Текст книги "Тайна Верховной жрицы (СИ)"
Автор книги: Виктория Виноградова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 9. Мошенник
Есть дома, в которые заходишь и уходить не хочется – до того уютно. Есть, наоборот, неприятные, унылые, холодные, из которых так бы и сбежал. Особняк мадам Помполь Тьюри относился к третьему типу – дом-музей: и сбегать не хочется, но и жить невозможно.
Каждая комната хранила бесценные коллекции уродливой мебели, сделанной под старину. Золотые люстры, точно горы, перевернутые пиками вниз, нависали над гостями, грозясь в любой момент обрушиться на чью-нибудь голову вместе с потолком. Цветастые ковры настолько удачно объединялись с аляпистыми обоями, что вызывали у гостей нервный тик.
Очевидно, желая закрепить эффект психологической атаки, на каждой стене висели портреты мадам Помполь. То хозяйка смотрела на вас в образе юной наивной пастушки (даром, что сударыне давно перевалило за пятьдесят), то царственно восседала в кресле подобно властной императрице. То стояла у станка в пуантах и балетной пачке, пытаясь задрать ногу в грациозном па, то лежала, обмотанная скромным тряпьем, держа в руках перепуганного ягненка.
Но главной гордостью мадам Помполь служили бесчисленные вазы, пузатые, как сама хозяйка. Они были расставлены в самых неожиданных местах: на подоконниках, возле диванов, в центре комнат. Иной раз, когда в особняке мадам собирался весь цвет Гердены, гости могли нечаянно разбить пять, а то и семь ваз. Это значило, что публика была в ударе и вечер удался.
Однако сегодня светское мероприятие грозило обернуться провалом: шел третий час, а до сих пор ни одна ваза не пострадала.
В центре гостиной за белым роялем горбился виконт Исвильский. Он вяло перебирал клавиши, называя заунывную какофонию «Сонатой». Его единственной слушательницей оставалась туговатая на ухо старая герцогиня. Да и та, кажется, сидела подле рояля лишь потому, что все прочие места были заняты. Остальные гости коротали вечер за светскими беседами, украдкой зевая и поглядывая на часы.
Дамы в пышных нарядах утомленно жаловались на войну, по вине которой отменили доставки тканей из Савении.
– Стало решительно нечего носить, – меланхолично возмущалась вдова генерала Алевского. – Нас буквально вынуждают ходить в обносках. Не понимаю, неужели нет возможности воевать и продолжать торговлю? Кому помешает, если савенийцы станут присылать шелка и платья?
Другие матроны целиком и полностью были солидарны с позицией генеральской вдовы и осуждали недальновидность императора.
Мужчины не отставали от дам и открыто критиковали недавние морские сражения. Джентльмены сходились во мнении, что, если бы не дела – давно бы отправились на войну. Показали бы врагу, что значит – настоящая иривийская мощь!
Темы эти обсуждались не раз, а посему беседы протекали вяло. Собравшиеся предприниматели и аристократы то и дело поглядывали на мадам Помполь, ожидая, когда же появится заявленный гость? Дескать, что это вы, сударыня, взбаламутили всех, понаобещали с три короба, а вместо удивительного гения и путешественника вновь потчуете нас заскорузлыми сплетнями и дешевым шампанским?
В половине восьмого, когда многие начали придумывать отговорки, чтобы поскорее покинуть вечер и, пока не поздно, отправиться на бал к графине Желновой, в дверях гостиной появился седовласый дворецкий.
– Маэстро Дальпир Кузенкевич, да прости нас всех Денея-матушка, Эржанский прибыли! – объявил дворецкий и зачем-то осенил себя кружью.
После чего удалился, уступая место Рурыку.
Создавая образ гениального изобретателя, савениец постарался на славу: верхняя половина его лица скрывалась за металлической маской с длинным загнутым клювом. Голову венчала широкополая шляпа, к полям которой крепились карманные часы на цепочках. Рубашка с пышным жабо была подпоясана коричневым ремнем. Поверх – темный бархатный сюртук с медными заклепками на лацканах, а позади – тонкие деревянные крылья, держащиеся на лямках. Сбоку на талии болтался рыжий лисий хвост и веревочки с нанизанными бусинами и ракушками. Темно-серые штаны были заправлены в ботфорты.
