Текст книги "Сбежавшая жена (СИ)"

Автор книги: Виктория Вишневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Я киваю, и продолжаю есть картофель со сливками и джемом. Тут у меня в голове что-то щёлкает и я решаюсь спросить у Доминика то, о чём я думала в течение нескольких часов.

– Ты, правда, возьмёшь отпуск, когда родится малыш? – спрашиваю, кусая картошку. Надеюсь он внятно ответит мне, не пошлёт, не нагрубит или того хуже изнасилует.

– Нет, – на полном серьёзе говорит он, и сердце падает в пятки. Снова ложь, в которую я поверила. – Возьму его раньше, устал от дел, хочу отдохнуть. Кстати о ребёнке. Я записал тебя во вторник на тест, отвезу сам.

Удивилась его ответом, но стоило услышать продолжение, как сразу всё удивление слетело, и я вообще поймала волну раздражения. Доели мы молча, и когда я наконец-то наелась, поставила посуду в машинку, и, забрав пустую кружку Доминика, поставила её в аппарат.

Он молчал, искоса смотря на мои движения, а я пыталась вести себя естественно, хотя внутри всё разрывалось на части.

Вскоре он ушёл, а я продолжила стоять посреди кухни, смотря на кухонные ножи. Нет-нет, убиваться я не думала! Просто искала точку концентрации, и взгляд наткнулся на ножи.

Решила, что нужно сходить к Роберту и узнать, что он хотел сказать сегодняшним разговором. Узнать, что значит его фраза про остальных, и перестать мучиться.

Только хотела сорваться места и помчаться в комнату к Роберту, как я одёрнула себя. Нет, не пойду.

Чтобы наладить отношения с Домиником, нужно чтобы он доверял мне. Хочу наладить наши отношения, несмотря на то, что между нами было. Чтобы всё стало лучше, и мой малыш получил любовь от двоих родителей. Мне нужно сделать так, чтобы отношения с Домиником, которые были у нас в самом начале, вернулись обратно. Даже если я не узнаю правды, хочу услышать её от Форда, и даже если из-за этого придётся помучиться, мне не привыкать.

Наладить отношения с Домиником. Вот моя задача. И, кажется, я знаю с чего мне начать.

16

– Ты разобрался? – слышу я грубый голос Доминика, который с кем-то разговаривал по телефону. – Приберись там.

О чём он говорил, я не знала, поэтому зашла в комнату, направляясь к мужу. Не очень хотелось то, что я собиралась сейчас делать, но пересилить себя нужно. Иначе в будущем меня только и ждёт шантаж ребёнком, чего бы я крайне не хотела. Сама всё вытерплю, но если малышу достанется от Доминика, я просто не выдержу.

Поэтому взяв себя в руки, подошла к нему под его изучающий взгляд. Кладу свои ладони на его мускулистые плечи, обтянутые футболкой и сжимаю, разминая мышцы.

– Ты даже дома говоришь о работе, – говорю, нажимая на напряжённое плечо. – Тебе бы отдохнуть.

И это я говорила действительно искренне. Доминик выглядел, мягко говоря, не очень. Заспанный что ли, полностью потративший свои силы.

Он смотрел на меня пристально, будто пытаясь понять, что творится в моей голове. Я заметила, как он сузил глаза и недоверчиво взглянул на мои руки.

– Что с тобой не так? – я надеялась услышать в ответ другие слова, но и эти были вполне логичными, учитывая все наши предшествующие перепалки. – Неужели ребёнок так влияет на тебя? Сначала сбегаешь, идёшь наперекор мне, потом выпускаешь свои коготки и колкие слова, режешь себе вены, а сейчас вдруг становишься ласковой и пушистой.

Он берет мои ладони себе в руки и несильно сжимает их.

– Что ты задумала на этот раз, Анабель? – от его вкрадчивого голоса по телу прошёлся холодок, а волосы на затылке встали дыбом. Не бояться, главное не бояться. Он твой муж, у вас скоро будет ребёнок, и всё будет хорошо, если я буду немного покорна!

– Ничего, – тихо произношу, и делаю шаг ближе, прикасаясь своей грудью его. – Просто осознала, как нужно себя вести. Метод кнута и пряника, только наоборот. Нам же не нужны ссоры, верно?

