Текст книги "Во власти женщины"

Автор книги: Виктория Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Ее тон был каким-то странным. Ему грозила опасность? Возможно. Учитывая то, кем был ее отец.

– Жаль.

Ник решит, что ему нетрудно будет провести несколько дней или недель в обществе этой женщины. Он сможет внедриться в ее жизнь, найти слабые места и соблазнить ее, уложив с собой в постель. Зевс страшно разозлится, когда узнает, что Ник соблазнил его драгоценную дочь. Это была прекрасная идея, и ее надо было серьезно обдумать.

– Ты хочешь обсудить с ним дела бизнеса или личные вопросы? – поинтересовалась она.

– И то и другое.

– Я поговорю с ним насчет тебя или могу отдать ему твою записку. Можешь быть уверен, что я сохраню конфиденциальность.

Пия стала медленно приближаться к нему, и Ник завороженно ждал. Его сердце громко стучало, и вскоре ее силуэт прояснился. Он увидел тонкую талию, а затем глубокий треугольный вырез ее черной рубашки, под которой скрывалась перламутрово-белая кожа. Олимпия почувствовала, как вскипела ее кровь.

Она медленно приближалась к Нику, и его тело напрягалось с каждым ее шагом…

Пия села, скрестив ноги и подперев кулаком подбородок. Эта картина была очень сексуальной. Ник почувствовал себя юношей, который никогда раньше не встречался с женщинами.

– Ты, оказывается, невероятно красивая, а к тому же блондинка.

Ее глаза весело блеснули.

– Ставлю вам «пять», мистер Карвальо. А кого вы ожидали увидеть?

– Гречанку. – Это было единственное слово, которое он смог вымолвить. Эта женщина выглядела так, будто только что сошла с экрана. Густые светлые волнистые волосы были зачесаны наверх и уложены в узел – как у Грейс Келли. Но Олимпия Мериси излучала опасность и страх. Эта женщина не желала подчиняться мужчине или покоряться своей сексуальности.

Красота ее была фантастической, почти нереальной. Бледная гладкая кожа, мерцавшая, словно жемчуг, высокие скулы, о которых мечтает любая супермодель, огромные голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, и полные, чувственные губы, накрашенные темно-красной помадой.

Ее смело можно было назвать Афродитой, настолько она была похожа на богиню. Она таила в себе опасность, – но разве не это так возбуждало его? Такая женщина не была создана для брака – нет, ее нельзя было брать в жены, черт возьми. Эта женщина была создана для плотских утех.

Втянув в себя воздух, Ник молча стал молиться о том, чтобы эта вспышка страсти прошла так же внезапно, как и возникла.

– А твоя мать… Норвежка? Шведка?

Пия слегка вздрогнула, скривив рот. Он понял, что затронул больной вопрос.

– Француженка, – сказала она таким холодным тоном, что мурашки пробежали по его коже.

Ник пожал плечами. Для влюбленных расстояние не помеха. А Европа совсем недалеко. Ее неудовольствие без слов говорило ему о том, чтобы он больше не расспрашивал ее о матери. Ник знал, что в некоторых случаях не стоит вступать в битву с женщинами. Поэтому он так и сделал сейчас. Ну, хорошо…

– Пожалуйста, прости меня за то, что я вторгся к тебе, querida. Лучше скажи: что мучило тебя во сне, Олимпия? – Ник сам удивился своему вопросу, ведь раньше он никогда не заботился о женщине.

– Просто болела голова.

Изящная и грациозная, словно балерина, она встала и повернулась к нему спиной. Без сомнения, чтобы успокоить свои нервы. Ник пожирал ее глазами и чуть не взорвался при виде ее упругих ягодиц и идеально ровных швов на ее черных чулках.

С каждой секундой в паху у него возрастало напряжение. Она была самой сексуальной женщиной в его жизни. Он жаждал ощутить ее. Прикоснуться руками к ее телу, насладиться ее кожей. И он сделает это. Не было такой женщины на свете, которую он не смог бы затащить к себе в постель.

Обогнув кресло, Пия встала перед Ником.

Ник сжал зубы, стараясь подавить в себе сексуальное напряжение. Эрекция до сих пор причиняла ему неудобство, но теперь она стала мучительной.

