Текст книги "Королева из Прованса"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
– Скорей в собор святого Павла! – в отчаянии вскричала королева. – Спрячемся во дворце епископа. Он должен предоставить нам убежище. Когда король узнает о случившемся, он сурово покарает виновных.
Это был единственный выход. Кормчий направил лодку к берегу, и все выскочили на причал.
Бегом, заляпанные грязью и до смерти перепуганные, Элеанора и ее спутники добрались до епископского дворца.
Там им дали прибежище.
А наутро королева тайно покинула город и прибыла в Виндзор. Узнав о событиях минувшей ночи, Генрих и Эдуард пришли в неистовство.
– Я никогда не прощу лондонцам этого оскорбления! – негодовал Эдуард. – Они заплатят за обиду. Я отомщу им!
Генрих тоже сулил мятежникам жестокие кары, и Элеанора немного воспряла духом. Никогда в жизни она еще не испытывала такого страха, как вчера, на Темзе.
* * *
– Не будет мне ни минуты покоя после того, что с вами случилось, – говорил Генрих. – Ведь я не могу все время быть подле вас. Мы движемся к междуусобной войне, моя дорогая, и выхода нет.
– Неужели ничего нельзя сделать?
– Бароны закусили удила. Они горой стоят за Монфора. Прошу вас, отправляйтесь во Францию, к вашей сестре. У меня связаны руки до тех пор, пока я за вас не спокоен. Умоляю вас, уезжайте.
– Если вы в опасности, Генрих, я должна быть рядом с вами.
– Не можете же вы отправиться со мной на войну? Я буду сражаться лучше, если душа моя успокоится. Уезжайте во Францию! Может быть, вам удастся добиться у Людовика помощи. Маргарита поможет вам. Нам без поддержки не обойтись.
Элеанора все еще сомневалась, но воспоминания о толпе на Лондонском мосту были слишком мучительны. По ночам ей снились кошмары: кровожадная толпа наседала на нее со всех сторон.
Генрих прав, лучше покинуть Англию. Элеанора может помочь мужу, если погостит при французском дворе. Она достанет денег, будет трудиться не покладая рук. Вдали от супруга она будет ему более полезна, чем вблизи.
И королева в конце концов уступила. Генрих настоял на том, чтобы лично сопроводить ее ко французскому двору. А затем он вернулся в Англию – и вовремя, ибо там разразилась война.
* * *
Ставка короля находилась в замке Льюис. Еще оставалась надежда, что до битвы дело не дойдет. У короля была сильная армия, при нем состояли и принц Эдуард, и римский император Ричард, поспешивший в Англию на выручку брату. Королева находилась в безопасности, так что Генрих чувствовал себя довольно уверенно и рассчитывал на благополучный исход дела.
В одном из помещений замка состоялся совет, в котором, кроме короля и императора, участвовали принц Эдуард и Генрих, сын Ричарда. Армия баронов стояла лагерем неподалеку, теперь лишь чудо могло предотвратить кровопролитие.
Ричард убеждал брата, что королевская армия лучше обучена и лучше вооружена, поражение возможно только при крайне неблагоприятном стечении обстоятельств.
– Какое поражение! – вскричал Эдуард. – Я удивлен, милорд, что вы вообще произносите это слово. Давайте лучше говорить о победе.
– Всегда разумнее предусмотреть все возможные варианты, – ответил на это Ричард.
– Кроме поражения! – горячо воскликнул принц и заговорщицки улыбнулся своему кузену Генриху.
Оба были молоды, оба верили в себя, чего явно не хватало представителям старшего поколения. Эдуард – тот и мысли не допускал, что королевская армия может быть разбита.
Король разложил на столе карту, и участники совета склонились над ней. Наследный принц должен был командовать правым флангом, принцу Генриху и его отцу достался центр, где находились главные силы.
– Лондонцы прислали в помощь Монфору целый полк под командованием Хастингса, – сказал король.
– Вот кто не дождется от меня пощады! – вспыхнул Эдуард. – Стоит мне вспомнить, как они обошлись с королевой, и я не могу думать ни о чем, кроме мести. Благодарение Всевышнему, они не смогли причинить вред матушке, но они оскорбили королеву, нашу прекрасную королеву. Я рад, что лондонцы вышли в поле. Поскорей бы уж началась битва!
