Текст книги "Жизнь на грани... (СИ)"

Автор книги: Виктория Николаец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 7

Лейла.

Олег сказал, что пока убедился, что нет хвоста, прошло слишком много времени и догнать нас в дороге не вышло. Поэтому он приехал только сейчас. Сказал парни все решат в течение недели, и мы сможем вернуться. Я видела, как при этом изменилось лицо Абби. Понятно, да и мне, честно говоря, не нравится то, что им придется сделать...но другого выхода нет. Им придется убить кучу людей, и нет им оправдания, только не я им судья. У меня на это просто права нет. Они это делают ради нас я знаю, так уж вышло. И с этим ничего не поделаешь.

– Осуждаешь меня? – спросила Абби, когда мы ложились спать.

– Нет. Я понимаю, почему ты против, но уж точно не мне тебя за это осуждать. Они это делают, что бы спасти мне жизнь. Что тогда, что сейчас. Если бы я могла чем-то помочь я бы помогла, но ты ведь знаешь Шамиля...Ему плевать на все. Цель оправдывает средства, он так считает.

– Знаю. И мне жаль, что он прав Лейла. Ты самое дорогое, что есть у него. Но согласись убийство пусть оно даже заслуженное, это хреново, если не сказать хуже.

– Да, я знаю. И мне даль, что ты этого принять не можешь Абигейл. Даже ради того, кого любишь. – печаль мелькнула в ее глазах. Абби отвернулась от меня к стенке. Я поняла, что говорить дальше об этом она не хочет, поэтому и сама постаралась уснуть.

Не помню, что снилось, но я отчетливо слышала какой-то стон. Абби возле меня закопошилась. Вдруг что-то холодное прикоснулось к щеке. Она, что плачет? Отрыла глаза и сердце замерло в тревоге.

В щеку упиралось дуло пистолета, а надо мной навис человек в маске, второй держал брыкающуюся Абби, по ее щекам катились слезы, и только сейчас я обратила внимание на то, что в дверях лежит тело Олега, в крови. Он мёртв!

– Тихо встала, и только попробуй рыпнуца красавица и твоей подружке конец! – голос человека в маске был смутно мне знаком, но я никак не могла вспомнить, где его слышала раньше.

Медленно встала с кровати. Услышала, как кто-то свистнул, сразу захотелось натянуть футболку Дамира пониже. Не успела толком на ног встать, как сразу же потеряла сознание.

* * *

Пробуждение было тяжелым, жутко хотелось пить и ныла шея, голова раскалывалась. Мы что вчера пили?

Открыла глаза. Вокруг темнота. И я на полу. Твою мать. Что происходит?

– Абби? ты тут? – слева послышался стон.

– Ты как? – спросила она, голос звучал глухо.

– Я в порядке...Олег...они его убили?

– Да, я услышала, как они стреляли, и проснулась, только тебя разбудить не могла. А сама стрелять не умею.

– Суки! – слезы навернулись на глаза, но сдержалась. Мне не нужны сейчас эмоции. Нужно понять, где мы и как отсюда выбраться. – Долго мы тут?

– Несколько часов точно! – голос ее опять дрогнул. Попыталась присмотреться к ней, но в темноте было плохо видно. Поползла к ней. При попытке встать свалилась на пол.

– Тебе не нужно на это смотреть! – крикнула она и попыталась меня оттолкнуть.

Она лежала, опираясь на стену, белая футболка в которой она спала, была в крови, на бедрах царапины и синяки, лицо, опухшее от синяков, в глазах столько боли и желания умереть, что мне стало больно просто смотреть в них.

– Господи, Абби! – я хотела ее обнять, но она вся как-будто застыла. Я опустила руки. – Я не причиню тебе вреда Абби.

– Я знаю Лейла, просто у меня болит все. Не нужно трогать тело. Пусть отдохнет...-прошептала она и слезы покатились по ее лицо.

Дикая ярость придала мне сил, и адреналин заполнил кровь. Я встала и полетела на дверь, которую заметила, когда ползла к Абби. Я начала по ней барабанить и стучать ногами!

– Блять! ты за*ла тарабанить! Успокойся сучка иначе я опять оприходую твою подружку! – сказал человек в маске, когда дверь открылась. Я не долго думая кинулась на него и успела хорошенько дать ему по печени. – Ах, ты блядь!

