Текст книги "Папина дочка (СИ)"
Автор книги: Виктория Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
38
Конкурс на эрудицию был закрытым. Никаких зрителей и группы поддержки, только участницы и преподаватели. У меня на краткий миг даже появилось ощущение, что я на экзамене. А что? пустая аудитория, все участницы сидят по одной. За широким столом напротив нас сидят преподаватели с какими-то листочками и задают нам вопросы, как общие для всех, так и персонально.
Одно поняла точно – четвертый курс нам не переплюнуть, они отвечают почти на все вопросы без проблем, так что единственный мой шанс набрать побольше баллов – не завалить персональные вопросы. По ощущениям, я справляюсь неплохо. Было сказано, что будет всего пять персональных вопросов и десять общих, – откуда у них такие числа в голове – ума не приложу. Балл за вопрос определяли сами преподаватели, в зависимости от того, как ты ответил на вопрос. Чем больше, тем лучше.
После того, как вопросы закончились, нас всех выставили за дверь, сказав, что им нужно подсчитать общее количество баллов и объявить тех, кто через несколько дней поборется за титул королевы. Из аудитории я вылетела практически первой и сразу же угодила в лапы Дины, которая поджидала меня в коридоре.
– Ну что? – нетерпеливо спросила она, хватая меня за руку и отводя в сторону.
– Нам же результаты ещё не сказали.
– А сама как думаешь? Что за вопросы были? Зря я не дала тебе тот учебник из курса магистратуры…
– Дин, остынь, – я стянула с запястья резинку для волос, чтобы собрать их в хвост, – Нормальные там были вопросы, в основном, по каким-то общим знаниям. Скажем так, углубленная школа и лишь начало университета. Всё норм.
– Ох, не знаю…
Я запрыгнула на подоконник и открыла окно, в аудитории с меня сошло семь потов. Для осени сегодня был какой-то аномально жаркий день. Дина стояла рядом, утыкаясь локтем мне в бедро, но ничего против я не имела. Смотрела на других участниц, которые тоже ошивались рядом со своим маленьким клубом поддержки. Кроме Кати, конечно же.
Наши взгляды пересеклись, отчего на её губах появилась противная усмешка. Я резко отвернулась, просто потому что смотреть на неё не могла. Да и не хотела. Вот только я не успела.
– Что, думаешь, у тебя есть шансы? – спрашивает она, да так громко, что некоторые участницы тоже оборачиваются.
– Да.
Хочется схватить Дину и утащить её подальше от этой гадюки, но это повлечет лишь ещё больше злословия в нашу сторону. Оно мне надо? Нет. Правда, мне и дела уже нет до того, что она там про меня лепечет.
– Не смеши меня, – продолжает Катя, – Мне даже больно смотреть на твои жалкие попытки.
– Как и мне смешно наблюдать за тем, как ты пытаешься самоутвердиться за мой счёт. – отвечаю я и спрыгиваю с подоконника, – Проблема в том, что ты можешь и дальше изливать свой яд на меня, но это не изменит факт того, что ты – одна. А я нет.
Потом я иду в сторону той самой аудитории, где сидят наши уважаемые преподаватели и высчитывают наши баллы. Меня никто не останавливает, а это как раз то, что мне и нужно. Спокойно останавливаюсь у двери и намеренно делаю вид, что никого не замечаю. Так проходит минут пять, может чуть больше, но потом дверь открывается и нас пропускают внутрь. Вернее, меня, остальные же ещё тащатся в эту сторону. Занимаю место повыше, чтобы сидеть на расстоянии ото всех. Снова ловлю на себе ядовитые взгляды Кати.
Из преподов остались лишь двое, видимо, они и объявят нам конечный результат. Особо не вслушиваюсь в то, что говорят о других. Реагирую лишь тогда, когда называют мою фамилию. Я прошла. Я это сделала. Мы с Диной это сделали! Нам объявляют дату следующего этапа и всё, на этом преподы удаляются. Участницы расходятся следом, а в аудиторию вплывает Дина. Она улыбается и машет мне рукой.
Намеренно не замечаю Катю, когда прохожу мимо неё. Оказалось, что это моя роковая ошибка. Я держу голову высоко, совершенно не смотрю под ноги, а зря. Уже скатываясь со ступенек понимаю, что Катя подставила мне подножку.
– Ой, какая ты неловкая, – замечает Катя после того, как спокойно спустилась до моего уровня, – А на конкурсе ты небось каблуки хотела надеть. Смотри, не упади.
Поднимаюсь на ноги и еле сдерживаюсь, чтобы не поморщиться. Нога сильно болит. Чёрт! Тем не менее, отряхиваюсь и смотрю на то, как Катя уходит.