– Нужно дать баронам хороший урок, – взял слово Ричард. – Один раз они уже взбунтовались против законного короля, хорошо бы отучить их поступать так впредь.
– Тогда бароны были сильнее, – заметил король.
– Они и сейчас достаточно сильны, – ответил его брат.
Он подошел к окну, выглянул наружу.
– Кажется, скачет гонец из вражеского лагеря.
На лестнице раздались шаги, и в комнату заглянул один из стражников.
– Посланец от Симона де Монфора, графа Лестера, милорды.
– Пусть войдет, – сказал король.
Вошел гонец и низко поклонился. Это был один из не слишком значительных баронов.
– Милорд, меня прислал граф Лестер.
– Посланец наших врагов не может рассчитывать на добрый прием, – резко произнес Эдуард.
– Лорд Лестер хочет сделать вам предложение, милорд. Ему не по нраву, что страна разделилась на два лагеря. Он верит, что спор можно разрешить миром, ибо мир лучше войны.
– Я того же мнения, – ответил Генрих, – однако предыдущие наши переговоры ни к чему не привели.
– Милорд, мы с вами прекрасно понимаем, что это значит! – вскричал Эдуард. – Монфор боится битвы, вот почему он запел о мире.
– Милорд, – вставил слово гонец, – бароны согласны выплатить в вашу казну тридцать тысяч марок, если стороны придут к соглашению.
– Тридцать тысяч марок, – задумчиво произнес король, и глаза его блеснули.
Мирный исход при таких условиях был бы равнозначен его победе. Все бы говорили, что Монфор испугался битвы и откупился.
Но Эдуард весь кипел от возмущения.
– Я отомщу за оскорбление, нанесенное моей матери!
– Его нанесли не бароны, милорд.
– Но лондонцы прислали Монфору свой полк! Жители этого города – наши давние враги. Вспомните, отец, они всегда были вам враждебны. А оскорбление, нанесенное королеве, простить невозможно. Я буду презирать себя до последнего дня своей жизни, если уклонюсь от битвы.
Как благородно смотрелся статный, высокий принц, каким гневом пылало его лицо, обрамленное золотистыми локонами! Настоящий небожитель, подумал король. И это мой сын!
Но тридцать тысяч и обещание мира…
Эдуард весь кипел:
– Да что это будет за мир?! Они все равно не оставят нас в покое. Нет, отец, давайте решим эту проблему раз и навсегда. Победа близка. Если бы бароны нас не боялись, они не заговорили бы о мире. Не давайте себя обмануть!
Молодой Генрих Корнуэлльский взглянул на своего отца. Он считал, что разумнее было бы договориться с Монфором, ибо граф Лестер – человек храбрый и мудрый, он не желает Англии зла. Если бы не родственные узы с королем, молодой Генрих охотнее встал бы на сторону Монфора. Но нельзя же идти против собственной семьи? Вот почему молодой человек смотрел на своего отца. Ричард – человек умный и опытный, он примет верное решение.
Но римский император колебался. Он чувствовал себя неважно, опять нахлынула проклятая апатия. В конце концов, английские распри затрагивали его интересы лишь косвенно. Да, Ричард пришел на выручку брату, он не хотел, чтобы Генрих лишился короны. Очевидно, разумнее было бы договориться с Монфором и избежать кровопролития. Но сил спорить с Эдуардом у императора не было, и он промолчал.
Юный Генрих понял все без слов. Он знал, что отец в последнее время прихварывает все чаще и чаще. Периоды кипучей деятельности сменялись вялостью и потерей всякого интереса к жизни.
Итак, Ричард ничего не скажет, а Эдуард тем временем продолжал страстно убеждать своего отца: победа близка, потомки будут прославлять героев сражения при Льюисе.
Король заслушался сына, залюбовался им.
– Слышали, что сказал милорд Эдуард? – обратился он к гонцу. – Ступайте к своим начальникам и скажите, что мы не принимаем их предложения.
