Текст книги "Подсознательная тень"

Автор книги: Vill Bern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

В память о Виоле К.

Ты жива. Ты жива. Ты жива.

И живешь в наших сердцах.

Быть с тобой, это чувствовать себя между мирами…

К. Романов

В эти секунды мы стоим на грани двух миров, двух возможностей судьбы. Быть или не быть. Умереть или быть живым. Именно в этот момент мы должны сделать выбор, решить, в какую сторону повернуть колесо фортуны – к творению или разрушению.

Все зависит от эмоций. Эмоция – не от тела, не от разума, а от состояния нашей души. В каком направлении мы будем двигаться, если вовремя осознали и изменили то, что иногда кажется невозможным. Исход времени становится нам подвластен.

Через творчество я хотел бы передать, чтобы каждый из нас принял решение, что самое важное для него и ради чего он здесь. И что важнее: то, что временно и тленно или то, что вечно и бессмертно.

В кабинет, где я работаю психологом, пришла интереснейшая девушка, поговорить со мной о своих проблемах. Помимо работы психологом, моим хобби является написание книг для детей и взрослых.

Я узнал ее историю. Она задала мне один вопрос, который был связан с состоянием ее души: страданиями и болью, любовью и потерей. На который, надеялась, я смогу ответить и помочь. И мне пришла мысль о том, что именно она, как журналист, пережившая многое из того, что было задумано мною, станет соавтором этой книги, что уже давно просится в свет.

Именно это подтолкнуло меня сделать выбор, какая из 22 книг выйдет в мир первой. Эта книга между двумя мирами, фантастики и реальности, она живая, потому что в нее вложили свои души и переживания.

Vill Bern

* * *

Ничто не случайно. Каждый человек появляется в нашей жизни неспроста. Индийские мудрецы считают, что нахождение более пятнадцати минут с каким-то человеком – это карма. Так произошло и в моей жизни. До того дня я не верила в такие вещи, как «смотреть в прошлое», «предсказывать будущее», говорить с теми, кого больше нет и более того, что они могут слышать нас. Что-то вело меня зайти, пообщаться, ведь может быть он знает больше. Впоследствии, пять минут общения переросли в годы.

Я знала, что он психолог, но в тайне узнала и о том, что он их слышит, иногда и видит. Вначале я смеялась: он же сказочник, пишет книги! Может быть это афера, но я хочу знать – хорошо ли ей там? Это был главный вопрос среди тысяч. Я говорила сама с собой до входа в кабинет, но решила, что буду молчать, чтобы он сам сказал, хоть что-то…

– Как я понимаю, вы знаете больше, чем другие. – Он посмотрел и меня убедили его слова:

– Ей там хорошо. Она не одинока. Там она свободна.

Я заплакала, испугалась и растерялась, не могла понять, откуда он мог знать. Ведь это произошло в Сибири, на расстоянии трех тысяч километров. Я рассказала о себе, о том, что пишу, и он сказал, что давно ждал меня и все имеет свое время и час.

– Хватай диктофон и срочно приезжай в кафе… Моросил летний дождь, я слушала сюжет новой книги. Он играл роль каждого из героев. Я будто кино смотрела. Для меня стало приятным сюрпризом его предложение создать что-то вместе. Так появилась эта книга, рожденная из воспоминаний, правды, любви и мистики.

Evyelle Husman

* * *

«Чтобы по-настоящему вернуться домой, нужно оттуда по-настоящему уйти.

Но только теперь, когда дом стал не ночлегом, а призрачным убежищем, он стал домом.

«Музей гениальных изделий и редких вещей» – одиночная камера, где я провела столько лет. Книги, диски, записи – то, что вышло из меня, что вошло в меня, навсегда оставшись частью меня.

Возвращаться сюда хорошо. По полкам расставлено добытое: сувениры, памятные вещицы… никто не уберет их.

Тут время не идет, в этих золотистых стенах. Засушенные розы, приглушенный свет, духи, записки и дневники, запахи сожженных писем, пространство помнит меня и принимает с порога.

Здесь нельзя жить, потому что часы здесь остановились, но сюда хорошо сбегать от суеты по той же самой причине.

