Текст книги "Чашечку кофе, мадам? (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
4.3
«Частицы пота, мать твою за ногу, – ругнулась она в манере тети Маши, уделявшей большое внимание сленгам на родном языке. – Если выяснится, что меня опоили, это может помочь Полю», – решила она. И задумавшись лишь на минуту, быстро свернула пакет и забегала по квартире в поисках укромного места.
"Положи в шкаф, – лениво заметил внутренний голос, – но чуйка, не сработавшая вчера в молле, сейчас зашлась криком: – Спрячь! Так, чтобы никто не догадался!"
Кристин осмотрелась по сторонам и минут через пять нашла такое место в дальнем углу гардеробной, куда обычно предпочитала не заглядывать. Две коробки с детскими вещами до сих пор хранились в доме. Кристин была не в силах отдать их на благотворительность, даже прикоснуться к ним не могла. Придвинув стул, она достала с самой верхней полки небольшую плетеную корзину для младенца, где лежали пинетки и еще какие-то розовые вещички.
"Девочка моя", – расплакалась Кристин по дочке, умершей на второй день после родов. Представила маленькое личико, так похожее на Поля, и, отринув в сторону жалость к себе, проворно положила на самое дно пакет с грязной одеждой. Притрусила сверху детскими вещичками и задвинула корзину за коробки.
Как бы ей ни казалась кощунством, что вещи ее малышки соприкасаются с пакетом, грязным во всех отношениях, но в голове отчаянно билась мысль, что если кто-то проберется в дом и попробует выкрасть улики, то искать их в детских вещах не подумает. Ведь всему окружению семейства Готье известно, что рана Кристин не затянулась до сих пор. И уж точно сейчас она в детских вещах копаться не станет.
Кристин спрыгнула со стула и подошла к плохо закрытой дверце шкафа, потянула на себя и ошарашенно уставилась на свои платья, обычно висевшие ровными рядами. Но сейчас в гардеробе царил хаос. Где-то примялся подол, а несколько платьев упало вниз.
"Поль никогда не лазал в мои шкафы, – самой себе напомнила Кристин, потом перевела взгляд на картину, криво висевшую в простенке. – Кто-то явно приходил в дом в мое отсутствие и рылся в вещах", – испугалась она и направилась по комнатам, желая убедиться, что ошиблась в выводах.
Тщательно осмотрев всю квартиру, Кристин не нашла никаких признаков, свидетельствующих о несанкционированном визите. Сдвинутые вбок кресло и портьера не в счет! Да и трудно понять, вломился в дом кто-то чужой или нет, если тут прошло полчище полицейских. Но от одной мысли, что какой-то незнакомец или, еще хуже, кто-то свой рылся в ее вещах, искал…
"Что, кстати, можно искать у нас в квартире? – про себя хмыкнула Кристин и даже поежилась от мысли, что, пока она вот так рассуждает и ходит взад-вперед по комнате, кто-то со связкой ключей уже поднимается по лестнице. – Твою мать", – ругнулась она в лучших традициях крестной и бросилась к дверям. Закрыла на засов дверь, в подъезд, выходивший на Сент-Оноре. Кинулась к запасному входу и там быстро заперла задвижку. Этой дверью, ведущей в подземный гараж, пользовались редко, но именно через нее проникли братья Лоуретти. Кристин невидящим взглядом уставилась на небольшой бронзовый крючок с забавной кошачьей мордочкой. Тотчас же вспомнился погожий солнечный день, когда они с Полем и Люсьен с Ланой отдыхали на озере Комо. Жили на вилле девятнадцатого века, принадлежащей кому-то из друзей Поля, и случайно набрели на небольшую мастерскую, славящуюся литьем бронзовых безделушек. Кристин накупила тогда этих крючков, а Лана ограничилась покупкой щипцов для орехов.
"Невероятно, – подумалось Кристин. – Это был абсолютно счастливый день в моей жизни. А я тогда ничего не поняла", – прошептала она и уже собралась уйти к себе в спальню, когда в двери провернулся ключ. Раз. Другой. Она вздрогнула и зашлась мелкой дрожью от страха, как уличная собачонка, с трудом стоявшая на тонких длинных ножках. Сама не понимая, что делает, Кристин судорожно дотянулась до выключателя и погасила свет на кухне. Ей очень хотелось подойти к двери и посмотреть в глазок на незваного гостя.
