Текст книги "Новогодний маджонг. Соединяя пары (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
«Как там сказала Надежда? Вцепились, как два питбуля?
Может, и так. Но с Володей она чувствовала себя женщиной. Желанной и любимой. И мужчина, так стремительно ворвавшийся в ее жизнь, тут же заигравшую яркими красками».
Маргарита почувствовала, как маленькие ладошки обхватили ее ногу. Санька решил вскарабкаться вверх, но тут же приземлился на попу. Она посадила сына на колени, прижала к себе.
– Я люблю тебя, – прошептал Молоканов. – Влюбился с первого взгляда.
– Может, стоило посмотреть во второй раз? – игриво улыбнулась Маргарита.
– Я готов хоть тысячу, – радостно заметил Вова и тихонько добавил: – И столько же раз признаваться тебе в любви.
– А если пройдет время, и ты поймешь, что заблуждался? Что тогда?
– Рита, я уверен в себе. И точно знаю, что наконец нашел вторую половинку, – отрезал Молоканов. – А что тревожит тебя?
– Не знаю. Все происходит как по волшебству, – прошептала Маргарита.
– Новый год, – фыркнул Вова. – Все! Мы договорились! Если ты передумаешь, я лягу на коврике возле твоей двери и никуда не уйду. Перестану пить и есть. Соседи пожалуются на тебя в Гринпис.
Маргарита тут же представила Молоканова, лежащего на лестничной площадке в кашемировом пальто и грустно взирающего на ее дверь, и расхохоталась.
– Володя, я этого не допущу! – серьезным тоном заверила она.
– То-то же!– провозгласил Владимир Петрович и припал к губам любимой.
– Что ты со мной делаешь, Ритка? – пробормотал он, оглаживая ее по бедру. Молоканов хотел еще что-то добавить, но зазвенел сотовой. И Вова дернулся. Играла мелодия его звонка. Засуетилась и Рита.
– Мой телефон.– И не ошиблась.
– У нас и музыка на телефонах одинаковая, – вынес вердикт Молоканов.
– Конечно, – усмехнулась Маргарита. – Это точно повод, чтобы пожениться.
– Как вариант, – кивнул Вова. Он наблюдал, как она оглядывает студию в поисках мобильника. Затем подхватился и подошел к вешалке. Сквозь стеганную ткань нащупал вибрирующий прямоугольник и вместе с пальто принес телефон Маргарите.
– Спасибо, – кивнула она, аккуратно, одной рукой, выуживая аппарат из кармана. Посмотрела удивленно на входящий номер. – Да, привет!
Вова мимоходом забрал у нее ребенка и понес его к елке, заведомо отвлекая от матери блестящими шарами и мигающими лампочками. Ритка подошла к барной стойке и облокотилась на нее.
– Ты пришел в гости? Зачем? – искренне удивилась Маргарита. – Нет, я сегодня не вернусь. И завтра тоже. Рома, мы не в гостях. И не у родителей. Я у мужа. Нет, не с Антоном.
Рита долго слушала, как верещит трубка, а потом спокойно заметила:
– Ромочка, тебе нечего беспокоиться о моей личной жизни. – Она нажала кнопку отбоя.
– Кто это? – напрягся Молоканов, аккуратно убирая настойчивую Санькину ручонку от елочной игрушки.
– Бэрримор, – поморщилась Маргарита и добавила: – Рома Дворецкий, мы в музее с ним вместе работали. Я рассказывала тебе.
– И часто он к тебе в гости захаживает? – вскинулся Владимир Петрович. Ему явно не понравился звонок ухажера.
– Раньше вообще не приходил. А как я из больницы выписалась, стал навещать.
– Я правильно понял, что до пропажи золотого листа вы не дружили?
