Текст книги "Давай по-взрослому (СИ)"
Автор книги: Виктория Вишневская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Запал мстить падает, но нет. Я не отступлю.
А пока лечу на кровать.
Приземляюсь на неё спиной. Узелок, который поддерживает грудь – развязывается. Майка задирается, но я тяну её вниз. Но, кажется, Дикому это не нравится. Он нависает надо мной огромным телом, хватает ткань майки и дёргает вверх.
Срывает, продевая мою голову через горловину.
– Ты обнаглел! – возмущаюсь.
– Нет, это ты обнаглела, девчонка, – я сдуваю растрепавшиеся волосы с лица. Не вижу, что происходит. Но, кажется, Яр выкидывает мою одежду на пол. – Не выполняешь супружеский долг.
Ах, супружеский…
Зажигаюсь как спичка в секунду.
– Хорошо, – выдыхаю. Опускаю пальцы на лёгкие домашние шорты и снимаю их. Бельё не решаюсь.
Привстаю, обвиваю шею Ярослава руками и тяну на себя, врезаясь своими губами в его губы. Проникаю в его рот языком, как дерзкая девчонка и кружу им в нашем танце. Кусаю за губу, но стараюсь распалить этого мужчину. Многого делать не надо – всего лишь целовать.
Я и так уже хорошо постаралась. Между нами его башня, что единственная разделяет нас.
Ярослав сам подаётся вперёд. Вжимает меня в кровать.
Я перестаю его обнимать, и пока он яростно обрушивается на мой рот – трогаю его за широкие плечи.
Горячий. Мускулистый. С твёрдыми литыми и раскосыми мышцами, которые мне так нравятся. По которым готова водить всегда и везде.
Он меня развратил.
Именно поэтому я возбуждаюсь от одного дикого, как и сам мужчина, поцелуя.
Просто нереальный. Я никогда не думала, что влюблюсь. Вот так вот по уши. А моя детская влюблённость перерастёт в то, что этот человек станет моим мужем. Высасывающий все мои силы.
Не могу объяснить, почему становлюсь безвольной куклой в его руках. Мне нравится чувствовать его власть над собой. И я откровенно балдею, забывая о приличиях. Как сейчас. Опуская пальцы на его пресс.
Но когда чувствую, как он возбуждён и напряжён – я улыбаюсь.
Вжимаю голову в подушку, чтобы спастись от маньяка-пожирателя моих губ.
– У меня что-то голова разболелась, – приоткрываю глаза и смотрю в тёмные от похоти глаза. А те зажигаются. Вот от одного слова.
– Повтор-ри, – рычит.
– Говорю, – громко сглатываю. – Я больная. И обижена. Ты не заслужил.
– Обижена? – выгибает бровь. Внезапно резво наклоняется, целует меня в шею. Так больно, быстро, наверняка оставляя засос. – Это чем?
А я всё же собираюсь с силами. Я же его не просто так злю. А за дело.
– Я тебя вчера до дома дотащила, а ты меня в квартиру не пустил, – жалуюсь ему. Хочу, чтобы он меня пожалел, вот.
Но пока я вижу только брови, что сводятся в переносице.
– Вот перед вот этим носиком, – тычу себе пальцем в лицо. – Дверь закрыл!
– Так это что получается… – проговаривает тихо. Взгляд отводит, словно вспоминает что-то. Да-да! Правильно делаешь! – Не сон был?
– Сон? – выпаливаю. – Да у меня после тебя плечи болят!
– Блин, ягодка, я пьяный был, – оправдывается. – Реально не пустил?
– Нет, – надуваю губы. – Сказал, что с иллюзией спать не будешь. И на порог не пустил.
Отворачиваюсь и делаю расстроенную и обидчивую моську. Во-о-от так обидел!
– Виноват, – соглашается быстро. – Готов вымаливать прощение. И кое-что у меня есть для тебя.
Его ладони скользят по моему телу, задевают твёрдые соски. И хватаются за края мокрых трусиков. Спускают их вниз по бёдрам.
А я не останавливаю, хотя мой метод наказания мне очень нравится. Не дать ему. И уйти, оставив его возбуждённым. Но я этого не делаю. Потому что сама хочу продолжить. И теперь с нетерпением наблюдаю за Диким, что спускается вниз дорожкой поцелуев по животу.
Я прослеживаю за ним взглядом и мотаю головой. Он нависает моим лицом над заветным треугольником.
– Нет… – выдыхаю. – Ты этого не сделаешь.
Он усмехается. Пугает порочной улыбкой.
– Сделаю.
