Текст книги "Наследники Борджиа"

Автор книги: Виктория Дьякова

Глава 6. Сокровища Балкиды

В незапамятные времена, задолго до Христа, до Соломона и Моисея, шла по аравийской пустыне белошерстная одногорбая верблюдица с большими ласковыми глазами, синими, как небеса над ней. Несла она дорогую и прекрасную ношу – юную девушку в нежно-розовых шелках. Кожа красавицы цвета темной меди сверкала на солнце будто лакированная, густые волосы, собранные на затылке, напоминали пышный черный цветок. Звали девушку Масара и была она дочерью могучего бедуинского царя. Отправлялась царевна на прогулку и везла при себе золотую шкатулку с «игрушками», разноцветными каменьями необыкновенной величины и прозрачности, с которой никогда не расставалась.

Шкатулку подарил царевне в день помолвки ее жених, сын нубийского вождя. И, как сказал он сам, добыты драгоценности были в недрах черной Африки – там, где в окружении непроходимых джунглей гремит пенящимися водами огромный водопад. Это его струи отшлифовали камни и придали им ослепительный блеск и насыщенность редких цветов. Казалось, внутри каждого из камней бьет освежающий брызгами фонтан.

В тот день ничто не предвещало беды. Боги пророчили царевне счастливое и богатое будущее. Она ехала на прогулку, весела и беспечна. Стояло раннее утро, и над пустыней распространялся чистый перламутровый свет. Холмы и дюны светились мягкими коричневыми и багровыми красками. В прохладном воздухе горизонт казался таким близким, будто его можно достать рукой. А маленькое облачко в безупречно лазурном сиянии неба совсем не представлялось опасным.

Но облако двигалось. И вырастало с каждым мгновением. Юная царевна не обратила на него внимания – сезон песчаных бурь в пустыне давно прошел. А облако цвета желтой охры приближалось быстрее ветра и становилось все шире и шире. Клубящаяся желтая туча заслонила полнеба, и солнце померкло. Зловещее покрывало обволокло собой перепуганную девушку.

А когда посланные ее отцом бедуины прискакали на место несчастья – от облака уже не осталось и следа. Снова сиял радостный, солнечный день. Весна была в разгаре. Только между двух песчаных холмов лежали удушенная царевна с застывшим на лице выражением нечеловеческой предсмертной муки, и ее мертвая верблюдица, из белой превратившаяся в пегую. Со времени обручения Масары с нубийским принцем минуло всего лишь десять дней.

Ларец принцессы пропал. И сколько ни искали его потом царские слуги – при жизни безутешного отца Масары, и в царствование двух братьев ее, и их сыновей, и сыновей их сыновей – так ничего никогда не нашли они. Ни единого следа, ни единого пятнышка – все поглотила пустыня.

Пронеслись столетия. Давняя трагедия забылась. На месте гибели царевны вознесся богатый город, названный Иерусалимом. И только об утерянных прекрасных камнях люди никак не хотели забывать. Из поколения в поколение передавали они легенды о чудесных свойствах погибших сокровищ. Говорили, что хранившиеся в шкатулке алмазы могли сделать человека невидимым, а индийские агаты одаряли его красноречием. Сердолики утешали гнев. Жадеиты наводили сон. Аметисты внушали любовь, а гранаты изгоняли из человека бесов. Рассказывали также, что от синевы аквамаринов, подаренных некогда царевне Масаре ее женихом, бледнела в небе Луна, а в переливах селенитов она становилась то больше, то меньше размером. Пурпурные рубины сберегали от молний и наводнений, черноватые ониксы давали власть над другими людьми и проясняли ум. Малахитовы пластины усиливали духовную мощь человека, а редкие прозрачные цирконы помогали ему распознать истину. Черно-синие сапфиры спасали от клеветы, а зеленые хризопразы приносили богатство. Изумруды охраняли от укуса змей, хризолиты прогоняли ночные кошмары, нефриты укрепляли жизненные силы и исцеляли больных, а желто-оранжевые топазы помогали снискать расположение царя и вельмож. Карбункулы, иные цвета как вино, а иные – как трава, соперничали красотой с хризобериллами и способствовали победе над врагами.