– Конечно, а зачем? – искренне удивилась Маргарита. – В университете мы принадлежали к разным компаниям. Бэрримор – типичный ботаник. Такой, знаешь, лохматый чудик в растянутом свитере. А я из обеспеченной семьи, поэтому попала сразу к мажорам. Мне этот антагонизм вообще не понятен. Я даже училась лучше него. Но все считали, что Бэрримор своим трудом пробивает дорогу, а мне папа помогает. Противно. Поэтому мы с Ромкой, хоть и работали вместе, но общаться только после скандала начали. Он в больнице меня навещал. Потом домой приходил. Даже картошку несколько раз покупал.
– Не нравится мне все это, – раздраженно поморщился Молоканов. Санька воспользовался моментом и ухватил его за нос. Тоже попробовал открутить.
– Э-э-э, Санек, – предупредил ребенка Вова. – Нос мне еще пригодится.
Рита наблюдала за сыном и будущим мужем.
«Как быстро они успели подружиться!» – мысленно умилилась она, уже забыв о звонке однокурсника.
– Не нравится мне этот Дворецкий, – пробормотал Молоканов и добавил себе под нос: –Странная история.
– Ну его, – отмахнулась Маргарита. – Расскажи лучше, откуда у тебя такая печать смешная?
– Это сестра подарила на Новый год. Я печати собираю, а эту она заказала специально.
– Не люблю олбанский язык, – поморщилась Рита. – Мне кажется, его специально придумали, чтобы русский коверкать.
– Может, ты и права, – пожал плечами Вова и задумчиво продолжил:– Я вообще-то собираю старинные печати. Есть такая наука – сфрагистика. Изучение истории по оттискам печатей. Тут тебе и геральдика, и нумизматика в одном наборе. Первые печати еще в Древнем Египте появились. И у нас недавно на раскопках новгородская экспедиция нашла подлинную печать Ярослава Мудрого.
– Из какого материала? – заинтересовалась Маргарита.
– Из свинца. На одной стороне Георгий Победоносец, а на другой – лик молодого князя. И подпись.
– Получается, это единственное изображение Ярослава Мудрого в молодые годы.
– Ну, назвать оттиск изображением можно с большой натяжкой. Там хорошо видны треугольная шапка, голова и усы.
– Ты ничего не понимаешь, Володька. – Рита шутя взъерошила ему волосы. Санька, улыбаясь, смотрел на мать и, решив, что та затеяла игру, потянулся к Молокановским вихрам.
– Знаешь, у меня целая коллекция, – неожиданно похвастался Вова. – Сейчас покажу! – Он подхватился с места и бросился к письменному столу. Достал большую деревянную коробку. – Смотри! Это перстни-печатки. Ими скрепляли письма. А это именная печать польских князей. Видишь вензель в середине?
– А это что? – поинтересовалась Рита, увидев потрепанную шкатулку.
– Это? – переспросил Владимир Петрович и улыбнулся, как мальчишка. – Моя гордость! Только ее в приличном обществе показывать нельзя. Но от тебя у меня секретов нет.
Молоканов откинул крышку и протянул круглый предмет Маргарите. Она рассеянно взглянула на печать с оттиском репродуктивных органов, восходом солнца и готической надписью по краям. И расхохоталась.
– Наверное, ей удостоверяли шутливые дипломы о первом посещении борделя. А надпись не могу разглядеть
– Тут написано. ROT PINT UND GELT DAS REGIERET DIE GANZE WELT – красный пенис и деньги управляют всем миром.
– Это переделанная старая немецкая поговорка: «Деньги управляют миром»!– азартно выдала Маргарита и, задумавшись, добавила: – Вот бы этой печатью Пашке по лбу дать. Или лучше Антону.
Молоканов наклонился к ней и поцеловал. Сначала поцелуй казался легким и братским, но Владимир Петрович усилил натиск, а Маргарита обняла его одной рукой, а другой обхватила Саньку.
«Мужчины мои»,– пронеслось у нее в голове.
Ночью, когда все уснули, Вове не спалось. Он воззрился на отраженные от ночника тени на потолке и пытался понять, почему его так разозлил звонок Бэрримора. Пошлая ревность, нежелание делить свою женщину с другим мужчиной?
