Текст книги "Благими намерениями... (СИ)"
Автор книги: Виктория Серебрянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Леша отстранил меня от себя и со страстью продолжил:
– Я хотел бы положить к твоим ногам весь мир! Но увы, мало что умею. Это угнетает. Я знаю, что я тебе не пара. И мы должны были давно расстаться. Тсс, не говори ничего. – Леша легко прикоснулся пальцем к моим губам, призывая к молчанию – А то я всю смелость растеряю и не смогу закончить. Дай мне высказать, давно уже в душе кипит. Понимаешь, я влюбился в тебя с первого взгляда, когда ты только появилась у нас в центре. Мне хотелось сделать для тебя все! Луну с неба достать! А ты не замечала меня. А если замечала, то презрительно кривила губы. А потом тот дождь. И ты предложила меня подвезти. Ни одна из тех, кто на меня охотился, даже не задумалась о моем комфорте. Тогда твое доброе сердце покорило меня окончательно. Я живу и дышу только тобою!
Алеша помолчал и робко взглянув на меня спросил:
– Я говорю глупости?
Я смогла только отчаянно замотать головой. Неведомые мне ранее чувства захлестывали меня с головой. Я любима!
А Леша вновь взял меня за руки и придвинулся ближе. Я затаила дыхание. В душе среди царящего там тепла и уюта что-то шевельнулось. Что-то огненное.
Наши лица сейчас были близко. Так близко, что я могла рассмотреть небольшое зеленовато-коричневое пятнышко в небесно-голубой радужке Лешиного левого глаза. Я вцепилась в это пятнышко, как в спасательный плот, чтобы не утонуть в водовороте собственных чувств. И вдруг услышала:
– Родная моя, любимая моя девочка! Выходи за меня замуж! Я все ради тебя сделаю! Буду жить только ради тебя!
Мое сердце ухнуло куда-то вниз.
****
Предкам я сообщила радостную новость только через три дня. Сначала сбежала с пар, и мы с Лешей подали заявление. Дату выбрали в конце июня, между моим выпускным в колледже и приемом документов в медицинский университет. Мы с Лешей пришли к выводу, что так будет удобнее всего. Я смогу сосредоточится на поступлении, ни на что не отвлекаясь.
Леша пришел к нам вечером с бутылкой коньяка и корзинкой фруктов (мы с мамой всякие там тортики-пироженки не уважаем, это пустые калории). При виде данного набора предки сразу как-то напряглись. Чтобы чуть их умаслить я сходу вывалила новость, что после колледжа пойду учиться дальше, хочу стать хирургом. Вопреки моим надеждам и чаяниям, родители не впечатлились, лишь тревожно переглянулись. Так обычно мама смотрит на папу, когда тот нервничая, слишком много курит. Поэтому, сообщая, что влюбилась и мы с Лешей подали заявление, я слегка нервничала и речь моя оказалась, мягко говоря, скомканной.
Леша подхватил эстафету, витиевато, пространно и с глубокой уверенностью сообщив моим предкам что именно он сделает для того, чтобы я получила диплом специалиста и стала высококлассным хирургом. К моменту окончания его триумфальной речи по квартире уже плыл дух семейного скандала – ядовитый запах валерианы.
Я напряглась еще больше, ожидая неприятностей. Но папа сказал, как отрубил:
– Хорошо, женитесь. Жильем обеспечим. Но никаких детей, пока Лена не закончит университет! Потом будете плодиться и размножаться! Мы с матерью будем только рады. Иначе, ребенка будете обеспечивать сами!
Я против воли покраснела от такой отцовской прямолинейности. И тут же почувствовала себя так, словно за спиной раскрылись крылья. Рядом мелко-мелко кивал Леша.
Часть 2. Руслан
Время пролетело незаметно. Каждую свободную минуту я зубрила. Сначала были госэкзамены. Потом потихоньку стала готовиться к поступлению. Постепенно мною овладел такой мандраж, что я ныряла в зубрежку в любую свободную минуту. Дошло до абсурда.
