Текст книги "Поверь мне"

Автор книги: Виолетта Роман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Посмотрела на время. До конца рабочего дня оставалось полтора часа. Сидеть здесь с остальными и пытаться работать – бессмысленно. Собрала все бумаги по Русакову, и, забрав сумку, вышла из кабинета. Вышла с гордо поднятой головой, даже не попрощавшись.

– Ален, – уже в коридоре меня окликнул Ваня. Парень подбежал, вытаскивая из кармана пачку сигарет.

– Не слушай его, ладно? Никто так не думает.

Нервный смешок сорвался с губ.

– Ага, именно поэтому сидели и молча наблюдали за ним, да?

Ванька скривился.

– Ты же знаешь, против Дробина пойти мало, кто решится. Один из конвоиров, что был с тобой его друг. Позвонил и все рассказал.

– Я поняла, – перебила его, не желая дальше говорить об этом.

– Слушай, Ален. Что бы там ни было, я не верю ему, – Ванька положил ладонь мне на плечо. Я кивнула. Тогда парень, притянув к себе, крепко обнял.

– Мы с тобой с первого курса дружим. Никому не дам чесать языками поняла? – парень немного отодвинулся, заглядывая в глаза мне. – Ни одной тваре не позволю поливать тебя грязью. И за наших можешь быть спокойна. Я поговорю с ними.

Улыбнулась.

– Спасибо, Вань. Но не лезь ты в это. Еще и сам попадешь под раздачу. Я сама разберусь.

***

– Алена Владимировна, что-то вы поздно сегодня, – улыбнулся конвоир на проходной.

Я молча открыла сумку и, продемонстрировав ему содержимое, протянула парню телефон. И лучше бы ему не лезть с разговорами. Во мне столько злости кипело, казалось, тронь, и она польется подобно лавине и накроет всех и каждого с головой. Вот только я не собиралась тратить ее ни на кого, кроме Шторма.

– Задержанного доставьте в допросную, – бросила через плечо и прошла вперед.

В камере было пусто, когда я вошла. Бросив на стол папку, подошла к дальней стене и подняла взгляд к маленькому окошку, изрешеченному железными прутьями. В голове так и стоял голос Дробина и его издевательский смех. Но, так мне и надо.

Прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Я не имею права на промахи и ошибки. С самого первого дня работы в органах ко мне было слишком пристальное внимание. Наличие дедушки генерала вводит людей в заблуждение, заставляя сомневаться в способностях и возможностях. Они считают, будто я не достойна этого места. А я докажу им обратное. И первый, кого макну лицом в его же грязь, будет Дробин. А сделать это я смогу только после вынесения обвинительного приговора Русакову.

За спиной раздался лязг металлических дверей. Я вздрогнула. Но лишь внутренне. Снаружи я осталась совершенно невозмутимой.

Слышала, как конвоир велит Русакову встать у стены и расставить ноги на ширине плеч. Слышу, как стягивают с него наручники. Я попросила об этом. И не потому, что хочу сделать ему приятно. Я хочу показать этому бандиту, что я ни капельки его не боюсь.

Как только закрылась дверь, воцарилась тишина. Всего на несколько секунд, но ее хватило, чтобы взять себя в руки.

За спиной раздался мужской смех. Тихий, хриплый. Он волной прокатился по каждому нервному окончанию, заставляя его вибрировать и искрить. Встряхнув головой, сбросила с себя эти ощущения. Внутри меня все еще кипел гнев. И это чувство придавало мне сил.

Обернувшись, я уставилась на стоящего в двух шагах от меня огромного медведя. Его холодные глаза нагло исследовали мое тело.

– Неужели соскучилась, следачка? – он сложил на груди руки, отчего они стали еще больше. Необъятный, огромный, наглый. Я ненавидела его в этот момент еще сильней, чем ненавижу Дробина.

Вдруг почувствовала его за спиной. Нет, не касание. Просто его присутствие рядом. Меня словно отталкивало от него. Будто мы одноименные полюса магнитов.

– Садитесь за стол, – обернувшись, обогнула его, и устроилась на своем месте. С такой же наглостью посмотрела на Русакова.

