Текст книги "Зоопарк"
Автор книги: Виорэль Ломов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Страница пятая
Гарри Пук
По запросу городских властей Москва прислала большого знатока львов, всемирно известного эндокринолога мистера Гарри Пука. Мистер Пук мог позволить себе полгода заниматься эндокринологией, а полгода – охотой на львов и леопардов в саванне восточнее Такоради или на пум и ягуаров в саванне Вест-Индии. Говорят, их там уже не осталось, но, по словам Гарри, они там были, и во множестве.
Лучшего охотника на львов в мире не было. По словам Гарри, когда ему исполнилось семнадцать лет, сам Хемингуэй расспрашивал его о тонкостях сафари. Еще Пук любил рассказывать о том, какой он бесстрашный человек.
Это он понял еще в юности, когда впервые встретил в Судане сенегальского льва. Гарри двое суток провел на ногах. Вымотавшись, он прилег под огромным баобабом. Пару минут лениво рассматривал листья адансонии, похожие на кисти рук, прислушивался к свисту и скрипу птиц, далеким крикам попугаев и обезьян, жужжанию и стрекоту насекомых, шуму листвы, а на третьей минуте уже крепко спал.
Проснулся Пук от внутреннего толчка. Прислушался: мертвая стояла тишина. Он открыл глаза и в десяти метрах перед собой увидел льва, тащившего в огромной пасти тушу быка. Бык был очень крупный, но лев играючи нес его, словно это был задок или нога.
О таких громадных львах Пуку приходилось только читать. Инстинктивно он понял: нельзя выказывать ни удивления, ни страха, ни суеты, но и нельзя оставаться безучастным. И Гарри принял единственно верное решение: неторопливо встал, снял шляпу и почтительно поклонился льву. Тот величаво прошествовал мимо, краем глаза окинув охотника. Лев шел легко, как балерина, слегка припадая на задние ноги. Темно-рыжая грива льва была как лес. Да и весь он был как лес. У Пука от восторга глаза подернулись влагой и долго еще гулко билось сердце. И когда Пука пытались позднее уверить, что нет ничего страшнее львиного рыка, Гарри знал, что и без рева замирает сердце у всего живого при появлении льва с пастью, в которой легко поместится человек. Таких львов арабы называют «абу-Фатьмэ» – «отец Фатьмэ».
Точно такое же хладнокровие Пук проявил, когда безоружный напоролся на гиппопотама. Тот лежал, как куча мусора. Гарри остановился вблизи него и с интересом прислушивался к любовному дуэту двух незнакомых водоплавающих птиц; их голоса переплетались, свивались и (Пук готов был поклясться) наполнялись страстью. И это был вовсе никакой не птичий дуэт, это было соло птичьей любви. Крепко задумался тогда Гарри о природе чувств и не заметил, как куча мусора пошевелилась.
Гиппопотам же с нарастающим раздражением разглядывал застывшего неподалеку от него человечка, пока это ему не надоело и он, яростно фыркая, не устремился на двуногую бестолочь. Пук, еще во власти птичьего дуэта, стоял и смотрел на приближавшегося разъяренного гиганта. Он, правда, краем глаза заметил свисавшую лиану, и, когда бегемот уже думал: «Сейчас, вот сейчас», прыгнул на лиану и в мгновение ока вскарабкался на гигантскую ветку, простершуюся над поляной. И едва не свалился с ветки, когда у него над головой раздался трескучий смех. Подняв глаза, Гарри увидел обезьяну, висевшую над ним вниз головой. Бегемот ревел битый час, а потом покинул проклятое место, нападая на всё, что попадалось ему по пути.
Гарри по-настоящему жутко становилось в одном лишь месте – в библиотеке, когда он видел необозримое кладбище мертвых книг, которыми, как стервятники, питаются живые люди. Он ведь тоже отдал дань мертвечине, и мертвечина вскормила в нем ученого червя, но лишь горячая кровь охоты наполняла его жизненный пульс и придавала смысл жизни. Умом, как ученый, он понимал, что охота – это противоестественный, при всей его естественности, процесс, но душой, как охотник, не брал слишком близко эти рассуждения к сердцу.