Дело было в свадебном салоне. Консультант надела на меня платье и стала подбирать фату к нему. Смартфон я держала в руке, фотографируя каждый образ, чтобы потом сравнить и выбрать лучший. Консультанта кто-то отвлек. И я, заскучав, открыла в читалке учебник и стала повторять биологию. Я не почувствовала, как прикрепила к волосам фату вернувшийся сотрудник салона. Не сразу услышала, как зовет меня мама. Очнулась только тогда, когда бесцеремонная Светка выдернула у меня из рук смартфон.
Пятница накануне регистрации была поистине безумной. Везде нужно было успеть. Все подтвердить. Все заказы забрать. В этом безумном хороводе салфеток, шампанского, салона красоты, машин, украшений для машин и еще тысячи и одной крайне важной мелочи я забывала поесть, а все выполненные дела отмечала галочками в списке.
Ближе к вечеру Светлана предложила провести девичник. Хотя бы формальный, как она выразилась, чтобы соблюсти традицию. Но я так вымоталась за день, что только отмахнулась и посоветовала ей выспаться, чтобы завтра у невесты в дружках не оказался свеженький зомбик. Подруженька обиженно фыркнула, но согласилась. Мы простились, условившись о том, что Светка прибудет ко мне к половине девятого утра.
За семейным ужином было непривычно тихо. Лично мне кусок в горло не лез. Мама еще днем призналась, что сильно за меня переживает. Она не сказала вслух, но я чувствовала, что Леша в качестве моего мужа ей не нравится. А папа… Папа, отложив вилку в сторону и тяжело глядя мне прямо в глаза вдруг сказал:
– Дочь, я долго думал и все-таки выскажусь. Хочешь обижайся, хочешь – нет. Мне не нравится Алексей. Слишком он скользкий. И слишком хорошо знает как произвести впечатление. К тому же, шесть лет разницы для твоего возраста – это уже не мало.
Во мне все запротестовало. Я вскинулась возразить, но папа, покачав головой, продолжил:
– Лена, я хочу, чтобы ты знала: двери нашего с твоей мамой дома всегда открыты для тебя. Даже если ты беременна. Даже когда будет ребенок. Чтобы ни случилось. Не важно. Главное, чтобы ты была жива и здорова. Остальное решим. Я еще не старый и на покой мне рано. Денег заработаю на все. Просто знай: мы переживаем за тебя и любим тебя!
У меня слезы на глаза навернулись. Я вскочила и обняла их обоих на сколько хватало длины рук. Мама всхлипнула.
Сколько мы так просидели втроем – минуту или целую вечность, я не знаю. Но даже когда разошлись каждый по своим делам, я еще долго не могла успокоится. Бродила по своей небольшой комнате, перебирая различные памятные и просто дорогие сердцу безделушки.
Три шага в ширину, пять в длину. С самого детства знакомый путь. Но лучше всего меня успокаивало броуновское движение. От кровати к окну, от окна к шкафу, от шкафа снова кровати. Все самые трудные решения я принимала именно таким способом.
Стремясь унять растрепанные чувства и привести мысли в порядок я снова пустилась в путь. Окно. И стол рядом с ним. Поверхность стола, лишенная привычных учебников, тетрадок и канцелярской мелочи, была девственно чиста. Почему-то не верилось, что со следующей недели я буду зубрить уже совсем в другом месте.
Я оттолкнулась от подоконника и прошествовала к двери.
Хорошо, что родители уверены во мне и моем стремлении поступить. После идиотского случая в свадебном салоне мама всем желающим рассказывает какая я послушная и прилежная девочка. И как я готовлюсь к поступлению, не смотря на предсвадебную подготовку.
Следующая цель – шкаф в углу комнаты.
Тут я уткнулась носом в висящее на плечиках платье для завтрашнего торжества и в восхищении застыла. У платья не было какого-то одного, определенного цвета. Не белое, не розовое, не голубое, ни сиреневое, оно искрилось и переливалось миллиардами крохотных искорок. Когда я его впервые надела, то просто обомлела от увиденного. Из зеркала на меня смотрела юная воздушная феечка. В платье я влюбилась сразу и безоглядно.
Руки сами собой перебежали на фату.
Подобрать аксессуары в тон оказалось делом почти не выполнимым. Особенно туфли. Любые однотонные туфли под таким платьем смотрелись как что-то совершенно чужеродное. В итоге меня спасла крестная, привезя из соседнего крупного райцентра светло серые тканевые туфельки с легчайшим лавандовым отливом. Мы вздохнули с облегчением. А мама еще и пошутила, что крестная Люда настоящая крестная фея!
