Текст книги "Психология масс и фашизм"

Автор книги: Вильгельм Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Биографические данные Гитлера

Фюрер мятежного среднего класса Германии был сыном государственного служащего. Он рассказывает о конфликте, особенно характерном для личностной структуры средней буржуазии. Его отец захотел, чтобы он стал государственным служащим. Однако сын воспротивился желанию отца и, преисполненный решимости «ни в коем случае» не уступать отцу, стал художником. Со временем он оказался в бедственном материальном положении. В то же время наряду с неповиновением отцу в его душе сохранились уважение к отцу и признание его авторитета. Это амбивалентное отношение к авторитету – сочетание неповиновения с признанием авторитета и повиновением – является одной из основных особенностей любой личностной структуры среднего класса, начиная с периода полового созревания и кончая совершеннолетием, и находит особенно отчётливое выражение у лиц, жизнь которых проходила в материально стеснённых обстоятельствах.

Гитлер с большим чувством говорит о своей матери. Он уверяет нас, что плакал только один раз в жизни, а именно когда умерла его мать. Его неприятие секса и невротическое поклонение материнству ясно проступают в его рассуждениях о расах и сифилисе (см. следующую главу).

Когда Гитлер жил в Австрии, он стал националистом и решил встать на борьбу с австрийской династией, которая подвергла «немецкую родину славянизации». В его полемике с Габсбургами видное место занимает упрёк в том, что среди них было несколько сифилитиков. На этом не стоило бы подробно останавливаться, если бы идея «отравления нации» и общее отношение к сифилису не выносились постоянно на обсуждение и впоследствии, после захвата власти, не составили бы основной части внутренней политики Гитлера.

Вначале Гитлер с сочувствием относился к социал-демократам, так как они вели борьбу за всеобщее избирательное право, а это могло ослабить презираемый им «режим Габсбургов». В то же время у него вызывали неприязнь подчёркивание социал-демократами классовых различий, их отрицание нации, авторитета государства, частной собственности на средства производства, религии и морали. В конечном счёте его оттолкнуло от социал-демократов предложение вступить в их профсоюз. Он отказался от этого предложения и свой отказ обосновал тем, что он впервые понял роль социал-демократии.

Его кумиром становится Бисмарк, поскольку тот объединил немецкий народ и выступил на борьбу с австрийской династией. На его дальнейшее развитие оказывают значительное влияние антисемит Люгер и немецкий националист Шенерер. Отныне его программа опирается на национал-империалистические задачи, которые он намеревается осуществлять другими, более подходящими средствами, чем средства, используемые старыми «буржуазными» националистами. Выбор средств определяется его признанием эффективности организованной силы марксизма и значения масс для любого политического движения.

«..Только в том случае, когда мы противопоставим интернационалистскому миросозерцанию, руководимому марксизмом, столь же организованную силу, руководимую нашими взглядами, – только тогда при одинаковом напряжении энергии успех в конечном счёте склонится на сторону вечной истины».

«Майн кампф», стр 384

«…Что дало победу интернационалистскому мировоззрению, так это его строго организованная политическая партия, построенная по-военному. Что приносило до сих пор поражение за поражением противоположному миросозерцанию, так это то, что до сих пор мы не имели единой и хорошо организованной партии. С успехом бороться и победить наше миросозерцание может не тогда, когда оно предоставит всякому и каждому толковать наши взгляды как заблагорассудится, а лишь тогда, когда взгляды наши получат строго очерченное истолкование и когда мы создадим себе крепкую политическую организацию».

«Майн кампф», стр 385

Гитлер вскоре признал несостоятельность социал-демократической политики и бессилие старых буржуазных партий.

«Всё это неизбежно следовало из отсутствия новой антимарксистской философии, наделённой мощной волей к победе».

«Майн кампф», стр.173

«Чем больше я задумывался над необходимостью изменения отношения правительства к социал-демократии как воплощению современного марксизма, тем больше я понимал отсутствие адекватной замены этому учению.

Что можно было бы предложить массам, если бы, предположим, социал-демократия была сломлена? Не существовало ни одного движения, которое могло бы вовлечь в сферу своего влияния громадные массы рабочих, освободившихся, в большей или меньшей степени, от влияния своих марксистских вождей. Совершенно нелепо и более чем глупо думать, что интернациональный фанатик, только что покинувший ряды одной классовой партии, тут же согласится вступить в ряды другой, тоже классовой, но буржуазной партии».

