355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктория Холт » В Ночь Седьмой Луны » Текст книги (страница 11)
В Ночь Седьмой Луны
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 23:15

Текст книги "В Ночь Седьмой Луны"


Автор книги: Виктория Холт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 11

Глаза Дагоберта светились от восторга.

– Скоро состоится охота на оленей, – сказал он мне. Мы поедем. Это так здорово. Паф, паф.

– Ты собираешься охотиться на оленей?

– Это особая охота. Там будет мой отец.

Я повернулась к Фрицу.

– А ты поедешь?

Фриц не ответил, и Дагоберт закричал:

– Конечно, он поедет. А Лизель нет. Она еще маленькая.

Лизель зарыдала.

– Она может поехать вместо меня, – сказал Фриц.

– Нет, не может, – закричал Дагоберт. – Ты просто испугался, а она от того не станет старше.

– Я не испугался, – сказал Фриц.

– Нет, испугался!

– Нет, не испугался.

– Испугался, испугался, испугался! – Дагоберт кружился вокруг Фрица, как маленький раздраженный дервиш, Фриц ударил его.

– Пожалуйста, прекратите, – сказала я. – Очень неприлично драться перед вашим учителем английского языка.

Дагоберт подумал и спросил:

– А будет ли неприличным драться за вашей спиной, мисс?

– Ты становишься грубым, Дагоберт! – сказала я, – что также неприлично. А теперь кончайте дурачиться и расскажите, где состоится эта охота на оленей.

– В лесу, где олени.

– В Клоксбургском лесу?

– Нет, в герцогском.

– Ты хочешь сказать, что вы, мальчики, также примете участие в этой охоте?

Дагоберт прыснул со смеху, а Фриц пояснил:

– Это другая охота, мисс. Их всех гонят в одно место, много-много оленей, они выбегают и их убивают и...

– Паф, паф, паф, – закричал Дагоберт.

Я так и не поняла ничего из их слов и обратилась за разъяснениями к фрау Грабен.

Она сидела в кресле с тазиком в руках. На столе рядом с ней лежал кусок пряного пирога, который, как я узнала, ей очень нравился. Фрау Грабен редко плотно обедала и целый день ела что-нибудь вкусненькое. Она опустила тазик, и я, не удержавшись, взглянула в него. Там были два паука. Увидев мое удивление, фрау Грабен засмеялась довольным сытым смехом.

– Мне нравится сажать их вместе и следить за их поведением. Сейчас они ведут разведку, не знают, как себя вести. Они попали в этот странный мир. Потом, я уверена, будут сражаться, и один из них убьет другого.

– Но зачем это им? – спросила я.

Пауки очень интересны. Как они плетут свою паутину, прекрасные паутинки. Однажды я наблюдала бой между огромным шмелем и большим пауком. – Ее глаза блестели от возбуждения. – Шмель попал в паутину, и вы бы видели, как паук принялся за работу! Он завернул шмеля в липкую паутину, но шмель был слишком силен, и паутина не выдержала. Он вырвался и улетел, схватив паука. Интересно, что с ним случилось дальше. У них все как у людей. Вы сажаете их где-нибудь с кем-нибудь еще и наблюдаете, что произойдет. Но я глупая старая женщина. Боюсь, что я часто бываю такой. Теперь приходите вы, добрая приятная молодая женщина, и вы пытаетесь меня убедить, что я не такая. Но вы же знаете меня, милая, не правда ли? И вот вы немножко удивлены моими пауками. Не обращайте внимания. – Она успокаивающе улыбнулась. – Видите ли, дорогая мисс Трант. Меня интересует все, все, даже пауки.

Я сказала, что мальчики собираются на оленью охоту.

– Да, это что-то вроде охоты. Вы увидите, потому что вам придется поехать с ними.

– Мне... ехать на охоту...

– Там нет погони за оленями. Увидите, что это такое. Граф желает, чтобы мальчики были там. Охота намечена на завтра, что-то вроде охотничьего праздника. Жаль, что принца не будет. Ему всегда нравился праздник стрельбы – Шюценфест!

– А мне что там делать?

– Ничего. Вы будете только присматривать там мальчиками. Вам понравится процессия. Очень красочная. Мы очень любим эти праздники.