И наклоняется. За бёдра хватается пальцами.
И дотрагивается языком чувствительного клитора, который от одного движения наливается кровью. Соски твердеют сильнее, тело покрывается мурашками. А сердце останавливается.
Ярослав делает одно посасывающее движение губами и заставляет меня выгнуться от одной такой ласки.
А я дышать перестаю. Воздух из лёгких пропадает. И я рот открываю, ловлю губами воздух. Глаза на лоб лезут.
– Изверг.
Господи!
Выгибаюсь и прикрываю глаза, выпуская еле слышимый стон.
– Ярослав, перестань!
Всё тело натягивается как тетива от этого невообразимо пошлого прикосновения его языка до моих истекающих влагой складок. А низ живота простреливает то чувство, которое всегда ведёт к одному… Всё зажигается.
Резко становится жарко.
Когда он дотрагивается языком до входа. Слегка проникает внутрь.
– Что ты делаешь?..
Ненормальный!
Как же, чёрт, жарко!
Чувствовать его там… Такой шершавый, умелый…
Напрягаюсь сильнее. Но Ярослав обратно возвращается к чувствительной горошинке, которую теребит языком. Делает ещё хуже.
И я пропадаю. Под лаской. Под ладонями, что сдавливают ноги. Под пальцами, обжигающих кожу.
И таю.
Теряюсь в каком-то потоке бессвязных слов и мыслей.
И, кажется, даже молюсь, сминая губы зубами от пытки и истязание, которое вытворяет Дикий.
Кто тут из нас только провинился?? Я или он? Быстрее я, раз он так мучает меня, играясь и распаляя. Хотя некуда. Я уже извиваюсь на простынях и выгибаюсь, стараясь отстраниться. Постанываю от его движений.
Сжимаю ноги, но он только расставляет их обратно.
Стыдно-стыдно!
Я чувствую, как теку под ним. Как водопад.
И так хочу, чтобы это поскорее закончилось!
– Быстрее, – хнычу. – Пожалуйста, быстрее!
Он резко останавливается. Как раз на пике. Когда я вот-вот готова была кончить. Даже дотронулась до себя.
Не замечаю, как трогаю себя за грудь. Слегка сжимаю.
– Говоришь, быстрее? – победно произносит.
Я сама тянусь туда рукой. Дотрагиваюсь мокрых складок, немного вожу по ним пальцами рукой. И торжествую, когда мужчина, что заворожённо смотрит на это – всего лишь наблюдает. Не мешает.
А я извиваюсь.
Это не то. Делать себе вот так. Потому что когда это делает Ярослав, всё по-другому.
И он это словно слышит. Просыпается ото сна. Хватает меня за руку и рычит, убирая от моего лона.
И я хнычу.
А Ярослав как голодные припадает мне между ног. Яростно работает губами, языком, что ничего не успеваю понять.
Врезаюсь пальцами в его короткие волосы и рефлекторно сдвигаю ноги.
И сдаюсь. Напрягаюсь и свожу ноги вместе.
Взрываюсь с громким криком.
Вижу перед глазами звёздочки. Пока всё тело потряхивает, а Дикий с трудом отрывается от меня и вновь нависает надо мной, скользя руками выше и оставляя мои бёдра в покое.
– Ты меня простила?
Я тяжело дышу и мотаю головой.
Нет уж, Ярослав Максимович.
– Не простила.
Пальцы в недовольстве сжимаются на талии.
– Нарываешься, – предупреждает.
– Нарываюсь, – выдыхаю и киваю.
И кажется этим самым действием даю Дикому свободу. Даже не сопротивляюсь, когда он снова обхватывает мои ноги.
Поддаётся вперёд. Внезапно. Входит в меня своим большим членом. Таранит, так, что я чуть не всхлипываю. Не от боли. Наслаждения. Он входит хорошо, как влитой. Заполняет полностью изнутри.
А я не могу. Мне так приятно чувствовать его внутри. Любимого мужчину, что начинает безудержные толчки.
– Бля, ягодка, как же я соскучился по тебе.
И я опять распахиваю рот, жадно глотая воздух. Перестаю замечать что-либо вокруг. Только тело Ярослава, что держит меня в своих тисках. И что творит сейчас со мной. Выбивает воздух. Двигаясь во мне своим органом.
Быстро, яростно, будто от этого зависит наша жизнь.
И я не сдерживаюсь.
Впервые выпускаю столько стонов, которые не хотят сидеть в горле.
Яр был прав…
Первый раз, по сравнению со вторым – ничто.
