Текст книги "Время любить"

Автор книги: Вильям Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 45 страниц)

Родион Вячеславович не оглянулся.

Оля опустила пса на землю, хотела было пристегнуть к ошейнику поводок, но вспомнила, что не взяла его. Патрик не выбегал на проезжую часть, не приставал к собакам и слушался хозяйку. С ним можно было гулять и без поводка. Пес стоял на протоптанной тропинке посередине сквера и пристально смотрел вслед бывшему хозяину. По его напряженной спине с пятнистой шерстью пробежала легкая дрожь, длинные уши вздернулись и снова опустились, чуть ли не касаясь коричневой бахромой земли.

– Патрик, домой, – негромко произнесла Оля. Пес повернул к ней красивую голову с влажными карими глазами, завилял хвостом, гладкий лоб его собрался складками, пасть приоткрылась, будто он хотел что-то сказать. Опустив голову, подошел к ее ногам, Оля машинально присела перед ним. Патрик осторожно лизнул ее в щеку, нос, издал странный звук, нечто между визгом и лаем, на секунду прижал свой коричневый нос к ее коленям, тяжело вздохнул, отвернул голову от нее, снова посмотрел в сторону удаляющегося Рикошетова и вдруг пружинисто помчался вслед за ним.

– Патрик! Патрик! – с отчаянием в голосе крикнула Оля. На нее оглянулась мать с ребенком в коляске. – Ты не можешь… Патрик?!

Маленький, коричневый с серым клубок стремительно катился по тропинке мимо садовых скамеек, на которых сидели люди и провожали его глазами. Черные липы с мокрой листвой роняли тяжелые капли, одна из них шлепнулась девушке на золотистые волосы, но она даже не почувствовала этого. Молодая, будто подстриженная под гребенку трава вдруг показалась ей нестерпимо ярко-зеленой, на каждой травинке дрожала сверкающая капля, а может, слеза?..

– Патрик… – прошептала Оля.

Как и Рикошетов, пес не оглянулся. Из Дворца бракосочетания повалили молодые нарядные люди, послышались музыка, смех, заурчали моторы белых «волг» с позолоченными кольцами на крышах.

На тропинке, под толстой липой, стояла стройная девушка и смотрела на веселую шумную свадьбу. С длинных ресниц, будто дождевые капли с листьев, срывались и катились по щекам тяжелые крупные слезы.

Конец

Без позолоченных рам…
(О творчестве Вильяма Козлова)

Вильям Федорович Козлов – автор более двадцати разных книг, из которых около половины – для детей. Вхождение его в литературу можно условно датировать 1960 годом – тогда вышел сборник рассказов «Валерка-председатель». Появлению этого сборника сопутствовала обильная читательская почта – письма заинтересованные, благодарные, восторженные.

До этого рассказы В. Козлова печатались в газетах и журналах. Несложный подсчет показывает: каждый год писатель создает по книжке. Много это или мало? Много, если каждая книга – новый шаг по пути постижения жизни, сущности человека, если каждая книга – оттачивание мастерства, поиск новых художественных решений, новых изобразительных средств, открытие новых тем.

Нельзя сказать, что В. Козлов никогда не повторяет однажды найденное, всегда преодолевает себя «прошлого», отталкивается от когда-то открытого. Но он всегда ищет и часто находит новые грани, казалось бы, привычных коллизий, а самое главное – никогда не запирается в уютном писательском кабинете от нашей быстротекущей и быстроменяющейся жизни, которая предоставляет внимательному взору материала больше чем достаточно.

Герои В. Козлова растут от книги к книге – прежде всего духовно, нравственно. Растет и их автор. В последние годы наряду с произведениями для юного поколения им создано несколько романов, заостренных на проблемах современной жизни.

Однако эволюция, путь писателя – не от «детского» ко «взрослому». И те и другие книги он писал двадцать лет назад, пишет и сейчас. Одно другому не мешает, как не мешало и многим его предшественникам. За примерами далеко ходить не надо: едва ли не вся русская классика отдала дань детской литературе.

Творческий путь В. Козлова соотносим с историей нашего общества – с конца 50-х годов и до последнего времени. Усложнение задач социалистического строительства – прежде всего в сфере духовной – нашло отражение на страницах его книг.

