Текст книги "Азарт и страсть"

Автор книги: Виктория Дал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

– Бесс! – крикнула Эмма, захлопнув за собой дверь, как только услышала звук отъехавшей кареты Мейдертона. Ее спина заныла, когда она нагнулась, чтобы справиться с замком своего дорожного сундука. Она очень поздно легла вчера и после долгого путешествия из Уэмбли, поместья Мейдертона, спина просто разламывалась, но она должна была продолжить работу.

Бесс спешила на зов, на ходу вытирая руки о передник.

– Помоги мне отнести это назад. Я еду к Моултерам менее чем через неделю. Если покрасить, едва ли высохнет.

Эмма собрала целый ворох платьев, с трудом удерживая их. Когда она повернулась, чтобы идти на кухню, Бесс подняла синее платье.

– А что с этим?

– Слишком темное. В любом случае если я и надену его еще раз, то потом его надо выбросить. Если мы не сможем переделать его, я обменяю его на другое.

Бесс кивнула и пошла следом за госпожой, держа остальные платья.

– Я думаю, если мы поменяем лиф на этом сером, будет правильно. Юбка не бросается в глаза, да и цвет незапоминающийся.

– Да. Я согласна.

– У нас есть индиго? Платье очень изменится, если покрасить в цвет индиго.

– Да, мэм.

Эмма спрятала улыбку в ворохе шелка и атласа. Бесс была очень работящая, непритязательная и неболтливая. И ее не волновало ни капельки то, что ее госпожа доведена до бедности. Бесс была рада уйти от своего мужа куда угодно. Хотя была прекрасной хозяйкой для этого негодяя.

Эмма бросила груду платьев на кухонный стол и подождала, пока Бесс сделает то же самое. Затем ее экономка прошла к печи и взяла огромный чан для воды. Эмма проверяла каждую вещь.

– Вот это я надевала всего один раз, – проговорила она и отложила темно-зеленое платье в сторону. – Но в лиловом Осборны уже дважды видели меня. Я думаю, если добавить индиго, получится хороший оттенок.

– Я отложу в сторонку серое, мэм, пока мы ждем, когда вскипит вода.

– Спасибо, Бесс. Дай мне минутку переодеться во что-то более подходящее, и я помогу тебе. По крайней мере я не испорчу то, что на мне.

Бесс была к тому же отличной швеей, что было очень кстати, так как Эмма за свою жизнь не сделала ни одного правильного стежка, но она не могла позволить себе просто взять и выкинуть платье. Поэтому Бесс была для нее бесценным помощником. Эмма благодарила судьбу за то, что Бесс наконец решила оставить мужа именно в тот момент, когда почтовый дилижанс, в котором Эмма ехала в Лондон, проезжал мимо ее маленького домика. Как только женщина села в карету, ее глаза потемнели, а рот сложился в жесткую линию. Исподволь разглядывая ее, Эмма пыталась угадать, что стоит за непроницаемой маской ее новой попутчицы. «Это женщина, которой нужно начать новую жизнь еще больше, чем мне», – думала она. И когда она предложила Бесс стать ее экономкой, та с готовностью согласилась.

– Я буду рядом столько, сколько вы намерены жить в Лондоне.

Оставалось только два месяца до того, как закончится срок аренды городского дома. Эмма не могла позволить себе долгосрочного пребывания в столице, а лондонский сезон – активный сезон балов, охоты и прочих светских развлечений – вовсе не интересовал ее. То есть у нее есть еще два месяца, затем она уедет навсегда.

Она закончила сортировать платья, когда раздался стук в кухонную дверь.

– Я открою, – сказала Эмма, видя, что Бесс хочет прервать работу. Она открыла дверь, перед ней в темной передней стоял тощий невысокий парнишка.

Враждебно нахмурив брови, он оглядел ее с ног до головы.

– Вы кто? – спросил он.

Эмма с любопытством смотрела на гостя.

– Что тебе нужно?

– У меня есть информация, которая может представлять для вас интерес.

– Правда? – Он выглядел довольно-таки сомнительно. Одежда потрепанная, лицо неумытое.

– Один человек интересуется вашей госпожой. Он хочет знать, кто живет здесь, ну, и все такое…

Эмма подавила тревогу.

Этот мальчик так же похож на интригана, как она на восточного шейха, он только и может, что ходить по домам и приставать к людям со своими глупостями.

– Почему это должно интересовать меня?

Он пожал плечами:

– Может, и нет…

Что ж. Он симпатичный и не очень настырный. В его глазах внезапно заблестела влага.

– Вы не верите мне, и правильно… Но он говорил, что вы приехали полтора месяца назад. Так и было?

Эмма кивнула:

– Да, это так. Но ты можешь знать это, если живешь рядом.

– Я живу, – он приподнял подбородок, – на углу улицы. Но я не знал, что вы приехали из Чешира.

Кровь отлила от ее лица, и щеки побледнели. А воздух внезапно стал холодным как лед.

В глазах мальчика промелькнула другая догадка.

– Вот что он сказал: «Узнай, действительно ли они приехали из Чешира».

«Ох, Господи. Мэтью». Она боялась, что он станет преследовать ее. Он может разрушить все, помешать ей достигнуть намеченной цели. Эмма старалась собраться с мыслями.

– И что ты сказал этому человеку?

– Я взял у него пенни и пообещал, что разузнаю.

– И поэтому ты пришел? Разузнать?

– М-м-может, и так. – Он вдруг улыбнулся, открывая ровные белые зубы. – Он не очень-то хорошо выглядел. Я подумал, а не попытать ли счастья. Один пенни не изменит мою жизнь или жизнь моей матушки.

Эмма кивнула. Он был честен относительно своих планов, по крайней мере больше, чем она сама.

– Как тебя зовут?

– Стимп.

– Стимп?

Он пожал плечами в ответ на ее вопрос.

– Что ж, Стимп. Пенни сейчас и пенни потом, после того как ты снова поговоришь с ним.

– Шиллинг. Издержки на обратный путь.

– Шиллинг? – Она посмотрела на него сверху вниз. Ну, по крайней мере он не босой. Башмаки начищены до блеска, что говорит о заработной плате. Черные башмаки. Он не был нищим. – Прекрасно. Шиллинг, но только тогда, когда ты сделаешь то, что я попрошу.

Он улыбнулся. И эта улыбка выдала его намерение ускользнуть с ее деньгами, стоит ей только замешкаться.

– Хорошо.

– А теперь расскажи мне подробнее об этом человеке.

Эмма провела рукой по юбке темно-синего платья. Если бы здесь были леди, которые беспокоятся о подобных вещах, они, вероятно, подумали бы о ее старомодности или по крайней мере о ее явной бедности, не позволяющей ей приобрести платье получше. Правда заключалась в том, что она вообще не могла позволить себе новое платье, разве что купить что-то уже бывшее в употреблении, затем покрасить и переделать, прежде чем оно окажется в ее гардеробе. Это не приводило ее в отчаяние, как, впрочем, и ее карточная игра, которая скорее была работой, а не забавой или проявлением эксцентричности характера.

– Прелестная леди Денмор, – послышался мужской голос за ее спиной.

Эмма оглянулась через плечо и увидела лорда Марша, плотоядно посматривающего на нее. Она подавила желание поморщиться от отвращения.

– Лорд Марш, – приветствовала она его.

– Я наделся, вы посетите мою скромную вечеринку.

– Я рада, что пришла. И с удовольствием сыграю с вашими гостями.

– Именно это я имел в виду. И заранее предвкушаю удовольствие.

– Мм… – Она притворилась, что не замечает, как он флиртует с ней, хотя не могла не видеть, как он облизывает губы, когда смотрит на нее.

– Позвольте мне показать вам мой дом.

Не в состоянии сообразить, как повежливее выпутаться из щекотливого положения, Эмма приняла предложение. Опершись на руку Марша, она последовала с ним на второй этаж особняка. Несколько джентльменов провожали ее взглядами, пока они проходили мимо, но Марш не остановился, чтобы представить их. Эта вечеринка не отличалась особой респектабельностью, и Эмма не заметила, чтобы кто-то знал о ее семейном положении. Но вдовы пользовались большей свободой, чем невинные девушки, и присутствие нескольких дам полусвета едва ли могло шокировать ее.

Напряжение не оставляло ее, когда лорд Марш провел ее в первую комнату и остановился.

– Пикет, – объявил он.

Это была просто обычная вечеринка, леди и джентльмены пришли, чтобы поиграть в карты. Ничего похожего на «карточные» вечеринки ее отца, где вместо карт можно было увидеть мужчину и женщину, лежащих на столе в весьма фривольных позах.

– Но пикет не ваша игра, не так ли? – полюбопытствовал Марш.

– Почему же? Я играю в пикет, но это действительно не моя любимая игра.

– Слишком простая для вас, я думаю. Вы любите нечто более изощренное.

Эмма быстро взглянула на него, давая понять, что он слишком далеко зашел, но он лишь невинно улыбнулся в ответ.

– Пойдемте в следующую комнату. – Так они прошли шесть комнат, каждая из которых выявляла скрытые намерения лорда Марша, а Эмма делала вид, что не замечает этого.

– Спасибо за экскурсию, милорд. Теперь вы можете оставить меня.

К сожалению, лорд Марш оказался непослушным. Он помахал рукой, когда она повернулась и направилась во вторую комнату, которую видела, когда они совершали тур по особняку. Лакей стоял во всеоружии с виски и шампанским. Эмма взяла виски, но передумала и поставила назад, так как решила играть.

Ни одна женщина не принимала участия в игре, хотя несколько дам стояли вокруг стола за спинами игроков. Внизу, у лестницы, Эмма видела даму, которую узнала, но женщины, собравшиеся в этой комнате, были скорее всего сомнительного поведения или просто обычные шлюхи. Что ж, они утешат мужчин, когда Эмма обчистит их.

– Леди Денмор? – Знакомый голос остановил ее, когда она подошла к ближайшему столу.

Эмма повернулась и увидела герцога Сомерхарта. Его неожиданное присутствие заставило ее кровь бежать быстрее.

Голубые глаза оглядели ее с ног до головы. Когда она снова встретилась с ним взглядом, он поморщился.

– Что вы здесь делаете?

– Что? Играю, конечно. Что еще я могу делать?

– Ничего, хотел бы я сказать.

– Совершенно верно, ваша светлость. Рада снова видеть вас. Это так замечательно!

За исключением того, что ему это вовсе не казалось замечательным. Когда она отвернулась, Сомерхарт взял ее за локоть, и тепло разлилось по ее телу. Несносный человек. Он мог быть грубым, когда хотел, и его руки были горячими и сильными. Она до сих пор помнила его большой палец на самых чувствительных местах своей стопы и лодыжки…

– Что-то не так? – спросила Эмма.

– Да. Честно говоря, я крайне изумлен. Видеть вас здесь?..

– Но вы ведь тоже здесь?

– Я не юная девушка из предместья.

Она рассмеялась, скрывая раздражение. О да, она была невинна и наивна.

– Сомерхарт, я не юная мисс, только что прибывшая из загородного поместья. Я вдова и вольна делать то, что хочу. И уверена, что именно это привлекло ваше внимание к моей скромной персоне.

– Не совсем понимаю вас.

– Вдовы. Именно их вы предпочитаете, разве нет?

Он отпустил ее руку, и недовольная гримаса на его лице превратилась в усмешку.

– Не могу поверить, что слышу это, я думал, вы утонченная натура.

– Утонченная? Господи Боже мой, как глубоко вы заблуждаетесь.

Злость удержала его от желания остановить ее на этот раз, и Эмма прошла к свободному месту за столом, где играли в брэг. Она надеялась, что он уйдет прежде, чем она приступит к игре, и поэтому даже не оглянулась. Она не доставит ему удовольствия, ни ему, ни гостям, собравшимся в этой в комнате и с интересом наблюдавшим за ней.

И она не позволит ему отвлечь ее от игры. Она начала играть и быстро выиграла триста фунтов, а затем так же быстро проиграла их. Один из игроков рассмеялся:

– Леди Денмор, вы рискуете. Сегодня явно не ваш день.

– Да, – вздохнула она и сделала новую ставку. Каждым нервом она чувствовала присутствие Сомерхарта в нескольких шагах от себя. Ощущала его взгляд на своей шее. Она сожалела, что ее волосы забраны наверх, что на ней платье с глубоким вырезом на спине. Но главное, сожалела о том, что думает о нем с таким волнением.

Она старалась сосредоточиться на игре. Ее партнеры расслабились и с радостью делали ставки, уверенные, что она потеряла игру. Когда же она выложила свои карты, раздался общий вздох.

– Да, рискую… – пробормотала она еле слышно, сгребая к себе столбики монет. Да, она рискованная, неутонченная и лгунья.

«Еще два месяца».

И часом позже она выиграла двести фунтов и испытывала тошноту, глядя на шлюх, окружавших ее, тех, чьи объемные груди, казалось, все время были в движении.

– Спокойной ночи, джентльмены.

Невидимые руки вытащили из-под нее стул, но она знала, чьи это руки. Сомерхарт не ушел, когда она начала играть. И ей только и оставалось, что терпеть его присутствие, мысленно воображая, как он стоит, наблюдая за игрой: рука упирается в спинку ее стула, рубашка расстегнута на груди, кончики пальцев скользят по ее шее, доставляя ей удовольствие… Но он не делал ничего подобного и, как всегда, выглядел строго и элегантно, когда она повернулась к нему. Его глаза горели. Он ждал, чтобы продолжить их спор?

Эмма проигнорировала его руку.

– Чего вы ждете, Сомерхарт? – бросила она через плечо, выходя из комнаты.

– Поговорить с вами.

– Зачем? Я, кажется, раздражаю вас, не прилагая к тому никаких усилий.

– Да.

– Тогда зачем вы домогаетесь меня? Вам так нравится страдать? Я не слышала, чтобы вы относились к числу людей, которые получают удовольствие, когда их отшлепают хорошенько или унизят.

– Пардон?

– И еще… – Она остановилась. – Вы настаиваете на более осмотрительном выборе партнеров.

– Вы действуете слишком необдуманно, – повторил он остерегающим тоном, но Эмма улыбнулась ему с балюстрады. Он мог сколько угодно пугать ее, но правда в том, что она развлекала его. – Надеюсь, вы понимаете, сколько мне лет? И вы говорите, что меня «отшлепают»?

– Да, я сказала это, но ведь вы поняли, что я имела в виду.

Он пробормотал что-то, но она не могла разобрать, что именно. И это заставило ее рассмеяться. Из того, что она слышала о герцоге, у нее сложилось впечатление, что он никогда не ворчал. И никогда не кричал. Но за те три раза, что она встречала его, он успел сделать и то и другое.

– Вы говорите вещи, которые удивляют меня, – сказал он, когда они вышли в центральный холл особняка.

Эмма ответила ему широкой улыбкой.

– Разве я специально делаю это, чтобы удивлять вас?

– Я думаю потому, что это забавляет вас, – произнес он.

– И вас.

Сомерхарт, нахмурившись, смотрел на нее. Он смотрел, и Эмма почувствовала, что краснеет. Не от смущения – от удовольствия, что нравится этому незаурядному, привлекательному мужчине. Мужественные черты его лица особенно подчеркивались жесткой линией его рта и очертаниями скул и подбородка. Эмма не могла оторвать взгляда от его твердых снисходительных губ. Она подумала, что, если прикоснуться к его щеке, возможно, будет ощущение, что осязаешь каменную поверхность. Или же она ощутит намек на темную щетину и уколет руку?

– Где вы научились играть? – спросил он, прерывая затянувшееся молчание.

Эмма удивленно заморгала и постаралась собраться с мыслями.

– Лорд Денмор любил карты. Ничего общего с деньгами, я думаю. Он мог играть на пенни, даже на фасоль, то есть просто на интерес. Мы проводили вечера за карточным столом. Он говорил, что у меня талант.

– Но вы играете не потому, что у вас талант. И не играете на фасоль или мелочь.

– Мм… – Она задумалась и поискала глазами лакея. – Мой плащ, пожалуйста. И экипаж.

– Я отвезу вас.

– Нет необходимости. Пойдут разговоры.

– Разговоры уже идут. Весь Лондон только и делает, что обсуждает эту тему, не сомневаясь, что мы любовники.

Эмма чуть не задохнулась. Его голос обрел незнакомый тембр, когда он говорил это. Она услышала в нем нотку удовольствия. Ничего похожего на обычный сдержанный тон.

– Мы не любовники, – прошептала она. Он взял ее плащ и набросил ей на плечи. Руки снова и снова прикасались к ее шее, когда он завязывал ленты. Его пальцы стали неожиданно мягкими, а касания более чувственными. Ну конечно, как и подобает настоящему распутнику. Наверное, он был таким в юности, гедонистом, ищущим наслаждения в каждом темном закоулке. Дрожь пробежала по ее спине, и соски затвердели.

– Я не утонченная и не осмотрительная, – напомнила она ему.

– Разговоры уже начались, леди Денмор. И будут продолжаться, сделаем мы это или нет. Я устроил сцену у Мейдертонов, как вы сказали.

– И здесь, – удалось ей добавить, хотя все ее нутро дрожало.

– Да. И здесь.

На какой-то момент она задохнулась, но… не могла позволить себе это… Она не могла пустить этого мужчину в свою постель, несмотря на то что страшно хотела. Она действительно хотела его. Обнаженного полностью и возбужденного. Хотела позволить ему поэкспериментировать с ее неопытностью. Но может быть, он слишком привык командовать, чтобы позволить ей играть по ее собственным правилам. Может быть, он будет настаивать, чтобы она следовала его указаниям?

Эти мысли взволновали ее, и она приоткрыла рот, чтобы вздохнуть поглубже. Сомерхарт наклонился над ней.

– Я шокировал вас, леди Денмор?

– Вы… вы не нравитесь мне.

– Вы… интригуете.

– О, теперь я понимаю, как такому суровому джентльмену удалось соблазнить добрую половину женщин из его окружения. Напоминаю вам, что я не желаю присоединять свое имя к вашей коллекции.

Чувственность исчезла с его лица. Ушла из глаз, когда он выпрямился, передернув плечами.

– Ах да. Я забыл, что вы ужасная скромница.

Эмма стиснула зубы от злости. Жизнь проста для богатых мужчин. И все же вздохнула с облегчением: пусть лучше злость, чем возбуждение.

– Да, – сказала она, – я такая. И мне не понравится, если мне скажут: «Не раздвинете ли колени для герцога?» Возможно, кто-то сочтет это глупостью, но я так не считаю.

Она действительно снова удивила его. И его скулы теперь стали одного и того же цвета с его алым шейным платком.

– Пересматриваете свое предложение относительно кареты, ваша светлость?

– Нет, – отрезал он и, натянув пальто, поправил сбившиеся манжеты. – Несмотря на ваш вульгарный тон, предложение остается в силе.

– Как это благородно с вашей стороны!

Сомерхарт прошел к выходу и открыл перед ней дверь, опередив лакея. Бедняга выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок от отчаяния.

– Прошу, – приказным тоном произнес Сомерхарт.

– Я не принимаю ваше предложение, – ответила она. – Мою репутацию слишком легко разрушить.

– О, ради Бога. Вы и так пользуетесь дурной славой, леди Денмор. Ваша неистовая страсть к игре и взбалмошное поведение… а вы в городе всего лишь месяц.

– Верно, но у меня никогда не было любовника, Сомерхарт, и никто не может осудить меня за это.

Его скулы прекратили дергаться, и глаза медленно прошлись по ее фигуре, полные соблазнительного блеска, который она заметила несколько мгновений назад. «Никогда не было любовника». Он повторял про себя эти слова, она знала это. Она думала о том же. Если она согласится, он станет ее первым любовником. Этот мужчина, известный своим искусством. Он знал такие вещи… Она видела это по его глазам. Все, что касалось женского тела и того, как доставить наслаждение женщине.

Тепло его глаз сменилось жаром.

– Вы можете проводить меня до дома, – быстро сказала она, стараясь остудить желание, бурлившее в крови. – Это все, что вы можете сделать.

– Это звучит очень убедительно, – пробормотал он, придвигаясь ближе. Эмма ощутила чистый запах его белья, приятный аромат мыла. Она провела кончиками пальцев по его груди и оставила их там на секунду-другую. Она чувствовала, как бьется его сердце, как струится кровь, пульсируя в мускулах, согревая его кожу… затем оттолкнула его так резко, что он покачнулся.

– Что, ваша светлость? Ведете подсчет? Загибаете следующий палец? По крайней мере сделайте мне пустячный комплимент, прежде чем запихнуть в карету.

Сомерхарт выглядел так, словно хотел ударить ее, но чувство собственного достоинства не позволило ему. Он снова поправил манжеты пальто и бросил взгляд на лакея, который невозмутимо смотрел куда-то в сторону.

– Да садитесь же вы в эту проклятую карету! – не выдержал он, и Эмма, спрятав улыбку, послушалась и пошла к экипажу. – Вы невозможны, – пророкотал он, последовав за ней. И добавил: – Дерзкая девчонка.

И, соглашаясь, Эмма не могла не рассмеяться.

Харт постучал в лакированную стенку кареты, стоя одной ногой на улице.

– Куда ехать? – спросил он леди Денмор, которая усаживалась на сиденье.

Была небольшая пауза, прежде чем она ответила:

– Белгрейвия.

Харт не выдал своего раздражения, он не мог позволить себе снизойти до такого. Но с его губ слетел легкий вздох удивления.

– Где в Белгрейвии?

Последовала еще более продолжительная пауза.

– Мальборо-роуд, 23.

Он смотрел на бледный овал ее лица в темном пространстве кареты. Мальборо-роуд. Тогда это не точно Белгрейвия – скорее, Челси. Или на границе. Харт говорил себе, что обязан проводить ее, что ему следует довезти ее и потом возвратиться к себе.

Если он останется с ней, то пойдут слухи о ее молниеносном падении, упрочив и без того легкомысленную славу и воскресив прошлые разговоры о нем. Разговоры, которые он старался забыть с годами. И леди Денмор будет и дальше изводить его, разжигая мысли об обольщении и подстрекая его двигаться дальше…

Но она жила в Челси, о Господи. На границе приличия. Небезопасное место, чтобы бросить женщину у дверей и пожелать ей всего хорошего. Но у него не было выбора.

Харт назвал кучеру улицу и номер дома, затем занял свое место. Карета качнулась от его веса, напоминая ему, что лодка жизни может преспокойно утонуть в глубоких водах. И вздох разочарования слетел с его губ.

Когда его глаза привыкли к полумраку кареты, он смог разглядеть ее руки в перчатках, лежавшие на темном плаще, а на бледном лице тонкую линию бровей. Эти брови скептически приподнялись.

Харт удержался от атаки и медленно погрузился в незнакомое ощущение: он не знал, как вести себя с этой с женщиной, оставшись с ней наедине в замкнутом мирке кареты. Она бесконечно раздражала его, будила в нем зверя, которого ему с таким трудом удалось утихомирить. Он обитал где-то на свободе, а она лишила его этого, воскресив прежний голод.

Вспоминая ее лодыжки, он ощутил возбуждение, и эти лодыжки сейчас были в нескольких дюймах от его собственных. Харт мог потянуться и легко снять с нее туфли. Зажать ее ноги между своих колен. Он мог исследовать их нежные изгибы. И трогать их, пока его рука не поднимется выше по ее икре… Сильные ноги. Мускулы деревенской девчонки, которые знали и лес, и пустоши, и холмы. Ее икры расслабятся, а ее бедра… О, ее бедра, напротив, станут напряженными от его прикосновений. Они задрожат… он хотел, чтобы они задрожали.

Он невольно сжал кулаки, сдерживая себя.

Так он никогда не выбирал любовницу. Никогда. Он никогда не выбирал женщину по ее лодыжкам. Он выбирал женщин, с которыми было легко. Просто. Женщин, которые были счастливы уступить и сами хотели его так, что готовы были на все. Харт диктовал условия и заставлял женщин соглашаться с ним и только потом организовывал свидание. Все шло по-деловому и вело к постели, и даже тогда… даже тогда он не терял головы и…

– Вы удивили меня, – сказала леди Денмор, чуть задыхаясь, словно она не хотела говорить, но не могла устоять.

Харт вздрогнул и ощутил, что вернулся в свое тело. Его новое тело. То, которое прежде никогда не взрывалось от фантазий ни с одной желанной женщиной.

– Простите?..

– Ваше предположение, что мы можем доставить удовольствие друг другу… Оно шокировало меня. Ваша репутация… – она чуть-чуть всплеснула руками, – смущает.

Харт откинулся на бархатные подушки сиденья. Он позволил своим глазам остановиться на ее юбках, снова вернувшись мыслями к ее проклятым лодыжкам.

– Вы распутник. Вы не влюблены и даже не пытаетесь притвориться влюбленным. Вы просто организуете связь. Все знают это. Я знаю это. Но… – Ее руки снова поднялись и тяжело опустились. – В юности вы были хуже, чем распутник. Безнравственный и погрязший в грехе. Вы посещали вечеринки… – Дыхание вырывалось из ее рта.

Харт подумал, что леди Денмор, возможно, тоже присутствовала на этих вечеринках… Но теперь она должна быть только с ним, только с ним.

– Вы пользуетесь дурной славой, Сомерхарт, но вы изменились. Осмотрительный герцог с холодным сердцем, постоянно контролирующий себя. И все равно распутник. Как все это может сочетаться?

Его раздражение исчезло, и Харт почувствовал нечто схожее с паникой. Ему не нравилось это. Не нравилось, как она смотрит на него, что говорит.

– Ваши обвинения просто опровергнуть. Я не распутник.

– Но были.

– Я никогда не соблазнял невинных. Никогда не лгал, лежа в постели с женщиной.

– Да? Но вы делили постель с миссис Шарлотт Браун и ее невесткой в одно и то же время.

– Мне было тогда девятнадцать, – отрезал он, покраснев от своих собственных слов. Он чувствовал себя глупо. Она заставила его чувствовать себя глупо, и он готов был отдать многое, лишь бы не сознавать этого. Ее лодыжки могут отправляться ко всем чертям!

Она даже не была красавицей. Просто хорошенькая. Неприметная, за исключением этих пронзительных глаз и этого божественного голоса. И этих нежных розовых пальчиков и напряженных бедер.

Леди Денмор задумчиво пожевала губами.

– Это было…

– Зачем вы приняли мое предложение? – спросил Харт. – Вам явно не доставляет удовольствия моя компания, как, впрочем, и мне ваша. Может быть, чтобы наказать меня?

Она резко засмеялась, прерывая его:

– Возможно. Но вы привлекательный мужчина, Сомерхарт, и такой холодный и высокомерный. Признаюсь, мне нравится дразнить вас. И более того, вам нужно это. Никто, кроме меня, не осмелится на это.

– Да, они скорее будут оттачивать свое злословие на расстоянии.

Она чуть-чуть приподняла голову, и Харт хотел было отказаться от только что сказанных слов, но она снова прервала его.

– Это то, что вы хотите от меня? – спросила она. – Ждете, чтобы я говорила вам то, что думаю? Вы знаете, что все боятся вас. И я думаю, вам нравится, что каждый мужчина, каждая женщина дрожат при вашем приближении.

– Да.

– Ну вот. А я не дрожу.

«Я заставлю тебя дрожать», – подумал он. Когда она замерла, Харт понял, что сказал это вслух. И не пожалел об этом. Он мог бы заставить ее дрожать, и часто.

– Я уверена… – Она замолчала, глотая последующие слова, какие хотела произнести. – Я уверена, что можете. Не сомневаюсь, что вы познали много интересных вещей в юные годы. Но со мной это невозможно.

Его раздражение взорвалось в нем с новой силой после ее слов. Харт резко потянулся вперед, заставляя ее вздрогнуть.

– Почему? Вы стремитесь к тихому, спокойному замужеству? Потому что не преуспели, став респектабельной вдовой? – Ее губы изогнулись в усмешке. – Любой мужчина, – продолжал Харт, – который готов принять вашу безудержную страсть к игре, примет и несколько неблагоразумных поступков.

– Да? Как это благородно с его стороны.

– Я не понимаю вас.

– Тогда мы в одинаковом положении.

Харт рассмеялся, не очень удивившись, но он мог смеяться, или выпрыгнуть из кареты, или задушить ее. Он выбрал смех. Карета подъехала к углу, и Харт опустил окно, чтобы видеть аккуратный ряд домов, протянувшихся по Белгрейв-сквер.

– Вы уж извините, герцог, но я не могу принять ваше приглашение, а именно – разделить с вами постель. Я не могу.

– Почему? – Он почувствовал себя настоящим идиотом, который пытается безуспешно соблазнить даму.

– Если вас не заставляют упражняться в искусстве, навыки пропадают. Никто не осмеливался так говорить с вами. Я полагаю, никто не смел бросить вам вызов.

Харт вглядывался в полумрак кареты, чтобы поймать ее взгляд.

– Так вот оно что? Вызов?

Ее глаза расширились в тревоге.

– Нет.

– Хм-м… – Его мускулы немного расслабились. Он отклонился на спинку сиденья и отвернулся к окну.

– Нет, – повторила леди Денмор. – Это не вызов. Пожалуйста, не развертывайте против меня военную кампанию.

– Не тревожьтесь. – Жар нетерпения пробежал по его спине, приятно согревая кожу. Как давно он не чувствовал ничего подобного! – Я не армия захватчиков.

– Вы могли бы, – настаивала она.

Харт улыбнулся, глядя в окно.

– Район совсем никуда не годится. Мы подъехали к Мальборо-роуд.

Казалось, ее раздражение наполнило всю карету, и Харт мысленно вздохнул с удовольствием. Вызов. Его кровь забурлила.

– Да, – сказал он, как если бы она что-то спросила.

– Я не вызывала вас. Моя жизнь не игра, ваша светлость, и я не стала бы оценивать отношения подобным образом. – Он заметил, что ее голос чуть-чуть дрожал. Да, дрожал.

Харт усмехнулся:

– Моя сестра сказала бы, что я высокомерная задница, а я считаю ее пугающе умной. – Он встретил взгляд широко открытых глаз леди Денмор. – Как и вас.

Она покачала головой.

– Вы будете на приеме у Моултеров?

– Нет, – сказала она.

– Конечно, будете. Три дня среди богатых аристократов, половина которых не умеют толком играть, но думают о себе иначе. Я непременно буду там.

Потеряв желание посмеяться над ним, она нервно покусывала нижнюю губу.

– Я не могу быть вашей любовницей.

– Хм-м…

– Вы напрасно надеетесь на это.

– Я ценю предупреждение, леди Денмор.

Она скрестила руки и задумалась, доставляя необыкновенное удовольствие Сомерхарту. Женщина была готова, вполне готова, и ему не пришлось совершать особых усилий. Он был груб и бесцеремонен, не только соблазнителен, и она была готова. Остатки мучившей его скуки улетели прочь, как легкий дымок.

Когда карета завернула за угол, Харт положил руку на сиденье и широко расставил пальцы, снова думая о бедрах леди Денмор. Темная тень, промелькнувшая за окном, внезапно нарушила ход его мыслей, и Харт прилип к стеклу, морщась от раздражения. Человек стоял на углу, съежившись от холода. Только его глаза были видны над воротником грубого серого пальто, и эти глаза наблюдали за ними, когда карета проехала мимо.

Вор, подумал Харт без особой тревоги. И его кучер, и лакей вооружены на случай встречи с уличными бродягами. Но тревога подняла свою голову, когда карета остановилась в дюжине ярдов от угла.

– Ну вот, приехали. Благодарю вас, – сказала леди Денмор, подтверждая, что они подъехали к ее дому. Задвижка щелкнула, и лакей распахнул дверь. Харт не стал ждать. Он выпрыгнул из кареты, удивив слугу и, без сомнения, леди Денмор. Но он был вознагражден, заметив мужчину на углу, который быстро скрылся в темноте. Харт направился за ним, чтобы узнать, кто это, хотя и понимал, что не должен делать это.

– Что вы делаете? – послышался ее голос.

– Вор. Он как раз на углу.

– Откуда вы знаете, что это вор? Возможно, это наш местный чистильщик сапог. Он шляется здесь в любое время.

– Он ростом в шесть футов?

– Но…

– Он стоял прямо здесь, около вашего дома. Вы должны быть осторожны. Он, вероятно, уже узнал, что вы выезжаете одна.

– Да, я… – Она огляделась вокруг, глаза перебегали от тени к тени. Харт внезапно почувствовал злость. Она не должна жить здесь, в чужом городе, в этом довольно-таки новом районе, не претендующем на респектабельность. Ее должен сопровождать повсюду слуга, и ей не следует возвращаться домой одной посреди ночи.

– Вы… – начал он, но она повернулась и поспешила к ступенькам.