"Хотя бы нужно знать, кто поверг нашу жизнь в нескончаемый мрак", – решила она, но так и не двинулась с места. В тот же момент грянул выстрел. Пуля-дура, пробив деревянную панель, с тоненьким лязгом упала на плиточный пол.
Кристин вскрикнула и тут же зажала себе рот рукой. Быстро включила свет и, достав из кармана сотовый, набрала номер экстренной помощи.
– Алло, полиция! – крикнула громко.
– Да, говорите, мадам, – доброжелательно заметили в трубке.
– Меня зовут Кристин Готье, и ко мне пытаются влезть в квартиру! – выкрикнула Кристин и прислушалась. Кто-то быстро спускался вниз по высоким каменным ступенькам, и каждый шаг гулко отдавался на лестнице.
– Сейчас мы пришлем патруль, – весело прочирикала дамочка и добавила более участливо: – Если хотите, не вешайте трубку. Поговорите со мной.
– Да, мадам, – охнула Кристин. – Мне очень страшно. Хорошо, что я успела закрыть на засов обе двери. Мне кажется, что кто-то сегодня уже проник в нашу квартиру…
– Все вещи находятся на своих местах, мадам Готье? – уточнила девушка.
– Да, все на месте. Видимо, что-то искали. Но это не ограбление. Все драгоценности на месте.
– Хорошо, мадам, что вы сразу поняли и приняли меры, – участливо заметила девушка. – Патруль уже подъезжает. Всего доброго, мадам!
Кристин что-то пробурчала в ответ, боясь нажать на кнопку отбоя. Но в этот самый момент зазвонил домофон, и Кристин поспешила открыть дверь.
Полицейским хватило чуть более часа, чтобы проверить камеры наблюдения. Но осмотр ничего не дал. Кристин тупо взирала на огромного громилу в черной куртке и в капюшоне. Кто это был, Кристин не знала и побоялась строить какие-то догадки. Да и что увидишь в полумраке? Даже цвет кожи определить не удалось. Выпроводив полицейских, она вернулась на кухню и внимательно оглядела дверь.
"Засов, конечно, хорошо, – мысленно усмехнулась она, – но нужно как-то обезопасить себя". Кристин снова глянула по сторонам, будто видела свою кухню впервые, а потом кинулась к дубовой горке с посудой. Доставшейся, если верить свекрови, от той самой камеристки Жозефины, жены императора Наполеона.
"Готье так гордятся своими предками, – в который раз поморщилась она. – А на самом деле обычная прислуга! Кто-то помогал Королю-Солнцу усесться на горшок, а кто-то затягивал корсет на Жозефине, – хмыкнула она, снова оглядывая горку. – Нашли чем гордиться! Вот у меня, – привычно подумала Кристин и тут же осеклась. – Пусть в руки журналистам попали только фотографии из кафе, где она позволяла лапать себя кому-то из братьев Лоуретти, но и это позор для семьи. Для всего рода. Ты всех нас опозорила, – подумалось ей голосом отца. Но Кристин тут же оборвала сама себя: – Некогда плакать, дорогая! Поработайте, мадам Готье!"
5.1
Она быстро переставила на близлежащую рабочую поверхность все бокалы и чашки из горки. Подивилась на чудесные работы старых мастеров и достала снизу четыре тяжелых ящика, набитых скатертями и полотенцами. А затем попробовала передвинуть громоздкую горку, чтобы до возвращения Поля закрыть выход на запасную лестницу. Но дубовое чудо Наполеоновской эпохи не сдвинулось ни на миллиметр. Кристин на минуту задумалась, а потом вспомнила, как тетя Маша с мамой передвигали старый комод.
– Не помаслишь, не поедешь, – хохотнула тогда крестная и подложила под ножки по кусочку сала. Такой экзотики у Кристин в холодильнике не водилось, но она все равно кинулась к нему и попробовала хоть найти что-нибудь. Сыр с плесенью, виноград, молоко, анчоусы в банке и спаржа в кастрюльке. Ничего подходящего! Кристин бросилась в гардеробную, чтобы найти что-то крепкое и скользкое, но взгляд упал лишь на норковое манто. Валять которое по полу Кристин не пожелала. От беспомощности опустились руки.