То место, где я живу сейчас – «гостиничный номер» со старой мебелью – крошечная комнатка, где сплю с настежь распахнутым окном.

* * *

Гостиничный номер, где ничего лишнего. Пустота толкает оттуда – никаких путешествий по воспоминаниям, ничто не тянет обратно.

Хранилище «Музей гениальных изделий и редких вещей» – тихая моя гавань. То, о чем мечтала. Тут и ловцы снов, и египетские духи в стеклянных флаконах. Уже не мой дом, потому что не держит…, но сюда всегда можно вернуться и это дает опору.

Мне наверно действительно нужно было уйти, чтобы взяться за себя, понять, что игры кончились.

И мне кажется, что я никогда не смогу уехать из этого города, пока не проживу еще раз самые памятные моменты».

Из дневника Виолы К.

* * *

Горничная, работающая уже много лет в семье Саммерс, точно знала, что нужно делать, чтобы все обитатели элитной квартиры оставались довольны. Со временем она выучила все мельчайшие привычки Майкла, знала, в котором часу он проснется и к этому времени должен быть готов стакан апельсинового фреша или крепкий кофе. Какому из сотни сшитых на заказ костюмов сегодня отдаст предпочтение, насколько идеально должна быть выглажена рубашка, как должен быть подобран галстук, а вот запонки Майкл обычно выбирал сам, их у него было несчетное количество.

Он никому не пытался понравиться, Майклу Саммерсу, обладателю внушительного количества нулей на банковских счетах, плевать на мнения окружающих.

Майкл Саммерс известная и значимая персона, не потому, что он какой-то там бизнесмен, больше потому, что он владелец крупнейшей медиакорпорации страны. Он с легкостью контролирует все информационные течения, все, что происходит в его штате, в его стране. Он может купить все, что ему вздумается, или просто проглотить любую компанию-конкурента. Если у Майкла что-то не получается, команда лучших адвокатов и друзья в Вашингтоне легально найдут дыры в законе или поменяют законы под него. Публичное мнение его не интересует – сначала деньги и власть, слезы для слабаков. У Майкла напряженный график работы, где-то в конце списка имеет быть место короткому сну и семье. Все остальное время – это переговоры за обедом, ужин с коллегами или компаньонами, обсуждение новых проектов и контрактов.

О нем писали ежедневные издания, находившиеся в его подчинении, малые конкуренты, пытавшиеся удержаться на плаву, за ним охотились несносные и дерзкие папарацци, в надежде запечатлеть на свой объектив что-то компрометирующее, способное создать очередную шумиху. Ассистент Майкла, Джонатан, по личной инициативе, уже давно занимается коллекционированием желтых газетенок и прочей уличной прессы, на обложках которых размещают фото босса и постоянно меняющихся молоденьких девиц. Майкла не раздражает то, что за ним следят, пытаются очернить его имя и заработать на этом, в гнев его приводит безобразное качество печати. Эти издания пахли нищетой, едкий запах смешавшихся красок вызывал отторжение, их страницы вовсе не хотелось листать, уж тем более держать в руках. Иногда для таких изданий Майкл делал подарки, он отправлял Джонатана к издателю или редактору с выписанным чеком и небольшой запиской с текстом: «Будьте любезны, в скором будущем, если вы надумаете вновь поместить мое фото на обложку, потратьте выписанный мною чек на достойного фотографа и первоклассную типографию». Майкл был частым гостем телепередач, выступая в качестве эксперта во многих областях, имел краткосрочные романы с лучшими ведущими и моделями подиумов.

* * *

Линдси обошла Майкла и села к нему на колени.

– А как прошел твой день?

– Ничего важного. Кстати, – Майкл принялся искать что-то в гаджете, – я сейчас такое прочитал, не поверишь.

– Да? И что же?

– Открылась какая-то вирусная страница с этой новостью. Послушай, что выдумали: «Ученые из Европы хотят соединить два атома, что может спровоцировать катастрофу вселенского масштаба». Правда, звучит по-детски? Чего только не напридумывают эти сумасшедшие ученые. «Они поймут, как устроена энергия, которая раскроет множество тайн и даст ответы на многие загадки».

