Текст книги "О том, как жена захотела изменить своему мужу (СИ)"

Автор книги: Виктория Миш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Оранжерея была огромной и красивой. Я долго бродила между растениями, успокаиваясь, и старалась найти гармонию в себе.

А заодно осознать одну простую и малоприятную истину: я – никому не нужна. Вообще. Только себе и будущему малышу.

И пусть. В конце концов, мир не сошелся клином на мужчинах, и без них вполне можно прожить.

Сразу же побежали мысли: зачем я здесь? Неужели только из-за Кассандры?

А если откровенно?

Я бродила,  вдыхала аромат цветов и трогала их нежные листочки. Наедине с природой, без людского общения было легко и покойно. Как будто я попала в оазис из другого мира – так необыкновенно все это смотрелось.

Как и рояль в самом углу оранжереи.

Сверху – открытая форточка, почти у самого потолка. Стеклянная, с необычным узором, она открывала ночное небо и мелькающую между облаками луну. И полностью прозрачная стена в сад.

Мне захотелось поиграть. Не то, чтобы я хорошо умела, но ведь и слушателей нет. Поэтому я смело подошла к инструменту и открыла крышку.

Ощущение вседозволенности – что я могу выплеснуть наружу то, что меня гложет, и о чем мечтаю, овладело мной. Я вспомнила песню, которую сочинила еще до замужества, и легонько напела ее:

Иногда в ночи

Ясный призрачный свет

Для меня звучит

Как нотный букет.

Он зовет меня

Туда, в светлую даль.

Он волнует меня,

Мешает ночью спать.

Дальше должны были идти вариации на проигрыш, но я не помнила, как там нужно играть, поэтому просто помурлыкала на «А-а-а».

Мне казалось, что я растворяюсь в этой нехитрой мелодии, а луна, так вовремя выглянувшая из-за тучки, одобрительно сияет мне.

– У тебя приятный голос.

Аккорд оборвался, а я замерла. Крышка рояля ловила легкие блики луны, и в ее гладком отражении я не видела говорящего.  Но тембр, пусть и негромкий, определенно был знакомы и поднимал неясные трепыхания в душе.

– Почему ты играешь в темноте?

– Не включайте свет, – немного поспешно ответила я и все-таки обернулась.

Он стоял в чуть мерцающей зелени, и лунная дорожка освещала его лицо. Слишком красивое.  А фигура! Нереально встретить такого на улице.

Олег все-таки качок, и сильно уступает в пластичности и легкости движений. Я выдохнула: и во всем другом тоже уступает...

– Что это за песня?

– Моя старая... – почему-то я засмущалась, и говорить об этом расхотелось.

Не для него я играла, а для себя и луны.

– Красиво, – опять похвалил меня мужчина и подошел ближе.

– Ничего не красиво,– возразила я, – всего-то пару аккордов помню. Но иногда мне нравится играть, это как способ раскрыть свою душу, вылить из нее то, что накопилось.

– И стихи красивые, – продолжал мужчина.

– Хватит! Перестаньте! Вы меня смущаете! – я отмахнулась и привстала с табуретки, – Вы наверняка лучше меня играете. Рояль ваш?

– Мой. Только мы договаривались на ты.

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Некоторое время  собиралась с мыслями, а потом все-таки попросила:

– Тогда сыграй, пожалуйста.

Он слегка улыбнулся и сел на табуретку.

Мне стало очень любопытно, что такое может сыграть этот идеальный мужчина?

Я встала за левым плечом, спросила:

– Свет включить?

– Не надо.

Полилась мелодия. Краси-ивая. Бешеные аккорды сменяли друг друга и рвались лавиной переживаний прямо в душу.

Меня охватили эмоции, забытые и неоправдавшиеся ожидания, мечты, сны и многое другое.

Вот я стою в восторге и понимаю, что мне выпало огромное счастье стать матерью, и уже не важно, кто отец ребенка. Или вот я с упоением люблю Марка (в этот момент почему-то стираются все лицемерные условности, и я осознаю, что влюбилась до чертиков и, кажется, до гробовой доски). Или вот теперь я мечтаю стать художницей, долгими ночами, пока малышка спит (почему, кстати, малышка?!!!) рисую натюрморты, делаю эскизы, занимаюсь творчеством, и открываю свою выставку!