"Тогда иди ночевать в отель! – самой себе велела она. – А завтра с утра позвонишь кузену Грегуару, то есть двоюродному брату Грише, и вместе с ним переставишь дурацкую горку. Или попросишь его заварить эту дверь намертво". Кристин еще раздумывала, когда набатом зазвонил домофон.
– Да, – пробормотала она в трубку. – Кто это?
– Кристин, – позвал знакомый голос. – Это Антуан. Открой мне.
"Брат Поля, – судорожно пронеслось в голове. – Это всего лишь брат Поля. Он не станет тебя убивать".
– Что ты хочешь? – пролепетала она, немея от страха.
– Я ехал мимо, увидел свет в окнах. Как ты? Давай поговорим!
– Хорошо, – мяукнула она, нажимая на кнопку, открывшую дверь на первом этаже. – Поднимайся, Антуан.
Брат Поля, встревоженный и небритый, быстро поднялся в квартиру и расстроенно осмотрелся по сторонам.
– Что происходит, Кристин? Ты переезжаешь? – кивнул он на выставленную посуду и ящики с текстилем.
– Хорошо, что ты зашел, – тяжело вздохнула она, искоса глянув на высокого взлохмаченного мужчину в длинном черном пальто. – Помоги переставить горку! Кто-то пытался ворваться в квартиру. Я боюсь здесь оставаться.
– Давай отвезу тебя к родителям. Дом Готье охраняется двадцать четыре часа в сутки.
– Нет, – мотнула головой Кристин. – Это наш с Полем дом, и я отсюда уходить не собираюсь. Помоги мне, или я позвоню Грегуару.
Антуан сморщил насмешливую гримасу, всем своим видом показывая, что терпеть не может ее родню.
– Я помогу, – согласился он, снимая пальто. – А потом ты угостишь меня кофе. Идет?
– Конечно, – кивнула она. – Сам выберешь сорт.
– Мне все равно, – фыркнул он. – Я не такой фанат, как ты. Кофе и кофе. Для меня все зерна одинаковые. Как горошины в стручке.
– Никакой премудрости нет. Вкус отличается, – пробормотала она, подходя к горке. – Давай переставим.
– Не поверишь, – хмыкнул он. – Но я не чувствую разницы, – и глянув на нее, бросил сердито: – Я сам, Кристин.
Она отошла в сторону и, сложив руки на груди, задумчиво наблюдала, как большой и сильный мужчина, чуть напыжившись, передвигает тяжелый дубовый шкаф. Она беззастенчиво разглядывала брата мужа и в который раз пыталась их сравнить. Но все в Поле выдавало интеллигента: не слишком высокий рост, поджарый торс, нос с горбинкой, тонкие пальцы и вихрастая шевелюра. Пожалуй, только волосы и казались одинаковыми. Но Поль просто зачесывал короткие кудри назад, а Антуан предпочитал длинное каре, иногда собирая девичьи локоны в хвост.
– Готово. Никто не войдет, – рыкнул он и тут же велел: – Вари кофе, Кристин.
Она встрепенулась и кинулась к шкафчику, где в многочисленных фарфоровых банках хранились разные сорта любимого напитка. Достала уже смолотый кофе, справедливо решив, что, раз Антуану все равно, грех переводить на него драгоценные зерна, да и самой на ночь лучше не пить свежемолотый.
Она добавила в свою чашку молока, а перед Антуаном поставила маленькую чашечку и стакан воды, чтобы оттенить вкус.
– Может, расскажешь, какая фигня происходит? – заметил он, отхлебнув из чашки.
– К брату никого не пускают. Адвокаты хранят молчание.
Кристин очень хотелось похвастаться, что она видела мужа, говорила с ним и даже целовалась. Но смолчала, вовремя вспомнив слова Поля.
"Кроме тебя, я не доверяю никому. Предатель в близком окружении, – пронеслось в голове. – Может быть, это и Антуан", – добавила она про себя, а вслух сказала:
– Полиция разберется, Антуан. Поль защитил нас от взломщиков…
– Лоуретти – взломщики? Не смеши меня, девочка, – хмыкнул он. – Ни за что не поверю, что братья тайно проникли в дом. Наверное, ты их пригласила, куколка, да еще и дверь открыла. Просто не думала, что Поль останется дома. Мы все ждали его в офисе, а он проспал.
– Ты с ума сошел, Антуан, – прошипела она. – Допивай кофе и уходи! У меня нет сил убеждать тебя. Да и не хочется!