Легенды гласили, что в месте, где пустыня проглотила африканский клад, каждый год в день гибели царевны расцветает сотня черных маков с алыми листьями, по числу хранившихся в шкатулке камней, и цветут они только одну ночь. И кто найдет то поле черных маков – тот будет знать, где хранятся сокровища. И тысячи людей бродили веками по пустыне в ночь полнолуния в поисках сокровищ, и множество их погибло от укуса ядовитых змей, от когтей леопардов, от жажды и зноя. Жизни их тоже пожрала алчная пустыня. Иным довелось вернуться к своим домам. Но никто не увидел поля черных цветов. И никто не нашел сокровищ

И постепенно иссохли слезы. Умерли легенды. Великий и мудрый царь иудеев Соломон велел отстроить на том самом месте огромный храм. Никто уже не вспоминал о давнем горе. И некому было предупредить царя. Велел Соломон позвать лучших каменщиков со всех концов своей страны. И закипела невиданная до того работа. Прослышав о великих трудах Соломоновых, приезжали знатные гости со всех сторон света к царю, подивиться премудрости его и поучиться на будущее.

И прибыла на поклон к царю в Иерусалим царица Савская, звавшаяся Балкидой, чтобы лично полюбоваться чудесами его царствования. Соломон принял царицу. Восседал он на троне из позлащенного кедрового дерева, одетый в золото и на золото опирал ноги свои. И показалось сперва царице, что не человек перед ней, а статуя из золота и слоновой кости. Царь навстречу царице встал. И пригласил ее сесть рядом с собою. Отличалась Балкида не только красотой писанной, но и недюжинным умом. Мудростью своей могла посоперничать с Соломоном. И загадала она царю три загадки. А царь, подумав немного, легко ответил ей. Не знала Балкида, что подкупил ее жреца Соломон и узнал у него заранее ответы. Удивлялась царица несказанно.

Но еще больше удивилась она, когда повел ее царь к воздвигаемому храму. У самого основания строения увидела царица безжалостно вырванный корень виноградной лозы, и жалобно пропела царице на ухо священная птица «Юд-юд». Поняла Балкида, что возводит соломонова гордость храм на месте, обильно политом слезами. Возмутилась царица, запылали гневом очи ее. И воспламенилось на том месте сердце Соломоново любовью к Балкиде, и пал он во всей гордыне своей перед царицей ниц и просил стать ему супругой. Призадумалась царица. Но согласилась стать народу еврейскому и царю его госпожой.

Осматривая возводимый храм, не раз спрашивала царица Соломона, кто же исполнитель столь дивных работ. Ответом ей было: некий Каменщик из Тира. Изумилась восхищенная царица и пожелала видеть того Каменщика. Но ревность одолела сердце Соломоново, и он отвлек мысли своей госпожи.

Однако снова и снова, как по мановению волшебства, куда бы ни повернулась Балкида, всюду вставали перед ней прекрасные колонны храма, изваяния различных зверей диких, жертвенники из золота и слоновой кости. И опять не удержалась царица, опять задала вопрос: «Кто же трудится над всей этой красотой?». И вынужден был признаться Соломон: некий Каменщик из Тира. И сильно обиделась Балкида, когда опять Соломон отверг ее желание посмотреть на того Каменщика. Уступил царь. И повелел представить Мастера пред очи царицы Савской.

И пришел к царице Зодчий, гений которого был настолько выше всех людей на земле, насколько высочайшая из гор возвышается над малым придорожным камнем. Поднял он на царицу свой безбоязненный взгляд, полный горделивого огня, и едва не лишилась самообладания под взором его потрясенная царица. И стала Балкида расспрашивать Мастера о том, как работает он. И захотела взглянуть на «воинство» его: столяров, плотников, мраморщиков, резчикоз. Не хотел Соломон, чтобы удовлетворила царица свое любопытство, глодали его ревность и зависть к Каменщику. Стал он отговаривать Балкиду.

