Текст книги "Мой сладкий братишка"

Автор книги: Вильда Коко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 4

В самом деле. На какие-то доли секунды я даже потеряла дар речи.

Самир сидел на диване в одних шортах и стриг ногти на ногах. Перед ним негромко показывал телевизор, транслируя футбольный матч, к которому было обращено все его внимание. Он даже не повернулся, когда я вошла в комнату.

Нет, на узбека он совершенно не был похож – он был больше похож на русского, но темненького паренька с немного коснувшейся лицом щетиной, которая несмотря на то, что не была сбрита, не выглядела отталкивающе и неопрятно. На обнаженном торсе выделялись кубики, а плечи и руки у него были развиты должным образом. Не перекаченные, но и совсем не щуплые. Я заметила, что мы с ним похожи: у нас были одинаковой формы уши и глаза – такие же как у нашего папаши-азера, только ему каким-то чудом достался зеленоватый почти рубиновый оттенок.

– Я… я Анжелика. – запнувшись, представился я, когда Самир решил взглянуть на своего гостя.

– Ага. Я понял. – спокойно почти равнодушно ответил он и встал с дивана.

Что ж, и тут я попала впросак потому что этот… этот ублюдок вырос гораздо выше меня.

Он подошел ближе, горой заслонив мне свет с окна, и когда его рука потянулась, я подумала, что он хочет пожать мне руку и даже подняла свою в ответ, но вовремя одернула, решив, что он не достоин такого почтения. Но он не собирался жать мою ладонь, а прикоснулся к волосам, после чего с отвращением, которое не ускользнуло от моих глаз, спросил:

– Какого хрена у тебя макароны в волосах?

Тут я не выдержала и вспыхнула.

– А какого хрена тебя это должно волновать?!

– Просто обычно люди моют голову чистой водой, но если ты это делаешь водой от макарон, тогда извини. Кстати, от тебя воняет. И кажется у тебя шишка на лбу.

Сжав губы от злости, я замахнулась на него, но он в три-пятнадцать поймал мою руку на лету, что мне волей-неволей пришлось признать свою слабость перед ним.

– А ты совсем не изменилась, Анжелика. Все такая же маленькая мерзкая стервочка.

– А ты все такой же мерзкий ублюдок!!!

– Ага, ага. – он отпустил мою руку и вернулся на диван – Мне совсем не хочется с тобой ссориться и признаться, я не рассчитывал на то, что ты приедешь.

– Не рассчитывал, что я захочу получить свою долю в наследстве?! Вот еще – мечтай!

– Ну, насколько я слышал у тебя и так все заебись, а с отца вы в свое время уже достаточно поимели.

– Тогда ты просто смешон если думаешь, что я не хочу поиметь и с тебя!

– Ха! Ну да, ну да. На самом деле очень глупо было с его стороны вписывать тебя в свое наследство, особенно учитывая то, что ты никогда его не любила.

– Это еще раз доказывает, то наш папаша был придурком!

– Не называй его так! – грубо осадил меня он и я почувствовала, что нутро мое испугалось, хоть никак и не продемонстрировала это внешне.

– Ведь это была его последняя воля – сдружить меня и тебя! Но каким же «замечательным» способом он решил это устроить!!!

– Забавно, Анжелика, отец хотел, чтобы его дети нашли общий язык, а ты не успела войти в наш дом и орешь на меня. Не находишь это осквернением его памяти?

– Я нахожу тебя заносчивым и бестактным!!! А еще мерзким, отвратительным уб…

– Ага. Ага. Я знаю. – перебил меня он – Можешь не продолжать. Знаешь, если бы не последнее желание отца, ничего не помешало бы мне вмазать тебе хорошенечко, как на твой день рождение и выгнать тебя нахуй из моего дома. Плевать я хотел на завещание. Вспомни, как твоя мамочка кричала, когда я переступил ваш порог. Ну как будто к вам свинья забежала и начала измазывать все дерьмом. Вот и у меня сейчас такое же чувство, что ко мне домой привезли грязную вонючую хрюшку, которая еще и верещит, словно ее режут тупым ножом.

Внутри меня закипела кровь. Я медленно, но необратимо превращалась в вулкан, который если взорвется, унесет с собой жизни каждого, находящегося в радиусе километра от меня. Но тут был только он – мой совсем не мерзкий и отнюдь не отвратительный брат. Я еще раз взглянула на его голый торс. Ох, до чего же хорош папин ублюдок…

Но его привлекательная внешность не могла спасти его от моего гнева. И только резкая боль во лбу заставила его утихнуть.

