Текст книги "Британия. Mind the Gap, или Как стать своим"

Автор книги: Виктория Завьялова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Провинция

«В провинции, может быть, все иначе. Но в Лондоне есть одно главное правило: откуда бы ты ни приехал, ты становишься лондонцем», – сказал мне сосед в небольшом, прекрасном, тихом городке Лемингтон Спа, помогая собирать вещи, которых у меня за время жизни в британской провинции накопилось немало. Милый, прекрасно воспитанный, настоящий англичанин Нипан знал, о чем он говорил: когда-то давно его семья переехала в Британию из Шри-Ланки. Нипан родился и вырос в Лондоне – городе, абсорбирующем, впитывающим, как губка, языки и культуры.

В британской провинции, конечно же, есть своя прелесть: через пару месяцев ты уже знаешь барменов в местных пабах (а они – тебя) и соседей, живущих на твоей улице. Они, скорее всего, проще, доверчивее, добрее и немного осторожнее по отношению к иностранцам, в отличие от привыкших ко всему лондонцев. Но это всего лишь разница между городом и провинцией. Именно в провинциальном Лемингтоне со мной произошла история, навсегда разрушившая стереотип британцев как закрытых и высокомерных людей.

Дело было так. Как-то раз по своему обыкновению я забыла дома ключ от входной двери. Ситуация осложнялась тем, что оба моих соседа совершенно не планировали возвращаться этой ночью. Нипан гостил у родителей в Лондоне, откуда он всегда привозил невероятно вкусное домашнее карри, которым с удовольствием делился с нами. Макс, простой веселый британский безработный, уехал на соревнования по боксу в соседний городишко. Накрапывал дождь, и мне все сильнее хотелось оказаться внутри своего чудесного викторианского домика, на софе у камина в большой красивой гостиной с выходом в сад. Подождите-ка… Сад! «Может, черный ход остался открытым?» – мелькнула у меня мысль. Пришлось постучаться к соседям.

Представьте теперь себе картину. Неизвестная вам девушка с подозрительно неопределенным акцентом, напоминающим не то французский, не то восточноевропейский, стучится к вам в дом под вечер и задает примерно такой вопрос: «Нельзя ли перелезть через ваш забор, чтобы пробраться в соседний дом?» Открывшая мне женщина несколько растерялась, но быстро пришла в себя. «Да конечно, – ответила она, как будто иностранцы лазят из ее сада в соседний чуть ли не каждый день. – Подождите, я позову мужа. Он вас подсадит… Джииим!»

Из гостиной вышел здоровый накачанный Джим в спортивной майке. «Я только фонарь захвачу, а то темнеет», – добродушно сказал он. С помощью Джима я перелетела через ограду как пушинка. Увы, задняя дверь моего дома тоже оказалась закрытой. Карабкаться обратно без помощи Джима было уже гораздо сложнее. «Вы уверены, что хотите уйти? – вежливо поинтересовалась соседка, только что так благородно одолжившая мне собственного мужа. – Может, останетесь у нас переночевать?» Нет, встречались мне и в Лондоне добрые, великодушные, душевные люди. Но пригласить переночевать незнакомую русскую, пять минут назад постучавшую тебе в дверь… Вряд ли такое возможно в большом городе, пусть даже таком прекрасном и толерантном, как Лондон.

Часть 2. Страна

Политика речи

Несмотря на многочисленные скандалы на политической арене Соединенного Королевства, британцы упорно и наивно, с какой-то чистотой, свойственной лишь благополучным нациям, до последнего времени продолжали верить политикам. Нет, серьезно. Для усталого от всех и вся российского обывателя это звучит странно. Но британцы действительно считают, что высшая цель политика – не власть и деньги, а те программы и идеи, о которых он так страстно рассказывает избирателям. Во всяком случае так было до последних выборов, которые обернулись разочарованием для многих жаждущих перемен британцев, когда голоса, отданные лидеру партии либеральных демократов Нику Клеггу, перешли к консерваторам.