Меня швырнули о стену. Почувствовала, как он ударил ногой в живот, потом еще раз, и снова. Боли не было, начала кашлять кровью.

– Успокойся. Ты должен позвонить ему! – сказал второй голос. Я уже почти отключилась, когда услышала в телефоне голос Дамира.

– Дамир!!!!!!– я из-за всех сил закричала. Но мой крик оборвался, когда меня снова впечатали в стену.

– Тащи эту суку в комнату и вторую не забудь. Мы можем поразвлечься...– говоривший ушел, а второй потащил меня куда-то. Сзади услышала крик Абби.

– Не трогайте ее, делайте со мной все, что хотите. Она здесь не причем! – смогла я сказать и опять закашлялась кровью.

– Тебя мы бережём для хозяина. А ее не жалко! – гаркнул этот мудак. Попыталась лягнуть его ногой, но на это сил уже не хватило. Тупая ноющая боль была во всем теле. Что происходит. Почему у меня так болит снизу живота? Хотелось кричать, но я не дам им услышать мою слабость больше. Никогда...

Мы находились в какой-то старой обветшалой комнате, горела только одна лампочка и в комнате был полумрак...их там было пятеро. Четыре здоровых мужика и одни, похоже, их главный, среднего роста и телосложения. Все никак не могла вспомнить на кого он похож....

Меня кинули на кровать и схватили за руки. А потом оглушительная боль! Я заорала от дикой боли.

– Не нужно! – закричала Абби и бросилась ко мне, но ей не дали. Какой-то мудак схватил ее и кинул на стоящий возле замурованного окна стол.

– Заткнись сука! – она пыталась брыкаться и кричать, но он закрыл ей рот ладонью, а второй задрал окровавленную футболку. Я видела дикий ужас в ее глазах, но боль затопила сознание настолько сильно, что сознание начало уплывать. Она смотрела в мои глаза, а я в ее. И мы обе понимали, что если нас не спасут мы убьем себя сами.

– Ну, нет! Тварь! Ты будешь смотреть, как ее нажаривают моя ребятки! – сказал главарь и молоток опустился на мои пальцы. Снова обжигающая боль, разум прояснился моментально. Я закричала, и горячие слезы опять покатились по щекам. В этот момент бугай вонзился своим членом в Абби, она закричала в его ладонь. Забарабанила руками по его спине. Глаза полные боли и страха начали плакать.

Я не знаю, остались у меня на руках пальцы без нескольких переломов и сколько времени это все длилось. Но, похоже, мы справились, что значит остались живы. Абби лежала на столе и не двигалась, она не кричала и не плакала, просто молча смотрела в потолок. Я собрала все силы и попыталась встать, но ноги подкосились.

Когда смогла доползти до стола и стащить оттуда Абби прошло минут двадцать. Сил не осталась совершенно.

Я молча положила ее на свои коленки и обняла и только после этого она позволила себе заплакать.

Их главарь сказал, что завтра они может, и добьют нас, но это не точно. А значит, я сама грохну либо его, либо нас.

Мы сидели на полу и плакали. Молча. Слов чтоб передать всю боль, что поедала сердце и тело нет в нашем языке и в во всем мире.

– Убей меня прошу тебя! – безмолвно прошептала она одними губами.

– Пока еще рано Абби. Нам приедятся еще подождать пару часов.

Своими руками я ее убить не смогу и себя тоже. Сил не хватит. А вот отобрать пистолет я смогу и убить нас троих тоже...

Мы сидели эти часы как в бреду. Абби лежала на моих коленях то, просыпаясь, то снова засыпая, хотя сложно назвать ее плачь и стоны сном, разве что мукой. Бесконечной агонией, которая останется в ее памяти навсегда...Она звала брата, просила не отпускать...Больно было видеть ее такой сломленной и убитой.

Мне казалось, что такие люди как она всегда должны улыбаться и освещать своей улыбкой мир для других, дарить радость, свет людям, которые уже потеряли надежду на что – либо.

И понимать, что в ее боли, в ее страхе виновата я...делало меня способной на убийство. Как можно быть такими зверями? Как можно делать подобное с живым человеком? Женщиной? Что управляет этими нелюдями? Мне трудно представить, что было бы окажись на ее месте я...наверное, я бы уже покончила с собой, а не цеплялась за последнюю надежду выжить, опустила бы руки и сдалась на милость Аллаха.