– Так там не будет погони за оленями.

– Никакой погони. Эти мальчики вам нарасскажут. – Она улыбалась своей простой счастливой улыбкой, уверяя меня, что все будет хорошо.

На следующий день мы отправились на праздник стрельбы. Я так и не смогла ничего выведать у мальчиков. Дагоберт был слишком возбужден, он бегал вокруг с криками «паф» и убивал воображаемых оленей. Фриц настороженно молчал.

Так как мы не собирались вернуться в замок к обеду, фрау Грабен объяснила нам, что нам следует остановиться в городе на одном из постоялых дворов и оставить там лошадей. Очень хорошенькая дочь хозяина угостила нас прохладным яблочным элем и «шинкенбротом» – большими ломтями вареного мяса, уложенными на толстые хлеба с маслом.

Пока мы ели, толпы народа стали заполнять верхнюю городскую площадь, тележки, украшенные цветами, выкатывались на площадь из соседних селений, на них восседали девушки в черных юбках и желтых сатиновых фартуках. Мужчины, шагавшие у повозок, были одеты в разнообразные цветные костюмы: красные, синие, черные и желтые. Над толпой возвышались всадники, шли скрипачи, слышались песни.

Дагоберт сказал, что нам нужно спешить к Шюценхаусу – стрелковому дому и быть тамдо прихода шествия. В доме по указанию его отца для нас оставили специальные места.

Дагоберт привел нас к зданию рядом с ратушей. Когда мы вошли, к нам подошел человек в униформе, он, видимо, знал мальчиков и провел к нашим местам у помоста.

Мы слышали звуки оркестра и пение по мере приближения процессии. Дагоберт не сводил с меня глаз, наблюдая, какое впечатление на меня производит этот праздник. Теперь зал стал наполняться людьми. Мужчина в зеленой двойке ввел в зал людей с ружьями. Дагоберт шепнул мне на ухо, что это был стрелковый король. Его избирают ежегодно за умение стрелять, и в течение года он «властвует» среди охотников. Медали на его зеленом костюме получены им от «королей» других лет. В зал вваливались представители окрестных деревень, приехавшие посмотреть на состязание стрелков. Хотя мужчины и женщины в красочных костюмах все прибывали и прибывали, центр зала и пространство с краю, напротив помоста, оставались свободными. Там стоял столб, на который была водружена, как мне показалось, птица.

Фриц шепнул мне, что это не настоящая птица, она сделана из дерева и в нее воткнуты перья. Каждый год для праздника изготавливают новую птицу.

Снаружи снова раздались звуки фанфар – приближалась свита и семья герцога. Волнение мое усилилось. Я увижу графа, отца этих мальчиков, который благодаря им стал для меня легендарной личностью. Я заметила, какое впечатление произвел звук фанфар на ребят, они застыли возле меня в благоговейном молчании.

Затем дверь, которую я не заметила прежде, распахнулась настежь. Вошли два герольда – мальчики лет четырнадцати в синем и золотом, цветах герцогской семьи. Они затрубили, и при звуках фанфар люди в зале встали со своих мест. Вошел герцог. Я сразу же узнала его по портретам, которые я видела столько лет назад. Не изменился даже плащ из синего бархата, отороченный мехом горностая. Сзади него стояли мужчина и две женщины. Сердце мое сильно забилось, комната пошла кругом, и я испугалась, что потеряю сознание. Я подумала в тот момент, что нашла Максимилиана. Вошедший за герцогом мужчина напоминал Максимилиана – тот же рост, то же телосложение. Но это был не он. Я ошиблась. За те три дня я запомнила каждую деталь его лица, они запечатлелись навеки в моей памяти. Я никогда не смогла бы забыть, но и никогда не смогла бы спутать его с кем-нибудь более, чем на одну-две секунды. Было несомненное сходство, но не больше. Одна из женщин, стоявших рядом с ним, также напомнила мне Ильзу, но, присмотревшись, я убедилась, что это лишь сходство.

Это напоминало мне один из моих снов, через минуту меня ждало пробуждение. В зале вдруг стало невыносимо жарко, но дрожь не проходила. Я почувствовала, как Фриц сжимает мою руку, и ответила на его пожатие. Спокойствие вернулось ко мне, это был не сон.