Пыталась говорить эти слова как можно больше убедительнее, но Доминика видимо этим не провести.

– Мне нравится, как ты изменилось во время беременности, – произносит он, кладёт свои руки на талию и притягивает меня к себе впритык. Поднимает свою ладонь к лицу и нежно проводит по скуле большим пальцем. Прикрываю глаза, и довольствуюсь мимолётной нежностью.

Именно таким я полюбила Доминика. Чутким, заботливым, нежным, иногда властным, но не переходящий через черты разумного.

В груди больно кольнуло, и я открыла глаза, встречаясь взглядом с полыхающим взглядом Форда. Идея с массажем неудачно провалилось, и я не знала, как сейчас спрятаться от не желаемого секса. Сопротивляться не хотелось, боясь как-то навредить малышу, но и самой ложиться в койку к моему насильнику – просто не смогу.

Судя по тому, как изменилось лицо Доминика, всё это он прочитал у меня на лице. Почти брезгливо убрал свои пальца от моего лица и талии и отошёл на шаг назад, забираясь в кровать.

– Бель, если не умеешь играть, не берись, – слышу я его слова, прежде чем скидываю халат и сама ложусь на одну сторону двуспальной кровати. – У тебя всё написано на лице.

Накрываюсь одеялом и смотрю в тёмный потолок с белыми узорами.

Провал.

Это провал.

17

Проснувшись, Доминика рядом не обнаружила, что было неудивительно. Он уже давно был на работе, а часы, которые показывали одиннадцать часов утра, красноречиво об этом говорили.

Встав с кровати, умылась, и, надев домашнее платье, спустилась вниз, на кухню, встречаясь в дверях с нежелательным гостем.

– Ты не пришла, – утверждает Роберт в дверном проёме, разглядывая меня с ног до головы. Синяки дома скрывать было незачем и поэтому я не беспокоилась по этому поводу, зная, что всё равно это никуда не просочится и никто ни о чём не узнает. – Неужели не интересно, почему Доминик так к тебе относится? Скажу честно, ты первая, с кем Доминик столько времени. Даже замуж позвал, странно, на него не похоже. Хочешь узнать, что стало с теми девушками до тебя?

– Мне неинтересно, – произношу, проходя мимо, делая бесстрастное лицо. Если Доминик и разоблачит моё фальшивое лицо, то Роберт точно нет. – Рассказывай свои байки кому-нибудь другому. Доминик относится ко мне так, только потому, что повернулся на своей ревности. И всё. Ничего криминального здесь нет. А насчёт других девушек – мне плевать. Меня интересует то, что происходит сейчас. И если тебе нечего больше сказать полезного, иди куда шёл.

Оставляю оцепеневшего Роберта позади себя и захожу на кухню, где уже ждёт тёплый завтрак. Встретив Роберта, аппетит пропал, поэтому я, через силу запихнув в себя несколько тостов с джемом, поднялась наверх, и заперлась в своей комнате.

Чёрт, да, конечно же, мне было интересно о том, о чём говорит Роберт! Но и узнавать от него я это не собираюсь. Но я хочу услышать это от Доминика. Услышать то, за что он так меня ненавидит. Не думаю, что здесь скрывается только обычная ревность, придуманная из головы.

Здесь было что-то другое, что я не могла понять. Но узнать собиралась. Спрашивать Доминика об этом – было самоубийством, поэтому нужно было найти подходящий момент, который я собственно, теперь искать и буду.

Засев у себя в комнате, я начала раздумывать о возможных вариантах, когда я могла узнать правду. Сидела я минут двадцать, пока на телефон не пришло входящее SMS.

Взяв телефон, увидела сообщение от Доминика, которое гласило: «Заеду через двадцать минут, будь готова». И что это значит? Чёрт, точно, работа. Он не пошутил!

Сорвалась с кресла, скидывая платье, кидая то куда-то в угол. Ничего, Николь придёт и уберёт. Быстро расчесала вьющиеся волосы, собрала высокий хвост. Надела чёрные капроновые чулки, немного маскирующие синяки, кожаную юбку карандаш с маленьким разрезом на правом бедре и телесного цвета рубашку с длинным рукавом. Чёртовы рукава в такую погоду! Пока было время надела бижутерию, и только когда услышала входящий звонок, надела обувь. Шпильки отмела, а вот средний каблук надеть пришлось, для солидности.

