Текст книги "Бандит. Заберу тебя у мента (СИ)"

Автор книги: Виктория Барковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Домработница

Я просыпаюсь от запаха гренок. Открываю глаза, прислушиваясь к себе, к тишине дома, к этому сладковатому аромату, который наполняет пространство вокруг. Всё кажется странно знакомым, но в то же время новым, как будто я оказалась в фильме, где главный герой просыпается в собственном доме, но с ощущением, что что-то изменилось.

Умывшись, я гляжу на своё отражение в зеркале – лицо спокойное, но что-то глубоко внутри колотится, как птичка, запертая в клетке. Кажется, что сбылись все мои мечты: я наконец-то живу в том самом, своём доме, о котором грезила долгие годы.

Вспоминаю, как когда-то пыталась поговорить с мужем о том, чтобы обменять нашу квартиру на просторный дом. Но свекровь, узнав про это, закатила мне скандал. Обвинила меня во всех смертных грехах. Она кричала, что я хочу оттяпать у неё квартиру, что мои планы – это лишь попытка отнять у неё единственное, что ей дорого. И у меня не получится провернуть свои «коварные планы».

Но теперь, стоя на верхней ступеньке лестницы, ведущей вниз, я чувствую, как внутренняя тревога разрастается. Казалось бы, я должна быть счастлива: мечта о доме сбылась, и свекрови больше нет рядом, чтобы разрушать моё счастье. Однако, внутри поселилась странная пустота, будто я потеряла нечто важное на пути к этой цели. Чувствую дискомфорт.

Когда я спустилась на кухню, реальность нанесла ещё один удар.

Вижу какую-то женщину. Стоит у плиты спиной ко мне. Неужели у нас ещё и домработница завелась?

– Доброе утро, – громко говорю я.

Женщина поворачивается и… О, боже, я вижу Аллу Леонидовну, жарящую гренки. Останавливаюсь в ступоре, не верю своим глазам. Может, мне это показалось? Спускаюсь ниже. Нет, не показалось.

– А, проснулась. Доброе утро и тебе, иди завтракать, – как ни в чём не бывало тараторит Алла Леонидовна.

– А Вы что здесь делаете? – с недоумением спрашиваю я.

– Мама будет жить с нами, – из другой комнаты доносится голос Игоря, и он быстро направляется ко мне. – Вчера у неё поднялось давление, приезжала скорая. Врач сказал, что она должна быть под присмотром круглые сутки. Да и тебе сейчас нельзя одной, вот и будете помогать друг другу.

Вот это в стиле Игоря, – мысленно отмечаю я, чувствуя раздражение. Как я могла купиться на его обещания, что этот дом будет только для нас? Убедил, что никто не будет вмешиваться в нашу жизнь, а теперь вот она – его мать, хозяйка положения, уже скоро будет снова командовать.

– Элечка, дорогая, – залебезила свекровь. Её голос звучит так, будто она выиграла в лотерею, – как я рада, что с тобой и с внучкой моей всё в порядке.

– Это внук, мама, – поправляет Игорь.

– Это девочка, – упрямо повторяет свекровь.

Подходит ко мне. Не успеваю отступить, как её рука оказывается на моём животе, и она делает круговое движение кистью, будто исполняет какой-то магический ритуал.

– Наконец-то, дождалась. Иди, дорогая, покорми дочку. Своей внучке я сварила кашу, в ней витаминов много.

Сажусь за стол, вопросительно смотрю на Игоря.

– Что? – сдвигает брови. – Так будет лучше. Я старше, я лучше знаю, как надо. Всё.

Свекровь радостно суетится возле стола, накрывая всё, что приготовила, и, кажется, вовсе не замечает напряжённости в воздухе.

Я чувствую, как внутри поднимается волна протеста, но осознаю, что в этой борьбе я пока одна.

– У тебя ничего не болит? – она внимательно смотрит на меня, типа и правда беспокоится.