Я взглянула на мальчиков, они не сводили глаз от: человека, принятого мною за Максимилиана, и я поняла, что это был племянник герцога и их отец.

Мне показалось, что я просто воображаю. Между ними небольшое сходство, а так как больше всего я хочу снова увидеть Максимилиана, я увидела его в этом человеке такого же телосложения, такого же роста, с таким же надменным видом.

Герцог и его свита заняли места на помосте. Я продолжала глядеть на герцога. Теперь я уже видела различие: граф был слегка тяжелее Максимилиана, с румяным цветом лица; в его лице проскальзывала жестокость, которую я никогда в Максимилиане не замечала. А, может быть, я ошибалась или отказывалась видеть? У графа был нос подлинней и более тонкие губы. Тем не менее они были очень похожи, но это сходство становилось меньше, чем больше я наблюдала за графом.

Дагоберт бросил на меня быстрый взгляд. Я догадалась, что он ждет от меня слов восхищения его отцом. Я шепнула:

– Кто эта женщина, рядом с герцогом?

– Супруга принца, принцесса Вильгелъмина.

– Где же принц?

– Его здесь нет. Мой отец – его кузен и занимает его место во время его отсутствия.

Я кивнула.

Церемония началась, ее целью было определить лучшего стрелка года.

Король стрелков ввел претендентов и представил их герцогу. Они начали стрелять по деревянной птице, стремясь сбросить ее с шеста.

Только двоим стрелкам удалось сбить птицу, и их наградили громкими аплодисментами. Им предстояло продолжить состязание по новой мишени. Вскоре один из них оказался победителем и был провозглашен королем стрелков на следующий год. На этом состязание стрелков закончилось, победитель получил поздравления герцогской семьи, но праздник только начинался. По словам Дагоберта, главное было впереди. Герцог с окружением покинул зал. Проходя мимо нас, граф взглянул на мальчиков, и его бесцеремонный взгляд скользнул по мне, вызвав у меня беспокойство и возмущение. Мной владело странное настроение. На мгновение мне показалось, что я нашла объект моих долгих поисков, Но испытала горькое разочарование. Может быть, поэтому я почувствовала негодование, оскорбившись, как граф взглянул на меня.

– Теперь мы отправляемся в лес на настоящую охоту, – объявил Дагоберт.

– Мне нездоровится, – пожаловался Фриц. Я взглянула на него с тревогой.

– Может быть, нам всем лучше ехать домой?

– Нет, – закричал Дагоберт. – Папа рассердится. Ты не посмеешь, Фриц, ты знаешь!

– Да, – согласился Фриц. – Я поеду.

– Если тебе нездоровится, вернемся в Клоксбург я поеду с вами и возьму на себя всю ответственность.

– Я не вернусь, – сказал Дагоберт.

– Я тоже не поеду, – присоединился Фриц. Но я видела, что он хотел вернуться.

Мы отправились на постоялый двор, где напоили наших лошадей, и выехали из города. Множество людей направлялось в лес. Примерно через полмили мы подъехали к месту, где собиралась толпа. Один из лесников взял наших лошадей. Видно было, что мальчиков хорошо знали, и люди расступались, давая нам пройти. Затем я увидела нечто похожее на большую палатку без верха. Четыре полосы брезента замыкали пространство, открытое сверху, и когда мы приблизились, кто-то, очевидно, охранник, поднял лоскут брезента и впустил нас вовнутрь. В центре палатки было воздвигнуто подобие павильона, роскошно украшенного цветами и листьями, цветочными гирляндами и венках. В павильоне были расставлены стулья, и нам предложили три сиденья.

– Что здесь будет? – шепнула я. Дагоберт прижал пальцы к губам, а Фриц побледнел, и, казалось, предстоящее действо ему не по нутру.