«Но Ритка сама оговорилась, что отношения с этим Ромой Дворецким никогда не были дружескими. Странно… – Мысли внезапно перескочили на кражу в музее: – Кто мог украсть лист из венца Наполеона и зачем?» – На эти вопросы ответы лежали на поверхности.
«Любой человек, имеющий допуск, – сам себе ворчливо заметил Молоканов. – Все эти тетушки, подружки, однокурсники. А цель одна – продать. Тут нужно проверить, кто брал большие кредиты или ипотеку и решил расплатиться таким образом. Хорошо бы найти Тризуцкого и выбить ему зубы. Нет. Просто найти и узнать правду. Пусть пояснит, зачем приходил в музей в тот злополучный день. И камеры ничего, наверное, не показали, кто позарился на Лутонинский лист. Камеры…Камеры… Нужно проверить квартиру и тамбур. Завтра».
Вова поморщился и осадил сам себя: «Тебе бы разобраться, кто двести тысяч спер из офиса, а не пытаться найти вора, покусившегося на уникальный музейный экспонат».
Он принялся в уме перебирать личные дела своих сотрудников. Но так и не нашел виновного.
Молоканов скосил взгляд на Риту, спавшую у него на груди, потом посмотрел на Саньку, сопевшего рядом в коляске. И почувствовал, как в груди потеплело от осознания великого счастья. Его семья. Вова точно знал, что ни эту женщину, ни этого ребенка он никогда не отпустит от себя и никому не позволит обидеть.
Глава 6.
Дьяконов всмотрелся в бледное лицо жены.
– Ну и напугала, Надюшка, – запричитал, как старая бабка.
– Что, Дьяконов, струсил? – слабым голосом хмыкнула Надежда и, откинув одеяло, попыталась сесть на кровати. Но голова закружилась снова. Пришлось лечь.
– Доктор велел не вставать и не делать резких движений, – оповестил супругу Хоппер. – Сильное сотрясение мозга.
– Если бы не ты, я бы погибла… – пролепетала Одинцова и, заглянув мужу в глаза, погладила его по руке.
– Если бы я тебя сюда не привез, ничего бы не случилось, – отмахнулся Миша, поправляя одеяло. – Никогда себе не прощу. – Дьяконов сжал руку в кулак, собираясь грохнуть по стене, но вовремя одумался.
– Кто ж знал, что у соседей газовый баллон взорвется, – слабо возразила Надежда. – Не ты же его взорвал, правда?
– Я еще этим умельцам головы пооткручиваю, – насупился Дьяконов. – Неправильно подсоединили и уехали! Оно и рвануло!
Он замолчал на минуту и снова увидел, как взрывом в щепки разносит соседский дом. Как на его участок летят кирпичи и деревянные балки. Дьяконов навалился на Надежду, прикрывая ее от летающих обломков. Она, тихо ойкнув, прижалась к нему.
«Вот хитрая лиса, – подумалось ему тогда. – Строит из себя независимую бизнес-леди. А как запахло жареным, тут же прижалась, будто родная, и молчит».
Когда все стихло, Миша огляделся по сторонам. Со вздохом подумал, кто теперь станет вывозить с участка разбросанный мусор, затем глянул в перепуганные Надькины глазищи и, поднявшись сам, потянул за руку супругу.
– Вроде обошлось, – буркнул он и быстро облапил худенькую фигурку. – Ты цела?
– Дьяконов, мы с тобой не под бомбежку попали, – рассмеялась Надежда.
Он обнял ее и, притянув к себе, поцеловал. Губы жены тут же отозвались. И в тот момент Михаил вдруг подумал, что все беды и несчастья остались позади. Надежда его простила, и можно жить дальше, дышать полной грудью и радоваться жизни.