Скорее всего, корчит из себя перед Игорем такую хорошую. Смотрю ей в глаза, а в голове мелькает картинка, как она выхватывает у меня чемоданы. И тут же голова начинает ныть. Закрываю глаза, пытаясь поймать и раскрутить картинку. Ничего, снова теряю нить.

– Алла Леонидовна, – начинаю, – я помню, как Вы у меня чемоданы пытались забрать.

Игорь побледнел. Свекровь резко посмотрела на сына и покраснела. Он помотал головой и сделал ей какой-то знак.

– Что здесь происходит? – недовольно спрашиваю.

– Накануне поездки вы с мамой поссорились, – изворачивается Игорь. – Ты хотела уйти из дома, она тебя останавливала.

Свекровь выпучила глаза и быстро закивала головой:

– Да-да, так и было, мы просто не хотели тебя расстраивать в твоём положении. Не стали напоминать о ссоре.

У Игоря звонит телефон.

– Да, с ней всё хорошо, – слушает и кратко отвечает на вопросы, – месяц, дальше врач решит. Пока нет, врач сказал покой. Ей нельзя волноваться в её положении.

Копается в тарелке.

– Конечно, я в курсе, что моя жена беременна. У нас секретов нет. Странно мне было бы не знать об этом. До свидания.

– Кто звонил? – задаю вопрос, стараясь удержать голос спокойным, но внутри нарастает напряжение.

Я внимательно слежу за их реакцией, чувствуя, что они что-то скрывают. Глаза то и дело перемещаются с одного на другого, пытаясь уловить хоть малейший признак смущения или неуверенности.

– Саныч твой звонил, – отвечает, слегка отворачиваясь, будто бы случайно. – Справлялся о здоровье.

– А что «пока нет»? – уточняю, не отпуская взгляда с Игоря. – Он хотел приехать? – в голосе мелькает надежда, несмотря на все мои усилия скрыть её.

– Нет. Интересовался, когда выйдешь на работу.

– Я хочу съездить на работу, – заявляю решительно.

Он делает вид, что занят поеданием каши. Набивает себе рот, чтобы не отвечать на вопросы.

– Конечно, дорогая, только приди в себя, отдохни пару дней.

Смотрит на мать, она машет, соглашаясь.

– Потом поедешь, – тихо добавляет она.

– И почему Саныч не захотел поговорить со мной лично?

– У тебя же новый номер телефона. Я его ему позже пошлю, смской.

Сижу, молчу, словно невольный узник в собственных мыслях. Внутри меня странное чувство – будто я в добровольном плену. Но не помню, зачем я его выбрала? Что-то произошло со мной раньше, в какой-то другой жизни, но что именно – я понятия не имею. И вот я здесь, в этом моменте, в этой комнате, которая мне совсем не знакома, хотя должна быть моей.

Кажется, что моя жизнь больше не принадлежит мне. Я как будто проживаю её чужими глазами, принимаю решения, которые не совсем мои, словно кто-то другой ведёт меня за руку по этой дорожке. Даже сейчас, когда передо мной стоит тарелка с кашей, я ем её почти механически. Вкус её кажется пресным, как и сами мои мысли, которые постоянно возвращают меня к вопросу: как я докатилась до этого? Но ответа нет. Всё, что остаётся – это молчание и странное, тревожное ощущение, что моя жизнь стала не более чем отражением чего-то, чего я не могу постигнуть.

Впросак

Стоим у ресторана, ожидая встречи со следователями. Ребята что-то нарыли про этого мента. Вечерний холод обволакивает, город кажется чужим и враждебным. Каждый звук становится громче, каждый свет – ярче. В таких моментах проще всего скатиться в безумие.

– Идут, – Миха тушит сигарету, бросая её под ноги и раздавливая каблуком. В его движениях чувствуется напряг, как будто он сам уже внутренне приготовился к бою.

– Здорово, мужики, – говорю, когда они подходят, с трудом сдерживая себя, чтобы не навалиться на них с расспросами прямо здесь, – заждались вас.