В трудные для страны годы, когда нарастание кризиса в разных сферах жизни было видно всем, кроме тех, от кого в первую очередь зависело воспрепятствовать этому, голос писателя звучал обеспокоенно, тревожно. Не закрывая глаза на все, что происходило вокруг, видя закономерность и систему в, казалось бы, случайных и разрозненных отступлениях от элементарных норм морали, правил порядочности и чести, чувства долга, В. Козлов никогда не паниковал, не озлоблялся, не поддавался безысходности и пессимизму. Зло в его книгах сильно, но не всесильно, череда несчастий длинна, но не бесконечна, удача, как правило, приходит к тому, кто ее упорно ищет. При этом и силы зла, и силы добра – из нашей с вами жизни. Они персонифицированы в образах всем знакомых, хотя часто и не открытых, не типизированных «большой» литературой.

О чем пишут читатели В. Козлову, что они отмечают в его книгах, что им нравится? Пожалуй, главное то, с чем согласны все, – это правда жизни, правдивость писателя. Так следует обозначить основную черту его творчества. Ей он остается верен и в своих «детских» рассказах и повестях, и во «взрослых» романах. Искренность В. Козлова, его органическая неспособность к приукрашиванию, сглаживанию углов, его неумение лгать, даже в малом, ни себе, ни другим привлекают всех. Уже первые его произведения привлекли прямотой авторского взгляда.

Правда жизни В. Козлова – это не только фактическая точность деталей, которая свойственна произведениям всех настоящих писателей. Это даже и не глубина постижения жизни, которая присутствует в произведениях многих из них. Понятие «правда жизни» в нашем случае имеет другой оттенок, характер. Ему сопутствует ощущение близости и доверчивости. Это и доскональное знание тех «срезов» действительности, которые не так уж часто освещаются в нашей литературе. В. Козлов берет ситуации, привычные читателям, но не писателям. Это в то же время и умение видеть необычное в обычном, вечное, непреходящее в повседневном и умение донести это свое видение до читателя. Это и стиль, язык – доступные и понятные.

В. Козлов – писатель не из «ряда». «Сложная простота» его не поддается «типологизированию», ее трудно привязать к каким-либо литературным группировкам, направлениям. В чем-то здесь есть затруднение для критики. О тех, кто входит в «обойму», писать легче: хоть что-то устоявшееся, точно отсчитанное здесь есть, и от этой «печки» можно танцевать.

Отсутствие взвешенной критической оценки мешает и самому писателю. Почему – объяснять не нужно. Хороший взыскательный критик – это тоже читатель, только более искушенный, с развитым вкусом, и помощь его для автора, пишущего о современности, была бы особенно полезна.

Однако есть еще одна, и довольно многочисленная, категория людей, у которых имя В. Козлова весьма популярно, – рядовые читатели. У некоторых из них этот интерес «выходит из берегов»… И здесь тоже есть вина критики.

В. Козлов начинал как детский писатель, и начинал успешно. Одной из больших его удач стала повесть «Президент Каменного острова», неоднократно переиздававшаяся у нас в стране и за рубежом. Долгое время она держит одно из первых мест по числу восторженных читательских отзывов – такая статистика ведется в издательстве «Детская литература».

В «Президенте…», как и в первой книге «Валерка-председатель», В. Козлов еще избегает острой постановки нравственных проблем, что будет характерно для него в дальнейшем. В рассказах господствуют добрый юмор, ирония, легкий гротеск. Но в каждом из них есть небольшой нравственный урок. Писатель выступает не столько в роли учителя, роли наставника, сколько как бы в роли старшего друга, старшего брата. В то же время В. Козлов не проходит мимо тех маленьких драм, которые присутствуют, как мы все по себе знаем, и в жизни детей, подростков.

И наша «школьная» литература слишком долго, может, дольше, чем литература «взрослая», не могла избавиться от рецепций пресловутой «теории бесконфликтности». Многовато было произведений, рисующих школьную жизнь в розовых тонах. В них нельзя было найти ответ на вопрос: а что делать в реальной непростой жизни, в сложной ситуации? Драться? Терпеть? Думать о мести? Самому идти на подлость? Не найдя ответов на такие вопросы, читатель неминуемо терял доверие к книгам. И понятна та радость, с которой были встречены честные рассказы В. Козлова, предварившие появление таких, например, фильмов, как «Чучело», «Чужие письма» и т. п.

