Текст книги "Катастрофа на Волге"

Автор книги: Вильгельм Адам

Тегеранская конференция

Меня занимал еще и другой вопрос. В декабре 1943 года лидеры Советского Союза, США и Великобритании встретились в Тегеране. Они недвусмысленно заявили:

«Мы выражаем нашу решимость в том, что наши страны будут работать совместно как во время войны, так и в последующее мирное время.

Что касается войны, представители наших военных штабов участвовали в наших переговорах за круглым столом, и мы согласовали наши планы уничтожения германских вооруженных сил. Мы пришли к полному соглашению относительно масштаба и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и юга.

Взаимопонимание, достигнутое нами здесь, гарантирует нам победу…

Никакая сила в мире не сможет помешать нам уничтожать германские армии на суше, их подводные лодки на море и разрушать их военные заводы с воздуха.

Наше наступление будет беспощадным и нарастающим».[121]121
  «Сборник документов Московской, Тегеранской, Крымской, Берлинской конференций и Европейской консультативной комиссии, 1943–1945 гг.». Издание МИД СССР, М., 1946, стр. 20, 21.


[Закрыть]

Решимость союзников бороться до безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии вновь привела в ярость консервативную группу в Войкове. По понятным причинам она попыталась снять ответственность за это решение с германского фашизма и переложить ее на Национальный комитет. Но кто же, собственно, вел войну?

Гитлеровский вермахт или Национальный комитет «Свободная Германия»?

Кто объявил о ее тотальном характере – Геббельс или Вейнерт?

В результате тупоумной, исполненной ненависти болтовни большинства неисправимых генералов в Войкове последние остатки традиционных связей между ними и генералом фон Ленски, мною и несколькими другими ищущими постепенно прервались. Конечно, нам было тоже нелегко смотреть в глаза суровой действительности. Но могли ли мы ожидать чего-либо иного после всего того, что произошло? И мы не имели никакого права требовать гарантий.

Однако лично я был твердо убежден, что безоговорочная капитуляция означала не уничтожение или порабощение германского народа, а устранение раз и навсегда гитлеровского государства, гитлеровского вермахта, гитлеровской политики.

Снова в Красногорске

После отъезда фон Ленски из Войкова Паулюс сказал мне:

– Интересно, как поступите вы. Собственно, можно было ожидать, что вы уедете с Ленски. Ведь я знаю вашу позицию. За последний год я тоже многое обдумал. Если вы хотите вступить в Союз немецких офицеров, не отказывайтесь от этого из-за меня. Мы все равно останемся хорошими друзьями, какими стали за годы совместных боев и конфликтов.

– Я оставлю вас только в том случае, если буду очень нужен где-нибудь в другом месте, господин фельдмаршал.

Это произошло раньше, чем думали мы оба. В начале июля 1944 года я выехал в Красногорск.

Через несколько дней после меня туда прибыли офицеры, незадолго до этого попавшие в плен в Крыму.

Среди других я познакомился с начальником штаба пехотной дивизии, имени которого я не помню. Прежде всего я спросил у него, какое впечатление произвела гибель 6-й армии под Сталинградом на немецкий народ.

– Официально считается, что вы все погибли. Сам Гитлер неоднократно говорил об этом. В начале февраля прошлого года был объявлен трехдневный национальный траур. Имперское радио передало сообщение немецкого летчика, который будто бы пролетал в последний час над Сталинградом. Он утверждал, что видел, как универмаг, в подвале которого находился Паулюс со штабом армии, взлетел на воздух. Издалека было видно, как дым от взрыва заволок небо. В иллюстрированных журналах появились рисунки, изображавшие, как Паулюс и несколько штабс-офицеров среди трупов отстреливаются из автоматов до последнего патрона. Во многих речах, сообщениях печати, радиопередачах вам был создан ореол славы. Мы все делали, чтобы отомстить за вашу смерть.

– Да, но скажите, разве не просочились слухи, что Паулюс, Зейдлиц, Даниэльс и многие другие живы?