Ощущения обостряются, становятся ярче. И теперь я понимаю, почему мой муж такой извращенец… Это классно. До дрожи внутри груди и до пожара между ног.. Сердце забивается как бешенное, намереваясь выпрыгнуть из груди.
– Я тебя убью, мелкая, – шипит надо мной. И снова делает толчок. – Нельзя… Быть… Такой… Соблазнительной!
С каждым, словом он входит так, словно забивает в меня гвоздь. Рывками. Безудержно, сильно. Вызывая искры перед глазами и внутри.
Я обвиваю его шею и, не сдерживаясь, льну к его натренированному телу. Шепчу на ухо слова мольбы.
– Ярослав, прошу… – я задыхаюсь от ритма. От движений. И сейчас сойду с ума! – Пожалуйста, я!...
Я сильнее распахиваю глаза и замираю. Время вокруг останавливается. Внизу ударяет такая сильная дрожь, будто сейчас идёт землетрясение.
А крик такой – словно режут ножом без наркоза.
Но это всего лишь стон наслаждения и удовольствия, которые я испытываю, обмякая под Диким. А он не останавливается. Ему мало. А мне хватает. Но хочу ещё.
Не могу успокоиться. Опять пожар вокруг. Всё ноет, вопит от его действий, ласок, обрушившихся на меня сегодня.
И я подаюсь. Не зная о чём думаю. Хочу его опять. И снова.
Поэтому не ведая что творю, постанываю в унисон его рыкам и движениям. Иду ему навстречу. Двигаю бёдрами. Насаживаюсь на него и ощущаю такие необъяснимые чувства.
Только с ним!
– Я сам с тобой сойду с ума, Вик.
Ярослав внезапно отрывается, отдаляется от меня, а я смахиваю пот, наблюдая за ним из-под ресниц.
И улыбаюсь на то, как Дикий прикрывает глаза и слегка запрокидывает голову назад.
– Ты прощён, – проговариваю на выдохе. Наблюдаю за ухмылкой, появляющейся на его удовлетворённом лице.
Чувствую слабость во всём теле. Растекающееся блаженство. Пока лоно продолжается сокращаться в оргазме, который настиг так быстро и ярко.
– Я это и без тебя знаю, – снова подаётся вперед. Нависает надо мной, словно гигант и врезается своими губами в мои губы. Мнёт их, пожирает, и опять не даёт мне спокойно насладиться сладкой негой.
Но я опять отстраняюсь. Хватит на него сегодня!
Я принимаю своё поражение, но ненадолго.
– Мне в душ надо.
– Нет, – отрезает. – Мне нравится. Всё. Какая ты потрёпанная, вспотевшая. И как пахнешь возбуждением, желанием. Всё в тебе обожаю, Ежевика. Мы ещё не закончили.
– Тогда мне тем более нужно в душ! – рывком ухожу в сторону. Вылезаю из-под мужчины, задеваю его орган и быстрее несусь в ванную. Чтобы не догнал!
Но меня захлёстывает волна разочарования, но в то же время предвкушения, когда мужчина хватает меня за запястье. А я только успеваю сделать пару шагов.
Ярослав встаёт с кровати, а я вырываюсь. Но он догоняет меня около подоконника, к которому ринулась из-за паники.
– Отпустиии, – вредничаю и вырываюсь. А он нет. В тисках своих зажимает. Наклоняется и на ушко шепчет:
– Непослушная девчонка. Я же сказал – мы ещё не закончили.
Я сглатываю и напрягаюсь.
Ярослав ещё хочет. Я чувствую. Член утыкается в попу.
Куда??
– Поэтому, нет. Я тебя так просто не отпущу.
Дикий
Я как обезумевший зверь опрокидываю Ежевику на подоконник. С искренним удовольствием смотрю как та елозит на своей груди и пытается встать. Но я только сильнее прижимаюсь возбуждённым членом к её вздёрнутой попке и перехватываю запястья.
– Что ты делаешь? – пропитанный желанием голос вгоняет меня ещё в большее безумным.
Я хочу её всю. До основания. До миллиметра кожи. До каждого органа. Всю-всю. Я готов целовать её, пожирая, кусая, делая больно, а потом каждый раз замаливать грехи. Она вкусная. Нереально вкусная во всех местах и желанная.
Я с ней сдержаться не могу.
Всегда думаю про аккуратность. Чтобы не порвать её.
Я погуглил ту фотку с хомяком. И даже посмеялся.
А потом начал за неё волноваться.