Хоппер отвел назад ненавистную Надькину челку, провел лапищей по нежной щеке и приготовился повиниться перед женой в собственной глупости. Но в этот момент грянул еще один взрыв, слабее предыдущего, поднимая на воздух крышу соседской мастерской. Мишка интуитивно рывком прижал Надю к себе и постарался как можно быстрее рухнуть на примятый грязный снег, но не успел. Обломок деревянной балки, совершив немыслимый полет по сложной траектории, врезался в коротко стриженый затылок. Дьяконов почувствовал, как у него в руках, теряя сознание, обмякает жена. Он ощутил неизведанный ранее первобытный страх, когда Надькины зеленые глаза, еще секунду назад близоруко таращившиеся на него, закатились, и дыхание стало прерывистым. Увидев бледное лицо любимой, Михаил перепугался не на шутку.
«Нет уж!» – рявкнул он сам на себя и, подхватив Надежду на руки, бросился к машине. Дьяконов вспомнил, как всю дорогу до районной больницы гнал на предельной скорости, ворвался в приемный покой и заорал, будто его самого ранили, требовал отставить все дела и спасти его Надю. Потом долго сидел под дверью кабинета томографии. Ждал, когда выйдут врачи и вынесут вердикт. Из всех молитв Дьяконов помнил только «Символ веры» и без устали повторял, не желая останавливаться и подумать о последствиях. Боясь даже помыслить, что с ним станется, если жена не придет в сознание. Он тупо смотрел на коричневый, только что вымытый, линолеум «под паркет», и казалось, запомнил навсегда черные и коричневые переплетения нарисованных дощечек. Долго никто не выходил, и Михаил, внутренне раздражаясь, боялся, что не выдержит и разнесет в хлам это богоугодное заведение. Первым из кабинета вышел Сергей Яковлев, знакомый травматолог, из дома вызванный Хоппером еще по пути к больнице. Сережка поморщился и, потерев худыми длинными пальцами переносицу, пробасил хрипло:
– Все обошлось, Миша. Сотрясение мозга, но внутренней гематомы нет. Постельный режим, желательно остаться в больнице.
– Просто лежать и дома можно, – пробурчал Дьяконов, нутром чувствуя, что не может оставить здесь Надежду. – Уколы там всякие тоже. Как думаешь, отпустят?
– Насильно держать не станут, и так стационар переполнен, – отмахнулся Сергей.
Медсестра торопливо выскочила следом и понеслась по коридору, оставив дверь кабинета открытой. Хоппер увидел бледную Надежду, плашмя лежащую на кушетке, и решительно шагнул внутрь, несмотря на предостережения приятеля.
– Ты как? – выдохнул Михаил, опустившись перед кушеткой жены.
– Забери меня отсюда, пожалуйста, – чуть слышно прошептала Надежда.
Дьяконов кивнул и обратился к врачам:
– Мы хотим уехать, дома и стены помогают.
Местный доктор, невысокий щуплый старик, встрепенулся, собираясь что-то сказать, но Яковлев покачал головой.
– Пусть едут, Николай Аркадьевич. Под мою ответственность, – заверил он.
Теперь, оставшись вдвоем в пустом доме, Дьяконов не знал, что предпринять. Оставить Надюшку одну – невозможно, но доктора настаивали на легкой пище: бульоны, пюре. Михаил заглянул в морозилку, точно зная, что базарная курица там в одночасье не появилась. Только пельмени и замороженная пицца – радость холостяка. Он вернулся в спальню и умостился на самом краю кровати, дабы не побеспокоить задремавшую жену. Лицо все еще оставалось бледным, а под глазами залегли темные круги.
– Надоело лежать, – посетовала слабым голосом Надежда.– И в туалет хочется.
– Я отнесу, – тут же вмешался Дьяконов. – Нельзя тебе ходить.
Одинцова подумала пару секунд и согласилась.
– Только за дверью постой, ладно?
– Непременно, – мрачно заверил Михаил.