– Это так, – ответил начальник штаба, – но это происходило постепенно и лишь по частям. Пожалуй, и теперь еще на родине никто не знает всей правды о судьбе 6-й армии. Те же сведения, которые имеются, получены от Национального комитета «Свободная Германия».

– Но ведь мы уже в течение полутора лет регулярно пишем домой открытки, – заметил я.

– Случайно я знаю, что они доходят в Германию. Но возможно, вы помните бывшего адъютанта XI армейского корпуса. Он был назначен начальником штаба по расформированию сталинградской группы войск. Он доверительно рассказал мне, что открытки пленных из-под Сталинграда по приказу Гитлера не разрешено передавать семьям. Они хранятся в одном из фортов Шпандау.

– Но ведь это безграничная подлость. Я сожалею, что вы не можете рассказать этого в лагере Войково, где часть генералов упорно утверждает, что русские задерживают открытки Красного Креста.

Ко времени пребывания в Красногорске относится также моя первая встреча с Отто Рюле, моим будущим другом и соавтором этой книги. Во время прогулки по лагерю № 27 меня приветствовал молодой офицер. По диалекту мне показалось, что он мой земляк из Гессена, и я спросил его, откуда он родом. Выяснилось, что он настоящий шваб. В котле мы часто находились рядом, он на дивизионном медицинском пункте 305-й пехотной Боденской дивизии, позднее в полевом госпитале LI армейского корпуса в центре Сталинграда, я на командном пункте армии. Я узнал также у Отто Рюле, что он попал в плен 30 января 1943 года, примерно в 300 метрах от универмага, на противоположной стороне Красной площади.[122]122
  Так в тексте. Площадь Павших борцов.


[Закрыть] Уже год назад он присоединился к Национальному комитету «Свободная Германия». Я был рад знакомству с этим симпатичным вюртембержцем, однако еще не знал, что четыре года спустя мы станем близкими друзьями.

Покушение 20 июля 1944 года

Я ожидал возможности встретиться и побеседовать со своим другом Арно фон Ленски. Мне хотелось еще раз коротко поговорить с ним перед тем, как вступить в Союз немецких офицеров. За полтора года жизни в плену я привык к тому, что некоторые внешне простые вещи требуют долгого времени. Русским стандартным выражением этого являлось слово «будет», которое мы так часто слышали. Итак, я запасся терпением, проводя время за чтением, гуляя, беседуя.

21 июля 1944 года, когда я сидел как раз у открытого окна моей комнаты, я услышал, что военнопленным было предложено собраться на улице лагеря. Я тоже вышел на улицу и сел на скамью у входа в бревенчатый дом, где я жил. Взволнованный переводчик с «Правдой» в руках стал перед строем и громко прочитал, что 20 июля на Гитлера было совершено покушение. Во время оперативного совещания в ставке близ Летцена полковник генерального штаба граф Шенк фон Штауффенберг подложил бомбу. Гитлер, а также несколько генералов были легко ранены. Старший адъютант, генерал Шмундт, был убит.

Как и я, все собравшиеся пленные офицеры и солдаты затаили дыхание. Штауффенберга я немного знал, так как он бывал в штабе 6-й армии. Когда было названо его имя, я вскочил и подошел ближе к переводчику, чтобы не пропустить ни слова. Итак, пронеслось у меня в голове, на родине все же имелись силы, которые сделали выводы из катастрофической политики Гитлера и начали действовать.