И когда таранил её тельце и видел её лицо, переживал, что порву. Хоть она и была мокрая. Мне даже делать ничего не пришлось. Только спустился, увидел свою влажную девочку и всё.
А потом мозг обрубился. Я хотел ещё. Долбился так, будто это последний секс в моей жизни.
Это девчонка меня с ума сходит.
Раз я её люблю настолько, что сейчас делаю с ней такие грязные вещи. Трахаю так, что не могу насытиться. Эта ночь явно самая лучшая за все мои годы жизни.
Потому что сейчас я прижимаю её запястья к пояснице. Одной рукой. Второй впиваюсь в её чёрную копну волос. Никогда так и не узнаю – крашеная она или нет.
Но мне не до этого сейчас.
Тормоза срывают.
Но я терпеливо играюсь с ней.
Потому что она уйти хотела. В душ. Без меня. Но нет.
Вставляю член между её розовых губок и толкаюсь между ними. Раздражаю набухший и возбуждённый клитор. И делаю только хуже. Для неё и для себя.
Я кончил раз. Готов уже второй.
Но я хочу, чтобы она мучилась. Как и я.
Что Вика сейчас и делает, открывая свой пухлый и влажный рот, из которого выходят грязные словечки:
– Я тебя ненавижу, Ярослав, – выдыхает, тяжело дыша. А я дёргаю её за волосы, слегка приподнимаю. – Чтобы я ещё раз…
Я прижимаюсь к её попке и усмехаюсь. Тяну за волосы, из-за чего она пыхтит себе что-то под нос.
– Ненавидишь? – вырывается. Я её сейчас убью. – Уверена?
– Да-да, – повторяет как в бреду. – Не люблю тебя. Потому что ты…
Я вхожу в неё одним рывком.
Мне всё равно на слова, что она говорит. Я залипаю на розовых и пухлых губках, которые она кусает, когда говорит эти слова. Ничего. Я всё выбью. Обязательно.
И опять я не сдерживаюсь. Оттягиваю её волосы и вбиваюсь так быстро, насколько могу. Крышу срывает.
И стоны её ещё поддевают.
– Я-яр, я тебя… – что-то там бормочет и всхлипывает.
Забиваю в неё свой член и не могу успокоиться. У меня всё горит. От движений, от её влаги. От моей мокрой девочки, что сейчас плачет на подоконнике и просит ещё. А я не могу ей отказать. Яйца горят. Хотят ещё.
Излиться в неё хочу. Сделать её своей. Раз и навсегда.
Но понимаю, что рано. Мы поженились только недавно. Знакомы от силы так близко две недели.
А ещё я не готов её с кем-то делить.
Поэтому пока этого делать не буду.
Только сильнее накаляюсь, рычу и внезапно останавливаюсь.
Не от того, что прихожу к финалу, нет. Мне мало.
Но я её выходку вспоминаю. Как она довела меня до белой горячки, а сама встала и чуть не убежала.
И сейчас я делаю тоже самое.
– Что любовь моя? – ласково произношу. Говорю искренне, но с издевкой. – Хочешь ещё?
– Хочу, – проговаривает чётко. – Любимый, пожалуйста…
Её голос дрожит, тело трясёт, а таз сам насаживается на мой член, слегка двигаясь.
Моя порочная девочка…
Так и быть, сегодня я очень-очень добрый.
Делаю рывок вперёд.
Ещё один.
И под пронзительный крик и сжимающие меня стенки лона, едва не забываю выйти из моей малышки. Изливаюсь ей на руки, на попку и словно задыхаюсь. С ней дышать невозможно. Она весь кислород мой забирает. Моя маленькая сучка.
Как же я её люблю.
– Яр, я… – и опять невнятно что-то говорит. Наклоняюсь к ней, отпускаю её руки и целую в плечо. – Я люблю тебя.
Я помогаю встать ей с подоконника и обвиваю тонкое тельце руками. Вдыхаю запах её волос и прижимаю к себе.
Не верю, что это маленькое создание так влияет на меня. Дурманит, меняет. Настолько, что я впервые кому-то из своих девушек говорю эти слова вслух:
– И я люблю тебя, ягодка.
Нет, не просто девушке. А своей жене.
Я жду от вас ребёнка, босс!
Я покрываюсь мурашками от одного только рыка. Рука Тимура задирает сорочку, а я подаюсь вперёд.
– Ты мне коленом на ребёночка давишь! – пытаюсь спастись.
– Странно. Потому что твой живот между моих коленей.
Вот чёрт!
Ткань одежды сильнее задирается, и я чувствую холодные пальцы на своей попе. Мигом покрываюсь мурашками и чувствую, как покалывают соски. Твердеют от одного касания.