Пророк Мухаммед учил нас, что Аллах милостив, что смиряет, а разве эти звери знают, что такое милосердие? Разве способны они пощадить кого-то не по приказу своего хозяина? Нет, они пешки в чужой игре и управляет ими мастер, но хоть я и не способна уже ни на что и боль затмила мой разум...я узнаю, кто это и сделаю все, что от меня зависит, чтобы эта сука попала в Чистилище.

Мы были заперты в этой чертовой комнате без окон, точнее с замурованным, диван, стол, стул и потрепанный ковер на полу. Слабо горела лампочка, придавая этой обстановке еще больше убогости.

– Прошу тебя, забери ее, освободи...– мне не нужно было спрашивать, о чем говорит Абби. Но я не смогу лишить ее жизни, знаю что жестоко, но пока ей еще не время уходить.

Она была холодной и покрыта испариной, синяки были такими синими, что кожа ее казалась белой. Футболка пропитана кровью, и кровотечение из влагалища не прекратилось. Глаза потухли, а дыханье сбилось.

Абигейл умирала на моих руках с именем моего брата на устах и в уме. Сейчас как никогда было видно, что она любит его...такого, какой он есть. Глаза уже почти не смотревшие на меня осознано ждали его, хотели и жаждали увидеть Шамиля в последний раз.

Может я последняя тварь, называйте, как хотите, но мне было больно смотреть в глаза человеку, который мог дать моему брату шанс на новую жизнь. На семью, детей, будущее. Что б Абби не говорила, но зная Шамиля, могу сказать, что он бы сумел ее уговорить, как-то убедить дать их отношениям шанс. А что теперь?

Я ненавижу этих людей всей душой, так сильно как не видел этот мир никогда. Ярость прогоняла тягучую боль в руках, но не могла убрать картину перед глазами, я так и вижу, как Абби насилуют, вижу тело Олега, молоток на своих руках. Опять жгучая боль прокатилась по телу, и я вздрогнула. Абби резко открыла глаза.

– Они здесь! – прошептала она с такой надеждой, что у меня язык не повернулся сказать ей что-то другое.

– Да, милая. Они здесь.

 * * *

Далимир.

Время текло слишком медленно, а машина плелась с черепашьей скоростью. Мы знали, где они и ехали уже семь часов нарушая все правила ПДД, но нам было на это плевать.

До сих пор видел домик в деревне, выбитая дверь, дырки от пуль в стене, гильзы на полу. И кровь к счастью не Лейлы, но, к сожалению Олега. Живой чертяка, но поправится он не скоро. Три пули всадили точно в печень и поджелудочную, шансов почти нет. Они в решето просто. Когда увидел, похолодел, кровь заледенела в жилах, думал, зайду в спальню и найду еще два искалеченных тела. В тот момент я был близок к безумию, тому, когда люди живут ради мести, убивают всех на своем пути, виновных, не виновных, значения не имеет. Главное сеять смерть и мстить за тех, кто был когда-то нам дорог.

После звонка сразу сорвались и поехали в деревню к Олегу, а теперь летим за пятьсот киллометров оттуда. Очередная наводка.

Плевать, что отец узнает, главное сейчас Лейла и ее безопасность. Поэтом Дед Хасан согласился помочь и дал нам координаты, а еще ребят в придачу. Все сделают без шума, без пыли. А Дениса я грохну сам.

Он молодец, изменил внешность. Теперь можно его шахидом назвать, да только ребятки мне фото предоставили...А глаза ему никакой хирург не заменит. Они все такие же. Злые, ненавидящие весь мир.

Зазвонил телефон. Номер Хасана.

– Да. – молчание мне было ответом. – Ты позвонил, чтоб в трубу подышать?

– Здравствуй сын. – проговорила мама своим низким, чуть хриплым голосом.

– Привет, мам. – мы так долго не говорили, что я и не знал, что ей сказать.

– Я бы хотела с ней познакомится...с той девочкой, ради которой ты пришел к нему.

– Вряд ли это осуществится мам. Ей не место рядом со мной. Она достойна покоя и счастливой семьи.