Последний аккорд оставил меня на впечатлении от выставки и подаренных цветов, и я выдохнула.

Музыка прекратилась, а я все еще стояла там, в зале, с приветственным огромным букетом алых роз.

– Лиза...– негромкий голос Марка вызвал море мурашек, и я невольно очнулась.

– Да... Что вы хотели?

Он посмотрел на меня долгим взглядом, и в полумраке это выглядело очень интимно. И тут до меня дошло: я говорила ему «Ты».

Интимное, очень личное «ты».

Он повернулся на крутящемся табурете и, быстро приобняв за талию, притянул к себе. Его голова оставалась на уровне живота, и это было так близко... Так непривычно, что я задохнулась от смущения.

Но мужчина лишь улыбнулся и прошептал:

– Хочу, чтобы ты перестала мне выкать. Раздражает. Не такой я и старый.

– Совсем не старый, – быстро повторила я, и чуть не утонула в  блестящих коричневых глазах.

Бездна эмоций кружились на дне и втягивала меня внутрь. Сколько мы, не отрываясь, смотрели друг на друга – не знаю.

Марк первым отвел глаза.

Встал и отошел к залитому лунным светом окну. Все очарование разом улетучилось, и его место занял стыд.

Он меня не поцеловал. Находился рядом, держал так близко и не поцеловал.

Я чуть не разревелась от обиды. Только близость Марка удержала от того, чтобы не растечься в жалости к самой себе.

Мужчина резко повернулся и спросил:

– Ты хорошо спала?

Я промолчала. Почему-то вспомнился нереальный сон, где мы вместе едем в институт, и стало еще обиднее. Мне такие сны снятся, а он...

– С тех пор, как ты здесь, я замечательно сплю. А сегодня мне снилась ты, – он взял меня за руку и подвел к окну,  – Мне снилась такая глупость: будто мы счастливы.

– Разве это глупость? – прошептала я, не в силах смотреть на него.

Лунная дорожка в саду – так сказочно красиво. Космически прекрасный сад превращался в какое-то нереально таинственное место.

– Очевидно, что глупость, ведь ты даже рассматривать не будешь мою кандидатуру, – он горько тряхнул головой и, полностью повернувшись, заглянул мне в глаза, – я не просто стар, я отец твоего несостоявшегося жениха, да и маг. А мне почему-то кажется, что у тебя появилось отвращение к магии.

Сердце упало в пятки и я замерла.

Мне показалось? Я ослышалась? Это он сейчас признался мне в симпатии? Не может быть. Я, наверное, что то не так поняла, и он вежливо  развлекает меня, говоря об...

Я все-таки взглянула на точеный профиль.

Он сомневается, что я выберу его?

Из-за какой-то магии?

Из-за ненастоящего жениха?

Я хотела бы улыбнуться и отшутиться, но даже намек на то, что мои чувства могут быть взаимны, парализовал меня.

– Не появилось,  – все-таки ответила я и тут же добавила: – Но в моем положении я не могу думать о личном счастье. Теперь я – мать...

Не знаю, понял ли он меня, но матери-одиночки поняли бы точно. А он так смотрел... Будто его сейчас отведут на казнь и если я его каким-то способом не спасу, мы больше никогда не увидимся. Невыносимо.

Я вырвала руку и пошла вглубь оранжереи.

Кто-то заигрался, кто-то позволил себе мечтать о несбыточном. А кто-то...

Просто развернул меня к себе и поцеловал. Удивившись, что сладкий поцелуй оказался соленым, я не сразу поняла, что плачу.  А потом понеслось...

Сначала его поцелуй доказывал мне, что я не права в своих доводах. Потом он показывал силу своих чувств, и, наконец, умолял остаться, обещая космическое-прекосмическое счастье.

Уж если от его поцелуя такие эмоции, что же меня ждет дальше? А поцелуй твердил и уговаривал: только с ним и только так я могу быть счастлива.

Я сдалась и растворилась в его объятьях.  Марк подошел к окну, привлекая меня за собой, и я услышала пение необыкновенных птиц и невероятно прекрасную музыку, очень похожую на музыку ренессанса. Она лилась из сада, и под нее так сладко было целоваться...