Олимпия слегка наклонилась к нему – может быть, для того, чтобы заглянуть в его глаза. Нику хотелось впиться в ее губы, прямо здесь и сейчас. Если бы только крупный черный бриллиант, обрамленный множеством белых камней, не блистал меж ее округлых грудей!

Ник дернулся, словно вновь получив удар от охранника. Он почувствовал, как внутри у него закипает гнев, ненависть и боль. Адреналин наполнил его кровь, и Ник, напрягая широкие плечи, медленно опустил руки и стал незаметно распутывать веревки, стягивавшие его запястья.

Ему захотелось сорвать эту платиновую цепочку с ее шеи. Точно так же, как сделал это союзник Зевса, сорвав драгоценное украшение с безжизненного тела матери Ника.

O Coracao da Tempestade. Сердце шторма. «Бриллианты Сантоса».

Он не мог оторвать от них глаз. С ними было связано столько воспоминаний! Столько сердечной боли и страданий!

Мысль о том, что эти украшения были бездумно разобраны на отдельные части, разрывала его сердце. Ник предполагал, что, когда Зевс продавал драгоценности Сантоса, он мог оставить у себя несколько бриллиантов, чтобы подарить своей любимой дочке в качестве трофея.

Знала ли она, как попали к ее отцу эти бриллианты?

Ник содрогнулся, покрывшись холодным потом. Dios, знала ли она, что они омыты кровью? Если она знала, то он превратит ее жизнь в ад.

Сердце Ника так больно сжалось, что ему показалось: он сейчас умрет. Ему потребовалась огромная сила воли, чтобы сохранить спокойствие.

К счастью, Пия распрямилась перед ним, и настороженность, блеснувшая в ее сузившихся синих глазах, свидетельствовала о том, что она четко оценивает силу своего противника.

Но Ник уже не был связан.

Веревки в конце концов спали с его рук, и он собрал остатки своих сил, чтобы не двигаться и сохранять невозмутимость. Время сейчас было бесценным, и он не собирался тратить его, чтобы споткнуться при первом же препятствии.

Ник осторожно прочистил горло и произнес глубоким, проникновенным голосом, чтобы рассеять ее сомнения:

– Прошу прощения, querida, я не слишком быстро сейчас соображаю. Я должен сам поговорить с твоим отцом. Эта тема весьма деликатная.

Олимпия отступила назад, и ногти Ника больно вонзились в его ладони. Он едва сдержал себя, чтобы не прыгнуть к ней, не схватить ее за тонкую талию и не овладеть ею прямо здесь.

Вместо этого он продолжал ровным голосом – словно сердце его не рвалось из груди:

– Не думаю, что ты сможешь решить этот вопрос. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Она явно разозлилась. Слово «нет» ей вряд ли приходилось слышать.

– Тогда ничем не могу вам помочь, мистер Карвальо. Если вы не доверяете мне и не желаете объяснить, зачем вы сюда проникли, ваше членство в клубе будет пересмотрено. Я могу…

– Однако, – продолжал Ник, будто не услышав ее, – если у меня будет возможность поближе познакомиться с тобой, я могу и передумать. Проведи со мной несколько дней, bonita. И я сделаю все, чтобы мы с тобой поладили. Я докажу, что я не так уж плох, как тебе показалось.

Скрестив руки на своей упругой груди, Пия изогнула свою черную бровь.

– Вы считаете меня дурочкой, мистер Карвальо. Путь к моему отцу не лежит через мою постель.

Она была умна и красива.

– Это не совсем так, но я гарантирую, что ты получишь удовольствие от этого приключения. Признайся, что ты сама хочешь этого.

– Настолько же, насколько хочу прыгнуть с вышки без парашюта.

Он усмехнулся. Несмотря на то, кем был ее отец, она все же нравилась ему. Интересно, знает ли она о происхождении бриллианта, который висит у нее на шее, ведь ни одна женщина в мире не согласилась бы носить драгоценность, которая таила в себе худшие предзнаменования. Ярость его предков. Странно, Ник никогда не верил во что-то подобное. До сих пор. Потому что его словно кто-то вел к ее соблазнению, чтобы он мог осуществить свою месть.