Неотразимый мужчина с круглогодичным загаром и при ежедневных деньгах, Гарри Пук своим обликом, характером, силой духа и образом жизни лишний раз подтверждал, что человеку дано многое. Надо только это всё взять. Вечная раздвоенность Пука между кафедрой и сафари, вопреки ожиданиям, не вносила в его душу и поступки разлада. Как два полушария головного мозга в слиянии дают гармонию, так и две профессии Пука делали из него цельную, незаурядную личность.
Ко всему прочему, Пук был страстный любитель живописи и скульптуры. Трудно было назвать хотя бы один крупный музей, в котором он не побывал. В живописи ему нравилась более других фламандская, а в скульптуре – каменные и бронзовые статуи на сюжеты буддийской мифологии в средневековых храмах Индии и Таиланда.
Мы упоминали уже, что Гарри был холост. Мистер Пук был не просто противник патриархального брака, он был еще и женоненавистник, что, как известно, затрудняет женитьбу. Во всяком случае, не много женщин могли похвастать своими победами над прославленным охотником. Не то чтобы он был больной или сумасшедший или испытывал к дамам биологическую неприязнь, – нет, он с трудом переносил их, как одна сильная личность – другую. Известно же: мужчины в основном тряпки, а женщины ими моют пол и, даже оказавшись снизу, одерживают над мужчинами верх.
Разумеется, при том образе жизни, к которому мистер Пук привык за тридцать лет странствий, трудно было представить особу, которая сможет его остепенить. Сам же он, как вполне состоятельный мужчина, не искал приданого или титулов. Поговаривали, что у него был где-то «в третьем мире» сын Мбасу, но это прямого отношения к нашей истории не имеет.
В прессу просочилось, что одна вдовствующая миллиардерша тщетно преследовала Пука два года по всему миру, пока не скончалась от неутоленной охоты, а незамужняя восточная принцесса пыталась охмурить его во время трансатлантического перелета.
– Вы несколько не в моем вкусе, – имел дерзость сказать ей тогда Гарри Пук. – Несколько смуглы.
Принцесса вспылила:
– Ах, так! – И взялась за ручку аварийного люка.
Пук успел перехватить смуглую крепкую ручонку инфанты, за что та оставила ему на правой щеке на всю жизнь три бороздки от августейших ногтей.
Голливуд дважды приглашал Гарри Пука на роль Джеймса Бонда, и он дважды отказывался. «Думаю, это повредит моей репутации», – заявил он журналистам. Спортивное сложение, выразительное загорелое лицо со шрамами на правой щеке, увы, не увидели во всём мире миллионы сумасбродных женщин. А какая сильная, длинная шея была у него! Длинношеее – это мужчина, на шею которого вешается много женщин. Е-е-е! Это о Пуке.
Страница шестая
Первый блин комом
О России Пук слышал много, но это была для него совершенно незнакомая, дикая страна. Не то чтобы он верил россказням о медведях на улицах и Емелях на печах, но что там едят щи и кашу и пьют водку – верил. Огромные же пространства России завораживали Гарри своей умозрительной белизной. Когда Пуку посреди пленарного заседания симпозиума эндокринологов в Бельгии предложили срочно лететь в Россию спасать жителей крупного города от львов-людоедов, он впервые почувствовал странную робость от предстоящей поездки. Инстинкт подсказывал ему, что случится нечто неординарное.
В полете Пука, как пленительная мелодия, сопровождал образ полнокровной нимфы Сиринги с картины Якоба Йорданса в брюссельском Королевском музее изящных искусств. За день до этого Гарри несколько часов провел в музее, любуясь фламандской нимфой.
Знакомство с Россией у Пука началось с известных бытовых подробностей. В центральном отеле «Звездный» не оказалось не только горячей воды – не было воды даже в туалете. Поскольку Пука поселили на пятом пятизвездочном этаже, а вода в бачке не поднималась выше третьего, Пуку пришлось пару раз сбегать вниз с ведром, пока его не перевели в трехзвездочный номер на третьем этаже.
