Текст книги "Жена ювелира"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Кто-то осмелился сказать:
– Говорят, король положил глаз на леди Элизабет.
– Я не верю этому, – сказала Джейн. – Она его племянница.
– Племянница – тоже девушка, даже если она племянница, – заметил Белпер, посмеиваясь, и встал, чтобы разрезать на куски голову кабана.
– Это слух… дурной слух, – промолвила Джейн. – Я ведь прекрасно помню, как говорили, что принцы умерли, что их убили. Разве была в этом хоть капля правды?
– Не было. Странно, откуда берутся эти слухи…
– Бедная королева очень хворает, – сказала Кейт. – Она потеряла сына, и теперь у трона нет наследника. Поэтому молва подыскивает королю новую королеву…
Белпер указал ножом на Кейт:
– Чтобы подарить королю наследника, потребуется нечто большее, чем молва!
Все вновь рассмеялись, а Белпер отложил в сторону нож и утер веселые слезы. Джейн тоже смеялась, но ее мысли запутались, так как она очень близко знала людей, чьи имена произносились на кухне Белпера, но оставались для присутствовавших только именами. Что все это значит? Как далеко заведут Ричарда его амбиции? И что эта коварная женщина, Елизавета Вудвилль, замышляет для своей дочери?
Ричард был странным, замкнутым человеком, никто не знал его хорошо. Но Джейн помнила, как она привела его, изысканно одетого щеголя, в Ист-Чип и как он, увидев оборванную и грязную Анну, протянул к ней руки, а его бледное лицо озарилось светом любви.
– Я не верю, что он намерен жениться на своей племяннице, – сказала Джейн. – Если бы вы видели, как он любил королеву, вы бы никогда не поверили этим слухам.
Они замолчали и с уважением слушали Джейн Шор, как, впрочем, и всегда, когда она высказывала свою точку зрения на жизнь при дворе. Больше всего на свете они любили слушать рассказы о жизни великих мира сего, а кто лучше Джейн знал обо всем этом?
И вот теперь она рассказала им о бедной Анне Невилль, богатство которой соблазнило герцога Кларенсского, умершего так загадочно в башне Боуйер. Они слушали, как герцог упрятал девушку, как она убежала и оказалась в убогой харчевне в Ист-Чипе, пока ее не нашли и она не стала королевой Англии.
– Ричард пришел за ней, – продолжала Джейн, – потому что нежно любил ее. Я знаю это, я была там и видела все своими глазами. Нет, не слушайте эти злые сплетни. – Она подняла бокал и воскликнула: – Да здравствует королева!
– Да здравствует королева! – отозвались сидевшие за столом.
* * *
По всему Ист-Чипу маленькими группками собирались люди. Джейн открыла ставни, чтобы посмотреть на них. Друзья и знакомые, проходя мимо, окликали ее.
– Это все козни дьявола! – крикнула старая торговка, и Джейн кивнула, увидев, как темнота быстро надвигается на улицу.
И вправду казалось, что там на небесах орудует дьявол. Что все это значило? Что это – конец света? В холодном мартовском воздухе ощущалось что-то сверхъестественное.
Миссис Бэнстер позвала Джейн вниз:
– Это конец света. Судный день. Спускайся, давайте будем вместе противостоять силам зла.
Джейн взяла плащ и завернулась в него. Внутри лавки стояло несколько человек, одни закрыли глаза, другие молились, то и дело украдкой поглядывая через окно на небо.
– Становится очень темно, – сказала миссис Бэнстер. Старая нищая, пришедшая сюда, чтобы спрятаться вместе с ними, прошептала:
– Я думаю, солнце исчезнет, и мы больше никогда его не увидим.
– Это нам за наши грехи, – сказала другая, – мы сами накликали беду на свою голову.
– За грехи некоторых, – многозначительно сказала миссис Бэнстер.
Мартовский ветер проник в лавку, воздух становился холоднее, темнота усиливалась.
– День стал ночью, – проговорила нищенка. – Бог превратил день в ночь, чтобы показать нам, как он недоволен нами. Зловещий это знак. Я узнала от своей подруги из Шордита, что наступают плохие времена.
– А может, это знак того, что наступают хорошие времена? – сказала Джейн.
– Хорошие? Что хорошего может быть в том, что солнце скрыло от нас свой лик?
– Когда оно появится из мрака, будет так, будто добро победило зло. Если это знак…
– А кто сказал, что… оно появится? Я никогда не видела ничего подобного. Тут без дьявола не обошлось.
– Взгляни-ка еще разок, Чарли, – сказала ему мать.
– Очень ярко, не могу смотреть, мама. Когда я смотрю, я вижу солнце, хотя мои глаза закрыты.
– Работа дьявола.
– А может, все изменится, когда законный король сядет на трон! – сказала нищенка.
– Ха! Какое это имеет значение? Вы увидите, этот мрак всего лишь начало. Нас ждут ужасные времена. Я чувствую это своими костями, леди, а мои кости не обманывают меня. Где два мальчика, а? Два маленьких принца? Законный король и его младший брат? Говорят, что задушены… а их невинные тела брошены в реку.
– Ложь! – вскричала Джейн. – Я видела их совсем недавно. На прошлой неделе видела их.
Старуха покачала головой, не желая допустить, чтобы ее твердое убеждение было поколеблено.
– Я говорю правду, – настаивала Джейн. – Говорю вам, что видела их неделю назад. Они были здоровы и счастливы, ожидая возвращения к своей матери и сестрам.
Пока они говорили, небо становилось все темнее и темнее. Старуха обхватила голову руками и начала бормотать молитвы. Другие последовали ее примеру. Темнота, подобная ночи, опустилась на землю. Выглянув в окно харчевни, Джейн увидела слабые, с булавочную головку, золотистые лучики, вспыхивавшие на черном небе. Осмелев, она обратила глаза к солнцу. Огромная, наводящая ужас черная тень совсем скрыла его.
На улице какая-то женщина пронзительно закричала и, потеряв сознание, упала на булыжную мостовую. Другие в ожидании жуткой кары опустились на колени, закрыв лица руками.
– Конец! – вопила нищенка. – Это Судный день! Прошло несколько минут, мрак сгущался, и вдруг кто-то прошептал:
– Ей-богу, становится светлее.
Выглянув в окно, Джейн увидела, что из-за черной тучи появляется солнце. На улице тоже это заметили.
– Благодарение Пресвятой Деве! – закричал какой-то мужчина. – Все закончилось. Кара Господня миновала нас.
В харчевне все разом заговорили.
– Нам вернули солнце…
– Нас простили на этот раз…
– Мы не лишились нашего солнца…
– Слава Богу! Благодарение Пресвятой Матери нашей! Люди еще долго не расходились после того, как закончилось солнечное затмение. Они раздумывали над тем, что это могло означать. Все признавали, что случившееся было проявлением Божественного всемогущества. Большинство соглашалось с тем, что это своего рода предупреждение.
И прежде чем наступил вечер, печально зазвонили лондонские колокола. От церкви Святого Клемента Датского в Темпле до церкви в Ист-Чипе они разносили скорбную весть. Люди шепотом передавали друг другу новость, и вскоре она распространилась по всему городу.
– Умерла королева…
– Бог смилостивился над нами, она, должно быть, умерла в тот самый момент, когда Всемогущий в своем гневе спрятал от нас солнечный лик.
Люди задавали странные вопросы.
– Почему Бог показал свое недовольство в тот самый час, когда умирала королева?
– Как умерла королева?
– Королева не могла иметь сыновей, и говорят, что король увлекся своей племянницей – леди Элизабет.
Вновь ожил старый слух о принцах, и хотя многие заявляли, что принцы все еще живы, люди пожимали плечами. А почему мальчиков держат в Тауэре? Почему Господь спрятал солнечный лик в день смерти королевы?..
Эти вопросы, как шелест ветра, носились по улицам города.
* * *
Самым печальным человеком в Англии был король. Теперь Ричард действительно был одинок. В его окружении была пара человек, на которых, как ему представлялось, он мог положиться, но разве мог он себе это позволить, если ему в голову закралось подозрение? Ни одна ночь не проходила спокойно. Его тревожили сны. Ему снились виноватые глаза Гастингса, глядящие на него через зал заседаний Совета, потом эти глаза как бы расплывались и становились глазами Ловела… или Рэтклиффа… или Норфолка. Нет, не может быть!
Эти люди – его верные друзья. А разве Гастингс не был его другом? Если бы только Анна была здорова! Если бы только она не умерла, а родила ему много сыновей! Если бы он сам был такой же личностью, как Эдуард, и обладал его обаянием! Но Анна умерла, и некоторые подданные даже подозревают его в убийстве. Как видно, нет счастья для английских королей.
Мысли о браке с дочерью Елизаветы Вудвилль постоянно приходили ему на ум.
– Я должен иметь сына, Анна, – бормотал он. – Пойми меня. Я должен иметь сына.
Она бы поняла, как всегда это делала.
И все же Ричард обрадовался, когда Кейтсби и Рэтклифф воспротивились этому браку на том основании, что народ бы его не одобрил. Однако если король не женится на Элизабет сам, она непременно вспомнит о том, что обручена с Генрихом Тюдором. Что будет, если она сбежит в Бретань и выйдет замуж за его врага? Разве это не укрепит шансы мошенника Тюдора? Разве это не поможет собрать под его знамена много людей в случае высадки в Англии, ведь он будет женат на дочери Эдуарда IV, которую многие все еще считали законной принцессой?
– Надо эту девушку удалить, – посоветовал Кейтсби. И честолюбивую принцессу, надеявшуюся выйти замуж за своего дядю, удалили в замок Шериф-Хаттон! Это был правильный шаг, направленный на то, чтобы прекратить вредные слухи об отравлении королевы.
Повсюду ощущалось недовольство. Король был окружен врагами. Дорсет во Франции выжидал удобного случая, чтобы напасть, и король должен был готовиться к войне. Прошло почти два года с тех пор, как Ричард завладел короной, и за это время он ни разу не чувствовал себя счастливым.
Жители Лондона роптали, так как, готовясь к войне, он обложил их тяжелыми налогами. К двери собора Святого Павла прибили глупый стишок, в котором содержалось прямое оскорбление короля и его советников. Ричард ненавидел насилие, но был вынужден прибегнуть к нему. Автора стишков нашли и приговорили к ужасной смерти, полагавшейся предателям. На Тауэр-Хилл собрались толпы народу, чтобы поглазеть, как он умирает в муках.
Король почти совсем утратил популярность, когда до него дошла весть, что Генрих Тюдор высадился в Милфордской гавани.
* * *
Над Босвортом стоял жаркий август, в тени Эмбимского холма расположилась лагерем армия изменника Тюдора. Напротив нее стояли в боевой готовности лучники и алебардщики короля. Ричард торжествовал. Он так долго страшился войны, что когда она все же обрушилась на него, почувствовал облегчение. Наконец-то он избавился от тревоги ожидания. Ричард был замечательным политиком, но, пожалуй, еще более замечательным солдатом. Из многих кампаний он вышел с победой. И вот представился случай навсегда утихомирить этого Тюдора. Ричарду было известно, что Генрих Тюдор собственной персоной находился среди расположившихся напротив солдат. Тут было чему радоваться. Этот парень был поистине неуловим до сих пор. Ему удавалось избежать наказания даже тогда, когда его сторонники бывали разбиты наголову.
Ричарда тем не менее преследовал страх. Он ручался за свою собственную волю, за свою храбрость, он знал, что не испугается смерти, но, глядя на стоявших рядом людей, он задавался вопросом: а могу ли я доверять им? Будут ли они верны мне? Норфолк, Кейтсби, Ловел, Рэтклифф – не последуют ли они примеру Бекингема и Гастингса? На фланге армии Ричарда стоял лорд Стэнли, а леди Стэнли была матерью Генриха Тюдора! Можно ли доверить Стэнли?
Муки сомнений продолжали одолевать короля, когда солнце взошло во всем своем блеске и в его лучах щиты и шлемы засверкали, как серебро. Копья и шпаги мерцали в дневном свете. Все было готово к сражению.
Король, небольшого роста и худощавый, смотрелся величественно на сером коне. Все недостатки фигуры стали незаметны благодаря великолепной посадке Ричарда. Люди помнили о победах короля на полях сражений, и в их глазах он выглядел гигантом. Над его головой развевалось вышитое красным знамя Англии, которое крепко держал знаменосец Паркер. На устах молодого человека играла гордая улыбка. Как мог смелый Ричард бояться сжавшегося от страха Тюдора, искусного интригана, не обладавшего военной доблестью и, как говорили, не очень-то горевшего желанием воевать?
Настал решительный момент. Напряженными пальцами лучники натягивали луки, солдаты опускали шлемы. Скоро трубы и литавры подадут сигнал для боевого клича: «За Англию! За Ричарда! Смерть предателю!» Король, никогда не терявший присутствия духа на поле брани и по праву считавшийся самым отважным командиром в Англии, в последний раз пробежал глазами по рядам ожидающих боя людей. Ричарда не покидали сомнения. Мог ли он доверять Нортламберленду? Мог ли он доверять Стэнли? Его глаза с подозрением поблескивали на бледном лице, прикрытом легким забралом.
Королевский конь от нетерпения вставал на дыбы. Вскоре Ричард так увлекся битвой, что даже не обратил внимания на бездействие людей Нортламберленда, которые, прежде чем соединиться с Генрихом Тюдором, некоторое время стояли в стороне, ожидая, как пойдет сражение. А предатель Стэнли перебежал на другую сторону еще до начала битвы. Враг оказался таким образом в рядах армии короля, там, где король рассчитывал иметь друзей. В результате солдаты, стоявшие под красно-белым знаменем Англии, сражались друг с другом, не ведая, кто друг, а кто враг.
Ричард не сразу заметил чудовищную путаницу. Между тем случилось то, чего он больше всего опасался, – измена в самом сердце армии. Люди, боясь мести Тюдора, оставляли своего короля. Рэтклиффа, сражавшегося бок о бок с королем, убили. Он был одним из его верных друзей. Ловел, Норфолк и Кейтсби стойко держались рядом с ним. У Ричарда при взгляде на них поднялось настроение. «Слава Богу, у меня еще есть верные друзья!» – подумал он.
– Мы еще не проиграли сражение, Фрэнсис!
Фрэнсис Ловел улыбнулся, блеснув глазами. Ричард поблагодарил Бога за Ловела, истинного друга и верного подданного.
Конечно, еще не проиграли. И не должны проиграть, если храбрость берет верх над трусостью, а настоящие мужчины – над предателями. Улыбка, которой обменялись двое друзей, вселила в их сердца новую надежду. Теперь Ричард знал, что должен победить или умереть.
Упал смертельно раненный Норфолк. Саррей, сын Норфолка, был взят в плен. Однако Ловел продолжал сражаться. Король бросил клич, собирая вокруг себя своих людей, и люди подхватили его:
– Ричард! Ричард! Англия и Ричард! Смерть предателю! Король, размахивая окровавленной алебардой, буквально прорубался вперед по трупам врагов.
Его люди, сраженные, падали рядом, и он как хороший солдат чувствовал, что оставшиеся в живых теряют веру в победу. Многие из них оставляли короля и переходили на сторону врага. Сражение было почти проиграно. Спасти короля могла только сверхчеловеческая отвага.
У короля она была, и он решился на необыкновенно смелый план. Это, кажется, был единственный способ выиграть битву. Если бы удалось убить предателя Тюдора, сражение было бы выиграно, ибо что значила армия без командира и разве те, кто покинул красно-белое знамя ради бело-зеленого, не готовы сменить лагерь, как они это сделали час назад, перейдя к Тюдору? Где-то здесь, неподалеку, находился человек, смерть или пленение которого решат исход битвы.
– Закрепите корону на моей голове! – крикнул король. – Ибо если я сегодня умру, я умру королем Англии!
Его смелость зажгла тех немногих, кто окружал его. Все они готовы были следовать за королем до конца. Ричард был подобен богу в сверкающих доспехах. Солнечные лучи отразились в золоченом венце над шлемом. В нем не было и тени страха. Он ставил на карту свою корону и свою жизнь.
Паркер держал знамя над головой короля, Ричард с секирой, зажатой в бронированном кулаке, скакал вперед, прямо к тому месту, где, окруженный несколькими сторонниками, съежился от ужаса Генрих Тюдор.
Ричард смеялся, чувствуя страшное облегчение. Нет, сражение не проиграно. Когда Генрих Тюдор будет лежать мертвым, все, кто поддерживал его, перейдут к Ричарду. А Стэнли и Нортламберленд получат то, что получают все изменники.
А что до Тюдора, то Ричард просто смеялся над ним – ловкий, хитрющий, как обезьяна, его противник оказался кротким, как мышка, перед мощным рыком английского льва. Это была не просто безрассудная храбрость отчаявшегося человека; это была стратегия высшего класса. Разгромить уэльскую армию было невозможно. Одержать победу должен человек над человеком, храбрость должна победить трусость. Нельзя допустить, чтобы английская линия королей была прервана этим интриганом. Ричард уже почти одержал верх над Тюдором, но какой кровавый путь он прошел! Ему пришлось прокладывать его по телам и костям, на место павших вставали новые люди, чтобы защитить Генриха Тюдора. Ричард снес голову знаменосцу Тюдора, и красный дракон, вытканный на бело-зеленом шелке, свалился в окровавленную пыль. А храбрый Паркер все так же крепко держал знамя Англии высоко над головой сражающегося короля.
Король Англии обладал сверхчеловеческой силой. Никто не мог сражаться так, как он. Генрих Тюдор прятался за спинами сподвижников, его маленькие глазки расширились от ужаса. И было от чего прийти в ужас: всякий раз, когда какой-нибудь храбрец выскакивал вперед, чтобы защитить своего командира, его настигала секира Ричарда.
Предатель Стэнли, услышав, что происходит, и зная, какой будет его судьба, если король выиграет сражение, зная также, что если дело дойдет до сражения один на один, Генрих Тюдор не окажет никакого сопротивления, галопом прискакал на поле битвы, приведя с собой три тысячи человек.
Сражение было закончено. Один за другим истинные рыцари Англии падали вокруг короля. Ричард боролся до конца. Он никогда не сдастся врагу. Упал и его знаменосец, но храбрый король, смертельно раненный, все еще сидел на коне. Не сдаваться! И победа была бы за ним, если бы не предательство, которого он так опасался с тех пор, как носил корону.
Они уже окружили его, но Ричард ничего не видел – его глаза были залиты кровью – и продолжал сражаться.
– Измена! – закричал он. – Измена!
Он соскользнул с лошади, и только тогда корона слетела с его головы.
– Измена! – чуть слышно пробормотал он.
Так пал смертью храбрых последний английский король.
* * *
Женщина, шедшая по Тауэр-стрит к Лондонскому Тауэру, явно была в подавленном настроении. Люди, проходившие мимо, узнавали ее и удивлялись, почему она, всегда готовая посмеяться и поболтать, так озабочена и печальна. Она все еще была красива, хотя чувствовалось, что ей никогда уже не оправиться от разрушительного действия тюрьмы Ладгейт. Сегодня ее глаза, похоже, окончательно утратили свою ясность.
Женщина шла по Лондонскому мосту и, глядя вниз на серые воды реки, вспоминала великих людей, которых она знала и которых уже не было в живых. Она сама продолжала жить, но как отличалась эта Джейн Шор – худая, маленькая женщина в убогой одежде – от той восхитительной, осыпанной драгоценными камнями красавицы, которая украшала собой двор короля Эдуарда!
Сейчас Джейн думала о Ричарде, холодном, бледном человеке, которого ни она, ни кто другой, даже Эдуард, так по-настоящему и не поняли. Она представила себе последние часы его жизни – одна картинка в ее голове сменялась другой, и на глаза наворачивались слезы: вот он в шлеме со сверкающей на нем золотой короной вступает в бой, прорубает себе путь к трусливому Генриху Тюдору; вот Ричард, ослабевший от ран, его конь изнурен в сражении, но отвага не покидает короля, и он всем являет славный пример мужества, и наконец, поражение из-за предательства тех, кто называл себя его друзьями. Она представляла себе, как его обескровленное тело лежит в грязи на поле сражения; враги сняли с него доспехи и, раздетого, перекинули через седло вспотевшей лошади в тщетной надежде обесчестить его, совсем недавно скакавшего впереди всех, чтобы покрыть позором дрожащего от страха человека, которого сейчас они называли королем Англии.
«Интересно, как все это скажется на жителях Лондона, – подумала Джейн. – Что принесет с собой новая династия? Кто они, эти Тюдоры? Генрих Тюдор, говорят, жалко выглядел на поле сражения. Разве англичанам понравится, что на их троне сидит выходец из Уэльса, и к тому же трус? Впрочем, какая разница для простых людей, кто сидит на троне? Они бедны, и налоги для них ничего не значат».
Что действительно беспокоило Джейн, так это судьба двух маленьких принцев в Тауэре. Мысли о них проложили глубокие морщины на ее лбу.
Генрих Тюдор уже въезжал в Лондон. И какое разочарование ждало толпы собравшихся людей: этот человек ехал в закрытой карете! Победоносный король должен явиться народу как герой во всем своем великолепии, величественный, одетый в пурпур и золото. Лондон хотел получить еще одного Эдуарда, но в лице Генриха Тюдора получил что-то совсем иное. Было ли это началом новой эпохи?
Подойдя к Тауэру, Джейн заметила, что трава на Тауэр-Хилл высохла и стала бурой. Скоро, наверное, эта трава снова обагрится кровью. Поражение в гражданской войне должно привести к многочисленным казням. Джейн содрогнулась, она понимала, что притязания Тюдора незаконны, поэтому спрашивала себя, каким образом он попытается отнять трон у маленького Эдуарда? Ведь на законных основаниях невозможно оправдать захват трона, пока живы два маленьких мальчика. Он собирался жениться на их сестре – она уже была на пути в Лондон из замка Шериф-Хаттон, – но как он сможет жениться на незаконнорожденной девушке? А если дочь Эдуарда не внебрачная дочь, то тогда и его сыновья не внебрачные дети. Если же мальчики законные сыновья Эдуарда, то как может Генрих Тюдор претендовать на трон?
От этих мыслей у Джейн раскалывалась голова, они лишили ее сна. Ею овладевал ужасный страх, ибо чтобы завоевать корону, честолюбивые Тюдоры не остановятся ни перед чем. Любовь к власти не раз уже толкала им подобных на грязные деяния.
На кухне Белпера царило оживление. Ожидаются важные события, предсказывал Белпер. Разве Джейн не слышала, что новый король собирается сочетаться браком с принцессой Элизабет? А это значит, что во дворце предстоит много работы, так как новая королева, согласно традиции, должна будет приехать в Лондонский Тауэр.
Кейт в узком кругу высказывала недовольство новым монархом.
– Называть его королем! Пресвятая Дева! Этого старообразного молодого человека, спрятавшегося от людей в закрытой карете! Он что, не знает, что его подданные хотели бы посмотреть на него? Наверное, и сам понимает, что там и смотреть-то не на что. А ведь мы еще помним замечательного короля Эдуарда в расцвете сил.
– Замолчи, жена! – сказал Белпер. – Многие головы украсят Лондонский мост, но я не хочу, чтобы среди них была твоя голова!
Кейт и Джейн погрустили вдвоем, вспоминая прежние времена, а потом Джейн вдруг спохватилась.
– Кейт, не можешь ли ты проводить меня к принцам. Интересно, что им известно о переменах и что они по этому поводу думают?
– Безумно рады, скажу я тебе. Они полагают, что теперь в их жизни что-то изменится. Мальчики совсем не огорчены смертью дяди. Вот так все и происходит в королевских семьях…
– Пойдем скорее к ним.
И когда женщины покинули кухню, Джейн продолжила:
– Кейт, я ужасно боюсь, что скоро нам не позволят спокойно подняться по лестнице в Гарден Тауэр.
– Что это на тебя нашло? Ты будто увидела привидение. Скажи, ты знаешь что-то?
– Нет, нет. Просто промелькнула мысль. Возможно, я ошиблась. Кто может воспрепятствовать нашим визитам? Какой вред мы можем причинить?
– Никто нам не помешает, милая. Я позабочусь об этом. Джимми, главный надзиратель, – мой лучший друг. Уж он-то не станет нам мешать.
– Но ему могут приказать, – промолвила Джейн и почувствовала, как застучали ее зубы.
– Тебе холодно?
– Это такое место. Здесь мало солнечного света, слишком уныло и мрачно.
На страже стоял Джимми. Он чмокнул Кейт в щеку и поклонился Джейн.
– Все в порядке? – спросила Кейт.
– Все в порядке, – ответил Джимми.
Принцы обрадовались, увидев, кто к ним пришел. Перемена, произошедшая в них, была очевидна. Джейн показалось, что в них вдохнули новую жизнь, глаза мальчиков сияли, они смеялись чаще и громче обычного.
– Ну, теперь уже не долго ждать, – сказал Эдуард.
– Мы будем ехать на конях в процессии, – добавил Ричард. – Мы уже играли в процессию.
– Это была глупая игра, – заметил Эдуард, – но она помогла нам скоротать время. Скоро мы покинем это место и нам уже не придется проводить так много времени за пустыми играми. Мы будем заниматься важными делами.
– Раз уж наша сестра – королева! – воскликнул Ричард. – Как странно, не правда ли? Мы думали, что Эдуард взойдет на трон, а теперь, оказывается, Элизабет будет королевой.
– Никогда не знаешь, что случится с любым из нас! – промолвила Джейн.
– Джейн, – сказал Эдуард серьезно, – когда мы выберемся отсюда, когда мы будем иметь то, что нам полагается, тогда ты придешь к нам и будешь жить с нами.
– Верно, – согласился Ричард. – Мы часто говорили об этом, но раньше не хотели говорить тебе, что мы так решили. Теперь совсем другое дело. Скоро мы будем на свободе. Мы не будем узниками в Тауэре. У нас будет место при дворе и большое влияние, ведь мы же братья королевы. И тогда ты будешь жить с нами. И ты тоже, наша добрая Кейт.
– Так ведь у меня есть муж, – сказала Кейт.
– А вдруг он умрет. Тогда ты придешь к нам.
– Давайте не будем сейчас говорить о смерти, когда все складывается так хорошо, – быстро сказала Джейн. – Расскажите мне, доходили ли до вас какие-нибудь новости?
– Никаких, кроме того, что наша сестра вскоре выйдет замуж за нового короля.
– А еще Джимми говорил, что слышал, как намекали на то, что его уберут, его самого и его людей, и нам дадут других слуг… очень важных людей, таких, которые полагаются нам в связи с нашим новым положением, – сказал Ричард.
– Вашим новым положением… – начала Джейн и внезапно похолодела.
– Конечно, – подтвердил Эдуард. – Теперь, когда король женится на нашей сестре, мы будем братьями королевы, и пока при дворе не найдут для нас подходящего жилища, мы должны будем иметь новых стражников. Так сказал Джимми. Джейн, а почему ты встревожилась?
– Так, ничего, – ответила Джейн.
– Ты как-то странно смотришь. Ты там ничего такого не видишь?
– А что тут можно увидеть? Хоть бы эти колокола не звонили так печально!
– Мы уже привыкли к этому, – сказал Эдуард. – Ведь правда, Ричард?
Ричард кивнул.
– Они часто так звонят.
Джейн показалось, что вся комната наполнена заунывными звуками. Она содрогнулась, так как, эхом отражаясь в комнате, они напоминали ей похоронный звон.
* * *
Для принцев день, казалось, никогда не проходил так быстро. Он был полон волнений. На следующий день после визита Джейн они, как обычно, проснулись от солнечных лучей, льющихся через окно в алькове, которое было как раз напротив их кровати.
– Мы забыли задернуть шторы прошлой ночью, – сказал Ричард.
Эдуард кивнул. А зачем задергивать шторы? Лишь потому, что у Ричарда неприятное ощущение, будто кто-то… дух покойника, одного из многих, кто отбывал наказание в этом месте, мог посмотреть на них через окно. Эдуард не то чтобы не боялся, но, будучи старше, не говорил об этом.
Прошлую ночь мальчики действительно забыли задернуть шторы. Все потому, что были возбуждены, слишком возбуждены, чтобы бояться.
Они знали, что скоро прекратится их заточение в этой комнате, которую они считали своей тюрьмой. Их ожидают чудесные события, так как Элизабет должна стать невестой короля. Власть, обладателями которой, как их научили верить, они станут в один прекрасный день, была утрачена для них, но теперь это не имело значения. Самым важным для них было вырваться отсюда, из Гарден Тауэра, они хотели, чтобы за ними не наблюдали и чтобы они могли совершать наконец настоящие прогулки, а не те, которые им позволяют, чтобы размяться. Они хотели быть свободными братьями королевы.
Не удивительно, что дети совсем забыли о своем страхе перед привидениями Тауэра. Теперь они больше никогда не будут задергивать полог кровати. Как глупо было бояться мертвых! Ведь скоро они покинут Гарден Тауэр навсегда. Счастливые от предвкушения свободы, мальчики рассмеялись.
Еду им принес новый слуга, чернобровый, темноволосый человек, у которого был глубокий гортанный смех и манеры, казавшиеся чрезмерно дружелюбными.
– Доброго вам утра, джентльмены! – воскликнул он. – Я ваш новый слуга. Зовут меня Уилл Слейтер. Называют меня Черным из-за моего цвета волос. Черный Уилл, милорды, к вашим услугам.
Черный Уилл поставил на стол мясо, пиво и хлеб.
– Получил на кухне от мистера Белпера, милорды. Ешьте на здоровье, а если не наедитесь и не утолите жажду, то Черный Уилл спустится к Белперу, чтобы снова наполнить ваши тарелки и ваши кружки.
Мальчики обменялись улыбками. Наступала иная жизнь. После завтрака зашел навестить их сэр Джеймс Тайрелл. Высокий и красивый, он отвесил им низкий поклон. Он хотел знать, догадываются ли они, почему он пришел?
– Догадываемся, – ответил Эдуард. – Мне кажется, сэр, вы пришли, потому что те, кто до сих пор отвечал за удовлетворение наших потребностей, теперь недостойны обслуживать нас. Наша сестра скоро будет сидеть на троне, и поэтому с нами – ее братьями – следует обращаться с полагающимся нам почтением.
– Именно так, милорд принц. Я послан Его светлостью королем Генрихом VII засвидетельствовать вам почтение и самому удостовериться в том, что с вами обращаются соответственно вашему высокому положению. Теперь я хотел бы вам представить тех, кому я поручил прислуживать вам, пока для вас не будет найдено лучшее место. Один из них – Джон Грин, хороший и честный человек. Джон, войди сюда и поприветствуй милостивых государей!
Появился Джон Грин, коротышка с толстыми руками и ногами. Он низко поклонился, и его светлые глаза под рыжими ресницами оглядели с головы до ног одетые в бархат фигурки, стоявшие перед ним.
– Поднимись, Джон, – сказал Эдуард, который никогда не забывал о достоинстве, ставшем его второй натурой.
– Благодарю вас, Ваша светлость, – ответил человек. – Клянусь, что буду верно служить вам.
– Есть еще один человек, на которого я хотел бы обратить ваше внимание, милорды, – сказал Тайрелл. – Это человек, которого я выбрал за его надежность… Короче говоря, это мой собственный слуга, Джон Дайтон. Пойди, Грин, и приведи Дайтона, чтобы принцы знали его.
Грин вышел, а Тайрелл оглядел комнату.
– У Ваших светлостей в Тауэре довольно уютное помещение.
– Нам оно надоело, – ответил Ричард. Тайрелл повернулся к мальчикам и улыбнулся.
– Думаю, скоро вы смените его на лучшее.
– Прошу, скажите нам, где мы будем жить, – обратился к нему Ричард.
– Этого я не могу пока сказать. – Тайрелл подошел к окну в алькове и выглянул в него. Он посмотрел вниз на тропинку, которая вилась под окном. Затем повернулся к мальчикам и улыбнулся. – Но можете быть уверены, вопрос будет решен без задержки.