Рядом с висящим платьем на пуфе были горкой свалены чулки, подвязки, белье. Белоснежную горку венчала моя диадема.
Опустившись на пол рядом с пуфом, я взяла подвязку и растянула на пальцах. Изящная, словно тончайшее филигранное серебряное кружево, вещица стоила сумасшедших денег. Но, как и перед платьем, я не смогла устоять. Я представила, как завтра Леша будет с меня ее снимать и счастливо вздохнула, уронив подвязку обратно в кучку мелочи, лежащей на чем-то белом, как на подносе.
Следующий пункт моего движения – кровать.
И я даже сделала шаг в ту сторону. Но до меня дошло.
«Поднос».
Роль подноса играла белая Лешина рубашка в упаковке. Я схватилась за голову. Выкуп назначен на одиннадцать. Леша наверняка сегодня с друзьями прощается с холостяцкой жизнью. Значит, рубашки он не хватиться. Вернее, хватиться в последний момент. И на выкупы приедет непонятно в чем.
Я живо представила, как Осиповна, самая вредная бабка в нашем доме, говорит своим подругам, осуждающе качая головой: «Ох и зятя привела Лачиным дочка!». И поджав губы добавляет: «Шалопут, как есть! Шалопут и раздолбай.»
Осиповна, не смотря на внешнюю праведность, первая сплетница на районе. Через сутки о досадном происшествии будет знать полгорода.
Мысли заметались. Я схватилась за телефон. Но Леша трубку не взял. Впрочем, так я и предполагала.
Просить папу? Но он вымотался не меньше меня и мамы. Если не больше. Да и, по сути, виновата я. Костюм и нужную мелочевку отделила сразу. Рубашку тоже. Только потом накидала на нее свою мелочевку и так и отнесла в комнату – удобно. А вот вернуть забыла. Кинула впопыхах на пуф и умчалась дальше.
Раз сама напортачила, значит, мне и исправлять. Тем более, что еще детское время, начало десятого. Да и на улице светло. А я пешком не пойду. Возьму машину.
Закусив губу, я торопливо, но соблюдая все предосторожности, чтоб не потревожить родителей, собралась, схватила злосчастную рубашку и ключи от машины, и мышкой выскочила за дверь квартиры.
Квартиру для нас с Лешей папа купил недалеко, через две улицы от нашего дома. Пять минут пешком.
Я припарковалась на уже привычном месте, в нескольких метрах от подъезда. Схватила рубашку и птичкой взлетела на третий этаж. Раз такое случилось, заодно быстренько отутюжу ее. Леша и не догадается, что я так лопухнулась.
Новенький замок открылся на удивление легко и бесшумно. Я пристроила сумочку на табурете, заменяющем собою тумбочку. Мебель в квартире уже была, но еще не вся. Остальное докупим после свадьбы.
На улице летние сумерки только обняли город, но в квартире уже было темно. Я потянулась к выключателю и застыла: в квартире кто-то был. В спальне горел свет. Послышался стон. А затем с придыханием, томно, не оставляя никаких сомнений в том, что сейчас происходило в спальне:
– О-о-о-о! О, дааа! Лееешенька!
Ноги стали ватными, а сердце сначала споткнулось, а затем зачастило с утроенной силой. Стало так стыдно, словно я стояла рядом и глазела.
А в спальне события неслись по нарастающей. Хриплое учащенное дыхание перемежали громкие стоны. Похоже, действо приближалось к кульминации.
Подобное звуковое сопровождение мне уже доводилось слышать. Несколько лет назад Светка показала мне порнофильм. В свои пятнадцать я все еще была на удивление наивной. На первой же откровенной сцене я зажала уши и выбежала из комнаты. Подруженька потом еще долго насмешничала и подтрунивала надо мною, в подробностях воспроизводя звуковую дорожку.
Поэтому я сейчас точно знала: в спальне Светка. Но… как? С кем?
Почти против своей воли я сделала несколько шагов и заглянула в открытые двери спальни.
Обнаженная Светка стояла на кровати на четвереньках. Ярко-алая помада на губах наполовину съедена, наполовину размазана по лицу. Глаза закрыты. Мне показалось, что она не здесь, а где-то в другом месте, вся погружена в ощущения.