Линдси улыбнулась и, глядя в глаза Майклу, ответила:

– Это нас не коснется, я уверена. Мы же бессмертны. Прекрати читать эти глупости!

Она аккуратно забрала планшет из его рук, положила в сторону и нежно поцеловала.

* * *

Аллан – сын Майкла и Линдси. Он сильно отличался от всех детишек селебрити, как по мышлению, так и по поведению. Его не интересовали шумные тусовки, с приглашением звезд мирового масштаба, которые с большим размахом устраивали дети, привыкшие с пеленок к роскоши. Посетив парочку таких вечеринок, он понял, что бесцельно скитаться и трясти телом, находящимся в наркотическом состоянии, участь не для него.

– Эй, Бен, ты где? Можешь забрать меня? Спасибо. Я буду ждать тебя у входа.

Водитель тут же подъехал.

– Почему так рано сегодня? – высунулся из окна Бэн, работающий водителем в семье Саммерс больше пятнадцати лет. Кажется, он не имел даже среднего образования, но был предельно вежлив и дружелюбен. На прошлой неделе Бэну исполнилось сорок пять. Майкл, конечно, забыл об этом, но Линдси и Аллан уважали и ценили Бэна, они устроили для него и его семьи небольшой сюрприз – прогулку на яхте Майкла, пока тот был в Нью-Йорке. – Ты хочешь, чтобы я отвез тебя на другую вечеринку? – Его кристально белоснежная рубашка почти светилась в темноте, а полосатый галстук коричневого оттенка лишь придавал вид деловитости.

Аллан открыл дверцу и уселся на заднее сиденье.

– Тусовки, это не мое. Я смотрю на них всех и понимаю, что я не такой как они, ну, или они не такие как я. Просто мы разные. Понимаешь? Кажется, в моем возрасте все должны творить разные глупости, чтобы потом еще неделю вспоминать и смеяться, но это не для меня. Точно не для меня. Как там отец? Ты его уже отвез домой?

– Нет, он еще не звонил мне.

– Эта его работа! Как бы я хотел быть обычным парнем. Да пусть у родителей не было бы денег на обычный колледж, мне все равно. Но у меня были бы родители, оба. Нет, я, конечно, благодарен, что у меня все есть, но у меня нет самого ценного – отца, фактически он у меня есть, но его почти нет в моей жизни.

Бэн потянулся правой рукой к зеркалу переднего вида, настроил его, чтобы лучше видеть Аллана.

– Слушай, парень, если бы у твоих родителей не было денег на самый доступный колледж, ты бы с легкостью составил конкуренцию в моей должности. Так что в этом мире все на своих местах. Я доволен своей работой, а тебе нужно много учиться. Просто запомни этот момент, эти эмоции, впечатления. И никогда не поддавайся соблазну, будучи сказочно богатым. Моя семья не настолько обеспечена, как ваша, но мне хватает, я не жалуюсь. У многих нет таких возможностей как у моей семьи, хотя, казалось бы, мы обычная, среднестатистическая семья, с кредитными выплатами вперед на двадцать лет. Это все равно лучше, чем ничего. А тебе мой совет: поговори с отцом. – Он постоянно занят. Постоянно… Аллан вышел из машины и Бен уже собирался дать по газам, как тот окликнул его:

– Слушай, спасибо!

– До встречи, Аллан. Будь терпелив и научись прощать. Не держи обиды на своего отца.

Аллан поднялся в квартиру, вошел и по привычке закинул связку ключей в вазочку у входа.

– Мам, ты почему еще не спишь?

– Я ждала тебя, дорогой мой, – Линдси подошла к нему с объятьями.

– Люблю тебя, мам!

– И я люблю тебя, сын мой!