– Какие у тебя порочные трусики, Ась, – слышится тихо и хрипло. У меня у самой всё тело натягивается и накаляется до предела. От одних только слов. Его дыхания. Его рук, которые без стеснения, по-хозяйски подевают краешек трусиков.
– Но ты же меня бить не будешь? – выдыхаю, чувствуя опять это давление внизу живота.
– Буду, – говорит так спокойно, что я ему верю.
Боже мой!
– Аккуратно, с любовью.
По нежной коже летит первый шлепок.
Губы приоткрываются в немом шоке. Хватаю ртом воздух и фигею от неслыханной наглости, понимая, что он ударил меня! Сделал это! Прошёлся ладошкой по ягодице!
– Больно?
– Да, больно! – хнычу.
Да меня ни разу не били!
Но ладно – я немного драматизирую, пытаясь привести Тимура в чувства. Я не уверена, что мне можно хоть что-то… Но блин, Вика себя отлично чувствует, занимаясь этим и во время беременности!
Я что, белая что ли?
Только… Кто же так проучивает беременную девушку!
– Не придуряйся.
Я хнычу, дрыгаю ножками, стараясь отговорить Бахрамова от такого наказания.
– Хоть скажи за что! – хнычу, но только для виду. На самом деле… Мама, Тимур развратил меня. Это точно. Потому что когда летит второй шлепок – из меня уже вырывается протяжный стон. Благо я успеваю закусить губу. И вырывается только глухое скуление.
– За то, что клоунаду тут устраиваешь, – шипит. – Видите ли, ей сверстников подавай.
И опять шлепок, от которого между ног становится невыносимо жарко.
– Я такого не говорила, – прикрываю глаза и облизываю от жары губы.
Это нормально, что в квартире становится так жарко? Отопление что ли включили? Давно, вроде…
– Я сам додумал.
А-а-а, понимаю…
Зато честно!
– И теперь должна страдать я, да?
Опять шлепок, от которого хочется встать и как следует надавать Тимуру по голове! Ох, и устрою я ему потом… Как только выберусь отсюда.
– Эй, куда?! – я воплю и подаюсь вперёд, когда его проворные и жгучие пальцы ныряют мне между ног. – Ты с улицы! Руки иди вымой!
А пока он будет делать это – я убегу. Или закроюсь в комнате.
Не сказала бы, что я не хотела заняться сексом с Тимуром, но… Будет ему наказание за то, что отхлестал меня как маленькую, нашкодившую девчонку!
Мне везёт. Бахрамов аккуратно поднимает меня, укладывает на диван. Снимает ремень, и я тут же подпрыгиваю на месте, вставая.
Не нравится мне ни действия, ни прищуренный взгляд, которым он одаривает меня, возвышаясь надо мной.
А следующие его действия уж тем более вызывают шок и испуг!
Тимур тут же хватает меня за руки, опрокидывает аккуратно на диван. Что-то обвивает запястья, но мне и не надо смотреть, чтобы знать, что это. Ремень порхает по запястьям, пока я недоумённо смотрю на шкодливую улыбку мужчины.
– Знаю я тебя. Я по твоим хитрым глазам уже понял, что что-то задумала.
Вот чёрт! Слишком хорошо меня знает!
Пока я пытаюсь вырвать руки, Тимур выпрямляется.
Он привязал меня!
К подлокотнику дивана!
А я говорила бабушке выкинуть его тысячу раз! Но она с этим, пардон, гуано никак не расстанется! У нас откуда-то ремонт в гостиной, а этот диван всё ещё тут!
– Не боишься, что отомщу? У меня методы хорошие. Могу машину поцарапать, – угрожаю.
На мои слова следует только самонадеянная усмешка.
Мужчина закатывает рукава рубашки и идёт в ванную, которая находится прямо напротив дивана. И вместо того, чтобы попытаться вырваться – смотрю на его задницу, обтянутую тёмными брюками.
Блин, я его лапала – попа у него как орешек. Лучше, чем у меня. Хотя я раньше спортом занималась.
– В прошлый раз, когда ты сделала это – всё привело к твоей беременности. Хочешь вторую?
Я захлопываю рот и соплю, лёжа на диване.
Нет уж… Второй беременности мне пока много. Не буду мстить. Мстительница из меня плохая. Мщу себе в убыток. Хотела ему нагадить, а в итоге… Влипла сама!
– Обойдусь, – хмыкаю ытаясь высвободиться.