Сзади к заклятой подруженьке пристроился мой жених. Глаза тоже закрыты. Волосы влажными сосульками падают на лицо. Пальцы судорожно вцепились в Светкины бедра. Леша двигался сильно и ритмично. И каждый его заход сопровождался не то шлепком, не то чпоком. Меня замутило.
По-хорошему, нужно было повернуться и уйти. Но ноги словно вросли в пол.
И тут Светка открыла глаза. Я как будто со стороны наблюдала, как все шире открываются ее глаза по мере того, как осознание проникает в мозг. Внезапно все ее тело прошила крупная судорога. С губ сорвался полустон-полувсхлип. Глаза закатились. Руки, на которые Светка опиралась, подломились и она рухнула лицом в кровать.
Почти сразу же пика достиг и Алексей. Блаженно похлопал Светку по заднице и… увидел меня.
Во мне боролись отвращение, обида, какая-то иррациональная злость. И где-то глубоко внутри меня мерцали искорки понимания, что в произошедшем виновата я. Виновата, а потому получила, что заслужила.
Тем временем Светка сползла с разоренной постели и, не удосужившись прикрыться, приблизилась ко мне и с сожалением уронила:
– Жаль!
Чувствуя себя идиоткой, я уставилась на заклятую подружку, не понимая, чего ей жаль. А Светка вдруг рассмеялась злым, чуть истеричным и в какой-то степени надменным смехом. По спине пробежался холодок от этого жуткого звука. Я поежилась и сделала шаг назад. Но Светка вдруг перестала смеяться и схватила меня за руку:
– Что, праведница, проза жизни не для тебя? Не ожидала? А знаешь, я рада! Рада, что так случилось и ты все знаешь! Лучше конечно было бы, чтобы узнала после свадьбы, но пусть будет так! Ты Леши все равно не достойна!
Светка цепко держала меня за руку и, чуть наклонившись, шипела мне в лицо. Но каждая ее фраза отдавалась у меня в ушах набатом:
– Фригидная заучка! Что ты можешь ему дать? Всей пользы с тебя – квартира и машина! Ну что ты еще можешь дать Леше? – и вдруг ее взгляд неуловимо изменился – А хотя…
Светка сильно дернула меня за руку. От неожиданности я не удержала равновесие и полетела прямо на нее. Одна моя рука приземлилась прямо на ее липкую от пота и еще чего-то грудь.
В первое мгновение я даже не поняла, что произошло. Пальцы непроизвольно сжались на мягкой влажной округлости. Светка чуть выгнулась на встречу моей руке и с картинно выдохнула:
– Дааа.. Вот так… И чуть-чуть помассируй.
Меня словно молнией прошило. Я отшатнулась так резко, что врезалась спиной в дверной косяк. За Светкиной спиной раздался недовольный окрик моего жениха:
– Осторожнее там! Только травм и не хватало завтра в ЗАГСе! Идите на кровать!
Все еще не веря в происходящее, я выглянула из-за спины подруженьки и встретилась взглядом с хищным, предвкушающим взглядом Алексея. То, что ему пришлась по вкусу идея Светки, было видно не вооруженным глазом. Глаза горели мрачным торжеством и предвкушением. Меня охватил ступор. Мозг отказывался не то, чтобы анализировать, но даже и воспринимать происходящее.
Между тем Светка приобняла меня одной рукой за плечи и потянула в сторону кровати. Мои одеревеневшие ноги отказывались мне повиноваться. Я с огромным трудом переставляла их, крошечными шагами приближаясь к постели. И не могла отвести глаз от символа мужского возбуждения.
На пол пути Светка положила свободную руку мне на грудь и погладила. Я снова дернулась, но уже не так сильно. Со мною творилось что-то совершенно не понятное. Дыхание участилось. Тело подводило, отказываясь подчиняться хозяйке. Тяга к чему-то темному, запретному, перевешивала ужас в моей душе. Я четко ощущала, как внутри меня закручивается спираль из чего-то тягучего, томного, пьянящего. Напряжение в местах, о которых я ранее даже не подозревала, заставляло желать продолжения чего-то. Чего именно, я и сама понять не могла.