Ассистентка Элика, представленная как мадмуазель Жаклин, выглядела под стать: в красном дерзком платье с оголенными плечами, корсетом, подчеркивающим соблазнительные формы, и пикантным разрезом на подоле, демонстрирующим стройные ножки. Голову украшал мужской цилиндр с торчащим из него вороньим пером.
Собравшиеся джентльмены чуть слюной не подавились, разглядывая ножки Элики-Жаклин.
– Фью свиф алле щё! – заявил Кузенкевич-Эржанский и топнул так громко, что дамы вздрогнули от неожиданности.
– Маэстро приветствует собравшихся и выражает благодарность за приглашение, – перевела Элика.
Мамам Помполь растерянно захлопала ресницами:
– Так что же? Он не понимает по-иривийски?
Хозяйка рассчитывала, что гость порадует историями о летунах.
– Пачыму же? – с акцентом произнес Рурык. – Панымаю. Я палыглот. Гаварю на тринадцть язкоф. Кстатти, вы знаэте что в язке лытуноф пачти нет гласных? – на ходу придумывал Рурык.
Светское общество облегченное вздохнуло, а один из мужчин украдкой пнул стоявшую неподалеку пузатую вазу, отчего та с грохотом покатилась по полу и налетев на ножку рояля, разбилась.
– На счастье! – радостно махнула рукой хозяйка дома, предчувствуя удачный вечер.
Спустя минут пять наш Кузенкевич-Эржанский вдохновенно сочинял, как жил у летунов. В красках описывал их серую кожу с тонкими, будто мраморными, прожилками синих вен. Их абсолютно лысые круглые головы, глаза-блюдца, короткие острые носы, широкие перепончатые крылья, сросшиеся с руками. Рассказывал, как летуны живут в пещерах на вершине скал, как питаются ягодами и личинками, как враждуют с коршунами и грифонами.
Иной раз маэстро увлекался и начинал говорить без акцента, но гости не обращали внимания. Публика, затаив дыхание, слушала, как Дальпир героически сражался с воздушными пиратами из клана сизых летунов. Те коварно напали на поселение под покровом темноты и пытались похитить единственную дочку вождя – красавицу Глагдиэль.
Кто-то решил блеснуть логикой и спросить: как могло появиться такое имя у дочери вождя, если до этого изобретатель рассказывал, что в речи летунов отсутствуют гласные? Но умника закидали осуждающим шипением и просьбами не мешать рассказчику.
В этот момент Рурык понял, что публика окончательно в его власти. Он продолжал вдохновенно придумывать, как прогнал налетчиков и спас дочь вождя, за что правитель был готов отдать ее замуж за храброго героя. Но скромный защитник отказался от столь великой чести и попросил выдать дочь за славного кузнеца. Ведь несчастный юноша и Гладиэль давно любили друг друга, но опасались гнева вождя.
Дамы рыдали в голос, когда Дальпир рассказывал о свадьбе прекрасных возлюбленных. Даже пара мужчин украдкой смахнули слезу – настолько трогательным оказался эпизод.
Здесь же, среди присутствующих, сидел и редактор по фамилии Пивц. Тот самый, что еще несколько дней назад спивался в офисе «Герденовского правдоруба», а теперь в одночасье вернул былой авторитет и вновь стал желанным гостем на любом светском мероприятии. За это Рурык попросил немного подыграть ему на светском вечере, пообещав долю от предстоящего дохода. Редактор, не будь дураком, быстро смекнул, что успех газеты был разовым и вскоре тиражи вновь упадут. А вот деньги за шоу можно было выручить весьма неплохие, на которые без труда начать новую жизнь в другом городе.
Как только маэстро гений украдкой подал знак, редактор включился в дело. Он сообщил публике, что изобретатель создал уникальный аппарат, не имеющий аналогов, и попросил Дальпира поведать о техническом чуде.
Гениальный мастер картинно смущался и отнекивался: дескать, стоит ли? Разве можно надоедать дамам скучными рассказами об аппаратуре?
Но дамы громче других требовали показать агрегат, и Кузенкевич-Эржанский был вынужден капитулировать под общим натиском.