– Ты – дрянь, Кристин, – буднично бросил он. – Ты опозорила семью Готье.
– Я всех опозорила, – согласилась она. – Готье, Масловских и всю многострадальную Францию, – едко заметила она. – Спасибо за шкаф, Антуан. В переноске тяжестей тебе нет равных. Главное, сила есть… – бросила раздраженно.
– Что ты имеешь в виду? – пробурчал он, направляясь к двери.
– Мозги, Антуан, – усмехнулась она. – Кроме бицепсов и трицепсов нужно прокачивать еще и другие мышцы.
5.2
– Ты считаешь меня идиотом? – насупился он. – Во всяком случае обо мне не пишут в газетах гадостей и не выставляют на обозрение откровенные фотки.
– Было бы интересно посмотреть, как тебя лапают двое мужиков, – фыркнула она, открывая дверь. – Прощай, Антуан, – заявила, глядя прямо в глаза.
– Меньше пафоса, Кристин, – пробубнил он. – Еще встретимся.
– Мы по разные стороны баррикад, – обронила она. – Я с Полем, а на чьей ты стороне, я не знаю.
– "Готье фармасьон", милая, – нехорошо усмехнулся он и совершенно неожиданно поцеловал ее. Но как только его язык проник к ней в рот, Кристин вырвалась и, отступив в сторону, врезала ему по щеке.
– Дура бешеная, – скривился Антуан. – Могли бы неплохо провести время.
– Убирайся, – по-французски отрезала Кристин и в лучших традициях крестной смачно выругалась на русском: – Пошел на хрен, козлина!
Захлопнув дверь, она бессильно опустилась на пол и разрыдалась. Потом заставила себя принять душ и разобрать постель. А когда улеглась, поняла, что не сможет заснуть. Одна, без Поля.
Кристин нехотя поднялась с постели, бездумно еще раз прошлась по комнатам и неожиданно для себя завернула в спальню мужа. Все как всегда! Разобранная кровать – Поль категорически отказывался застилать ее сам и не позволял прислуге, – костюм, аккуратно висящий на вешалке, брошенная впопыхах на кресло пижама, планшет, лежащий на прикроватной тумбочке. Повинуясь внезапному импульсу, Кристин схватила шелковую пижамную рубашку и вместе с ней плюхнулась на кровать. Зарылась носом в подушку Поля и его пижаму. Почувствовала родной запах. Кристин сделала глубокий вздох, ощущая слабый аромат сандала и мускуса и самый лучший афродизиак – запах тела Поля Готье. И мысленно оказалась снова рядом с мужем. Она прижималась к нему, пряча голову у него на груди. А Поль осторожно двумя пальцами приподнимал ее лицо за подбородок и целовал. Нежно и страстно одновременно. Кристин снова увидела яркий солнечный день, набережную Сены и счастливое лицо своего мужа. И будто получила удар под дых от осознания, что ничего не поворотить вспять. Даже если удастся выцарапать Поля из лап Фемиды, все равно велика вероятность того, что он ее разлюбит.
"Разлюбит и бросит, – в сердцах подумала Кристин и разрыдалась. – Как бы ни хотелось повернуть время вспять, уехать из аутлета с тюменской группой, вызвать сразу Анри или просто не соглашаться пить кофе с незнакомцем, ничего поправить не удастся. – Хватит скулить", – приструнила она саму себя голосом русской бабки и опять уткнулась носом в рубашку Поля. И незаметно окунулась в воспоминания. Снова оказалась в Эдинбурге, невдалеке от старого особняка, где располагалась галерея Бернара. Увидела себя будто со стороны, бегущую по ступенькам вниз. Почувствовала, как неожиданно подворачивается нога и чьи-то крепкие руки подхватывают ее за плечи. Подняла голову и, столкнувшись со взглядом голубых глаз, вмиг позабыла, куда бежала. Обладатель чудесных глаз ласково улыбнулся ей и добродушно представился:
– Поль Готье. Всегда к вашим услугам, мадам.
– Мадемуазель, – пролепетала она. – Кристин Масловская, – представилась деловито, исподволь оглядывая его. Высокий блондин, широкие плечи, крепкие руки, до сих пор поддерживающие ее.
– Вы можете идти? – поинтересовался он участливо. – Как ваша нога?
"Нога?! – пронеслось в голове у Кристин. – Какая еще нога? Ах, да…"
Она попробовала встать и поморщилась.