– Как же больно… – я прикоснулась к месту, куда недавно меня ударило тяжелой подъездной дверью и пошатнулась потому, как у меня начала кружиться голова.

– Присядь. – Самир подорвался с дивана и подхватил меня.

– Не трогай меня мерзк…

– Только не воображай, что мне это нравится. Садись, Анжелика, у тебя охриненная шишка на лбу. Мой диван, конечно, не кресло твоего мерседеса, но и не мусорная свалка, чтобы так его брезговать.

Он опустил меня, и я упала на то место, где только что сидел он сам. Тепленькое. Голова ужасно кружилась и мои попытки отмахнуться от него были просто смешны. Не говоря уже о том, что мне в любом случае не удалось бы отмахнуться от такого крепкого парня. Это мой Давидик представлял из себя версию карманного мужчины, а Самир был самым настоящим янычаром. Почему-то именно это слово пришло ко мне в голову, когда я посмотрела на него с высоты его дивана.

– Ой, что это? … – я почувствовала, что мне что-то кольнуло в зад и стала рыскать руками под ним.

– А, это мои ногти. – сказал Самир.

– О, Боже… – голова снова страшно заболела и я, забыв про них, прикоснулась к своему лбу.

– Подожди секунду, сейчас я принесу тебе что-нибудь холодное.

Он вышел из комнаты и пропал на пару минут, оставив меня наблюдать за тем, как в его телике команда безмозглых мужиков в красных и желтых футболках гоняют по полю мяч.

– Что это? – спросила я, когда он приложил к больному месту какой-то пакет.

– Это пельмени.

– О, нет!

– Только не говори, что они не достойны облегчить твою боль. И где это тебя так угораздило ебнуться башкой?

– Ебнутые башкой – это твои соседи! А я всего лишь получила травму, приехав в этот Мухосранск!

– Пф – фыркнул он – Так чего ж ты приехала? Тебя кто-то звал что ли?

Тон, с которым этот ублюдок со мной разговаривал, ужасно меня выводил и сбивал с толку. Если бы это был тот щуплый замызганный мальчишка, которым я его представляла, должно быть, тогда это не злило бы меня так сильно. Но он был мужчиной, причем очень привлекательным. Я до сих пор тайком поглядывала на него, не переставая морщить нос, словно от одного его запаха меня выворачивало наизнанку. А еще ни один мужчина на свете так со мной не разговаривал!

– Не прикидывайся, Самир, ты знаешь зачем я приехала!

Я что – только, что назвала его по имени?!

– Буржуйка приехала отжать у меня квартиру, а отжала последнюю пачку пельменей.

– Да подавись ты своими пельменями!!! – я бросила в него холодным сыпучим пакетом, который уже покрыл мой лоб капельками воды и тот, ударившись об его голый, украшенный ровными кубиками торс, свалился на пол.

Самир почти без эмоция опустился, чтобы поднять его, а потом с дружелюбной улыбкой, которая сбила с толку меня еще сильнее, протянул его мне назад.

– Не обижайся, Анжелика, я просто пошутил.

– Не прикидывайся хорошим мальчиком, я знаю, что ты меня ненавидишь!

– Не так сильно, как вы с мамашей всю жизнь ненавидели мою семью. Я вообще не представляю, насколько можно быть желчным и прогнившим внутри человеком, чтобы ненавидеть просто чужое счастье.

– Ха!!! О чем ты говоришь?! Во-первых, нам всегда было плевать на вас. А во-вторых, папаша завел себе вторую семью на стороне! Он жил с двумя женщинами, в то время как женился на моей матери, а потом бросил ее ради…

– Ради такого ублюдка, как я?

Он посмотрел мне в глаза, а я приложила назад к ушибленном лбу последнюю пачку пельменей своего брата и прижимала ее одной рукой, в то время, как вторая лежала у меня на коленях. Самир был похож на отца, только моложе его и не такой чернявый. Нос, например, у него отличался. Наверное, пошел в его шалаву-мать. А в остальном, пожалуй, можно было сказать, что он – его копия. Что ж, если папа выглядел в молодости так же, как этот парнишка то, я понимаю маму… Понимаю, что ее в нем зацепило.

– Да! Но честно тебе скажу – долго мы не горевали!

– Я очень наслышан о том, как сложилась ваша судьба, можешь не распинаться.