Я непроизвольно облизнула пересохшие губы и тут же услышала над ухом тихое и насмешливо-презрительное:
– Леш, гляди-ка, твоей монашке нравится! Вон как возбудилась!
О ком это она? Что за монашка? Почти ничего не соображая, я с трудом оторвала взгляд от Алексея и посмотрела на Светку. И вздрогнула от жгучей ненависти в ее взгляде. Плотный туман, в котором беспомощно барахталось мое сознание, начал наконец рассеиваться. А в мозгу взвыла тревожная сирена.
Я дернулась, выворачиваясь из женских рук. От неожиданности Светка выпустила меня, но тут же подбила мне ноги. И я со все дури грохнулась коленями на ничем не застеленный пол. Зашипела от боли. Мягкий ламинат частично смягчил падение, вроде бы даже не до крови разбила.
Алексей прикрикнул:
– Света, я же просил – без травм! Ты забыла?
Светка в ответ пропела противным голосом:
– О нет, дорогой! Я все помню. Не волнуйся, ничего с ней не сделается. Я сейчас нашу монашку только чуть-чуть поучу покорности. А полным образованием займемся завтра. – и склонилась на до мной, больно дернув за волосы, чтобы смотрела ей в лицо – Да, невестушка? Ты же возьмешь меня с собой в свадебное путешествие? Я научу тебя покорности! Научу всему, что должна знать покорная и послушная жена!
Светка рассмеялась отвратительным смехом гиены, но тут же сама себя оборвала:
– А когда ты забеременеешь, я с удовольствием тебя заменю! Поверь, твой супруг ни в чем не будет нуждаться, пока ты будешь расплываться квашней, вынашивая для него наследника! И потом, когда будешь нянчится с маленьким вышкварком…
– Светлана! Ты сейчас говоришь о моем сыне! Не забывайся!
Светка мигом меня отпустила.
– Прости, дорогой! Я как-то не рассматривала ситуацию под этим углом.
Светкины реплики так и сочились фальшью и лицемерием. Но Алексей, на мое удивление, все принял за чистую монету и, удовлетворенно кивнув, продолжил:
– И пока, к сожалению, с ребенком придётся подождать. Тесть с тещей хотят видеть свою дочурку с вузовским дипломом. Пусть поступит и чуть-чуть поучится. Не стоит их разочаровывать. А потом уже случиться нежданчик. Думаю, в таких условиях старый скряга, мой тесть уже не так будет жлобиться. Может, даже часть бизнеса отстегнет!
У меня затекла шея от неудобной позы. Зато непонятный дурман развеялся окончательно. Я слушала разглагольствования бывшего жениха с отвращением и проклинала себя за то, что уговорила родителей пустить Алексея жить в квартиру до свадьбы.
Алексей снимал жилье. Срок аренды у него истекал как раз за неделю до свадьбы. Так как после бракосочетания мы все равно бы жили в квартире, которую купил папа, я предложила жениху в целях экономии въехать в квартиру заранее, чтобы не платить за месяц никому не нужной аренды. Облагодетельствовала.
Я сидела неподвижно, не в состоянии поверить до конца в ситуацию, в которой очутилась. И это моя мнимая покорность обманула Светку. Она отпустила мои волосы и подошла к любовнику. Запрокинула голову, заглядывая в глаза. Ее ладонь легла на мужскую грудь и погладила. Алексей не шевелился. В нем словно боролись два противоположных желания: оттолкнуть Светку и прижать к себе. И эта внутренняя борьба явственно отразилась на его напряженном лице.
Светка продолжала его поглаживать, заглядывая в глаза. Вторую руку она положила парню на плечо. Мгновение спустя туда же легла ее голова и Светка с неожиданной тоской выдала:
– Если бы ты знал, как мне безумно жаль, что тебе негде жить! Ко мне тоже не пойдешь. В трехкомнатной квартире я, предки и сеструха с мужем и малыми!
Она чуть помолчала и продолжила:
– Если бы не это, я бы никогда тебя не отдала! Убить за тебя готова!
И так это было сказано. Таким тоном, что я безоговорочно поверила. Поверила и испугалась. Ужас прошиб до самых кончиков пальцев, и я наконец начала действовать.