Быстро подняла телефон с кровати, и нажала на зелёную кнопочку, принимая звонок от Доминика.

– Выходи, – слышу голос мужа из динамика, и хватаю сумку, после слыша протяжные сигналы сброса вызова. Немногословен как всегда.

Спускаюсь вниз, сверху уже наблюдая за Домиником, который стоял в гостинице, печатая что-то у себя в планшете. Спустившись, подошла к нему, и оставила лёгкий поцелуй на щеке, оставив Форда в диком недоумении. Вот так вот! Налаживаем отношения, решила начать с чего-то такого лёгкого и не слишком трудного.

– Я думала, ты пошутил, когда сказал, что возьмёшь меня с собой на работу, – произношу, когда мы вдвоём выходили из дома.

– Я когда-нибудь шутил, Анабель? – отчего то слышу напряжение в его голосе и предпочитаю заткнуться. Настроения у него не было, и попадать под горячую руку я не собиралась. – Улыбайся, веди себя как всегда.

Поменял тему. Радует, что не орёт, не срывает злость, а просто переводит тему, отлично. Я киваю, сажусь в машину, и углубляюсь в свои мысли. Доминик стал вести себя по-другому. Или это всего лишь иллюзия, которую мне хочется видеть? Пока не понимала, но хотела это разузнать.

Через двадцать минут мы были в офисе, где каждый, абсолютно каждый поздоровался со мной, притворно улыбаясь. Увы, но это было у нас взаимно.

Поднявшись в кабинета мужа, села на кожаный диван кофейного цвета и осмотрела помещение. Сдержанно, как и всегда.

– Зачем я здесь? – разрушила тишину, когда Доминик уселся за стол, пододвигая к себе кипу бумаг. Услышав мои слова, Форд поднял свой взгляд, который ни о чём хорошем не говорил. Сам сказал ехать на его работу, и теперь не доволен, что я рот открываю!

– В этих четырёх стенах можешь делать что угодно, главное не мешать мне, – говорит он, и снова устремляет свой взгляд на стопку бумаг. Забавно. То есть я тут реально, чтобы быть под его присмотром? Может он издевается и сейчас, через полчаса он скажет мне: «Вали отсюда, раздражаешь», и я уйду?

Но этих слов через полчаса я не услышала, и через час тоже. Не знала чем себя занять, поэтому просто лежала на диване, закинув на него ноги, предварительно сняв лакированные туфельки. Смотрела в потолок, иногда проверяла интернет, посматривала на работающего Доминика, и наблюдала, как каждый раз входящая в кабинет секретарша, строит глазки моему мужу.

Ве-се-ло.

Спустя полчаса деградирования, я не выдержала и сев, вопросительно взглянула на Доминика.

– Дом, не хочу тебя отвлекать, но, – решительно начала я, но стоило только столкнуться с холодным взглядом Форда, как вся уверенность куда-то испарилась. – Мне нечем заняться, могу я чем-нибудь помочь тебе?

– Можешь, – откидывается он на спинку стола и тянет руки в молнии своих брюк. Слышу характерный звук расстёгивающейся ширинки, и с какой-то надеждой смотрю на Форда. Но тот только лишь жёстко отчеканивает: – Под стол.

Я стушевалась, осознав, что от меня хочет Доминик.

– Что ты?.. – выдыхаю я прежде, чем успеваю подумать и испуганно смотрю на Доминика. – Я не буду этого делать.

– Я предложил тебе дело, в котором ты хороша и где принесёшь пользу, – говорит он, а у меня на глаза чуть ли не накатываются слёзы. Снова указывает на моё место и унижает. – Если не собираешься помогать мне, зачем предлагаешь?

Мне нечего ответить. Потому что не на такого рода деятельности я надеялась.

– Если минет сделать не в состоянии, принеси мне кофе, пока Карен занята работой, – кофе лучше, чем сидеть на коленях под столом мужа и сосать ему, причмокивая. Без лишних разговоров встаю со своего места и выхожу из кабинета.

18

Секретарши на месте не обнаруживается, и я захожу в маленькую кухню, где включаю кофе машину и загружаю в неё пластинку.