И взошел тогда Мастер на гранитный пьедестал и ознаменовал правой рукой своей в воздухе мистический крест. И стали сбегаться к нему тысячи работников его. Замерло бесчисленное рабочее «воинство» перед царицей. Испугалась Балкида. Но и пожалела о поспешном слове, данном ею Соломону. Прекрасный же лик Балкиды возбудил и в Мастере любовь. И решил он показать царице чудо, какого не видала она никогда. Подал он царице руку и подвел ее к самому центру строящегося храма. Услыхала царица далекие отзвуки клокочущего под плитами пола пламени. Снова взмахнул рукой своей каменщик, описав мистический крест. Трещина пролегла по мраморным плитам, стали медленно расползаться они, и предстало взору потрясенной Балкиды святилище Огненного Царства, и глянул на нее из самого центра того сияния Денница – Люцифер во всем блеске горделивой и неизреченной красы своей и беспредельного величия. Вскрикнула испуганная Балкида, закрыла ладонями глаза, хотела убежать. Но крепко держал ее руку Каменщик. Ледяной огонь умыл бледное лицо царицы. Отомкнула она руку от глаз своих. Снова взглянула вниз. И замерла в восхищении. Целые россыпи драгоценных камней стелились перед ней в звездном сиянии, и невозможно было оторвать взгляд от их несказанной прелести.

– Нравятся ли тебе сокровища мои? – спросил царицу Мастер. – От отца, от деда, от прадеда моего достались мне они. Станешь моей – все твое будет.

Воспылало сердце Балкиды огнем торжествующей радости. Пошла царица Савская со жрицами своими за стены Иерусалима. Поджидал там ее уже Великий Каменщик. Встретились они у стен города, и, забыв про обещание свое Соломону, позволила царица излить Мастеру ей свою любовь. И взошла над Иерусалимом, вопреки календарю, полная желтая луна, и зацвели под его стенами черные маки с алыми лепестками, числом в сотню. И разверзлись вновь мраморные плиты храма, и подал Мастер руку избраннице своей, уводя ее к несметным сокровищам Люциферовым. И плакал и стенал Соломон об утраченной любви и о покинувшей его Балкиде. И метался он в страхе и ужасе, чувствуя, как точит и точит великий трон его неведомый червь.

И то, что казалось народам незыблемым и вечным, – рухнуло, как гнилое дерево, с грохотом, наводящим страх и трепет на всю Вселенную. Кончилось Соломоново царство.

Снова потекли нескончаемой рекой годы. Агнец Божий Иисус, сын Иосифа и Марии, искупил на Голгофе кровью своей грехи прародителей человеческих. Наступала новая эра, и новая вера захватывала сердца людей.

В Палестине, Земле Обетованной, недалеко от места, где за тысячи лет до того гордо и весело ступала одногорбая верблюдица царевны Масары, в многодетной семье бедного погонщика верблюдов Абдуллы из племени курейшитов родился мальчик, и старый феллах, взглянув на младенца, напророчил ему пылкое воображение, энергичный характер, живой ум и… великое будущее.

Мальчику нарекли имя Магомет. Шел пятьсот семидесятый год от рождества Христова.

Двадцать три года наследник царя бедуинов работал над своим сочинением, именуемым Коран. Когда же ему исполнилось сорок лет, он стал проповедовать в Мекке, затем бежал в Медину. Высоко воздев зеленое знамя аллаха, он завоевал все три Аравии. Его последователи покорили Персию, Сирию и Египет. Великий халиф Омар четыре месяца осаждал Иерусалим и, ворвавшись в город, велел снести Соломонов Храм и возвести на его месте мечеть Аль-Акса.

Когда входил мусульманский властитель во вновь отстроенную мечеть в покоренном городе, попался под ногу ему неизвестно откуда выкатившийся камень, ярко-зеленый изумруд чистейшей воды с лазоревым отливом. Не устоял халиф перед красотой того камня. Приказал украсить им свой царский убор. Через десять дней халиф был отравлен своими тайными врагами, и место его занял Гарун-аль-Рашид, первый халиф из династии Аббасидов.