Он замер на мгновение, с интересом изучая меня.

– А, я понял, – усмехнулся. – Тебе понравилось, и ты пришла за добавкой? – издевательски выгнул бровь. Уголок его губ скользнул вверх.

Несколько секунд я просто молчала. Сидела и пялилась в его глаза. И понять не могла, с какой же стороны мне подобраться к этому огромному монстру? Где у него та самая ахиллесова пята?

– А тебе добавки не хочется? – посмотрела многозначительно на синяк, украшающий его скулу. Наверняка, получил его от конвоиров в результате сорванного эксперимента.

Губы мужчины растянулись в ленивой улыбке.

– А ты с яйцами следачка, – Шторм устроился на стуле, продолжая улыбаться.

– Я недооценивал тебя, Романова, – произнес, задумчиво потирая подбородок.

Я устала от его позерства и игр.

– Мне нужны показания. Как ты убил Ольгу Данилюк.

– Я дал тебе показания. В ванной комнате. Ты все запомнила, или стоит повторить?

Я вспыхнула от его слов. Подалась навстречу.

– Если ты…

– Сказал же, за новой порцией пришла, – довольно откинулся на спинку стула, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц. – Или ты тоже хочешь, чтобы тр*хнул тебя? Без проблем, – он наклоняется, подается ко мне навстречу. Его пальцы касаются моих, скользят по ним.

Мне вдруг становится холодно. Тело бьет озноб. А он взглядом спускается вниз, и замирает на моих сосках, торчащих из тонкой ткани рубашки. Лицо полыхает от стыда и злости.

– Может, тебя в карцер?

Засмеялся.

– Только если наедине с тобой, сладкая.

Открыла папку и швырнула несколько фото убитой девушки на стол. Он опустил на них взгляд, замер. На лице ни одной эмоции, но я знаю, что внутри него сейчас поднимается буря.

Схватив самый верхний документ, начинаю зачитывать его. Это заключение суд мед эксперта по результатам вскрытия трупа.

– На теле убитой были обнаружены колото-резаные раны в количестве трех штук. В области живота, чуть правее пупка… – после каждого прочитанного предложения я будто ненароком поднимаю на него беглый взгляд. Смотрю, изучаю его реакцию. Он неподвижен. Будто изваяние каменное. Сидит и смотрит на фотографии. Будто пытается запомнить рисунки до мельчайших подробностей.

–Лезвие прошло сквозь верхний изгиб толстой кишки…

Вдруг раздается скрипение. Ножка его стула о пол. Он молчит. Только теперь на меня смотрит. И взгляд его острый, будто лезвие, проникающее мне под кожу, желающее сделать больно. Также больно, как и ей тогда.

– Ты можешь молчать, – произношу тихо, прочистив горло. Откладываю в сторону бумаги.

– Можешь строить из себя крутого, можешь бросать в мою сторону грязные шуточки, но мы ведь знаем правду. Ты убил ее. Зарезал девчонку. Хладнокровно или из ревности, а может это был просто случай?

А вот теперь в его глазах ненависть. Он смотрит на меня так, будто в любой момент готов броситься и придушить. Подаюсь к нему навстречу, желая раздразнить зверя, желая увидеть его ярость.

– Ты сядешь, Русаков. А на зоне тебе уж точно не жить. Я ведь не дура. Узнала кое-какую информацию. Есть много людей, которым ты сделал плохо… Многие спят и видят, когда смогут встретиться с тобой. А ты встретишься, это я тебе обещаю. И никто тебе не поможет, даже твоя правая рука – Белицкий.

Вижу, как он застывает в удивлении. А вот это чистая десятка! Я поймала! Поймала его!

– Его же отпустили, да? – поднимаюсь со стула и усаживаюсь прямо на стол, смотрю на него сверху вниз. Наконец-то, мы поменялись местами. Теперь я – мент. А он гребаный кусок дерьма.

– Отпустили его сразу, как ты попал за решетку.

Он щурится. Вижу, как на лбу проступают морщинки. Продолжаю давить.

– Неужели, Белицкий сдал тебя, Шторм? И как же ты не видел Иуду? Как не распознал предателя среди приближенных лиц?