– Наверное, сильное растяжение, – прошептала она сквозь слезы. – Больно ступать.
– Я провожу, – вызвался он. – Куда вас отвести?
– Помогите дойти до лавки, – потупилась тогда Кристин. – Я посижу, пока приедет такси.
– Я отвезу вас, куда скажете, – рыкнул он. – Не бойтесь, я не маньяк, а самый что ни на есть приличный гражданин.
Немного позже, уже в машине – Порше последней марки, – Кристин осторожно оглядела нового знакомого. Дорогой костюм от Армани, или сшитый на заказ, изысканный парфюм и отсутствие обручального кольца. Но самое главное, Поль Готье обладал невероятным обаянием и шармом. И еще на подъезде к дому Кристин поняла, что влюбилась. Новый знакомый проводил ее до квартиры. Маленькой и очень уютной. Помог сесть на диван и аккуратно снял туфельку с ушибленной ноги.
– Сильно опухло, – напрягся он и коротко бросил: – Где у вас кухня? Нужно приложить лед.
– Справа от входной двери, – вздохнула Кристин. – В морозилке есть пакет с горошком.
Прежде чем водрузить замороженные овощи на вспухшую щиколотку, Поль осторожно дотронулся до ее ноги. Огладил через колготки больное место.
– Есть кто-то, кто может о вас позаботиться? – поинтересовался участливо.
– Да, – кивнула Кристин. – Я сейчас позвоню подругам.
– Они живут с вами? – снова задал вопрос Поль.
– Нет, – улыбнулась Кристин. – Они снимают квартиру вдвоем.
– А почему же не взяли вас к себе? – изумился он. – Втроем веселее.
– Тогда бы я платила за жилье, – усмехнулась Кристин и тут же пояснила: – Это квартира моей тети Жаклин. Она недавно вышла замуж и переехала к супругу.
– Ясно, – улыбнулся Поль и смущенно добавил: – Я бы с удовольствием еще наслаждался вашим обществом, но боюсь злоупотребить вашим гостеприимством. Не вставайте, я сам захлопну дверь.
– До свидания, Поль, – пролепетала Кристин.
– Я еще вернусь, – заявил не смущаясь он.
6.1
Сева Гаранин с любопытством разглядывал сидящую напротив девицу. Кого-то она ему напоминала. Ту, другую, он ее часто. Настоящую блондинку с точеным профилем и восхитительными формами.
"Нет, у той, другой, – хмыкнул про себя Сева, – была маленькая грудь. А у этой сиськи как у козы. Остренькие и высокие. Коснуться бы их языком, прикусить темный сосок, а потом… Тебе мало неприятностей, – сам себя остановил он. – У тебя своих проблем хватает, – прервал Сева собственные размышления и перевел взгляд на брата, лениво развалившегося в кресле, а потом и на Светку, его жену. Тут во Франции она звалась Ланой и по фамилии отчима. Лана де Анвиль – звезда подиумов и вдова известного гонщика. Сева до сих пор никак не мог уяснить, как его старший братец умудрился жениться на мировой знаменитости. Нет, конечно, и сам Арсений Гаранин считался известным специалистом в области механики и теории упругости. А его "Форсунка Гаранина", запатентованная во многих странах, приносила владельцу немалый доход. Но брат и его нынешняя жена вращались в разных мирах. И простым исполнителям небесной канцелярии пришлось здорово постараться, чтобы свести этих двоих. И если бы еще в Париже столкнулись на Елисейских полях. Но Арсений с женой познакомились в глухомани Русского Севера, где старший брат жил в одиночестве долгие годы, пуская на ночлег редкие группки туристов. Вот с одним таким коллективом заядлых любителей походить по зимнему лесу и притащилась Светлана. Да так и осталась. До весны. Это уж потом до Сени дошло выражение "судьба и за печкой найдет". Понял, что влюбился, и, как раненный, лось, погнал следом. Сева невзначай вспомнил свирепое лицо старшего брата, когда тот вломился в квартиру в Москве, увидел сжатые кулаки и понял, что случилось что– то страшное. Но даже спрашивать не решился. Справедливо считая, молчи, если не спрашивают.
"Полина, твою мать! – прорычал Гаранин про себя. – Влипли мы из– за тебя с братом по самые помидоры. А ты, сучка крашенная, дальше потащилась мужиков охмурять".