Самир подошел к продолговатому окну и облокотился руками к, окрашенному голубой краской, подоконнику. Его мышцы при этом заиграли и глядя на то, как он небрежно сдунул со своего плеча пылинку, я закусила губу. Ну как можно оставаться спокойным и уравновешенным в такой ситуации? Не так я представляла себе наш с ним диалог. Мне казалось этот…этот ублюдок будет передо мной пресмыкаться, прятать глаза, пытаться что-то вякать на мое железное слово и даже…обливаться слюной, глядя на свою шикарную умопомрачительную сестру, которая выросла настоящей супер моделью. Потому что так на меня обычно и смотрят все мужчины с тринадцати и до ста. Но Самир и сам вырос очень и очень соблазнительным представителем своего пола. Ох, это все сочетание – русская плюс азербайджанец. Потому, что его мамаша тоже была русской, хоть я ее ни разу и не видела, можно было сделать вывод, что эта женщина также не была лишена, скажем так, – годного генетического материала.

– Единственное, чего я не могу понять, – продолжил он – это даже не почему отец решил вписать тебя в свое завещание, а почему ты от него не отказалась. Неужели ты такая жадная, Анжелика? (я снова закусила губу) Ведь у тебя и так есть все. Да даже больше, чем нужно обычному человеку! Понятно, что папа так поступил, имея свои пусть и наивные мотивы. Ведь он правда любил нас обоих и часто говорил о тебе на нашей кухне. И, поверь, моя мама при этом не начинала кричать как свинья недорезанная. Мы тебя не ненавидели. А вот ты со своей мамашей, я не удивлюсь, – насылали на нас проклятия (опять закусила губу). И вот для меня остается непонятным, если ты продолжаешь меня ненавидеть, не собираешься, как желал того отец узнать своего родного брата, при этом у тебя есть ВСЕ. Ну какого ХУЯ, скажи мне, ты приехала?

Хотелось мне бросить ему в лицо, что именно такого хуя я и приехала, что на самом деле была до дури жадная на деньги. Я даже чаевых никогда не оставляла официантам, а два миллиона на дороге не валяются! Я это уже говорила? Но его слова о последней воли отца не то, чтобы меня тронули, скорее они задели мое самолюбие. Учитывая то, каким тоном он мне это говорил – прямо в мой больной лоб, на котором поминутно росла гигантская шишка. Будь она прокляла! А еще это его благородство, с которым он мне объяснялся…в общем мне захотелось предстать перед ним в другом свете и я, почти не подумав ляпнула:

– А с чего ты взял, что я не хочу исполнить его последнюю волю?!

И тут же испытала такое наслаждение, какое ни один мужчина не доставлял мне в постели, как доставил этот парень (мой брат) всего лишь посмотрев на меня. О, да. Это было что-то с чем-то. Равнодушие, смешанное с презрением вдруг прояснилось, и я прочитала в них… восхищение! Нет, это было не желание нагнуть меня раком и пометь прямо на этом диване, на котором были рассыпаны ногти с его ног. Это было восхищение человеческим поступком, его нравственностью, если хотите! В этот момент я была готова даже сказать ему, что и доля в наследстве мне не нужна – и я отказываюсь от нее! Лишь бы он продолжал так на меня смотреть и лишь бы не отворачивался!

– Вот как? – спросил он.

– Представь себе, дорогой братик! Я вовсе не имела намерения с тобой ругаться. Ты первый начал, когда…когда сказал, что от меня воняет!

– Да… извини, но от тебя правда воняет, Анжелика. В чем твои волосы и одежда? Такое чувство, что ты купалась в помойке.

– Одна твоя ненормальная соседка вылила на меня что-то очень гадкое в окно!

–Аха, это, наверное, баба Нина. Она не выходит из своей квартиры.

– А мне плевать, что там с этой тва… – я замялась, решив в этот раз прихлопнуть свою «душную варежку» – Так вот. Теперь ты знаешь – я внимательно прочитала письмо нашего папы и не противлюсь его желаниям, Самир!

После этих слов я еще раз на него посмотрела в надежде снова поймать тот взгляд, но теперь там была только задумчивость.

– Хорошо, Анжелика… я рад. Правда рад. И это… извини, если я тебя обидел своими словами. Просто я не думал, что…

– Извинения приняты! И можешь забрать свои пельмени, а то они уже начинают таять в моих руках.

Я протянула ему пакет и вдруг лицо моего брата исказилось ужасом.

– Охуеть у тебя шишара вымахала!

– Что – правда? Не надо, не смотри!!!

Я почувствовала себя ужасно. Мне не хотелось, чтобы он видел меня в таком виде. Может поэтому он и не восхитился моей красотой, потому что старуха облила меня помоями, а мелкий засранец постарался, чтобы у меня опух лоб? О, как же я их ненавижу!!! Они испортили мне перовое впечатление перед… братом.