Командировку мистер Пук должен был отметить в мединституте, который занимался вместе с институтом электроники и ведомством людей в светлых костюмах экспериментами в зоопарке. Иностранному гостю показали образцовую кафедру профессора Могилевского, руководителя работ по облучению крыс и приматов с целью повышения их интеллекта.
– О! – оценил скромную обстановку кабинета мистер Пук.
Побеседовали с улыбками и чаем. Англичанин с деланным ужасом деликатно дотрагивался тонкими, но сильными пальцами до горячего стакана и восклицал:
– Хот! Хот!
– Нравится, – поясняла длинноногая переводчица. – Нравится, что горячий. Хот!
– Да у них там какой чай! – буркнул ассистент Глушко. – Так, моча конская. Можешь не переводить. Сам скажу.
Глушко встал и, направив руку на запад, произнес:
– Моча!
Гость радостно повторил:
– Мачо…
Глушко позже влепили выговор, видно, за чередующиеся гласные.
Поскольку Гарри Пук прибыл для организации охоты, ему в этом всячески поспешествовали. Тем более что в охоте на львов, как и в социалистическом хозяйстве, главное заключалось в ее организации.
Начал свою деятельность мистер Пук в день прилета с публичной лекции. Суть выступления сводилась к тому, что в городе львы не страшны. Переводила переводчица с длинными ногами. Глазами девица то и дело натыкалась на глаза молодого человека в светлом костюме, которые тот не сводил с ее ног.
И хотя Гарри Пук утверждал, что львы на этих географических широтах на человека не охотятся, беспокойство граждан достигло необыкновенных высот. Тем более что прошлой ночью ревели кусты вдоль реки, а утром на пляже нашли следы огромных лап.
Охотиться Гарри Пук решил с эрдельтерьером.
– Лев, как типичный представитель семейства кошачьих, и собака, как типичный представитель семейства псовых, – антагонисты, – заявил мистер Пук. – Монтекки и Капулетти! К тому же лев – царь зверей, и собака, с его точки зрения, плебей. Или плейбой? – Он подмигнул переводчице. – Семейственные предрассудки и классовая рознь и составляют изюминку охоты.
Это было первое соображение британского охотника. Второе касалось самого метода охоты и выбора для охоты именно эрделя.
– Как охотятся с соколами? – спросил Гарри Пук.
Все молчали.
– Сокол взмывает с окованной кожей руки вверх. Высматривает жертву. Камнем падает на зверя и долбит его клювом в голову. Взмывает, падает, долбит. Взмывает, падает, долбит. – Пук то поднимал, то опускал руку. Посмотрел на нее, подумал. – В вертикальной плоскости… И так взмывает, падает, долбит до тех пор, пока зверь не свалился замертво. Эрдели делают то же самое. Только на земле. В плоскости горизонта. – И показал эту плоскость.
Переводчица повторила эти движения, как для глухонемых.
– Представьте, – сказал Гарри Пук. – Солнечный взгорок. Гора костей. Отдыхающий лев. В желудке три пуда телятины. Глаза подернуты дымкой. Тишина… Вдруг! Эрдель. Лает. Роет землю у самого носа царя. Сначала лев просто глядит на него. В полглаза. Потом беззвучно скалит зубы. Издает рык. Отмахивается лапой. – У мистера Пука получилось очень правдоподобно, что говорило в его пользу. – Не помогает! Эрдель назойлив. Вот почему эрдель! Всё, сна нет! Лев без сна – это туши свет! Встает. Потягивается. Резко прыгает. Но! Промахнулся! Лохматый черт скалит зубы за спиной. Надрывается до хрипоты. Льву в голову бьет ярость. Ярость застилает глаза. Сломя голову, с жутким ревом лев прыгает на пса… И – падает в яму! Вырытую охотником. Охотник – я! Окрестности оглашаются ревом. Всё, рев не страшен! Лев в ловушке! И – стоп-кадр. На льва летят комья земли. Лев задирает голову – пес бросает на него землю прямыми, как палки, ногами. Успели перевести?