* * *
Битва с самого начала сложилась в пользу королевской армии, которая была сильнее и многочисленней войска баронов. Генрих подумал, что Эдуард оказался прав. Не нужно никаких переговоров. Ричард был умелым воином и хорошо руководил своим полком. Юный Генрих все время держался рядом с отцом, а лучше всех сражался принц Эдуард. Какой полководец растет из мальчика, думал король. Прирожденный вождь, за которым люди пойдут в огонь и в воду.
Победа представлялась несомненной.
Эдуард тоже был уверен, что сражение выиграно. Он лично возглавил кавалерийскую атаку. Принца было видно издалека – он выделялся и статью, и ростом.
– С нами Долговязый! – орали солдаты, следуя за своим командиром.
Эдуард чувствовал себя счастливым. Пусть отец видит, какой храбрый у него сын. Пусть забудет раз и навсегда о подозрениях, некогда омрачивших их отношения.
В гуще схватки Эдуард увидел рядом с собой кузена Генриха Корнуэлльского, который в пылу боя потерял из виду отца.
Эдуард махнул брату рукой. Как хорошо, что они вместе, что их по-прежнему связывает крепкая дружба!
Тут внимание принца привлек отряд всадников, скакавших ему навстречу. Это были лондонцы, и возглавлял их Хастингс.
У Эдуарда чуть сердце не выскочило из груди. Вот они, злейшие его враги, те самые, кому он так жаждал отомстить.
Принц бросился на ненавистных лондонцев с такой яростью, что те отпрянули.
– Вперед, на них! – кричал Эдуард.
Генрих хотел остановить его, ибо гнаться за лондонцами не было никакого смысла – они и так бежали сломя голову. Но Эдуардом двигала месть.
– Вперед, вперед! – надрывался он.
Генрих пустил коня галопом вслед за кузеном, вся конница последовала за принцами.
Лондонцы пытались спастись, но Эдуард не прекращал погони. Он решил жестоко наказать обидчиков своей матери.
– Месть! За королеву! Смерть лондонцам!
Поле было покрыто телами, но Эдуарду все казалось мало. С именем королевы на устах он разил направо и налево, все дальше и дальше удаляясь от поля битвы.
Неподалеку от Кройдона отчаявшиеся лондонцы запросили пощады. Многие лошади, не выдержав погони, пали. Однако принц был непреклонен и перебил всех до последнего человека.
– Вот вам за королеву! – повторял он. – Вот вам за благороднейшую из женщин!
* * *
Наконец шум побоища стих. Повсюду на залитой кровью траве валялись трупы. Люди Эдуарда устали, лошади валились с ног.
Только теперь принц вспомнил, что сражение еще не закончено.
Нужно возвращаться к Льюису, чтобы насладиться плодами победы. Как обрадуется отец, узнав, что обидчики Элеаноры сполна заплатили по счету!
Кузены бок о бок скакали по дороге, возвращаясь к Льюису.
– Зря мы удалились с поля боя, – вздохнул Генрих.
– Что вы имеете в виду, кузен? Должны же мы были отомстить врагам моей матери. Пусть все знают, что я не позволю оскорблять моих близких.
– Король рассчитывал на нас.
– Ерунда, ведь битва выиграна. Остается лишь разделить добычу.
Увы, Эдуард ошибался.
Когда он пустился в погоню за лондонцами, битва еще не была выиграна, и отсутствие королевской конницы самым губительным образом сказалось на положении дел.
Король и его брат император попали в плен к мятежникам, а когда к полю битвы вернулись принцы, враги окружили их со всех сторон и принудили сложить оружие.
Так сражение, почти выигранное королевской армией, закончилось полным разгромом Генриха – и все из-за наследного принца, который, увлеченный жаждой мести, оставил фланг неприкрытым.
Симон де Монфор торжествовал победу.
* * *
В сражении при Льюисе полегли пять тысяч человек, а король отныне был пленником своих баронов.
Симон де Монфор встретил Генриха весьма почтительно и сказал, что не желает королю зла.
– Я никогда не забуду, что вы наш монарх, – сказал он.
– И все же вы посмели захватить меня в плен!