Долгие годы и века право бриттов на политический выбор было ограничено двумя партиями: консерваторы или лейбористы. Нет, есть, конечно, «зеленые» (Green Party of England and Wales), партия шотландцев (Scottish National Party) и даже националисты (British National Party), ратующие за то, чтобы «все эти проклятые эмигранты ехали назад в свой Пакистан». Надо отметить, BNP не получила ни одного места в нынешнем парламенте Британии и, скорее, считается партией никчемных отщепенцев, за которую голосуют лишь пропившие собственные мозги алкоголики. Впрочем, на волне кризиса и кампании «Британская работа для британских рабочих» (British work for British workers) английскому Жириновскому – главе BNP Николасу Гриффину удалось в 2009 г. даже попасть в эфир одной из самых популярных программ Би-би-си – Question Time.

Его появление на экране вызвало бурю негодования британского населения и политиков. Около 500 человек (в основном молодежь) пикетировали здание Би-би-си в день эфира. В результате столкновений с полицией шесть человек были арестованы, трое полицейских получили ранения. Эфир на рейтинг Гриффина и его партии никак не повлиял. Николас продул последние выборы в парламент по округу Баркинг, оказавшись на позорном третьем месте. Несолоно хлебавши он прибился к Европейскому парламенту, где его идеи расовой чистоты и национального единения нашли больше понимания, чем в родной Британии. Кстати, у BNP сейчас там аж целых два места. Впрочем, BNP – скорее, исключение в политической жизни Великобритании.

Долгое время бритты не видели альтернативы монополии двух партий. К началу выборов 2010 г. большинство жителей острова уже давно не вдохновляли ни лейбористы, ни консерваторы. «Перемен требуют наши сердца», – могли бы хором запеть бритты, взявшись за руки, в начале предвыборной кампании 2010 г. Лейбористов, которые были у власти слишком долго, обвиняли во всех смертных грехах: экономическом кризисе, наплыве эмигрантов, отсутствии работы и, конечно же, в том, что они «про… ли страну». Консерваторов же бритты ненавидели еще со времен Маргарет Тэтчер. Это в России она идеал вкуса и английских манер. А британцы еще помнят, как своей железной рукой леди Тэтчер крушила профсоюзы и подавляла бунты шахтеров. Не забыли они и кровь на мостовых Лондона. Поэтому консерваторы в последний раз имели большинство в парламенте в 1997 г.

Чем ближе дело было к выборам, тем больше англичане впадали в пессимизм. Премьер-министр Британии и лидер лейбористов Гордон Браун считался слабым лидером. Обыватели издевались над ним за глаза, а журналисты откровенно хамили в прямом эфире. «Многие интересуются: почему у вас такие синяки под глазами? – спрашивали ведущие государственного Би-би-си у господина Брауна. – Вы что, болеете или так на работе устаете?» Гордон добродушно отвечал, что, мол, понимает, что не красавец, но таковы уж физиологические особенности его организма и строение лица.

Весной 2010 г. страна лениво щелкнула кнопкой телевизора, не ожидая ничего хорошего от телевизионных дебатов в преддверии выборов. И тут-то народ ждал сюрприз. Два лица были хорошо знакомы избирателям. Первым было изможденное лицо, в общем-то, неплохого человека Гордона Брауна, которому, по словам политологов, «просто очень сильно не повезло с этим кризисом». Вторым – неподвластное годам и морщинам (говорят, исключительно благодаря силе ботокса) лицо лидера консерваторов Дэвида Кэмерона. А вот третьим было лицо свежее и неожиданное для нации. Принадлежало оно Нику Клеггу от либеральной партии Великобритании.

«Не позволяйте им говорить вам, что у вас есть лишь один выбор между двумя старыми партиями в правительстве, которые играли в “передай другому” на протяжении последних 65 лет. Они давали одни и те же старые обещания – и нарушали их», – говорил зрителям Клегг. Сразу же после первого эфира его рейтинг взлетел до небес: по опросам общественного мнения, 61 % телезрителей назвали Ника победителем теледебатов, оставив Дэвида Кэмерона (22 %) и Гордона Брауна (17 %) далеко позади.