Я знала, что попала в цель. Но на этот раз Русаков смог собраться.

– Ты думаешь, я буду надеяться на Белицкого? Думаешь, у меня не осталось козырей, следачка?

Я приближаюсь еще ближе. Между нашими лицами всего сантиметров двадцать. Я даже слышу его тяжелое дыхание. И я хочу, чтобы он перестал сдерживать себя.

– Если бы они у тебя были, ты бы не терпел сейчас молодую наглую с*ку, внучку прокурора. Человека, который в свое время доставил тебе кучу хлопот, – произношу это с улыбкой, облизнув пересохшие губы.

Его глаза наполняются чернотой.

– Провоцируешь, следачка, – со злой усмешкой.

Возвращаюсь на прежнее место, пожимаю плечами.

– Ударишь – сядешь. Мне ведь не страшно.

Он резко подскакивает со стула. Огромной штормовой волной несется на меня. Мне не успеть убежать. Не успеть позвать на помощь. Русаков сгребает меня в охапку. Всего пару секунд испуга – и я прижата к стене, а его огромные руки сжимают мое горло.

– А я женщин не бью, – произносит с улыбкой, у самого лица. И пальцами по скулам водит. Меня лихорадит. Тошнит от его близости. Но я понимаю, если дам слабину, позову на помощь – мне никогда не справиться с этим делом. Перед глазами снова наглая ухмылка Дробина. И тут же в венах кровь закипает от гнева.

В глаза его смотрю нагло, с уверенностью. И даже попытки не предпринимаю высвободиться, будто мне нравится его близость.

Он вдруг замолкает. На пальцы свои смотрит, которыми дорожки по шее ведет. А меня ознобом бьет изнутри. Вокруг тишина тяжелая. И только дыхание его нарушает ее.

– Ладно, —руки Штора вдруг отпускают меня. Он отворачивается, а я хватаюсь за горло, и выдыхаю в облегчении.

– Я помогу тебе. Расскажу все так, чтобы тебе не доставило проблем засадить меня. Но с твоей стороны мне тоже нужна будет помощь.

Русаков устраивается за стол, поднимает на меня глаза. И сейчас в них тишина и спокойствие. Будто и не происходило между нами ничего несколько секунд назад.

– И почему я должна верить тебе?

Теперь он пожимает плечами.

– Я тебе слово даю, следачка. А уж слову моему ты можешь верить…

Я устраиваюсь напротив него. Собираю все фото и бумаги и убираю их в папку. Использую это время для обдумывания. Не пытается ли он обвести меня? И что он может попросить взамен? Понимаю единственное – у меня выбора не особо много.

– Хорошо, что тебе от меня нужно? Я ведь знаю, что такие, как ты просто так даже пальцем не пошевелят.

– Найди мне одного человека. Он исчез незадолго до моего ареста.

– Кто? Как зовут?

– Денис Золотарев. Управляющий моими ресторанами на Центральной. Устрой мне с ним свидание.

С губ сорвался смешок. Он серьезно?!

– Ты издеваешься?

Русаков продолжал невозмутимо на меня смотреть.

– Разве, похоже на это?

– Почему не попросишь адвоката? Обычно с такими вопросами обращаются к ним.

– Косарев – хороший человек, но хватки у него нет. Он не нашел его.

– Почему думаешь, что я сделаю?

Шторм улыбнулся. Поднявшись со стула, направился к дверям. Несколько раз постучал по ним, вызывая конвоиров.

И когда открылась дверь, он вдруг обернулся ко мне.

– Потому что ты ненавидишь таких, как я. И единственное, чего ты хочешь – засадить меня по полной. И я дам тебе такую возможность, следачка.

Глава 7

Телефон, лежащий на пассажирском завибрировал. Резко свернув на обочину, затормозила.

– Да, Вань, – произнесла, с замершим от волнения сердцем. Я ждала этого звонка так, как не ждала ничего и никогда.

– Есть куда записать? – раздается в динамике тихий голос сотрудника.

Я вытянула из папки несколько чистых листков и ручку.

– Да, говори.