– Вам будут оказывать должное уважение. Но поймите – страна истосковалась по справедливости. Бремя налогов задушило торговлю и ремесла. Жадные чужеземцы высасывают кровь из нашего королевства. Вот почему мы взялись за оружие.
– Вы говорите, милорд, что я ваш государь, а сами намерены мною командовать!
– Я решил восстановить в стране закон и порядок, а править Англией отныне будет парламент.
– Так вы свергаете своего короля?
– Вовсе нет! Но король должен действовать заодно с парламентом, а не вопреки ему.
И Монфор объявил, что от имени короля созовет новый парламент. В нем каждое графство будет представлено двумя рыцарями, каждый город – двумя горожанами, каждый округ – двумя своими жителями. Таким образом, в высшем органе управления будет представлена вся страна.
– В жизни не слыхивал ни о чем подобном! – вскричал Генрих.
– А жаль, ибо такая форма правления справедлива. Мы будем слышать голос всей страны, а, стало быть, наши законы ни у кого не вызовут противодействия.
– И вы хотите, чтобы я с этим согласился? – возмутился Генрих.
– Да, милорд, прошу. Но вместе с тем и напоминаю, что вы наш пленник, а стало быть, у вас нет выбора.
Так Симон де Монфор учредил новую форму парламента, доселе невиданную.
ИВСХЭМ
Элеанора находилась при французском дворе, когда пришла ужасная весть: король, его брат Ричард, наследный принц Эдуард – все в плену у Симона де Монфора! Англией правит какой-то невиданный парламент! Представители со всего королевства участвуют в управлении страной! Чудовищно!
– Что же мне делать? – растерянно спросила Элеанора у сестры.
– Молиться, – ответила Маргарита.
– Молиться? Дорогая сестрица, этого мало. Нужно собирать деньги, собирать армию. Я не допущу, чтобы изменник Монфор держал Генриха в плену.
– Я знаю, Элеанора, что вы умны и готовы на все ради мужа и сына, но будьте осторожны. Ситуация крайне опасна.
Элеанора упрямо мотнула головой. Кто Маргарита такая, чтобы учить ее жизни?
– Людовик тоже считает, что лучше выждать и посмотреть, как будут развиваться события, – продолжала сестра.
– Людовик! – презрительно скривилась Элеанора.
Людовик пальцем о палец не ударил, чтобы помочь Генриху. А ведь знал, что бароны собираются идти войной на своего законного государя. Людовик дошел до того, что возлагал вину за междуусобицу на Генриха.
Однако высказывать критические замечания в адрес французского короля Элеанора позволить себе не могла – ведь она находилась у Людовика в гостях. Если поссориться с французским двором, податься будет и вовсе некуда.
Маргарита отличалась нравом кротким и покладистым, но очень болезненно относилась к любым выпадам в адрес своего супруга. В таких случаях нежная Маргарита буквально свирепела.
Элеанора решила, что соберет деньги без помощи сестры. В Англию все время скакали гонцы – Элеанора пыталась наладить отношения с теми, кого считала своими друзьями и союзниками. Можно было не сомневаться, что со временем появятся и деньги, и люди. Английская королева сама возглавит это войско. Она улыбалась, представляя, с каким восхищением будет смотреть на нее Генрих.
Сейчас же король наверняка радуется, что Элеанора в безопасности. Ему было бы больно видеть, как его жену подвергают унижениям. Эта мука была бы для него горше, чем собственные страдания.
Элеанора не жалела сил, и вскоре у нее нашлись единомышленники как во Франции, так и в Англии.
Да, она соберет войско! Но как долго тянутся приготовления… Элеанору поддерживала лишь мысль, что рано или поздно она сумеет освободить своих мужчин из плена, и уж тогда Симон де Монфор за все заплатит сполна.
Маргарита искренне пыталась помочь сестре, понимая, как это ужасно, когда твой муж в руках врагов.
– Терпение, Элеанора, терпение, – повторяла она. – Когда любишь, приходится страдать.
– Да что вы знаете о страдании! – чуть ли не с презрением ответила на это Элеанора.