«Послушай-ка, Виктория, – сказала я хозяйке дома, в котором тогда жила. – Но ведь эти двое, Кэмерон и Клегг, похожи друг на друга как две капли воды. Это же оксбриджские мальчики с одинаковыми биографиями. Я не удивлюсь, если их отцы вместе играли в поло». Вся семья, развалившись на диванах, смотрела дебаты в гостиной. В камине уютно потрескивал огонь. Сын Виктории Алистер, накрывшись пледом, строчил что-то в Twitter, а муж разливал чай по фарфоровым чашкам.

«Они отличаются своими политическими программами», – отрезала Виктория. В промежутках между дебатами эта вполне обеспеченная, хорошо образованная и приятная во всех отношениях леди ходила по району агитировать за Клегга. Ведь еще ее отец был членом либерально-демократической партии. А в Англии даже партийная принадлежность и политические убеждения часто переходят по наследству. С каждым раундом теледебатов Клегг набирал все больше очков. Он даже использовал вдохновенную риторику, подобную той, что привела к власти Обаму. «Yes, we can!» – так и хотелось выкрикнуть прогрессивно настроенным британцам, уставшим от гегемонии двух политических партий.

«Что же делать? Мозг говорит – Кэмерон, сердце – Клегг, а Боллс[4]4
  Один из вариантов перевода фамилии Balls – яйца (причем не куриные, а сами понимаете какие). А Эд Боллс – лейборист, поддерживавший Гордона Брауна, ныне – «теневой министр» финансов. Ну, не повезло человеку с фамилией, что ж тут поделать.


[Закрыть] говорит – Браун», – писали шутники в Twitter. Британцы не зря боялись за свои яйца: консерваторы не скрывали, что в случае прихода к власти они будут проводить сокращения бюджета, которые, по их мнению, были необходимы стране. А это означало закрытие множества социальных программ, в том числе по поддержке молодежи из бедных районов. Без специальных центров и мероприятий многие из них вновь вернулись бы на улицы, к ножам и наркотикам. Худо пришлось бы и бесплатным и прекрасно оборудованным библиотекам – последним прибежищам безработных. Там всегда можно было воспользоваться Интернетом, а в холодный день – просидеть до закрытия, сэкономив на электричестве. Что говорить о сокращении затрат на медицину, образование, полицию и многом, многом другом.

Усталый Гордон Браун с синяками под глазами пытался убедить избирателей в том, что эти сокращения не являются необходимыми, но ему уже никто не верил. Ник Клегг, хоть и стал победителем дебатов и вдохновителем нации, не мог за несколько недель изменить расстановку сил на британской политической арене. Несмотря на то что молодой политик проявил себя, люди понимали: избирательную систему не изменить. Премьер-министром Клеггу не стать, и предвыборная борьба идет лишь между двумя старыми, как монархия, партиями.

«Я голосую за лейбористов, потому что, если я выберу либералов во главе с Клеггом, в моем округе это станет подарком консерваторам», – говорили мне друзья. «Нет, не может быть, чтобы либералы не получили значительного преимущества на этих выборах», – возмущалась я. Да, британцы ждали перемен – но они боялись их и не верили им. «Ты не представляешь, насколько консервативна эта страна», – устало говорила Виктория, вернувшись с очередного агитационного подвига.

В результате нация проголосовала неоднозначно: голоса практически поровну разделились между консерваторами и лейбористами. Первые получили 307 мест в новом парламенте. В общем, может, и неплохой результат, но для большинства консерваторам не хватало 17 мест. Лейбористы заработали 258 мест, то есть на 91 меньше, чем в предыдущем парламенте. Либеральные демократы получили 57 мест, все остальные партии – 28. Все это привело к ситуации, которая вошла в историю политической жизни Великобритании под названием Hung Parliament («подвешенный парламент»).