– Лиза,  – прошептал мне в губы этот самый фантастический человек на свете, – ты будешь со мной?

– Да, – негромко сказала я, боясь вспугнуть.

Что? – Счастье, которое лилось на меня лунными лучами, музыку, что окутывала нежнее любого шелка.

Этот мужчина стал для меня самым желанным в мире, и я не могла признать другого ответа.

Подхватив на руки, он спустился со мной вниз по жутко узкой лестнице и донес до комнат.  Поставил на пол и еще раз безумно поцеловал. Моя взбудораженная кровь кипела и я страстно жаждала продолжения, но – увы! мой мужчина рассудил, что не сегодня. Ничего не сказал, только у дверей еще раз поцеловал и ушел.

А я не знала, петь мне или плакать, или прыгать до потолка. Такого обилия неземного счастья не водилось во мне раньше.

***

Марк возвращался в свою комнату задумчивый. Татьяна никак не выходила у него из головы.

– Зачем ты здесь?

Она, такая одинокая и воинственная, смотрелась посреди ночной улицы жалко. Как бы не отталкивал ее от себя мужчина, все-таки между ними была связь.

Не та, которой обычно называют мелкую интрижку или роман на стороне, а настоящая, эмоциональная. Чего уж теперь скрывать: он  любил, пусть недолго, не глубоко и не без эгоизма.  Но чувства,  пусть и секунду пылающие, никогда не проходят бесследно.

– Ты же умная женщина, Тань, – он вышел из-за тополя и неспешно подошел к ней.

Вечерний воздух нельзя было назвать теплым или даже прохладным. Северный ветер шевелил Татьянины волосы, и было в ее фигуре что-то эпическое. Как воительница, сжимала она рукоять чемодана и бесстрашно смотрела на врага.

На него.

– Так зачем?

Какая же неуступчивая!

Марк подумал, что Олегу пришлось с ней нелегко. В ней намешан такой коктейль боли, гордости, любви и желания самоутвердиться, что совершенно не понятно, какое качество одержит верх.

– Чего ты от меня хочешь?

Вопрос явно застал ее врасплох, потому что она растерянно моргнула и чуть расслабилась. Но лишь на мгновение – потом в глазах колыхнулась обида, сразу же переросшая в жгучую ненависть.

И она презрительно улыбнулась.

– Если не заметил, я решила избавить тебя от ненужного присутствия.

– Что сказала Аня?

– А что она, ребенок, может понимать? – воинственно спросила Татьяна, – Ей будет там хорошо, где ее матери будет хорошо.

– А если такого места не найдешь? – спокойно спросил Марк.

– Найду! Вот увидишь!

– Верни монетку, – он пододвинулся ближе, – Тебе не стоит водить  дела с Касс. Это может быть опасно.

– Вот только не говори, что беспокоишься, – фыркнула Татьяна, и слегка отвернувшись, сказала: – Ты действительно на нее запал?

– На кого?

– На блондинку,  – будто выплюнула Таня, –  и что в ней нашел? Клуша, каких мало. Еще и беременная.

Он тогда удивился: почему все думают, что он запал на Лизу? Даже Гордей осторожно интересовался. Это ведь глупость. Он помогает чисто по– человечески, испытывая сочувствие к непростой судьбе девушки, и еще, частично, чувствуя вину за действия бывшей жены.

Но никакой любви он не испытывает. Симпатия и участие – разве это не все?

Дружеская поддержка, на крайний случай. Но любви нет. И что они все с ней носятся?!

Он отвлекся и пропустил момент, когда женщина вытащила монетку и потерла ее. Золотое облако из легкого мерцания окутало ее.

– Прощай. Надеюсь, не увидимся.

Вспышка, его протянутая рука и ... Не успел.

Рука безвольно шлепнулась о бок, но он только горько вздохнул.

Она думает, что сохранила гордость. Глупышка. Кому нужны эти пережитки прошлого?

Марк со стоном повернулся к дому.

Она просто не понимает, во что может вляпаться. Во что точно вляпается, попав к Кассандре дважды...

Сейчас, открывая дверь спальни, он опять почувствовал укол вины: в том, что не решил вопрос с Таней, сразу и навсегда, а откладывал и старался сделать вид, будто ничего не происходит – его ошибка. А интуиция и магические способности подсказывали, что она еще аукнется.