Пока ассистентка в соседней комнате собирала конструкцию телепорта, маэстро охотно рассказывал о самом изобретении.
Уже не одно десятилетие величайшие умы бились над возможностью мгновенного перемещения в пространстве. Дальпир не остался в стороне и тоже размышлял над вопросом телепортации. И вот, наблюдая за летунами, маэстро понял, как сделать перемещения в пространстве реальностью!
Так появился первый в мире телепорт, который был скромно назван Нультовиком Кузенкевича-Эржанского. Суть работы оказалась весьма проста: на удаленном расстоянии друг от друга устанавливались два нультовика. Человек заходил в первый аппарат и мгновенно оказывался во втором, тем самым перемещаясь на сотни и даже тысячи километров.
Эксперименты выявили, что процесс совершенно не представлял угрозы здоровью, и даже наоборот, положительно влиял на работу сердечной мышцы и в иных случаях способствовал излечению гастрита и язвы желудка.
После столь благоприятных результатов Дальпир приступил к установке стационарных нультовиков по всей Савении и Гаркии. Изобретатель продемонстрировал зрителям карту: дорогие курорты, модные дома, площади крупнейших городов – более тридцати нультовиков ждали своих путешественников.
Как только публика дошла до кондиции и вожделела самолично узреть чудо техники, мадмуазель Жаклин торжественно выкатила аппарат в гостиную.
В собранном состоянии конструкция представляла собой узкий шатер, занавешенный атласной голубой тканью.
– И что, можно прямо отсюда, воспользовавшись вашим телепортом, попасть куда угодно? – продолжал интересоваться редактор, отрабатывая обещанный гонорар.
– В либую точку гдэ находся стационарн нультофик. Фы мошите сами убэдится. Птэнчик, прадэманстрируй. Кута вы хатите отправыть маю птычку?
– А давай в Мальвир, – предложил редактор. – Пусть купит савенийских нарядов и покажет их нам – тогда поверим.
Дамы бойко поддержали идею. Еще бы, Мальвир… чудесный городок в сердце Савении, чьи улочки пестрят всевозможными магазинчиками тканей, ювелирными мастерскими, модными ателье. Одним словом, Мальвир – это сказка для любой женщины, куда иривийские модницы охотно ездили, пока Савенийская конфедерация не объявила войну и не закрыла въезд для иривийцев.
Мадмуазель Жаклин кивнула и проворно зашла в шатер нультовика, скрывшись из виду. Рурык достал откуда-то из-за пазухи пульт, нажал пару кнопок.
Раздался щелчок. Вокруг шатра громыхнули разряды электричества, воздух запах озоном. Молнии, будто растревоженная стая ворон, взвились над аппаратом.
И вдруг все стихло.
Дальпир отодвинул ткань шатра, демонстрируя, что он пуст.
На самом деле, идея была взята из арсенала фокусников и называлась «ящик с зеркальной стенкой». И Элика, и реквизит прятались за высоким зеркалом, тогда как публика видела лишь пустой шатер. А что до молний – всего лишь заклинание, создающее иллюзию грозы.
Спустя минут пятнадцать треск грозовых раскатов вновь разорвал воздух гостиной, и мадмуазель Жаклин вышла к публике облаченная в роскошное сапфировое платье, сшитое по последней савенийской моде. Хорошенькую голову ассистентки украшала миниатюрная шляпка с вуалью, а руками девушка придерживала меховую горжетку, согревающую плечи красотки.
Что тут началось!
Дамы, позабыв о светских манерах, буквально взвыли от зависти, увидав роскошный наряд (Элика определенно не прогадала, когда по наказу Рурыка покупала платье у контрабандистов).
– А можно и меня в Мальвир на пару часиков? – голосили женщины, растеряв весь светский лоск. – Отправьте меня, маэстро! Плачу любые деньги!
Мужчины, смекнув, кому именно придется расстаться с «любыми деньгами», напряглись, подсчитывая, как быстро наступит банкротство, если обезумевшие женушки дорвутся до савенийских тряпок.
Восклицание редактора Пивца оказалось как нельзя кстати:
– Спокойно! Я тоже могу зайти в шатер, переодеться, а потом всем говорить, что побывал в Мальвире. Для начала следует на личном опыте убедиться, что нультовик действительно работает!