Машинка не шумит, и я прислушиваюсь к звукам приближающихся каблуков. Не ко мне, а к рабочему столу.

– Сара, меня никогда так жёстко не брали! – тихо вскликивает Карен, секретарь Доминика. – Четыре оргазма за двадцать минут, понимаешь? Я чуть не улетела на небеса, у меня аж звёздочки перед глазами появились.

Не хотела знать о ком она сейчас говорит, но догадывалась. Не хотела признавать этого, но пришлось.

– И где это у вас было и когда? – спрашивает, по всей видимости, та Сара, незнакомая для меня девушка. – В его кабинете, на столе. Позавчера.

Позавчера. Чёрт возьми, трахался здесь с секретаршей, на его столе, пока Роберт домогался до меня, привлекая внимание своего брата? Так ему ещё и мало был, домой приехал и меня силой взял!

– И как Мистер Форд после этого к тебе относится? – слышу следующий вопрос и сжимаю горячую кружку кофе, который только что был приготовлен.

– Как он может ко мне относится, когда тут люди кругом? Вон свою шлюху притащил. Представляешь, на улице плюс тридцать, а она в рубашке с длинными рукавами ходит. Понимаю кондиционер, но нафига?

Не вижу смысла слушать дальше этих двух девиц, открываю дверь комнатки и под ошарашенные взгляды подхожу к столу Карен.

– А теперь слушай сюда внимательно, – холодно произношу я, полностью игнорируя температуру чашки, которую держала в руках. Она жгла, делала больно, но одновременно и отрезвляла. – Я не потерплю слухов о том с кем и когда спал мой муж. Если хочешь остаться на своём месте и продолжать капать на него слюнями, заруби себе на носу: по себе людей не судят. Какой же надо быть шалавой, чтобы прыгнуть на стол к женатому мужчине.

Смотря в её испуганные глаза, я сама не поняла как, захотела ей отомстить. Да, именно отомстить, за то, что тем временем, когда мне хреново, он трахает здесь каких-то непонятных девиц.

Выпускаю горячую кружку с кофе и наблюдаю как та медленно опускается вниз, прямо на стол, расплёскиваясь во все стороны. Чашка ударяется о дерево и разлетается в разные стороны, задевая кипятком монитор, клавиатуру и все бумаги. Ручка кружки отскакивает от стола и падает ей на бедро, остриём прорывая колготки. Мне повезло, меня ничем не задело, только несколько капель попало на кожаную юбку.

Продолжила смотреть на секретаршу, сканируя взглядом. Доминик не мог её трахать, она не в его вкусе. Но в душе всё равно рылся червячок, который напоминал мне о слухах в особняке, как Доминик в моё отсутствие отрывается на служанках, а им и нравится.

Я так увлеклась рассматриванием любовницей мужа, что не заметила Доминика, который вышел из кабинета, и подошёл ко мне, что-то сказав.

Что именно, я прослушала.

Почувствовала на предплечье его сильную хватку и почувствовала, как меня уже тянут в кабинет. Не поняла, как оказалась на том самом столе, на котором Доминик жарил эту брюнетку. Сразу же слезла с него, почувствовав отвращение, появившиеся при одном представлении этой картины. Идеальное тело Доминика, покрытое потом, вдалбливалось в эту брюнетку с дряхлым телом.

Но стоило только слезть с него, как Форд посадил меня на него обратно, и я уже начала вырываться из его стальной хватки. Снова оказавшись ногами на полу, оттолкнула тело Доминика от себя. Ну, как оттолкнула, сдвинула на один шаг, но потом была остановлена захватом рук, ног и снова посажена на ненавистный мне стол.

– Да что с тобой происходит!? – кричит он мне прямо в лицо, но я не воспоминаю его крик всерьёз, полностью поглощённая злобой. Значит, я терплю все унижения, издевательства, изнасилования из-за выдуманных ревностей и измен, а сам он кувыркается с кем попало? – Сядь и сиди!

Кричит и целует меня, пытаясь успокоить. Грубо, властно, проникая языком в рот, вырисовывая различные пируэты, и лишая меня возможности дышать. Бью кулаками его в грудь и заставляю его отпрянуть от меня.