Чувства к Лизе, водопадом нахлынувшие, как только он увидел ее одинокую фигурку у рояля, испугали.

Неужели он действительно любит и не замечал своих чувств, как последний дурак?

Он закрыл дверь и собирался расстегнуть рубашку, когда заметил легкое движение у кровати. Один щелчок пальцами, и комнату сразу же залило светом.

– Дядя, я боялась, что ты меня не впустишь, – виновато протянула Мариам и встала с ковра, – Мне нужно с тобой поговорить.

– Говори, – он устало плюхнулся в кресло и прикрыл глаза.

Вокруг племянницы развевалось темно-фиолетовое облако с розовыми вспышками. Страсть, романтические надежды. Банально.

Зачем это сейчас? Ему надоело разбираться в женских чувствах: люблю-не люблю, хочу этого, дайте другого.

Тело пело от томной радости и в то же время смертельно устало, будто он  пропахал десять километров по бурелому.

– Дядя, у тебя с Таней серьезно?

Он не сдержал смешка. Татьяна сейчас дает свидетельские показания его бывшей жене и вынашивает план мести. Всё серьезно, да.

Но если говорить честно, он плохо представлял – за что?

– Нет. У нас все давно кончилось. А, может, и не начиналось.

– Не понимаю...

– Знаешь, между мужчиной и женщиной все происходит неоднозначно. Чувства рождаются, умирают, они не могут быть статичными. Нельзя предугадать, что может случится в следующий момент.

– Но Таня тебя любит.

– Это она вбила себе в голову мечту, что любит. И носится с этой идеей, не замечая ничего вокруг. Я ей нравлюсь, есть симпатия, были отношения. Но так как она целеустремленная женщина...

– Тогда что есть любовь? Если не симпатия и не стремление быть рядом? – тихо спросила девушка.

– Никто не знает. Многие путают с влечением, влюбленностью, навязчивым желанием. Знаю одно: я ни за что не причиню любимому человеку боль.

– Хочу быть с Олегом, – без всякого перехода сказала Мариам, – Он мне нравится. Он сильный и хороший. Он... Я даже не знаю почему, но я хочу быть с ним. Он не такой, как Рональд или Корсар. Но он любит эту женщину, и я чувствую бессилие, – она сжала кулачки, – Есть дочь, и я слышала, ты обещал их соединить.

– Не все обещания исполняются, – криво усмехнулся Марк, – Я это сказал, чтобы он отстал от Лизы. Порыв души. Я понятия не имею, как их можно соединить, если только не подсунуть любовное зелье Татьяне.

– Не смей! – Мариам вскочила, как разъяренная кошка, – Если ты солгал, тогда помоги мне.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Мариам насмешливо подняла бровь, но мужчина, кажется, не заметил:

– Для Олега Татьяна более подходящий экземпляр на роль жены, чем ты. Во-первых, она хочет семью. Это видно, и очень ценно. Во-вторых, у них дочь – а кровные узы создадут в будущем дополнительную привязку, и наконец, Олег искренне любит Татьяну...

– Ты же сказал, что невозможно долго любить одного человека, – попыталась уличить его Мариам.

– Это одержимость. Думаю, любовь прошла, поэтому он может симпатизировать тебе. Чувство вины осталось, оно иногда сквозит, как северный ветер. Симпатия, привязанность к воспоминаниям...

– Это можно порвать?

– Как я могу отдать его взбалмошной девчонке? Еще вчера ты была замужем, во дворце и вполне счастлива. У тебя двое детей, и чтобы не сказала тебе Касс, они не исчезнут. Забудь. На тебе лежит ответственность за двоих крошек. Ты ноешь про любовь, но на что ты сама готова пойти? Готова ли забрать детей из дворца и растить их вместе с Олегом? Согласна ли быть замешенной в бракоразводном скандале и быть порицаемой обществом? Детей тебе в этот мир не отдадут.

– Я не хочу назад!!! – взвизгнула Мариам, – почему ты меня пугаешь, а не помогаешь? Я хочу Олега и пришла просить помощи, а ты говоришь совершенно о другом!