Мужчины с благодарностью взглянули на редактора и с фразами «инициатива наказуема» и «Да прибудет с тобой Денея» буквально запихали Пивца в аппарат.
– Прэдлагаю отправыть дарагова рэдактора на теплый курорт, – лукаво подмигнул изобретатель и вновь запустил телепорт.
Но когда Пивц вернулся, с бокалом недопитого коктейля в руках, с ожерельем из экзотических цветов на шее и с полуобнаженной мулаткой в обнимку – даже мужские сердца дрогнули.
Редактор с восторгом рассказывал, как очутился на пляже, как только что пил коктейли, танцевал с туземками и даже успел окунуться в теплое море.
– Верите, нет – так бы и остался! – взахлеб говорил Пивц. – Уж как там сейчас тепло! Как солнечно! А девочки какие… м-м-м…
На этих словах он с особой теплотой прильнул к загорелому стану иноземки, чем окончательно раздразнил мужчин.
Позабыв о сомнениях, джентльмены готовы были на себе испробовать чудо-агрегат, лишь бы изобретатель и их отправил на теплый курорт.
Дамы с удвоенной энергией продолжали требовать немедленной «поездки по модным местам».
– Гаспада! Гаспада! – замахал руками маэстро. – Я вынуждэн огорчать фас. Это портатифная мотэль. В день она можэт сделать фсего три путешестфия. У нас осталось лишь одно перемещенье.
Светское общество взорвалось!
Гвалт, шум, давка!
Канзовские аристократы вели себя ничуть не лучше купцов на базаре: они спорили, совали Рурыку деньги, настаивали отправить именно их!
Неожиданно вновь разразилась гроза, нультовик зашумел, и к всеобщему удивлению из него вышел герк. В дорогом костюме, с полупустой бутылкой спиртного. Герк оглядел собравшихся мутным взором, буркнул нечто в духе: «Эк меня занесло», – и, обдав изобретателя алкогольными парами, вновь зашел в телепорт и исчез.
Дальпир был вынужден извиниться перед гостями, объясняя, что неизвестный путешественник по нелепой случайности истратил последний заряд нультовика.
Но маэстро успокоил публику, сказав, что пробудет в Гердене около двух недель, и готов представить всем желающим возможность воспользоваться стационарным аппаратом, у которого отсутствуют ограничения на количество перемещений.
Чтобы не возникло путаницы, ассистентка Жаклин организовала продажу билетов на утренние, дневные и вечерние сеансы перемещения.
Гости радостно гомонили. Даже грабительская стоимость в сотню тысяч алынов за билет не отпугивала путешественников. Обступив мадмуазель Жаклин, господа и дамы пытались опередить друг друга и забронировать лучшие даты для перемещения.
Пока Элика облапошивала широкие слои аристократии, Рурык, с подачи редактора, знакомился с высшим светом Гердены. Особо удачной вышла беседа с владельцем крупнейшей строительной компании. Делец сразу понял, какие деньги можно делать, если приобрести патент на производство стационарных нультовиков на территории Иривии.
Рурык не стал долго мучить дельца, договорившись о продаже чертежей за пять миллионов алынов. Получил чек с предоплатой в пятьсот тысяч в обмен на подписанный договор об эксклюзивном производстве нультовиков.
Той же ночью Рурык, Кыр и Элика сидели в поезде, отбывающем из Гердены. Они кутили в вагоне-ресторане, отмечая победу. В соседнем вагоне сидел редактор, подсчитывающий свою долю и строящий планы о создании новой газеты где-нибудь в Канзе.
– А теперь мы куда? В новый город? Снова покажем богачам трюк с телепортом? – спрашивала Элика.
– Нет. Гений себя изжил, – улыбался Рурык. – Этот образ был хорош для провинциальных толстосумов. Впереди нас ждет искушенная публика столицы, и ее таким балаганом не проведешь. Для элиты я приготовил свой лучший спектакль. Не далее, как час назад мне довелось приобрести небольшой островок неподалеку от берегов Иривии. И прямо сейчас, в эту минуту, вы, друзья мои, присутствуете при великом историческом событии! На ваших глазах рождается новое государство! Преклоните колени перед новым королем – Его Величеством Рурыком Первым!