Теперь страна затаив дыхание ждала, совершит ли Клегг «сделку с дьяволом», то есть с Дэвидом Кэмероном. Ведь те, кто поддержал его, явно стояли на либеральных принципах, противных консерваторам. К примеру, в числе предложений Кэмерона было снижение налогов для семейных пар в официальном браке. По мнению свободных британцев, часто предпочитающих гражданские союзы, это могло бы ущемить права людей одиноких или не желающих оформлять свои отношения. А чего стоила его идея налоговых льгот на наследство для богатых, снижение затрат бюджета на образование и медицину и прочее.

Не за это голосовала либеральная Британия. Но Ник Клегг пошел на сделку – и выторговал себе неплохую новую должность, став заместителем премьер-министра. В дальнейшем его многочисленные уступки по важнейшим для современной британской политики позициям привели к тому, что островитяне окончательно разочаровались в «золотом мальчике». А многие и вовсе перестали верить в возможность того, что гегемония двух партий – консерваторов и лейбористов – будет когда-нибудь разрушена.

Впрочем, за последние годы британцы испытали немало разочарований еще до предательства Клегга. Чего стоил один скандал с незаконными растратами алчных парламентариев. Разбирательства растянулись на долгие месяцы, а со страниц газет каждый день лились такие мелкие и грязные подробности, что на головах избирателей просто волосы вставали дыбом. Парламент 2005 г. вошел в историю Великобритании как Rotten Parliament[5]5
  Дрянной, гнилой парламент.


[Закрыть].

По закону в Великобритании члены парламента могут компенсировать значительную часть своих затрат за счет бюджета, если они связаны с «непосредственным исполнением ими своих обязанностей». Под этим, например, подразумеваются поездки и деловые встречи с электоратом, а также содержание недвижимости. Однако на деле, как раскопали журналисты, британские парламентарии транжирили народные денежки на «всяко разно», включая квартиры любовниц, ковры, новые плазменные телевизоры, дорогостоящую мебель и даже домики для уток на территории фамильных парков.

Ничего удивительного, скажете вы. Ну, конечно, россияне точно знают, на что тратят их деньги отечественные политики, но стараются об этом не думать, потому как от этого все равно ничего не изменится. А вот для британцев такие новости стали ужасным ударом, подорвавшим веру народа в его избранников и вызвавшим ряд громких отставок, публичных покаяний, ранних уходов на пенсию, судебных исков и в результате изменение самой системы компенсаций в парламенте.

А ведь все могло быть шито-крыто. Да только в январе 2005 г. в Британии в силу вступил Акт о свободе информации (The Freedom of Information Act). Решив воспользоваться своими новообретенными правами, активистка Хитер Брук, репортер Джон Унгоид-Томас и журналист The Sunday Telegraph Бен Липман отправили запросы на предоставление детальных отчетов по расходам членов парламента.

«Я совершенно случайно вляпалась во всю эту историю, – рассказывала потом молодая привлекательная Хитер. – Все началось с некоторых проблем в районе, где я жила. С того, что называется “антисоциальным поведением” соседей. Я постоянно звонила в полицию, а они никогда не приезжали. Еще тогда меня шокировало то, что органы власти, которые существуют на наши же деньги, считают вполне нормальным игнорировать потребности налогоплательщиков».

Высказав в письменном виде свое возмущение полиции собственного района, Хитер начала делать запросы в различные государственные организации по всяким разным поводам. Она отправила, по ее словам, где-то около 600–700 писем. «Парламент стал всего лишь одной из этих организаций, однако они были самыми высокомерными. Я сразу заподозрила: что-то нечисто». Упорная Хитер, совсем как городской сумасшедший, названивала в парламент несколько лет, начиная с 2003 г. Она требовала показать ей чеки депутатов и предоставить детальные отчеты об их затратах.