Кажется, моё возбуждение берёт меня в свою власть. Потому что я готова сама повалить Тимура на кровать!
– Немного, – усмехается.
Я тут же выгибаюсь, прикасаясь животом к его твёрдому и рельефному прессу. Потому что Тимур…
Касается меня между мокрых складок. Раздвигает их, проникает пальцами, массирует и тонет в моей влаге.
Чёрт, как же стыдно…
– Я понял. Тебе нравится, когда тебя связывают, да? – издевается надо мной, щекоча кожу между ног. Я неосознанно толкаюсь вперёд, желая почувствовать большего. А мужчина не торопится. Испытывает меня на прочность, которой нет. – Я запишу себе это в блокнотик.
– Запиши ещё, что я жутко злая, когда меня дразнят, – предостерегаю его. Он трогает меня везде, но только не там, где нужно!
А сейчас и вовсе отрывается, убирая свои пальцы, которые я так хочу почувствовать в себе.
Переносит их на грудь. Отодвигает краешек сорочки и хватается за сосок, слегка сжимая.
И опять вырывает из моего горла стон, который я уже не скрываю.
И это, чёрт, нравится ему! Как и мне!
– Тимур-р-р, – буквально рычу. – Если ты сейчас…
– М? – явно издевается надо мной, издавая этот звук. Толкается вперёд. Прижимается ко мне своим пахом. У самого дубина в трусах, а меня ещё заставляет изнывать от недостатка ласки!
– Ты – чудовище!
Вместо ответа он наклоняется вперёд. Дотрагивается своими губами до моих.
– Скажи «хочу», – выдыхает.
И я, без какого-либо стеснения, следую его указаниям.
– Хочу. Тебя. В себе.
Каждое слово говорю на выдохе. От гребанного возбуждения!
Но это Тимуру нравится! Он возвращает обратно свои пальцы к лону, играется с губками и даже входит на одну фалангу внутрь. Но это только сильнее заставляет меня кипеть. И как будто жариться на сковородке, не давая приготовиться.
Чёрт! Я теперь и кушать хочу!
Как только, так сразу пойду!
А пока только мучаюсь, извиваясь на диване.
Бахрамов, будто мстя мне, только играется. Задевает и так напряжённый клитор, который от одного прикосновения ноет так, словно меня ударяет молнией.
– Ну за что, – уже постанываю, не в силах сдержаться. Я готова заплакать! Тимур –говнюк!
Только нависает надо мной, смотрит в моё лицо, наслаждается моей беспомощностью.
– Как только я освобожусь…
Не договариваю, желая расплакаться.
Дура ты, Ася, дура! Пора держать язык за зубами!
Потому что Тимур прекращает. Снова. Опять. Убивая меня и не давая прийти к кульминации.
– Говню-юк, – воплю, но тут же задыхаюсь.
Бахрамов отстраняется от меня и прожигает сдержанным взглядом.
Хотя вижу – он сам на пределе.
– Твой язык надо укоротить, ты в курсе? – говорит холодно. Хватает меня за бёдра и переворачивает на живот. Не понимаю, что происходит, не сопротивляясь. Превращаюсь в пластилин, из которого Бахрамов так умело лепит мои позы.
Руки перекручиваются вместе с ремнём, а попа поднимается в ладонях мужчины.
Ой-ой…
Такое у нас впервые.
И чёрт, я уже согласна на всё!
– В кур…
Чувствую в себе что-то большое, растягивающее меня изнутри. И выгибаюсь под громкий всхлип, который сам вырывается изо рта. Чувствую на теле горячее дыхание Тимура. Его тело. Его руки, стискивающие меня за ягодицы.
Пока его член входит в меня, скользя в моём возбуждении.
А я теку сильнее.
И нет, мне не стыдно!
Потому что делаю я это из-за мужчины, что вбивается в меня размеренными толчками.
Хотя чувствую эти рывки, которые он сдерживает.
Боится за ребёнка? Я тоже, но… Ничего не могу с собой поделать.
Меня ведёт как сучку в течке. Разрывает на части.
Мне плевать на неудобную позу, на стягивающий ремень руки. Качаю попкой в такт ударам и хочу разреветься от того, как сильно хочу словить оргазм!
– Ась, я тебя убью, – грудной рык за спиной возбуждает сильнее.
Я и так плавлюсь как сыр в микроволновке, а он делает ещё хуже.
– Я…
Приоткрываю губы, втягиваю воздух и не могу сказать и слова.
С каждым его ударом из лёгких пропадает воздух.
Мысли где-то не со мной.
И только тело реагирует, натягиваясь как тетива, которая вот-вот… Сорвётся.