Глава 10. Жрица
Ярен Цевс почти дошел до выхода из святилища, чтобы собрать поисковый отряд, когда механический гул буквально парализовал тело магистра. Ярен с усилием, против воли повернул голову, и сердце его глухо ухнуло вниз: на постаменте Лабиринта светилась голубая полоска!
Предательская мысль иглой вонзилась в мозг: «Ведь пройдет! Весь Лабиринт пройдет, стерва!»
До того ярость переполнила магистра, что, не помня себя, он схватил за грудки помощника, занимавшегося запуском пирамиды, оттащил в дальний угол и кричал. Требовал объяснить: какого Рамона он запустил механизм? Как посмел ослушаться приказа?!
А этот щупленький помощник мямлил что-то о переходе на автономное питание, и что отключить не удается, и якобы Лабиринт сам заработал.
– Но как-то это можно остановить?! – бушевал Ярен.
Мужичок только беспомощно разводил руками. Дескать: «Лабиринт не реагирует на внешние вмешательства».
Магистр с досады ударил кулаком по стене, так что вмятина осталась.
«Какой Рамон меня дернул согласиться на испытание Лабиринтом? – мысленно ругал себя Ярен. – Не приведи Денея если эта идиотка пройдет его! Это конец. Мы обязаны будем признать ее Верховной. Дрянь! Подлая рыжая дрянь! Даже сдохнуть нормально не может!»
– Мы должны его отключить! Ясно?! Иначе я тебе лично… – Ярен не договорил, но и по сжатым кулакам помощник догадался, что его ожидает.
– Если только попробовать взорвать сам двигатель?.. – произнес мужчина и испуганно вжал голову в плечи.
Озвученное предложение являлось настоящим преступлением. Умышленно сломать Лабиринт! Осквернить святилище! Да это величайший грех!
Но глаза магистра недобро блеснули.
– Принеси мне землю для атакующего заклинания! Быстро!
В это время Баргос крутился у входа в Лабиринт, то беспокойно поглядывая в темноту входа, то проверяя – не потухла ли полоска?
– Работает! Работает! – повторял он, обращаясь в пустоту. – Ведь работает!
Жрицы и магистры толпились у входа, не спеша рассаживаться по местам. Перешептывались меж собой, гадая, велики ли шансы Меган. Большинство надеялось на то, что рыжая провалит испытания и позорно вернется через вход.
Когда Лабиринт принудительно отключили от энергетических кристаллов, Меган как раз шла по длинному коридору к началу второго испытания. Мягкие туфли бесшумно ступали по шахматному полу. Свет лился на песчаные стены.
Лабиринт, чтобы проверить магическую подготовку участницы, приготовил для нее встречу с монстрами, вырванными из глубин подсознания. Чудовища из ночных кошмаров и реальных трагедий поджидали Меган в зеркальной комнате, готовые наброситься, как только девушка пройдет под аркой.
Неожиданно свет замигал и вдруг погас, погрузив коридор во мрак.
Рыжая замерла, не зная, как реагировать: то ли это часть испытания, то ли Лабиринт оказался неисправен? Все-таки на одну треть он является механическим сооружением, а любая техника после стольких лет простоя могла дать сбой.
– Эй! – Меган попыталась наладить общение с Лабиринтом. – Ты меня слышишь? Э-эй! Мне идти дальше?
Рыжая помолчала, надеясь, что этот уникальный симбиоз магии, механики и искусственного разума ответит.
Куда там! Гордый баран, висевший над аркой, продолжал хранить молчание.
И ведь не понятно: то ли действительно сломался, то ли обиделся.
– Ты вообще работаешь или что?! – крикнула Меган, понимая, что ведет себя откровенно по-хамски.
Вроде и надо бы проявить уважение к столь могущественному сооружению, а эмоции захлестывают.
К поясу жрицы крепились легкие мешочки с землей. Куратор специально приобрел универсальную смесь, подходящую как для оборонительных, так и для атакующих заклинаний.
Меган зачерпнула из мешочка сыпучую почву и создала светящийся шар.