Длинноногая переводчица кивает головой. Оживление на ее лице. Ее, видимо, тоже захватил азарт охоты. Рука мистера Пука на ее руке, чуть выше кисти. Глаза молодого человека в светлом костюме на ее ногах, чуть выше колен.
Общественности, воспитанной на мирных инициативах, понравился бескровный метод охоты на зверей. Работники зоопарка, естественно, ухватились за него. Оставалось найти собаку, не обремененную чрезмерным воображением. А на первом этапе, пока идет отбор эрдельтерьера, решили попробовать заманить львов гуляшом.
Уже вечером операцию продумали и спланировали до мелочей, а к назначенному полуночному часу вырыли огромную яму, поверх тонкой сетки набросали хворост и траву, в пяти метрах от ямы, со стороны города, поставили бак с говяжьей вырезкой, из нескольких кусков выложили дорожку до ямы, подтянули роту ВДВ. На второй ужин воинам дали ромштекс.
Эксперимент не удался. Бак с говядиной пропал, как его там и не было!
Страница седьмая
Первая встреча
Пока утром власти соображали, что же делать дальше, охотник решил побродить по городу. За несколько часов путешественник практически познакомился с центральной его частью. Пук, большой знаток различных мифологий, недоумевал, как шустро русские переименовали чужих богов: Афину Палладу – в агентство недвижимости, а Джехути-Тота – в службу знакомств. Особенно же досталось Меркурию с Гермесом. Своих святых русские почему-то не использовали.
После обеда Пук решил сходить в зоопарк, откуда сбежали львы. Он любил знакомство со страной начинать с национальных парков. К тому же Пук хотел осмотреть место, откуда сбежали звери, расспросить персонал зоопарка и попытаться установить характер львов и возможный маршрут их бегства. Спросив дорогу, он с трудом втиснулся в переполненный троллейбус.
«Неужели все едут в зоопарк?» – думал Пук.
На зоопарке все вышли. Поток людей куда-то понес его. Спросить у людей, куда их всех несет, Пук не решался. Он был один, так как длинноногую переводчицу перехватил парень в светлом костюме. Оно и к лучшему, так как ее знание английского языка не было безупречным.
Пука вместе со всеми вынесло к торговым рядам. Он догадался, что это рынок, а зоопарк должен быть сразу за ним. Так оно и оказалось. Зоопарк располагался напротив рынка, за высоким забором, выкрашенным в голубой полинялый цвет. Пук купил входной билет и вступил в царство, которое привык измерять десятками миль.
Царство животных произвело на мистера Пука удручающее впечатление, пожалуй, еще более удручающее, чем царство людей. Звери ютились в несуразно маленьких клетках, а говорить о вольерах было бы издевательством над этим словом.
В зоопарке посетителей было не очень много, но достаточно, чтобы звери сошли от их количества с ума. Сами же звери разве что не сидели друг на друге.
Пук остановился возле клетки с горным винторогим козлом. Козел стоял на большом камне, как памятник необузданной стихии.
«Надо же, – подумал Пук, невольно залюбовавшись козлом, – ничто его не сломило».
Козлу чем-то не понравился британец, он сорвался с каменной кручи и со всего маху саданул о толстые, изогнутые наружу прутья решетки. Пук оценил силу удара.
– Что, брат, тесновато? – спросил он козла по-английски.
Козел молча взобрался на свои «горные» тропы и застыл в раздумьях о жизни.
А вон и клетка со львами. Пустая. Как она там размещалась, царская чета? Лев, говорят, старый и жутких размеров. Куда же подался этот «абу-Фатьмэ» с подругой? Отсюда убежишь!