В то время на другом континенте, за синим-синим морем, в ущелье Ронсеваля, совершал свой подвиг граф Роланд, и оплакивал гибель его Великий Карл, король франков. А кометы и метеоры в небесах над городами и селениями возвещали верующим о несчастиях Святой Земли и о великом городе, взывающем из мусульманского плена о помощи. И плыли с запада на восток столкнувшиеся между собой кровавые облака, и слышался грохот небесной битвы в зареве над Европой, и проносились зловещей стаей видения кровавого меча, Святого Града с порушенными башнями и сражающихся рыцарей в небесах. Герои-мученики былых времен вставали из могил, взывая к отмщению. И проступали бурые пятна на Солнце, и соколы, распластав свои крылья, устремлялись на Восток, предвещая великую битву Востока и Запада. Святые пустынники-монахи, прозревшие желание Бога взять под защиту ратников своих, выходили из своих укрытий к народам, провозглашая благую весть. Римский апостолик с высочайшего престола призвал государей и простой люд послужить Богу Живому и освободить Гроб Иисусов от власти иноверцев, обещая им прощение грехов и все блага Азии.

И продавали сирые свое небогатое имущество, жаждая вступить «на стезю Господню», и выжигали на тощих телах своих кресты. Шли с дубинками, с косами, топорами. Часто с женами и детьми в придачу, не оставляя себе никакого пути назад – только вперед, во славу Господа. Кто пешком, кто на двухколесных тележках, запряженных подкованными быками. Толпы бедняков-тафуров стекались во Францию со всей Европы. От города Клермона, от Овернских гор, где монахи-отшельники раздавали подвижникам красные тряпичные кресты на одежду, пролегла их нелегкая дорога к Константинополю. Из-за красных крестов на одеяниях их стали называть подвижников крестоносцами. Святой Петр Пустынник возглавил их отряды.

И шли они долгой дорогой на Восток, ведомые тщедушным человечком верхом на тощем муле, одетым в шерстяные лохмотья на голое тело. Но трудности не пугали их. Они готовы были выносить и холод, и зной, и жажду, и голод. Иерусалим вызвал о помощи! И по сравнению со страданиями Сына Господа и Святого Града Его – что значили их несчастья!

Невиданный энтузиазм прокатился и среди знатных воинов. Забыв о взаимных распрях, бароны и принцы вооружали свои армии. Самые знаменитые из рыцарей считали за честь выступить в Святой поход. Герцог Нижней Лотарингии, Готфрид Арденнский, владетель Булони, ведший родословную от Каролингов, первым, собрав вассалов, устремился на Восток. Его примеру последовали итальянцы. Увидев, как идут мимо владений его французские рыцари, наследник отважных норманнов, герцог Тарента и Сицилии Боэмунд разорвал свой алый плащ и стал раздавать кресты всем желающим присоединиться к его отряду. Герой освобождения Испании от мавров, герцог Южной Франции Раймунд де Тулуз призвал к себе рыцарей Бургундии, Гаскони, Оверни и Прованса. Снарядив большинство из них за свои деньги, богатый сеньор двинулся через Альпы к Адриатике и Византии. Его сопровождали жена, принцесса Эльвира Кастильская, и самый воинственный из епископов Франции, папский легат Адемар де Пюи. Младший брат французского короля Филиппа Первого, сир Гуго Вермандуа, старший сын Вильгельма-Завоевателя, герцог Нормандии Роберт, графы Блуа и Шартра вели отряды воинов из Северной и Средней Фландрии и соревновались за право нести знамя святого Петра, которое вручил крестоносцам с благословением римский апостолик Урбан Второй.