– Немало, – спокойно произнесла Маргарита.
– Вы такая робкая, такая покладистая. У вас совершенно нет воли!
– Робкие страдают не меньше, чем смелые и решительные.
– Да, но исключительно по собственной вине.
– Вы всегда прислушивались только к своему мнению, – упрекнула ее Маргарита. – И до сих пор вам удавалось жить так, как вам нравится.
– Только потому, что я за это боролась.
– Бывает, что терпение требует большей силы и выдержки, чем активность. Вы не представляете, что я испытала, когда была жива королева-мать. Она была само совершенство, все ее обожали, все ею восхищались. Королева Бланш до самой смерти первенствовала при дворе.
– Вы вели себя как последняя дура. Я бы непременно втолковала Людовику…
– Людовик и так понимал, каково мне приходится. Однажды он сказал, что больше всего ценит во мне мою терпеливость. Я мила ему тем, что не поссорила его с матерью. А ведь сделать это было очень легко. Я не раз еле сдерживалась, но все же брала себя в руки, зная, сколько страданий причиню Людовику… и себе самой. Я ни в чем не прекословила королеве. И со временем она стала относиться ко мне гораздо лучше.
– Еще бы, ведь вы во всем ей потакали! Слишком уж вы безвольны, Маргарита. Вам неведомы глубокие чувства.
– У меня было в жизни немало приключений, Элеанора, – с достоинством ответила Маргарита. – Думаю, я прожила более опасную жизнь, чем вы.
– Да меня в Лондоне чуть не убили! Никогда не забуду перекошенные лица черни! Как пялились они на меня с моста! Еще немного, и они потопили бы мою барку. Это было ужасно! Я до сих пор вижу эту сцену в кошмарных снах… Они кричали: «Утопить ведьму!» Где уж вам понять такое!
Маргарита рассмеялась:
– Я кое-что расскажу вам, сестрица. Похоже, вы забыли, что я сопровождала мужа в крестовый поход. Страх, который вы испытали однажды ночью, преследовал меня много месяцев подряд. Я была женщиной среди мужчин в дикой, варварской стране. Со всех сторон на нас нападали сарацины. Знаете ли вы, как поступают неверные с женщинами, которые попадают к ним в плен? Иногда подвергают истязаниям, иногда просто отсекают голову, но чаще всего продают в какой-нибудь гарем. Вам снится по ночам Лондонский мост? Дорогая сестрица, мне снится лагерь крестоносцев, где я, беременная, ночь за ночью дрожала от страха, ожидая гибели. Король часто покидал меня, оставив всего одного рыцаря, такого старого, что у него не было сил присоединиться к остальным. Я заставила рыцаря поклясться: если сарацины ворвутся в мой шатер, он должен отсечь мне голову мечом.
Элеанора притихла. Лишь теперь до нее дошло, что ее собственные радости и печали меркнут рядом с переживаниями, выпавшими на долю сестры.
Представить только – несчастная, беременная Маргарита ночью, в пустыне…
– Но ваши беды в прошлом, – перешла в новую атаку Элеанора. – А я несчастна сегодня.
– Все несчастья рано или поздно кончаются, – уверила ее Маргарита. – То же будет и с вашими бедами.
– Что же, я должна сидеть сложа руки и ждать, пока все устроится само собой?
– Нет, вы не станете сидеть сложа руки, вы всегда будете сражаться за свою семью. Но наберитесь терпения, сестра моя. И тогда все образуется.
Однако не в характере Элеаноры было сидеть и ждать чуда. Она занялась приготовлениями к походу с удвоенным усердием.
Однажды в Париж прибыл Эдуард де Кароль, диакон Уэльский. Он привез письмо от короля, и Элеанора с нетерпением развернула свиток.
Но, дочитав послание, Элеанора упала духом. Король просил ее прекратить всякие приготовления к вторжению в Англию. Ее действия слишком бросаются в глаза. До добра это не доведет.
Королева и без диакона поняла, что письмо продиктовано Симоном де Монфором, но это ничего не меняло.
Элеанора вспомнила увещевания Маргариты и написала Генриху ответ, в котором сообщала, что покоряется воле мужа. Однако после отъезда диакона Элеанора вновь взялась за работу. Она хотела побыстрее собрать войско.