И для этого мне требуется всего лишь несколько секунд.
Последний сокрушающий рывок и я падаю на дрожащих локтях, не выдерживая. Дёргаюсь, сжимая член Тимура в себе. Твою мать… Какой он сейчас большой. И желанный. И… Как же я его люблю!
Ну, и Бахрамова тоже. Который на мгновение останавливается и…
Чувствую эту пульсацию внутри.
Всего несколько секунд.
Хочу пошутить про то, что кончаем одновременно «прямо как в фильмах», но не могу сказать и слова. Я выжата как лимон. Только и могу смотреть вперёд, тяжело дышать и наслаждаться этими минутами, когда мы не ругаемся.
Но тут же меня током бьёт. От осознания.
Я едва не подскакиваю, но тут же падаю на кровать, всё ещё пребывая попой к верху, которую Тимур не торопится отпускать.
Вцепился в неё клешнями и стоит там позади, сжимая её.
– Ты ведь… Не в меня кончил?
Я слышу тихий смешок за спиной, который… Немного задевает. Он издевается надо мной?
– Морковка моя. Я напомню тебе, что ты беременна.
А, ой…
Я всё ещё не привыкла. И да, забываю.
– И на всякий случай, давай сходим завтра к врачу? Проверим твоё здоровье.
Я соглашаюсь, хотя я прекрасно знаю – здоровье у меня отменное. Я и болею редко и вообще – здоровее меня никого нет. Но немного строю из себя страдалицу. Что же, Тимур, тебе придётся долго извиняться за тот инцидент с Ильёй.
И я буду отрываться на тебе сполна.
– Хорошо, пупсик, – говорю в то время, когда Тимур выходит из меня, опускает мою попку вниз и ложится рядом, обвивая руками. Целует меня в шею, щекоча, из-за чего зажимаю его плечом.
– Слушай, – шепчет на ушко. – Мне мало.
Я хочу издать нервный смешок, но поворачиваюсь к нему. С трудом. Целую в его носик.
– Нет уж! Сначала врач!
О, да. Да будет страшная месть!
Девушка сына. ПЕРВЫЙ КЕКС. Глава 32
Амир
Одна её фраза и действие разжигают во мне такой огонь, что кажется, даже ад позавидует его безумству и силе.
Но Ева сама напросилась.
Да, я говорил, что не буду давить на неё. Не буду заставлять нервничать. Но, сука, пошутил я неудачно. Но с другой стороны – что здесь такого, что я её переодел? И так всё видел, трогал, побывал, где хотел, и желаю ещё.
Честно скажу – те двадцать минут, что не спеша раздевал и одевал её, были лучшими за последние два месяца точно.
Но вся эйфория пропала, стоило этой маленькой, но до одури обольстительной малявке поверить мне. Реально подумала, что я надругался над ней.
Мой внутренний ручник сам опускается вниз. Даёт дорогу «животному», которого сдерживаю рядом с ней. А теперь не могу. Обещал не трогать. Все мои угрозы должны были остаться угрозами. Но не сейчас. Когда припадаю губами к её нежной шейке, безумно целуя. Вдыхаю аромат спелой вишни и не могу больше остановиться.
Да, всё же я – животное.
Поэтому даю себе волю.
Прикусываю бархатную и белую кожу.
Раз она этого желает.
– Перестань, – отвечает слабо, пытается оттолкнуть. Несильно. Поэтому и не срабатывает.
– Я тебя предупреждал, – говорю и чуть ли не рычу. Чёрт… Ощущаю её у себя в руках, и мозг плывёт. Маленькая, хрупкая, которую можно обхватить одной рукой и прижать к себе. Порой я вообще прикасаться к ней боюсь. Боюсь, что рассыплется. – Ты не послушалась. Поэтому, Ева, получай наказание.
Хватаю за края майки и дёргаю вверх. Добровольская, ничего не понимая, свободно пролетает через горловину одежды. И сказать слова не успевает. Остаётся в одних трусиках. Пальцы сами тянутся к ним, чтобы снять. А потом войти в это тесное, истекающее влагой лоно. Почувствовать узость, сводящую с ума.
Сжимаю зубы и рычу.
Потому что не могу.
Секс ей нельзя. Никаких проникновений. Только…
Опускаю ладонь на её грудь и слегка сжимаю. Всматриваюсь в эти испуганные глаза. Но ничего с собой сделать не могу. Ведёт, и всё. Даже её растерянность меня не останавливает.
– Амир…
Она зовёт меня жалобным голосом, а я не слышу.