– Отпустить может только тот, кто любит Далимир, и мне жаль, что ты действительно полюбил эту девочку.

– А мне нет мама, я теперь знаю ради чего мне стоит жить.

– Возвращайся живым сынок. – она всхлипнула и повесила трубку.

Остаток дороги мы проехали не заметно и быстро. Может от того, что я вспоминал маленькую и клялся всем Богам, что сделаю все для ее счастья, только бы она была жива. Шамиль сидел с закрытыми глазами и перебирал четки, что-то шепча себе под нос, но сжимал четки так сильно, что костяшки побелели. Руслан был зол, но только не на нас за то, что втянули в эту жопу, а на самого себя. Явно поцапался со своей пассией.

– Приехали. – сказал водитель. Мы ехали в бусике, поэтому было, где развернуться всем. Ярость, что я сдерживал, выплеснулась на волю, но сорваться мне не дали.

– Бронник одень! – рявкнул Шамиль. Все в камуфляже, Броники, калаши на перевес. 10 человек. И еще один врач. Но он останется здесь.

Тихо вышли на улицу. Было ранее утро, и только загорался рассвет. В этом захудалом домишке свет горел только в одном окне на втором этаже.

Шамиль вырубил постовых у ворот, и мы вошли во двор. Четыре машины. Бронированные джипы. Не плохо, только С4; разнесет и их в прах. Парни начали закладывать взрывчатку, а мы пошли дальше.

С каждым шагом ощущал ее близость на интуитивном уровне. Просто знал, что она рядом.

Грохот от автоматной очереди пронзило сонное утро, мы ворвались в дом и сразу направились на верх. А там и обнаружился Денис.

– Говори, где они! – прострелил ему обе ноги. Руки дрожали, желая причинить ему еще больше боли. Выстрелил в коленную чашечку.

– Сукаааааа!!! Внизу они!!!! Но поздно уже, блядь! Они почти что сдохли! – крикнул он. Прозвучал выстрел! посмотрел на Руслана, который опустил автомат.

– У нас нет времени на это. Им помощь нужна. А он свое там – кивнул наверх. – получит.

– Далимир! – заорал во всю глотку Шамиль с первого этаже. Не сговариваясь, побежали с Русланом туда.

Шамиль стоял в комнате с поднятыми руками и беспомощным, убитым взглядом. Посмотрел за его спину и окаменел.

Девочки. Они сидели, точнее Лейла сидела, опираясь на стену, а Абби лежала на ее коленях и вся сжалась в комочек. Лейла неверяще смотрела на нас и плакала. Руки ее дрожали и были в крови. Про Абби и говорить не буду, она была в крови вся. Она что-то шептала. Подошел ближе пытаясь услышать, но Шамиль не дал войти в комнату.

– Нет! не надо. Я боюсь их. – шепотом закричала Абби и сильней прижалась к Лейле. Моя маленькая, глотая слезы, посмотрела на меня и взглядом велела не двигаться.

То, что было дальше я не знаю, как назвать, но более сильной женщины на свете я не видел.

Лейла сначала оттолкнулась от стены и заставила Абби этим движением присесть. Слезы текли по ее щекам, беззвучный крик сорвался с ее перекушенных губ. Мы стояли и не могли пошевелиться. Она смотрела в мои глаза, и я старался передать ей хоть часть своей силы.

Маленькая, крича, встала и снова оперлась на стену. Абби облокотилась о Лейлу, ноги ее дрожали. Только сейчас увидел, что пальцы моей малышки непропорционально выгнуты в разных местах. Она схватила своими руками Абби за плечи и чуть присев подняла обессилившую Абигейл на руки, как она сама при этом не свалилась я не знаю. Но горжусь своей девочкой. Сделала шаг, второй. Слезы, боль и крик. Я не выдержал и, оттолкнув Шамиля, пошел ей на встречу.

– Не прикасайся к ней! – рявкнула она сиплым голосом. Я кивнул и в два шага преодолев расстояние между нами подхватил ее на руки вместе с Абби. Прижал к себе как можно сильней.

– Все закончилось маленькая. Ты в безопасности. – поцеловал ее макушку.

– Врача. Ей нужен врач. – это последнее, что она сказала и отрубилась.