– Капец! – резюмирует Дина. Подбежав ко мне.
И я с ней соглашаюсь. Сажусь на нижнюю ступеньку и скидываю кроссовки, в которых сегодня пришла в университет. Даже под носками уже видно, что дело плохо.
– Что вы здесь делаете? – раздается знакомый голос придурка, – Студентам запрещено находиться в аудиториях университета без разрешения преподавателей.
– Пошёл нахрен, Вавилов! – ору я, даже не смотря в его сторону. Нутром чувствую, что это он.
Звуки удаляющихся шагов, а потом рядом оказывается Дина.
– Полин, ты чего?
– Кажется, у меня растяжение.
Так и есть. Нога уже слегка опухла и думаю, к вечеру станет только хуже.
39
Хуже, правда, стало. Причем гораздо. Лодыжка сильно опухла вместе с пальцами ног. Дина бегала как ненормальная и думала, не вызвать ли мне скорую помощь, а я лишь отнекивалась. Не нужна мне она, ничего страшного нет. Послала Дину в аптеку, а сама приложила лёд к горящей лодыжке, чтобы успокоить жжение. Хотя, вроде бы, её нельзя сейчас охлаждать, верно? В любом случае, наплевала на это.
Меня больше беспокоило то, что последний конкурс, где я должна была блеснуть в платье и на каблуках, да ещё и спеть, – уже в конце недели, а я хромая кобыла. Ни о каких каблуках и речи быть не могло с такой ногой, как ни крути – мне было больно. Дина даже выпросила для меня у кастелянши вторую подушку, умолчав, что она для моей ноги. Спала я с эластичным бинтом и тонной крема на ноге, тихонько надеясь, что это скоро пройдет.
Не прошло. Конкурс уже завтра, а я в панике. И ладно бы этот конкурс талантов, туда я могу и в кроссовках выйти и стоять, но что делать с показом и платьем, который будет сразу после этого? Там же я не появлюсь в кроссовках. Даже для меня это будет уже слишком. Вот ведь Катя! Как она вообще до такого додумалась? Раз уверенна в своей победе, чего меня так подставлять? Ещё и говорит, что у меня нет шансов. Ну вот теперь-то точно нет. Кому я нужна такая? С больной ногой и немытой головой. В общем, окунулась в депрессию.
– Ты решила, в чем завтра петь будешь? – спрашивает меня Дина в вечер перед конкурсом.
– Да какая разница? Всё равно у меня шансов нет.
У моей соседки даже пропал дар речи, смотрела на меня большими глазищами и никак не могла поверить в то, что я только что сказала.
– Эй, ты чего? – вот ещё и брови нахмурила, – Ты серьезно вот из-за этого всё бросишь?
– У меня растяжение, Дин, – пытаюсь отрезвить подругу, – Я не могу встать на каблуки, не могу пройтись не хромая и вообще. Катя теперь в любом случае победит.
– Ну да ну да, победа же вся в твоих ногах была сосредоточена.
– Издеваешься?
– Да! – Дина кидает в меня свою подушку, попадая прямо в голову, – Чего ты опять тут сырость разводишь? Ну обойдешься и без каблуков, ты и без того достаточно высокая. Наденешь красивое платье…
– И кеды…
– И кеды! – подтверждает Дина, – А потом пойдешь покорять мир. Так что давай, иди в душ и приводи себя в порядок, а то утром не успеешь.
И ведь реально заставила сходить в душ, а потом ещё и какую-то маску нанесла на мои волосы, чтобы они «сияли и ослепляли». В общем, заставила она меня готовиться к конкурсу, даже пару раз порепетировали песню, правда, по слуху Дины медведь на велосипеде проехался, но она всё равно хвалила меня и подбадривала, говоря, что всё у меня получится. Со свойственным мне сейчас скептицизмом, её восторга я не разделила, но тактично промолчала.
Утром мы быстро собрали в сумки два наряда, обувь и большую косметичку, а потом со скоростью света полетели в универ. Почему со скоростью света? А потому что чье-то предложение «поспать подольше» вылилось в наше получасовое опоздание. Уже сейчас чувствую, что всё пойдет не по плану.
Прибежав в главный зал, где у нас и должен проходить этот конкурс – обнаружили уже полный зал и даже начало чьего-то выступления. Также быстро побежали за кулисы, где наткнулись на несколько осуждающих и разочарованных взглядов. К нам мгновенно подошёл ведущий.
– Вы опоздали! – а то мы не знали, – О чём вообще вы думали?
– Простите, – пробормотала Дина, пытаясь отдышаться, – Это моя вина.
– Это не важно, – перебила я её, – Где мы можем подготовиться к выступлению?
Ведущий был явно недоволен тем, каким тоном я с ним общалась. Ну и что? с чего я вообще должна перед ним отчитываться? Пусть запишет меня как последнюю выступающую, чтобы не нарушать уже установленный порядок и всё. К чему этот скандал вообще? В общем, о своем поступке я не жалела и желала знать ответ на вопрос, который задала.
– Дальше по коридору.
Отлично. Я подхватила Дину, сумку и потащила нас в указанное направление. Там как раз сидели участницы и добавляли последние штрихи к своим образам. Мне было не до того, чтобы их разглядывать. Усевшись на стул перед зеркалом, я тут же вытащила из сумки обезболивающую мазь. Всё-таки такие забеги с моей ногой – это перебор. Мне казалось, что сейчас моя лодыжка просто откажет мне, мол, дальше ты как-нибудь без меня. А как я без неё? Вот именно, никак. Пока я разбиралась со своей ногой, Дина достала все остальные вещи и разложила на небольшом столике.
– Сама справишься? – спрашивает она, косясь на мою ногу.
– Конечно.
Как я могу не справиться с макияжем? Только если в чьих-то снах. Например, Катиных. Беру кисточки для макияжа, открываю различные боксы и начинаю торить. Немного тонального крема на синяки под глазами, чуток пудры, хотя мои щеки и так чересчур раскраснелись. Подкрашиваю глаза, но не делаю на них сильного акцента, не в стиле той песни, что я собралась исполнять. А вот губы – это да. Каким-то образом умудрилась сделать нежное омбре в корейском стиле, то есть он светлого оттенка к более темному, но учитывая, что использовала я розовый цвет – всё получилось довольно мило.
– Надо было сначала платье надеть, – сказала Катя, указывая на чехол.
Я была последней, пятой участницей, и, казалось бы, времени у меня должно было быть просто куча, но нет. Я умудрилась опоздать, затянуть с макияжем, а потом ещё и с прической, так что – время поджимало. Сунула ноги в белые кроссовки, а в качестве платья использовала белый сарафан достающий до колен. Светлые блондинистые волосы уютно лежали на груди, а Дина суетливо бегала вокруг меня, пытаясь исправить все недочеты.
– Дин, лучше уже не будет.
Улыбнулась на прощание Дине, а потом пошла ближе к сцене. Я очень кстати пропустила все выступления, иначе бы покоя себе бы не дала, думала бы, кто выступил лучше меня и есть ли у меня вообще шансы. А так – ничего не видела – ничего не знаю. Сейчас это было очень кстати.
Вытерла потные ладони об платье – и когда я успела подхватить эту привычку? – а затем шагнула на сцену, после того, как ведущий объявил моё имя залу. Волновалась ли я? Конечно да! Я и раньше выступала перед публикой, но тогда всё было по-другому. Не было растяжения мышцы, была хорошая прическа, дорогой маникюр, профессиональный макияж и роскошное платье. Кстати о платье! Я только на сцене поняла, что оно не то, про которое я говорила. Видимо, мы с Диной перепутали всё, когда собирались утром в спешке. Не важно, сейчас уже поздно что-то менять.
Свет в зале на секунду потухает, а потом цветные прожекторы нежным фиолетовым светом начинают освещать сцену, оставляя мою фигуру в тени. Из колонок доносятся первые ноты, а затем – я начинаю петь:
Я устала, знаешь? Я просто хочу домой,
Переживаю от волнения, я не сказала тебе «привет».
Да, я ухожу…я ухожу, детка.
Весь мир – это мой дом.
Голос слегка подрагивает, но я изо всех сил стараюсь продолжать петь и не смотреть на зал. Глаза полузакрыты, а обе руки плотно сжимают микрофон. Песня очень странная, немного непонятная и, как будто бессвязная, если слушать её без привлечения сердца. Закончив второй куплет, перехожу к следующему:
Чувствую пустоту, даже заполняя её,
Я понимаю, что я одна, даже когда рядом люди,
Глаза прикрываю, ночи без сна
Скажи, не молчи, где же ты?
Я пою о том, как мне одиноко. Обращаюсь к тому, кто поймет меня, к тому, к кому я смогу возвращаться, когда мне плохо. Правда, понимают ли это те, кто сидит в зале, прямо напротив меня? Они ведь так близко, мне стоит только руку протянуть…
Может мой дом там, где ты?
С тобой я чувствую себя счастливой,
Ты – мой дом. Свет не гаси, пусть горит.
Я чувствую себя прекрасно, даже в тишине,
Любое место будет моим домом, если рядом ты.
