Текст книги "Испытание"

Автор книги: Виолетта Пальмова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Илья Ильич шепотом объяснял Борису Андреевичу ситуацию. Остальные молча ждали, что скажет капитан. И он, наконец, сказал по-французски:

– Генератор удалось отключить от питания. Накопитель энергии изолировать. Ремонтники пытаются отключить аварийную и большую автосистемы. С некоторыми узлами им уже удалось справиться. Однако положение крайне тяжелое. Корабль практически неуправляем.

– А ручное управление? – спросил Жюльен Сорель.

– Ручное? – переспросил Пол Китс. – Ты задаешь странные вопросы, Жюльен. Без главного экстра-генератора корабль беспомощен и совершить скачок не может. Хорошо еще, если приборы не врут и малый генератор и его система не повреждены. Иначе не удасться послать даже капсулу за помощью. Натти, Вильгельм, ступайте в рубку связи, уточните ситуацию на месте. Если малый генератор в порядке, задайте капсуле программу и запишите следующее сообщение: "Экзамен выдержали. Корабль терпит бедствие. Нужна помощь. Экипаж будет дожидаться на Земле. Позывные те же". Выполняйте! Месье Обломов, рассчитайте курс для капсулы!

Связисты и штурман еще не успели выйти, как Тацуо спросил:

– А где же Сёта-сан?

Корабль совсем угомонился, но покой был недобрым, настораживающим; бетианцы и земляне оглядывались, ища Сёта-сан.

Борис Андреевич, не решаясь посмотреть в глаза Тацуо и прижимая к груди нестерпимо ноющую руку, тяжело выдавил:

– Сёта-сан умер...

– Как? Почему? Где? – воскликнул Тацуо.

– Он тоже поверил в предательство, сэнсэй... Он там, в салоне... в дальнем углу... Харакири...

Все, кто находился в рубке управления, за исключением Пола Китса, колыхнулись, кинулись беспорядочно и бесцельно кто куда и – застыли. Тацуо-сан медленно двинулся к двери в кают-компанию.

Капитан приказал:

– Связистам и штурману выполнять задание! Всем остальным оставаться на местах!

Натти, Вильгельм и Илья Ильич ушли в рубку связи.

В командирской рубке опять была тишина.

Страшная, грозная тишина. Руки Пола Китса лежали недвижно на большом пульте, глаза неотрывно следили за приборами.

Бетианцы и земляне стояли затравленной кучкой. Курт молча опрыскивал руку Бориса Андреевича какой-то пенящейся жидкостью из полупрозрачного флакона, но, наверное, лекарство не приносило Кудряшову облегчения – он смотрел на своего врачевателя тоскливым измученным взглядом.

Сорель стоял перед Жермен Пуатье прямо, словно на параде, и неслышно шептал что-то – убежденно и убедительно.

И в этой напряженности раздался мощный гул – приглушенный расстоянием и переборками, он шел откуда-то из кормы корабля.

Командир привалился грудью к пульту.

Никто ничего не успел сообразить, как гул умолк, люди обрели свободу передвижения.

Пол Китс медленно оторвался от пульта, и глаза его, насыщенные болью новой беды, которую он уже угадал, скользнули по шкалам приборов.

Жюльен Сорель приблизился к капитану. Тот посмотрел на него и кивнул.

– Да, автомы не успели. Сработали тормозные. Второй космической мы уже лишились. Теперь скорость и впредь будет падать.

Жюльен сказал что-то на родном языке, и дальше беседа велась уже по-бетиански. Транскоммуникаторы добросовестно передавали землянам содержание беседы, но они понимали только слова, а не смысл их, или же слишком мало, или же вовсе ничего – теория космических полетов еще только разрабатывалась на Земле, была в зачаточном состоянии.

– Попробуем включить маршевые двигатели. Раз уж домой уйти невозможно, надо хотя бы вернуть орбитальную скорость, – предложил Жюльен.