«Майн кампф», стр 173

«Буржуазные (как они сами себя называют) партии никогда не смогут перетянуть в свой лагерь «пролетарские массы». Ибо здесь противостоят друг другу два мира, разделённые частью искуственно, а частью и естественно. Взаимоотношения этих двух миров могут быть только взаимоотношениями борьбы. Победа же в этой борьбе неизбежно достанется более молодой партии, т. е. в данном случае марксизму».

«Майн кампф», стр.174

Антисоветская позиция национал-социализма стала очевидной с самого начала его существования.

«Если бы понадобились новые земли в Европе, их, вообще говоря, можно было бы получить только за счёт России, а это означает, что новый Рейх должен снова идти древней дорогой тевтонских рыцарей добывать немецким мечом землю немецкому плугу и хлеб насущный немецкому народу».

«Майн кампф», стр 140

Гитлер столкнулся со следующими вопросами. Как привести национал-социалистическую идею к победе? Каким образом можно вести эффективную борьбу с марксизмом? Каким образом можно пробиться к массам?

С учётом этих вопросов Гитлер обращается к националистическим чувствам и принимает решение разработать свою технологию пропаганды для создания по примеру марксистов массовой организации на основе последовательного применения этой технологии.

Гитлер стремился – и это открыто признаётся – воплотить в жизнь националистический империализм с помощью методов (в том числе и методов массовой организации), заимствованных у марксистов. Однако успехом своим эта массовая организация обязана массам, а не Гитлеру. Ибо укорениться его пропаганда смогла только благодаря авторитарной структуре личности, испытывающей страх перед свободой. Поэтому с социологической точки зрения своими достижениями Гитлер обязан не своей личности, а тому значению, которое придавали ему массы. Проблема, однако, значительно усложняется тем абсолютным презрением, с каким Гитлер относился к народным массам, с помощью которых он собирался реализовать свои империалистические стремления. Для доказательства этого утверждения нет нужды приводить множество примеров. Здесь достаточно упомянуть одно откровенное признание: «…настроение в народе всегда обусловливалось только тем, как общественное мнение обрабатывалось сверху» («Майн кампф», стр. 128).

Каким образом удалось сформировать такую психологию народных масс, что, несмотря на вышеупомянутое отношение к себе, они всё же могли впитывать гитлеровскую пропаганду?

Психология мелкой буржуазии

Как уже отмечалось, успех Гитлера не следует относить за счёт его личности или той объективной роли, которую играла его идеология в капитализме. Не следует его успех относить и за счёт «запутывания» масс, последовавших за ним. Теперь мы прямо укажем на суть вопроса: что происходило в массах, в результате чего они пошли за партией, руководство которой объективно и субъективно занимало позицию диаметрально противоположную интересам трудящихся масс?

Отвечая на этот вопрос, мы должны в первую очередь учитывать, что при первом своём успешном выступлении национал-социалистическое движение опиралось на широкие слои так называемого среднего класса, т. е. миллионы государственных чиновников, служащих частных фирм, средних торговцев, мелких и средних фермеров. С точки зрения социальной основы национал-социализм был мелкобуржуазным движением, и таким он был везде, где бы он ни появлялся, будь то в Италии, Венгрии, Аргентине или Норвегии. Поэтому мелкая буржуазия, которая прежде поддерживала различные буржуазные демократии, должна была пройти этап внутренней трансформации, вызвавшей изменение её политической позиции.

Социальная ситуация и соответствующая ей психология мелкой буржуазии позволяют объяснить основные сходства и различия между идеологией либеральной буржуазии и фашизмом.