Ко французскому двору прибывали посланцы из Англии, привозя новости о царственных пленниках. Однажды пришло сообщение, что королевскую семью перевезли в Дувр, порт, находившийся в непосредственной близости от французских берегов. У Элеаноры сразу же возник отчаянный проект: не высадиться ли на английском берегу, чтобы взять крепость штурмом, захватить пленников и перевезти их во Францию? Тогда Генрих сам сможет возглавить войско, подготовленное Элеанорой. Корона вернется законному государю.
Пока Элеанора готовилась к осуществлению этого плана, прибыли новые гонцы.
Оказывается, мятежные бароны решили, что содержать короля в Дувре слишком опасно, и перевели пленников в Уоллингфорд.
Королева чуть не разрыдалась от ярости, однако в отчаянии она пребывала недолго.
Неутомимые усилия и самоотверженность Элеаноры понемногу завоевывали ей всеобщее уважение. Английский народ был растроган такой преданностью мужу и сыну. Многие из тех, кто прежде ненавидел королеву, стали относиться к ней с приязнью. Доброхоты регулярно извещали Элеанору о событиях в Британии. Например, стало известно, что в Уоллингфорде пленников охраняют гораздо хуже, чем в Дувре. Один рыцарь, близкий друг Эдуарда, сообщил королеве, что готов пожертвовать жизнью ради победы законных государей.
Этого молодого человека, отличавшегося отчаянной храбростью, звали сэр Уоррен де Бэзингборн. Он часто участвовал в турнирах с принцем Эдуардом, и Элеанора знала, что молодой человек беззаветно предан наследнику.
«Соберите как можно больше людей, – написала она рыцарю. – Отправляйтесь в Уоллингфорд. Осадите замок – мне известно, что охрана его немногочисленна. Спасите лорда Эдуарда. Доставьте его ко мне, и он возглавит армию, которую я собрала».
Отправив письмо, Элеанора с нетерпением ждала вестей из Англии.
* * *
Эдуард неустанно корил себя за горячность и глупость, приведших к поражению. Тщетно Генрих пытался утешить сына. Эдуард все повторял: не кинься он в погоню за лондонцами, победа непременно досталась бы королю.
Какое безрассудство! Как дорого пришлось заплатить за горячность и отсутствие опыта!
Но Эдуард был из породы людей, которые быстро учатся на своих ошибках.
Он часто вспоминал свою юную жену, которую искренне любил. Брак оказался счастливым. Вначале юная Элеанора, еще совсем дитя, смотрела на своего мужа как бы снизу вверх. Им пришлось на несколько лет разлучиться: Элеанора подрастала, училась, готовилась стать женой. Когда же они стали жить вместе, Эдуард понял, что выбор оказался верным.
И вот юная Элеанора забеременела.
Бедняжка, она вынашивает плод в разлуке с мужем и тревожится за своего Эдуарда.
Слава Богу, кузен Генрих был рядом. Хотя, конечно, он принес бы куда больше пользы на свободе, действуя в интересах королевского дома.
Двоюродные братья коротали время за игрой в шахматы. Им дозволялось ездить верхом, но лишь в пределах замковых стен, да и то в окружении охраны. Симон де Монфор обращался с принцами почтительно. Он не уставал повторять, что не желает им зла, а всего лишь хочет, чтобы в королевстве царствовала справедливость.
Однажды, когда Генрих и Эдуард играли в шахматы, в комнату вбежал взволнованный слуга.
– Милорд, к замку движется какой-то отряд!
– Наконец-то! – воскликнул Эдуард. – Страна поднялась против Монфора.
Братья бросились к окну и увидели всадников, мчавшихся по направлению к замку.
Кто-то сказал:
– Это люди сэра Уоррена Бэзингборна.
– Значит, они спешат нам на выручку, – заявил Эдуард. – Уоррен мне друг и не станет замышлять против меня дурного.
В замке началась суета, солдаты бросились к бойницам, трубач затрубил тревогу.
– К оружию! Замок в осаде!