Ник хотел вернуть себе эту драгоценность. И он вернет ее себе. После того, как овладеет этой женщиной. Сорвет бриллианты с ее шеи, медленно и нежно лаская ее так, что она никогда этого не забудет.

Казалось, Ник забыл об остатках морали.

– Я добьюсь тебя в мгновение ока, – заявил он. Ему придется нелегко, ведь она была крепким орешком – вздорная, своевольная и независимая женщина.

– Ты никогда не получишь меня, Никандро.

К тому моменту, когда она сказала эти прощальные слова, Ник окончательно распутал веревки и, стремительно вскочив, бросился к двери. Он ее опередил, упершись ладонью в гладкую деревянную панель. Если она и испытала шок, то быстро справилась с собой – и просто замерла на месте, как ледяная скульптура, взглянув на него так, будто он был тараканом.

– Хочешь поспорим? – спросил он. Его голос был мягким, но в то же время решительным.

От нее повеяло таким холодом, что он почувствовал его даже сквозь тонкую рубашку.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты чрезвычайно высокомерен?

– Мне часто говорили это. Но я не люблю слушать комплименты, Олимпия. Наверное, как и ты. А ты все же потрясающе красива, querida.

Он и правда не мог оторвать от нее глаз.

– Оставь это, Ромео. Ты известен всем своими безудержными желаниями и прихотями, но, боюсь, со мной это не пройдет.

Ник поверил бы ей, если бы медленно не провел пальцем по ее обнаженной руке. Он почувствовал, как она затрепетала. Невероятно, но ее тихий вздох и дрогнувшая бровь были признаком того, что она сама не ожидала от себя такой реакции.

– Ты напугана. Может быть, даже ошеломлена. Боишься, что я докажу тебе твою неправоту? Или боишься, что будешь наслаждаться каждой минутой близости со мной? – Он нападал на нее, но это был единственный способ игры с умной женщиной. Он точно знал, на какие кнопки нужно было нажимать.

– Я никого не боюсь. Меньше всего – тебя.

Этот высокомерный ответ повис в воздухе, вызвав у Ника еще одну улыбку.

– Докажи это. Проведи со мной две недели. Если ты выиграешь и не окажешься со мной в постели, я перестану искать встречи с твоим отцом и добровольно выйду из клуба «Ку виртус». Обещаю.

Пия прищурила свои огромные синие глаза.

– И ты не дашь мне исчерпывающего объяснения? Ведь я понимаю, что ты желаешь встретиться с Зевсом не просто потому, что хочешь взглянуть ему в глаза. Я хочу знать, зачем тебе нужна эта встреча.

Нику пришло в голову, что в какой-то степени она работает на своего отца. Возможно, замещает его на этой неделе. Наверное, она уже догадалась о том, что он был причиной неурядиц, возникших недавно в клубе.

– Конечно, я скажу тебе все, что ты хочешь знать. Однако, если ты проиграешь и я овладею тобой, ты устроишь мне встречу с Зевсом и проведешь меня к нему.

Два дня – и она сдастся. Максимум три. Ник был уверен.

Долгие секунды она просто смотрела на него, и он бы дорого отдал за то, чтобы узнать, о чем она думает.

Наконец Пия тяжело вздохнула, словно у нее действительно не было выбора. Будто Ник загнал ее в угол своим отказом дать ей объяснение, и ей ничего не оставалось делать, как следовать за ним.

– Хорошо. Договорились. Зевс будет в Париже восемь дней. Если ты выиграешь, я обещаю тебе, что устрою с ним встречу. Даю слово.

Обворожительная улыбка заиграла на ее чувственных губах. Она была такой спокойной, такой уверенной в себе, что могла и выиграть. Ему было ее почти жаль.

– Но если ты проиграешь, ты встанешь передо мной на колени, Никандро.

– Если я проиграю, я покорюсь тебе с наслаждением, Олимпия.

Они смотрели друг другу в глаза. Никто не отводил взгляд. Стали разгораться крошечные язычки пламени, и достаточно было чиркнуть спичкой, чтобы вспыхнул огромный костер.

– Значит, мы заключили сделку… Ник…

Даже то, как она промурлыкала его имя, растянув букву «н», возбудило его.