– Золотарев Денис Андреевич, управляющий сетью ресторанов «Гавань». Записывай адрес прописки: улица Портовая, дом 45.

– Что-то есть на него? Приводы? Штрафы?

– Да так, по-мелочи. Пару гаишных штрафов за превышение. Но я знаю этого мужика. Он один из приближенных Русакова. В последний год стал едва ли не единственным, кому Шторм доверял. Я слышал, даже с Белицким у них терки частенько бывали. Пару раз даже до побоев доходило.

А это было интересно. Я записала адрес и бросила листок на сиденье.

– И еще, Ален. Помнишь то дело, когда Изварина, хозяина «Вертикали» посадили и он резко решил продать свой торговый центр?

– Да… – что-то припоминаю. Кажется, это дело было в прошлом году. Того мужика упекли надолго…

– Знаешь, кто сейчас владелец того самого центра?

Прикрыла глаза, облокачивая голову о подголовник сидения.

– Вань, не томи!

– Золотарев Денис! То есть все это происходило с подачи твоего Русакова!

– Просто отлично, – вздохнула, устало потирая ладонью лоб. – Вань, спасибо огромное!

– Только не говори, что ты решила в одиночку поехать к Золотареву? – в голосе парня звучало негодование.

– Не говорю. Прикрой меня перед шефом. Сегодня уже вряд ли вернусь в отдел. А завтра утром поеду на следственные действия с Русаковым. Кажется, я его расколола…

Несколько секунд Ванька молчал. Ему не нравилось это, но он понимал, что спорить бесполезно. Все равно ведь сделаю так, как хочу.

– Удачи тебе, Романова.

Сбросив вызов, еще раз посмотрела на адрес. Не нравилась мне фраза Ваньки про Белицкого и Золотарева. Если между подчиненными Русакова была война, то один из них мог оказаться тем самым предателем. И, если отбросить в сторону все факты, положиться на чутье, то кажется мне, что Шторма действительно подставили. В голове то и дело вспыхивают его слова. «А я женщин не бью». И пусть меня назовут дурой, но он сказал это так уверенно, так… честно.

Господи, у меня голова кругом! Подумать только, верю словам какого-то бандита! Полагаюсь на интуицию. Если бы это услышал мой преподаватель по уголовному праву, я бы ни за что не сдала ему диплом.

Но мысли об этом никак не отпускали меня. Зачем Шторму так попадать? Убивать Олю, да еще и труп ее оставлять во дворе. Как бы то ни было, не похож он на психованного ублюдка, не способного держать себя в руках. Тот, с кем я сегодня общалась – умелый стратег. Человек, просчитывающий каждый свой шаг на несколько ходов вперед. Он убийца и бандит – в этом нет сомнений. Но именно это убийство не вязалось с ним.

Хотя, с другой стороны – все это только слова. Доказательства на руках и говорят они о том, что это дело рук Шторма. И мне нужно меньше заморачиваться и копаться в этом дерьме. Я выполню свою часть договора. А уж остальное за ним.

К нужному дому я подъехала спустя минут тридцать. Припарковав машину за два дома до необходимого, вышла на улицу. Немного подумав, вернулась в салон и достала из бардачка пистолет. Я не собиралась его использовать, но если в этом деле замешан Золотарев, я могу встретить сопротивление.

Правильно было бы вызвать подкрепление, ребят из ОМОНа. Но это все время. Без служебки начальник физ защиты не выпустит своих бойцов. А времени у меня не было.

Подойдя к воротам, нажала на звонок. Одноэтажный кирпичный, совершенно не примечательный дом был совершенно темным. Несмотря на глубокий вечер, в окнах не горел свет. По дороге сюда я позвонила нашим компьютерным хакерам. Номер мобильного Золотарева пробили по биллингу. Телефон выключен, но в последний раз он маячил именно здесь.

Никто не отвечал. Ни после второго, ни после третьего звонка. Тогда я приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Собаки не было – уже хорошо. Во дворе, под навесом стояла припаркованная Ауди. Именно за езду на ней Золотарев и был несколько раз оштрафован. Осторожно прикрыв за собой дверь, я прошла внутрь двора.