Я подскочила на ноги и вылетела в коридор одним слитным движением раньше, чем мозг успел это осознать. В полутьме обо что-то споткнулась и почти врезалась во входную дверь. Пальцы нащупали замок.
Когда я вывалилась на лестничную клетку в спину мне прилетел Светкин вопль:
– Стой, тварь!
И одновременно с ним Лешкино:
– Лена!
Ни ждать, ни слушать я не собиралась. Кубарем скатилась по лестнице, задыхаясь от обиды, ужаса и отвращения.
Только очутившись во дворе возле машины я сообразила, что сумочка с ключами осталась в квартире. Ничего. Не страшно. Тут рядом. Добегу на своих двоих. Никуда сумочка не денется. Не могу и не хочу туда возвращаться, и проверять, сделает мне что-нибудь Светка или грозится только от бессилия.
И я побежала. Так же, как несколько лет назад убегала из школы после того, как меня высмеяли одноклассники. Я снова бежала от обид и проблем. Обида душила. Сердце забывало биться. Слезы застилали глаза, мешая видеть, куда ставлю ноги. Где-то за спиной пискнул домофон и снова Лешкин крик:
– Лена, остановись! Я все объясню! Я не виноват!
Не виноват? Какая банальность! Еще бы сказал, что она сама пришла, и сама залезла к нему в постель!
На выходе со двора я почему-то повернула в противоположную от моего дома сторону и побежала на проспект. Почему? Я и сама не знала. Но бежала так, как будто убегала от самой себя.
Слезы давно уже перелились через край и теперь ручейками текли по лицу. Перед глазами все расплывалось. Грудь сдавило с такой силой, что каждый вдох давался ценой неимоверных усилий. Внутри меня разрасталось что-то черное и страшное, грозя поглотить меня целиком. Я опять оказалась бесполезным довеском. Как в детстве я была обременительным приложением к бесплатным вкусняшкам. Так теперь я оказалась ненужной нагрузкой в довесок к жилплощади.
Неожиданно по ослепшим от слез глазам резанул свет фар. По ушам ударил оглушительный визг тормозов. Спустя мгновение чьи-то крепкие руки с силой вцепились в мои плечи и безжалостно встряхнули:
– Идиотка! Ты что, ослепла? Или тебе жить надоело?! Так пойди и удавись! Мне не охота сидеть из-за тебя, полоумной курицы!
Я ошеломленно заморгала, хватая ртом воздух, не в силах произнести хоть слово после сумасшедшего забега. Фары слепили переполненные слезами глаза. Меня снова встряхнули, причем силу приложили не скупясь. В процессе попытки приведения меня в чувство я совершенно нечаянно прикусила себе язык и, не сдержавшись, взвыла от боли.
Мужчина-водитель тут же переполошился:
– Что такое? Где болит? Я тебя все-таки зацепил! Давай в машину, тут рядом больница! Идти можешь? Потерпи, сейчас тебе помогут! Слышишь? Только не вздумай отключиться!
Не успела я и пикнуть, как оказалась пристегнутой на переднем сиденье легковушки. Спустя мгновение водитель запрыгнул на свое место и ударил по газам.
С того мгновения, как я выскочила под колеса на проезжую часть и до того момента, как тронулась машину прошло, наверное, меньше минуты. Я даже не успела осознать, что произошло. Зато сейчас истерика наконец отступила, и я в полном офигении переводила взгляд с ночной дороги на водителя и обратно.
Окончательно пришла я в себя, когда вдалеке мелькнули сапфировые мигалки скорой помощи:
– Остановите, пожалуйста, мне не нужно в больницу!
Водитель обеспокоенно на меня глянул:
– У тебя может быть шок. Сейчас кажется, что все в порядке. А потом наступят последствия.
– Нет у меня шока!
– Откуда тебе знать? Я же говорю, что сейчас кажется…
Машина неумолимо приближалась к воротам приемного покоя. Не хватало только в ночь перед свадьбой оказаться в больнице. Если еще напорюсь на кого-то из преподов, а с моим везением напорюсь обязательно, то в колледже в ближайшие сто лет мне хоть не появляйся вовсе.
Я набрала полные легкие воздуха и завизжала изо всех сил:
– Стой!!!