Пленников бесило то, что они не могут принять участие в схватке. Приходилось довольствоваться ролью свидетелей. Принцы слышали крики и стоны, тяжелый лязг метательных машин.
Внезапно Эдуард услышал, как во дворе звучит его имя.
– Эдуарда! Ведите сюда Эдуарда!
Глаза принца вспыхнули огнем:
– А вот и наши друзья! Я знал, что наш плен рано или поздно кончится.
– Сначала им еще нужно захватить замок, – рассудительно заметил Генрих. – С Божьей помощью захватят. Гарнизон слаб и немногочислен.
В этот момент в комнату вбежали несколько солдат и направились к Эдуарду.
– Что вам от меня нужно?
– Мы выполняем приказ, милорд.
– Что за приказ?
– Ваши друзья требуют, чтобы мы вас выпустили из замка.
– Что, испугались? Будете сдаваться?
– Мы не испугались, милорд, и сдаваться не будем. Но раз они хотят, чтобы мы вас выпустили, мы вас выпустим. Свяжем по рукам и ногам и выпустим в качестве метательного снаряда из катапульты.
Эдуард изменился в лице, представив себе, какая страшная участь ему уготована. Смерть казалась неизбежной.
– Неужто вы в самом деле отважитесь на такое?
– Придется, милорд, если ваши друзья не уберутся восвояси.
– Я буду говорить с ними.
Солдаты переглянулись, и один из них отправился за инструкциями.
Вернувшись, он сказал:
– Нам приказано связать вам руки за спиной, милорд. Потом вы подниметесь на стену и обратитесь к своим друзьям. Если они уйдут, ваша жизнь будет спасена.
– Хорошо, я сделаю это.
У Эдуарда не было выхода: иначе ему угрожала смерть.
Ему связали руки, он поднялся на парапет и крикнул Уоррену, чтобы тот отступил от замка. Иначе защитники выстрелят из катапульты своим пленником.
Сэр Уоррен поспешно ретировался. А когда весть о неудачном нападении дошла до Элеаноры, та разрыдалась от ярости.
* * *
Симон де Монфор поспешно явился в Уоллингфорд. Он был потрясен известием о попытке освободить пленников. Бэзингборн чуть было не достиг успеха. Слава Богу, защитникам пришла в голову блестящая идея припугнуть Эдуарда катапультой. Во всяком случае, ясно было одно: под такой слабой охраной содержать короля и принцев нельзя.
Пленников привели в зал, и Монфор сказал:
– Милорды, мне очень жаль, что солдаты обошлись с вами столь непочтительно. Уверяю вас, такое больше не повторится.
– Что-то не очень верится, – буркнул Эдуард.
– Мне жаль, если вам в это не верится, – спокойно ответил Монфор. – Свобода ваших передвижений ограничена, однако, я надеюсь, вы не испытываете ни в чем недостатка.
– Изменник! – процедил Эдуард.
Остальные молчали. Монфор пожал плечами и обратился к королю:
– Милорд, все это произошло не по моей воле. Однако в стране существует закон, и его нужно соблюдать. Этим и занимается наш парламент согласно нашей с вами договоренности.
– Я ни о чем с вами не договаривался, милорд, – твердо ответил Генрих.
– Тогда не будем терять времени попусту, перехожу к делу. Мы увозим вас из Уоллингфорда.
– Где же будет наша следующая тюрьма? – поинтересовался Эдуард.
– В Кенилворте.
– В Кенилворте?!
– Да, в моем собственном замке. Там вы будете гостить у моей супруги и вашей ближайшей родственницы. Полагаю, вам будет приятнее находиться в кругу семьи.
Пленники молчали, обдумывая столь неожиданную перспективу. Хозяйкой Кенилворта была родная сестра короля. Конечно же, она радушно встретит своих родственников. Однако на ее поддержку рассчитывать не приходится, ведь Элеанора де Монфор – верная супруга своего мужа.
В тот же день узники отправились в путь, и в Кенилворте их тепло и сердечно приветствовала графиня Лестер.
– По крайней мере, не похоже, что нас здесь будут содержать в неволе, – заметил Эдуард.
А Генрих, увидев сестру, даже прослезился.
Она обняла брата и сказала:
– Ах, Генрих, как скверно все получилось! Ричард, Эдуард, я была бы счастлива, если бы вы приехали ко мне в гости при иных обстоятельствах.
– Мы в этих обстоятельствах не виноваты, – отрезал Эдуард.
Король предостерегающе поднял руку. Элеанора всецело предана своему мужу, и ссориться с ней было бы неразумно.
Все собрались в большом зале. Все это очень походило бы на семейный визит, если бы не многочисленная охрана. Гарнизон Кенилворта был гораздо сильнее, чем в Уоллингфорде.
Дни тянулись медленно. Графиня изо всех сил старалась сделать пребывание родственников в Кенилворте удобным и уютным. Единственное, чего она не позволяла, – высказывать критические замечания в адрес Симона. Тут Элеанора была непреклонна: она готова была оказывать гостеприимство братьям и их сыновьям, но сразу дала понять, что твердо верит в правоту своего мужа.
– Элеанора всегда отличалась твердым характером, – сказал король императору. – Если уж она что-то вбила себе в голову, ее с места не сдвинешь… Все равно она поступит по-своему.
В голосе Генриха звучало восхищение. Пожалуй, одна Элеанора во многом походила на другую. Сестра решила, что выйдет замуж за Симона де Монфора, когда тот считался безвестным искателем приключений. Однако принцесса сумела разглядеть в молодом человеке задатки величия. Даже Генрих вынужден был признать, что дворянин, сумевший отобрать власть у законного государя, является персоной незаурядной, несмотря на всю предосудительность своих действий.
Элеанора выполняла роль хозяйки с достоинством и благородством, умудряясь сочетать радушие с преданностью интересам мужа.
Наступило Рождество. Графиня устроила в замке пышный праздник. Приглашенные веселились, насколько позволяли обстоятельства, однако стража была неподалеку и бдительно присматривала за знатными пленниками.
Эдуард взирал на все это веселье с тоской и отчаянием. Неужели не удастся отсюда вырваться? А Симон де Монфор и его парламент тем временем безраздельно владычествовали в королевстве.
* * *
Удар подстерегал Монфора с неожиданной стороны. Одним из его давних сторонников был Джилберт де Клэр, граф Глостер, внук той самой Изабеллы, которая была первой женой Ричарда, нынешнего римского императора. Джилберт, которого из-за рыжих волос прозвали Красным, унаследовал земли отца, когда ему было немногим больше двадцати. С тех пор он стал одним из самых могущественных лордов королевства. К Монфору он относился с глубоким уважением, и они подружились. По знатности и личным качествам де Клэр был вторым человеком в баронской партии после графа Лестера. Именно Джилберту выпала честь взять в плен короля при Льюисе. Активное участие принимал де Клэр и в переговорах между королем и баронами, происходивших после сражения. В результате король был вынужден подтвердить Оксфордское соглашение. В этом документе содержалась специальная статья, гарантировавшая, что Симон де Монфор и Глостер не будут подвергаться преследованиям в будущем, как бы ни развивались события.
Глостер был молод и непостоянен, он легко заводил друзей и столь же легко делал из друзей врагов. Симон де Монфор не сразу распознал в союзнике это губительное качество.
Многие приверженцы короля после битвы при Льюисе бежали на запад, к границе Уэльса, где находились так называемые уэльсские болота. Тамошних лордов так и называли – «болотные бароны». Порубежье было неспокойным и издавна враждовало с англичанами. Глостер, которому было поручено расправиться с беглецами, подозрительно медлил и, кажется, даже вел какие-то переговоры с «болотными лордами».
Монфора это тревожило все больше и больше.
Со временем Глостер начал выдвигать против своего друга и союзника серьезные обвинения. Мол, Монфор забрал себе слишком много королевских замков. Граф Лестер говорил жене, что этот раздор внушает ему серьезные опасения. Что будет с Симоном и его сыновьями, если король вернет себе власть? Монфор напомнил жене о статье соглашения, в которой ему гарантировалась неприкосновенность, но Элеанора скептически покачала головой:
