, холмов и кустарника. Пот заливал лицо, платье промокло.
Возле узкого ручья, пробившего себе путь по пересеченной местности, лейтенант Уэст объявил привал, и Уитни была так благодарна, что чуть не закричала от радости. С каждой милей тряска становилась все невыносимее, очень хотелось выйти и размять ноги.
Уэст по-хозяйски положил руку Уитни себе на согнутый локоть и провел к грязному ручью, булькавшему в глубокой расщелине. Там уже толпились кони, они опустили запыленные морды к воде и пили; в ручье образовалось много мелких водоворотиков – поверхность воды напоминала детскую вертушку.
– Как странно, – пробормотала Уитни, села на плоский камень под нависающим выступом скалы и стала с удовольствием смотреть на воду. Она раскрыла бумажный веер и неторопливо обмахивалась, наслаждаясь передышкой от зноя. Тени скал спасали от обжигающего солнца, на земле они образовали причудливый рисунок.
– В Аризоне самая необычная география из всего, что я видела, – заметила она. – Как вы здесь живете?
– Здесь не так уж плохо. Вообще-то я привык, хотя не смог бы здесь жить постоянно, как апачи.
– Что вы имеете в виду?
Уэст широким жестом обвел вокруг:
– Они в буквальном смысле спят под открытым небом – под кактусом, деревом или кустом; добывают пищу из ничего. Я не видел ничего подобного. Индеец может спрятаться в нескольких футах от человека, и тот поклянется, что никого рядом нет. Эта плоская, безжизненная земля для индейцев – рай.
Уитни с сомнением посмотрела на бескрайний простор, прерываемый зубцами гор, которыми оскалился горизонт. Казалось, весь мир состоял из красного и коричневого, только небо радовало взор синевой. Она посмотрела на воду – тоже коричневая, пробирается по узкой щели в толще земли.
– Видимо, рай – это то, к чему человек привык, – пробормотала она.
Глубокий навес скалы создавал что-то вроде пещеры, здесь было укромно и тенисто, Уитни с наслаждением потянулась и рассеянно улыбнулась Уэсту, когда он попросил разрешения присесть рядом. Она сняла шляпу, распустила косу, пальцами разгребла волосы и уложила их более привычным образом. Ее внимание привлекала вяло текущая вода, огибавшая край скалы;
Уитни удивлялась, как что-нибудь может выжить в этом враждебном краю. Уэст уверял, что здесь есть растительная и животная жизнь, но она не видела ничего, что подтвердило бы его слова. Только несколько ястребов кружили в небе так высоко, что казались черными крупинками на фоне ослепительной синевы – что ж, значит, какой-то животный мир здесь есть.
– Придется мне включить в книгу побольше подробностей. Если бы я не видела это своими глазами, не поверила бы, что такое возможно.
Уэст неуверенно улыбнулся:
– Вы имеете в виду простор?
– И это, и то, что люди по доброй воле живут здесь.
Теперь я понимаю, почему уроженцы Запада все такие бандиты и ренегаты. Суровые условия жизни – важный фактор.
Лейтенант Уэст слегка нахмурился:
– Согласен, условия здесь не столь пригодны для цивилизации, как в более обжитых местах, но я думаю, что в этой земле есть первозданная красота, вы просто ее не замечаете.
Уитни повернула к нему лицо и с некоторым удивлением спросила:
– Вы в самом деле цените эту землю? Я думала, что мы с вами испытываем одинаковые чувства.
В ней вспыхнул интерес, она внимательно слушала, как Уэст расписывал восход солнца над синеющими горными пиками и внезапную летнюю бурю, после которой безжизненные скалы покрываются зеленью в считанные минуты.
– Это какое-то чудо, – проникновенно говорил он. – Только что был сухой, мертвый камень – и вдруг на нем проклюнулись зеленые ростки, а в лужах, в тех местах, где до дождя были просто трещины в земле, плавают какие-то крохотные создания. Почти как сотворение мира… – Он пожал плечами. – Правда, не все это так воспринимают, но на меня это производит впечатление.
– Да-да, я вас понимаю! – Уитни задумчиво смотрела на него – она впервые увидела, какой он чувствительный человек. – И понимаю, что упустила кое-какие важные детали. Надо было внимательно слушать, а не просто задавать вопросы. Надо описать все это, – она обвела рукой скалы и пустыню, – более полно. Характер земли поможет объяснить суть этого человека.
– А почему Каттер? – вдруг спросил Уэст, и она вздрогнула. – Почему не кто-то другой? Почему вы выбрали героем именно его?
Уитни задумалась.
– Не знаю. Я читала отчеты Пинкертона по Тумстону, и Каттер заинтриговал меня тем, что имеет смешанное происхождение. В этом виделся конфликт, предопределяющий личность. Человек вне закона, идущий по тонкой грани между белыми и индейцами, человек, отягощенный конфликтом рас. Как он с этим справляется?
Стал бы он убийцей, если бы был либо белым, либо цветным? Мне показалось заманчивым разработать эту тему.
– Вы продолжаете так думать и после встречи с ним?
– Еще увереннее. Мне кажется, Каттер – загадка для себя самого. Мужчина, который боится женщину, очень непрочное существо. Его упорный отказ только подтверждает мое мнение.
Присев рядом на камень, Уэст прижался к ней бедром. Он тихо, интимно сказал:
– Мне ненавистна мысль, что вы окажетесь рядом с таким человеком. Вы такая… невинная.
Уитни повернула голову – его лицо было в нескольких сантиметрах от нее. Уэст смотрел пристально, и глаза его странно светились. Почувствовав непонятную неловкость, она пробормотала:
– Ну, сейчас об этом не стоит тревожиться, правда?
– Да. – Уэст обеими руками взял ее за руку, грубоватые кончики пальцев погладили ладонь. – Уитни, у меня такое чувство… я хотел бы что-то для вас сделать. – Голубые глаза смотрели искренне, голос охрип. – Я все для вас сделаю! Если понадобится, я умру за вас, клянусь!
Ошеломленная его горячностью, Уитни молчала;
Уэст решил, что она потрясена его словами, прижал ее к груди и поцеловал так быстро, что Уитни не успела уклониться.
Его напор вызвал только отвращение, и она оттолкнула его.
– Лейтенант, пожалуйста! Вы слишком самоуверенны… люди смотрят… пожалуйста, больше так не делайте!
Уэст схватил ее за руки:
– Уитни, вы так прелестны… Если мои люди нас видят, они поймут мой порыв.
Она встала и резко сказала:
– Рада слышать, но должна признаться, его не понимаю я! Время идет, тени укорачиваются. Я настаиваю, чтобы мы продолжили путь.
Уитни подняла с земли упавший ридикюль, а когда выпрямилась, то увидела, что Уэст стоит с открытым ртом и вытаращенными глазами. Она нахмурилась. У него тепловой удар, или так на него повлияла страсть?
И тут она это услышала – раньше, чем Уэст сказал ужасное слово, объяснившее его паралич. Высокий, волнообразный, звенящий клич несся со скал, с земли и неба, отзываясь в каждой клеточке тела. Апачи!
Не один или два – толпы индейцев потоками стекали с холма, с раскрашенными лицами, сливаясь воедино с конями, они устремились на разморенных жарой солдат. Уитни смутно осознавала, что Уэст рядом, что он заталкивает ее в тень и велит присесть. Она неотрывно глядела на индейцев в боевой раскраске, которые со свистом летели на них, стреляя на скаку, словно вырвались из преисподни; медно-красные тела были необычайно грациозны.
Уэст был опытный солдат, при других обстоятельствах он бы не колеблясь начал стрелять, но сейчас его главной задачей было спасти женщину. Он боялся привлечь внимание к ее убежищу, а в фургоне была еще одна женщина! Он вытащил револьвер и велел Уитни оставаться на месте. Он ругал себя за то, что не выставил посты, но он был так очарован Уитни, ее красотой, что думал только о том, как остаться с ней наедине. А теперь под угрозой вся его миссия…
Выбравшись из пещеры, Уэст зигзагами побежал туда, где лежали его люди под защитой камней и фургона.
– Прикрывайте фургон! – крикнул он; это уже был воин, он действовал быстро и автоматически.
Уитни рассеянно подумала, что перед лицом опасности он проявил поразительное присутствие духа, но главным ее чувством был безграничный ужас. Она окаменела, не могла шелохнуться и из щели, в которую ее затолкал Уэст, следила за событиями. Она слышала визг Мэри, крики солдат, ржание лошадей и не могла поверить в реальность происходящего. Выстрелы чередовались с криками – людей или лошадей? Они звучали одинаково – крики обезумевших лошадей и вопли апачей и солдат.
Солдаты опрокинули фургон и укрылись за ним. Из деревянных стенок и лавки, на которой она совсем недавно сидела, торчали стрелы, и это почему-то пугало больше, чем сама стрельба. Эти полуголые люди были такие чужие, такие ужасные. Что делать, если придется с ними встретиться лицом к лицу?
Уитни затрепетала и еще ниже пригнулась за камнем, на котором сидела несколько минут назад. Во рту пересохло, колени дрожали, а стук сердца заглушал вопли и крики. Она зажмурилась, зажала руками уши, молясь, чтобы скорее наступил конец, чтобы эти ужасные дикари просто развернулись и уехали, оставив их в покое.
Через минуту она услышала тихие шаги по камню – кто-то приближался. Солдат или апачи? Она скорее почувствовала, чем увидела тень на входе в пещеру и попыталась стать невидимкой. Потом вспомнила про пистолетик, который бросила в ридикюль, торопливо достала его, сжала в руке и почувствовала себя увереннее. Тело содрогалось от отчаянного желания бежать, но Уитни заставила себя замереть, надеясь, что если это враг, то он ее не заметит.