Никто не знал, что ждет их впереди, за морями и горами. Но исполненные отважного благородства сердца не страшили никакие испытания. В отряде герцога Тарентского ехал к Иерусалиму прославленный своей львиной отвагой двадцатилетний племянник Боэмунда Танкред. Честолюбивые мечты тайно сжигали сердце юного рыцаря. Не имея собственного удела, во всем зависимый от своенравного дяди, он елал на Восток, чтобы возвыситься, он ехал, чтобы покорить и царствовать. Он ехал, чтобы найти сокровища и разбогатеть. Он не сомневался, что копи золота, серебра и драгоценных камней дожидаются его в древнем городе. Но пересекая Босфор, он даже не мог вообразить себе, что найдет сокровища, не сравнимые даже с его дерзостной фантазией. Они дожидались его тысячелетие.

Дорога крестоносцев по Анатолии и Сирии оказалась нестерпимо тяжелой. Скалистые горные хребты чередовались с бескрайней пустыней. Лошади гибли. Рыцари спешивались и пересаживались на верблюдов. В повозки со снаряжением запрягали козлов, овец и даже собак. Женщины, истомленные невыносимым жаром солнечных лучей и раскаленной почвы, бросали на месте новорожденных детей, не зная, как спасти их, и часто в помешательстве оставались рядом с ними, корчась на проезжей дороге от ужасных страданий. Мертвые и едва живые еще младенцы валялись по всему пути крестоносцев, их по ночам съедали гиены и шакалы, растаскивали ястребы и вороны. Мужчины едва передвигали ноги, но вынуждены были постоянно отбиваться от наскоков пестрой сарацинской конницы и ни на секунду не расставались с оружием. Болезни косили пилигримов. Бедняки гибли тысячами.

Не миновали страдания и знатных господ. Папский легат Адемар де Пюи умер от голода под крепостью Антиохия. Не выдержав трудностей, бежал, забыв о божественных снах, проповедник Петр. Погиб от сарацинских стрел любимый сын Тулузского сеньора. Провизия кончалась. И бароны и тафуры на равных питались мясом погибших коней, ели проваренные веревки и кожаную сбрую. Немногие были способны выдержать такие испытания. И многим показалось, что вот таков и есть он, ад. И спекшимися, надтреснутыми губами трубадуры еще пытались произносить слова баллад и перебирать слабеющими пальцами струны лир, чтобы поднять поникший дух воинства.

 
Я видел толпы голых душ в пустыне,
Все плакали в терзанье вековом.
Но разной обреченные судьбине
Кто был повержен навзничь, вверх лицом
Кто съежившись, сидел на почве пыльной,
А кто сновал без устали кругом.
И медленно слетали над пустыней
Дождь пламени и искр с нагорных высей…
 

Так бы и окончился бесславно их поход, но явился однажды во сне невзрачному монаху Пьеру Бартеле-ми святой апостол Андрей и указал на место, где был спрятан с древних пор наконечник Святого Копья, поразившего Господа. А когда отрыли тот наконечник, увидели все, что указывает он на Иерусалим. И снова, собрав мужество в кулак, выступили рыцарские армии к Святому Городу. Господь вознаградил их героическую стойкость. Захватив Вифлеем, колыбель Христову, отряды пилигримов после почти трехлетнего пути увидели с окрестных холмов башни Иерусалима. Радостные крики: «Монжуа!» потрясли округу. Расположенный на высоком плато, священный город был окружен пропастями с трех сторон, и открыт только с севера.

Египетский комендант крепости сдаваться не собирался. Он выгнал из города всех жителей-христиан, загородил бойницы башен тюками с хлопком и сеном, отравил все колодцы вокруг города и приказал забрасывать осаждавших просмоленными бочонками с воском и серой, оборачивая их в горящие тряпки. Кипящее масло и жир потоками лились с Иерусалимских стен. Но ничто уже не могло остановить великого Готфрида и его соратников. Они были так близки к цели! Души всех не доживших до святого дня вставали воедино с ними в строй и удесятеряли силы крестоносцев. Со второго приступа Иерусалим пал. Рыцари Христа ворвались на его улицы. Отряды Боэмунда Тарентского и Готфрида Арденнского устремились к центру Иерусалима, сжигая и уничтожая все живое на своем пути. Реки крови струились по улочкам древнего города.