Глаза сами собой начинают слезиться. Ведь сама по себе, эта песня о любви к девушке. В ней поется о том, что любое место может стать домом, если рядом с тобой твой любимый человек. Так странно, я всегда любила эту песню. Думала в моменты её прослушивания о всякой ерунде, но сейчас…почему-то я думаю об отце. И Дине. И на душе сразу становится тепло. А тем временем, я перехожу к припеву, который должен быть на английском:
Your love your love your love, I miss that
Your love your love your love, I want that
Your touch your touch your touch, I need that
La la la la la la la la la I love it
А потом случается то, чего я даже не предполагала. Я думала, что все неудачи на сегодня закончились, но нет. С завершением припева – в зале снова гаснет свет, вот только, кажется, что это не касается запланированных действий. Гаснет не только свет, аппаратура тоже выключается и из колонок уже не звучит мелодия, а микрофон не разносит мой голос на весь зал. Я растеряна. Мне буквально хочется плакать! Да как же так? Хоть в этом мне должно было повезти, даже по закону подлости.
Я оглядываюсь по сторонам, но ничего не вижу из-за кромешной тьмы. Местами загораются экраны мобильных телефонов и поднимается рокот негодующей толпы. Моё выступление не может так закончиться! Набираю в легкие побольше воздуха:
Я всегда думаю только о тебе,
Ты знаешь меня лучше всех,
Я всегда улыбаюсь для тебя,
Помоги мне, где же ты?
Может мой дом там, где ты?*
Продолжаю петь, хоть легкие и начинают гореть от непривычного напряжения, но я не обращаю на это внимание. Лучше охрипнуть потом, чем вот так облажаться из-за собственных страхов. Пока я пою первые строки, в зале постепенно умолкают люди и гаснут экраны телефонов. Верно, снимать уже нечего, а разглядеть всё равно не получится. Кто-то начинает неловко подпевать, когда я перехожу к припеву. Это всё больше и больше начинает напоминать мне концерт какой-то знаменитости, которой подпевает зал, но мне это даже нравится. Впервые мне так хорошо в стенах университета. Я не танцую, ведь моя нога болит, но так ли это важно, если моё пение вызвало такую реакцию и поддержку зала?
Уже не важно, выиграю я следующий этап или нет, в универ я больше не вернусь изгоем. После конкурса – я буду звездой. Ха!
40
Со сцены я буквально сбегаю после того, как попрощалась со всеми и пожелала хорошего дня. За кулисами со светом всё более или менее в порядке. Я протискиваюсь сквозь толпу участниц и их помощников, которые чего-то хотят от меня. Лишь позже я понимаю, что они поздравляют меня и выражают восхищение моим голосом, незаслуженно, как я думаю. Но всё это потом, а сейчас – мне срочно нужно увидеть Дину, которая, как обычно, отругает меня за волнение и скажет, что я молодец.
Дина ждёт меня в самом конце толпы, нетерпеливо переступая с ноги на ногу и вытягивая шею, чтобы найти меня. Подаю знак рукой, чтобы она увидела меня и она видит. Глубоко выдыхаю и иду в утешающие объятия.
– Афигеть! – вскрикивает она, – Ты сама себя превзошла! Это было супер! Молодец, что не перестала петь.
Я зарываюсь носом в её волосы и мычу что-то неопределенное.
– Эй, ты чего? Опять киснешь?
Активно киваю головой, не отрываясь от её плеча.
– Отставить волнение! – командует она, отстраняя меня от себя, – Ты вышла и всех покорила! А теперь нам нужно переодеться, пока техники восстанавливают аппаратуру.
– А что с ней случилось?
– Да кто его знает?
Дина ведет меня обратно, к нашей импровизированной гримерной, стоя справа от меня, чтобы я не сильно опиралась на больную ногу. Кстати говоря, на сцене я о ней почти не вспоминала, только за кулисами поняла, что из-за долгого стояния и опоры, она у меня жутко разболелась.
Я снова села на стул и стянула с себя кеды, прикладывая к ноге бутылку с прохладной водой. Да-да, вроде как вредно, но сейчас она просто горит.
– Так больно? – обеспокоенно спрашивает Дина.
– Сойдёт, – не очень хочется, чтобы и она думала, что я вся такая несамостоятельная и ною из-за любой болячки, – Сейчас будет показ в платьях?
– Да.
Дина тут же выуживает из чехла платье, которое было специально заготовлено для того дня. И туфли достает из сумки. Туфли… Ладно, попробую, не умру же. Принимаю из её рук туфли и обуваюсь. Пока ноги в подвешенном состоянии – вполне можно стоять, вот только стоит им коснуться земли – словно тысячи раскаленных игл вонзаются в мою лодыжку и я вынуждена сесть.