Для героя В. Козлова – и его «детских» и «взрослых» произведений – характерна узнаваемость, он оказывается близок и понятен очень многим.

Вот уж к кому, так это к В. Козлову нельзя адресовать упрек, брошенный нашей современной литературе доктором философских наук В. Толстых: «Литературу заполонили ныне выдающиеся писатели, кинорежиссеры, актрисы, модельеры, дизайнеры, а в самое последнее время – эстрадные певцы и дельтапланеристы». (Литературная газета, 1985, 2 октября, с. 3). Герой Козлова действительно один из нас, «нерепрезентативен» (выражение Л. Латыниной), Причем он может быть и писателем (Вадим Казаков – «Время любить»), и художником («Нежданное наследство»), и директором завода («Приходи в воскресенье»), и простым рабочим («Президент не уходит в отставку» и др.), но ощущения неправдоподобной исключительности ни в одном из этих случаев не возникает. Директор В. Козлова, журналист В. Козлова гораздо ближе, доступнее, понятнее читателям, чем «среднестатистический» директор, журналист нашей литературы (а также и нашего кино, театра). За это писателя любят читатели. Критику же внешняя обыденность героя В. Козлова как бы отталкивает. Не потому ли, что сушит ее тайный голод по пресловутому «дельтапланеристу»? А если рабочий – то непременно металлург, если ученый – то автор эпохальных открытий, если спортсмен – то рекордсмен и т. п. Здесь все на виду, само по себе описание исключительных занятий (не путать с деянием, деятельностью) столь же занимательно, увлекательно, легко и доступно, сколь частенько и поверхностно.

В. Козлов на протяжении долгих лет остается верен однажды счастливо найденной стилевой доминанте своего творчества, которую удобнее, точнее всего обозначить словом простота. Простота – в смысле выдержанности формы, акценте на содержании, на характере, проблеме, а не на способах выражения. Вряд ли нужно сейчас доказывать, чтo глубина осмысления действительности, философская насыщенность могут быть свойственны произведениям, написанным в самой неброской манере.

Творческая манера В. Козлова близка «деревенщикам», хотя он осваивает и другие темы. Его герой – наш современник, понятный и узнаваемый, который не выглядит ни пришельцем из другого мира, ни гостем в собственном доме. Он здесь хозяин, поселившийся надолго, приросший корнями.

Частенько еще у нас психологичность литературы понимается как анализ переживаний, как правило, в сфере сугубо личных отношений. Глубина душевной жизни ассоциируется с амплитудой душевных метаний, сама способность тонко чувствовать – с неспособностью сдерживать внешние проявления своих эмоций. Происходит как бы неявное отрицание психологии у человека сильного, последовательного, широко мыслящего, наконец, просто душевно здорового. Между тем именно в душе личности деятельной, ощущающей необходимость внутреннего развития, и происходит много того, что так трудно выразить на бумаге, происходят сложные и интересные процессы, И как непросто их исследование в литературе!

В романах В.Козлова есть как бы два сюжета. Одии – обычный: человек рождается, подрастает, взрослеет, мужает и т. д. Другой – внутренний, описывающий развитие, формирование или деградацию личности.

Одна из составляющих этого углубленно-психологического сюжета у В.Козлова – борьба человеке с посредственностью, серостью в себе самом. С посредственностью, как с одной из ипостасей, проявлений эгоизма и себялюбия.

Если говорить о «внутреннем» сюжете, то, конечно, В.Козлов здесь далеко не первооткрыватель. Достаточно вспомнить А.П.Чехова.

У В. Козлова, в отличие от его выдающегося предшественника, всегда есть и внешнее действие, Вообще, он,, как правило, очень интересен для чтения.

«Интересность» далеко не синоним художественности, но одна из ее составляющих. Между тем внешняя занимательность у нас частенько воспринималась и воспринимается как дурной литературный тон, что-то упрощенно-хрестоматийное. Об этом с беспокойством писал еще в конце 90-х годов Н. Асеев в «Ключе сюжета».

«Осенью 1949 года я ехал на крыше пассажирского вагона. Ехал в герод Великие Луки. Впереди, на соседнем вагоне, спина к спине сидели два черномазых парня, Как пить дать, железнодорожные воришки. У одного на голове немецкая каска с рожками» – так начинается роман «Я спешу за счастьем». На читателя сразу пахнуло дымным и свободным воздухом первых послевоенных лет – времени всеобщего движения и неустроенности, всеобщей радости от Победы, надежд и труда. С годами мы как бы учимся открывать красоту и гармонию в том, что недавно казалось обыденным и приземленным. И слава тому художнику, писателю, кинорежиссеру, музыканту, который умеет схватить приметы уходящего времени и напоить ими образ! Разумеется, не ставя это себе самоцелью, не забывая о решении главных, содержательных проблем.