Мелкая буржуазия, ставшая на сторону фашизма, была той силой, которая поддерживала либеральную демократию на другом этапе развития капитализма. Во время выборов с 1930 по 1932 год национал-социалисты получили новые голоса только за счёт немецкой национальной партии и мелких партий германского рейха. В то же время католический центр удержал свои позиции даже во время прусских выборов в 1932 году. Проникнуть в массы промышленных рабочих национал-социалистам удалось лишь на следующих выборах. Средняя буржуазия была и осталась главной опорой свастики. Отстаивая дело национал-социализма, эта буржуазия выступила на арену политической борьбы и в период жесточайших потрясений капиталистической системы (1929–1932 гг.), задержала революционное переустройство общества. Политическая реакция дала абсолютно верную оценку значения среднего класса. В листовке немецкой национальной партии от 8 апреля 1932 года мы читаем: «Средний класс имеет решающее значение для существования государства».

После 30 января 1933 года вопрос социального значения среднего класса широко обсуждался левыми партиями. До этого времени среднему классу уделяли слишком мало внимания. Отчасти это объясняется тем, что все интересы были сосредоточены на проблемах развития политической реакции и авторитарного правления государством. С другой стороны, исследования в области психологии масс оставались чуждыми интересам политических деятелей. Отныне в различных исследованиях начали придавать большее значение «мятежу среднего класса». При обсуждении этого вопроса были отмечены две основные точки зрения. С одной точки зрения фашизм представлял собой партию, которая стояла на страже интересов среднего класса. Сторонники второй точки зрения учитывали эту позицию, но подчёркивали «мятеж среднего класса». В результате этого сторонников второй точки зрения обвинили в забвении реакционной роли фашизма. При обосновании обвинения указывалось на выдвижение Тиссена на пост экономического диктатора, роспуск экономических организаций среднего класса и провал «второй революции». Короче говоря, отмечалось, что примерно с конца июня 1933 года несомненно реакционный характер фашизма стал приобретать всё более зримые формы.

В ходе вышеупомянутых, весьма горячих дискуссий были выявлены некоторые неясности. Тот факт, что после захвата власти национал-социализм стал быстро превращаться в империалистический национализм, который стремился изгнать из движения всё «социалистическое» и использовал все доступные средства для подготовки к войне, не противоречит другому факту, а именно: с точки зрения опоры в массах фашизм действительно был движением среднего класса. Гитлер никогда не получил бы его поддержки, если бы не дал обещания начать борьбу против крупных корпораций. Средний класс помог ему одержать победу потому, что был против большого бизнеса. Под его давлением власти были вынуждены принять антикапиталистические меры аналогично тому, как некоторое время спустя они были вынуждены отказаться от них под давлением со стороны крупных предпринимателей. Невозможно достигнуть какого-либо понимания, не установив различия между субъективной заинтересованностью реакционного движения в приобретении опоры в массах и его объективной реакционной ролью. При этом необходимо учитывать, что, несмотря на противоречия между этими двумя сторонами, на начальном этапе они находили примирение в общем контексте нацистского движения. Если первая сторона связана с реакционными интересами фашистских масс, то вторая имеет непосредственное отношение к реакционной роли фашизма. Все противоречия берут начало в противопоставлении указанных двух сторон фашизма в той мере, в какой их примирение в одной форме – «национал-социализме» – характеризует гитлеровское движение. Национал-социализм был вынужден подчёркивать, что он является движением среднего класса, и поэтому он действительно имел антикапиталистическую и революционную направленность. И тем не менее, поскольку национал-социализм не отобрал права у крупных предпринимателей и был вынужден укреплять и держаться за захваченную власть, капиталистическая сторона его деятельности стала всё более выдвигаться на передний план, пока, наконец, он не превратился в крайнего поборника империализма и капиталистической экономики. В этом отношении представляется совершенно незначительным факт существования и число руководителей партии с подлинной или неподлинной социалистической ориентацией (в их понимании этого термина). Точно так же представляется незначительным факт существования и число откровенных мошенников и политических авантюристов. Радикальная антифашистская политика не может опираться на такие соображения. Всё необходимое для понимания немецкого фашизма можно было бы почерпнуть из истории итальянского фашизма, так как итальянский фашизм также выполнял эти две совершенно противоположные функции, находившие примирение в его общем контексте.