Тут из-за угла показалась очень крупная дама в сером просторном халате с ведрами в руках. Она вывернула из-за угла, как троллейбус. Пук увидел ее и подумал: «А вот и Фатьмэ». Гарри стоял и смотрел, как дама грациозно и неумолимо, словно судьба, надвигается на него. Подойдя к британцу ближе, дама и вовсе обернулась красавицей-девушкой.
– Ослеп, что ли? – спросила красавица достаточно приятным голосом, но мистер Пук не понял смысла вопроса.
– И оглох, – вздохнула девушка, передвинула Пука в сторону и открыла калитку к горному винторогому козлу.
– Чего буянишь, козел? – с этими словами она зашла, закрыла за собой калитку и стала наводить порядок в козлином жилище.
Пук с любопытством слушал, как работница третирует козла. Козел соскочил с камня и, нагнув голову, кинулся на обидчицу. Пук инстинктивно дернул за калитку, чтобы спасти даму, но калитка была закрыта изнутри. Пук с замиранием сердца смотрел на летящего дуролома. Девушка распрямилась, невозмутимо бросила: «Куда прешь, козел?» – и так саданула его кулаком по лбу, что тот встал как вкопанный.
– Коз-зел! – сказала дама, добавила ему по шее и легонько пнула ногой под зад.
Козел подался в «горы».
– Смотри, оставлю без жратвы! – пригрозила она ему вслед.
– Ме-е-е, – жалобно отозвался козел.
– То-то же! – сказала работница и перешла в клетку к бурому медведю. Там она обнялась с медведем, и с минуту они стояли, обнявшись и чуть-чуть покачиваясь.
«Точно Фатьмэ, – решил Пук. – Ей что козел, что медведь. Надо же, еще и симпатичная! Где я видел ее?»
– Вы, гражданин, забыли тут чего или что?
Пук с любопытством смотрел на девушку ростом с него, но шире в кости, хотя и легкую в ходьбе и даже грациозную. Ей было лет двадцать, не больше. А сколько уверенности в себе – словно ей все пятьдесят!
– Помогите-ка мне, – попросила она, поправляя бетонный блок, сдвинутый углом на дорожку.
Пук не успел помочь. Красавица справилась сама.
– Спасибо, – сказала она и пошла прочь. Фигура у нее была не безобразная, а, напротив, располагавшая к себе всем, что в ней было. Как с Олимпа сошла, просто богиня!
– Девушка! Мисс! – крикнул ей вслед Пук. – Ван момент!
– Вы мне? – обернулась та. – Вы иностранец?
Пук подошел к ней и достаточно вразумительно попросил ее рассказать о львах и месте их возможного пребывания.
– Я вижу, вы с ними на… на шот фут… – Он подыскивал слово.
– На короткой ноге?
– О, вы знаете английский?
– Я же училась в школе. А вы откуда знаете русский?
– Ай эм полиглот, – скромно признался Гарри.
– Вы очень хорошо говорите, почти без акцента.
– Благодарью вас! – Пук был польщен. – Ну, так как о львах? О, пардон, разрешите представиться: Гарри Пук.
– Пульхерия Эйлер.
– Пардон, мисс Пул-хер?..
– Мисс Пул. Зовите меня мисс Пул.
– Ханс фон Эйлер-Хельпин не ваш родственник? Знаменитый ученый. Вы в Швеции не бывали?
– Нет, наш родственник другой ученый, Леонард Эйлер. Тот еще. А в Швеции я не была. Не довелось.
Страница восьмая
Догадка
Пульхерия не выспалась и поначалу чувствовала раздражение, сперва от винторого козла, потом от этого иностранца со шрамом, но, успокоив козла, она и сама успокоилась, а иностранец после этого стал даже симпатичен.
Не выспалась же Пульхерия по той причине, что ей уже несколько дней не давала покоя мысль, что всё произошедшее в зоопарке связано с экспериментами над Христиной. Конечно, мог нашкодить и другой «пакостник», но вероятней всего это была Христина.