В.Козлова не назовешь бытописателем, вернее, он не только бытописатель. Но «поймать» время, дух, атмосферу эпохи он умеет. Умеет схватить характерные психологические типы, ситуации времени, делая это ненавязчиво, как бы между прочим, попутно с рассказом об основных событиях.

Таков Максим Бобцов из романа «Я спешу за счастьем». Волею судеб он, юноша, почти подросток, оказывается брошен в самый круговорот кипящей послевоенной жизни и к тому же предоставлен сам себе. Не удается ему найти и «духовного пастыря», который рассказал бы и показал, «что такое хорошо и что такое плохо». И все же в трудных ситуациях он принимает верное – в нравственном смысле – решение. И как же он не похож при этом на плакатно-правильного и плакатно же безжизненного всезнайку и всеумейку!

Приближенность Максима Бобцова и его друзей ко всем нам, понятность его исканий, борьбы, стремление к красоте и доброте, трудолюбие и искренность – разве это не «идея» ромаиа? Не декларативная, а воплощенная в человеческом характере, типе?

И все же сам писатель с некоторого времени, видимо, стал ощущать художественную неполноту романа-судьбы, романа рассказа об одном герое, его становлении как личности, в последних его произведениях рисуется более широкая картина жизни, показано столкновение многих человеческих характеров, ставятся острые социально-нравственные проблемы современности. Таковы «Президент не уходит в отставку» (1979), «Приходи в воскресенье» (1979), «Меленький стрелок из лука» (1981), «Волосы Вероники» (1984).

Именно на исследование современности – только в более масштабных сопоставительных координатах – нацелена и трилогия, которую составили романы «Андреевский кавалер» (1986), «Когда боги глухи» (1987) и заключительная часть – роман «Время любить».

Что отличает все эти произведения? От молодого В.Козлова – злободневность звучания, порою острая публицистичность, страстное неприятие теневых сторон и в общественной жизни, и в каждом отдельном человеке. Герой писателя, в юности и молодости непримиримый ко всякой, часто хорошо замаскированной, фальши, достигнув зрелого возраста, сохранил активность жизненной позиции. Ему приходится нелегко. В современном сложном мире ему трудно не только потому, что зло стало изворотливее, умело драпируется под правду, но и потому, что к добру, субъективно честному человеку жизнь предъявляет гораздо больше требований

Романы В. Козлова конца 70-х – 80-х годов отразили свое время во всех его сложностях. Граждански непримиримый взгляд писателя вскрыл многие скрытые пороки внешне благополучного периода: эрозию нравственных ценностей, дефицит духовности и настоящей интеллигентности, кризис традиционных форм дружбы, любви, семейных отношений. Герой В. Козлова оказывается здесь перед нелегкими испытаниями.

Писатель никогда не чурался изображения картин повседневной жизни своих персонажей, того, что относится не к их работе, а к сфере быта. Но можно ли назвать это бытописательством в том негативном значении, которое приобрело это слово в некоторых литературоведческих работах прошлых лет? Можно ли поставить это в вину писателю?

Конечно, не тема определяет художественный уровень произведения, его социальную значимость. Бесполезно определять допустимую меру или, хуже того, процент быта, коллизий сугубо личной жизни в том или ином произведении. Может быть, настоящего, хорошего любовного романа нам сейчас как раз и не хватает, как не хватало вызывающего доверие положительного героя. Пафос произведения, авторская позиция и талантливость решают, в конечном счете, все, а они неравнозначны арифметическому отношению плохого и хорошего. Самая черная сатира может вызывать светлые чувства, если зло в ней не только показывается, красочно описывается, но и осуждается, высмеивается, если доказывается его конечная бесперспективность, неминуемо преходящий характер. И вовсе не обязательно противопоставление героя – антигерою, правдолюбца – лицемеру. Саморазоблачение подчас оказывается, убедительнее разоблачения, указующего писательского перста. А легкая ирония (ее недостает в романе В. Козлова «Маленький стрелок из лука») может в корне изменить впечатление от описания самой бездуховной жизни, самой непроходимой обывательщины.

