Текст книги "Азарт и страсть"
Автор книги: Виктория Дал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 8
Никогда прежде Эмма не задумывалась над тем, как переменчиво время. Как минута может обернуться мгновением, а ночь тянуться неимоверно долго.
Этой ночью ожидание и страх снова и снова терзали ее душу, и время, казалось, остановилось. Она ощущала дрожь и усталость и не могла спать. Да и зачем? Кто знает, принесет ли сон облегчение? Хотя до рассвета оставалось еще несколько часов и она могла бы поспать часа четыре.
Она хотела, чтобы страх прошел. Страх рождал сомнения, а сомнение – худшее в этой игре.
Заключенная в пространстве комнаты, Эмма решала: то ли ей и дальше ворочаться на смятых простынях, то ли… Она предпочла подняться с постели и ходить из угла в угол, отчетливо печатая каждый шаг.
Ей не следовало вообще приезжать в Лондон. Что, если она потеряет все, включая собственную свободу? Так много сомнений…
Эмма зашагала быстрее, бездействие выводило ее из себя. Она должна что-то сделать.
Так много сожалений…
Может быть, ей следовало остаться в Чешире? Но Мэтью не желал мириться с ее отказом. Он стал таким агрессивным, таким несносным. И даже спустя месяцы после смерти дяди, Эмма, всякий раз проходя мимо дядиного дома, ощущала свою вину. Если бы она не ушла в ту ночь, если бы осталась дома, то могла бы спасти его, когда начался пожар…
Она потерла рукой мокрое от слез лицо. Увы, смерть дяди не была для нее единственным горем. Она уже знала, что такое потеря. Ее брат погиб, и в этом она тоже видела свою вину. Она знала об опасности, знала, что отец пьян, и позволила ему взять Уилла кататься. Она совершала ошибки, от которых пострадали другие.
Уилл… Его тело было таким холодным. Неподвижным и мертвым.
– О Господи, помоги! – молила она. – Пожалуйста! – Боль в груди не желала ослабевать. Вина, как змея, жалила ее душу. Эмма подошла к окну и подняла скользящую раму.
Морозный воздух ворвался в комнату, охлаждая ее разгоряченную кожу. Ветер прижал рубашку к телу, окутав ее холодом. Эмма с такой жадностью глотала холодный воздух, словно тонула в воде. Она вдыхала его отчаянными глубокими вдохами.
Наконец дыхание пришло в норму, и она прислонилась к подоконнику.
Ей необходима разрядка. Вот в чем дело. Что-то, что бы отвлекло ее от ее мыслей. Если она сможет выдержать эту ночь, она сможет урегулировать все проблемы в Лондоне или по крайней мере незаметно исчезнет из города. Нужно только выдержать эту ночь. Продержаться. Преодолеть эти трудности так же, как она преодолела другие.
Эмма потянулась вперед, ее плечи коснулись стекла. Она подставила ночному воздуху шею. Она не знала, почему холод успокаивает ее, не понимала, почему она находит зиму такой желанной и привлекательной. Она только знала, что все остальное душит ее, вытесняя кровь и воздух из тела. Но, уйдя отсюда, она смогла бы дышать.
И, как ни странно, она могла дышать, когда рядом был Харт. Даже когда они постоянно спорили, даже когда он подталкивал ее к тому, чего она не хотела.
«Прикажи мне встать на колени».
Эмма испустила глубокий вздох, затем медленно, насколько могла, набрала в легкие свежего воздуха.
Она не могла рисковать. Ситуация становилась слишком опасной. Она не могла пойти в его комнату и позволить ему прикоснуться к ней. Ее желание было тонким, как паутина, измученным отчаянием и ранимостью. Но Харт, несомненно, мог дать ей то отвлечение, в котором она нуждалась.
Потрясающий мужчина. Все понимающий. Понимающий и ее одиночество, и ее проблемы.
Харт.
Это будет безумием, если она позволит ему быть рядом в эту ночь. Полное безумие.
В его комнате было тихо и слишком темно. Холодный воздух из коридора, смешавшись с теплым, насыщенным запахом из его спальни, ударил Эмме в лицо. Она задрожала и, подняв босую ногу с ковра в коридоре, переступила порог.
Когда она прошла дальше, ее глаза начали различать слабый свет ночника на столике у кровати. Короткие волосы Харта черным пятном выделялись на подушке. Одна рука была широко откинута в сторону, и Эмма быстрым взглядом прошлась по ее мускулатуре, по его широким плечам.
Простыни ограничивали угол видения, и ей хотелось сорвать их, чтобы обозреть его обнаженное тело.
От волнения и сознания рискованного шага ее кожа покрылась мурашками. Она проникла в спальню мужчины, и не просто мужчины, а героя ее многолетних фантазий. Его кожа блестела в свете свечи, и хотя Эмма не могла разглядеть его лица, она видела контур его скулы и уголок рта.
Господи, как же она хотела прикоснуться к нему, погладить его кожу, осязать каждую часть его тела, но она не для этого пришла сюда. Она не смогла бы выдержать столь ошеломляющего искушения. Если она прикоснется к нему, она захочет пойти дальше… Захочет почувствовать его внутри себя.
Она задрожала от одной этой мысли. И, закрыв дверь, прижалась к ней спиной.
Мерцающий свет ночника постоянно изменял черты его лица, но она смогла разглядеть суровую линию рта. Его длинные пальцы были напряжены. Эмма наблюдала, вспоминая…
Ее губы онемели, и она облизнула их.
– Нет, – невольно проговорила она шепотом. – Не вставай с постели.
Харт шевельнулся и приподнялся, вглядываясь в темноту.
– Кто здесь?
– Я, – ответила она, – это я.
Его беспокойство испарилось. Но только на один миг. Затем в темноте сверкнула белозубая улыбка.
– Эмма. – Нога высунулась из-под простыни. Он хотел встать.
– Остановись!
Харт замер.
– Не вставай.
Он взглянул на свою ногу, потом на нее.
– Но могу я накинуть халат?
– Нет, оставайся там.
Харт потер рукой сонные глаза.
– Ты хочешь присоединиться ко мне? Ждешь, когда я приглашу?
Она могла только покачать головой, сохраняя отвагу для следующей просьбы.
Сомерхарт в раздумье пожевал нижнюю губу.
– Не знаю, чего ты хочешь, Эмма, но сейчас середина ночи и ты пришла ко мне…
– Откинь одеяло, – быстро проговорила она.
– Что?.. – Он пристально вгляделся в нее.
Эмма спрятала дрожавшие руки в складках юбки и постаралась придать голосу побольше твердости.
– Я хочу видеть тебя голым. Откинь одеяло в сторону.
На какой-то момент он замер, затем эмоции одна за другой пробежали по его лицу, как облачка: шок, любопытство и затем наконец что-то сильное и горячее и невозможно рискованное.
– Ты приняла мой вызов, Эмма?
Она сжала пальцы и оттолкнулась от двери.
– А сейчас сбрось с себя все. – Она не хотела давать ему время на раздумье, не хотела слышать его комментарии.
Ее авантюра принесла плоды. После долгого удивленного взгляда Харт послушался. Глядя ей в глаза, он потянул вниз темно-зеленый шелк, открывая свое тело.
Ее глаза, должно быть, приспособились к темноте, потому что она угадала очертания его тела прежде, чем он убрал простыни.
Дыхание остановилось в груди при виде его наготы. Темные волосы покрывали его широкую грудь, сбегали вниз по сильному, мускулистому животу, затем опускались еще ниже – туда, где кустилась темная поросль волос.
Ее сердце не издавало ни звука, но Эмма была убеждена, что дышит. Его тело было прямо перед ней, он опирался на один локоть, и ничто не мешало ей увидеть его мужское естество.
Прикусив губу, чтобы сдержать стон, она любовалась им, обхватив себя руками. Ее ладони сжимались и разжимались, теребя тонкую шерсть юбки.
– И?.. – пророкотал он. – Тебя удовлетворяет то, что ты видишь?
О да. Да, он очень сильно порадовал ее и порадовал бы еще больше, если бы сделал то, что ей хотелось.
– А теперь, – сказала она, – поласкай себя.
– Что?
– Поласкай его… Я хочу посмотреть… какие движения доставляют тебе удовольствие. – Все ее тело вздрагивало при каждом слове.
Шок снова отобразился на его красивом лице, и когда он прищурился, его брови сошлись на переносице.
– Зачем?
– Пожалуйста!
– Объясни – зачем?
Она опустила глаза вниз и наблюдала, как он вздрогнул, словно она прикоснулась к нему.
– Я хочу смотреть на тебя, Харт. Я хочу понаблюдать…
Он оттолкнулся от постели и начал спускать ноги на пол. И Эмма тут же потянулась к дверной ручке.
– Если ты коснешься пола, я уйду. Ляг.
Он еще больше нахмурился, но лег, опираясь на локоть.
– Вот так, хорошо. – Эмма вздохнула. От мучительного ожидания внезапный взрыв тревоги прошелся спиралью по ее спине. Она наблюдала за ним, ждала… ждала, что он возмутится ее требованием.
Он провел рукой по животу. Эмма облизнула губы.
– Сделай, как я прошу… – прошептала она, и это было действительно больше похоже на просьбу, нежели на приказ, и он наконец послушался. Его пальцы опустились ниже… и стали ритмично двигаться.
Она почти застонала, видя это. Охваченная безумной сексуальной силой, Эмма взглянула ему в лицо. Его скулы раскраснелись. Глаза сверкали.
– Ты думал обо мне ночью, когда делал это?
– Да. – Его голос попадал в нее, высекая искры.
– Покажи мне.
Его рука неподвижно застыла, затем сжалась в кулак. И снова стала двигаться вверх и вниз…
Ее колени задрожали. И она должна была сильнее прижаться к двери. Но он больше не смотрел на нее. На его лице отпечаталось отрешенное выражение страсти и вожделения.
– Еще, – приказала она. И все его тело задрожало. Но он послушался. Снова его рука задвигалась, работая над плотью в медленном ритме.
Эмма сияла. Аура силы и радости разгоралась в ней все энергичнее.
Но собственные ощущения потрясали ее почти так же сильно, как его действия. Ее лоно пульсировало, лицо горело.
А Харт… Он был потрясающий. Длинная линия мускулов, гармоничные прикосновения к своей коже. Ритм его движений завораживал. Она хотела почувствовать его естество, легко пробежаться по нему пальцами, поработать над ним так, чтобы увидеть, сможет ли она воспроизвести этот ритм, за который он будет благодарен ей. Она многое повидала со стороны за свою короткую жизнь, но никогда не делала этого сама.
Вместо этого Эмма снова положила ладонь на свое лоно, и ее разгоряченная плоть тут уже отозвалась, достаточно было лишь легкого давления ладони, и Эмма застонала…
Харт повернулся к ней. Его глаза открылись, мутные от удовольствия. Но его взгляд не был мягок, когда прошелся по ее телу и остановился на ее руке. Она прижала пальцы сильнее, и свободная рука Харта сжала простыню около ягодиц. Губы его приоткрылись в гримасе вожделения.
Она возбуждала его глазами вместо рук, упиваясь безумием ночи. Она хотела запомнить его навсегда. Хотела думать об этом, когда будет лежать в постели, не имея ничего, кроме собственного воображения. И, да, он тоже не забудет это. Она знала, что не забудет.
Его бедра дрогнули. Эмма посмотрела на его лицо, он стиснул зубы. В глазах сверкал огонь, близкий к безумию.
– Смотри на меня, – прошептал он, и Эмма остановила глаза на его руке. Она ласкала себя все сильнее, и ее скулы задрожали. Она вторила его движениям. Свободной рукой он сжимал шелк простыни.
– Эмма, – прохрипел он, – да-а-а! – И затем содрогнулся в последнем завершении.
О да, она хотела почувствовать его там.
Получить то, чего никогда не знала.
Его глубокое, отчаянное дыхание постепенно приходило в норму.
– Уходи, – прошептал он.
Она покачала головой. Она не хотела уходить, он прекрасно знал это. Поэтому она стояла, стараясь не двигаться. Постепенно его дыхание стало почти нормальным, тело расслабилось. Его глаза открылись, прозрачно-голубые на фоне раскрасневшегося лица.
Он прищурился. Его рот дернулся в гримасе.
– Уйди из моей комнаты. Сейчас же.
И Эмма ушла, затворив за собой дверь.
Глава 9
Легкое атласное одеяло приятно согревало тело, даря тепло и негу. Он чувствовал, словно утопает в мягком пуховом матрасе, и не испытывал никакого желания вылезать оттуда. Прикрыв рукой глаза, чтобы заслониться от утреннего света, он медленно погружался в глубокое сонное небытие.
Прошло несколько минут. А может быть, час. И он снова проснулся. И даже не успел потянуться в постели, как необычайное ночное происшествие ожило в его воображении со всей своей ясностью. И Харт вздрогнул. Его мускулы напряглись.
Какого дьявола он позволил себе это? Как мог допустить, чтобы такое случилось? Какого дьявола он пошел на это?
Возмущение Харта тут же откликнулось новым возбуждением, что еще больше разозлило его.
Неужели вожделение так неуправляемо овладевает им? Как случается, что из сдержанного герцога он превращается в скандального повесу?
Ради всего святого, если она начнет рассказывать об этом ночном происшествии…
Харт сел и потянулся к колокольчику, но едва коснулся его, как камердинер постучал в дверь.
– Входите! – крикнул Харт. Кровь слишком быстро пульсировала в венах, отчего его лицо изрядно покраснело. Он хотел бы вернуть назад эту ночь или по крайней мере внести какие-то коррективы. Что-то, что он мог контролировать, несмотря на его вызов Эмме. Почему-то то, что произошло ночью, казалось ему куда хуже, чем если бы его застали в комнате для игры в карты, когда он насиловал женщину. Если узнают об этом, то тогда уж точно он станет посмешищем. Потворствовать капризу этой странной женщины…
Голова шла кругом, когда Уэллфорд принес чай и тост.
– Мне нужна вода, чтобы умыться, – сказал Харт.
Уэллфорд нахмурился, словно хотел сказать: «Конечно, сэр. Я приношу вам горячую воду каждое утро, даже когда вы не позволяете женщине так унижать вас».
Харт жадно глотал горячий чай. Когда его нутро согрелось, мысли начали медленно приходить в порядок. Он больше не глупенький юноша. Он мог дать себе волю ночью. В конце концов, не было ни свидетелей, ни доказательств… Хуже, если эта история распространится, и, чтобы этого не случилось, он должен заплатить этой женщине.
Он закончил жевать холодный тост, и Уэллфорд вернулся с кувшином горячей воды. Он разложил полотенца и мыло рядом с ванной, затем бритву и порошок для бритья.
– Я могу вернуться через минуту, чтобы побрить вас, сэр?
– Да, – ответил Харт, продолжая думать об Эмме, комната которой была всего лишь в нескольких шагах от него. Встала ли она? Не имело значения. Он увидит ее внизу и объяснится. Она рисковала в этой истории не меньше, чем он. Подвергаться риску – это одно, человек всегда вправе решать, стоит ли рисковать. Но позволить ей контролировать ситуацию было непростительной ошибкой.
Полчаса спустя он чувствовал себя гораздо лучше. И снова ощущал себя свежим и полным сил, когда, сбросив напряжение, поправлял белоснежные манжеты.
– Вы не могли бы передать записку в комнату леди Денмор, Уэллфорд? Интересуюсь, могу ли я сопроводить ее на завтрак.
Уэллфорд исчез с обычной быстротой. Мысли Харта снова закружились, но это не был страх, это было ожидание. Он скоро увидит ее, интересно, что принесет этот день? Будет ли она холодна? Или все еще будет дрожать от желания? Заставит его смеяться или сердиться? И ночью… Как будет развиваться их игра? Чьей комнатой они воспользуются на этот раз? Как далеко это зайдет?
Он снова контролировал себя. Она может управлять ситуацией. Он может управлять этой женщиной.
– Сэр…
– Мм…
– Мне кажется, леди Денмор уже ушла, сэр.
– Прекрасно. – Она, должно быть, уже спустилась к завтраку. Если он застанет ее…
Уэллфорд смущенно кашлянул.
– Что-то еще, Уэллфорд?
– Горничная сказала, что леди Денмор ушла около восьми, то есть уехала. Лорд Моултер предложил ей свою карету.
Харт замер, доставая из кармана носовой платок.
– Что?
– Похоже, она вернулась в Лондон, ваша светлость.
Все мысли Харта о самообладании и контроле испарились, когда он услышал это маленькое уточнение – «уехала». Это больно уязвило его гордость. О да, ему придется заплатить этой женщине.
Харт, подходя к дому, бросил взгляд на дверь Эммы и повернулся к Стимпу.
– Какой-то негодяй вторгся в ее дом почти два дня назад. Почему ты ничего не рассказал мне?
– Но я не вхожу в число ее прислуги, сэр. А ее горничная рассказала мне об этом только вчера вечером. Я хотел найти кого-то, кто бы написал за меня записку и доставил вам. Я упустил вас.
– Тебе было поручено следить за домом.
– Верно, но дом большой, а ночи длинные.
– Ты знаешь, кто был этот вор?
Мальчишка широко улыбнулся, открывая рот, в котором не хватало одного зуба.
– Не знаю, как его зовут, но знаю, где он ночует.
Настроение Харта тут же поднялось, и он улыбнулся в ответ.
– Что ж, уже лучше. Показывай дорогу.
– Это в нескольких кварталах отсюда, сэр. Придется ехать в карете.
Воздержавшись от высокомерного взгляда на сорванца, Харт поднял руку, подавая знак своему кучеру. Когда карета приблизилась, глаза Стимпа заблестели. Он старался не показывать, до чего счастлив проехаться лишний раз в карете, но он был прежде всего ребенком. Его большие карие глаза светились радостью, и Харт, покачав головой, проглотил смешок. Мальчик упрямо отстаивает свою независимость, не стоит ему мешать.
– Залезай, – приказал Харт, когда карета остановилась. Мальчик запрыгнул в карету, ловкий, как кошка. – Приоткрой эту створку и скажи кучеру, куда ехать.
Стимпа не нужно было понукать. Он назвал адрес и, усевшись на подушки, натянул плед на колени, защищаясь от ветра.
Несколько раз он указывал кучеру дорогу. Карета свернула налево, потом направо и снова налево, затем, казалось, проехала по тому же самому месту еще раз. Харт был уверен, что поездка длится куда дольше, чем требовалось.
– Выкладывай, что тебе известно? – спросил герцог Стимпа.
– Кто бы он ни был, но он странный. Неразговорчивый и действует скрытно.
– Тот самый мужчина, который платил тебе за информацию в прошлом месяце?
– Угу. И он приходил прошлой ночью, и тоже ни слова. Я следил за ним. Не уверен, что вы хотите, чтобы вмешивался констебль.
Харт пожал плечами, сам не уверенный в этом.
– Он прямиком отправился в таверну, где напился до чертиков. А теперь, наверное, отсыпается в своей берлоге.
Харт взглянул на часы:
– Три часа.
– Он пил до семи в это утро.
Стойкость мальчишки произвела впечатление на герцога.
– Ты, должно быть, устал, Стимп?
Мальчик неопределенно повел худенькими плечами, хотя его глаза все еще горели удовольствием.
– Шпионить – это не таскать уголь?
Брови мальчика удивленно поднялись в ответ на поразительно меткое замечание Харта.
– Это почти работа для джентльменов, сэр.
Харт обнаружил, что с трудом удерживается от улыбки. Неудивительно, что этот маленький шпион напомнил ему о леди Денмор. И об одиночестве в его собственной душе.
– Я не вполне уверен, что могу доверять тебе, Стимп.
Смех мальчика был звонким, как колокольчик, когда они наконец-то остановились.
Когда Харт вышел из кареты, он обнаружил, что стоит перед несуразным трехэтажным строением, точно таким же, как и все другие в этом квартале. Стимп прошмыгнул мимо него к полуоткрытой двери. Дрожь пробежала по позвоночнику, когда Харт последовал за мальчишкой по узкому коридору. Было холодно, как на улице, но воздух казался плотным от запахов человеческого пота, джина и несвежей еды. Харт старался не касаться грязных стен.
Что общего мог иметь с Эммой человек, живущий в таких условиях? Этот человек не просто вор. Тут есть что-то еще, может быть, связанное с какой-то рискованной авантюрой, он не сомневался. Какая глупая женщина!
Он поднялся по лестнице. Следуя за Стимпом, завернул за угол и оказался в еще более темном коридоре. Стимп остановился перед обшарпанной коричневой дверью. Харт ждал сигнала мальчика и только потом распахнул дверь.
Двое мужчин, подняв головы со своих грязных матрасов, уставились на Харта. Увидев его взгляд, они мгновенно поднялись и, покачиваясь, исчезли за дверью, оставив третьего мужчину лежать в углу.
Харт пробрался между кучами грязных скомканных одеял и простыней и потрогал мужчину концом ботинка.
– Это он, – казал Стимп, когда Харт снова поддел бродягу, на этот раз посильнее. Тот зашевелился, и пары джина поднялись вверх, как табачный дым.
– Иисусе…
– Если он из деревни, то скорее всего не привык к этому напитку.
Поморщившись, Харт наклонился и ухватил мужчину за рубашку. По крайней мере она была сухая.
Пьяница задергался, но его веки отказывались подняться.
– Просыпайся, ты, воровское отродье.
– Хм-м, – прозвучало в ответ.
– Проклятие! – Харт попробовал поднять пьяницу на ноги, но безуспешно. – Вставай, или я спущу тебя вниз по лестнице. – Он должен был вытащить мужчину на улицу. И сам должен был поскорее выбраться на свежий воздух, от застарелых испарений грязного белья и пота его замутило.
Он вытащил пьяницу в коридор, радуясь, что тот чуть-чуть пришел в себя и начал самостоятельно перебирать ногами.
– Лестница, – предупредил Харт, прежде чем подтолкнуть его вниз по ступеням.
Пьяница издал громкий стон протеста, и большие руки вцепились в запястья Харта с недюжинной силой. Они были не просто сильные, а дьявольски сильные. И все же Харту удалось подтащить мужчину к входной двери, и он вытер руки о сюртук.
И когда он сделал это, дверь открылась.
Стимп стоял на страже, скрестив руки и наблюдая за прохожими.
Харт сделал паузу, соображая, как лучше привести в чувство пьяницу. Вылить на голову ведро холодной воды? Может быть, пинок в ребра? Задать бродяге хорошую трепку было весьма заманчиво, но этот мужчина откуда-то знал Эмму. Она может не открыть ему секрета, но он сам откроет, допросит бродягу.
– Помоги мне затащить его в карету.
Брови Стимпа поднялись.
– Ему, вероятно, не понравится подобное обращение. – Стимп насмешливо скривил губы.
– Положим его на пол и пусть молится о лучшем.
Стимп пожал плечами и стал помогать втискивать большое тело бродяги в дверь. Они уже втолкнули его наполовину, когда кучер соскочил с козел и предложил свое плечо как эффективный рычаг.
– Может быть, вы предпочтете ехать наверху, ваша светлость? – спросил кучер, отряхивая плечо.
– Возможно. Стимп? – Но Стимп отказался, не желая упускать возможность прокатиться в карете.
Они вернулись на улицу Эммы и уже через несколько минут подъехали к ее дому, кучер выбрал более прямой маршрут. Стимп соскочил с сиденья с хмурой миной, явно недовольный этим обстоятельством.
– Иди и приведи леди Денмор, Стимп.
Мальчик бросил суровый взгляд через плечо, прежде чем скрыться за дверью. Харт следовал за ним на расстоянии, держась поближе к кирпичной стене. Он видел, как Стимп остановился у двери.
– Где ваша госпожа? – спросил Стимп, когда дверь открылась. Послышался шум шагов по каменному полу, и дверь скрипнула снова.
– Где ты был? – Это был голос Эммы. – Я посылала за тобой несколько часов назад. Мне нужна твоя помощь.
Харт чуть не задохнулся от злости при звуке ее голоса. Она сбежала от него, не сказав ни слова. Как арендованная лошадь.
Стимп мямлил извинения, но она перебила его:
– Тот человек, про которого ты говорил, что он ушел, вернулся. Ты заметил?
– Ага.
Казалось, от ее раздражения вибрирует воздух.
– О, заметил? Потому что именно этот человек, за которым я наняла тебя следить, ворвался в мой дом. Ты должен был быть на улице, но за три дня ты только однажды бродил кругом. Он заплатил тебе?
– Кто?
– Тот человек, что ворвался в мой дом?
– Ну, я получил от него несколько пенсов в первый день, но я уже рассказывал вам об этом.
– Стимп, послушай. – Сейчас в ее голосе звучал подавленный гнев. – Узнай, кто он и чего он хочет. Мне по крайней мере нужно, чтобы он ушел. Это важно. Можно как-то сделать так, чтобы он исчез?
Харт заморгал и отступил в тень.
– Что ж… – Стимп топнул ногой. – Я думаю, я знаю пару парней, которые смыслят в таких вещах, но это будет стоить дороже…
– Нет! – воскликнула она. – Вот наказание, что ты за ребенок! Я не хочу никого убивать. Мне просто нужно припугнуть его, чтобы он убрался отсюда.
Услышав ее слова, Харт почувствовал, как напряжение спало. Она могла творить бог знает что и обманывать на каждом шагу, но, разумеется, не способна на жестокость.
– А что, если я поймаю его для вас? – продолжал Стимп, по-видимому, не очень расстроенный переменой. – За полкроны? Если бы…
– Довольно, – буркнул Харт и вышел из своего укрытия.
Увидев его, Эмма ахнула и прикрыла рот рукой, сдерживая вздох удивления. Но она не могла спрятать страх, который ожил в ее глазах. Тревога быстро смешала все ее мысли.
– Что вы здесь делаете? – спросила она, не отнимая руки от губ. Но потом опустила руку и отошла от двери. – Я не жду гостей, ваша светлость. Пожалуйста, в следующий раз соблаговолите сообщить заранее. Пришлите записку.
– Во-первых… – Он должен успокоиться, если хочет продолжать. Он так стиснул зубы, что челюсть окаменела. Он чувствовал… ярость. Да, ярость. И ожидал предательства. – Во-первых, если бы я послал записку, ты бы ответила, что никого не принимаешь, не так ли? Во-вторых, я здесь не с официальным визитом…
Она, видимо, не знала, что думать. Ее взгляд переметнулся с него на Стимпа, затем снова на него.
– Если вы пришли из-за того, что было у Моултеров, – она покраснела, – я извиняюсь, что уехала, не попрощавшись. Но у меня просто не было времени.
– Лгунья. Ты уже ночью знала, что уедешь утром. Не притворяйся, что это было что-то другое, нежели очередной обман.
Ее глаза снова остановились на мальчике.
– Не обращай внимания…
– Да, – усмехнулся Харт, – не стоит обращать внимания, это никак не связано с той ночью, за исключением новости, которую вам сообщили в записке.
– Это было… – Она замолчала и посмотрела на него изучающим взглядом, стараясь прочитать его мысли, но безуспешно. – Это было личное. А сейчас, если вы позволите…
– Ларк! – крикнул Харт через плечо.
Послышался какой-то грохот, предшествующий появлению кучера, который волок бродягу за шиворот. Харт не спускал глаз с Эммы, следя за малейшей реакцией. Она выглядела обеспокоенной и смущенной, но он не заметил ни намека на то, что она узнала этого человека. Но если учесть, что эта женщина профессиональный игрок, то, возможно, она и профессиональная лгунья.
– Твой вор, – сказал он, когда Ларк опустил мужчину на землю.
– Он?.. – пролепетала она и осеклась. Харт видел, как надежда и отвращение, страх и дрожь пробежали по ее лицу. Одна эмоция сменяла другую с головокружительной быстротой. – Он мертв? – наконец спросила она.
– Нет. Просто мертвецки пьян. Ты узнала его?
Она поднялась на пару ступеней и вытянула шею. Ее руки вцепились в юбки.
– Нет.
– Но тогда позволь узнать, что он искал здесь?
Харт склонился к мужчине, который теперь мирно храпел.
– Подождите, – вскрикнула она, когда Харт ударил его по щеке. Мужчина заворочался и засопел. Ничего больше.
– Просыпайся! – пророкотал Харт и снова ударил пьяницу.
– Сэр? – сказал Ларк, появившись с ведром воды.
– Отлично, – ответил Харт, не обращая внимания на просьбы Эммы подождать. Она взбежала по лестнице, когда Харт опрокинул ведро и, брызгая, замочил ей юбки. Она вернулась назад, когда пьяница наконец-то пришел в себя. Он что-то прорычал, стряхивая воду и размахивая руками.
Харт ухватился за растрепанные космы бродяги.
– Имя!
Мужчина проворчал что-то и повернулся, заработав от кучера пинок в ребра. Он застонал, когда Харт повторил:
– Имя!
– Задница.
– Твое имя Задница?
– Нет. Ваше. А теперь отпусти меня, не то я сверну тебе шею.
Харт поднял руку, останавливая Ларка, готового снова пнуть бродягу.
Он отпустил волосы бродяги и злорадно улыбнулся, когда его голова с глухим стуком ударилась о землю. Бедняга все еще держался за голову, когда Харт носком сапога осторожно прошелся по его шее и слегка надавил.
Почти немедленно коричневые глаза налились кровью от напряжения. Руки потянулись к лодыжкам Харта, но тот надавил сильнее.
– Убери свои грязные лапы, не то я не удержусь на ногах и тогда тебе крышка. – Руки дернулись, но поднялись выше по голенищу сапога герцога. Харт ослабил давление и позволил бедняге сделать пару вздохов.
– Я уверен, ты думаешь, что в наше время человек не может прикончить такого, как ты, средь бела дня и преспокойно уйти? Но позвольте представиться, мистер Задница. Я его светлость герцог Сомерхарт. Я могу убить тебя на глазах палаты лордов, и все ее члены, как один, поклянутся, что ничего не видели. А если не поклянутся, я найду общий язык с судьей, который возьмет дело в свои руки, и так или иначе я останусь на свободе. Поэтому запомни, если ты не скажешь мне то, что я хочу узнать, я убью тебя и никогда не пожалею об этом. А если ты заартачишься, то здесь есть еще и Ларк. – Глаза бродяги остановились на кучере. – Он оттащит твой труп к Темзе и бросит в воду, а я тем временем буду сидеть в опере. Тебе все ясно?
Лицо мужчины побледнело и быстро начало приобретать неприятный зеленоватый оттенок. Он вытянул подбородок, чтобы не попасть на ботинок Харта.
Воображая, что подумает его слуга, отчищая ботинки хозяина от рвоты, Харт отошел от бродяги на пару шагов.
– И следи за своим языком. Здесь леди.
Харт успокоился, когда лицо мужчины обрело нормальный оттенок, и его взгляд остановился на Эмме, которая стояла у основания лестницы. Ее бледное лицо было явно напряжено, и Харт мог проследить, как лицо пьяницы побагровело до корней волос. Его рот дрогнул в гримасе ненависти, и он указал пальцем на Эмму.
– Ты!.. – бросил он, выдыхая пары джина.
Эмма чуть пошатнулась, но была явно загнана в угол.
– Нет, – прошептала она, и Харт почувствовал вкус предательства.
– Шлюха, – бросил мужчина, но еще хуже, чем его слова, был для Эммы сарказм во взгляде Харта.
Он смотрел на нее, как сокол смотрит на мышь. Эмма не ожидала, что подобное разоблачение случится на его глазах, и никогда не думала о том, как смогла бы исчезнуть, если проницательный взгляд хищника встанет между ней и свободой.
– Шлюха, – повторил мужчина. От его ненависти ее сердце пустилось в галоп. Харт ударил его, не отводя взгляда от Эммы.
– Так вы не знаете его? – спросил он, и Эмма покачала головой.
Харт наконец отвернулся от нее, и тут же очередной пинок обрушился на ребра бродяги. В ушах у Эммы зазвенело от резкого звука.
– Я говорил, придержи язык. Итак, как твое имя?
– Берл. – Губы мужчины дрожали от возмущения.
– Берл. А дальше?
– Берл Смайт.
– И что тебя связывает с леди Денмор?
Смайт скорчил гримасу, его глаза потемнели от злости.
– Леди? Она так себя называет?
Харт снова пнул его и пробормотал проклятие сквозь зубы.
Эмма могла бы сказать, что он напоминал человека, который проглотил язык. Она ждала, ждала… Если бы она могла прошмыгнуть мимо кареты, они потеряли бы ее след и долго гадали бы, в каком направлении она скрылась. Но что потом? У нее при себе не было даже тех денег, которые она привезла в Лондон. Она осталась бы без гроша, и что дальше?
Поэтому ей не оставалось ничего другого, как смотреть на этого незнакомца, который разрушал мир, с таким трудом построенный ею.
– Она распутница, – пробормотал Смайт. – Шлюха, которая заманивает женщин и толкает их на скользкую дорожку. Она обманщица. Сатана, изображающая из себя благородную леди.
Какой-то частью сознания она понимала, что все это бессмыслица. Зачем этому нанятому сыщику так оскорблять ее? Бессмыслица. Почему он так свиреп? Но другая часть ее сознания бурлила, реагируя на его несправедливые слова, заставляя ее сердце биться в панике.