В душе я был рад тому, что вступал в Союз немецких офицеров в то самое время, когда на родине проявилось открытое сопротивление Гитлеру. Я с нетерпением ожидал дальнейших известий. Я был удовлетворен тем, что среди бунтовщиков, кроме Штауффенберга, были такие люди, как фельдмаршал фон Витцлебен, генерал-полковник Бек, генералы Фелльгибель, Ольбрихт, полковники Финк, Мертц фон Квирнгейм и другие. Я был разочарован, что с помощью послушных ему генералов и офицеров, а также эсэсовцев Гитлеру удалось сравнительно легко подавить мятеж и учинить кровавую расправу над заговорщиками. Несомненно, их главной ошибкой было то, что они надеялись устранить Гитлера в результате узкого государственного переворота, в отличие от Национального комитета «Свободная Германия», который в массах народа и армии видел силу, способную свергнуть Гитлера и создать действительно национальную, миролюбивую и демократическую Германию. Так, например, в 11-м пункте опубликованных Национальным комитетом «Свободная Германия» в марте 1944 года «25 пунктах к окончанию войны» говорилось:

«Национальный комитет принимает наследие, каким бы тяжелым оно ни было. Он принимает его с гордым чувством долга. Потому что это является поистине национальной задачей. Он принимает его с полной уверенностью в успехе. Потому что он верит в силу нашего народа. Презренными являются малодушные, которые своим бездействием показывают, что они больше не верят в свой народ. Мы знаем: народу нужны жизнь, мир, восстановление, счастье. Мы знаем: миллионы людей готовы сейчас же покончить с проигранной войной, если они увидят силу, которая выведет их из нее. Мы призываем их: вперед! Германия не погибнет, если мы не дадим ей погибнуть, если у нас хватит мужества освободить ее от Гитлера».[123]123
  Теперь город Гижицко Ольштынского воеводства ПНР.


[Закрыть]

Член Союза немецких офицеров

Незадолго до 20 июля генерал фон Зейдлиц разыскал меня в Красногорске. Он проинформировал меня о ходе военных действий на центральном участке Восточного фронта. Красная Армия за 14 дней на Фронте шириной 300 километров продвинулась на запад более чем на 350 километров. С начала наступления она вернула территорию, равную по величине Голландии, Бельгии и Швейцарии, вместе взятым. За период до 9 июля 1944 года в плен попали еще 14 немецких генералов, четверо погибли. Положительным было то, что впервые сложило оружие крупное соединение – остатки XII армейского корпуса под командованием генерал-лейтенанта Винценца Мюллера. В конце июля 1944 года число генералов, попавших в плен на центральном участке, возросло до 26 человек, кроме того, по меньшей мере 15 генералов погибли. Группа армий «Центр» была разгромлена.[124]124
  Цитируется по: Sie kampften fur Deutschland, S. 174 f.


[Закрыть] От Чудского озера до Галиции вермахт откатывался на запад под ударами Красной Армии. Уничтожение немецкой армии, которое Национальный комитет предсказывал со времени своего основания, шло полным ходом.

Арно фон Ленски, разыскавший меня на следующий день, оформил мое вступление в члены Союза немецких офицеров. Теперь, сделав этот шаг, я почувствовал внутреннее облегчение. Оглядываясь назад, я вижу, что мой путь от окончания битвы в окружении на Волге до открытой, активной борьбы против Гитлера был слишком долгим и полным противоречий. Мне пришлось преодолеть много препятствий, чтобы прийти к правильным теоретическим выводам о военном, политическом и моральном положении гитлеровской Германии. Правда, в Сталинграде Гитлер и его режим разоблачили себя как система циничного презрения к людям и подлого предательства. Однако лично я считал, что иду своим «прямым путем». Неужели теперь мне придется стать изменником? Имел ли я право подвергать опасности своих родных на родине? Мог ли я бросить фельдмаршала, которого я так уважал? Ответы на эти вопросы требовали времени. Кроме того, долгий путь требовался для того, чтобы ответить на вопрос, каким образом я, военнопленный офицер, могу способствовать свержению Гитлера и что будет потом.

И даже тогда, когда теоретически эти противоречивые проблемы сделались мне ясными, требовалось еще кое-что. Самое решающее, может быть, даже самое трудное – гражданское мужество. Это было не то же самое, что отвага на войне. За отвагой на войне прямо или косвенно стоит приказ вышестоящей командной инстанции. Гражданское мужество, необходимое для того, чтобы выступить за Германию против Гитлера, не могло опираться ни на какой подобный приказ. Как раз наоборот, оно означало отказ от подчинения таким приказам. Оно опиралось на голос совести и здравого рассудка.