Карауля жену около двери, он глянул в коридорное окно, выходящее на соседнюю улицу. Вдали виднелись заснеженные деревья, покосившиеся заборы соседних владений, а над всем этим зимним пейзажем возвышался большой кирпичный дом с зеленой крышей. Танеевский особняк. Дьяконов прислушался к звукам, доносящимся из санузла. Тишина. Он быстро метнулся в спальню и, нисколько не сомневаясь, вытащил телефон из кармана Надькиного пальто, валявшегося на стуле. Затем вернулся обратно на пост. Послышались шум смываемой воды и шаги. Михаил тихо отворил дверь и сразу наткнулся взглядом на жену, стоявшую возле раковины и использующую ту как подпорку.
– Кажется, ты прав, Миша, – пролепетала Надежда. – Я и шагу ступить не могу.
– Пошли в койку, моя прелесть, – усмехнулся Дьяконов и отнес жену в спальню.
Надя сразу же задремала, а Дьяконов, выйдя на кухню, тут же позвонил тете Тане Танеевой, Риткиной матери.
Продрав глаза, сонный и невыспавшийся, Молоканов вспомнил, что собирался сегодня заехать на работу и внимательно посмотреть записи с развешенных по офису камер видеонаблюдения.
– Ты чего такой мрачный? – удивилась Маргарита, хозяйничая на его кухне.
– В офис нужно заехать, Ритуль, – пробурчал недовольно Владимир Петрович, обнимая ее сзади и кладя голову на тонкое плечо. В глубине души он сетовал, что деньги так и не нашлись. И никаких зацепок не появилось. Но, прижимая к себе Маргариту, Владимир Петрович отчетливо чувствовал, как все беды и невзгоды уходят прочь. Кто-то из классиков говорил, что человек человеку лекарство. Вова всегда потешался над этой фразой и предлагал варианты. От поноса или от насморка? А может, жаропонижающее? Но только сейчас интуитивно осознал абсолютную правоту классика. Стоило Маргарите оказаться рядом, как отступали тревоги. Конечно, прощать пропажу двухсот тысяч Владимир Петрович никому не собирался, но теперь, обретя свою женщину, он смотрел на проблему просто, а не как на личное оскорбление.
– Может, нас завезешь домой? – попросила Рита.
– А здесь тебе совсем не нравится? – огорчился Молоканов.
– Там удобней, – пожала плечами Марго.
– Не хочу вас одних оставлять. Если Пашка залез из-за золотого листа, он или кто другой еще заглянуть могут. Хочешь, поедем возьмем все, что нужно. А может, все вместе ко мне на работу? Ты в бассейне поплаваешь, а мы с Александром в офисе поработаем.
– А так можно? – изумилась Рита. – Ты с ним справишься?
– Начнет сильно реветь, признаю свое поражение и принесу к тебе. Только ты на это не сильно рассчитывай! – хмыкнул Вова и добавил серьезно:– Подумай, что кроме купальника нужно захватить, чтобы мы дважды не заезжали.
А в офисе намечался банкет. На кухонном столе виднелись разносолы: курник, оливье в салатнике, тонко порезанная семга. На плите варилась картошка, благо своя собственная кухня позволяла.
– Вы бы еще тут гуся запекли, – усмехнулся Молоканов. – Чего в праздничный день дома не сиделось?
Топ-сплетники застыли, аки жена Лота. Ну или его гарем.
То ли не ожидали, что шеф заявится, то ли немного опешили, где за пару прошедших суток директор обзавелся грудным ребенком. Санька крутил пуговицу на Молокановском пальто и с интересом глазел по сторонам.
– Мы решили деньги найти. Их брать некому, Владимир Петрович!– с ходу заявила Алевтина Дмитриевна, главный бухгалтер. – Ко мне в кабинет посторонние не заходили. А к сейфу никто не подходил.Мне кажется, это чья-то глупая шутка.
– Ладно, ищите! – смилостивился директор. Идея о розыгрыше ему показалась здравой.
– Владимир Петрович, а откуда такой пупс? – проворковала зам. по экономике.
– На Новый год подарили! – хмыкнул Вова, направляясь к себе.
– А если серьезно? – пропела вслед зам. по финансам.