Вряд ли вызовет возражения изображение чисто бытовых подробностей, если они не самоцель автора, если не они все определяют в жизни героя (а автор никак на это не реагирует). Когда же персонаж погружен в быт, живет и дышит только им, чурается любого дела – мы вправе требовать от автора однозначной оценки.

Именно ощущения позиции писателя, видимо, недостает тем читателям, которых так тревожит захлестнувшая нашу прозу волна «быта» (И. Карпова и ее последователи в дискуссии «Литературной газеты» 1985 года «Правда и правдоподобие»).

Категория «позиции» неразрывно связана с категорией «поступка». «Позиция» – как бы потенциальная энергия личности. Она может быть не очень заметна в тихой, повседневной жизни, но неизбежно даст о себе знать в острой ситуации, в момент выбора.

Вот это-то ощущение позиции героя, да и самого автора, господствует при чтении большинства последних романов (да и ранних тоже) В. Козлова.

Так, «Приходи в воскресенье» по многим признакам типичный «производственный» роман, конфликт в нем более чем традиционен – борьба новаторства и рутинерства, новых методов хозяйствования и привычных, но безнадежно устаревающих его форм. Однако угол зрения, ракурс, избранный автором, глубина исследования проблемы содержат элемент новизны.

Замечательно, как писателю удалось предвосхитить, предупредить о необходимости обращения к тем социально-экономическим проблемам, на решение которых нас нацеливают последние решения партии. Среди них – непримиримая борьба со всем в нашей хозяйственной и духовной жизни, не отвечающим запросам времени, внимание к человеку как решающему звену производственного процесса, поощрение инициативы, творческого отношения к труду и умения видеть за сегодняшним днем более дальние цели и задачи, разоблачение всякого приспособленчества, имитации работы, игры правильными словами.

Остропроблемны и романы «Ветер над домом твоим», «Волосы Вероники» В них автор обращается к духовной жизни, духовному состоянию нашего общества.

Размышления о нашем времени, современности с неизбежностью подводят писателя к исследованию генезиса, источника и наших успехов, и наших неудач. Он задумывает большое полотно, действие которого должно охватывать более семидесяти лет.

Составляющие трилогию романы «Андреевский кавалер», «Когда боги глухи» и «Время любить» следует отнести к жанровой разновидности «роман из истории советского общества». Возник он на рубеже 50 – 60-х годов. Именно тогда появились такие масштабные произведения, как «Ястребовы» М. Обухова, «Повитель» А. Иванова и затем его же «Тени исчезают в полдень», «Вишневый омут» М. Алексеева, «Истоки» Г. Коновалова. Тогда же вышел первый том романа В. Закруткина «Сотворение мира», работа над которым была завершена в 1978 году.

Впоследствии появились такие произведения, как «Вечный зов» A. Иванова, «Судьба» и «Имя твое» П. Проскурина, «После бури» С. Залыгина, тетралогия Ф. Абрамова и другие произведения, охватывающие историю нашей страны на значительном промежутке, написанные о недавнем прошлом, повернутые к современности, нацеленные на корневое осмысление проблем сегодняшнего дня. Все они вызвали живой читательский интерес, а экранизации произведений А. Иванова и П. Проскурина – небывалый успех у зрителей.

К этим романам примыкает и трилогия В Козлова. Ее также отличает стремление проследить те или иные линии развития нашего общества на протяжении многих лет. Автору тем самым представляется возможность более глубоко, аналитично разобраться и в сложных вопросах современной социальной жизни.

Действие первого романа – «Андреевский кавалер» – разворачивается примерно с 1910 по 1943 год. Место – в основном поселок Андреевка, расположенный на железной дороге из Москвы в Белоруссию. Он назван так по имени своего основателя – Андрея Ивановича Абросимова, поселившегося здесь вместе с семьей.

Автор задался целью показать целый пласт российской жизни в период первой мировой войны, революции и в первые десятилетия Советской власти. Среди героев «Андреевского кавалера» – самые разнообразные люди, представители разных сословий, профессий, имеющие разные убеждения и не имеющие их вовсе, меняющие свои взгляды и остающиеся верными однажды выбранной жизненной концепции. Жизнь взята так, как она есть, – со всеми ее сложностями, противоречиями и кажущимися неувязками.