Шамиль смотрел на тело Абби и Лейлы в моих руках и из его глаз покатились слезы сожаления и вины. Я сам чувствовал неимоверную тяжесть в глазах, но не дал ей продлится. Плакать я буду потом, когда убежусь, что они здоровы.

Теперь я точно знал, что ее место рядом не со мной....

В машине врач первым делом хотел осмотреть Абби, но та, пребывая в сознании начала брыкаться и кричать, так что пришлось оставить ее в покое. Поскольку я так и продолжал держать Лейлу и Абигейл на своих руках, то и осмотреть маленькую врачу не удалось. Мы ехали в ближайшую больницу. Абигейл держалась из последних сил. Лейла уснула, и врач, наконец, смог хоть что-то сделать для девочек, правда не многое, но все же. И вот спустя час мы приехали в районный центр, где была больница и люди способные нам помочь.

Не успел я встать, как Шамиль забрал Абигейл себе на руки и понес в приемный покой, она была без сознания уже пол часа и мы боялись, что она очнуться же не может. Ему было необходимо просто почувствовать, что она рядом и еще дышит. В прочем, как и мне с Лейлой.

Врачи суетились около нас, кто-то что-то говорил, спрашивал. Отвечал в основном Руслан. А я стоял с малышкой на руках и не мог отпустить ее. Боялся, что если сейчас отпущу, то это будет последний раз, когда я мог беспрепятственно прикоснуться к ней.

– Отпусти ее, они должны ее осмотреть! – Руслан подошел ко мне с каким-то мужиком в халате, и я отдал ему мою девочку. – Абигейл будет осматривать женщина, сейчас ее повезут на операцию.

Шамиль сидел на полу и смотрел на свои окровавленные кровью Абигейл руки и молился. Я сам был готов поверить в Бога, потому что мы успели забрать их живыми. Только что-то мне подсказывает, что обе они умерли вчера и сегодня не один раз.

– Я в стольким виноват перед ней. Столько боли причинил. И по моей вине она оказалась здесь. Дай ей сил пройти все это, дай шанс выжить и зажить по-другому. Не рядом со мной, а просто где-то там. С другим мужем, семьей, детьми. Пусть только живет. – бормотал он. Я понимал его отчаянье, но он и его семья действительно виноваты в этом. Если бы тогда они не пошли на сделку с Хусейном, возможно, вся жизнь их была другой.

А толку сейчас жалеть об этом? Сделанного не воротишь, остается жить с тем, что есть. Главное чтобы они остались живы и здоровы. А прощение? Мы его не заслуживаем. И их мы тоже не заслуживаем.

Два часа шли медленно, я успел поговорить с Хасаном и поблагодарил его за помощь. Он по-прежнему настаивает на нашем присутствие на слетке, и я согласился помочь. Да и мать, не могу я ее лишить человека, которого она любит, хоть он мне и не нравится. Сам только понял, что это такое когда любишь и зависишь настолько сильно от чужого настроения, переживаний, эмоций.

– Молодой человек! – поднял взгляд на молоденькую медсестру. – Вы можете зайти в палату. Шамиль, кажется, и не услышал, что его сестру уже прооперировали и сейчас она приходит в себя. Руслан лишь облегченно выдохнул и кивком головы показал, что будет ждать меня на улице. На долго я здесь не задержусь.

Аккуратно приоткрыл дверь и замер. Лейла лежала и смотрела в окно, а по щекам опять текли слезы. Руки ее забинтованы, но гипс на кладут позже.

– Эй, маленькая! Ты что плачешь? – прошел в палату и сел к ней на кровать.

– Олег? Он мертв, да? – ее глаза были наполнены такой печалью, что самому тошно становилось.

– Жив он. Потрепан, но жив. – погладил ее по ноге. – Как ты?

– Жить буду, обещаю. – она всхлипнула и посмотрела на меня. – Ну? Говори, давай, что должен и убирайся. – она попытала закричать, но голос обижено захрипел.

– Твое место не со мной Лейла. Я не смог уберечь тебя от этого! Посмотри на себя? Твои руки, тело?! Ты же сплошной синяк, как я могу смотреть на тебя и не думать о том, что виноват за это? Мне жаль, что ты можешь этого понять , и, что я опять причиняю тебе боль. – я встал и пошел к двери.

– Знаешь Далимир. Ты прав во всем, кроме одного. Я все чувствую, каждой клеточкой тела, я помню, как ты ласкал и дарил удовольствие мне, это я к тому, что ты многое мне показал и слишком много мне дал. И мне жаль, Дамир. Я не держу тебя и не стану унижаться, но ненавижу тебя за то, во что ты превратил меня.

Не стал дослушивать дальше. Смысла еще больше рвать себе душу не видел. Достаточно и того, что я услышал главное. Она меня ненавидит и тоже во всем винит. Я надеюсь, что смогу удержаться и не вернуться обратно. Уже выйдя из палаты, повернулся, надеясь увидеть ее глаза, но она прикрыла веки.

– Прощай Лейла! Я всегда буду любить только тебя. – сказал я, даже не заботясь о том, что это кто-то услышит.

С этого момента у меня начинается новая жизнь. Жизнь – без ее, моей любви.

* * *

– Ты охренел?– заорал Руслан, забирая у меня из рук бутылку виски.

– Отвали! – хотел подняться, но ноги меня уже не держали. Вторая бутылка явно была лишней. Это единственный способ залить боль и желание плюнуть на все и уехать за Лейлой.

Неделя. прошла только неделя, а я уже схожу сума. Она мерещится мне везде, хотя с будуна и не такое увидишь. Но кого я пытаюсь обмануть? Я надеюсь, что однажды придя домой с работы, увижу дома ее встречающую меня своей нежной улыбкой.

Вчера прибежал Шамиль, ни слова мне, не говоря собрал ее вещи и уехал. А Лейла прислала сообщение.

" Надеюсь, ты не обидишься за то, что Олег будет работать теперь на меня!) "

И что ей на это ответить? Что мне он без надобности, если Лейлы здесь нет? Ведь нанимался он для нее. А мне он зачем? Убьют, так я только за!

Думал, будет легче, да только хрен мне! Такое ощущение, что кусок от сердца оторвали и выкинули, а рану оставили кровоточить.

– Ты сам принял решение! И не смей теперь нажираться до усрачки! Посмотри на себя! На кого ты похож стал? Тебе же на работу нельзя, вон уже персонал боится лишний раз вдохнуть, потому что от тебя перегаром разит за километр!

– Мне плевать!

– А мне нет! – рявкнул он и потащил меня наверх, прямиком в одежде засунул под холодный душ...Ну это почти сработало. Личное не должно влиять на работу, а значит. Придется найти другой способ для успокоения.

* * *

Лейла.

– Давай Лейла! тебе необходимо поесть! – Олег тыкал в рот мне ложку с кашей. Но я упорно не хотела ее есть. Я вообще ничего уже не хотела.

Он вообще на поправку шел очень быстро и сейчас прыгал возле нас с Абби аки резвый козлик. Я могла ходить, вот только сама ничего делать, не способна. Даже душ принять. Руки в гипсах.

А Абигейл. Она пока вставать не может. Хотя радует уже то, что она подпускает к себе Олега и меня. Правда к прикосновениям относилась очень насторожено. А ночи...стали нашим проклятием.

Каждую ночь одно и тоже. Я вижу Олега, мертвого, Абби на столе, чувствую боль от молотка. Шамиль мертв, его убили. А Дамир говорит, что это я во всем виновата. Итог? Я просыпаюсь с криком и слезами, тем самым пугая Абби и Олега.

Мы живем вместе уже четыре дня. В квартирке, которую мне тогда нашел Руслан. Места хватает на всех. Шамиль настоял на этом. Он ее купил и теперь это мой дом, точнее наш.

Хотела бы сказать, что все у нас нормально, да только не правда это все. Если Олег вполне нормально, то не мы.

Как дальше жить? За что бороться? Раньше мне кроме Дамира не нужно ничего было, а теперь что? Его нет со мной и никогда не будет. Рухнул мой замок на песке, испепелил все внутри, оставив вместо сердца горстку пепла.

К чему стремится, если мужчина, ради которого могу пережить и это не любит меня? Смысл стараться делать вид, что все хорошо?

Он так был необходим сейчас. Его сила, уверенность, тепло и уют. Тогда я бы еще поборолась. А так и пытаться не буду.