– Я не буду сидеть на том столе, на котором ты трахаешь всяких баб, – выплёвываю и спрыгиваю со стола, одёргивая юбку, и смотря Доминику в глаза. Что ты на это скажешь, а? Только его рот открывается, как его перебивает голос секретарши по селектору, которая оповещает, что прибывали партнёры из Японии и ему срочно нужно явиться в конференц-зал.

Но вместо того, чтобы выйти из кабинета, он снова впивается в мои губы, жадно терзая, а после отстраняется, разворачивается ко мне и говорит:

– Вернёмся к этому позже, – звучит безапелляционно, – Пошли.

Выбора не было, и я поплелась за ним, чтобы не оставаться в этом кабинете. Сама не заметила, как ноги довели до конференц-зала, следуя за Домиником. Войдя, Форд предупредил, что я буду простым наблюдателем и посадил меня на противоположный край стола. Хоть и не смотрела на него, но чувствовала, как он прожигал меня взглядом насквозь.

Я не понимаю себя. Почему я так отреагировала на его любовницу? Я же и так знаю, что иногда он ходит на сторону, потому что бревно в постели ему не нужно. Но почему именно сейчас так больно? Не удивлюсь, если это всё гормоны. Но скорее всего нет. Это была даже не ревность, а вспышка гнева от нашего неравенства. Доминик постоянно упрекает меня в моих изменах, которых нет, но сам крутит романы со всякими секретаршами. Разве это справедливо? Главное, я получаю за всё сполна, хотя ничего не делала, а он… Он отрывается за нас двоих, ещё и остаётся безнаказанным. Читай на Книгоед.нет

Устала. Только начала идти к цели, как уже опускаются руки. Что опять делать? Снова сбежать? Он найдёт, вернёт и тогда точно убьёт собственными руками.

Меня кто-то трясёт за плечо, и я поднимаю голову, встречаясь взглядами с Домиником. Он взглядом приказывает мне встать и идти за ним, что я и сделала. Плелась за ним как заключённая, смутно понимая, что делать дальше. Остановились у лифта, и уставила вниз, в окно, пока не услышала голос диктора из телевизора, висящего на стене.

– Сегодня в лесу был найден молодой журналист Эрик Матисон, – говорит девушка монотонным голосом, и я поднимаю взгляд на плазму, рассматривая этого журналиста. Того самого журналиста, который схватил тогда меня по пути в машину. Смотрю на его окровавленное тело, лежащее около старого дуба, почти разодранное. Тошнота подступает ко рту, и я закрываю рукой губы, чтобы мои тосты не вышли наружу.

Господи, я не верю. Не верю, что Доминик на такое способен. Он не мог просто так оказаться в лесу, разодранным в клочья. Просто не мог!

– По результатам судебной экспертизы, на Эрика напал голодный медведь, который не пожалел молодого человека, – снова слышу голос ведущей отчего ноги подкашиваются и я чуть не падаю, но сильные руки моего мужа-убийцы держат меня крепко, не давая упасть. – Мистер Матисон ехал в загородный домик для отдыха по сведению его друзей. Найденная машина на обочине оказалась сломанной, именно поэтому Эрик оказался в лесу, ища помощь. Но помощь он не нашёл, зато нашёл голодного животного. Дело закрыто, труп доставлен в морг.

Медведь!

Чувствую, как меня несут на руках, и я прихожу в себя только когда оказываюсь на кожаном диване, не разбирая где что. Рука Доминика гладит меня по лицу, и я устремляю в него свой взгляд. По щёкам текли слёзы, потому что знала, что этот молодой парень ушёл из жизни только из-за меня, из-за глупого прикосновения.

– Я не хотел, чтобы ты это видела, – мягко и как-то успокаивающе произносит Доминик, а меня чуть ли не воротит от его лица. На что он ещё способен?

– Это ненормально, Доминик! – кричу, захлёбываясь слезами. – Ты убил человека! И всё из-за чего? Он просто взял меня за руку!

Я замахиваюсь рукой в сторону мужа, пытаясь отдалиться от Форда, но он перехватывает мою ладонь и грубо сжимает.

– Он не имел на это право, – цедит он сквозь зубы. – Он виноват, Бель, а правонарушителей, нужно наказывать.