Припадаю губами к коричневому соску. Он твердеет от одного влажного поцелуя. Захватываю зубами и слышу тихое мычание.
– Мне неприятно! – быстро кричит, словно оправдывается. – У меня… Грудь чувствительная!
Я знаю. Поэтому и делаю это. А с беременностью она наверняка стала чувствительней ещё больше, чем тогда.
– И если ты сейчас не перестанешь!.. – вздыхает. – Я!..
Не знаю, что она сделает, и не узнаю. Перебиваю её одним лёгким движением. Одной рукой дёргаю её на себя, вжимаясь возбуждённым членом в ткань её трусиков. Чёр-рт, хочу содрать эту ткань. Почувствовать её без всяких преград. Но держусь. Сорву трусы – и всё. Не остановить меня. Никак.
Даже мысль о ребёнке не даст мне трезвого ума. Это же Ева. Моя Ева, от которой крышу сносит за одну секунду. Вот как сейчас.
Она несильно сопротивляется. Знаю почему – о малыше волнуется. И я. Но она слишком напряжена и так сильно задрала меня, что хочу показать ей кое-что. Что, помимо боли, могу показать и наслаждение.
Поэтому отрываюсь от её груди. Продолжаю играть пальцами с её соском. А пальцами второй руки… Провожу по её пухлым и розовым губам.
Смотрю в эти карие, тёмные глаза. От страха? Или… Хочу верить, что от возбуждения. И ей нравится.
– Чего замолчала? – спрашиваю с любопытством.
– Я тебя ненавижу, – выпаливает, тяжело дыша. Всего несколько движений, а она уже такая. Не в силах говорить и двигаться. Но в плечи своими руками она впивается от души. Не жалея. Я даже представляю, как белеют её пальцы.
Но меня это не волнует.
– К сожалению, я не разделяю твоих чувств, – усмехаюсь и нажимаю на губу большим пальцем. Хочу протиснуть их сквозь зубы, но не рассчитываю, что это будет так быстро. Она сама от испуга распахивает рот.
Мои пальцы проникают внутрь, задевают язычок.
И тут же острые зубы смыкаются на пальцах. С силой, злобой.
Но я быстро вытаскиваю их и, не задумываясь, пробираюсь ладонью в её трусики. Под единственную одежду, которая сейчас есть на моей девочке.
– Не смей! – дёргается, прижимает свою ногу к моему телу и бьётся в почти незаметной истерике. Но нет, не от страха. Вижу по её глазам, тяжело вздымающейся груди. По животу, который она втягивает, и вытягивается сама.
Сопротивляется, но… Пылает.
И я делаю задуманное. Веду влажными пальцами по её складкам, наблюдая за этим невообразимо красивым лицом.
– Посмею, – шепчу, упиваясь этими подрагивающими ресницами. Приоткрывающимися в немом стоне губами. – Много чего посмею сделать.
Нажимаю на чувствительный и твёрдый клитор, слегка потирая. Смачиваю её лоно сильнее, желая проникнуть пальцами внутрь. Как же хочется, чёрт! И я не сдерживаюсь. Проникаю одним, дурея от тесноты своей девочки.
Ева выгибается, впивается ногтями в мои плечи.
И я вспоминаю ту ночь… Она делала то же самое. Пока я кусал её, а она изнывала в нетерпеливой ласке.
Но теперь изнываю я. Смотрю как тигр на кусок мяса. Дотронуться хочу. Но нет.
Круговыми движениями массирую горошинку, отчего Ева краснеет. Опять ножки вместе сводит, а я не даю. Толкаюсь немного внутрь, заходя всего лишь на две фаланги. Больше не решаюсь. Делаю слабые толчки пальцами, не прекращая испытывать её клитор.
– Я тебя… – выдыхает, прикрывая глаза. – Ненавижу.
Опять повторяет.
Знаю. Она даже не возбуждается. Нет той влаги, которой она истекала в ту ночь. Но я заставлю её кончить. Сделаю ей приятно.
И делаю.
Мучаю движениями и снова осыпаю тело поцелуями. Отвлекаюсь, чтобы не сойти с ума. Хочется снять с себя трусы и втолкнуться в её сейчас влажное от её же слюны лоно.
Или уже нет?..
– Так не нравится, что поджимаешь губы, чтобы не застонать? – откровенно издеваюсь, смотря на плотно сжатые губки. Прикасаюсь к ним, целую и заставляю расслабить.
Получаю тихое мычания в свой рот. Ускоряюсь пальцами и хочу быстрее всё закончить.