Надежда рухнула, когда она услышала торжествующий хриплый возглас. Уитни открыла глаза и увидела над собой темное лицо, грязную головную повязку и жесткие черные волосы. На нем была набедренная повязка и мокасины, в руке – лук, с кожаного ремня свисал длинный нож. Больше на нем ничего не было – весь голый.
Лицо и грудь были расчерчены полосами, оживлявшими бронзовую кожу; раскраска казалась даже более устрашающей, чем взгляд. Крик застрял в горле, глаза остановились на апачи. Он ухмылялся.
Уитни дрожащими руками подняла пистолет, надеясь, что апачи увидит и убежит. Но нет, он хрипло засмеялся и подошел ближе. Уитни зажмурилась и нажала на курок. Раздался щелчок. Осечка. Она распахнула глаза. Поздно жалеть о том, что не отнесла пистолет оружейнику… Она посмотрела на индейца.
Он сделала два быстрых шага вперед, она смело нажала на курок, и – о радость! – пистолет выстрелил. К сожалению, его точность оставляла желать лучшего.
Разрисованный воин с яростным ревом ухватился за руку в том месте, где его оцарапала пуля, и по его глазам она поняла, что обречена.
– Господи Боже, – прошептала Уитни; апачи подошел, рывком выдернул ее из укрытия и вытащил наружу.
Он что-то прокричал апачам, стоявшим на гребне холма, один из них ответил на том же гортанном языке, и захватчик подтолкнул ее вперед.
Уитни чувствовала, что на ней нет шляпы, хоть и не помнила, чтобы ее снимала. Волосы были распущены, спутанные пряди падали на лицо и закрывали обзор. Она встряхнула головой. Если ей предстоит умереть, она встретит смерть с высоко поднятой головой, как подобает Брэдфордам.
– Пусти! – резко сказала она апачи и дернула руку. – Я не убегу.
Апачи как будто понял, что она сказала, но только фыркнул. Он тащил ее за собой, жестко впившись в запястье. Один раз у нее подвернулся каблук, и она чуть не упала, но апачи не замедлил шага, чтобы дать ей восстановить равновесие. Спотыкаясь, Уитни крикнула ему, чтобы остановился, но он даже не обернулся.
Скрипнув зубами, Уитни исхитрилась удержаться на ногах, чтобы избежать нового унижения, когда он будет волочить ее лицом по грязи и камням. Индейцу было все равно – он как будто не замечал ее, словно каждый день таскает за собой пленниц. Может, и таскает, с содроганием подумала Уитни, ведь главное занятие индейцев – это мародерство. И она у них в плену. Выжил ли кто-нибудь еще после нападения?
Отодвинув с лица спутанные волосы, Уитни заставила себя оглянуться, готовясь к худшему. Вокруг фургона на земле лежало несколько мужчин в форме, но лейтенанта Уэста среди них не было. Не было и Мэри. Она посмотрела на своего похитителя. Его глаза были прикованы к фургону, который апачи разломали на части. Уитни не пришло в голову задаться вопросом – зачем.
– Где Мэри? – дрожащим голосом спросила она и разозлилась, что выдала свой страх.
Свирепый взгляд индейца скользнул по ней, потом в сторону, Уитни проследила за ним и увидела Мэри, которая сидела, уткнувшись лицом в руки. Слава Богу, она была жива.
– Дай мне подойти к ней, – окрепшим голосом сказала Уитни, но апачи как будто не слышал.
– Уитни, – послышался хрип, она осмотрелась и в нескольких футах от себя увидела лейтенанта Уэста, он лежал на земле. Она его не узнала – без шляпы, окровавленный и грязный. – Уитни, – повторил он, и у нее оборвалось сердце.
– Эндрю, – прошептала она, – о, бедный, храбрый человек. Как вы?
Уэст хотел ответить, но апачи ударил его прикладом по голове, и Уэст потерял сознание. Уитни истерически закричала:
– Будь ты проклят! Ты не имеешь права, не было никакой причины так делать! – Она вырвалась и подбежала к Уэсту, упала на колени и обхватила руками его лицо.
– Эндрю, ты слышишь меня? О, ответь, Эндрю! – Голос звенел от горя и тревоги. Уэст был бледный и неподвижный, веснушки на лице выделялись, как пятна чернил на бумаге. Он еще дышал, но неглубоко и с трудом, по правому плечу растекалась кровь.
Она не успела ему помочь. Ее захватчик рывком за волосы поднял ее с земли, черные глаза превратились в злобные щелки, но Уитни было все равно – как загнанный зверь, она повернулась, оскалила зубы, дико вытаращила глаза, кинулась на него и вцепилась ему в лицо.
Пока индеец отбивался от ее ногтей, подоспели его сородичи, они смеялись. Под стрекаемый, их смехом, апачи швырнул ее на землю, упал на колени над ней и занес нож.