Раздался снова звук фанфар, и в палатку стали входить другие участники торжества. На этот раз герцога не было, и возглавляли участников граф, отец мальчиков и две дамы, одна из них напомнившая мне Ильзу. Опять оценивающий взгляд скользнул по мне, и тут я инстинктивно поняла, что так он смотрит на любую женщину. Я подумала о матерях мальчиков и Лизель, удостоившихся в свое время такой же оценки, и почувствовала в душе неприязнь к этому человеку, дерзнувшему возродить мои надежды, наполнить меня радостью, но оказавшемуся совсем не тем, кого я искала.

Фриц придвинулся ко мне поближе. Я взяла его за руку, прижала к себе. Сияющие глаза Дагоберта следили за отцом. Теперь все места в павильоне оказались занятыми, и граф стукнул в ладоши. Все встали, и я увидела ружья в руках мужчин. Раздались крики. Брезент поднялся, и десятки оленей бросились в загон. Раздались выстрелы, и множество прекрасных животных упало на траву. Я не отвела глаз и взглянула на Фрица. Он сидел, прикрыв глаза, и слегка покачивался.

Я как бы со стороны услышала свой голос.

– Это ужасно! Мясники!

Схватив Фрица за руку и отбросив брезент, я потащила его прочь от места бойни.

О Дагоберте я забыла. Моей единственной мыслью было состояние Фрица, настроение которого так совпадало с моим. Убийство загнанных под пули прекрасных, ни в чем не повинных существ потрясло меня, как никогда.

Я нашла лошадей, человек, их охранявший, с удивлением глядел на нас.

– Мы возвращаемся в Клоксбург, – сказала я ему. – Сходите и попросите молодого господина Дагоберта немедленно прийти сюда.

Фрица трясло, когда он садился на пони. Я надеялась, что мне удалось скрыть свое волнение. Вскоре вернулся с Дагобертом один из лесников, тот выглядел ошеломленным.

– Папа очень рассердился, – сказал он, когда мы отъехали.

Я надеюсь, что не показала им своего смятения. Я чувствовала, что они оба внимательно смотрят на меня: Фриц – как на спасительницу, в возможности которой он сомневался; Дагоберт – как на отчаянную незнакомку, поведение которой скорее объяснялось невежеством, а не мужеством.

Обратный путь в Клоксбург прошел в полном молчании. После прибытия я отправилась в свою комнату, и сразу в дверь постучалась фрау Грабен.

– Вы покинули павильон! Никому не позволено выйти из павильона до того, как его покинут члены семьи герцога.

– Мы ушли!

Несмотря на то, что она считала, что я совершила совершенно непростительный проступок, она не смогла скрыть своего удовольствия. На ее лице было то же выражение, что и в тот вечер, когда, придя к ней в гости; я удивилась, увидев пауков в тазике.

– Счастье, что там не было герцога.

– Я, должно быть, совершила государственное преступление.

– Очень серьезный проступок.

– И что же теперь сделают со мной? Расстреляют?

Она улыбнулась.

– Не знаю, что будет. Увидим. Я слышала от Дагоберта, что его отец разгневался не на шутку. Я бывало звала этих мальчишек Доннер и Блитцен (Гром и Молния). Никто не впадал в такую ярость, как Фредди. Настоящий гром. А принц во всем был как молния: брался за все и через минуту затухал. Да, я звала их Гром и Молния.

– Предположим, меня попросят уехать.

– Посмотрим, – сказала фрау Грабен.

Затем она заговорила о своих подопечных – кузенах графе и принце. Таких детей больше не было. Одни проказы. Я поняла, что принц был ее баловнем. Маленькая Молния был чуть привлекательнее молодого Грома.

Но мне было не до воспоминаний. Я думала о том, что со мной будет, и почти уверилась в мысли, что мне предложат собрать вещи и убраться. Графу, понятно, не захочется держать дерзкого нарушителя этикета в роли воспитателя его детей.