– Да, прекрасную сделку. А каждая сделка должна быть скреплена печатью, не так ли?

Не давая ей времени опомниться, он медленно наклонился и приник к ее губам. Это было самое лучшее место для начала войны, и его тело молило хотя бы об одном поцелуе, одном прикосновении.

Прикоснувшись к ее губам, он стал жадно их целовать. По телу его пробежали мурашки, и он еще ближе придвинулся к ней. Соски ее уперлись в его грудь, и он обнял ее за талию, облизывая языком края ее губ.

Голова у Ника кружилась, будто эта женщина околдовала его, и ему хотелось сейчас только одного: раздвинуть ее губы языком. Она была сладкой, как кофейный ликер, и если она впустит его внутрь…

Через несколько секунд он отпрянул назад. Нахмурился.

Невозмутимая, бесстрастная – она не пошевелилась, стоя перед ним, и кожа ее была холодна как лед. Ее кроваво-красные губы тоже были холодны. Даже ее синие глаза смотрели совершенно безучастно.

Ник испытал шок.

– Ты словно лед, querida.

Подняв подбородок, она улыбнулась ему. Но эта улыбка была не только холодной – она была печальной.

– Да, так может показаться… querido. Ах, Никандро, ты действительно не представляешь, с кем ты затеял игру?

Взявшись за ручку двери, она широко распахнула ее, и Ник, посторонившись, неловко наступил на черную плоскую коробочку, которую она недавно бросила ему. Неожиданный звук – хруст раздавленной пластмассы – мгновенно привел его в чувство.

– Подожди, Снежная королева. Петит Ку ни в чем не виновата. Обещай, что ничего ей не сделаешь.

– Никаких обещаний. Хорошего вечера, Никандро.

В опустевшем пространстве вокруг него раздался отчетливый стук ее высоких каблучков. Она ушла.

Глава 3

Войдя в свои комнаты, Пия плотно закрыла за собой двойные двери, и ей захотелось стукнуть кулаком по резным дубовым панелям. Хуже того, она подняла пальцы к уголку своих губ, чтобы еще раз насладиться воспоминанием о поцелуе.

От старых привычек действительно трудно было избавляться, потому что впервые за много лет она осуждала себя, и это не предвещало ничего хорошего. Внезапно она поняла, что ей не надо было соглашаться на предложение Никандро. Это была плохая, очень плохая идея.

– Пия?

Она подскочила на месте, затем виновато покраснела, как глупая школьница, которая поцеловалась в первый раз с давно обожаемым ею мальчиком и внезапно попалась на глаза родителям.

– Откуда ты пришла? Я думал, ты повела нашего грабителя в его комнату.

Джован с тревогой смотрел на нее. Он сидел прямо, в напряженной позе, на краешке ее дивана, покрытого золотистым шелковым одеялом.

– Моя миссия выполнена.

Пия видела, что он хотел спросить, все ли с ней в порядке, но он молчал. Джован не любил видеть ее слабой и растерянной. Ведь она должна была быть машиной, лишенной эмоций.

На одну секунду ей вдруг захотелось поцеловать Ника в ответ. Почувствовать его тепло, которое растопило бы лед внутри ее. Но Пия понимала, что если она поддастся этим желаниям, то потом будет горько жалеть об этом, и он никогда не заманит ее к себе в постель.

Он использовал ее, чтобы добраться до Зевса. До клуба «Ку виртус». Он не знал о том, что находился в обществе Зевса почти весь вечер. Если бы это не было так унизительно, она бы рассмеялась. «Извини, Ник, но я уже получила уроки любви». Теперь Пия легко могла справиться с любым соблазном и возвести вокруг себя защитные стены. Ее так долго использовали ради славы и благосостояния Мериси, что с трудом приобретенное чувство самоуважения стало лететь ко всем чертям, тем более что отец нисколько не поддерживал ее после ее неудачного романа.

«Женщины – глупые создания, но у них очень уязвимые сердца, Олимпия. Ты думаешь, он хотел твое тело? Заинтересовался твоей душой? – насмехался над ней отец, будто сама мысль о том, что Пию можно полюбить лишь за то, что она – просто Пия, была смехотворной. – Истинное влечение можно испытывать лишь к деньгам и власти. Не верь ни одному мужчине. Даже мне».