19

Плакала я минут пятнадцать, пока меня не накрыла полная апатия и осознания того, что мой муж убийца. Что я могла сделать, узнав это? Закатить истерику? Уже. И это помогло вернуть того молодого журналиста в жизнь? Нет.

Уйти от него? Была уже попытка и совсем не удачная.

Я просто смирилась, обмякла в его руках, и позволила отнеси в машину, а после привезти домой. Пока он отходил, я схватила сменную одежду из шкафа, и вышла из комнаты, направляясь в гостевые комнаты. Выбрала самую дальнюю, и, не запираясь, упала на кровать. Замки в этом доме не были никакой преградой для Доминика – от каждой комнаты у него был ключ, поэтому смысла закрываться не было.

Так я и лежала ни о чём не думав. Голова была совершенно пустой, и я просто не представляла, как жить с той мыслью, что Доминик кого-то убил. Только закрывая глаза, перед лицом всплывали его кровавые руки.

– Анабель, – послышался со стороны недовольный голос Доминика, который я сначала не расслышала. – Возвращайся в комнату, мне надоели твои игры.

Я не ответила, потому что сил банально не было. Продолжила лежать на кровати, смотря в белый потолок, на котором было изображено цветение сакуры.

– Бл*ть, надоела, – слышу его мат и снова никак не реагирую. Надоела – может выкинешь наконец. Но вот так думала только я, потому что в следующее мгновение была вжата массивным телом Доминика в кровать, слушая его крики мне в лицо: – Задолбала! Почему ты не можешь вести себя нормально и перестать нервировать меня!? Надоело, сейчас я выбью всю эту дурь из тебя.

А после послышался треск разрываемой ткани и вот я уже лежу без белой блузки в кружевном бюстгальтере.

– Что ты?… – не успеваю я сказать дальше, как Доминик впивается грубым поцелуем мне в губы и жёстко сминает их, не проявляя ни капли нежности. Зубами подкусывает губу, и я чувствую металлический привкус собственный крови у себя во рту, которым и стал отрезвительным.

Замахнулась рукой, но Форд увернулся и схватил меня за запястье, не волнуясь о моих порезах. Одной рукой прижал мои руки к кровати, а другой полностью сорвал с меня блузку, разошедшуюся по швам. Попыталась ударить его ногой в пах, но он блокировал моё колено своей ногой, и я чуть не взывала от беспомощности. Да что я могла сделать против крепкого мужчины? Ни-че-го. Но сдаваться я не собиралась и начала припадочно вырываться, пытаясь освободить руки, которые Доминик уже перевязывал порванной рубашкой. Справившись с этой работой, подтянул меня к изголовью кровати, привязывая рубашку к деревянной спинке.

– Ты больной! – крикнула ему, бодаясь всем телом. – Доминик, прекращай свои шутки, мне уже не смешно!

Не знаю чего я ожидала, но только не того, что Доминик отстранится от меня, встанет и быстро выйдет из комнаты, оставляя меня опешившей от всей этой ситуации. Пока он не передумал, я села, и начала развязывать узел на своих руках. Было сложно и неудобно, что вход пошли зубы, которыми было сложно прокусывать брендовые шмотки. Порвать – легко! Прокусить – невозможно. И когда спустя несколько минут борьбы с тканью, я всё-таки развязала руки, схватила сменную одежду, и побежала к выходу. Нет, больше я терпеть этого не намерена.

Плевать, что будет, но терпеть я этого больше не буду.

Но только я дёрнула за ручку двери, как она открылась и в комнату ввалился Доминик, что-то держа в руках. Резко сгрёб меня в охапку и кинул на кровать, снова придавливая всем своим телом. А в момент моего сопротивления схватил руки окольцовывая наручниками, после пристегнув те к кровати.

– Если ты сейчас же не прекратишь, я подам на тебя в суд за изнасилование, – прошипела, пытаясь напугать Доминика, хоть и прекрасно понимала, что суд я не выиграю. Он ухмыльнулся, бросая в меня взглядом что-то наподобие «ну, попробуй».

В следующие секунды я осталась без лифчика, который он разорвал впереди, оставляя меня полуголой лежать на холодной кровати. После схватился за замок юбки и потянулся вниз под мои громкие крики перестать это делать.