Помещение озарилось бледно-лиловым светом, и оказалось, что обстановка поменялась. Вместо шахматного пола – потрескавшиеся серые плиты, уложенные на сырой земле. Вместо гладких стен – пыльная каменная кладка.
Рассудив, что, возможно, это все-таки часть испытания, Меган направилась вперед по коридору, подсвечивая путь шаром.
Резко вспыхнул свет, и шахматный пол с бежевыми стенами вернулись. Они мигали, то и дело уступая место обветшалому подземелью. Свет мерцал, отчего в глазах рябило. Хотелось зажмуриться, но Меган продолжала идти вперед, к очередной арке. Еще одна голова барана ждала ее. Каменные щупальца неспешно извивались, подманивая жрицу.
– Первое испытание завершено! – голос барана звучал хрипло, искаженно, некоторые звуки пропадали, так что Меган услышала: «Пер…е исп. а…ние зав…рш…но».
Жрице подумалось, что все-таки что-то не то творится с Лабиринтом. Явно какой-то сбой.
Баран сказал что-то еще, но девушка не успела разобрать слова – на середине фразы свет вновь погас. А затем жрица почувствовала мелкую вибрацию.
Дрожь нарастала до тех пор, пока пыль и камни не посыпались из стен.
Рыжая чуть не упала: плиты под ногами двигались, словно льдины во время паводка. С яростным скрежетом терлись друг о друга и вздымались уродливыми волнами.
Каменная крошка осыпала голову, острым градом барабаня по макушке и плечам. Стены ходили ходуном, и было слышно, как ползут трещины, желая похоронить Меган под тяжелыми плитами.
Жрица едва уворачивалась от падающих камней. Пробежала под аркой, в надежде, что землетрясение прекратится.
Мешочки с магической почвой уходили один за другим. Жрица только и успевала, что выхватывать горсть земли и выбрасывать перед собой, на ходу создавая защитный купол. Стены с грохотом ломались, метая в девушку увесистые камни. Пол колыхался, швыряя Меган, как безвольный мячик.
В какой-то момент жрица чуть не упала в разверзшуюся бездну. Чудом успела в последний момент кинуть пробужденную землю и сотворить под собой нечто, напоминающее мост. Благо хватило ума перебежать на другую сторону ямы: спустя секунду бездна сомкнулась, издав гулкий «чавк». От моста не осталось и щепки.
Меган казалось, что конца и края не будет этим разрушениям. Она выбилась из сил, земля в мешочках подходила к концу, а Лабиринт продолжал дрожать в смертельной агонии.
Жрица все чаще спотыкалась и падала. И неизвестно откуда находила в себе силы, чтобы подниматься. Колени были сбиты в кровь, ногти содраны, руки изранены. Подол платья пришлось оторвать, когда тяжелый валун придавил шлейф к полу. Из-за пыли невозможно было дышать. Свет иной раз ярко вспыхивал, отдавая резью в глазах, и тут же гас.
Жрица находилась на волосок от смерти и не знала, сколько еще выдержит.
– Послушай! – кричала она, на бегу перепрыгивая через трещины в полу. – У меня почти не осталось земли! Может, достаточно? Разве я еще не доказала, что владею заклинаниями?
Меган, привыкшая решать проблемы угрозами и уговорами, пыталась договориться и с Лабиринтом.
Сооружение не отзывалось. У рыжей оставалось всего два мешочка – хватит на пять заклинаний, не больше.
– Чего ты от меня ждешь?! – орала жрица, прикрывая лицо от каменной крошки. – Ответь!
Свод над головой Меган с грохотом рухнул вниз, едва не убив девушку. Та в последнюю секунду успела отпрыгнуть, при этом больно ударившись рукой о стену. Локоть заныл, кисть ослабла, повиснув безвольной культяпкой.
– Да Рамон тебя побери! Чего ты хочешь?!!! Ответь! Я приказываю! Ответь мне немедленно! Сука! Ответь!!!
Слезы бессильной ярости смешивались с пылью.
Дух Лабиринта оставался безучастен.
Стены рушились, швыряя под ноги булыжники, своды осыпали песком и осколками, пол брыкался, словно норовистая лошадь.