И то, что сейчас ее холодное тело отозвалось на ласки Ника, было похоже на жестокое проявление рока.

А теперь ей придется взять Ника с собой в Европу на несколько дней, так как график ее работы невозможно было изменить. Но она никогда не поддастся его чарам. Она не будет сводить с него глаз. И у нее будет масса времени для того, чтобы раскрыть его и понять, чего он хочет.

Пии становилось плохо при мысли о том, что она может потерять все свое состояние, нажитое великим трудом.

– Ты выглядишь усталой, – сказал ей Джован.

Да, она устала. Да, это лишь очередное непозволительное проявление слабости. Поэтому вместо того, чтобы лечь в постель, Пия направилась в свой рабочий кабинет, высоко подняв голову.

– Со мной все в порядке. Не надо так беспокоиться.

Это была неправда. Джован беспокоился о ней, и Пия была бесконечно благодарна ему за это.

– Позвони Лоуренту в Париж и скажи ему, что я нашла для него новую консьержку. Затем вели Клариссе Найт упаковать вещи и прийти ко мне в офис. Она давно хотела перебраться поближе к своей матери, и это прекрасная возможность. Если повезет, она скоро найдет себе милого друга, и мистер Карвальо останется лишь в ее воспоминаниях. Только надо сделать так, чтобы он не видел, что она уезжает.

– Ты смягчаешься с возрастом, Пия, – сказал Джован.

– Эта девушка слишком податлива, чтобы находиться в кругу игроков «Ку виртус», которые ничуть не лучше ястребов, жаждущих женской плоти. Но ей нужны деньги, чтобы я могла отправить ее домой, вот сейчас я этим и займусь.

Это было не совсем так. Ей горько было осознавать, что Никандро использовал эту девушку. Пия крайне разочаровалась в нем, а это было чрезвычайно глупо, потому что она возвела его на пьедестал, исходя лишь из того, что прочитала о нем. Значит, она испытывала к нему чувства.

– Конечно, займешься. Девушка очень нуждается в тебе. Ты не любишь в этом признаваться, но я знаю: тебе нравится помогать другим, – заметил Джован.

– Нет, не нравится.

– Ну, хорошо, не нравится. Велишь проводить мне его в аэропорт? – спросил он безо всякого энтузиазма, когда подошел к столу, где Пия хаотично перекладывала бумаги с одного места на другое.

Она устроила этот бардак, чтобы уклониться от ответа, и это не осталось незамеченным.

– Нет. – У Олимпии не хватило духу сказать Джовану о том, что их нужно проводить в аэропорт обоих, вместе, и это было настолько нехарактерно для нее, что Пия почувствовала страх. – Я объясню позже. Иди, или ты не успеешь позвонить Лоуренту.

Странно, ей достаточно было взглянуть в глаза Ника, чтобы в ее мыслях сразу возник образ «человека-волка». Князя ночи. На секунду, когда Ник сидел привязанный в комнате, на его лице отразилась такая злоба, что она почувствовала панику впервые за много лет.

Почему же в его красивых глазах вспыхнула такая ненависть? Равнодушие она могла бы понять, но ненависть? Очень сильная эмоция, делающая его чрезвычайно опасным.

Сначала Пия подумала, что такая реакция связана с ее бриллиантами – единственным подарком ее отца. Это был первый и последний раз, когда отец проявил к ней свои чувства. И это была единственная вещь, которой она дорожила. Но Никандро смотрел на эти бриллианты с ненавистью. Взгляд его был ужасен. Пия не могла понять почему. Да, большие черные камни были чрезвычайной редкостью. Но Никандро смотрел на них с нескрываемым отвращением.

Потерев ноющий от боли лоб, Пия решила, что разгадать этого мужчину почти невозможно.

– Джован, прежде чем ты уйдешь, скажи, как зовут того частного сыщика, к которому мы иногда обращались.

Он застыл в дверях, ведущих в холл, и, повернувшись, пристально взглянул на Олимпию через плечо:

– У нас есть несколько сыщиков. Это либо Мэйсон, строго придерживающийся закона, либо Мак-Кей, готовый пойти на все ради своей выгоды.