Не было боли, уже нет. Пустота да, я не чувствовала ничего кроме горечи и одиночества. Хотелось одного, чтобы меня оставили в покое и не трогали больше. Только я понимала, что буду жить, если не так как раньше, то хотя бы просто жить и быть рядом с Абигейл, которой нужна моя помощь.

Мы не говорили о том, что произошло. Но рано или поздно придется это сделать. Сейчас она просто рассказывает о своей жизни, а я о своей. Но про Шамиля ни слова. Стоит только прозвучать его имени, как Абби бросает в дрожь и дикий, животный страх выходит наружу. Это естественно, но она любит и ненавидит одновременно. Как и я.

Люблю ли? Да! Ненавижу ли? Да! За трусость его, зато, что даже не попытался дать нам шанс!

Пусть я всю жизнь буду жалеть об этом, но я и слова не скажу про ребенка...Тогда, когда он принудил меня, я забеременела, но потеряла его. Я даже и не подозревала об этом, пока врач не сказал, что мне чистку сделать нужно.

Не буду говорить, что мне не жаль. Жаль, но я не готова была еще к такому. Нет, аборт бы я не сделала, но все же я не печалюсь, что этот маленький комочек жизни убили. Наверное, не печалюсь, и только черное я ношу, тоже не по этой причине. И в инете я детские фото смотрю просто так. Ага. И плачу сейчас тоже не по этому. И не жалею я ни о чем, и все у меня просто зашибись. И по ночам я детский плачь не слышу. И руки мои просто так живот глядят, от несварения.

И я его не могла полюбить, я о нем и не знала даже. И про месячные я тоже просто так забыла. замоталась просто. И старалась питаться нормально для фигуры. И руки мои ночью не обнимают подушку сжимая ее в ком, стараясь сдержать крик.

Со мной все хорошо...

2 месяца спустя.

Лейла.

– С меня достаточно! – кулак Шамиля грохнул по столу. – Ты губишь свою жизнь. А мне никак не улыбается смотреть на то, как ты медленно и верно гаснешь на глазах.

– Прежде чем что-то говорить про меня, на себя посмотри! – рявкнула я в ответ. Ну да, похудела я на пару кило. Так это же хорошо, полезно для фигуры. Ну, подумаешь, не ем ничего и не сплю почти. Синяки под глазами.

– Лейла! Я твой брат и волнуюсь о тебе.

– Шамиль, мне плевать, если чесно, волнуешься ты или нет, это твои проблемы. Я учусь? Учусь! Жива? Жива. Что тебе еще надо?

– Не ори! – зашипел он. – Пойми, так нельзя. Ты же губишь себя.

– Мне еще раз повторить? – я поднялась со стула и подошла к окну кухни. Мы сидели у нас дома. Абби и Олег сейчас были в больнице, собственно, поэтому Шамиль и находится здесь. Обычно он просто звонил, что, кстати, было удобно. Хотя бы нотаций мне не читал. Зато сейчас разошёлся.

– Я не понимаю, что происходит! – вдруг сорвался на крик он. – Тебя как-будто подменили. Объясни мне, что случилось? Неужели все из-за Дамира?!

– Не смей произносить это имя здесь! – мой кулак впечатался в подоконник, костяшки защипало от боли. Гипсы мне сняли еще месяц назад, правда иногда пальцы ноют так, что приходится тренироваться на боксерской груше, что бы болью выбить это нытье в суставах. Сердце опять резануло тупой болью при воспоминании о нем.

– Лейла! – брат подошел ко мне и притянул в свои объятия. – Я просто хочу тебе помочь. Ты же не разговариваешь почти ни с кем, Олег сказал, что только с Абигейл и преподавателями...

– Шамиль, не лезь в это! – крикнула стоящая в дверях Абигейл. За ее спиной маячил взволнованный Олег.

– Да пусть делает, что хочет! Если ей на свою жизнь плевать, то мне тем более! – закричал он. Я спокойно посмотрела на него и ушла с кухни.

– Лейла! – укоризненно протянул Олег.

– Давай не сейчас. Когда вернусь, можешь мне мораль почитать. Сейчас не трогай только. – он кивнул и ушел к себе в комнату. Я же одела кожанку и батильены ушла гулять в парк. Сегодня суббота и народу будет много, а значит, я могу спокойно побродить в толпе и никто меня трогать не будет.