– Да, ладно не ссы. Через пару дней пройдет.

Он взял из моих рук пельмени и снова пропал только уже не на две минуты, а на пять.

– Я поставил воду – сказал он – Ты хавать хочешь?

– Предлагаешь мне пельмени?!

– Ну, да. – пожал он плечами, и я снова полюбовалась игрой его мышц.

– Нет, спасибо! Я лучше с голоду сдохну, чем буду питаться такой гадостью!

– Ну как хочешь, мне больше достанется.

– Так все! – я встала с его дивана и на пол с моей задницы тут же посыпали его ногти – Раз уж мы друг друга поняли. И я была очень рада повидаться. – стиснув зубы, добавила я – Мне пора!

– В смысле? Ты уходишь? А как же узнать друг друга – и все такое?

– Для начала мне нужно побеспокоиться о своей, как ты сказал «охуенной» шишке, потому что терапия пельменями на самом деле очень сомнительная помощь!

– Да ладно, это – самая лучшая помочь при ушибах. Мама мне всегда прикладывала и ни одна шишка не задерживалась со мной надолго.

– В любом случае – отрезала я, с мыслями, что мне необходимо все обдумать – Мне пора!

– Ну ладно… может я хотя бы дам тебе футболку, чтобы не выходила в таком… эм…виде?

Я посмотрела на своего чертовски привлекательно брата, стоящего передо мной в одних шортах. Ну почему? Ну какого дьявола он вырос таким красивым? Впрочем, тут нечего удивляться, ведь в наших венах течет одна и та же кровь.

– Как ты можешь дать мне футболку если у тебя самого ее нет?!

– Она есть, только в шкафу. Погоди секунду.

И он принес мне какую-то тряпку, которая в общем-то неплохо пахла. Наверное, им. После чего завалился на диван и снова уставился в телик.

– Мне же все-таки теперь нужно переодеться. Может ты выйдешь? – спросила я.

– Да не парься, я же не смотрю.

И он правда не смотрел. Не смотрел пока я снимала с себя блузку, пока надевала его просторную серую футболку. Я выпучила нижнюю губу, понимая, что меня это обидело и оскорбило.

– Но ты же приедешь ко мне после того, как … ну, твоя шишка заживет? – спросил он.

– Да, конечно. – я выскочила из комнаты и бросила ему вслед – Все ради светлой памяти нашего покойного заботливого папочки.

Ну и какого черта только что произошло?

Глава 5

Я вынырнула из подъезда, утонувшая в футболке своего брата. В одной руке у меня была сумочка, а в другой блузка. Не знаю, зачем я согласила принять ее, ведь она выглядела просто ужасно. В ней я не чувствовала себя привычно сногсшибательной и не чувствовала себя желанной. Но второго меня лишил не мой нынешний вид и даже не макароны, все еще остававшиеся в моих блестящий волосах цвета вороньего крыла, а разговор с этим… этим так неожиданно оказавшимся чертовски привлекательным и до раздражения спокойным ублюдком! До сего момента не было и раза, чтобы на Анжелику Джафарову не смотрели с желанием и не посыпали комплементами! И признаться, это неслабо ранило мое самолюбие.

– Мама, мама! Гляди – это та самая тетя, которая упала! Ого, у нее целая грыжа теперь на лбу выросла! – закричал мелкий говнюк, когда они появились на моем горизонте.

– Какая я тебе тетя, придурок?! Глаза разуй!!! – рявкнула на него я и шкет спрятался за спиной матери.

Я дождалась такси, которых, такое чувство, в этом городе можно было посчитать на пальцах одной руки и поскольку мне не удалось выцедить всю накопившуюся злость на своего братишку, удар принял на себя мой таксист.

Вернувшись в номер, первым делом я залезла в ванную и откисала в ней часа два. Вскоре мне позвонила мама и первым ее вопросом было:

– Что, дочка, размазала этого ублюдка по стенке?

– Конечно, мама! Ты еще спрашиваешь? – для убедительности я взмахнула рукой в пене, как будто она могла видеть меня в этот момент.

– Когда получишь свои денежки и когда тебя ждать назад?

Я задумалась – а действительно? Ведь суть мы с ним так и не обсудили, а учитывая то, что я наплела своему брату, будет как-то странно резко переобуваться и тащить его к нотариусу.