Марк сухо сказал:

– Ты хочешь забыть про обязанности и жить в удовольствие? Не получится. Еще раз говорю: одумайся. Даже Таня заботится о дочери, хоть с первого взгляда этого и не скажешь.

– Она плохая мать! – вскрикнула Мариам и топнула ногой, – Не смей меня сравнивать! Все понятно. Разрываешься между женщинами, обманываешь их, а срываешь на мне!

Она издала какой-то нечленораздельный звук, и выбежала, хлопнув дверью.

Глава 20

Татьяна шагала по длинному узкому коридору дворца и чертыхалась. Надо же ей было выйти в тот момент, когда полуголая красотка собиралась прыгнуть в постель к мужу Мариам.

Кажется, он сопротивлялся, потому что внезапное появление Татьяны встретил с облегчением. А вот в лице черноокой красавицы она приобрела злейшего врага.

Девушка мигом умчалась, притворно смутившись, а вот Татьяне пришлось объяснять причину столько позднего визита.

Вышло не очень, и она сама удивилась, почему застеснялась. Уж вид  обнаженного мужского торса никогда не лишал ее дыхания, что же случилось на этот раз?

Наверное, переход все-таки воздействует на нервную систему.

– Вы очень вовремя, – в который раз благодарил Рональд и смущенно натягивал рубашку, – С тех пор, как Мариам пропала, они устроили настоящую осаду. Даже в туалет спокойно не выйти.

– А вы? ...

– Не хочу изменять,  – подтвердил он, – чтобы она там не говорила, я люблю ее. И женился не из-за денег или положения.

– А что, много давали?

– Прилично, – натянул носки рец и встал с кровати: – А вы разве не с ней пришли?

– Откуда в нем столько дружелюбия? – недоумевала Татьяна и пыталась понять, в чем подвох.

Он позовет стражу? Ее закуют в кандалы и отправят на казнь за похищение? Или все-таки здесь не дремучее средневековье?

В последнее свое пребывание, она так и не удосужилась ознакомиться с имеющимися порядками.

– Нет, я пришла одна. Мариам не хочет возвращаться.

Рональд вздохнул и плюхнулся обратно на кровать.

– А ведь он еще мальчик, – подумала она и почему-то ободряюще улыбнулась:

– Не волнуйся, все наладится. Судя по всему, ты хороший муж, и скоро она это поймет.

– Вы так думаете? – с надеждой спросил тот и криво улыбнулся: – А я не уверен, что смог рассказать ей всё о своей любви. Как-то не до того было. Когда делал предложение, сказал, конечно: «Люблю» и все такое. Но вот сейчас, когда она сбежала, я задумался: а не мало ли я говорил?

Татьяна почувствовала себя неудобно. Она ни разу не слышала признаний в любви к другим женщинам, всегда говорили только ей. И это странное чувство – когда не знаешь, как отреагировать, нервировало ее.

– Ну, жизнь все расставит на свои места, – протянула она и тут же себя одернула:

– Что я говорю? Она никогда не вернется. Зачем давать несбыточную надежду мальчику? Вроде неплохому...

Она искоса взглянула на мужчину. Он сидел такой трогательный, взлохмаченный и помятый, что ей даже стало его жалко.

– Вот же негодяйка, – подумала она, но криво улыбнулась и вслух сказала: –  Ты не переживай и постарайся понять: в жизни не все гладко. Может, тебе повезло, что она ушла и освободила место для кого-то получше. Кто будет искренне любить тебя.

Он задумался.

– Но почему она не хочет жить со мной?

Татьяна вздохнула и постаралась собраться с мыслями. Как объяснить противоречивость женской души? Ее постоянные страхи, желания и стремления? Нельзя сказать, что Мариам руководствовалась жаждой материальной наживы. У нее все есть. Да и в легкомысленном желании поменять перчатки тоже упрекнуть – нечестно.

Это именно неясное стремление к чему-то лучшему. К идеальному. Преступно ли это?

Татьяна не могла согласиться, потому что похожее испытывала сама. Еще несколько месяцев назад Марк был для нее воплощением идеального на Земле. Да и сейчас, чего уже скрывать, переливался разноцветными красками.

– Наверное, она просто не знает, чего хочет, – с трудом выдавила она.

– Тогда бы и не делала ничего, – возразил Рональд.