Юбка полетела в сторону, и я осталась в обычных чулках и трусиках. Было ли мне сейчас страшно? Нет, было и страшнее. Особенно первое время, когда я только изучала Доминика. А сейчас, я даже и знала что произойдёт – просто изнасилует.

Форд разорвал мои трусы и откинул их в сторону, оставляя меня в одних чулках.

– И что дальше, Доминик? – спрашиваю его, скрещивая ноги, пытаясь закрыться. – Изнасилуешь? Банально!

– Нет, не совсем, – произносит он и из-за пояса достаёт шприц с какой-то жидкостью внутри. – Мне надоело твоё безучастие.

А после подносит к моей руки, и я дёргаюсь, стоит ему скинуть колпачок с иглы и приблизить её к моей коже. Ударяю Доминика ногой, но тот не шелохнувшись, вводит иглу в кожу и я взвизгиваю, пытаясь прекратить введение препарата в организм. Что он, чёрт возьми, мне вколол? Если это хоть как-то навредит ребёнку, я убью его собственными руками и плевать, что испачкаю свои руки в крови.

– Ты сама меня захочешь, дорогая, – произносит он и медленно начинает расстёгивать рубашку, пропуская пуговичку за пуговичкой, раскрывая идеальное тело Доминика. Его руки перемещаются на ремень и также нарочито медленно расстёгивают и его, откидывая в сторону. Надоевшую рубашку он тоже скидывает на пол, и я невольно заостряю внимание треугольнике, скрывающегося за штанами.

К лицу приливает жар, и я чувствую, как щёки начинают гореть. Форд расстёгивает ширинку своих брюк и приспускает их, снимая. Я смотрю на его мускулистые руки, на которых проступают вены, и представляю, как плавлюсь в его руках. Да почему так жарко?

Следом Доминик снимает и трусы, открывая вид на свою эрекцию. От такого вида внизу живота зародилась тяготящая истома, и я закусила губу. Этот псих вколол мне чёртов афродизиак!

– Что, Доминик, не можешь сам, прибегаешь к препаратам? – выдыхаю, чувствуя, как начинаю гореть с ещё большей силой. Форд снова ухмыляется и снова захватывает своими ногами мои ноги, фиксируя их, чтобы я не вырвалась. А вырывалась ли я вообще? Разум затуманился от желания, и я уже полностью перестала сопротивляться.

Форд склоняется лицом к моей груди и влажным языком проводит по чувствительной горошине груди, отчего изо рта вырывается глухой стон, о котором я сразу же пожалела, потому что на лице Доминика отразилась победоносная улыбка. Он посасывает грудь, причмокивает и опускается вниз дорожкой из поцелуев, распаляя меня ещё больше.

Да что же такое? Почему мне не хочется вырываться, а хочется чувствовать ещё и ещё? Почему препарат перекрывает всю мою ненависть к нему?

Все мои мысли улетучились в один момент, когда он развёл ноги и дотронулся языком до комочка нервов. Я снова глухо застонала, чувствуя тёплое дыхание на своей коже. Доминик это делал впервые, отчего новые ощущения были для меня в новинку.

Сейчас два человека боролись внутри меня, перекрывая друг друга. Одна я хотела прекратить всё это, влепить пощёчину и уйти из его жизни навсегда, а другая… Хотела продолжения. И желание настолько начало застилась разум, что я перестала как-то либо сопротивляться, отдаваясь рукам Доминика. Скоро это закончится. Он сделает мне больно, и я перестану таять в его руках.

Ещё несколько секунд его влажного языка на моём клиторе и он поднимается, становясь лицом к лицу, а после целует, оставляя на моих губах мою же влагу. Отвратительно! В любой другой бы ситуации я бы вытерла губы, сплюнула всё, что на них было или вовсе вывалила всё содержимое желудка, но не сейчас. Возбуждение захлёстывало с головой, что я ни о чём не могла подумать.

– Ты чувствуешь? Чувствуешь какая ты на вкус? – шепчет он мне в губы, а я покрываюсь мурашками от его тона, и прикрываю глаза, неосознанно, облизывая губы. – Вкусная, сладкая и только моя.