В постели Аллан размышлял о том, что он скажет при встрече отцу. «– Отец, мы тебя очень редко видим, может пора остановиться зарабатывать деньги. У нас есть все необходимое, и заработанного тобой хватит на пять поколений после нас, если они будут скромны в тратах. Просто мне тебя не хватает, – крутилось у него в голове. Нет, не так, слишком мягко. – Отец, что ты скажешь на то, чтобы мы с тобой вдвоем куда-то сходили, на рыбалку, например, или еще куда-то. Куда обычно ходят отцы с сыновьями. Нет, я не звоню, чтобы просить у тебя денег. Мне ничего не нужно. Конечно, я не ребенок. Мне уже двадцать. Да, отец, я понял тебя, работа, да-да, я все понимаю. Все хорошо. Да, хорошо. В следующий раз».

Период взросления был для Аллана тяжелым, поскольку он, как многие подростки, чувствовал себя одиноким и никому не нужным, ущемленным. Иногда даже лишним.

* * *

Звонок Майкла:

– Алло, Линдси. Я не успею прийти на обед. Прошу прощения у Аллана, он хотел со мной о чем-то поговорить. Но мы почти закончили с тем крупным контрактом. Не опаздывайте вечером на банкет. Я знаю, ты будешь самой прекрасной. А для Аллана я прислал смокинг. Извини!

– Майкл, все в порядке. Аллан тоже не успевает на обед. Я рада, что у тебя все получилось, главное не переутомляй себя. Я сейчас с Нэнси, выбираем платья. До вечера!

* * *

– Какого черта? – Вспышка ярости захлестнула Майкла, и он закрыл лицо руками. – Какого черта, я спрашиваю! Я просто так выписываю чеки для горничной? Где чертовы занавески? Почему здесь так светло?

Огромное, панорамное окно по левую сторону от Майкла было источником его раздражения и гнева. С недовольством ему пришлось убрать ладони с лица, но это не облегчило его утренние муки. Он попеременно щурился, чтобы хоть как-то привыкнуть к яркому свету, залившему огромную комнату.

«Мне показалось? – подумал про себя Майкл, потерев сонные глаза. Закрыв, он открыл их снова. – Где это я?»

Огромная белая комната оказалась больничной палатой класса люкс. В таких местах ему, конечно, доводилось бывать ранее, но он все же не понимал, что произошло на этот раз. Первое, что пришло ему в голову, что он попал в какую-то аварию и, резко стянув одеяло в сторону, отбросил его на пол, чтобы убедиться, что с его ногами все в порядке. Одним рывком встал с постели и принялся осматривать себя, пытаясь найти шрамы или другую причину, которая могла бы объяснить его пребывание в больнице.

Майкл огляделся по сторонам. Белоснежное постельное белье скрывало все достоинства современной механической кровати. На тумбе, стоявшей напротив кровати, лежали два пульта, один от кондиционера, второй от большой плазмы, изящно занимавшей полстены. Схватив пульт черного цвета, на котором белыми буквами красовался фирменный логотип производителя, он нажал кнопку включения. Напрасно.

Предпринял еще несколько попыток, но все они были безрезультатными, поскольку изображение отказывалось появляться. С недовольством он небрежно бросил его обратно на тумбу и подошел к окну.

– Очень странно… Почему на улице никого нет? Сан-Франциско никогда не пустует. Он почувствовал, как волна раздражения накрывала его и уносила в пучину ярости.

– Какого черта! – нервно сжал зубы Майкл. – Что здесь происходит? – крикнул он громко, не сомневаясь, что на его, как ему казалось, взбешенную интонацию в голосе вмиг сбегутся доктора и объяснят, что произошло.

– Вы, вообще понимаете, с кем имеете дело? Вы даже не представляете, какая честь вам оказана, что мои родные поместили меня именно в эту больницу! Вы будете разговаривать с моим адвокатом, и вам придется выплатить компенсацию за отсутствие оказания должных услуг! – надменно выговаривая каждое слово, продолжал гневно выкрикивать Майкл, осматривая комнату и открывая ящики тумбочки. В одном из ящиков он нашел свои часы и надел их на левую руку.

«Что произошло? У меня была алкогольная интоксикация или это какая-то шутка моих коллег, которые устраивают розыгрыши для известных личностей и сейчас, когда я открою дверь, за ней будут стоять операторы с камерами и бесцеремонные журналисты, обычно нагло тычущие микрофон в лицо, расспрашивая: «Вам понравился розыгрыш?», «Первое, что пришло вам в голову, когда вы поняли, что вы в больнице?» – с облегчением подумал он, ведь это могло бы с легкостью объяснить его пребывание в подобном учреждении.