Пульхерия решила выследить «его», для чего спряталась на ночь в подсобке. Ночь проходила спокойно, лишь под утро возле клеток послышалась возня. Эйлер взяла фонарик и, не зажигая его, потихоньку вышла из помещения, на цыпочках проследовала вглубь территории, но «пакостника» застать врасплох не удалось.
Более того, тот сам неслышно подошел к Пульхерии и обнял ее сзади за талию. Обмирая от страха, она обернулась и не увидела никого. Опустив глаза, на уровне пояса она увидела черное тело. От ужаса девушка не смогла даже закричать. И тогда существо взяло у нее из рук фонарик и посветило ей в лицо. А потом осветило себя. Так и есть: Христина! И шимпанзе отрывисто засмеялась, как астматик.
Христина взяла Пульхерию за руку и отвела в помещение. Там обезьяна включила свет (!), похлопала по старому креслу, в котором Эйлер провела всю ночь, усадила в него девушку и ушла, закрыв за собой дверь. По пути прихватила валявшийся на полу шкворень. Пульхерия кинулась к двери. Дверь была закрыта снаружи! Девушка без сил опустилась в кресло. Ее не оставляло чувство, что она должна что-то делать.
«Спать, – услышала она в голове своей шепот. – Спать!» Не успев погрузиться в тревогу, Пульхерия погрузилась в сон.
Утром Эйлер разбудили и спросили, кто закрыл ее снаружи, и показали шкворень. Пульхерия ничего не могла вспомнить. В рассеянности она провела утро, смутно припоминая темный силуэт возле клеток в предутренней синеве. «При чем тут шкворень?» – думала она.
На обед она поехала домой и, когда с большим трудом втиснулась в автобус, в жуткой давке вдруг вспомнила о своих ночных ощущениях от объятий шимпанзе.
«Это она, – решила Эйлер, – это она гипнотизировала сторожей – и Силантия, и Вестингауза, раз они не помнят ни черта. Они сперва выпускали ее, а потом, загипнотизированные Христиной, открывали другие клетки. Сами залазили в клетки, и Христина вешала на них замок. И сегодня ночью она загипнотизировала меня», – решила Эйлер.
С кем поделиться своими соображениями, от которых пухла голова, она не знала.
– А не привлечь ли нам к поимке львов Христину? – вырвалось у нее.
Гарри Пук заинтересовался:
– Какая Христина? Охотница на львов? Есть такая?
– Нет, шимпанзе.
– Шимпанзе?
– Да, она такая умная…
– О, мисс Пул, умная шимпанзе?! Против льва? Знаете, я еще не так стар, хочется пожить.
– Вы не знаете мощи ее ума! Даже люди, – Пульхерия строго посмотрела на Пука, – даже люди не могут устоять перед ней. Она гипнотизер, Вольф Мессинг! Пантера уснула от ее взгляда.
– Пантера? – Мистер Пук озадаченно смотрел на девушку.
– Не верите? Пойдем!
Пульхерия вкратце рассказала Пуку о последних событиях и своих догадках. Об экспериментах над обезьяной Пульхерия, разумеется, не упомянула.
– Как же они тут живут, бедняги, в такой тесноте? – то и дело бормотал Пук, озирая тесные клетки и корыта, а Пульхерия вдруг подумала, что Христина, скорей всего, сознательно выпустила из клеток зверей и птиц.
Девушка остановилась, задумчиво глядя на тощего волка.
– Это волк? – озадачился Пук.
– Это редкий вид волков. Они есть только у нас, – зачем-то соврала Эйлер. – Христина. – Девушка указала англичанину на шимпанзе, которая сидела в углу клетки в позе мыслителя.
Гарри Пук оглядел обезьяну со всех сторон. Христина тоже обратила на него внимание и, когда Пук стал напротив нее, скорчила ему рожу и повертела пальцем у виска. Мистер Пук вздрогнул и поглядел на Эйлер. Та устало улыбнулась.
«Какое простое и милое лицо! Где же я ее видел?» – подумал Пук о девушке.