Некоторое время они молчали. Татьяна снова почувствовала неловкость: будто она стоит в неправильном месте и в неправильное время. Не зная, как начать разговор и побыстрее уйти, она перешла сразу к делу:

– Кассандра во дворце?

Рональд кивнул. Его отсутствующий взгляд изучал потолок, и вся поза выражала отчаяние. Что-то неприятно кольнуло Татьяну в сердце.

Раньше она редко испытывала жалость. Почему же сейчас, так некстати?

– Как мне найти ее? – спросила она изменившимся голосом.

Все эти новые чувства сильно расстраивали ее и немного нервировали.

Мужчина махнул рукой:

– Она обсуждает с королем, как вернуть Мариам.

Невнятно попрощавшись, Татьяна мигом вылетела из спальни.

Прислонившись к закрытой двери, она постаралась восстановить дыхание и убрать пляшущие перед глазами звездочки.

Это все напряжение последних дней. И переход. Поэтому и бьется сердце невпопад, как сумасшедшее, а жалость разливается по грудной клетке.

Она сильная и уверенная в себе женщина. Почему же ее трясет?

Татьяна взбила волосы и пару раз глубоко вздохнула. Теперь нужно пройти вперед по темному коридору и не набить шишек. Коридор не освещался и больше напоминал тайный ход, нежели королевский коридор.

Кажется, нужно было идти не в эту дверь, а в ту, что показал Рональд.

Но она же уверенная в себе женщина. С какого перепуга она будет доверять полуголому типу?

Коридор был не очень длинным, и вскоре она увидела свет, пробивающийся из-под полуоткрытой двери.

– Вне всякого сомнения, она нуждается в помощи. Не понимаю вашего спокойствия, – раздался неприятный голос ведьмы, – Они не кровные родственники, и только Провидение знает, что может случиться...

Татьяна резко распахнула дверь. Свет ударил в глаза, и вокруг раздались удивленные возгласы.

Когда глаза чуть попривыкли, она с удивлением обнаружила себя не в королевской опочивальне, как предполагала, а в настоящей комнате переговоров с овальным деревянным столом и народом за ним.

Четверо мужчин в костюмах, отороченных серебряной и золотой вышивкой, чинно сидели и писали что-то на бумаге. Ведьма в темно-синем платье стояла по правую руку от господина в необычной шапочке, похожей на тюбетейку.

Татьяне заломили руки прежде, чем она успела возразить. Двое амбалов – охранников, не замеченных вначале, молниеносно оказались за спиной.

– Оставьте, милейший, – лениво протянула Кассандра и улыбнулась: – Ты как нельзя вовремя. Теперь я могу дать стопроцентную гарантию, что смогу выстроить переход к Марку. Ты же от него, да?

Женщина улыбнулась и  высокомерно ответила:

– Я пришла договориться и предложить помощь.

– И что вы можете, уважаемая, нам  предложить? – заинтересовался седеющий господин в роскошной одежде.

***

Во мне пела радость, и хотелось совершить что-то очень-очень прекрасное, громадной важности. Как минимум прокричать на весь мир, как я счастлива.

И вроде бы между нами ничего не было, кроме обычного поцелуя, но надежда и робкое предвкушение будущего переполняли меня.

Выглянув в окно, я улыбнулась солнечному дню и, пританцовывая, бросилась в душ. Сегодня новый день и я сама должная быть обновленной.

И еще у меня созрела идея упросить Марка познакомить с дриадой. Хороший повод увидеться и вместе прогуляться в сад.

Я выходила из ванны и напевала себе под нос простенькую песенку, когда заметила ее. Книга лежала перед дверью в мою комнату и явно предназначалась мне.

Неужели Марк решил предложить почитать что-то интересненькое? Сердце забилось чаще, и с нетерпением я подбежала к двери.

Подняла книгу и чуть не стукнулась об угол.

«Кровавые преступления средневековья» – гласило название, и пара устрашающих картинок демонстрировали наглядно содержание.

Меня замутило.

Я бросила книжку в кресло и побежала обратно в ванную комнату.

Ополоснув лицо и успокоившись, заметила темные круги под глазами. Это показалось странным, ведь я  выспалась.

– Неужели беременность так плохо отражается на внешности? И как Марк мог увлечься мной? А может он из вежливости тогда поцеловал?...