В последующие дни я встретился и беседовал по различным вопросам с генералами фон Зейдлицем, Латтманом, д-ром Корфесом и фон Ленски. Я очень обрадовался, узнав, что Паулюс едет из Войкова в Москву. Спустя несколько дней мы с Зейдлицем навестили его. Наш разговор был чрезвычайно дружеским. Паулюс был рад вырваться из затхлой атмосферы Войкова. Сообщение о покушении на Гитлера вызвало возмущение у большинства генералов, однако некоторые все же почувствовали себя менее уверенно. Фельдмаршал открыто высказал свои симпатии по отношению к Национальному комитету «Свободная Германия» и Союзу немецких офицеров. Я попрощался с ним, уверенный, что мы можем рассчитывать на его сотрудничество в ближайшем будущем.

Деятели Национального комитета «Свободная Германия»

Лунево, резиденция Национального комитета «Свободная Германия» и президиума Союза немецких офицеров, стало теперь для меня на два года местом пребывания и деятельности. Я вступил в более тесное общение с генералами и офицерами, которых уже знал: генералом Вальтером фон Зейдлицем, солдатом до мозга костей, который еще в окружении восстал против Гитлера; генерал-майором д-ром Отто Корфесом, историком, который еще во время наступления 1941 года был против массовых расстрелов заложников и евреев; генерал-майором Мартином Латтманом, бывшим убежденным национал-социалистом, который увидел, что его идеалы были осмеяны и преданы Гитлером; генерал-майором Арно фон Ленски, моим близким другом, бывшим кавалерийским офицером; полковником Луитпольдом Штейдле, стоящим близко к организации «Католическое действие», бесстрашным командиром полка; инженерами майором Карлом Гетцем и майором Гербертом Штеслейном; майором Гейнрихом Хоманном, сыном гамбургского судовладельца; майором Эгбертом фон Франкенбергом, офицером-летчиком из старинного офицерского рода; майором Германом Леверенцем, секретарем Союза немецких офицеров. Среди других членов и сотрудников Национального комитета, с которыми я теперь познакомился, были ефрейторы и солдаты Ганс Госенс, д-р Гюнтер Кертшер, Макс Эмендерфер, Гейнц Кесслер, Рейнгольд Флешхут и Леонгард Гельмшротт – в мирное время рабочие, служащие, крестьяне. Важное место в работе движения «Свободная Германия» занимала группа священников вермахта, среди них католические священники Иозеф Кайзер, Петер Мор и д-р Алоис Людвиг, а также евангелические – Иоганнес Шредер, Николай Зеннихсен, Маттеус Клей и д-р Фридрих Вильгельм Круммахер. От д-ра Круммахера я узнал, что он был старшим консисторским советником церковного ведомства по внешним вопросам в Берлине. Осенью 1943 года он попал в плен под Киевом. После отступления немецких войск советская Чрезвычайная Государственная Комиссия установила, что за время оккупации было расстреляно, повешено или отравлено газом более 195 тысяч невинных жителей Киева – мужчин, женщин, детей и стариков. Фридрих Вильгельм Круммахер видел часть эксгумированных трупов в Бабьем Яре, на окраине Киева. Потрясенный этими чудовищными злодеяниями фашизма, евангелический дивизионный священник Круммахер примкнул к движению «Свободная Германия». Прежде чем я прибыл в Лунево, он и 24 других священника обратились с воззванием к христианам на фронте и на родине, в котором говорилось:

«С безграничной самонадеянностью Гитлер разжег пожар этой войны, с циничной откровенностью объявил захват и насилие над другими странами целью войны. В этих гибельных целях он заставляет – без всякого нравственного права, лишь для продления господства насилия – миллионы немецких солдат истекать кровью на фронте, а цветущие города, женщин и детей на родине подвергает уничтожению в результате воздушной войны. Он позорит честь немецкого имени беспримерными злодеяниями в оккупированных странах, кровавым террором по отношению к собственному народу…