«Нет, что-то не так. Что было вчера? Я не попал в аварию, что уже хорошо. Шрамов на моем теле нет. Вспомнил! Кто мне кокс подкинул? Сэм! Вот подлец! Хотя у него всегда хороший товар. Я был в туалете. Одна дорожка. Мы с Уильямом вышли, я это помню. Красивые женщины, она улыбалась. Все было отлично. Этот сукин сын подсыпал мне что-то в бокал. Они, должно быть, сейчас ржут, наблюдая за мной. Я знаю, я понял. Мне не нравится ваша игра. Ты мне подсыпал что-то! Я знаю, это ты, сукин сын!»

Тут же он повторно осмотрел палату, в которой должны были быть, по его мнению, где-то спрятаны камеры и как минимум десяток микрофонов, записывающих каждый шорох. Отодвинул в сторону цветочный горшок, пытаясь что-то обнаружить. Затем поправил больничный наряд, элегантно пригладил рукой растрепанные волосы, чтобы, как ему казалось, лучше выглядеть в кадре, и, подойдя к двери, величественно толкнул ее. Но каким сильным было его удивление, когда за ней никого не оказалось. Никого!

– Какого черта! – было единственным, что ему удалось выдавить из себя. Это действительно, по его мнению, было похоже на глупую шутку. С возмущением, нахмурив брови, он медленными шагами покинул палату. Босыми ногами и в больничном халате он двинулся бродить по коридору в поиске персонала, или вообще кого-либо. Кажется, здорово влетит первому, кто встретится на его пути. Но пустые коридоры оставались предельно молчаливы со своим новым гостем.

Продолжая находиться в образе звезды, которую снимают спрятанные камеры, он направился к стойке для персонала, которая находилась возле лифта. Стол был небрежно усыпан папками с бумагами. Фото, прикрепленные к личным делам пациентов, служили доказательством того, что все-таки кроме Майкла здесь должен быть кто-то еще…, затем нашел какие-то таблетки: «Успокоительное, – подумал. – То, что нужно, спасибо, док, что позаботился и оставил хоть что-то», – с насмешкой, он отбросил пачку таблеток через плечо, продолжая копошиться в бумагах, непонятно зачем.

– Да это же… телефон, – приятно удивился своей находке Майкл, и свалил на пол кучу бумаг со стола, усевшись на него. – Да, очень хорошо, ты-то мне и нужен. – Схватив трубку телефона, Майкл, конечно же, мог позвонить одному из своих влиятельных друзей, чтобы тот отправил за ним машину и разобрался со всем, но единственным номером, который он знал наизусть, был несменный, на протяжении всех лет совместной жизни, номер его жены Линдси.

– Линдси, и чем же ты мне сейчас можешь помочь? – набирая номер, возмутился он. – Ничем, – на выдохе, с огорчением произнес. – Как же бесполезно держать в голове именно твой номер. Давай же…

Майкл набирал номер по едва видимым цифрам на телефонной трубке.

– Ну же, Линдси, только ответь на звонок.

Поднеся трубку к уху, Майкл понял, что он отключен, ни единого гудка в трубке, мертвая тишина. Ему казалось, что все это еще больше походит на глупейший розыгрыш, который мог быть придуман, и сценаристу, наверняка, придется познакомиться с кулаками Майкла, ведь когда все закончится, он не простит подобной издевки в свой адрес. – Черт, да что же это такое?!

В порыве гнева Майкл со всей силы швырнул телефонную трубку об стену, и дешевый пластик раскололся на две части.

«Мне бы только связаться с Джерри, этот ублюдок не раз вытаскивал меня из передряг, и в этот раз разберется», – подумал Майкл, бросив взгляд на бесполезную макулатуру, валяющуюся на полу, вид которой его уже сильно раздражал.