– А что это даст? Что ж теперь? Так и болтаться в космосе? Кто может поручиться, что все это не будет чревато последствиями? Почти вся автоматика отказала. Как знать, что теперь будет? Корабль может взорваться, или опять врубятся тормозные, и тогда наш подарок свалится на голову землянам. На тот же Париж, скажем... – возразил капитан. – Нельзя поручиться и за то, что удастся успешно включить маршевые. Что наделала взбесившаяся автоматика, никто не знает. Корабль может разнести в клочья. Что же касается Парижа... то сбрасывать такие подарки даже на небольшой населенный пункт, пусть там живет всего десятка два человек – тоже не слишком благородно, да и не разумно. В дальнейшем это может затруднить контакт...

Корабль опять содрогнулся, но на этот раз несильно: командир довольно кивнул:

– Пошла. – И, обернувшись, пояснил по-французски: – Ушла аварийная капсула.

Тут же в рубку явились связисты и штурман.

– Задание выполнено! Капсула с сообщением отправлена! – доложил первый связист.

И бетианцы продолжали совещание.

Земляне сидели рядком, прислушиваясь к коммуникаторам, сидели, совсем присмирев. Борис же Андреевич, отчаянно ощущавший всю меру собственной громадной вины и ответственности, устроился в стороне. Только сейчас он со всей полнотой постигал, что натворил своим опрометчивым поступком, и душевная боль его была так велика, что физическая почти не чувствовалась. Будь его воля, он превратился бы во что угодно: в автоматическую систему, в генератор этого чертова поля, да хоть во все сразу. Но что он мог? Ничего. И именно сейчас, когда на самом деле решалась судьба и инопланетного корабля, и его экипажа, и землян.

Наконец, Пол Китс заговорил опять по-французски:

– Экипаж и гости наши земляне! На мой взгляд, имеется лишь один выход. Разведывательные катера не пострадали. Экипаж и гости отправятся на них на планету. Земляне постараются обеспечить экипажу возможность дождаться спасательного судна. Наш же корабль неуклонно теряет скорость и в ближайшее время превратится в метеорит, который врежется в Землю. Спрашивается: в какой ее пункт? Задать ему определенный курс, чтобы соприкосновение с Землей было минимально болезненным для планеты, мы не в состоянии. Как вам известно, автоматика выведена из строя, и доверять ей мы не можем. В связи с этим корабль следует посадить на планету на ручном управлении. Штурману необходимо в кратчайший срок рассчитать оптимальный курс, после чего экипаж и гости эвакуируются. Корабль на планету поведу я. Но всем – и бетианцам и землянам – запомнить строго-настрого: никто никогда не должен проронить ни единого слова о нашем визите. Земля не готова еще к контакту с высшим разумом. Он, этот контакт, может вызвать лишь осложнения между враждующими земными державами. И так – бетианцы и земляне: не единого слова! Иначе вы станете провокаторами и преступниками. И это будут еще слишком нежные клички для вас. Вот последнее мое капитанское напутствие. Штурману – выполнять задание. Остальным дожидаться в кают-компании.

Мертвый Сёта-сан все так же лежал в дальнем углу салона. Тацуо стоял перед ним на коленях и что-то тихо бормотал по-японски. Остальные бетианцы и земляне сидели тесной скорбной группой. Каждый был погружен в свои мысли. Только Борис Андреевич опять был один, и никто к нему не подходил то ли из деликатности, то ли из презрения.

Он, естественно, считал, что именно по последней причине, и прощался с Землей, решившись искупить свою вину перед всеми, кто здесь был и кому он, хоть и не желая того, причинил и беду и горе. Возвратиться домой и опять с любовью разглядывать в телескоп звезды он больше не мог. Он не смог бы теперь смотреть даже на звезды! А уж взглянуть в глаза жены своей и детей у него и вовсе не достало бы силы. Ибо он был хоть невольным, но преступником. Да, то что он сделал, он совершил в момент аффекта, в приступе страшнейшего отчаяния и безысходности, но оправдания в том себе не находил, да и не могло быть у него оправданий! Ему оставалось лишь одно: разделить судьбу командира и хотя бы этим, хотя бы частично, искупить свою слишком тяжкую, непосильную для слабой человеческой души вину.