– Должно быть, дела затянутся дольше, чем мы рассчитывали, потому что тут какие-то проблемы с…ну… – я нырнула головой в теплую ванную, рассчитывая, что мой ответ и так был удовлетворительным, а когда вынырнула, услышала в ответ:

– Ясно, ясно… Оно всегда так бывает, особенно, когда дело доходит до наследства. Но ничего, оно того стоит, Анжелика! Каких-нибудь пару недель в этом Мухосранске и денежки в твоем кармане!

– Конечно, мама! – отозвалась я, чувствуя, что мне приходится искусственно придавать голосу его привычный боевой настрой.

– И не позволяй этому ублюдку даже разговаривать с тобой!

– Много чести ему, дорогая!

– Ну все, дочка, мне пора бежать. Целую.

– Опять свидание?

– Не опять, а снова! И не звони мне до завтрашнего утра.

– Конечно. Целую тебя тоже. В обе щеки. Мва-мва.

Чтобы подумала мама если бы узнала, как на самом деле обстоят дела? Что этот ублюдок вырос просто нереально красивым, а ее дочь сейчас лежала в ванне и мечтала, чтобы ее Давид превратился в Самира. Ведь он просто парень с обложки! Серьезно, его запросто можно притащить с собой в Москву, и ему в тот же день предложат контракт сразу несколько модельных агентств! Легко ей говорить – «не позволяй ему разговаривать с собой», сама-то она тринадцать лет не могла с концами прогнать отца, а этот еще и молодой, горящий, красивее нашего папаши! Клянусь, если бы он не был моим братом, я бы в этот же день затащила его в койку.

Или не затащила бы? Потому что с таким равнодушием на меня не смотрел еще ни один мужчина. Да, я это уже говорила. Самир мой брат, я знаю. Но мы виделись с ним всего два раза в жизни и то это было очень давно. Так почему он не может хотеть меня?

С этими мыслями я вылезла из ванны и начала крутиться перед зеркалом. Да я просто нереальная красотка! Даже макароны в волосах не могли меня испортить! Тогда в чем же дело, Самир? Может ты и правда питаешь ко мне братские чувства? Ведь, как он сказал они часто говорили обо мне в стенах своего дома. Может в то время, пока моя мама пропитывала меня ненавистью к отцу и его второй семье, папочка пропитывал моего братишку любовью ко мне? Но это же просто смешно! Он разбил мне нос, когда мне было тринадцать и угрожал сегодня повторить свой удар не будь последней волей отца сблизить своих детей!

Чертов ублюдок, ты своим прессом заставил меня забыть, то зачем я вообще приехала! Ну как ты могла, Анжелика? Мы же собирались раздавить этого «нагулеша» своими туфлями, быстренько разделаться с ним и с делами и вернуться назад в столицу. А какого черты ты ему наговорила? Исполнить последнюю волю отца? Подружиться со своим братом? Впрочем, я легко могла забрать свои слова назад и уже завтра потребовать его к нотариусу, но… не хотела.

Почему же? Что заставило меня передумать и пойти на попятную? Ох, ну, конечно, его равнодушие дико меня зацепило. А еще его милая мордашка и тело боевого янычара. Такое чувство, что он каждый день сражался на мечах. Ему с его внешностью только и сниматься в фильмах про самураев и разных таких парней, которые ходят без рубашек.

А еще это его благородство, с которым он говорил о памяти отца и с которым преподнес мне свои последние пельмени… Почему-то мне это показалось очень и очень привлекательным. Я упала на кровать и, взяв в руки его футболку, вдохнула запах своего брата. В теории, он не должен был мне нравится, потому как мы с ним были носителями одного генетического материала, как два очень близких родственника, но черт возьми, – мне нравился его аромат. А что если, он отдал мне еще и свою последнюю футболку? Ох, Самир ну и откуда в тебе сколько благородства? Наверное, папочка отдал его все тебе, не оставив мне и жалкой крохи.

Я лежала и думала, что же делать дальше. Этот у… брат никак не выходил из моей головы и пару раз я представила такие непристойности, что любой другой девушке на моем месте стало бы от них стыдно. Но как я уже говорила – у меня не было ни стыда, ни совести. А братишка оказался таким сладеньким, что его хотелось попробовать на вкус.

Мысль, которая пришла ко мне после, не вызвала во мне ни малейшего сопротивления. Я даже закусила губу, смаку ее в своем воображении. Папочка хотел, чтобы его дети сблизились – что ж, я ему это устрою! Потому что еще ни один мужчина не смог устоять перед Анжеликой Джафаровой и Самир Джафаров, носящий со мной одну фамилию и делящий со мной одно отчество на двоих, не станет исключением!