– Я засужу вас всех! И если это розыгрыш, советую всем вам немедленно выйти. – продолжал он возмущаться вслух. – Я же не могу быть здесь совсем один, должен быть еще кто-то. Двери во все палаты были закрыты. Дергая за ручку каждой, он видел за ними лишь аккуратно заправленную постель, в ожидании новых пациентов. Комнаты-близнецы, где каждая напоминает предыдущую. Ни единой зацепки, ничего того, что могло бы объяснить происходящее.

Майкл босыми ногами блуждал по холодному полу, но вернулся к лифту.

– Эй, здесь кто-нибудь есть? – настойчиво продолжал он, все еще ожидая услышать ответ.

Подойдя к лифту, он нажал на кнопку вызова, но индикатор не загорался.

– Черт, здесь хоть что-нибудь работает? – сквозь зубы, зло матерясь, надрывая голос заорал он. В этот момент Майкл был похож на капризного мальчишку, что вовсе ему не было свойственно. – Последний этаж! Кто ходит по этим лестницам? В больнице обязан работать лифт, – обернувшись, Майкл добавил в пустоту, – и телефон тоже! Может несколькими этажами ниже кто-нибудь тут тоже застрял? – Но заглянув в несколько палат на четвертом этаже, он никого не нашел.

Спустившись на первый этаж, все вокруг оставалось нетронутым. Как будто все, кто могли здесь быть ранее, все бросили и ушли, убежали. К белым стенам прижались несколько каталок для транспортировки пациентов, два инвалидных кресла, костыли, цветы в огромных горшках на полу, создающие хоть какую-то атмосферу жизни. На стене висели Доска почета, увешанная фотографиями медперсонала, сертификаты, подтверждающие элитный статус медицинского учреждения, фотографии улыбающихся детей, в обнимку со спасателями в белых халатах, и подпись: «Спасибо, доктор Ричард Сторнс, благодаря вам, я жива».

Снова бумаги на рецепции, неработающий телефон.

– Ну да, а меня никто спасти не хочет?! – с сарказмом в голосе произнес Майкл.

* * *

Толкнув со злостью высокие стеклянные двери, Майкл вышел на улицу. Ему было плевать, что из-за угла выскочит какой-нибудь папарацци и сделает пару откровенных снимков с неудачных ракурсов. Это действительно не интересовало его. Наоборот, он ждал первого попавшегося, на ком смог бы выплеснуть накопившуюся злость.

Ветер кружил в воздухе листовки по пустой улице, швырнул куда-то смятые в клубок газетные страницы, связку воздушных шаров он также удерживал в своей власти. «Перекрыли улицы? Точно, кино снимают! О, а может это все для меня, для этого розыгрыша? Удачно, если это так, но чтоб в таких масштабах…» – Эй! Вы все можете выходить, я сдаюсь! – Майкл поднял обе руки вверх. – Я знаю, что вы здесь, – продолжал он оглядываться. – Я вас вижу!

Майклу было неловко признаваться самому себе в том, что только манекен, уставившийся в его сторону за витриной небольшого частного магазинчика, становился единственным свидетелем происходящего. Но, похоже, что это было именно так.

На парковке, прилегающей к UCSF Medical Center на 505 Parnassus Avenue, Майкл тут же уселся в первую попавшуюся машину, пытаясь завести ее и добраться домой, но, к его удивлению, она не заводилась.

– Вообще ничего не работает? Что за черт?!

Он поторопился пересесть в другую машину, но повторилось то же самое. После нескольких попыток, ни одна из машин, наугад выбранных Майклом, не заводилась по непонятным причинам.

Кафе-мороженое, кофешопы, шоколадная лавка, все гостеприимные заведения на ранее шумных улицах стали безлюдны. Для Майкла оставалось загадкой, почему не было никаких признаков мародерства. Все как в обычный день, только без людей. Будто в спешке люди бросили машины, оставив ключи в замке зажигания.

Опустив голову, он поднес пальцы к виску, слегка надавив. «Что произошло? – и, сощурив глаза, продолжил вспоминать последний вечер. – Мы подписали крупный контракт, вечером была вечеринка, много спиртного… Линдси обиделась, что со мной флиртовала красотка Сильвия, звезда нью-йоркского подиума… брань сумасшедшего старика, читающего мне мораль и сердечно умоляющего не стирать с лица земли газетенку, принадлежавшую еще его прадеду… Не помню, что было потом. Я потерял сознание?»