Снова целует, углубляет поцелуй, но уже намного мягче, нежнее. Отстраняется и смотрит в мои глаза, затуманенные похотью. Спустя несколько секунд чувствую его грубые захваты на своих бёдрах, обтянутые в чулках и в следующее мгновение член Доминика полностью заполняет моё лоно. Вскрикиваю от приятного ощущения, и понимаю, что такого я не чувствовала давно.

Я испытывала сексуальное влечение к Доминику только в самом начале наших отношений, а потом он всё разрушил, полностью отталкивая меня от себя. Всё остальное время мы пользовались смазками или он просто трахал меня на сухую, причиняя боль. И именно сегодня, впервые за столько лет, я испытываю наслаждение.

Когда действие препарата спадёт, я точно буду знать, что буду жалеть, но сейчас меня мало что волновало. Доминик вышел из меня, а потом снова двинулся вперёд, тараня меня до самой глубины, а после учащает эти движения, и я уже не могу сдержать стонов, слетающих с губ. Член скользит внутри меня как нож по маслу, и я чувствую, как комок внизу живота концентрируется всё сильнее, и меня начинает трясти от предвкушения.

Слышу тяжёлое дыхание Доминика в шею и впиваюсь зубами ему в плечо, пытаясь перестать стонать в голос. Он рычит мне прямо в шею и продолжает вбиваться в меня с огромной скоростью. Я постанывала ему в кожу, и когда он грубо сжал мои бёдра, я вдруг осознала, что это всё тот же Доминик, не знающий жалости, убивший человека, который все эти годы издевался надо мной.

– Не хочу, – хрипло говорю я, но Доминик не слышит меня, переворачивая на живот. Руки в наручниках стягивают и начинают ныть, а я чувствую приближающуюся эйфорию. Чувствую, как он ставит меня на колени и опускает грудью на диван, заставляя коснуться сосками уже тёплой ткани.

Он входит резко, грубо, полностью меняясь. Вдалбливается в меня со всей силы, и я чувствую скорейшее приближение.

– Н-не х-хочу, – с придыхание произношу, елозя грудью по простыне с оттопыренным задом, в который сейчас врывается Доминик. Он делает ещё несколько толчков, и я задерживаю дыхание, выпуская изо рта стон наслаждения. Ноги задрожали, дыхание спёрло, и я получаю разрядку, одновременно крича: – Н-не х-хочу-у!

Внутри всё пульсирует и я неосознанно мышцами обхватывают член Доминика, подрагивающего внутри меня. Чувствую, как его сперма растекается внутри, и Форд выходит из меня, поглаживая мои ягодицы.

– Кричит, что не хочет, но сама стонет как шлюха, – говорит Доминик, и встаёт с кровати, берёт что-то из кармана своих брюк, подходит ко мне и расстёгивает наручники. Затёкшие руки плетьми падают на диван, и я глубоко дышу. – Надеюсь, в следующий раз будет лучше.

Какой следующий раз…

Форд надевает трусы, и выходит из комнаты, оставляя меня в прежней позе. Двигаться не хотелось совсем, и только спустя несколько минут я полностью легла на кровать.

Я разочаровалась в себе. Ненавижу себя.

Ненавижу за то, что возжелала этого мужчину. Ненавижу за то, что дала слабину. Ненавижу за то, что поддалась.

Ненавижу.

20

Проснувшись, первым делом сходила в душ, пытаясь оттереть от себя следы прошлой ночи. Хоть и затёрла кожу до красноты, и избавилась от запаха Доминика, но воспоминания в голове давали о себе знать. Боже, как же я такое допустила?

Проклиная себя всем, чем можно, я оделась во вчерашнюю сменную одежду, которая осталась нетронутой и пошла в нашу спальню, чтобы взять необходимые мне вещи. В душе надеялась, что Доминик уехал на работу без меня, и я смогу посидеть дома в четырёх стенах, сжирая себя терзаниями изнутри.

Но по пути я встретила ещё одного не желательного гостя. Роберт как бельмо на глазу стоял в коридоре и сверху вниз смотрел на служанок, которые с утра пораньше порхали над уборкой. Он услышал мои шаги и обернулся в мою сторону, ухмыляясь. В голове сразу же всплыл образ голого Форда, ухмыляющегося точно так же. Захотелось утопиться, чтобы не вспоминать прошлой ночи.