Когда капитан опять приказал всем явиться в рубку управления, Борис Андреевич все уже для себя решил и готовился принять свою участь.

Вместе с командиром в рубке был и штурман.

Пол Китс (каково же его настоящее имя?) поднялся от пульта и сказал своим твердым командирским голосом:

– Экипаж и гости-земляне! По расчетам штурмана, наш корабль должен приземлиться в Азии, в районе, называемом Сибирью. К счастью, район этот не густо населенный, и я надеюсь, если система ручного управления не откажет, мне удастся сманеврировать и благополучно посадить судно на Землю вдали от даже самых малых населенных пунктов. Земляне! Теперь из гостей вы становитесь хозяевами. Помогите бетианцам дождаться спасательного корабля. Второй пилот, Тацуо-сан, полетит вместе с Ильей Ильичом и Борисом Андреевичем, это мой приказ! Я считаю, что в Японию ему возвращаться будет слишком тяжело. Найдите для него другое имя, более подходящее для России. Остальные катера уйдут с теми же экипажами, с какими прибыли сюда. Но все – все! – запомните: ни одного слова, ни одного намека о нашем посещении! Ясно?! А теперь...

– Нет! – тонким, непохожим голосом выкликнул Борис Андреевич. – Нет, командир! Я останусь с вами! Я виноват во всем... Я должен...

– Астроном Кудряшов! На корабле приказывает только капитан! Да, вы виноваты. Вот и искупайте свою вину! Умереть – не самое трудное! Помогите Тацуо пережить смерть друга и дождаться отлета на Бету. К тому же вам придется заботиться и об Илье Ильиче. А я буду не один. Со мной остается Сёта-сан. Он тоже был виноват в том, что случилось, и мы все виноваты в том, что случилось с ним. Поэтому ему предоставляется возможность и честь погибнуть вместе с кораблем и его капитаном. Прощайте, бетианцы! Прощайте, земляне! Срочно всем перейти в эллинг и занять места в катерах. Старт через пять минут по корабельному времени. Рапорта принимаю, начиная со второго катера. Выполнять задание!

Командир резко отвернулся к пульту.

– Выполнять задание! – не оборачиваясь, повторил он, и бетианцы, и земляне молча покинули рубку управления.

Ровно через пять минут раздвинулся нижний шлюз эллинга и четыре ампулообразных катера зависли в небе, постепенно теряя четкость очертаний, пока не стали совсем невидимыми.

"30 июня 1908 года в 7 часов утра по местному времени сейсмографы в Иркутске и ряде мест Западной Европы зарегистрировали сейсмическую волну. Воздушная взрывная волна была зафиксирована на барограммах, полученных на многих сибирских метеорологических станциях, в Петербурге и ряде метеорологических станций в Великобритании".

"Большая советская энциклопедия", М.: Советская

энциклопедия, 1977; т. 26, с. 303

"И все-таки обе эти надежно определенные траектории, южная и восточная, не исключают одна другую. По-видимому, Тунгусское тело двигалось по обеим траекториям и где-то сманеврировало. Мы снова опираемся на показания свидетелей. До Кежмы тело перемещалось по южной траектории, а затем, перелетев в район Преображенки, перешло на восточную. Ни в Вановере, ни в других местах между эпицентром и Кежмой полета никто не заметил – видели только заключительный взрыв.

Некоторые факты наводят на мысль, что Тунгусское тело маневрировало не только по азимуту, но и по высоте, двигаясь не с монотонно убывающей, а со сложно меняющейся скоростью. Такой маневр естественный объект проделать, разумеется, не может".

Ф. Зигель, "Был ли маневр над Тунгуской";

в кн.: "Тайны веков", М., 1977, с. 38