Где-то впереди раздался оглушающий грохот. Пыль клубами разнеслась по узкому переходу, мелкие песчинки грязи впились в лицо, застряли на губах, забились в нос и уши.
Рыжая дошла до обрушившейся части стены и остановилась, не зная, как поступить: проход завален.
Назад тоже не пройти – где-то в самом начале коридора такой же обвал.
Девчонка оказалась заперта с двух сторон. А меж тем Лабиринт все сильнее бился в конвульсиях.
И что теперь делать? Сидеть здесь, в этом коридорчике, ожидая, когда одна из стен ее придавит? Тратить последние запасы почвы на то, чтобы пробить дыру в завале? Валуны слишком огромные, если создавать атакующее заклинание – потребуется не меньше трех ударов.
Жрица потянулась за горстью земли, и сама себя одернула: дура! Надо защитный блок поставить, иначе взрывная сила разорвет ее. И ведь земли-то почти не осталось!
Хрип Лабиринта разнесся над потолком:
– Пробуди-и… ма-агию… – звук будто вяз в топком болоте. – Зем…я … пол… ма… пробу…и-и… Зе…ля…
Стон каменного создания оборвался, но Меган и так поняла, чего хочет Лабиринт: активировать землю, лежащую под плитами.
– Но я не умею!
Молчание.
Жаловаться было бессмысленно. Лабиринт не желал общаться. Дав подсказку, он вновь замолк.
Меган истратила два последних мешочка на создание защитного купола, чтобы оградить себя от падающих камней. А сама припала к полу, стараясь нащупать среди потрескавшихся плит островки почвы.
Нашла. Ладони приникли к сырой земле, мозг попытался сконцентрироваться.
Каменный град нещадно долбил по куполу, желая пробить защиту. Осколки булыжников настойчиво барабанили, оставляя на полупрозрачных стенках мелкие сеточки трещин.
Жрица постаралась вспомнить, как Клавий напрямую вытягивал магическую энергию из земли. Он говорил, что нужно положить ладони на почву и почувствовать, где протекают оранжевые жилы. Дены могли черпать их напрямую, не боясь прогонять через себя мощную энергию. Людям такое было не доступно и требовалось представить, как энергия растворяется в виде мягкого теплого пара, делая землю пробужденной.
Меган судорожно водила руками по почве, но как она не силилась – не могла почувствовать оранжевые жилы энергии. Желание сдаться лишь на секунду врывалось в мозг, но жрица тут же его прогоняла. Нельзя себя жалеть. Она должна пробудить землю, если хочет выжить. Она сможет это сделать. Один раз во время занятий с Клавием у нее даже получилось. Нужно лишь вспомнить те ощущения.
Холодная почва. Сырая. Ни единого намека на проходящее под землей тепло.
Рамон бы подрал этот Лабиринт!
Жилы! Она должна почувствовать жилы. Они есть. Где-то под землей. Они обязаны быть здесь.
Оранжевые теплые жилы. Они текут. Они горячие.
Меган вспомнила, что у нее должно быть расслабленное состояние.
«Легко сказать», – подумала она с паническим смешком. Ее всю трясло от напряжения. Но сейчас она и впрямь отчетливо вспомнила, что для пробуждения земли необходимо замедлиться и расслабить все тело. Оно должно стать текучим и мягким, словно высокая трава, стелющаяся на ветру.
Пол шатало, Меган упала на колени, но не оторвала ладоней от земли. Жрица сжалась, но тут же вновь постаралась расслабить все мышцы тела. Лицо, шею, плечи, руки. Под ладонями уже чувствовалось тепло. Слабое, едва ощутимое, граничащее с тем, чтобы сойти за наваждение. Но все-таки девушка нащупала жилу. Она продолжала концентрироваться на потоке, стараясь мысленно представить, как рыжая энергия льется под ладонями. Как откликается мелкой вибрацией, поднимаясь на поверхность и превращаясь в легкий белесый пар. Этот пар туманом стелется над землей и уходит в нее, напитывая почву пробужденной магией.
Слева затрещала стена, прогнулась и рухнула на купол, продавив его. Несколько камней больно ударили по беззащитным рукам. Меган стиснула зубы, но не убрала ладоней. Нельзя прерывать контакт с землей.