– Кто-то должен быть здесь кроме меня, – громко произнес он, – не мог же я остаться единственным в этом городе.

Майкл обежал несколько кварталов, в надежде, что увидит кого-то или заметят его. Остановившись отдышаться возле кафе с уличной террасой, он продолжил кричать:

– Есть кто-нибудь? Меня кто-нибудь слышит? – Оборачиваясь во все стороны, он пытался увидеть какое-то движение, всматриваясь в окна зданий.

На столах были аккуратно расставлены посуда, приборы, бокалы, маленькие вазочки с живыми цветками, вода. Майкл подошел к одному из столов, взял бутылку с водой, открутил крышку, запрокинул голову и поднес к губам.

– То, что нужно.

Утолив жажду, он надавил на пластик, чтобы оставшееся содержимое выплеснулось единым потоком ему на голову. Взял со стола салфетку и приложил к лицу, впитав остатки воды. – Что это? – он сжал мокрую салфетку в руке.

* * *

Здание одного из небоскребов медленно погружалось в тень. Майклу показалось, как будто что-то пролетает в небе.

– Эй! – Подняв руку, в которой держал салфетку, он принялся махать ею. – Я здесь! – На его лице появилась улыбка. – Значит я все-таки не один.

Замолчал и стал прислушиваться к шуму, но ничего не услышал.

– Может воздушный шар, откуда может быть эта тень?

Оглядевшись, он так и не смог понять, что бы это могло быть. Майкл заинтересовался, что могло бы отбрасывать такую бесформенную тень. Темное пятно становилось больше и продолжило двигаться по стене здания, аккуратно спускаясь на дорогу.

Майкл по-прежнему не мог понять, откуда появилась тень и куда устремляется, заполняя и слегка искажая пространство. Он стоял, наблюдая, как все ближе к нему приближается легкая, нежная и полупрозрачная энергия. Тень вновь поднималась на стены и медленно спускалась, скользя по городской зелени. Майкл направился в сторону странной материи, чтобы ближе разглядеть и понять в чем дело. Но спешить, боясь, что она исчезнет, не было никакой необходимости, ведь текучая и безжизненная темная субстанция сама двигалась к нему.

Из-за угла выбежал кот, явно чем-то напуганный.

«Должно быть, напоролся на злобную собаку и пытается убежать. Между ними ведь вечно присутствует взаимная ненависть», – представил себе эту картину Майкл, и стал подзывать кота:

– Кс-кс-кс! – Он присел на корточки, подзывая к себе пушистого беглеца черного окраса. Кот остановился, опустив морду, и издали стал принюхиваться к пытающемуся приманить его незнакомцу. Майкл чуть разжал ладонь, чтобы ввести кота в заблуждение, и тот подумал, что его хотят чем-то угостить. Пушистый зверек неторопливо приближался к Майклу, по-прежнему пытаясь учуять, что же могло оказаться в ладони человека.

– Мистер Питерсон, кс-кс-кс, иди же сюда. – Так Майкл решил наречь кота весом не менее пяти килограммов. – Мистер Питерсон, ну же… Между котом и Майклом оставалось чуть больше пятнадцати метров. Кот остановился, снова опустил морду и зашипел в бешенстве.

Тень вплотную подступила к коту, накрыв его темным навесом, и рассыпала животное на тысячу молекул. Рассыпаясь, они становились самой тенью. Широкий ошейник красного цвета с мелким медальоном, безупречно смотревшийся на шее мистера Питерсона, брякнувшись, отзвенел, свалившись на асфальт.

Что-то необычное поглощало в себя все вокруг. Он понял, что темная структура очень опасна и растворяет все живое на своем пути. Это могло бы с легкостью объяснить то, что всех эвакуировали из города, чтобы спасти.

Майклу пришла мысль о том, что это и есть та самая катастрофа, о которой он прочитал по вирусной ссылке. «Но тогда, как я очнулся в больнице?» – недоумевал он, и ощутил, как по его телу будто пропустили электрический ток. Решение бежать было незамедлительным, лишь единожды бросив взгляд назад, Майклу хватило, чтобы ускориться и больше не оборачиваться.