День был солнечным и довольно теплым. В этом году весна рано опустилась на город и в середине апреля деревья были покрыты зеленью, распускались цветы, а в парках так и вовсе уже было летнее настроение. Двенадцать часов. Гуляют парочки, дети идут в кино или просто гулять, ходят простые прохожие и радуются хорошей погоде.

Я бродила по аллеям и наконец, вышла к озеру, села на одну из лавочек и стала наблюдать. Это стало моим кредо, смотреть на радостных людей...и завидовать их счастью, по-доброму конечно, но все таки. А еще я поняла, что когда ты в толпе, то по-настоящему одинок.

Когда видишь других людей, улыбающихся просто так или смотрящим с улыбкой на окружающих, понимаю что сама так уже не смогу. Я забыла, что такое улыбаться. А выдавить из себя оскал не имеет смысла. Делать вид, что все хорошо? Зачем? Близкие и так знают, что со мной не все хорошо. Впрочем, с нами обеими не все хорошо. Только проблема в том, что Абигейл может бороться. А я нет. Мне не за что бороться. Все, что было дорого кануло в лету, полетело к черту, потерялось на тернистом пути моей жизни.

Эти месяцы были сродни пребыванию в аду. А хотя, это и есть Ад на земле. Хуже уже не будет. Нет эмоций и от этого легче. Нет больше жгучей, яростной потребности видеть его, думать о нем. Теперь мне с каждым днем все больше хочется закрыться в темноте своей комнаты и не выходить от туда никогда, только бы не видеть, как мир продолжает жить дальше, когда они потеряны для меня на всегда.

Что толку говорить и делать, если ничего не спасает от кошмаров и разрушенной мечты? Не могу больше спать, боюсь уснуть и слушать этот раздирающий душу детский плачь, увидеть удаляющуюся спину.

Хотела рассказать все Шамилю, но так и не смогла. Он бы все ему рассказал. А видеть его у меня не было никакого желания. Я только начала забывать его тёмно-карие глаза, морщинки в уголках рта, хмурые брови, и ямочки на щеках, чуть хрипловатый голос и сильные руки. Только...не могу больше так. Эта пустота убивает, поглощает всю меня не оставляя после себя ничего. Лишь пустое тело, оболочку, потому как душа уже давно умерла. Там, в том доме, на полу вместе с маленьким светленьким комочком.

– Тетя! – в мои мысли вторгся миленький детский голосок. Рядом со мной стояла маленькая девочка, лет трех. Светлые волосы собраны в два забавных хвостика. Глаза голубые, личико маленькое и такое еще по-детски невинное. – Тетенька, не плачьте! Вы такая грустная. А хотите я вам свое сладкое отдам? – она протянула мне шар сахарной ваты.

– Спасибо, ангелочек. А где твоя мама? – взяла предложенную мне сладость, а в глазах защипало с удвоенной силой. К нам подбежала миловидная девушка.

– Ангелина! Господи, я думала, что ты потерялась! – она налетела на девочку и, подхватив ее начала целовать. – Никогда так больше не делай!

– Холошо мамочка. Просто тетя была такой глустной, мне захотелось ее поладовать. – начала говорить девочка, а потом лучезарно улыбнулась, смотря на меня. – Мама, а плавда таким красивым тетям, плакать незя?!

– Правда, солнышко. Правда. – девушка посмотрела на меня и улыбнулась.

– Вы извините, она у нас просто очень сильно на грустных людей реагирует.

– Что вы! Все в порядке.

– Еще раз извините. – девушка повернулась и пошла обратно в глубь парка, а ангелочек помахала мне на прощанье и еще раз улыбнулась.

Наконец слезы высвободились из плена и мокрыми дорожками текли по щекам, падая на сладкий шар у меня в руках.

Боль, что я сдерживала все это время высвободилась и была способна уничтожить меня всю. Меня рвало на части от мыслей и эмоций. Руки легли на живот, и я готова была закричать во все горло от той пустоты, что ощущалась под моими руками.

Не было больше сил терпеть и ждать. Я поднялась и побрела в сторону моста проходящим через озеро.

Не заметила, как оказалась на середине моста. Подошла к краю, до воды было где-то четыре – пять метров. В воде отражалось мое лицо и часть туловища.