Я еще раз осмотрела себя критически и отметила отросшие корни, тусклость глаз и другие недостатки. И почему я раньше не озаботилась окрашиванием или хотя бы тонировкой? О чем только думала?

– Спокойно, Лиза, не волнуйся, – постаралась успокоить себя, – Тебе просто было не до того: то спину повредила, то на заданиях энергию теряла, когда тут уж корни подкрашивать? Теперь ты на Земле, в безопасности. Нужно просто сходить в магазин и купить краску. Без паники!

Только тут я пожалела, что у меня нет косметички. Я и раньше нечасто ею пользовалась, но теперь руки дико чесались нанести макияж: под глаза – тоналку, на ресницы – тушь. И выйдет из меня хоть какое-то подобие двадцатипятилетней женщины.

Кстати, а почему мне вообще предложили эту книгу?

Я вспомнила страшную сказочку Мариам и вздрогнула: принцесса меня явно невзлюбила и за что-то мстит. Вот только за брата или дядю?

– Стоп, – одернула я себя, – Она же не знает про нас. В оранжерее никого не было. Значит, у девчонки просто мерзкий характер.

Мне попадались подобные девушки на работе, и я выбрала самый действенный метод борьбы – игнор. Не думаю, что Мариам сильно отличается от менеджеров по продажам.

Когда я возвращалась к себе, дверь в мою комнату оказалась распахнутой.  Я мысленно стукнула себя по лбу: разве можно так беспечно оставлять открытым личное пространство, если в доме полно врагов?

Закрыв за собой дверь, я вошла в комнату.

– Попалась, – раздался сзади довольный голос, и Олег заломил руки за спину.

Дверь захлопнулась, и мы остались наедине.

– Ты что творишь? – я попыталась говорить спокойно, но сердце резко оказалось в пятках.

Марк предупреждал его, и даже предлагал Татьяну. Что же случилось? Неужели Кассандра предложила ему нечто более ценное?

– Препровождаю тебя к работодателю, – прошипел мужчина и достал кольцо.

Сделанное из серебристого металла, оно венчалось голубым камнем, и было ужасно знакомым.

– Пожалуйста, не надо. Марк будет меня искать.

– Пусть ищет, – зло сказал Олег, – он не сдержал обещания, так что я не буду держать свое.

Я ухитрилась вспомнить единственный прием по самообороне и со всей силы стукнула мужчину по ноге. Захват слегка ослаб, и я вдарила по другой.

– Ах, ты...

Возглас обещал еще большие мучения, нежели обычный захват и наделение кольцом, но мне было все равно. Отпрыгнув как можно дальше от мучителя, я схватила стул и быстро размахнулась.

Удар пришелся в лоб, и не ожидавший такой прыткости мужчина упал.

– Отключать или нет?

Он лежал и со стоном тер лоб, а я не знала, как обезопасить себя. Сейчас он встанет  и кинется снова.

В то же время нападать на лежащего – низость. Я так не могу.

– Что не сдержал Марк?

Отвлечь преступника, перенести его внимание на что-то другое – так нам говорили на лекциях. Но можно ли считать преступником Олега?

– Татьяна ушла.

– Куда?

– Не знаю. Ах, ты тварь. Больно же, – пошатываясь, Олег встал.

– Он перекрывает мне путь к отступлению. Бежать некуда, – лихорадочно подумала я и замахнулась стулом.

– Давай договоримся. Ты оденешь кольцо. Я не причиню вреда, – Олег медленно подступал ко мне.

Видя, как он заговаривает мне зубы, я отступала.

В открытое окно можно закричать. Кто-нибудь, да услышит. Может, Гордей, наконец, придет звать меня на завтрак, или Марк выйдет на улицу.

– Нет, они могут не услышать, – перебирал варианты мозг, – и тебя вновь отправят в рабство.

– Зачем я Касс? Она что, не может другую служанку найти? Тебе легко соблазнять девушек! – попыталась я воззвать к логике, здравому смыслу или еще чему-нибудь, – Найди другую. Почему я? Ну, почему я-я-я! – закричала я со всей силы, потому что уже стукнулась спиной об подоконник.

Он прыгнул и ускользнул от моего удара. Перехватил запястье и больно сжал руку. Я закричала от боли и стул выпал.