Вскоре пред рыцарями предстала во всей своей трагической красе, озаренная сполохами пожаров, величественная мечеть Халифа Омара, Аль-Акса, Храм царя Соломона. Около десятка тысяч отборных арабских воинов засели внутри нее и стойко держали круговую оборону. Жестокое сражение продолжалось несколько дней, не утихая ни на минуту, даже тогда, когда весь остальной город уже окончательно сдался, и комендант крепости, наместник султана, Ифтикар-ад-Даул, передал крестоносцам ключи от Иерусалима. Мечеть Аль-Акса не покорялась. На месте гибели принцессы Масары кипела битва, равной которой не видел свет. Кровь доходила до колен всадников и до уздечек их коней. Христиане молились, становясь на колени прямо в кровавые лужи и втыкая вместо крестов в трупы, устилавшие улицы, свои окровавленные мечи, и снова шли в бой. Мечеть десятки раз переходила из рук в руки. Наконец, когда почти вся крестоносная сила встала под стенами мечети, и последний арабский шахид, заколов себя, закрыл глаза на ее просоленных кровью персидских коврах, рыцари смогли войти в храм.

Первым ворвался в мечеть бесстрашный Танкред. Его взору предстала ужасающая картина. В богато убранном зале негде было поставить ногу от трупов. Сарацины, пронзенные стрелами, с разбитыми о камень головами, заколотые кинжалами, грудами лежали друг на друге. Горы отрубленных голов, рук, ног, перерубленных тел возвышались гниющими кручами по всему зданию. А под самым куполом мечети начинал разгораться пожар. Шагая по трупам, Танкред прошел в самый центр храма и вдруг увидел, что под телами убитых, в протоках почерневшей крови… мерцают драгоценные камни. Их много, десятки, сотни… Мириады и мириады четырехгранных и шестигранных звезд. Сердце юного рыцаря замерло. Вот он, тот миг, ради которого он пошел на Восток, ради которого столько вынес, ради которого не жалел себя и никого не жалел, даже своих сподвижников. Вот оно – Богатство! Вот она – Власть! Опасаясь, как бы подоспевшие товарищи не оспорили у него добычу, Танкред начал лихорадочно разбрасывать разлагающиеся трупы, так что соорудил из них почти Вавилонскую башню посреди зала. Мертвые глазницы погибших воинов Магомета неподвижно взирали, как молодой христианин сгребал со всех сторон к себе вместе с их кровью драгоценные каменья и выкладывал их на свой рыцарский плащ со святым крестом.

Только собрав все сокровища вместе, Танкред заметил, что все камни странным образом имеют один цвет – цвет крови и… просто пожирают кровь, впитывают ее в себя, даже сквозь его плащ. Но решив, что от усталости и возбуждения ему просто почудилась нелепица, Танкред не стал задумываться об этом. Да и времени у него не было.

На пороге мечети показались Великий Готфрид и его воины. Благоверный и богобоязненный герцог Арденн, причисленный позже к сонму святых христианской церкви, сарацинскими «побрякушками» побрезговал. Не ради них пришел он в Иерусалим, а чтобы Гроб Господень освободить от неверных. Добыча его не интересовала. А вот сребролюбивый дядя Танкреда играть в благородство не стал. Как сеньор он потребовал от племянника разделить с ним сокровища. И скрепя сердце, Танкреду пришлось отдать герцогу Тарента его долю.

Сбылась заветная мечта многих поколений христиан – мечами победителей Иисусова вера возвратилась на Святую Землю. Освобожденный Иерусалим стал франкским королевством под мудрым правлением великого Готфрида.

Юный рыцарь Танкред завоевал Галилею и провозгласил себя князем Галилейским. Но недолго пришлось ему повластвовать над своими новыми землями. Черная зависть точила сердце его дяди, герцога Та-рента. Не мог смириться он, что из-за сарацинских каменьев стал нищий племянник теперь богаче его самого. Виду Боэмунд не показывал, но план свой лелеял. Четыре года спустя после освобождения Иерусалима полный сил и здоровья двадцатипятилетний рыцарь Танкред внезапно заболел неизвестной болезнью, и промучившись с месяц, умер. Боэмунд Тарентский оплакал племянника и прибрал его владения в Тивериаде, а заодно и не доставшуюся ему часть драгоценных сокровищ из мечети Аль-Акса.