Тех, кто отрицает значение массовой основы фашизма или не учитывает её должным образом, приводит в замешательство следующее соображение. Поскольку средний класс не владеет основными средствами производства и не работает с ними, он не может выступать в качестве постоянной движущей силы истории и поэтому вынужден колебаться между капиталом и рабочими. При этом не учитывается, что, как свидетельствует развитие итальянского и немецкого фашизма, средний класс может выступать и действительно выступает в качестве если не постоянной, то по крайней мере временной «движущей силой истории». Здесь мы имеем в виду не только разгром рабочих организаций, бесчисленные жертвоприношения и вспышки варварства, но и, что самое Южное, предотвращение развития экономического кризиса и превращения его в социальную революцию. Очевидно, что чем более многочисленным и значительным становится средний класс нации, тем более важной становится его роль в качестве действенной социальной силы. В годы с 1933 по 1942 мы сталкиваемся со следующим парадоксом: фашизм опередил социал-революционный интернационализм в качестве международного движения. Социалисты и коммунисты были настолько уверены в том, что революционное движение опережает в своём развитии политическую реакцию, что фактически совершили политическое самоубийство. Этот вопрос заслуживает самого пристального рассмотрения. Процесс, протекавший в годы в различных слоях среднего класса всех стран, заслуживает большего внимания, чем банальное утверждение о том, что фашизм представляет собой крайнюю политическую реакцию. Как убедительно показали события, происходившие в годы с 1428 по 1942, одной реакционности фашизма недостаточно для разработки эффективных мер политической борьбы с ним.

Включившись в фашистское движение, средний класс проявился в качестве социальной силы. Поэтому проблема заключается не в реакционных целях Гитлера или Геринга, а в социальных интересах различных групп среднего класса. Благодаря своей характерологической структуре средний класс играет социальную роль, которая значительно превосходит его экономическое значение. Этот класс в течение нескольких тысячелетий поддерживает существование патриархата со всеми его противоречиями.

Вообще говоря, само существование фашистского движения, несомненно, служит социальным выражением националистического империализма, и всё же превращение фашизма в массовое движение и захват власти (с последующим выполнением своей империалистической задачи) следует отнести за счёт полной поддержки его со стороны среднего класса. Понять проявление фашизма можно только с учётом вышеупомянутых противоречий.

Социальное положение среднего класса обусловливается: 1) его положением в капиталистическом производственном процессе, 2) его положением в аппарате авторитарного государства в 3) его особым семейным положением, которое непосредственно определяется его положением в производственном процессе и служит ключом к пониманию его идеологии. Действительно, несмотря на различия в экономическом положении мелких фермеров, чиновников и средних предпринимателей, основной характер их семейного положения остаётся одинаковым.

Быстрое развитие капиталистической экономики в XIX столетии, непрерывная и быстрая механизация производства, а также слияние различных предприятий в монополистические синдикаты и тресты создают основу для постепенного обнищания мелких торговцев и ремесленников. Мелкие предприятия не могут конкурировать с более рентабельными крупными предприятиями и поэтому разоряются.

Накануне выборов президента республики в 1932 году немецкие националисты предостерегали: «Эта система ничего не может предложить среднему классу, кроме безжалостного уничтожения. Вопрос стоит так: либо мы все погрузимся в серую мглу пролетарского существования, где нас ждёт только одно, а именно – ничто, либо энергия и усердие снова позволят каждому человеку наживать добро упорным трудом!» В своей пропаганде национал-социалисты действовали не так прямолинейно, как немецкие националисты, опасаясь усугубить разрыв между средним классом и основной массой промышленных рабочих, и такой подход позволил им достигнуть более высоких результатов.

Борьба с универсамами занимала важное место в пропаганде НСДАП. Противоречия между той ролью, в которой национал-социализм выступал перед крупными предпринимателями, и интересами среднего класса, у которого он получил свою основную поддержку, нашло отражение в беседе Гитлера с Никербокером:

«Мы не собираемся ставить германо-американские отношения в зависимость от какой-нибудь галантерейной лавки (здесь имеется в виду участь, постигшая магазин Вулворта в Берлине) существование таких предприятий поощряет распространение большевизма… Они губят множество мелких предприятий. Поэтому мы относимся к ним с неодобрением; но вы можете быть уверены, что к вашим предприятиям такого рода в Германии будут относиться так же, как и к аналогичным немецким предприятиям..» [10]

[Закрыть]

Долги частных предприятий иностранным государствам легли непосильным бременем на среднюю буржуазию. Поскольку успех внешней политики зависел от удовлетворения иностранных претензий, Гитлер выступил за оплату долгов частных предприятий. Однако его последователи потребовали аннулирования долгов. Таким образом, мелкая буржуазия выступила с протестом «против системы», под которой понимался «марксистский режим» социал-демократии.