Итак, несколько лет ушло у Хитер и ее соратников на то, чтобы привести машину правосудия в действие. Наконец в 2007 г. Информационный трибунал (да, удивительно, но есть и такой орган в Великобритании) обязал парламент опубликовать данные по затратам депутатов на деловые поездки и «вторые дома» (по-нашему – дачи). Однако полный список затрат был все еще недоступен для широкой публики. Но вскоре, в 2008 г. палата общин была вынуждена опубликовать данные по затратам шести членов парламента, включая данные премьер-министра Гордона Брауна и его предшественника Тони Блэра. Впрочем, с их бюджетом проблем не было. А вот консерватору Дереку Конвею пришлось извиняться перед всем честным народом за то, что он использовал налоги избирателей, чтобы дать работу своему сыночку и платить ему зарплату.

Вдохновившись полученным результатом, Информационный трибунал потребовал в течение 28 дней «сдать» еще 14 членов парламента. Оказалось, что некоторые депутаты потратили народные деньги на новые кухни стоимостью 10 000 фунтов, ванную за 6000 и даже плазменный телевизор последней модели за 750 фунтов.

Депутаты похватались за головы и, в ужасе от грядущих разбирательств, обратились в Верховный суд страны с требованием блокировать дальнейшее предоставление информации в СМИ. А правительство Великобритании подало ходатайство исключить парламент из зоны действия Freedom of Information Act.

Но – увы! Не зря бритты годами строили свои демократические институты. Постановление суда было не в пользу политиков. Членам парламента пришлось осознать неизбежное: их расходы так или иначе будут достоянием широкой публики. В результате очередного скандала министр внутренних дел Джеки Смит была вынуждена уйти в отставку: открылись позорные подробности ее щедрой «компенсации» на содержание второго дома за счет бюджета, в то время как сама она скромненько жила с сестрой.

Но все мало было проклятым журналистам, и в The Daily Telegraph «утекли» диски с информацией о вторых домах. Для того чтобы понять, что творилось в это время в стране, надо было прожить там эти дни, недели и месяцы, когда в СМИ постоянно выливались все новые грязные подробности.

Следом за The Daily Telegraph эстафету кампании «против растрат» подхватили почти все газеты Великобритании. Ежедневно, в течение долгих месяцев, первые полосы и развороты были посвящены исключительно депутатам-растратчикам. Фотографии с изображением бассейнов, прудов, мебели, квартир и прочих прелестей, на которые пошли деньги налогоплательщиков, появлялись в прессе с завидной регулярностью.

Напомним, все это происходило на фоне экономической рецессии, в которую после кризиса погружалась страна, и растущей активными темпами безработицы. Гордон Браун, в то время еще премьер-министр и лидер лейбористов, принес извинения за проступки членов парламента. Дэвид Кэмерон, в свою очередь, извинился за действия некоторых политиков-консерваторов. А потом и Скотланд-Ярд заявил, что некоторым депутатам за их страсть к деньгам налогоплательщиков придется испытать на себе всю силу британского правосудия.

В результате скандала политикам пришлось вернуть более 125 000 фунтов растраченных денег. Многие депутаты были изгнаны из своих партий, а некоторые даже получили реальный тюремный срок. Кроме того, парламент потерял право распределять компенсации: для этого создали новую организацию.

Но самое печальное, жизнь уже никогда не могла стать той прежней, благопристойной и удобной, к которой привыкли слуги народа. Конечно, депутаты для приличия немножко повозмущались тем, что кто-то ограничил их право требовать компенсацию на уборку домов и уход за садом, или в связи с ограничениями на прием на работу в аппарат парламента жены, сына или дальнего родственника из глубинки, но быстро успокоились. Потому что страх народного гнева оказался сильнее: благообразные лорды, величественные баронессы и глубокоуважаемые защитники демократических ценностей опозорились по полной программе.

Впрочем, страх народного гнева оказался сильнее: благообразные лорды, величественные баронессы и глубокоуважаемые защитники демократических ценностей опозорились по полной программе. Страна не собиралась забывать о том, как депутаты «финансировали» унитазы и ковры в своих наследных особняках на деньги налогоплательщиков. Однако нужно отдать должное нации: бритты еще долго анализировали проблему и размышляли о причинах сложившейся ситуации, чтобы уже точно никогда ее не допустить.