Он чувствовал, как бешено бьется его сердце. Звук мгновенно пронзил все его тело и стал отчетливо доноситься в его ушах: Бум-бум, бум-бум!

Глухую тишину продолжало разрывать громкое биение сердца. Майкл кроме этого ничего не слышал: Бум-бум, бум-бум! Из-за нехватки воздуха ему скоро придется остановиться, чтобы отдышаться.

В его голове возникли вопросы: «Может все это плод моего воображения? О нет, Линдси, Аллан, что с ними? Где, нахрен, я нахожусь? Что за улица? Мне нужно попасть домой!»

* * *

Майкл остановился. Посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, продолжила ли тень за ним движение. Около минуты он стоял, согнувшись пополам, опершись ладонями о колени, восстанавливая дыхание и пронзительно сканируя все вокруг.

Сердце продолжало отстукивать свой ритм в его ушах: Бум-бум, бум-бум! Майкл ничего не слышал кроме этого.

Вдруг почувствовал какое-то движение за своей спиной и, не успев обернуться, ощутил, как чья-то рука затащила его в холл здания.

– Тс-с-с! Тише!

Одной рукой она крепко вцепилась в больничный халат Майкла, другой зажала ему рот.

– Дыши глубже, ты должен успокоиться. Не произноси ни слова, – твердо заявила ему девушка.

Перед Майклом стояла красивая и, судя по ее словам и поступкам, дерзкая девушка. Необычайно хрупкая на вид, но, как он уже ощутил на себе, достаточно крепкой и цепкой была ее хватка. Он посмотрел на ее руку, в которой она сжимала его халат, и всматриваясь в красивые тонкие пальцы, на одном из них он даже успел заметить едва виднеющуюся родинку. У нее не было идеального маникюра, как у всех женщин, которые прикасались к нему когда-либо. И одета она была очень скромно: белая футболка, джинсы, кеды. Светлые волосы были распущены, на свежем лице проступал румянец. Выпучив огромные, синего цвета глаза она смотрела на Майкла. – Ты кто? Откуда ты взялся?

Его поразил ее взгляд, такого чистого и пронзительного взгляда он не встречал никогда прежде.

Освободив свой рот от ее руки, Майкл забросал ее вопросами:

– Куда все подевались? Почему в городе никого нет? Объясни, что происходит!?

Майкл поднял руку на уровне груди, его запястье идеально обхватывали часы «Зенит».

Лимитированная модель «Christophe Colomb Hurricane Grand Voyage» была выполнена из 18-каратного розового золота с коричневым ремешком из шкуры аллигатора.

– Мои часы остановились, они показывают без двадцати четыре после полуночи, июль, восьмое. Я помню, что в это время был, скорее всего, на вечеринке, но они остановились. Набрав большое количество воздуха, он продолжил:

– Ты понимаешь, не только часы, ничего не работает: лифт в больнице, телефон. Ни одна машина не завелась. Что происходит? Ты можешь объяснить мне?

В таком смятенном состоянии Майкл ни разу не пребывал. Столько вопросов еще никому не задавал. Его было не узнать. Некогда уверенный в себе, требовательным тоном он обращался ко всем. Не желая видеть человеческой слабости, жалости и скорби, он прощался с людьми. Увольняя своих подчиненных, он велел больше никогда не появляться на пороге офиса. А сейчас он, растерянный и испуганный, сумбурно задавал вопросы и оправдывался.

– Сейчас я прошу тебя об одном, успокойся. Нас здесь много, – продолжала она, – но мы не прячемся группами, потому что она чувствует нас, наши приступы паники и приливы истерики. Дам тебе хороший совет: блокируй свои эмоции. С этого дня, никакой тревоги, переживаний, никакого выброса адреналина, иначе тебе конец. Она как зверь, сможет найти по эмоциям, – предупреждала об опасности девушка.

– Что значит она? Кого ты имеешь в виду? – сию же минуту хотел услышать ответ Майкл.