Теперь камни со всей дури молотили по спине жрицы, оставляя синяки. Один полоснул по голой шее, прочертив кровавую полосу.
Меган питала и питала землю пробужденной магией, отдавая остатки сил. Ее мутило, в глазах темные пятна танцевали вальс, уши закладывало от звона. Хотелось содрать с шеи ворот платья, мешающий вздохнуть.
От земли побежали огненно-рыжие искры. Мелкими всполохами они растекались от жрицы. Магия не просто пробудилась. Лабиринт черпал ее, останавливая разрушения. Жрица успела отметить, что сооружение работает с магией точь-в-точь как дены.
Лабиринт затих. Пол и стены успокоились.
Меган отползла к стене, пользуясь возможностью перевести дыхание. Оторвала от рукава лоскут, дрожащими пальцами стерла с лица пыль. Ее руки… она осмотрела трясущиеся ладони – оцарапанные, с грязными ногтями, кровоточащими порезами.
– Поднимайся! – голос Лабиринта вновь звучал чисто, властно. Меган попыталась встать и ухватилась за стенку, чтобы не упасть – ноги не слушались.
– Чего ты от меня хочешь? – устало вздохнула Меган, растирая ушибленную руку.
– Меня пытались разрушить, – гулко отозвался Лабиринт, и эхо прокатилось по коридору, многократно отражаясь от стен. – Некоторым магистрам не понравилось, что ты единственная, кто прошел первое испытание. Они пожелали избавиться от тебя, навсегда похоронив в моих коридорах.
– Я что? – не поняла Меган.
Все ее силы уходили на то, чтобы оставаться в сознании. Страх умереть заставлял держаться. Не позволял лечь на пол и закрыть глаза.
– Хорошо, что тебе хватило способностей пробудить магию, – вещал искусственный разум. – Я смог создать защитный барьер.
Рыжая слушала и не слышала. Смысл растекался плавленым оловом, ускользал из рук.
– Признаться, я разочарован в нынешних жрицах, – продолжал Лабиринт. – Безопасность размягчила вас, сделала безвольными куклами. Вы забыли магию, в вас нет сил для борьбы. Комфорт вреден человеку. Он развращает дух. Вы превратились в тепличные растения. Лишь у тебя хватило решимости идти к цели.
Лабиринт помолчал, а затем Меган показалось, что механические интонации изменились. В них появилась человечность и, кажется, грусть.
– Ты напомнила мне Денею. В тебе еще осталась эта природная дикость, звериный нрав, который не исправить монастырской муштрой. Храни этот огонь.
– Так я единственная, кто еще в Лабиринте? Я что… Я победила Тею? Даже ее? – радостное известие придало сил. Надежда на победу, казавшаяся призрачной, вновь ярко засияла, заставляя собрать остатки мужества и дойти до финала.
– Не обольщайся. Одна из жриц была куда способнее. Во время разрушения ты лишь доказала, что не умеешь пользоваться магией.
– Но ведь я выжила! – Меган задело, что даже Лабиринт счел Тею более способной.
– Это лишь результат везения. Ты бездарно истратила запасы почвы на хлипкие заслонки. Та другая жрица, справилась бы гораздо лучше. В ней чувствуется магический потенциал. Но кое-кто постарался, чтобы ее дух оказался сломлен. Кое-кто пожелал выполнить мою работу и сам решить, кто должен стать новой Верховной жрицей, да? И как, тебе понравилось вмешиваться в чужие судьбы?
Меган показалось, что Лабиринт насмехается.
Ох, как это злило! Хотелось доказать каменному идиоту, что она не хуже паршивки Теи! Она достойна сана Верховной! Заслужила его!
– Влиять на чужие судьбы – тяжелая ответственность, – размеренно гудел Лабиринт. – Всякий раз, когда ты вмешиваешься в чью-то жизнь – ты меняешь и свою. Сделав зло другому, судьба обязательно потребует от тебя расплатиться по счетам… – Голос помолчал. – Впрочем, ты лишь дала первый толчок. Все остальное сделали за тебя. Над их усилиями судьба посмеется еще громче. Ну да ладно. В мои задачи не входит поучать самовлюбленных жриц.