Он вспомнил, как в момент рождения ребенка стоял рядом с Полькой. Держал ее за руку и приговаривал разные ласковые словечки. А потом увидел младенца, только-только оттертого от крови, глянул в маленькое скукоженное личико и вместо ликования и беспредельной радости, внезапно подумал о тесте на ДНК.
"Счастливый папаша, блин! – мысленно скривился Сева. А получив результаты теста, приуныл. – Спасибо тебе, Полиночка! – охнул про себя. – Сначала мы с тобой наставили рожки Сеньке. Но этот бык упрямый сбил рога в одночасье, а потом ты и меня умудрилась записать в стан рогатых".
Сева потер макушку, словно пытаясь нащупать пробивающиеся рога, и прислушался к беседе. Светка гладила по руке свою давнюю знакомую. Утешала. А потом вдруг посмотрела на Севу и проворковала нежно:
– Ты как раз по адресу обратилась, Кристиночка. Сева у нас, – она махнула в сторону деверя, – большой специалист! – И заметив выпученные глаза родственника, добавила ласково: – Всеволод Юрьевич имеет степень МБА, работает в Москве топ– менеджером, а до этого несколько лет служил в спецназе.
– А в чем проблема? – равнодушно бросил Гаранин, не понимая, за каким ядреным фигом он вообще здесь оказался. Почему брат с невесткой попросили его присутствовать при встрече со странной мамзелькой, умудрившейся в считанные часы стать самой популярной личностью Франции. Фотографии, сделанные в полутемном кафе, уже обошли все газеты и журналы.
"Скоро их напечатают на туалетной бумаге", – пробурчал про себя Сева, вспоминая как видел красотку Кристин в объятиях какого– то мужика, смахивающего на грузина.
Он поймал недовольный взгляд невестки и пробурчал негромко:
– Света, вы тихо говорили, я не прислушивался…
И пропустив мимо ушей возглас Сеньки: "А ты еще и глухой", постарался вникнуть в происходящее.
"На что ты меня подписала, Светочка?" – хмыкнул он про себя, отчетливо понимая, что попроси беременная жена брата достать луну с неба, и Сева Гаранин быстренько метнется и достанет. Потому что слишком много задолжал брату, потому что благоговеет перед невесткой.
Совершенно некстати Сева вспомнил, как, получив отрицательный результат ДНК– теста, стоял оглушенный страшной новостью посреди коридора, а потом позвонил брату. Единственному человеку, имеющему полное право послать куда подальше. Сева даже мысленно отругал себя за минутную слабость. Постыдную и непростительную. И пока шли гудки, ждал только одного. Насмешек брата, его едких высказываний, от которых впору повеситься. Но Арсений спокойно выслушал свистящий шепот младшего брата и велел:
– Суй свою ж. пу в самолет!
Все! Никакой канители, никаких утешений. Просто и кратко. Будто командир перед боем. Севка вспомнил, как заехал домой за паспортом и сразу улетел в Париж, благо старший брат позаботился о билете в одну сторону. И вот уже пятый месяц – Сева поморщился, пытаясь сосчитать точно – сопровождал чету Гараниных, их многочисленных родственников и чувствовал себя членом большой семьи.
Из Москвы то и дело звонил отец. Требовал вернуться на работу.
– Хотя бы ты, Всеволод!
Севка твердил, что пока не готов, и сваливал все на Сеньку.
– Арсений и так трудится, – пыхтел отец, напоминая непутевому сыну, что старший брат отвечает за техническую сторону, а младший – за коммерцию.
Но Сева Гаранин не спешил в промозглую Москву, не желал встречаться и разговаривать с Полькой– предательницей и даже подумать не мог об офисе, костюмах от Армани и дурацких галстуках. Нет, здесь в Париже их тоже надевать приходилось. На какой– нибудь званый прием. Но не каждый же день! Севка перевел взгляд на потертые мокасины и джинсы, оправил белый свитер фигурной вязки и добродушно заметил:
– Конечно, Светочка, раз ты просишь…
– Очень хорошо, – довольно кивнула Светлана, и у Севы возникло чувство, что его поимели самым изощренным способом, а придет время, отжарят еще.
– Ладно, мальчики, – проворковала она. – Вы тут развлекайтесь, а мы на балконе пофоткаемся! – и утянула новоявленную подружку на террасу, откуда прекрасно просматривалась Эйфелева башня.