Водитель затормозил так резко, что от целования лобового стекла меня спас только ремень безопасности. Водителю тоже досталось. И в какой-то момент я испугалась, что нам сейчас действительно понадобится больница. Но водитель опять начал на меня орать:
– Да чтоб тебе, припадочная! Сама не угробишься, так меня на тот свет отправишь! Чего орешь?
– Я просила нормально: остановите!
– Ага, я уже раз остановил, хватит! Теперь ищи идиотов в другом месте!
Я вытаращила глаза. Это меня сейчас обвинили в…
– Сам ты идиот! Я не просила останавливаться и пихать меня к себе в машину!
– Дура! Если бы я не успел остановится, то ты бы в лучшем случае калекой осталась, предварительно провалявшись в больничке месяцев так пять-шесть! В худшем случае утром бы примеряла деревянный макинтош!
– Какой к чертям собачьим макинтош? Я не ношу такое! И за каким надом ты меня к себе в машину засунул?
– Гроб примеряют все в конце жизни! Затем и засунул в машину, чтоб не сдохла раньше времени! Под суд из-за какой-то полоумной курицы не хочется, знаешь ли.
И столько ехидства было в последней фразе, что меня переклинило совсем:
– Сам ты петух не дощипанный! Я жива и здорова! Я нормальная! Нор-маль-на-я! Слышал? И засунь себе свою заботу куда-нибудь поглубже! Мне от тебя ничего не надо!
Проорав последнюю фразу, я вдруг увидела, как сжалась в кулак мужская рука, лежащая на руле. Из меня словно весь воздух выпустили. Стало неимоверно стыдно. «Докатилась ты, Ленка» мелькнула здравая мысль. Мужик сумел вовремя остановится и не переехать тебя, когда ты буквально прыгнула ему под колеса. Потом побеспокоился, что ты пострадала. Хотел помочь. А ты… Отблагодарила от души.
Я открыла рот, чтобы извинится, но мужчина меня опередил, процедив ледяным тоном:
– Выметайся из салона, чтоб глаза мои тебя не видели!
Холодные презрительные слова буквально пригвоздили меня к месту. Но мужчина уже передумал со мною нянчится. Наоборот, торопился избавиться:
– Оглохла? Вон из машины! Разбирайся со своими тараканами сама!
Сказать мне было нечего. Заслужила.
Молча отстегнула ремень безопасности. Молча открыла дверь и выбралась из салона на тротуар. Машина рванула с места раньше, чем я успела захлопнуть дверь.
Уже стемнело окончательно. Дневное тепло ушло вместе с солнцем. Я зябко поежилась в тонкой маечке и обняла себя за плечи, пытаясь хоть чуть-чуть защититься от прохладного ночного ветра. Огляделась. Мимо проносились машины. Никому не было дела до того, что девушка вдруг оказалась одна почти в центре города без теплых вещей, без денег, без телефона.
В нескольких метрах от меня светились огни приемного покоя нашей районной больницы. Но для меня это был не вариант. Лучше уж пешком. Плевать, что шлепать более получаса. Для меня это лучше, чем попасться кому-то из знакомых на глаза. Я не вынесу, если сейчас придётся объяснять, как тут очутилась без сумочки и в такое время.
Ну что ж, стой, не стой, а идти надо. Я даже примерно не представляла, который сейчас час. И что творится в квартире, если родители обнаружили мое отсутствие.
Впрочем, далеко я не ушла.
За ближайшим перекрестком уткнулась носом в распахнувшуюся прямо прере до мной дверь легковушки и знакомый голос проворчал:
– Садись, подвезу.
Даже не задумываясь над своими действиями, юркнула в салон. Водитель хмыкнул и поинтересовался:
– Куда везти?
Я назвала адрес. Мужчина кивнул головой:
– Знаю. Рядом совсем. – и мстительно добавил – Знал бы, что так близко, оставил бы добираться ножками. Глядишь, дурь из головы бы и повыветрилась.
Я мгновенно вскинулась, чтобы возразить. Но также быстро пыл мой и угас, не успев обрести словесную форму. Я чувствовала себя опустошенной, измочаленной. Этот долгий вечер накануне свадьбы казался бесконечным.
Мужчина чутко уловил паузу:
– Что, возражений нет? Я прав?
– Не правы. Но и сил спорить и что-то доказывать уже не осталось.