Еще один жулик. Прекрасно. В последнее время ее тревожили слухи о том, что клуб «Ку виртус» связан с греческой мафией. Должна ли она благодарить мистера Карвальо за это? Она отблагодарит его, конечно. Ударом колена в челюсть. Когда у нее будут доказательства его вины.

«Не надо быть такой глупой, Пия. Ты все еще надеешься, что есть разумное объяснение всему этому – объяснение, никак не связанное с Никандро Карвальо?» Она не могла ответить на этот вопрос и ненавидела себя за это.

– Тогда пусть будет Мак-Кей. Попроси его исследовать историю фирмы «Бриллианты Сантоса». Ты, наверное, не помнишь, каким образом и когда мой отец стал владельцем этой компании?

Джован застыл. Выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Джован? Ты слышишь меня? – Пия ни разу не видела его таким. Почти напуганным.

Он быстро кивнул:

– Да, прости… отвлекся. Нет, понятия не имею.

Он также никогда ей не лгал.

– Наверное, это не столь важно, но все же давай раздобудем информацию.

– Никаких проблем, – пробормотал он тихо, с запинкой, и Пия вдруг почувствовала, что надвигается гроза, которая могла разрушить его жизнь.

Пия надеялась лишь на то, что была не права.

Как только дверь за ним закрылась, она бросила бумаги на стол, упала в кресло и обессиленно раскинулась на нем. Она не могла вспомнить, когда в последний раз лежала так: откинув голову, уставившись в потолок. Ведь ей все время приходилось позировать перед другими людьми. Она вспомнила о том, что когда-то была одинокой и заброшенной девушкой, живущей в подвале и вздрагивавшей от громких звуков, раздававшихся сверху сквозь шаткие деревянные перекрытия.

В следующую секунду, словно кто-то невидимый стукнул тяжелым кулаком по ее столу, Пия вскочила с кресла, выпрямив спину, и открыла свой компьютер, мысленно отогнав неприятные воспоминания.

Ник проснулся с ощущением теплого и благоуханного африканского утра и совершенно неуместного желания, от которого он страдал всю ночь.

Под его дверью лежала записка:

«Я вылетаю в двенадцать пополудни в Северную Европу по делам бизнеса. Если ты по-прежнему желаешь присоединиться ко мне, будь готов к одиннадцати.

Олимпия Мериси».

Присоединиться к ней? «Не думаю так, querida». Разве он похож на карманную собачку? Потом она захочет, чтобы он лаял по команде.

Dios, он отвратительно себя чувствовал.

Он должен был спать, как дитя, после сокрушительной победы, но в результате недосыпа он встал с постели с больной головой и мрачным настроением. Это испортило ему прекрасное утро. Он принял душ и попрощался с Нарцисо и Ризардом, совершенно не думая о своих слегка припухших губах. Возможно, они сочтут, что это постаралась страстная Петит Ку. Именно в таком виде его повели в комнаты Пии.

Один из вчерашних охранников, с огромным синяком под глазом, неохотно пропустил его внутрь.

– Ты слишком рано пришел, – сказала Пия вместо приветствия, когда он широким шагом прошел в комнату, готовый послать ее к чертям.

Он не заметил ни гладких волос, уложенных в узел на голове, ни ее нежной кожи, ни красиво подведенных глаз, ни соблазнительных, чувственных губ. Он не проявил никакого интереса к черному деловому костюму, изящно облегавшему ее фигуру и подчеркивавшему ее высокую грудь.

Ее охранник поставил возле своих ног чемодан.

– Когда ты прибываешь в Занзибар? – спросил Ник, уставившись на раскиданные по полу вещи.

– В пятницу – тогда же, когда и ты.

– У тебя слишком много багажа для трех дней, bonita. Ты везешь с собой кухонную раковину?

– На этот раз – нет. Это – Джован, – сказала она, указав ему на громадного мужчину.

– А Джован – это?.. – На секунду Ник почувствовал вспышку ревности. Это было ужасно.

Боже, он был сам не свой. Что она сделала с ним?

– Мой охранник.

Ах да, понятно.

– И друг.

Конечно. У матери Ника тоже было множество так называемых «друзей». И пару из них он искренне любил. Особенно того парня, который брал его с собой на футбольные матчи. Ник так и не мог вспомнить его имя. И это было странно, потому что у него была хорошая память на имена.