Под давлением кризиса различные группы мелкой буржуазии вынуждены были создавать объединения. В то же время экономическая конкуренция между мелкими предприятиями препятствовала возникновению такого чувства солидарности, как у промышленных рабочих. В силу своего общественного положения мелкий буржуа не мог примкнуть ни к своему общественному классу, ни к промышленным рабочим. Если к своему классу он не мог примкнуть из-за царившей в его среде конкуренции, то к промышленным рабочим он не мог примкнуть изза чувства страха перед пролетаризацией. И тем не менее фашистам удалось объединить различные группы мелкой буржуазии. Что в психологии масс послужило основой этого объединения?

Ответ на этот вопрос даёт социальное положение мелких и средних чиновников и служащих частных фирм. Экономическое положение среднего служащего хуже экономического положения среднего квалифицированного промышленного рабочего; худшее положение служащего частично компенсируется за счёт слабой надежды продвинуться по службе, а в случае чиновника – за счёт ожидания пожизненной пенсии. Таким образом, для этого класса характерны зависимость от государственной власти и конкурентное отношение к сослуживцам, которое препятствует развитию чувства солидарности. Социальное сознание чиновника характеризуется не солидарностью с сослуживцами, а его отношением к правительству и «нации». Оно заключается в полной идентификации с государственной властью, [11]

[Закрыть] а в случае служащего частной компании – в идентификации с компанией. Чиновник столь же покорен, как и промышленный рабочий. Почему у него не возникает чувство солидарности, как у промышленного рабочего? Это объясняется его промежуточным положением между органом управления и основной частью работников ручного труда. Подчиняясь вышестоящему, он является представителем власти для нижестоящих и в качестве такового занимает привилегированное моральное (но не материальное) положение. В психологии масс такой тип персонифицируется армейским сержантом.

Примерами власти вышеупомянутой идентификации могут быть дворецкие, лакеи и другие слуги аристократических семей. Перенимая у господ образ мышления и нормы поведения, они полностью изменяются, причём их стремление устранить последствия своего низкого происхождения нередко превращает их в карикатуры на лиц, у которых они находятся в услужении.

Идентификация с властью, фирмой, государством, нацией и т. д., которую можно выразить формулой: «Я – государство, власть, фирма, нация», конституирует психическую реальность и служит замечательным примером превращения идеологии в материальную силу. Вначале в сознании служащего или чиновника зарождается лишь смутная мысль о том, что хорошо быть таким, как начальник, однако под давлением материальной зависимости его личность полностью изменяется в соответствии с требованиями правящего класса. У всегда готового приноровиться к начальству буржуа возникает раскол между его экономическим положением и его идеологией. Жизнь его проходит в материально стеснённых обстоятельствах, но в своём стремлении подражать господам он нередко доходит до смешного. Он недоедает, но придаёт большое значение «приличному костюму». Цилиндр и фрак превращаются в материальный символ его характерологической структуры. Одежда людей даёт замечательную возможность составить суждение об их массовой психологии на основании первого впечатления. Приспособительная установка позволяет установить конкретное отличие психологической структуры мелкого буржуа от структуры промышленного рабочего. [12]

[Закрыть]

Как далеко проникает идентификация с авторитетом? Мы уже убедились, что такая идентификация существует. Вопрос, однако, заключается в том, каким образом, наряду с экономическими условиями жизни, оказывающими непосредственное влияние на мелкого буржуа, эмоциональные факторы настолько укрепляют его психологическую установку, что характерологическая структура его личности остаётся неизменной во время кризиса и даже тогда, когда безработица разрушает непосредственную экономическую основу его жизни.

Как уже отмечалось, различные группы мелкой буржуазии отличаются по своему экономическому положению, но основные особенности их семейной ситуации остаются одинаковыми. Именно в этой семейной ситуации хранится ключ к пониманию эмоциональных основ вышеупомянутой структуры.