Я отправилась в комнату в башне. Она в какой-то степени вносила успокоение в мою душу. Я взглянула на долину, на город, где происходило стрелковое торжество, на лес – место отвратительного побоища, и отчаянная грусть охватила меня. Если мне придется уехать, я никогда не получу ответа на мучивший меня вопрос. Появление фрау Грабен в лавке и мой приезд в Германию напомнили: мне встречу с Ильзой – та же режиссура. В них было нечто нереальное. Они походили на фантастические приключения, в которых участвовали лесные боги и герои. Я изменилась с тех пор, выросла из легкомысленной девчонки, заблудившейся в тумане, и чувствовала, что сумею раскрыть тайну Ночи Седьмой луны и внести, наконец, покой в свою душу. В случае отъезда всем моим надеждам пришел бы конец. Возможно, я могла бы поехать в Далменштифт и предложить свои услуги учителя английского, как предполагала когда-то. Но мне хотелось остаться здесь, я привязалась к детям, в особенности к Фрицу. Жизнь в замкнутом мирке обители не манила меня. Единственным ее достоинством была близость заколдованного леса, где некогда я вошла в сновидение... или может быть, в подлинную жизнь?

Я провела бессонную ночь, а наутро, когда мы с детьми сидели у окна в башне, увидели небольшую кавалькаду всадников, они поднимались по горной дороге к Клоксбургу.

– Это папа, – закричал Дагоберт.

Мое сердце екнуло. Граф не терял времени.

Я попросила мальчиков пойти вымыть руки и приготовиться к встрече гостя и отправилась к себе, готовая ко всему.

Меня пригласили в Рыцарский зал. Покинув крепость, я пересекла внутренний двор замка и вошла в Рандхаусбург. Колени мои дрожали, но я шла с гордо поднятой головой и чувствовала, как горели у меня щеки. Я надеялась, что мое волнение не бросается в глаза. Пытаясь успокоиться, я говорила себе: ну пусть меня уволят, я поселюсь пока в скромной гостинице где-нибудь неподалеку и, возможно, устроюсь преподавать в Даменштифте.

Он сидел в одиночестве и встал при моем появлении, поклонился до пояса, как в свое время мальчики, щелкнув каблуками. Он выглядел великолепно в форме герцогского гвардейца. Рядом с ним я смотрелась как серый воробей на фоне павлина.

– Мисс... э... – начал он.

– Трант, – подсказала :я.

– Вчера мы встретились впервые, мисс Трант. Он хорошо говорил по-английски, практически без акцента. Его голос подействовал на меня успокаивающе, он очень напоминал голос Максимилиана.

– Вы учите моих детей английскому, – продолжал он.

– Да.

– Мне кажется, они не очень продвинулись в учебе.

– Наоборот, я бы сказала, что они добились прекрасных успехов. Когда я приехала, они знали всего одно-два слова, их обучению языку не уделялось никакого внимания.

Мне нечего было терять, и я осмелела. Он намеревался избавиться от меня, и поскольку я сочла его обращение агрессивным, я придала своему голосу твердость, которую он мог принять за высокомерие. Он уселся за столик, на котором стояла оловянная посуда.

– Садитесь, – разрешил он.

Его повелительная манера разговаривать была мне совсем не по душе, но, продолжая стоять, я ставила себя в невыгодное положение, и я села.

– Таковы находите детей невежественными?

– В отношении английского языка несомненно.

– И они достигли с момента вашего приезда таких успехов, что, когда я попросил их высказаться по-английски о вчерашнем происшествии, они совершенно лишились дара речи.

– Возможно, сейчас это превосходит их возможности.

– А вам это оказалось вполне под силу.

– Думаю, свою точку зрения я высказала.

– Вы не оставили никаких сомнений, что считаете нас страной варваров. – Он остановился в ожидании ответной реплики, но я молчала. – Так или не так?

– Я считаю этот спектакль отвратительным.

– Неужели?

– Что ж здесь удивительного?

– Ах, эта британская впечатлительность! Реакция вашей королевы была примерно такой же. Я присутствовал на подобном развлечении. Она сказала: «Бойня!»

– Что ж. Я оказалась в благородной компании.

– Мне кажется, вы не придаете этому большого значения. Вчера вы тоже находились в благородной компании, но вели себя удивительно невежливо. Только то, что вы иностранка и могли не знать наших обычаев, могло бы спасти вас от сурового наказания.

– Я понимаю, что нарушила правила этикета, и приношу за это свои извинения.

– Очень любезно с вашей стороны.

– Если бы я знала, какое зрелище мне предстоит, я никогда не приняла бы в нем участия.

– Вам приказали бы сделать это!

– Тем не менее я бы отказалась.