– Не могу другую. Им нужна ты.

– Почему? По-че-му? – я постаралась кричать громко, надеясь, что кто-нибудь услышит.

– Потому что Велл выбрал тебя, – издевательски прошептал прямо на ухо Олег, и, схватив оба моих запястья одной рукой, потянулся за кольцом. Но карман пустовал.

– Черт, – выругался он и огляделся.

Кольцо сиротливо лежало посреди ковра.

– Здесь нет заговоренных зеркал, дом охраняется, ты не сможешь меня переправить, – пыталась я отговорить его от этой идеи, но он дернул к ковру и резко бросил на пол.

– Одевай.

– Не буду, – я оглянулась на дверь.

Успею ли рывком подняться и выбежать? Ползком не получится.

– Давай, – повысил он голос.

– Не хочу!!! – закричала, что было сил я, и попыталась встать.

Меня стукнула по спине резко открывшаяся дверь.

– Что здесь происходит? – холодно спросила Мариам, и по спине прошел озноб.

Всё, мне крышка.

Нужно что-то делать, спасаться как можно скорее!

Мозг выдал альтернативную версию быстрее, чем Олег открыл рот.

– Помоги, он меня домогается!

Глаза девушки расширяются от удивления, и она поворачивается к Олегу. Кажется, она ожидала услышать что угодно, но только не это.

– Что?!!

– Он меня домогается. Пожалуйста, помоги!

Девица замирает и только хлопает глазами. Вот он, способ выбраться отсюда. Нужно как можно скорее встать и  рвануть за дверь.

– Ага, как же, – издевательски звучит голос сзади, и Олег, обнимая за плечи, сам дергает вверх, – сказку придумала. Да я б с тобой ни за что...

– Второй раз клеется, – хриплю я.

В глазах Мариам поднимается бешенство. Она краснеет и начинает часто дышать. Рука Олега как-то подозрительно дергается у меня на плече, и мужчина начинает оправдываться:

– Серьезно, это не то. Мне к Кассандре нужно ее отволочь. Да она мне даром не нужна, Мариш. Я вообще формально женат. Мне вообще никто не нужен...

Мариам с такой злостью смотрит на него, что я жалею, что не дала деру раньше. Вот, спрашивается, почему я не пробежала стометровку за десять секунд?

– Действительно? – ядовито говорит она и почему-то  переводит взгляд на меня: – А ты ж чего сопротивляешься? Не нравится? Почему? Видный мужчина, обеспеченный. Ты ж на всех вешаешься!

– Пусти! – я сбрасываю застывшую каменную руку и делаю шаг к принцессе: – Прости, мне нужно идти.

– Куда пошла, дрянь?

Щеку опалило пощечиной, и я даже сделала шаг назад. Как больно и обидно!

 Олег опять схватил за руку, и, видимо, хотел теперь уже оградить меня от Мариам, но я встала столбом. Из глаз побежали слезы.

– Мариш, – успокаивающе произнес сзади Олег, но девушка сама вдруг разревелась.

– Эта зараза все время мешает. Почему она, а не я? Чем я хуже? Вообще-то, я – принцесса!

В следующее мгновение почти одновременно совершилось множество вещей сразу: Мариам кинулась на меня с кулаками, я увидела синюю вспышку, и девушку снесло в бок. Олег хотел дернуть меня на себя, чтобы избежать удара Мариам, но его хватка тоже ослабла, и он рухнул на пол. Его будто сковало судорогой, он тяжело дышал, из последних сил справляясь с болью.

В комнату вошел Марк. Его карие глаза метали молнии. Брови, хмуро сведенные на переносице, представляли изогнутую линию.

Почему-то меня больше всего поразили его брови. Сквозь слезы я пыталась разглядеть, что происходит, но его движения были слишком быстрыми и стремительными.

Он молниеносно стряхнул руку Олега, и притянул к себе.

– Через полчаса в моем кабинете. Привести мысли и себя в порядок, – его жестко произнесенные слова были приказом.

Он подхватил меня на руки и вынес в коридор.

– Куда мы? – пискнула я, все еще смотря ему за спину.

После такого полета я бы ни за что не решилась нападать на мага, но кто знает, какие козыри у Олега в рукаве.