Остановившись на крыльце, замерла на мгновение. Прикрыла глаза, внутренне подбираясь. Мне было страшно. Я вся – как напряженный сгусток нервов. Готовая в любой момент отразить нападение. Я не знала, что увижу за дверью, но понимала, варианта бросить все и уйти, у меня нет.

Потянувшись к ручке, надавила. Дверь поддалась. С еле слышным скрипом открылась.

– Денис Алексеевич, – позвала не громко. В ответ тишина. Тогда я сделала шаг и переступила порог дома, а в следующую минуту прижала ладонь ко рту. Меня затошнило. Спертый, затхлый запах. Запах чего-то гниющего.

Я уже знала что увижу, когда сделала несколько шагов и толкнула дверь первой комнаты по коридору. А когда увидела, устало прислонилась плечом к косяку. Он лежал на полу. Среди перевернутой мебели и разбросанных вещей. Золотарев.

Мужчина был на боку, его правая рука поднята вверх. Он находился здесь далеко не первый день. Трупный запах уже основательно витал в воздухе. Достав из сумки платок, приложила его к носу и осторожно прошла вперед. Присев рядом с убитым, осмотрела его. Глаза Золотарева были открыты, и он смотрел в пустоту помутневшими зрачками. В его груди торчал нож. Просто кухонный тесак из набора. И я была уверена, если загляну в кухню к Золотареву, не досчитаюсь одного из колющих предметов на столе.

Черт. Прикрыла глаза, выходя из дома. Пока набирала номер Ваньки, руки тряслись.

– Вань, вызывай наряд по адресу. Я его нашла. Убили.

Мысли лихорадочным потоком сменяли одна другую. Еле дождавшись приезда полиции, я провела их в дом. На место прибыл и Дробин. Одарив меня пренебрежительным взглядом, он прошел мимо, словно я – пустое место. Осмотрел место происшествия и начал давать указания следственной группе. Мне больше здесь делать нечего. Я вышла за ворота и, достав из сумки сигарету, закурила.

Золотарев убит. Как сказал судмедэксперт, смерть наступила около семи дней назад. Значит, его убрали незадолго до убийства Ольги и ареста Шторма. Кто? Кто это мог сделать? Белицкий? Его отпустили из камеры, и как говорил Ванька, у него с Золотаревым были постоянные войны. Правда на поверхности? Или это то, что мне хотят показать?

Господи, я больше не могла думать. Голова раскалывалась. Я понимала, что завтра Шторм может соскочить с крючка. Я ведь не выполнила его просьбу. И теперь не уверена, что он не кинет меня в ответ.

В любом случае, нужно возвращаться домой. Если это Белицкий, то Дробин уже утром кинет его обратно за решетку. Костя уж точно раскрутит заместителя Русакова по-полной.

Я направилась к машине. Пикнув сигнализацией, подошла к водительской двери. Но стоило ее открыть, вдруг кто-то схватил меня за плечо. Я почувствовала, как в спину уперлось что-то твердое.

– Не рыпайся. Молча садись за руль. Если хотя бы пикнешь, я пальну.

Испуг разлился свинцом по венам. Руки стали просто неподъемными. Резким движением он затолкнул меня в салон. Я буквально упала на водительское. Спустя мгновение, открылась пассажирская дверь, и в машину запрыгнул он. Резко наставив на меня пистолет, повернулся. На мужчине была черная бейсболка и такого же цвета худи. И как только наши взгляды встретились, я узнала его. Белицкий.

***

Я никогда не попадала в такие ситуации. За пару лет работы в следствии, мне ни разу не угрожали пистолетом. Я всегда считала себя храброй и уверенной в себе. Никогда даже не сомневалась в том, что останусь таковой даже при наличии угрозы. Господи, какой дурой я была.

Чувствовала что вот-вот расплачусь. Вот так, сидя за рулем, с пистолетом в сумке и упертым в бок стволом, единственное, чего мне хотелось – убежать и спрятаться. Спрятаться за огромной широкой спиной защитника. Мне хотелось, чтобы меня спасли от этого сумасшедшего человека. Но я была с ним наедине. И сейчас ехала в неизвестном направлении.