– Те, кто находятся на нашей службе, выполняют наши приказания.

– Видимо, я не из тех, и поэтому, считая подобные приказания неприемлемыми, мне следует отказаться от должности.

– Что вы и делаете?

– Если вы этого хотите, у меня нет выбора.

– Выбор существует. Если вы попросите извинения. Скажем, вы иностранка, незнакомая с местным этикетом. Извинения следует принести принцессе, графине и другим членам двора. Учитывая ваше незнание местных обычаев, вас простят при условии, конечно, что вы не будете впредь их нарушать.

– Я не смогу дать подобного обещания. Если меня попросят снова принять участие в подобном отвратительном спектакле, я откажусь.

– От своего имени, возможно. Но с вами были мои сыновья. Вы думаете, я могу позволить забивать их головы мыслями, мешающими им стать настоящими мужчинами?

Я представила, как он заставляет Фрица наблюдать подобные сцены, пытаясь сделать из него «настоящего мужчину». Неудивительно, что бедный матьчик нервничает, ходит во сне. Я была готова бороться за Фрица больше, чем за себя.

– Фриц – очень чувствительный мальчик, – сказала я серьезно.

– Отчего? Потому что его воспитывали женщины?

– Оттого, что у него легковозбудимый характер.

– Дорогая мисс Трант! Мне некогда возиться с легковозбудимыми натурами. Я хочу сделать из мальчишки мужчину.

– Разве по-мужски находить удовольствие в убийстве прекрасных животных?

– Ну и мысли у вас. Я думаю, вы наверняка преуспевали в академии для избранных молодых леди!

– Возможно. И вы сообщаете мне, что я уволена. В таком случае мне надо собрать свои вещи, чтобы долго здесь не задерживаться.

Он встал, подошел ко мне и уселся на столик, совсем; рядом со мной.

– Вы очень торопитесь, мисс Трант. Не думаю, что из запальчивых людей получаются хорошие педагоги.

– Прекрасно, я ухожу!

– Но лично у меня нет возражений против таких качеств.

– Рада, что не во всем раздражаю вас.

– Раздражаете меня не вы, мисс Трант, а ваш вчерашний поступок.

Его близость, исходившая от него мужественность пугали меня. Он был очень похож на Максимилиана. В ту ночь в охотничьем домике Фредерик не остался бы по сторону закрытой двери. Вот это я чувствовала ИНСТИНКТИВНО.

– Мне кажется, я обидела вас, – сказала я поспешно. – Закончим на этом нашу беседу, я пойду.

– У вас в обычае уходить без предупреждения. Moй обычай – разрешать своим служащим приходить или уходить.

– Я предполагаю, что я больше не работаю на вас и на меня это не распространяется.

Я отвернулась. Он был рядом, и я ощущала теплое дыхание на своей шее.

Крепко взяв меня за руку, он сказал:

– Вы остаетесь. – Улыбнувшись и полуприкрыв глаза, он скользнул по мне взглядом. – Я решил дать вам еще одну возможность, – продолжил он.

Я смело взглянула ему в лицо.

– Предупреждаю вас, в аналогичных обстоятельствах я поступлю точно так же.

– Посмотрим.

Я сняла его руку со своей и поспешно опустила ее. Его удивлению не было предела.

– Когда вам заблагорассудится, пожалуйста, вы можете уволить меня.

С этими словами я вышла из Рыцарского зала, пересекла крепостной двор и вошла в крепость. Меня всю трясло, но настроение было приподнятое, словно я одержала победу. В какой-то степени так оно и было, по крайней мере, меня оставили работать в Клоксбурге.

Я сидела у окна, и ветерок обдувал мои горящие щеки. Встреча потрясла меня; вызывающий взгляд графа не оставил у меня сомнений, кого он выбрал в качестве очередной жертвы. Я была достаточно опытна, чтобы распознать его намерения. К моему страху примешивалось удивление – я уже перестал а думать о себе как о привлекательной женщине. Другое дело в юности, тогда помимо внешности и копны темных волос ко мне привлекали внимание, живость характера и жизнерадостность. Однако после замужества, мнимого или реального, и рождения ребенка (в этом-то я была уверена), и его утраты я изменилась. И мисс Гревилль, и тетя Матильда часто говорили, что я сильно изменилась после возвращения из-за границы. Мою веселость поглотила туча сомнений. Я любила и потеряла мужа и ребенка, и мало кто остается прежним после таких переживаний.