Роман, как правило, не страдает заданностью. Манера письма B. Козлова – свободная и раскрепощенная.

Основу повествования составляет история становления Советской власти, укрепления социалистических отношений, о которой рассказано на примере небольшого поселка, каких много в нашей стране.

Об этом времени у нас, конечно, писали много. Писали до войны, когда это было современностью. Пишут, часто еще более заостренно, и сейчас, когда это стало «ближней историей». Естественно, в такой ситуации найти свой ракурс, свою интонацию, свой подход не так-то просто. Но В. Козлову это, бесспорно, удалось.

Роману свойственна та степень историзма, которая возникает только при аналитическом взгляде на события с определенной временной дистанции и с учетом предшествующего опыта художественного осмысления происшедшего. В. Козлов удачно избегает иллюстративности, при которой персонажи становятся воплощением одной из сторон общественной жизни. История, социальность присутствуют в романе, быт их не заслоняет, но они проявляются прежде всего через характеры, образы.

Историзм «Андреевского кавалера» в том, что жизнь показана в нем как изменяющаяся в своем сущностном ядре во времени, развивающаяся. Причем сделано это чисто художественными, литературными средствами.

При чтении романа, особенно его первых двух частей, сопутствует ощущение новизны, свежего, оригинального подхода к материалу. Эта оригинальность отнюдь не сродни нарочитой вычурности. Нет, В. Козлов пишет в простой, неброской манере. Избежать как банальности, вторичности, так и псевдоизысканности, надуманности удается за счет соединения в образе общечеловеческого и обусловленного эпохой, социального и индивидуального.

В. Козлов стремится создавать образы запоминающиеся, масштабные. Особенно впечатляет фигура главного героя романа – Андрея Ивановича Абросимова. Это настоящий русский богатырь, сильный духом и телом, со своими убеждениями, взглядом на мир. Образ этот – эпический, он свободен от рафинированности, искусственного приукрашивания. Андрей Иванович, как говорится, «не без греха», но доверия к нему мы не теряем.

По-своему впечатляет и Шмелев-Карнаков, дворянин по происхождению. В. Козлов хорошо показывает, как человек, не сумевший понять революцию, понять свой народ, постепенно приходит к сотрудничеству с врагами этого народа. Сильная и волевая натура, Карнаков медленно прозревает, понимая, что он и ему подобные всегда будут для фашистов лакеями.

В интересном освещении предстает под пером В. Козлова период нэпа. К этому сложному периоду он подходит конкретно-исторически, без упрощения и поверхностного социологизирования.

Из бывших нэпманов получились Яков Ильич – жуликоватый начальник столовой, его сын Леонид – уголовник и предатель Родины – и его брат Семен – строитель Комсомольска-на-Амуре, а в годы войны преданный своему народу солдат.

В обрисовке картин нэпа заметна новизна подхода к материалу, отход от традиционных схем письма преимущественно черной краской. Автор стремится здесь посмотреть на историю прежде всего с позиций человековедения, а потом уже обществоведения.

«Военные» страницы романа написаны в несколько другой манере. Им свойственна острая интрига, выпуклая прорисовка картин жизни на фронте и в тылу. Если о нэпе В. Козлов писал, основываясь на чужих воспоминаниях, семейных преданиях, то здесь он использует свой собственный немалый жизненный опыт.

В «Андреевском кавалере» писатель рисует достаточно обобщенные картины. Последующим двум романам трилогии свойствен элемент автобиографичности. В то же время и в них прослеживается жизнь одной семьи, корни которой – в небольшом российском поселке Андреевка.

Роман «Когда боги глухи» охватывает промежуток времени с конца 40-х до примерно середины 70-х годов. Его отличают богатство и разнообразие жизненного материала. Среди персонажей – люди самых разных профессий и занятий. Действие происходит в Москве и Ленинграде, в поселке Андреевка и за рубежом – вплоть до далеких тропических островов.

Роман увлекательно построен, читается с большим интересом. Большое место в нем занимает детективная линия. Здесь автору, несмотря на предельную остросюжетность, как правило, удается не выходить из границ правдоподобия, хотя накал страстей нередко достигает критической величины. Авантюрные страницы для В.Козлова не становятся самоцелью. Они – одно из звеньев исследования характера, нравственных проблем, порожденных обычной, повседневной жизнью.