И снова потянулись чередой годы. Исламские султаны не смирились и не желали отступиться от Иерусалима. Битвы с сарацинами продолжались. Сотни раз возвещал Иерусалимский набат о нашествии неверных, и Древо Животворящего Креста предшествовало выступающим в поход воинам. Умер Великий Готфрид. На трон вступил его зять Балдуин. Раймунд Тулузский завоевал Бейрут, Тир, Сайду, расширив владения королевства. После семилетней осады пал Триполи.

Когда радостная весть об освобождении Иерусалима прокатилась по Европе, множество паломников из разных концов ее потянулись в священный город поклониться Гробу Иисуса Христа. Но труден был их путь по пустыням и скалам, под постоянными ударами мусульманских воинов, налетавших, как буря, сеявших смерть и исчезавших скоро, будто призраки в песках. Немногим удавалось достичь заветных врат города. И некому было защитить пилигримов в пути. Некому позаботиться о тех, кто болен и беден. Некому подать чашку горячей похлебки вдали от родного очага. А вскоре и некому стало защищать Иерусалим, так как многие европейские сеньоры, устав от войны, потянулись назад, за море, к родным своим прохладным берегам.

Обеспокоенные опасностями, сопровождающими путников в дороге, а также вновь нависшей над Иерусалимом угрозой мусульманской осады, восемь рыцарей, мелких владетелей из Шампани и Фландрии, поклялись посвятить свою жизнь сопровождению и охране благочестивых людей, направляющихся на поклонение в святые места, и разделить с Иерусалимом его судьбу, какой бы она ни была. Они выбрали из своих рядов предводителя и нарекли его «Великим Магистром». Им стал небогатый рыцарь из Шампани, сир Гуго де Пайен. Так явился на Святой Земле образ воина-монаха, как воплощение высшего идеала Христовой веры, порывающий со всем, что знал христианский мир до того, и возносящий рыцаря до уровня монашеской чистоты. Гордый своей силой, воин был призван служить слабым и больным. Монах с мечом на боку и копьем в руке, не ожидая заступничества власть имущих, сам шел в бой, чтобы служить Небесному Царю.

Своей резиденцией Гуго де Пайен и его братья-рыцари избрали знаменитую мечеть Аль-Акса, символ победы в первом походе крестоносцев, устремленную к Господу массивной стройностью двухсот восьмидесяти поддерживающих ее мраморных колонн, столь поразивших некогда Балкиду. По названию мечети, бывшей прежде Храмом царя Соломона, дали они имя своему братству – орден бедных рыцарей Соломонова Храма. И началась великая история тамплиеров, триста лет державших на своих мечах завоевания Готфрида и его сподвижников-пилигримов.

Последователи сира де Пайена исполнили клятву своего основателя. Они разделили с Иерусалимом его кровавую судьбу. В последний день существования франкского королевства на Востоке рыцари Храма доблестно приняли смерть там, откуда когда-то с соизволения Господа проистекло их легендарное величие. С момента клятвы, принесенной сиром де Пайеном и его братьями, не минуло и пяти лет, а во всех уголках Святой Земли уже можно было увидеть белый плащ воина-тамплиера с алым крестом посередине, одетый поверх кольчуги, и красный плащ с белым крестом воина-иоаннита из ордена госпитальеров, созданного по примеру сподвижников де Пайена.