«Британия – это не уникальный случай, – сказала потом Хитер Брук на фестивале Watershed в Бристоле. – Подобное происходит во всем мире. Благодаря свободе информации люди получают все больше власти. Мы уже не смотрим снизу вверх на политиков, думая, что они знают, что для нас лучше. Но у этого есть и недостатки. Мы больше не имеем права быть детьми и ожидать, что о нас кто-то позаботится».

Справедливости ради надо отметить, что народные избранники в общем и целом в Британии действительно доступны и оперативно реагируют на потребности общества. К примеру, в офисе депутата моего округа были стеклянные стены, так что, проходя по улице, можно было увидеть, чем он и его «аппарат», который состоял из нескольких человек, в данный момент занимаются. А на двери висела табличка «Free drop-in immigration advice[6]6
  Бесплатные советы по иммиграции без предварительной записи на прием.


[Закрыть]» (в округе ведь было немало выходцев из Индии и Пакистана, большинство из которых работали на местном рынке, а также в лавках восточных товаров).

В британский политический бомонд попасть не так уж и сложно, как кажется, несмотря на то что свой парламент жители Британии называют «закрытым клубом белых мальчиков из Оксбриджа». Иногда можно и недостатки превратить в достоинства. К примеру, как-то раз на вечеринке, посвященной выходу третьесортной книги «Матрешки. Водка. Балалайки» (не нужно быть интеллектуалом, чтобы догадаться, о чем был сей литературный шедевр), я познакомилась с пропитой и несколько поношенной русской мадам неопределенного возраста. Она, хоть на вид и была простой торгашкой, оказалась депутатом парламента и представителем от национальных меньшинств.

История прихода русской мадам к британской власти проста: из всех кандидатов на выборах ее округа она оказалась единственной белой. То есть, соответственно, «меньшинством». Влившись в ряды элиты, мадам, не будь дура, сразу же выторговала себе огромную квартиру в центре города на Лондон-бридж стоимостью несколько миллионов фунтов. Тут уж пришлось потрудиться интеллектуально: бойкая русская нарыла махинации местных чиновников с государственным жильем (которое, по ее словам, доставалось «непонятно кому») и пригрозила «кому надо» скандалом с журналистами и камерами. Таким образом, дамочка влилась в ряды этих самых «непонятно кого» и зажила уютно и счастливо в центре Лондона. Так что даже если «русские матрешки» не смогли сделать карьеру в политике Великобритании, то в кошельках английских налогоплательщиков они умудрились оставить такой же значимый след, как и самые известные депутаты парламента.

Один из главнейших атрибутов политической жизни Великобритании – речь королевы. Кто смотрел фильм «Король говорит!» (The King’s Speech) понимает, насколько важным порой для духа нации может быть слово монарха. Королевская семья в Великобритании уже давно стала неким символом стабильности. Премьер-министры и политики меняются, а королева остается. И она всегда вне подозрения. Поэтому говорит королева не часто. Обычно речь пишет правительство, и королева открывает ей сессию парламента, задавая основные направления в жизни страны на ближайшие годы.

Речь – дело серьезное, поэтому готовить ее начинают заблаговременно: в течение нескольких месяцев министры, консерваторы и лейбористы воюют друг с другом за возможность «пропихнуть» определенные пункты в крайне сжатой повестке дня. Обычно целый комитет, включающий лидеров палат общин и лордов, а также юристов, помогает определить содержание обращения. Но финальное решение все равно остается за премьер-министром.

Говорит речь королева уже после того, как к власти в результате выборов приходит новое правительство, как это уже было в 1997, 2001, 2005 и 2010 гг. Процедуру окружает поистине монархическая помпезность: в конце концов, это одно из главнейших мероприятий в парламентском календаре. Королева произносит речь с трона палаты лордов. Ей жадно внимают подданные и журналисты, надеясь услышать «великие идеи», которые «спасут Британию». И – о, горе министрам, если таковых не обнаружилось. Лавина критики обрушится на их головы, и «неудача с речью» ляжет тенью на всю их политическую карьеру.