Англичанин стал рыться в кармане и вытащил оттуда леденец в яркой шуршащей обертке. Развернул леденец, протянул между прутьев. Обезьяна оторвалась от дум, вздохнула, подковыляла к Пуку. Оттолкнула леденец и протянула руку к обертке. Пук отдал обертку. Христина вернулась на свое место, разгладила на колене бумажку и стала разглядывать ее, сопровождая этот процесс восклицаниями. Эйлер уловила в них новые интонации.
Христина снова подковыляла к клетке и протянула к Пульхерии руку, показывая, что ей нужен фломастер. Пульхерия дала ей фломастер, а мистер Пук выдрал лист из своего блокнота. Христина, высунув язык, стала копировать рисунок с обертки. Мистер Пук захотел выпить.
Покончив с художествами, Христина протянула девушке фломастер, а британцу – рисунок. Тому стало тоскливо, и он понял, что в России не только людей не понять, но даже обезьян. Хотя они родом и не из России.
«Глядишь, и я тут заделаюсь каким-нибудь Распутиным, – оторопел Пук. – А если тут и львы такие, – огорошила его новая мысль, – какие тогда, к черту, ямы, эрдели, какие там приманки и военные! Вот почему Наполеон с Гитлером сгинули тут, понятно теперь…»
Пук спросил девушку:
– Мисс Пул, почему Христина такая умная?
– Если б я знала, – ответила девушка.
– Мисс Пул, разрешите ждать вас вечером после работы здесь у выхода?
Мисс Пул разрешила.
Когда вечером она вышла из зоопарка, навстречу ей развинченной походкой и сияющий, как Бельмондо, шел Гарри Пук. За спиной у него был здоровенный рюкзак.
– Что там? – спросила Эйлер.
Пук показал: винтовка в чехле, бинокль, прибор ночного видения, сетка, фляжка, топорик, фонарь и еще куча нужных и бесполезных вещей и предметов. Экипировка – хоть в Голливуд. Эйлер расхохоталась.
– Вы смеетесь, мисс Пул?
Пульхерия расхохоталась еще безудержнее. Слезы выступили на ее глазах. Пук не знал, как реагировать на ее смех, и тоже стал похохатывать, но у него это получалось судорожно, как у Христины. Пульхерия неожиданно смолкла, так как ей стало вдруг не по себе.
– Зачем вам это, мистер Гарри?
– Ловить львов.
– Где?
– Там, где они есть. – Надо было отдать должное железной логике британца.
– Их там нет! – заявила Эйлер. – Айда к Христине! Еще чего покажу!
Они зашли в зоопарк. Вестингауз настороженно посмотрел на рюкзак иностранца. Перед клеткой с обезьяной Пульхерия предложила Пуку выложить всё, что было у него в рюкзаке. Тот, недоумевая, разложил.
– Христина, выбирай, – сказала Эйлер.
Обезьяна поглядела и ткнула пальцем в фляжку. Пульхерия протянула ее сквозь прутья. Христина отвинтила крышечку, плеснула в нее, попробовала, крышечку вернула девушке, а сама присосалась к фляжке.
– У вас они все так? – спросил Пук.
– Через одну, – ответила Эйлер. – Это ее единственная слабость.
«Как у всех русских», – подумал мистер Пук.
Выпив, Христина протянула руки к мистеру Пуку и стала глядеть на него влюбленными глазами.
– Она вас полюбила, – сказала Пульхерия. – Развратная девица!
– Что?
– Она согласится теперь на любое ваше предложение. Скажите ей, чтобы она нашла львов, и она для вас найдет их!
– Что вы говорите! Найдет львов?
– Завтра увидите сами. Рюкзак брать не надо. Возьмите фляжку, лучше две, и львы будут наши.
– О, я понимаю. Христин – вайн, лео – Волф Мессинг, гипноз Христин, Пук – лео, ту лео, два лев! Это есть очень смешно! Так просто!
– Да, каждому свое, вот только мне что?
Пук не удержался и поцеловал девушке руку, пахнущую отрубями и соломой.