Вы не должны больше молчать! Потому что молчание означает соучастие и предательство заветов Христа и своей церкви. Долг каждого христианина – открыть соблазнителям и соблазненным божеский суд и божескую заповедь. Долг каждого христианина – покаяться в послушании заповедям всевышнего, иметь чистую совесть и незапятнанную честь. Однако лишь пассивно ожидая чуда, этого не может сделать ни один немец и ни один христианин! Со всей силой нашей христианской веры отрешитесь от настроения гибели и тупого отчаяния, боритесь с молитвой в сердце, с помощью свободного слова и решительного дела за немедленный мир, за свободу и спасение нашего народа. От вас зависит, чтобы одновременно с приговором, который человечество вынесет Гитлеру, не был вынесен приговор немецкому народу. Свергнув Гитлера, вы должны проложить немецкому народу путь в новое будущее. Поэтому присоединяйтесь – как это сделали мы – к борьбе немецкого освободительного движения! Боритесь и сражайтесь вместе с нами в народных комитетах движения „Свободная Германия“! Они несут освобождение и обновление Германии! Никакая присяга не может помешать такой борьбе, потому что ваша присяга, принесенная именем Бога, обязывает вас лишь к служению нашему народу. Исход этой борьбы за жизнь нашего народа решается повседневно на фронте и на родине. Поэтому противопоставляйте антихристианскому и губительному для народа национал-социализму жизнь, полную действенной христианской веры!»[125]125
  В летней кампании 1944 года главный удар Красная Армия наносила в центре советско-германского фронта, в Белоруссии – против вражеской группировки, которая, располагая крупными силами (63 дивизии, 3 бригады общей численностью 1,2 миллиона человек, 9500 орудий и минометов, 900 танков и САУ, 1350 самолетов), прикрывала подступы к Германии.
  Замысел советского командования состоял в том, чтобы силами 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов одновременно на шести направлениях прорвать глубокоэшелонированную оборону противника, окружить и уничтожить сначала его фланговые группировки в районах Витебска и Бобруйска, а затем, развивая успех, нанести поражение основным силам 4-й немецкой армии, окружив ее в районе восточнее Минска.
  В итоге операции группа армий «Центр» была разгромлена. В частности, 105-тысячная группировка немецко-фашистских войск оказалась в котле. Советские войска освободили Белоруссию, большую часть Литвы и восточные области Польши, форсировав Неман, они подошли к границам Германии.
  Враг понес огромные потери: 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены, 50 дивизий понесли потери от 60 до 70 процентов своего состава.


[Закрыть]

С течением времени я встретил в Луневе и тех, кто путем эмиграции избежал концентрационных лагерей или смерти, грозившей им как коммунистам в гитлеровской Германии, и нашел убежище в Советском Союзе. Таким был председатель Национального комитета «Свободная Германия» писатель Эрих Вейнерт. Его имя вместе с именами Вальтера Ульбрихта и Вилли Бредаля встречалось мне в листовках во время битвы на Волге.

В Войкове в руки мне попал томик его стихов. Одно из них произвело на меня большое впечатление:

 
Германия миру – враг оголтелый,
Но какая Германия – вот в чем дело!
Мы знаем, Германии разные есть:
Проклятья с одной, с другой наша честь.
Одну прикарманил Гитлер себе,
Другая верна своей славной судьбе.
Бесчестной Германии не бывать,
Германии новой из праха восстать!
Идя против первой Германии в бой,
Мы приближаем победу второй.
И тот, кто целится в нас теперь,
В Германию правую метит, поверь.
Тому, кто отказывается стрелять,
Мы руку, как брату, готовы подать.
С кем он, каждый должен решить
О Германии речь! Мы не можем терпеть
Чтоб под флагом ее Гитлер сеял смерть.
Тех, кто слепая игрушка приказа,
Мы проклянем, как чуму и проказу!
Тот, кто с убийцей, – тот виноватый!
Вместе с убийцей дождется расплаты!
Есть две Германии. Солдат, докажи,
Какою Германией ты дорожишь!
Тот, кто трусит, медлит и ждет,
В бесславной могиле конец свой найдет![126]126
  Перевод с немецкого Георгия Ашкинадзе – прим. ред.