Ник обнаружил, что все еще смотрит на Джована.

– Он не поедет с нами. Мы не договаривались.

– О, прошу прощения, – сказала Пия невинным голосом, хотя дьявольские огоньки плясали в ее глазах. – Зевс настоял на этом. Ведь ты не хочешь перечить ему?

Ник едва сдерживал себя.

– Хорошо. Но только не он. Похоже, я ему не нравлюсь. А ты ему слишком нравишься.

– Ты такой наблюдательный, Никандро. – Наклонившись к нему так близко, что он почувствовал ее теплое дыхание, она произнесла заговорщицким шепотом: – Он собьет тебя с ног в один момент, если ему что-то не понравится. Поэтому веди себя прилично.

Ник громко усмехнулся. В ответ Пия несколько раз очаровательно моргнула.

– Да, теперь я понял. Он будет оберегать тебя от соблазна.

Значит, Пия боялась остаться с ним наедине.

Но его не так-то просто было сбить с ног. Однажды он убежал от дюжины полицейских, когда украл булку на завтрак, потому что был страшно голоден. Этого парня он тоже проведет.

Желание, мучившее его прошлой ночью, вновь разгорелось с новой силой, когда Пия, тепло улыбнувшись, пожала своим плечиком. Она была такой прекрасной!

Олимпия Мериси не была Снежной королевой. Нужно лишь немного тепла, чтобы растопить ее сердце. Ник действовал слишком быстро, подстегиваемый нетерпением и любопытством, а ему необходимо было прежде все хорошенько продумать.

Он проник сюда с определенной целью, но теперь он почти уже забыл об этом. Сейчас для него самым важным было одно: завоевать доверие Пии, вовлечь в свою игру.

– Ты что-то хочешь? Ты пришел слишком рано.

– Нет. Я просто хотел поскорее увидеть тебя. – И это была правда, черт возьми, однако Ник не собирался паниковать по этому поводу. – Давай позавтракаем. Я голоден.

– Пия? – произнес Джован, и тон его недвусмысленно говорил о том, что он мгновенно уберет Ника, если только она этого захочет.

– Пия… – повторил Ник, глядя в ее огромные чарующие глаза. – Очень красиво звучит.

Он увидел, как она занервничала.

– Зови меня Олимпия.

Эти слова были произнесены крайне высокомерным тоном.

– Зачем же. Если он зовет тебя Пия, почему же я не могу делать то же самое? Если, конечно, полным именем буду называть тебя только я. В знак нашей дружбы. – Он облизал свои губы, чтобы напомнить ей о том, что все же сумел поцеловать ее.

Пия вздохнула. О да, она хотела его, и это было замечательно. Она сжала кулаки, опустив руки, и Ник, увидев это, мгновенно понял, что она жаждет стукнуть его.

Торжество Ника длилось недолго. Перестав улыбаться, он почувствовал приступ паники. Неужели он серьезно решил, что сможет с легкостью соблазнить ее? Нет, у них всего лишь есть уговор на восемь дней. А после этого она будет вольна делать все, что захочет. Ему же нужно было только одно: встретиться с Зевсом.

Пия все еще смотрела на него, и в ее прекрасных синих глазах читалось раздражение, которое уже через несколько секунд сменил неприкрытый гнев.

– Мне придется отказаться от завтрака, Никандро, – с яростью прошипела Пия. – После столь неучтивого замечания у меня пропал аппетит.

Это был крутой поворот. Они оба напряглись, застыв в неловких позах. И внезапно Ника осенило. Он нашел ключ к Пии Мериси. Эту женщину можно было расслабить лаской. Распустить ее волосы, снять с нее платье, расстегнуть бюстгальтер – помочь ее страсти заявить о себе.

Протянув руку, Ник провел пальцем по ее гладкой щеке – и почувствовал, что она напряглась, как натянутая струна.

– Ах, querida. Я просто хотел пробудить в тебе желание, вот и все. – Он приложил свой большой палец к ее нижней губе, словно поцеловав ее. – До встречи.

С этими словами Ник вышел из комнаты, а Пия осталась стоять на месте, глядя ему вслед.