– В детском мире купил, – отмахнулся он, выуживая одной рукой из кармана пальто ключи и открывая кабинет. Серьезно оглядел всю компанию и добавил задумчиво:
– Камеры наблюдения показали, что чужие к нам в контору в означенный временной интервал не приходили. Возможно, вы и правы.
– Одинцова в кабинет заходила в мое отсутствие,– сердито заметила главбух. – Нужно ее вызвать и спросить.
– Надежда Андреевна на больничном, – объявил скорбную новость Владимир Петрович, вспомнив, как утром позвонила Риткина мать. Как запричитала сама Маргарита и решительно собралась ехать к Наде.
– Она спит все время, – устало пробурчал в трубку недовольный Дьяконов, когда Рита дозвонилась до него. – Завтра приедешь, Анютка. Дай людям поспать!
– Перепила, что ли? – подала голос зам. по экономике. – Или подралась?
– Несчастный случай, – отрезал Молоканов и зашел к себе в кабинет, не желая слушать глупые версии.
– Ну что, Санек? – улыбнулся он ребенку. – Вот твое рабочее место.
Владимир Петрович снял с мальчика комбинезон и усадил на диван.
– И орудия труда, – достал он погремушки и соски. – Только без слез. Договорились?
Но Санька, захныкав, решительно отказался сидеть на диване и попросился на руки. Видимо, ему понравилось кататься. Пришлось пройтись по офису.
Главный бухгалтер копошилась в сейфе. Она взмахнула руками, показывая на зеленый инкассаторский мешок, набитый купюрами, и на пластиковые карты для снятия наличных с расчетного счета, валявшиеся на столе.
– Владимир Петрович, все остальное на месте. Карты, деньги…
– А два ствола? – поддел Молоканов.
Алевтина печально улыбнулась, поняв шутку.
– У меня даже предположений нет, – развела она руками. – Ночей не сплю, все думаю!
– У вас же в сейфе нет портала в другое измерение, – фыркнул Вова. – Значит, где-то лежат.
– Может, положили не туда?
– Хорошо, что вы в полицию до сих пор не заявили!
– А зачем, Алевтина Дмитриевна? – поморщившись, осведомился Молоканов. – Соскучилась по ОБЭПу? Ты же первая на подозрении.
– Да, знаю я, Владимир Петрович! – в сердцах крикнула главный бухгалтер. – Но я не брала!
– Аль, ты чего? – изумился Молоканов.– Не кричи, ты мне ребенка напугаешь. – Он покосился на мальчика. Губы опустились вниз, и малыш собрался силами, чтобы зареветь во все горло.
– Саня, Саня, – проворковал Владимир Петрович ребенку. – Смотри, вон блестяшка какая. – Он потянул за мишуру, отвлекая ребенка. И тихо сказал главному бухгалтеру: – Аля, я тебе верю. И ценю, что, когда многие отвернулись и предали, тебе хватило мужества оставаться рядом во время рейдерского захвата. Ты, Оксана, Галина Юрьевна… Поэтому я не вызываю полицию. Надеюсь, деньги найдутся.
– Даете возможность вору положить деньги на место? – охнула Алевтина.
– Нет, – мотнул головой Молоканов и отрезал жестко: – Я в поддавки не играю. Просто, как и ты, думаю, что деньги в офисе, – миролюбиво добавил он.
–Я перерою весь сейф и кабинет, – заверила покрасневшая Алевтина. – Девчонки, – махнула она рукой в сторону кабинетов Молокановских замов,– у себя ищут. Найдем, сразу сообщим.
Молоканов кивнул и понес Саньку в кабинет. Хватит по офису с ребенком бродить. Тут пыль, люди чужие.
Но посадив малыша на диван, Вова заметил, как ребенок замер, словно задумался.
– Я знаю, Санек, что ты затеял, – усмехнулся Молоканов, понимая, что сейчас придется менять памперс. Рита выдала несколько штук и на всякий случай показала, как пользоваться. Можно было подождать минут сорок и предоставить матери самой переодеть сына.
«А Санька все это время будет в грязи сидеть», – устыдил самого себя Владимир Петрович и принялся менять подгузник.