Роман созвучен нашему времени, в нем затронут ряд острых вопросов нашей социальной жизни. При этом В.Козлов не избегает однозначных, определенных ответов, когда этого требуют ситуации. Нравственную позицию писателя никак не назовешь релятивистской. Зло и добро, мужество и трусость он всегда называет своими именами. Но добро и зло у В. Козлова не прикреплены к человеку раз и навсегда. Они никогда не смешиваются друг с другом, как масло и вода, но грань между ними очень тонка. Одно-единственное слово, поступок могут переместить человека через эту незримую границу (Игорь Найденов).

В романе пунктиром проходит мысль об ответственности человека за свои поступки. «За все в жизни надо платить» – это высказывание Э. Хемингуэя находит у В. Козлова многократное подтверждение. Платить надо – не всегда это осознает сам человек, так как расчет с жизнью может быть растянут во времени, носить неявный характер. Но он неизбежен.

Герой В. Козлова меньше всего похож на этакого рафинированного правдолюбца, всегда готового дать окончательный, исчерпывающий ответ на любой вопрос. Это человек действия, порой ошибающийся, но ищущий и находящий. У него большой запас доброты, он мужествен и в то же время легко раним, порой оказывается – временно – безоружным перед агрессивной силой зла. Таковы в романе Дмитрий Андреевич и Павел Абросимовы, главный герой Вадим Казаков.

В романе «Когда боги глухи» нет больших социальных обобщений, но есть обобщения социально-психологические. Дана реальная картина времени в реальных человеческих типах. При этом в повествовании о событиях 50 – 60-х годов отчетливо ощутима проекция в современность, связь с проблемами сегодняшнего дня.

Автор не на все вопросы ответил, да не на все и можно ответить с исчерпывающей полнотой. Но главное в том, что роман учит нас активно мыслить, отстаивать свои взгляды, не подчиняться давлению извне или стечению обстоятельств. Только таким путем можно прожить жизнь полноценную, насыщенную, достойную звания человека, утверждает В. Козлов.

Заключительная книга – «Время любить» – тесно примыкает к предыдущей части трилогии.

Новое произведение писателя посвящено событиям примерно с 1983 года до самых последних дней. Она охватывает, таким образом, в сравнении с предыдущими двумя, относительно небольшой промежуток времени. Но именно эти годы, особенно в сопоставлении с полутора-двумя десятилетиями, к которым они примыкают, насыщены значительными событиями в жизни страны.

Удалось ли В. Козлову отразить социальную динамику поворотного времени, запечатлеть намечающиеся исторические сдвиги в жизни советского общества? В значительной мере да, хотя, видимо, полностью осмыслить, оценить суть и значение происходящих перемен литературе сегодняшнего дня просто не под силу. Потребуется, наверное, какая-то временная дистанция, чтобы осветить все грани начинающейся перестройки. Это подтверждает и история нашей литературы. Значительные в художественном отношении произведения, как правило, создавались не по «горячим следам» событий, а по прошествии определенного периода времени. Достаточно вспомнить «Войну и мир», «Тихий Дон», «Дело Артамоновых» (ситуация хрестоматийная) и, например, военную прозу 70 – 80-х годов.

Роман «Время любить» заострен на показе противоречивого характера состояния общества в недавнем прошлом и необходимости, неизбежности кардинальных изменений. В нем особенно часто звучит тревожная нота беспокойства, боли за происходящее с нами и вокруг нас.

Роман не только продолжает сюжетные линии, темы, заявленные в первых двух книгах трилогии, но, что важно, повернут к современности, актуален и злободневен. Это следует особо отметить, так как в реальной литературной практике мы часто встречаемся с противным. Писателей, тяготеющих к созданию произведений крупной формы, нередко подводит стремление во что бы то ни стало довести до логического конца развитие всех намеченных коллизий. Часто заключительные книги разнообразных ди-, три– и тетралогий уступают начальным, что неоднократно замечала критика (А. И. Павловский, А. Бочаров).

Важно отметить, что роману В. Козлова несвойственны поверхностная поспешная эйфория по поводу «отдельных успехов» или же, напротив, одностороннее критиканство. Писатель стремится к глубинному исследованию назревших проблем, пользуясь при этом своими, чисто литературными приемами, отличными от инструментария социологии или журнальной публицистики. Это, конечно, не принижает значимость его поиска.