Энтони, правда, просил моей руки. Я вдруг осознала, что почти забыла о нем. Он писал дважды, письма его были полны подробностей о делах прихода, его работе. Они должны были интересовать меня, но я обнаружила, что не могу с вниманием прочесть эти письма до конца.

Со времени прибытия в Клоксбург я ощущала Необычайное волнение, схожее с тем, какое испытала, проснувшись в постели в доме Ильзы и узнав, что мое замужество – сон, навеянный лечением доктора Карлсберга. Во мне таилось глубокое убеждение, что ключ к моей тайне я найду только здесь. На секунду увидев графа, я уверилась, что нашла разгадку. Но это оказалось заблуждением, и теперь сам граф становился препятствием на моем пути.

Я догадывалась, что произошло. Как женщина с опытом, я понимала, какой тип он представляет. Будучи всемогущим в своем мирке, он встречался с небольшим сопротивлением, и поначалу оно его привлекало, но ненадолго. Скоро оно начало ему надоедать. Вероятно, вскоре мне придется все-таки обратиться в Даменштифт.

Мои размышления прервали голоса внизу.

– Теперь, господин Фреди, тебе придется вести себя прилично. Твои забавы мне надоели.

Я узнала голос фрау Грабен, легкий смешок в голосе, представила самодовольную улыбку на ее лице.

– К чему тебе все это, старушка? Зачем ты привезла ее сюда?

Граф! Высокомерный всемогущий граф, позволяющий фрау Грабен так с собой обращаться. Ну, конечно, у старой няньки были особые привилегии.

– Пора дать твоим шельмецам образование.

– Они его получали. Зачем нам еще понадобилась эта ханжа-англичанка?

– Не такая уж она ханжа, господин Фреди. Уверяю тебя.

– А кто ты такая, чтобы уверять меня?

– Не забывай о приличиях, господин Фреди, я всегда учила тебя этому.

– Черт побери, женщина. Я уже не в детской.

– Ты всегда будешь в детской, когда речь идет обо мне, и то же относится к твоему высокопоставленному и могущественному кузену.

– Он всегда был твоим любимцем.

– Не болтай глупостей! У меня не было любимцев. Я любила вас обоих, не позволяла дерзить мне тогда и не позволю сейчас.

– Мне следовало давно выгнать тебя из Клоксбурга.

– Кто ж тогда будет ухаживать за твоими выродками?

– Ну, старая ведьма, найду десяток, если потребуется.

– Но ты доверяешь только своей старой нянюшке, а?

– Не дальше ворот Рандхаусбурга.

– Послушай меня, господин Фреди, кончай косить глаз на мисс Трант.

– Ты привезла ее сюда.

– Не для твоих забав.

– Мне решать, где и когда развлекаться.

– Не здесь, хозяин.

– Кто мне помешает, ты, что ли?

– Нет, не я. Мисс Трант, она может. Она – не про тебя.

– Кто тебе сказал, что она мне приглянулась?

– Тебя всегда тянуло к свежему личику. Вас обоих. Уж мне не знать тебя? Старой нянюшке по душе ваши развлечения, но не с мисс Трант, господин Фреди. Я ее не отдам. Поэтому займись той малышкой, дочерью хозяина постоялого двора, я уже прослышала об этой истории.

– Вольно тебе слушать разное.

Она рассмеялась.

– Не пытайся командовать мною, старая интриганка. Они вошли в Рандхаусбург, и их голоса стихли. Меня возмутила легкость, с которой они говорили обо мне. Мне уже стали понятны намерения графа; они ничем не отличались, от его действий по отношению к другим женщинам, но меня удивила фамильярность, с которой она обращалась с графом, и неожиданное открытие, что приглашение приехать в Германию для обучения детей графа английскому языку исходило только от фрау Грабен.

После отъезда графа я отправилась в Рандхаусбург и постучалась в комнату фрау Грабен. Она все еще не оправилась от волнения; она выглядела так, словно только что явилась с увеселительного представления.