– Вот здесь, направо. Только без глупостей, поняла? – прорычал хриплый голос, не забыв ткнуть в меня сильней холодным металлом оружия. Паника очередной, сбивающей с ног волной, окатила меня. Каждый нерв стал деревянным, мозг заторможенным.

– Тормози! – рыкнул Белицкий, когда мы проезжали один из небольших частных домов.

Улица была темной и узкой. А здание больше напоминало дачный домик. Да и место тут глухое – окраина города. По всей видимости, тут и было тайное лежбище Белицкого. Оно могло стать местом моего убийства. От этих мыслей липкий, омерзительный страх пробежал по каждому позвонку, опаляя голову.

– Выходи из машины.

Я послушно открыла дверь, потянув за собой ремешок сумки. Все еще надеялась воспользоваться личным оружием. Но сумка не поддалась. Ремешок натянулся, а в следующую секунду мужчина вырвал ее из моих рук.

– Оставь это здесь.

Я вышла на ночной воздух. Здесь было очень холодно. А может это страх заставлял дрожать каждую частичку тела?

– Ноги шире, – раздалось за спиной. Я обернулась, настороженно посмотрела на него. Губы мужчины растянула наглая ухмылка.

– Да не трону я тебя, больно надо.

Проверив карманы, он схватил меня за плечо и подтолкнул вперед, к ближайшим воротам.

– Проходи.

И в этот момент моя паника достигла пика.

– Послушайте, вы зря это делаете. Я – старший лейтенант полиции, и у вас будут большие проблемы. Нападение на сотрудника…

Он не дал мне договорить. Ткнул в спину ладонью, отчего я едва не упала.

– Ты то мне и нужна, Романова.

Обойдя меня, он подошел к входной двери. Пока мужчина возился с замком, я осмотрелась по сторонам. Захудалый дворик, с покосившемся от времени забором. Деревянные ссохшиеся рамы в окнах и местами побитое стекло.

– Заходи внутрь, – снова толчок в плечо.

Я поднимаюсь по ступенькам и прохожу маленький, узкий коридор. Белицкий заводит меня в небольшую комнату и включает свет.

Обстановка здесь ничуть не лучше, чем состояние двора. Поблеклая краска на стенах, обсыпавшаяся побелка с потолка. Из всего интерьера – платяной шкаф советских времен, старая кровать и тумба с бочковым телевизором, используемым в качестве подставки под комнатные цветы.

– Садись, – рычит он, стягивая с головы бейсболку.

Я послушно опускаюсь на стул рядом с кроватью. Белицкий нервно ходит по комнате.

– Черт.. – цедит сквозь зубы.

Он очень встревожен. Я бы даже сказала, в панике. Воспользовавшись моментом, внимательно рассматриваю его.

Темные короткие волосы, неплотное телосложение, заросший, но все равно выглядит аккуратно. В отличие от этого дома и помещения. Здесь царит отвратительный запах сырости и грязи. И я подумать боюсь, сколько болячек на грязной постели этой кровати.

– Слушай, прости, что пришлось угрожать, и все такое. Но по-другому ты бы не поехала со мной. Повязала бы и все без лишних разговоров…

После этих слов паника немного отпускает. Значит, Белицкий не просто чокнутый мужик с пистолетом. Его гложет чувство вины, а значит не все потеряно.

Он садится напротив меня, на кровать. Я смотрю в его глаза – в них нет безумия или жестокости. Чистый, трезвый взгляд. Просто уставший и испуганный.

– Хорошо, давай договоримся. Ты уберешь ствол, и мы поговорим. Тебе ведь это нужно? – я беру ситуацию в свои руки. Помню лекции по уголовке, там рассказывалось как нужно вести переговоры с захватчиками. Он должен думать, что я спокойна и на его стороне.

Белицкий удивленно замирает. Смотрит на меня внимательно, а меня дрожью прошибает.

– Да, мне нужно поговорить… – послушно кивает и опускает глаза на пистолет, зажатый в руке. Поставив на предохранитель, убирает его за пояс.

– Там труп Лехи, и этот чертов Дробин подставил.. теперь мне точно не жить! Все, все стрелки на меня! – схватившись за голову, он немного раскачивается.