Наверное, что-то в моем голосе или интонациях отразилось. Потому что водитель вновь быстро на меня взглянул. И в его взгляде мне почудилось беспокойство:
– Что стряслось? От кого убегала?
И вот что отвечать на такой невинный вопрос совершенно постороннему человеку? Неожиданно даже для меня самой вся неприглядность пережитого вновь навалилась на меня. Вся горечь утраты и предательства раскрылась передо мною до дна, выставив свое отвратительное нутро. Я поежилась в теплоте салона и обхватила себя за плечи, закрываясь ото всех невзгод. У меня больше не было подруги. У меня больше не было жениха. И завтра не появится муж. Где-то глубоко внутри меня вновь воскресла и жалобно захныкала, тоненько заскулила та маленькая Лена, над которой насмехались одноклассники. Которую терпели в друзьях только ради возможности поесть на халяву вкуснятины. А за глаза награждали обидными прозвищами и не считали за человека.
Собственная ненужность и никчемность вдруг упали на грудь бетонной плитой. Перед глазами все странно расплылось, мешая хоть что-то увидеть.
Я скорее почувствовала, чем увидела, что машина мягко затормозила у поребрика. Кто-то осторожно обнял за плечи:
– Эй, ты чего? Что я такого сказал?
Я попыталась сказать водителю, что он тут точно не при чем, но меня уже душила подкрадывающаяся истерика. Вместо слов изо рта вырвался придушенный всхлип.
Мужчина дал мне выплакаться. Просто обнял за плечи, позволил уткнуться ему в грудь и терпеливо пережидал пока всплеск эмоций пойдет на убыль. Кажется, даже поглаживал по волосам и что-то бормотал.
Когда иссякли слезы, а истерические рыдания перешли в редкие всхлипы мой нечаянный спаситель достал с заднего сидения бутылку минералки, а из бардачка пачку влажных салфеток и молча положил мне на колени.
Вода окончательно привела меня в чувство. Мне стало как-то неловко. Но водитель ничего не сказал. Молча завел машину и нажал на газ.
Менее, чем через пять минут мы подъехали к моему дому. Первым делом я нашла взглядом окна нашей квартиры. Темно. Значит, родители еще не обнаружили моего исчезновения. Облегченно вздохнула, уже понимая, что все равно сейчас придётся звонить в двери. Ключей-то нет. И поморщилась, представляя, как буду сейчас объясняться куда я ходила, где машина и ключи от квартиры, и почему завтра свадьбы не будет.
Водитель, должно быть, заметил мою гримаску, потому что чуть устало поинтересовался:
– Что опять не так?
Я недоуменно оглянулась:
– Все так. Просто представила, как буду сейчас объясняться с предка…
Окончание фразы буквально застряло у меня в горле. На крыльце подъезда я заметила знакомый силуэт. Алексей. Сам собой вырвался стон:
– Че-е-ерт!
Водитель огляделся и заметил моего бывшего. Полуутвердительно спросил:
– От него удирала?
– Да.
– Есть другой способ войти в подъезд?
– Нет.
– Гмм… – мужчин помолчал – А чего чувак натворил? Приставал?
У меня вырвался смешок. Короткий, горький и острый, как битое стекло:
– Лучше бы приставал.
Кожей почувствовала на себе удивленный взгляд:
– В смысле?
– Без смысла.
Огрызнулась устало, как-то по привычке. И вдруг почувствовала огромное желание все рассказать. Такое огромное и непреодолимое, как всемирный океан. Слова полились из меня потоком, прежде чем я успела подумать и все взвесить.
Я рассказала обо всем. О том, что завтра у меня должна быть свадьба. О том, что жених из приезжих. Своего жилья нет. О том, что мой папа купил квартиру. О том, что уговорила родителей пустить туда моего жениха жить еще до свадьбы. О том, какой Алексей внимательный, нежный, предупредительный. Был. О том, что, забирая сегодня свадебные наряды из салона, нечаянно утащила рубашку жениха к себе. Как звонила и не дозвонилась. Как решила сделать благое дело – отвезти рубашку и погладить. Как в предполагаемо пустой квартире застала будущего мужа и дружку в постели. О тех гадостях, которые говорила мне Светка. О том, что… Рассказать о ее поползновениях в мою сторону не смогла. Гадливость перекрыла горло намертво.