И какой радостью наполнялись сердца паломников, когда в долгой изнурительной дороге по пустыне, замечали они развевающиеся на ветру белые хоругви на орденских форпостах, и знали, что ждет их впереди горячая еда и приют на ночь. Сколь велика была радость воинов, изувеченных в сражениях, когда монахи ордена привозили их к своим госпиталям, и любой из них мог быть уверен, что ему не откажут в лечении и питании. Тамплиеры заботились о раненых и больных. Тамплиеры возводили и ремонтировали крепости. Тамплиеры выступали в авангарде войск в самых опасных походах и героически принимали на себя удар. Тамплиеры подчинялись только римскому апостолику и, кроме него, не имели над собой властителей. Триста лет над пустынями и скалами Сирии, над мелкими поселениями Палестины и над большими городами разносилась орденская молитва:

«Сеньоры больные, помолитесь за мир, чтобы Господь послал нам его с небес на землю. Сеньоры бедные, помолитесь за плоды земли, чтобы Господь увеличил их так, чтобы поддержали они христиан. Сеньоры раненые, помолитесь за вас и всех недужных, какие есть во всем мире из христианского рода, чтобы Владыка наш даровал вам здоровье, и привел к спасению телесно и духовно. Аминь.»

И каждый попавший в беду, кем бы ни был он, знатным или бедным, в течение трехсот лет верил: в замке рыцарей-храмовников, на их форпостах и в их госпиталях он всегда найдет защиту и спасение от всех несчастий.

Одним из обетов, приносимым рыцарем-храмовником при вступлении в орден, был монашеский обет бедности. Все свои сбережения воин должен был вложить в казну ордена, то есть отдать нуждающимся. В закрома тамплиеров стекалось немало пожертвований от европейских и иерусалимских сеньоров. Но первым Достоянием ордена, на котором выстроилось его невиданное могущество, стали легендарные сокровища Балкиды, драгоценная находка Танкреда из мечети Аль-Акса. Алчный герцог Тарентский, сгубивший из-за каменьев своего племянника, равно как и тот, недолго пользовался своим богатством. В одном из сражений Боэмунд был захвачен в плен и продан на невольничьем рынке в Багдаде как простой тафур. Долгим и мучительным выдался ему путь обратно в дорогую его сердцу Италию.

Наследником герцога Тарентского явился его дальний родственник, герцог Бургундии Роберт. С образованием ордена тамплиеров бургундский сеньор вступил в братство рыцарей-монахов. После смерти Гуго де Пайена он был избран следующим Великим Магистром. Вступая на свой пост и принося клятву ордену в самом центре главного зала Соломонова Храма на мраморных плитах, поглотивших царицу Юга, он внес в казну ордена золотой ларец с сокровищами мечети Аль-Акса, даже не зная, что, совершив путешествие, волшебные камни сами привели его к месту, где когда-то белогорбая верблюдица царевны Масары гордо и весело шла по весенней пустыне.

Многие богатства скопили тамплиеры за триста лет существования охраняемых ими франкских королевств. Переняв у ломбардских банкиров тайны управления деньгами, сумели они многократно преумножить свое достояние. Зависть и раздражение вызывали богатства тамплиеров у нищих по сравнению с ними монархов раздробленной Европы. В бешенство приводила их независимость тамплиерских вождей и власть рыцарей-монахов над сердцами верующих. Но до поры не находилось в Европе силы, способной потягаться с храмовниками.

С падением франкских королевств и захватом Иерусалима мусульманами, тамплиеры переместились в Париж. Наступил четырнадцатый век, и на трон Франции вступил король Филипп Красивый. Страстное желание европейцев освободить Гроб Господень от неверных осталось в далеком прошлом. Все реже собирались армии под предводительством королей в далекие восточные походы. Империя османов угрожала своей растущей мощью в подбрюшье самой Европы, и все реже оглядывались государи на затихающие в пустынных далях стенания Иерусалима. Влияние ордена Тампля на умы и души людей стало ослабевать. Этим и воспользовался коварный французский король, не желавший мириться с тамплиерской независимостью и с тем, что он, европейский государь, стоит в табели о рангах ниже самого последнего Командора ордена, по крайней мере – для Римского первосвященника, а значит, и для всех верующих христиан. Но более всего не давали покоя государю, казна которого была пуста, а намерения гордыни – весьма величественны, тайные богатства тамплиеров, те самые сокровища Балкиды, которые к тому времени уже мало кто видел, но легенды о которых не делались с веками менее привлекательными. Очень волновали воображение короля и будоражили его тайные помыслы эти древние «каменья вождей», дарующие неограниченную власть над миром.