– А вы не убивали его? – спрашиваю максимально мягко.

Белицкий мечет в меня напряженным взглядом

– Я? Ты, бл*ть, в своем уме?! Золотарев мой лучший друг! Он больше, чем брат для меня! Он мой боевой товарищ, мы на войне вместе под пули ложились! Он меня от плена спас, вытянул раненного из-под обстрела, а ты говоришь, что я убил его?!

Он вскакивает с кровати, снова расхаживает по комнате, а я замираю. Одно лишнее слово или действие – и он просто грохнет меня. Белицкий на грани, это видно невооруженным глазом. Но виноват ли он в смерти Золотарева и убийстве Ольги – большой вопрос.

– Я не знаю, кто его убил. Но ваше поведение не помогает вам. Если вы не виновны, сядьте и расскажите мне все. Я также как и вы, хочу разобраться…

Он смеется. И это совсем не радостный и не злорадный звук. От него веет безнадегой.

– Разобраться она хочет, как же. Шторма засадить по полной – это да. Нах*й тебе этот геморрой?

Я не свожу с него внимательного взгляда.

– Хорошо, я хочу его засадить. Так, а чего вам боятся?

Он возвращается к кровати. Резко подавшись ко мне, сдвигает стул вместе со мной. Так сдвигает, что теперь наши колени соприкасаются. По венам адреналин несется. Паники больше нет, а страх придает моим мыслям четкости и ясности.

– Ты думаешь, я сдал его?

– Это не так?

Он молчит. А потом вдруг резко расстегивает куртку и лезет рукой за пазуху. Я напрягаюсь, не зная, чего ожидать в следующий момент. Белицкий достает бумажник из нагрудного кармана. Раскрыв его, вытягивает небольшую карточку и протягивает ее мне.

– Вот, смотри.

Это фото. Старое, потертое. На нем изображены четверо ребят в военной форме. Они сидят на танке, в обнимку, с автоматами наперевес, улыбаются в камеру.

– Это я, – он показывает на худенького с угольными глазами парня, сидящего в самом краю.

– А это – мой командир, – мужчина тычет в центр фото на самого высокого и крепкого парня с колючим взглядом. У него между губ сигарета, на вид бойцу лет двадцать от силы, но даже так, по одному только взгляду серых глаз я узнаю его. Провожу пальцем по фото, по его лицу веду и мурашки бегут. Такой красивый он, сильный. Старое фото, изображение наполовину стерто, а все равно такой силой от него веет.

– Мы его батей звали, – произносит Белицкий. И я понимаю, что он вдруг успокаиваться начал. Голос тихий, ровный.

– Шторм всегда под пули сам лез, вперед бойцов. Многие офицеры ж*пы свои солдатами прикрывали, а этот наоборот…

Мужчина забирает из моих рук фото.

– Он – тот, кому я жизнью обязан, поняла? И даже если бы мне Дробин яйца отрезал и заставил сожрать, я бы сделал это, но не сдал бы его. Никогда.

Он смотрит на меня в упор. И я верю ему. Каждому слову верю.

– Тогда почему ты считаешь, что Шторм может подумать на тебя?

Мужчина кривится.

– Потому что Дробин – тварь, подставил меня! Он сделал это специально. Закрыл меня, подбросив наркоту. Мутузил в камере пару дней, а потом просто дверь открыл и «на выход». Я только когда на свободе оказался, узнал об убийстве Оли и о том, что Шторма взяли, понимаешь? И Леху на меня хотят повесить. А я не убивал! Я сам только сегодня утром труп его нашел. Потом сидел, не знал что делать. Мне парни сказали, что ты дело Шторма ведешь, вот и караулил тебя.

Белицкий вдруг сполз с кровати, и на полу уселся, у моих ног.

– Слушай, Романова, я об одном тебя прошу. Передай Шторму, что я не предавал. Скажи ему это! Скажи, что я все для него сделаю!

– Почему ты говоришь это мне? Почему не его адвокату?

– Я сейчас не доверяю никому из наших. А ты – незаинтересованное лицо. Ты просто передай ему, и все. Он сам с остальным разберется.