– Входите, дорогая, – пригласила она.

Она сидела в кресле-качалке, лакомясь кусочком фруктового торта.

– Садитесь. Не хотите ли выпить чаю?

У меня появилось ощущение, что она пытается успокоить меня. Чаю! Англичан всегда можно умиротворить чашечкой чая.

– Нет, благодарю вас.

– Прекрасно, тогда стакан вина. Мне прислали немного из Мозельской долины. Неплохое вино.

– Никаких напитков, спасибо. Мне хотелось бы серьезно поговорить с вами.

– Ох, вы слишком серьезны, мисс Трант.

– Одинокой женщине следует быть серьезной.

– Вы не одиноки. У вас есть симпатичная тетя, люди из книжной лавки и тот священник...

Она выглядела удивительно информированной.

Я начала догадываться, что она знает обо мне больше, чем я думала. Конечно, она немного пожила в Оксфорде, наверняка беседовала с продавцами, обслугой в отеле и, вероятно, почерпнула от них кое-что обо мне. Но как ей это удалось, практически без знания языка?

– Откуда вы знаете?..

– Собрала по крупицам. Должно быть, вы сами рассказали мне кое-что во время наших бесед.

– Так это вы решили, что следует пригласить меня для обучения ребятишек? То есть, это была полностью ваша идея?

– Ну, мы как-то говорили об этом. А находясь в Англии, я решила, что вы самый подходящий человек.

Она наклонилась ко мне, продолжая уплетать торт.

– Вы мне очень приглянулись и я не хотела потерять вас. В конце концов, мы провернули славное дельце, не правда ли?

Те могущественные люди, которых она нянчила в малолетстве, должно быть, обожали ее, иначе не дали бы ей столько власти. Я вспомнила манеру ее обращения с надменным графом, вот оказывается, почему в ее власти пригласить учителя английского языка в его дом без его ведома. Несомненно, эта привязанность к старой няне говорила в пользу графа и свидетельствовала о некоторой мягкости его характера.

– Так вы можете пригласить в замок кого угодно по вашему желанию?

– Я была для них матерью. У этих людей нет времени или желания самим воспитывать детей, и роль матерей выполняют няни. Видите ли, мы сентиментальная нация, и матери много значат для нас.

Моему удивлению не было предела. Я всегда знала, что обязана своим присутствием здесь фрау Грабен, но мне даже не могло прийти в голову, что все решила только она сама.

– Не беспокойтесь, – сказала фрау Грабен. – Я позабочусь о вас.

Ее слова успокаивали, но я снова заметила в ее глазах искорки лукавства и созерцательности. С таким выражением она наблюдала за пауками в тазике.

Граф не замедлил явиться в Клоксбург. Мы сидели в комнате в башне, где я взяла в обыкновение проводить беседы на вольные темы. Предлагая детям рассказывать о дворце герцога, я затем переводила их рассказы на английский. Учитывая их интерес к дворцу и всему, что там происходит, я полностью завладела их вниманием.

При его появлении дети с поклоном поднялись со своих мест, а Лизель склонилась в книксене. Он махнул рукой, предлагая им сесть.

– Прошу вас, продолжайте, мисс Трант. Мне хотелось бы понаблюдать за ходом урока.

Я была преисполнена решимости скрыть от графа свое беспокойство.

– А теперь, – сказала я, – перед вами сторожевая башня. Пожалуйста, Фриц, скажи это по-английски.

Фриц слегка запнулся, но в принципе удовлетворительно справился с вопросом.

Затем я попросила по-английски Дагоберта показать, где находятся казармы, и рассказать об их обитателях. Дагоберт очень интересовался солдатами, и я чувствовала, что здесь он не подведет меня.

Я попросила Лизель показать мне большой колокол и рассказать, когда он звонит.

Они запинались на каждом шагу, я продолжала урок, но, честно говоря, дети были далеко не на высоте. Дагоберт хвастался, Фрии нервничал, а Лизель просто выглядела глупышкой. Граф наблюдал за всем, этим с высокомерной улыбкой. Я видела, что урок не произвел на него хорошего впечатления.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю