Текст книги "Личный трофей опального генерала-2 (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
«Я сейчас спущусь», – написал Кирсанов и уже собрался приписать, куда именно Красному Перцу воткнуть его облезлый веник, но решил ограничиться одним сообщением.
– Сюрприз-сюрприз! – прорычал он, накидывая куртку и тихо выскальзывая из палаты.
Женька Маляев еще с вечера засиделся в интернете, переписываясь с ребятами из поискового отряда. Эту часть своей жизни Женька старался не афишировать. Но каждый год на время отпуска надевал широкие потрепанные штаны, повязывал голову видавшей виды банданой и брал в руки кирку или лопату.
«Пока не похоронен последний солдат, война не окончена», – повторял он про себя избитую фразу, ставшую девизом для многих его друзей. Найти погибших, постараться откопать солдатские медальоны, а потом по крупицам искать родственников, если они живы, конечно! Он мечтал написать об этом книгу. Суровую и честную. Рассказать о парнях, работающих вместе с ним на раскопках. Ни ради славы или медного грошика… За-ради собственной совести. Вот и вчера сначала заболтался с ребятами в чате, потом полез перечитывать и править написанные главы и не заметил, как рассвело. Женька сонно вгляделся в свое собственное отражение и, пробормотав: «Вампир, блин!», позвонил шефу и наврал с три короба про ударенную любимую женщину, беззаботно выдав Калинку-Малинку за свою невесту. Он проспал полдня, потом снова принялся за работу. Следующая глава написалась легко и двинула застопорившейся сюжет совершенно в другое русло.
«Нужно пойти прогуляться», – потянулся в кресле Маляев и, наскоро перекусив, решил навестить больную подружку.
– Скажу, что допоздна в «Нейроне» был, – довольно хмыкнул он. – А там наверняка пропускная система… Вот и ксиву шефу под нос суну. Может, еще на пару дней отпустят? Я бы первую часть написал и на редактуру отправил, – почесал затылок Красный Перец и, купив около метро букетик роз, деловито потрусил к Александре. Но, видимо, пришел слишком поздно. Все двери оказались запертыми, а окна темными. Да и надпись на столбе гласила, что посещения разрешены только до двадцати ноль-ноль.
«А сейчас, – Женька скривился недовольно. – Половина одиннадцатого. Калинка спит, поди», – хмыкнул он, но все-таки решил отправить ей сообщение. А получив ответ, даже обрадовался и подошел к калитке.
Глава 10
Около калитки пришлось ошиваться долго. Но Женьке так хотелось повидать Калинку, что он даже не подумал, что может нарваться на неприятности. Он стоял около входа в «Нейрон» и от нечего делать переписывался с новой юристкой издательства. Гламурненькая стервочка Майя давно положила на него глаз. Да и Женьке она понравилась, вот только девчонка приходилась главреду родной дочкой, а связываться с небожителями Маляев не любил. Откуда-то из переулка неспешно вырулили трое уроженцев Средней Азии и, ни капли не стесняясь стоявшего невдалеке Красного Перца, принялись мыть кости какому-то Резе.
Красный Перец прислушался, даже перестал отвечать юристочке. Не то чтобы его интересовала судьба какого-то неведомого таджика, а просто прикольно вот так стоять и слушать совершенно посторонних людей, спокойно болтающих на фарси и твердо уверенных в приватности беседы.
«Таджики, – сразу определил Женька. – Новоперсидский диалект фарси. Конечно, отличается от классического, но основное понять могу. Все-таки учил фарси в универе, еще и дисер умудрился защитить», – хмыкнул про себя Красный Перец, отмечая простой незамысловатый язык собеседников. Информация нулевая. Так, треп хороших знакомых.
«Кристина похожа на Фатиму», – разобрал Женька.
«В этой больнице лежит Бек. Собака. Его Реза видел», – фраза не отличалась особенным смыслом и сложным построением.
«Это он и его люди застрелили Муслима и Фатиму», – поведал из темноты один из парней.
«Мама дорогая, – содрогнулся про себя Красный Перец, интуитивно прислоняясь к калитке. – Тут и Калинка наша лежит и террорист какой-то. Нужно Кирсанову сообщить. Пусть проверит постояльцев этого странного заведения», – решил он про себя и тут же услышал:
– Кирсанов, собака, никому житья не дает. Джамиля лично из Москвы вышвырнул, не дал старику спокойно пожить. А тот прилетел в Душанбе и умер.
– Да, – согласился другой. – Реза поклялся его убить. Я верю Резе.
«Я бы тоже поверил, – охнул про себя Маляев, догадавшись, кто такой Бек. – Как же тебя из этого гуано вытащить, Калинка моя?» – тяжело вздохнул он, буравя взглядом спины удаляющихся таджиков, и не услышал, как открылась калитка и крепкая рука втащила его за шиворот внутрь.
– Я тебя, кажется, предупреждал, – рыкнул Кирсанов, прижимая незадачливого посетителя к кирпичному забору. – Хватит вокруг моей семьи рыскать, придурок. Какого хрена ты к моей жене приперся? – нависла над Женькой широкая фигура. – А то…
– А что вы мне сделаете? – попытался вырваться Маляев. Не получилось. – Похитите, как Меньшикова…
– Да не знаю я, где ваш Толян ошивается. Не знаю, – прорычал в самое ухо Кирсанов. – Ищи его в другом месте.
– Врете, – затрепыхался Красный Перец, – убили уже, наверное, Тольку. И меня грохнете, как Фатиму и Муслима…
– Вот как, – криво усмехнулся Кирсанов, отстраняясь от Женьки и чуть ослабив хватку. Но, как и прежде, не выпуская из тисков железных пальцев. – Ну если ты, Женя, подготовишь теракт и захватишь самолет с заложниками, то можешь смело рассчитывать на такой исход. Грохну без сожаления, – пристально глянул в глаза Кирсанов и, слегка приложившись ладонью по печени, рыкнул: – А ну-ка, выкладывай, откуда сведения?
– Я…это… отпустите, а? – взмолился Маляев.
– Отпущу, только хочу знать, откуда ты в курсе подробностей освобождения заложников в Душанбе. В наши СМИ ни строчки не просочилось. Так откуда, Жень? – Кирсанов всмотрелся в лицо Красного Перца по-отечески строго, и Женька чуть было не ляпнул: «Я больше не буду!».
– Сейчас, пока ждал, – поморщился он, осознавая, какого свалял дурака. – Таджики мимо проходили и обсуждали Резу, его невесту и еще какого-то деда. Он недавно в Душанбе помер.
– Джамиль, – кивнул Кирсанов, отпуская Женьку. – Давай, поподробней мне расскажи, – деловито бросил он и втянул несчастного Красного Перца внутрь здания.
– Я хочу убедиться, что с Сашей все в порядке, – пробурчал Маляев, набравшись смелости.
– А без этого никак? – бросил отрывисто Кирсанов и, мученически вздохнув, повел на второй этаж, где в одноместной палате спала и видела сны красавица Калинка. Рядом стояли капельницы, а в кресличке вязала сиделка.
«Картина маслом», – пронеслось в голове у Женьки.
– Убедился? – хмыкнул Кирсанов и кивнул на диван и кресла, стоявшие в холле. – Присаживайся, Перец. – И тут же велел, на ходу снимая куртку: – Излагай. Начнем с самого элементарного. На каком языке говорили субчики?
– На фарси, – пробормотал Женька, искоса оглядывая мощные генеральские плечи, затянутые в тонкую камуфляжную майку. – Новоперсидский диалект. Есть еще дари. Я их в универе Лумумбы учил…
– Молодца, – довольно усмехнулся Кирсанов и добавил лениво: – Так что там Реза? Рассказывай, рассказывай, – пробурчал он азартно.
– Они вам угрожали, – тут же сообщил Перец. – Реза их поклялся с вами поквитаться…
– Да это понятно, – отмахнулся Кирсанов, не восприняв новость всерьез. – Что еще?
– Думают, что в больнице лежите вы, а не Сашка.
– Александра Андреевна, – на автомате поправил генерал.
– Ага, – хмыкнул Маляев. – Я так понял, что они караулят вас…
– Караулка еще не выросла, – проскрежетал Кирсанов и осведомился недовольно: – Это все?
– Беком вас назвали. А почему именно Бек? – снова встрепенулся в Маляеве журналист.
– Мой позывной. Слышали, наверное, во время штурма.
– Бек – это же помещик у них там, в Средней Азии…
– В моем случае производное от Улугбека, – по привычке обронил Кирсанов. – В суворовском училище астрономией увлекался.
– А-а, – протянул Женька и по-военному спросил: – Можно идти?
– Нет, – мотнул головой Кирсанов. – Мы сейчас с твоим фарси разберемся. Если уровень знаний приемлемый, призову-ка я тебя на военную службу.
– Что значит приемлемый? – возмутился Перец. – Да я диссертацию защитил, в Иранском университете стажировался, – а потом, опомнившись, проблеял: – Как? Куда призовете?
– Не бойся, – скупо усмехнулся генерал. – Мыть зубной щеткой сортир не заставлю. Но люди твоего профиля нам нужны. Я только подумал, – соврал на ходу, – где бы еще спецов найти, а ты тут как тут. Перец, – крякнул он и в закрытом чате написал сообщение Гоголю.
«Бать, я тебе завтра одного баклана пришлю. Займи его чем-нибудь, а? Знает фарси».
– Завтра к девяти ноль-ноль придешь в здание Министерства обороны. На пропускном пункте скажешь, что к Егорову. Это мой начальник. Генерал-майор. Он тебя определит в отдел к переводчикам. Если нормально отработаешь, то у военкомата к тебе претензий никогда не будет. Пятилетку в три дня отпахаешь, – усмехнулся Кирсанов.
– А сколько служба займет времени? – тихо осведомился Миляев, и Кирсанов заметил, как вытянулось его лицо от нетерпения и заинтересованности. – И точно от армии отмажете?
– Мы и есть армия, – пробурчал Кирсанов и подумал, что взрослый вроде мужик Красный Перец. Поисковой работой занимается, языки знает, а ведет себя как суетливый малыш. – Завтра смотри не опаздывай, – пробубнил он и махнул рукой на прощание.
«Одного ликвидировал, – хмыкнул про себя Кирсанов, мысленно отмечая звездочки на борту. – Девчонка с подбитыми конечностями тоже далеко не уйдет. Остаются два придурка, забывшие коллегу на кладбище. Но эти любой лапше рады».
Кирсанов осторожно вошел в палату и, отпустив санитарку, раскатал видавший виды коврик и отстегнул клапаны. Самонадувающаяся конструкция быстро заполнилась воздухом.
– Чудеса науки, – пробурчал Кирсанов и, припомнив, как по молодости дрых на грязной траве, попытался уснуть, но сон не шел. Внезапно вспомнился сын. Кирсанов будто наяву увидел, возмущенное маленькое личико. Горящие глаза доказывающего свою правоту ребенка.
– Фунтик меня узнал!
«Настырный пацан, – довольно улыбнулся Кирсанов. – Весь в меня. Хорошо, что мы с Санечкой поженились, – заметил он про себя. – Теперь вступить в отцовство надо. И будет у нас Кирсанов Алексей Сергеевич, – мысленно повторил он. – А если Санечка захочет еще детей, то я-то завсегда за», – дурашливо хмыкнул он, припоминая, как всего лишь несколько дней назад парился с женою в баньке. И она блаженно стонала под ним, тягуче повторяя как мантру: «Сереж-а-а».
Поставив машину шефа в гараж, Крепс поднялся в квартиру проверить обстановку. У окна на кухне сидел Лешик и печально смотрел вниз.
– Что там видишь? – поинтересовался у него Блинников. А тетя Валя, наливая ему борщ, недовольно хмыкнула.
– Смотрю на собачку, – печально вздохнул Лешик. – У нас в соседнем доме жила точно такая же. Папа вернется домой, мне тоже купит, – упрямо заявил ребенок.
– Какая еще собака? – удивился Дима, подойдя к окну. – Покажи мне, Леха.
– Да вон же она. Микки зовут, – махнул ручонкой мальчик. – С дядечкой гуляет. А у бабушки Люси – Фунтик. Скажу папе, пусть мне такую собаку купит, – вздохнул тяжело ребенок.
– Вот твоему папе только собаки не хватало, – улыбнулась тетя Валя.
– Я сам за ней ухаживать буду, – заявил малыш. – Меня собаки любят. Фунтик любит, а теперь и Микки.
– Ничего не понимаю, – честно признался Крепс. – О чем разговор, Валентина Ивановна?
– Мужчина из соседнего дома тут с собакой гуляет, а Лешенька перепутал ее с другой псинкой…
– А-а-а, – хмыкнул Крепс и заметил настороженно: – Мужик какой? Можете описать?
– Представительный. С бородкой и в очках. Интеллигентный. Мы с ним на бульваре столкнулись. Поговорили немного. А сейчас он под нашими окнами гуляет. Вот Лешенька и смотрит…
– Понятно, – кивнул Крепс, а когда собирался уходить, сам выглянул в окно. Никого во дворе не было.
«Наверное, ошибся я, – почесал он затылок. – Наблюдатель бы не ушел».
– Дима, а ты останешься? – с надеждой в голосе поинтересовался малыш. – А то я тут один …
– Как это один? – возмутилась тетя Валя. – А я?
– С тобой, баба Валя, скучно, – пробурчал мальчик. – Я к маме хочу…
– Пойдем, Леха, морской бой устроим, – предложил Крепс, сочувствуя мальчишке. То двадцать четыре часа мамочка была рядом, а тут с малознакомыми людьми остался.
– Морской? – оживился ребенок. – А это как, Дим?
– Ну-у, – весело хмыкнул Крепс. – Подушками подеремся на твоей кровати.
– А-а-а, – расстроенно протянул мальчик и тут же сообщил азартно: – А мы с папой и мамой устраивали бой в большой ванне! У нас даже кораблики есть. Давай так поиграем, а? – неуверенно поинтересовался Лешик.
Крепс вгляделся в печальные глаза ребенка, примечая потаенную надежду и согласие с отказом одновременно.
«Душно ему тут с Кирсановской теткой», – пробурчал про себя и добавил вслух:
– Здоровская идея, Леха! Сейчас мы ванну наберем и такое устроим!
– Соседей не затопите, – пробормотала тетка. – А то потом не расплатимся…
– У нас отличная изоляция. Сергей Юрьевич, когда ремонт делали, каждый шаг проверял.
– Он такой, – довольно заметила Валентина, перетирая тарелки после мытья. – Во всем дотошный. – Она ласково взглянула на Лешика и усмехнулась. – И этот весь в него.
Потом, отпустив Сашку-Пулю с дежурства, Крепс лично набрал половину ванны воды и усадил туда повеселевшего ребенка.
– Мама еще синюю соль добавляла, – пискнул тот довольно.
– Цвет воды на результат сражения не влияет, – строго заметил Крепс и поинтересовался: – Ты каким кораблем играешь?
– Синим, – заявил Лешик. – Папин – красный, а мамин – желтый.
– Тогда мой – зеленый, – решил Крепс, доставая из коробки пластмассовые игрушки.
– Начинаем! – взвизгнул Лешик. – Чур, я нападаю первым! – и пошел на таран зеленого кораблика, но тот увернулся в последний момент, обдав волной синий и его адмирала.
Игра затянулась. Крепс даже не на шутку увлекся. Да и пришлось задумываться, как обыграть шустрого мальчишку.
«Конечно, – хмыкнул про себя Блинников. – Тебе повезло, малыш. Есть кому учить стратегии. С таким папаней ты далеко пойдешь. То, что другие всю жизнь по крупицам собирают, ты получишь как должное. И мне повезло, – вздохнул он. – Из всего отряда Бек нас с Асисяем выбрал в адъютанты. Точно повезло!»
– Вода остыла, пора выходить, – велел он ребенку. – Завтра еще поиграем!
Лешик поныл для порядка, но послушно вылез из ванной и дал себя обтереть махровым полотенцем.
– Теперь пижама, – скомандовал Крепс.
– Ты прям как папа говоришь, Дим, – захихикал Лешик и, оказавшись в постели, потянулся к Кирсановской тетке.
– Почитай мне сказку, бабушка Валя…
Крепс прошел в соседнюю комнату и, сняв с себя мокрые вещи, разложил их по стульям сушиться, потом плюхнулся в кровать и, растянув губы в улыбке, принялся анализировать бой с Лешиком.
«Тебе бы уже своих пора завести, – в сердцах попенял ему внутренний голос, но почему-то с интонацией матери. – Ни семьи, Димочка, ни детей! Нашел бы хорошую женщину… Да где ее найти? – мысленно отмахнулся он. – Сплошные дурищи вокруг».
И тотчас же вспомнил о незадачливой Юле Фоминой. То ли журналистке, то ли недотепе.
«Элементарные вещи проанализировать не в состоянии, – недовольно поморщился он. – Она, видите ли, подвела коллег, оставшись на кладбище. Да такую дуру еще поискать надо, – в сердцах рыкнул он про себя. – Как вообще до тридцати лет дожила? Или последние мозги с краской для волос смыла?»
Крепс раздраженно отмахнулся от назойливых думок.
«Мы никогда больше с ней не встретимся, – хмыкнул он про себя. – Нужно найти девчонку, как у командира. С такой и в бой, и в койку!»
Он тяжело вздохнул, понимая, что такую, как Санька, ему точно не найти.
«Тебе такая не обломится, – пробурчал внутренний голос. – Вон Беку пришлось в авиакомпании договариваться. Людей с билетами с рейса сняли. А мы полетели. Но кажется, Александра Андреевна и не заметила ничего. Красивая умная баба, – подытожил он. – Редкий экземпляр. Или только мне гадюки и овцы попадаются?»
Крепс заворочался в постели и даже попытался заснуть. Но стоило накатиться дреме, как подсознание снова подкинуло эротические картинки с недотепой Юленькой в главной роли.
«Интересно, а какая у нее фигура? – мысленно озадачился Крепс. – Из-за балахона дурацкого ничего не разобрать. То ли прячет, то ли скрывает, – хмыкнул он, пытаясь представить журналистку обнаженной. – Вроде, когда вел ее к машине, – мысленно осклабился Крепс, – талию удалось нащупать. А когда она привалилась ко мне, то и сиськи оказались на месте. Интересно, а какой они у нее формы? И какого цвета соски? Предпочитает ли эпиляцию по всему телу или…»
Где-то вдалеке провернулся ключ в замке, лязгнула дверь.
– Твою мать, – ругнулся Крепс, твердо зная, что сам перед отходом ко сну запер двери здесь и на нижнем этаже. Подскочив с постели, натянул треники, заброшенные им самим же на верхнюю полку шкафа, и ринулся в коридор, стараясь двигаться бесшумно.
А услышав знакомые голоса, повернул к себе в спальню. Лариса Юрьевна и генерал Егоров тихо переговаривались в прихожей и собирались пить чай с пирожными.
«Вот! – мысленно укорил себя Крепс. – Даже старики любовь крутят, а ты нормальную бабу найти не можешь. Думаешь о всякой ерунде. Ну каким боком тебе эта Юля? – криво усмехнулся он, ложась обратно в кровать. – Кроме истерик и нервотрепки там ничего ждать не приходится. Такие, как Юля, не созданы для брака. А жена должна мужа встретить, накормить сытным обедом. Пирожки там всякие напечь…»
Крепс повернулся на бок и, уже засыпая, решил, что завтра вечером смотается к девчонке. Проверит, все ли у нее хорошо.
«Это от беспокойства за нее мысли лезут, – самому себе объяснил он. – Можно позвонить, удостовериться, ехать необязательно, – хмыкнул он, понимая, что занимается самообмано. – Одно другому не мешает. С утра позвоню, а вечером заеду. Тут до Автозаводской смотаться – раз плюнуть», – отмахнулся мысленно, прекрасно зная, что от центра до дома Юльки в час пик поймает все пробки.
Глава 11
Утром, пока все спали, Дима Блинников отправился на пробежку. Он любил бегать на рассвете, когда весь город еще спит и на работу один за другим выходят только заспанные дворники. Вернувшись в квартиру шефа, Крепс наскоро принял горячий душ и, зайдя к себе в комнату, придирчиво глянул на часы. Шесть сорок пять. «Звонить девице Фоминой еще рановато, а вот Асисяю в самый раз», – усмехнулся он про себя и набрал номер напарника.
– Славка, – пробасил в трубку небрежно. – Мне телефон этой вороны нужен. Ну журналюшки, что к Беку приезжала.
– Ща скину, – пробормотал недовольный Асисяй и тут же отключился. А минуты через две пиликнуло сообщение.
Крепс, маявшись от безделья, походил еще немного по сонной квартире. Заглянул к Лешику. Малыш спал, свернувшись клубочком и положив ладошку под щеку. А рядом на кровати сидел потрепанный медвежонок.
«Интересно, почему дети так медведей любят?» – глубокомысленно хмыкнул Крепс и, услышав, как звякнули чашки на кухне, быстренько направился туда. И сразу же понял, что оплошал. На Кирсановской кухне в махровом халате сидел генерал. Но только другой.
«Я-то думал, что Гоголь Лару проводил, чаю попил и, как настоящий джентльмен, отбыл по месту прописки. А он тут ночевать остался. Эх-эх», – посокрушался про себя Крепс, решив отступить на заранее занятые позиции, то есть вернуться в спальню и дождаться, когда сладкая парочка уйдет по своим делам.
– А, Крепс, – позвал его начальник шефа. – Заходи, чаю попьем.
Крепс крякнул, что он типа потом, но в коридор выглянула Лара и тотчас же скомандовала:
– Дима, иди сюда! Ты мне нужен!
Налив себе кипятка из большого чайника «Борк», Крепс уселся за стол, на ходу бросая в чашку пакетик с чаем. Взял из широкой тарелки бутерброд с сыром.
– Поедем после завтрака в Никифоровку? – то ли спросила, то ли поставила перед фактом Лариса. – Я там в бумагах порыться хочу…
– Ты же обещала, что проведем день вместе, – нахохлился Егоров. – Вот и верь потом женщинам, – улыбнулся он, глядя на свою пассию.
– Так поехали со мной, – нетерпеливо запричитала Лара. – Я на чердак слазаю, Алена по делам сходит, а ты с книжкой на диване полежишь.
– Я думал, ко мне на дачу поедем, – пробубнил Гоголь. – Далась тебе эта Никифоровка.
– Родина моя, – улыбнулась Лара и добавила, будто извиняясь: – И у Алены только сегодня свободный день, Коля. Хочешь, на твоей машине поедем, а?
– Ладно, – криво усмехнулся Гоголь. – Умеешь ты убеждать, Лара.
– Так это нам за матушкой Пелагеей заехать придется? – уточнил Блинников.
– Нет, – мотнула головой Лариса. – Она спозаранку в Патриархию поехала, а потом сразу к нам. Часов в девять-десять явится, и поедем.
– Ага, – пробубнил Крепс, откусывая половину бутерброда и запивая чаем. А доев, убрал за собой и отбыл в холл на диван нести службу до прихода дневной охраны.
Он умудрился поиграть с сонным Лешиком, обсудить с тетей Валей погоду и лишь за несколько минут до приезда старшей сестры Бека набрал телефон Юли Фоминой.
– Как хорошо, что ты позвонил, – печально вздохнула она. – Бог услышал мои молитвы.
– А что такое? – напрягся Блинников. – Что случилось, Юль?
– Да я вчера, когда упала на кладбище, выронила все пластиковые карты. Они у меня в отдельном кошелечке хранятся. Вот я его и потеряла.
– Ну молодец, – хмыкнул сквозь зубы Крепс, а про себя еще поинтересовался, как это девице Фоминой удалось не потерять голову заодно с карточками.
– Дима, расскажите, пожалуйста, – опять переходя на «вы» затараторила Юля. – Как мне найти это место, где мы вчера были? Я боюсь, что одна поеду и снова заблужусь. А вот если вы мне скажете номер квартала…
– Да понятия не имею, какой там номер, – соврал Блинников. – Но я сегодня собираюсь в Никифоровку, могу на кладбище заехать поискать. Тебе там долго побродить не удастся, Юль, – мимоходом обронил он. – Что за кошелек у тебя? Какие карты? На тебя выписаны?
– Ага, – повеселев, защебетала девица Фомина. – Кошелек красненький. Карты Сбера, Альфа-Банка и Тинькоффа.
– Найду, позвоню, – пробубнил Крепс и, не прощаясь, нажал на кнопку отбоя, а потом отругал сам себя.
«Вот ты опять нашел куда вляпаться. Не девчонка, а сплошная проблема», – мысленно проворчал он. А приехав в Никифоровку, он отвез Лару с Гоголем в родительский дом, матушку Пелагею доставил к крыльцу кладбищенской церкви, а сам отправился к месту падения Александры Андреевны, чтобы среди заиндевелых кустов поискать дурацкий красненький кошелечек Юли Фоминой.
«Тьфу, – сплюнул про себя Крепс, – далась мне эта девчонка!»
Уже вторую неделю Кристина никак не могла понять, почему именно с ней судьба обошлась так жестоко. Почему родственники сначала согласились на свадьбу с Камилем, а затем прогнали его как собаку. Да, не богат, да, почти ровесник.
«Но зато мы любим друг друга, – мысленно вздохнула она и опять разрыдалась. – Перестань реветь, – приказала она себе. – Лучше подумай, что можно сделать?»
Она снова залезла в инстаграм, хвала Аллаху, Фарид не разбирался в новомодных приложениях. Он только вытащил из телефона симку, решив, что этого достаточно.
«Братец, наверное, наивно думает, что я сижу в интернете и читаю, как должна себя вести жена настоящего мусульманина, – внутренне усмехнулась она. – Хорошо хоть в доме вай-фай», – подумала она, прекрасно понимая, что сейчас инстаграм ее единственное спасение. Ну и почта, где украдкой она переписывалась с Камилем. Муж писал, что на все готов. Ходил даже к муфтию.
– И Калинка обещала помочь, – пробормотала она себе под нос. – Пожалуйста, Сашенька! Вся надежда на тебя!
Пытаясь не разреветься, Кристина оббежала глазами комнату и внезапно остановила взгляд на большой бархатной коробке, валявшейся на белом лакированном комоде. Вспомнила рассказ брата, как вчера ее новоявленный жених покупал на Тверской махр и как Фарид ему помогал. «Иглис вас задери, – в сердцах фыркнула Кристина, открывая коробку. Уставилась немигающим взглядом на три больших изумруда, соединенных между собой бриллиантовыми нитями. – Сегодня старый козел приедет знакомиться и наденет на меня свой ошейник, – с содроганием подумала она. – И тогда все будет кончено. Но нет, нужно бороться до последнего», – всхлипнула Кристина и метнулась к смартфону. Поспешно набрала личное сообщение Калинке.
– О чем ты думаешь? – поинтересовалась у мужа Санька. – Как спасти мир или изничтожить весь пластик на планете?
– Нет, – улыбнулся Кирсанов и даже потер лоб, отгоняя мрачные мысли. – Конечно, если бы люди задумывались, какой вред приносят окружающей среде, – пробурчал он. – Но думаю я о твоей Кристине. Если ее женишка возьмем в мечети, то могут быть жертвы. А хотелось бы их избежать. А если чуть помедлить, то девушка станет женой террориста, а этого уж точно допустить нельзя. Вот если бы они вошли в зал, но сама церемония бы не началась.
– Подговорите муллу, – хмыкнула Санька. – Пусть очки долго надевает, что-нибудь спрашивает для порядка…
– В такой ситуации чем меньше народа знает, тем лучше. Реза – прожженный старый мерзавец. Он опасность издалека чует. И может взять заложников. Того же священнослужителя или родителей Кристины. Наверняка человек десять на никах соберется.
– Тогда, – Александра задумалась. – Нужно устроить скандал! Обвинить Резу в обмане или отказаться выходить замуж. Сказать, что Кристина мужняя жена.
– Это никого не волнует, – пробурчал Кирсанов. – Поженят невзирая на мелочи. Кто бы слушал женщину? – усмехнулся он. – А вот обвинить жениха в обмане – хороший ход. Но только этот обман нужно доказать, Санечка. Иначе той же Кристине и ее семье объявят войну. Это несмываемый позор, понимаешь?
– Подожди, – остановила мужа Александра. – Кажется, она мне прислала сообщение. И зачитала вслух:
«Саша, я не знаю, как быть. Вчера вечером брат принес махр от Резы. Сегодня он ужинает у нас, и я должна выйти к столу в его подарке. Это приказ Резы. Брат передал. Остались считанные часы. Мама уже готовит праздничный ужин. Если я сделаю, как мне велят, то автоматически стану женой этого человека. Если нет, на меня наденут ожерелье насильно. Фарид предупредил, чтобы не глупила. Оно ужасно дорогое. Реза заплатил триста двадцать тысяч. И даже чек оставил в коробке, чтобы я не сомневалась в серьезности намерений будущего мужа и знала, как он меня ценит. Будто все измеряется деньгами! Я не хочу жить с нелюбимым стариком. Но уже поздно что-то предпринимать. Прости, что побеспокоила тебя, но, похоже, мое положение безвыходное».
– Узнай у нее адрес, где ее держат, – велел Кирсанов. – Но вряд ли она в том же доме, где мы брали Джамиля. Там уже неделю все заперто и нет никаких признаков жизни. Наверное, она где-то в другом месте. Хотя штурм дома не решит проблему с заложниками, но мы можем после ужина проследить за Резой и взять в его собственной конуре тепленьким.
– А как же Кристина? – изумилась Санька.
– Никак, – пробурчал Кирсанов. – Останется женой двух мужиков. А по факту придется ей ехать вслед за Резой, – всплеснул руками Бек и, увидев расстроенное лицо жены, рыкнул негромко: – Я не Господь Бог, Санечка, а мои пацаны не херувимы с серафимами.
– Серафим – огненное колечко с крылышками, – печально улыбнулась Санька. – А никто из твоих бойцов под такое описание не подходит.
– Вот именно, – буркнул он. – Если бы я мог… Но ты сама пойми – ворваться в дом до прихода Резы мы не имеем права. А начнем штурм после, так он заложников захватит. Эта тварь убивает людей не задумываясь.
– Все дело в махре, – вздохнула Александра. – Если бы Реза вручил его Кристине в мечети…
– Торопится, чует опасность, – хмыкнул Кирсанов.
Противной трелью зашелся сотовый.
– Да, – пробурчал Бек и с трубкой наперевес помчался в сортир. Александра улыбаясь глядела вслед бегущему мужу, а потом набрала сообщение Кристине.
«Еще не вечер, Крис. Покажи мне коробку с махром».
И через несколько минут получила фотографию. На красном бархате лежали великолепные изумруды цвета спелой травы, а вокруг них струились бриллиантовые нити. Чек рядом гласил о стоимости изделия. Триста двадцать тысяч четыреста пятьдесят рублей. Санька задумалась лишь на минуту и, когда из личного переговорного пункта вышел Кирсанов, поманила его к себе. Муж сел рядом и, наклонившись к ней, поинтересовался:
– Что за тайны, Санечка?
Александра, обхватив шею мужа обеими руками, азартно зашептала ему в ухо. Потом отклонилась в сторону и посмотрела Сергею в глаза.
– Ну ты даешь, Санечка, – обалдело пробурчал он. – Вот это креатив. Отличный план. Если у Кристины есть связь с внешним миром через доверенного человека, то все получится.
– Да, – кивнула Александра. – Ее сестра Лейла каждый день ходит в университет. Да и сама Кристина пока не под арестом. Она свободно перемещается по дому. Только на улицу выходить нельзя.
– Имя, сестра, имя, – прохрипел знакомую фразу из «Трех мушкетеров» Кирсанов и с улыбкой добавил: – То есть адрес узнай, Санечка. Мой человек встретит эту Лейлу в любом месте, где она скажет. Наверное, лучше всего в университете.
– Хорошо, – кивнула жена и успела отправить сообщение за минуту до начала обхода.
– А у нас успехи, – весело похвастался профессор Виленский. – Гематома рассасывается, Александра Андреевна. Еще чуть-чуть, и пойдете на поправку.
– А когда домой? – слезно поинтересовалась Санька. – Там у меня сын маленький…
– Голый, босый, голодный, – усмехнулся Кирсанов.
– Через неделю, как минимум, гематома уменьшится в размерах до допустимых значений, – развел руками профессор. – Раньше никак. Пока УЗИ, МРТ сделаем, исключим разные болячки. Через две недели покинете нас, дорогуша, – проворковал он.
– Как две недели? – охнула Александра. – Я тут неделю лежу, а кажется, что уже месяц прошел…
– Теория вероятности, голубушка, – рассмеялся Веленский. – Время в каждой точке течет по-разному! А если побольше спать, то оно побежит быстрее. Проверено на собственном опыте, – добродушно заметил он.
– Солдат спит, служба идет, – глубокомысленно бросил Кирсанов.
Юля Фомина чувствовала себя с самого детства обделенной. Ей казалось, что и родители ее не особо любили, бабушка с дедушкой в гости звали редко, а родители отца так и вовсе за родню не считали.
«Никто меня не любит, потому что я недотепа и дурочка, – рассуждала она. – Позор семьи. Хотя всю жизнь я и пытаюсь доказать, что не глупее Насти, младшей сестры, но нет, всем нравится только она. Даже отчим ей подарки делает и деньги дает. А я все сама должна заработать, – обиженно хмыкнула Юлька, некстати вспомнив, что этим летом муж матери широким жестом оплатил Настьке поездку в Турцию. Не бог весть что, конечно, – вздохнула Фомина. – Но даже из вчерашней ситуации младшая сестра извлекла бы выгоду по полной программе. И если бы шмякнулась, то сразу бы в руки генерала. А тебя, дурынду, его охранник из кустов вытаскивал. Побитую и зареванную, – попеняла самой себя Юлька. – Твоя бы сестра и этого Диму в оборот взяла. Охала б и опиралась на руку. Пригласила б на чай. А там и в койку затащила бы. А ты, тетеха, все профукала, – мысленно упрекнула себя Юлька. – Мужик-то красивый, рослый. Рядом с ним себя куколкой чувствуешь. Хорошо, что сам отыскал телефон и позвонил, – радостно подумала Юлька и тут же осеклась. – Какой нашел и позвонил? В личном деле посмотрел! – охнула она, представляя казематы Лубянки. «Где и когда вы родились?!» – и свет лампы в глаза. – А может, там и держат бедного Тольку, – внезапно догадалась она. – Нагрубил генералу, получай!»