Белицкий поднялся на ноги. Вытащил из-за пояса ствол.

– Я уйду сейчас. И ты уходи. Садись в машину и уезжай. Попробуешь следить за мной, извини, но буду стрелять. Я за решетку не хочу, меня там грохнут сразу же…

Я молчу. А он несколько минут смотрит на меня, а потом срывается к выходу.

– Стой! – кричу, подскакивая с места. Срываюсь в коридор и застываю в дверях. Он стоит в двух шагах от меня, с направленным пистолетом.

– Два вопроса и уходи.

Мужчина молчит.

– Шторм мог убить Ольгу?

Усмешка. Горькая, от которой в сердце острой болью прошибает.

– Если бы мог, он вместо нее бы в землю лег. Так ясно?

Я ожидала такой ответ. Уже и сама пришла к этому выводу. Не Шторм ее убил. Не он.

– Кто мог подставить его? Кому это нужно?

Он пожимает плечами.

– Врагов у него много. Но этих ищи наверху. Слишком быстро все делают.

Глава 8

Я держала себя в руках до последнего. Держалась, покидая тот ужасный дом, усаживаясь в машину. То и дело оглядывалась по сторонам. Мне все казалось, что за мной следят. В каждой машине, обгоняющей меня, я видела преследователя. Казалось, вот-вот очередной автомобиль резко даст вправо и скинет меня на обочину.

Я поняла, что приехала к дедушке, а не домой, только когда въехала в его ворота. Заглушив мотор, буквально выскочила из машины и, поднявшись по ступенькам крыльца, зашла в дом. Он стоял в гостиной, с неизменной сигарой в зубах и со стаканом виски.

Обернувшись, дедуля посмотрел на меня сосредоточенно. Прочитав на моем лице ужас, он нахмурился. Я и слова ему не дала сказать. Подбежала и обняла, прижавшись лицом к груди. Родной запах мужских духов с примесью табака успокаивал. Прикрыла глаза, понимая, что я под защитой. С единственным мужчиной, готовым до последней капли крови оборонять меня. Только рядом с ним я чувствую себя маленькой девчушкой.

– Аленушка, случилось что? – в голосе дедушки тревога, и я ругаю себя за то, что заставляю нервничать. У него ведь сердце больное, полгода назад делали серьезную операцию. Ему нельзя волноваться, совсем-совсем. Но как бы не понимала, остановить себя не могу. Слезы, будто сами собой льются из глаз.

– Устала, дедуль, просто устала, – еще сильней прижимаюсь к родителю. А он и рад стараться. Обнимает меня, в макушку, по-отечески целует, покачивая из стороны в сторону. Словно маленькую внучку, только что разодравшую коленку в кровь.

– Ну все, полегчало? – отстраняется, с улыбкой вглядываясь в мои глаза. А у самого взгляд цепкий, изучающий. Знаю, что каждую деталь подмечает. Хоть и на пенсии давно, но навыков не растерял.

– Это из-за дела твоего нового?

Хочется довериться ему и рассказать обо всем. Но приходится прикусить язык.

–Нет, просто навалилось все, – виновато улыбнувшись, стираю слезы с лица.

Дедушка смотрит на внимательно.

– Нет, так дело не пойдет, – оставляет в сторону алкоголь и сигару. – Идем. Маша приготовила твое любимое рагу. Вкусная еда и горячий чай точно не помешают.

Только представила себе блюдо, приготовленное дедушкиной помощницей, сразу слюнки потекли. Только сейчас поняла, что за сегодня ничего не ела. Кивнув довольно, отправилась в ванную комнату. Умывшись, убрала волосы в высокий хвост. Заметила на руке у самого запястья небольшой синяк. Наверняка, остался от хватки Белицкого. Тут же не по себе стало. Все происходящее со мной в последнее время напоминает дешевый триллер или боевик. И если в фильме подобные события смотрятся с интересом, на себе это чувствовать довольно таки неприятно.

Вернувшись в кухню, застала дедушку у стойки. Он уже поставил на стол разогретое блюдо с рагу, и сейчас занимался чаем.