[Закрыть]
 

За это время я прочел также кое-что написанное Вилли Бределем и другим членом комитета Фридрихом Вольфом, врачом и писателем из Штутгарта. «Твой неизвестный брат» Бределя открыл мне многое из истории антифашистского движения Сопротивления в Германии, о котором я почти ничего не знал. «Профессор Мамлок» Вольфа одновременно и взволновал меня, и вызвал чувство стыда. А ведь совсем недавно я старался убедить себя в том, что преследования евреев нацистами хотя и достойны сожаления, однако не перечеркивают всерьез успехов Гитлера.

Я немного знал Иоганнеса Р. Бехера по его визиту в Войково в 1943 году. С его творчеством я познакомился только в Луневе. Особенно полюбилось мне его глубокомысленное стихотворение «Где была Германия…»:

 
Как много их, кто имя «немец» носит
И по-немецки говорит… Но спросят
Когда-нибудь: скажите, где была
Германия в ту черную годину,
Пред кем она свою согнула спину,
Свою судьбу в чьи руки отдала?
Назвать ли тех Германией мы вправе,
Кто жег дома и землю окровавил,
Кто, опьянев от бешенства и зла,
Нес гибель на штыке невинным детям
И грабил города?.. И мы ответим
– О нет, не там Германия была!
Но в казематах, в камерах закрытых,
Где трупы изувеченных, убитых
Безмолвно проклинают палачей.
Где к правому суду взывает жалость,
Там новая Германия рождалась.
Там билось сердце родины моей!
Оно стучало за стеною мшистой,
Где коммунист плевал в лицо фашисту
И шел на плаху, твердый, как скала.
В немом страданье матерей немецких,
В тоске по миру и в улыбках детских —
Да, там моя Германия была!
Ее мы часто видели воочью,
Она являлась днем, являлась ночью.
И молча пробиралась по стране.
Она в глубинах сердца созревала,
Жалела нас и с нами горевала,
И нас будила в нашем долгом сне.
Пускай еще в плену, еще в оковах —
Она рождалась в наших смутных зовах,
И знали мы, что день такой придет:
Сквозь смерть и гром, не дожидаясь срока,
Мир и свобода явятся с Востока,
И родину получит наш народ!
Об этом наши предки к нам взывали,
Грядущее звало из светлой дали:
– Вы призваны сорвать покровы тьмы!
И не подвластны оголтелой силе,
Германию мы в душах сохранили
И ею были, ею стали – мы![127]127
  Перевод с немецкого Л. Гинзбурга.


[Закрыть]
 

Наиболее зрелыми и опытными в политическом отношении были, несомненно, депутаты рейхстага Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт и Вильгельм Флорин. Своим выдающимся анализом и точными выводами они направляли всю работу Национального комитета «Свободная Германия». Они, руководящие представители рабочего класса, были в любое время готовы к личным беседам, своими советами помогали выяснять личные сомнения и проблемы, интересуясь в то же время нашим мнением и нашим опытом.

Таким образом, в Национальном комитете стояли рядом рабочие и генералы, писатели и солдаты, крестьяне и служащие, священники двух вероисповеданий и профсоюзные деятели, врачи и учителя, короче, «люди всех политических взглядов и направлений, которые еще год тому назад сочли бы невозможным такое объединение».[128]128
  Freies Deutechland, № 29, 16/VI1 1944, S. 1.


[Закрыть] Мне импонировало то, что в этом широком антифашистском фронте, несмотря на все различия социального происхождения, вероисповедания и политических взглядов, велась борьба за достижение общей цели, за то, чтобы, свергнув Гитлера, предотвратить катастрофу и открыть путь к новой, действительно демократической, миролюбивой Германии.