– Ничего не выйдет, – констатирую я.
– Эй, не кисни. Давай обратно в кеды тогда.
Вот только моё платье никак с кедами не вязалось. Легкое, воздушное, нежного зеленоватого оттенка с летящим подолом. С ним надо носить туфли и блистать, словно ты – настоящая королева. Кроссовки или кеды сделают только хуже и не важно, что у меня повреждена нога.
– Ты же не бросишь всё сейчас? – спрашивает Дина, заглядывая в глаза.
Очень хочется. Я уже показала себя очень хорошо, так что мне ещё нужно? Пусть Катя носит этот глупый титул, в конце концов, он ничего не значит. У меня уже хорошая успеваемость, есть подруга, пара знакомых, да и репутация более или менее восстановлена, а после конкурса – и вовсе взлетит. Может всё так и оставить?
Я слышу трель будильника на телефоне и тянусь за сумкой. Когда это я успела поставить будильник? И почему на это время? Оказывается, я ошиблась. Это был не будильник, а звонок. Звонок от отца. Сглатываю ком в горле и принимаю вызов.
– Папа?
– Прекрасно спела, милая.
– Что?
Спела? Он что…здесь? Перевожу взгляд на Дину, которая во всю старается не смотреть мне в глаза. Вот ведь…ещё одна хитрая лиса на мою голову! За моей спиной с отцом связалась. Два партизана. Сговорились против меня.
– Я во втором ряду, – продолжает отец, – Ты прекрасно держалась, не ожидал.
Я начинаю злиться. Ну да, конечно, я же вся из себя капризная и не самостоятельная, как я только надула губки, картинно топнув ножкой? А потому что ножку подвернула, вот почему!
– Ясно.
– Не обижайся, – и я чувствую, как он улыбается, – Признаю, я ошибался. Ты моя девочка. Моя сильная девочка.
– Недавно ты говорил другое.
– Это всё бред старика, не обращай внимания. – на минуту он замолк, а мне и вовсе нечего было сказать, так что… – Ты молодец, что продолжаешь бороться. Наверное, я здорово обидел тебя своими действиями.
– Так и есть.
– А ты не собираешься своего старика пожалеть, да? – отец ухмыляется, а Дина показывает мне время, скоро начнется последний этап конкурса, – В любом случае, я очень тобой горжусь, Полина. Ты ведь продолжить бороться?
Я хотела этого, верно? Хотела, чтобы он увидел, что я вовсе не избалованный ребенок. Хотела, чтобы он узнал, какой я могу быть. Я хотела, чтобы он гордился мной. Продолжу ли я бороться?
– Конечно…папочка.
Я улыбаюсь и сбрасываю вызов, борясь со своими эмоциями. Он правильно сказал, я – папина дочка, а мой отец никогда не сдается.
– Давай сюда платье.
Буквально вырываю платье из рук Дины и спешу спрятаться за ширмой, чтобы надеть его. Я по-прежнему босяком и пол слегка охлаждает мою горящую ногу. Платье оказывается слишком блинным для меня без каблуков. Видимо, мне придется тащить за собой шлейф.
– Участницы, встаньте в очередь! – командует ведущий.
– Полина! – тут же зовёт меня Дина.
Волосы остаются распущенными, а макияж немного стерся, так что приходиться добить его окончательно, оставшись полностью естественной. Лишь ресницы и брови можно считать моей косметикой, но я и без того милашка. Я же знала это всегда, так что чего переживать?
– Держи кеды, – протягивает мне Дина.
– Обойдусь.
Да. Пройдусь босяком. Какая мне разница, в чем я буду, если рядом со мной Дина, а в зале на меня будет смотреть отец? Отец, который гордится мной. Да хоть в мешке меня в зал пустите!
Занимаю последнее место в стройной колонке из участниц и счастливо улыбаюсь, пытаясь высмотреть в зале отца. В конце концов, я нахожу его. Пока я ещё жду своего выхода, пока я иду по сцене, когда я останавливаюсь на краю – всё время смотрю на него и глупо улыбаюсь. Я знаю, что по идее должна смотреть вперед и улыбаться залу. Но зачем?
Я чувствую боль в ноге и холод полового покрытия, но и это не имеет значения. Босяком мне легче не зацепиться за подол платья, а с моей хромотой – ещё проще. Правда, отец недовольно хмурится, глядя на мою ногу. Кажется, он не знал об этом. Не важно, главное, что я добилась своего.
Добилась признания.