– Доброе утро, – отвечает один из них, чуть поправляя галстук и кидая быстрый взгляд на Миху. Пожимает мне руку. – Пробки.

– Давайте внутрь, – показываю рукой на входную дверь.

Направляемся к вип-зоне. Небольшому пространству, огороженному ширмой в арабском стиле. По дизайну Эли. В помещении царит полумрак, приглушённые огни и мягкая музыка, но никакой уют не помогает мне. Печально вздыхаю, улавливая внутри нотку беспокойства и тоски. Спать не могу совсем, каждую ночь ворочаюсь, будто в груди пробитая дыра, а боль от неё распространяется по всему телу.

Я её найду, я заберу её у него, – говорю я сам себе, касаясь ширмы. Древесина под пальцами кажется холодной и не даёт никакого утешения. Всё внутри меня кипит, мысли путаются, и единственное, что удерживает меня от безумного поступка, – это надежда. Слабая, едва уловимая, но она всё ещё есть.

– Присаживайтесь, – жду с нетерпением информацию.

Ничего не могу сделать и это меня изводит. Следователь что-то говорит, но его слова доходят до меня словно сквозь плотную пелену. А может она хочет быть с ним? Мучительные мысли проникают в сознание, отравляя каждый момент. Нет, не верю. Просто не могу поверить в это. Пропади всё пропадом.

Один из ребят достаёт телефон из кармана пиджака, вводит пароль и возится несколько секунд с устройством. Его движения кажутся бесконечно долгими.

– Смотрите, – глухо говорит он и протягивает нам видео.

Мы внимательно смотрим на экран, слышим стоны и рычание. И глаза наши округляются. Мы с Михой переглядываемся, склоняемся ближе и снова поворачиваем головы в телефон. Пока что едва различимые силуэты в полумраке.

– Ну и зачем? – в замешательстве.

– Какой-то мужик трахает бабу, – выпаливает Миха.

Мне стало не по себе, ведь совсем недавно нас с Элей так же снимали, только с одной лишь разницей, что я был в курсе.

– Я надеюсь, эта дама не замужем, – это всё, что я смог сказать сейчас.

– Смотрите дальше, – поясняет один из ребят. – Самое интересное впереди.

Мы наблюдаем, как мужчина и женщина достигают оргазма почти одновременно.

– Я за них рад, – Миха продолжает сосредоточенно пялить в экран, – дальше что?

А дальше мужчина развернулся, – было видно его лицо, растерянное и злое. И начал орать. Сначала на женщину, потом на ребят. И охренеть, мы увидели нашего мента, как он прикрывает своё достоинство штанами и орёт.

– Вот это нам подарочек, – не удержался Миха, – вот это поворот!

Его даже пробивает на смех.

– Ты же понимаешь, Серёга, что это значит? Это значит мы выиграли! – потирает руки Миха.

– Не торопитесь делать выводы, – отмечает один из следаков, – рано. Мы продолжаем собирать информацию. Действовать будем позже.

Убирает телефон в карман.

– Ещё мы узнали, что он часто возил свою жену на обследование, в клинику, где ей ставили диагноз «бесплодие», – сообщает другой. – А директор этой клиники – бывший одноклассник и друг вашего мента.

Миха посмотрел на меня:

– Оказывается, твоя беременная женщина – бесплодная. Очень интересно, – произносит он с ноткой сарказма, но в его голосе слышится и искренняя озабоченность.

Меня захлестнула буря эмоций – ярость и счастье одновременно. Эти два противоположных чувства сталкиваются внутри меня, вызывая настоящий ураган. Сначала ярость. Кровь стучит в висках, пальцы сжимаются в кулаки, и я могу разорвать любого, кто посмеет встать на моём пути. В груди вспыхивает дикая злость, как будто её подлили горючим. Но счастье! Счастье от того, что все сомнения о ребёнке остались позади.

– Миха, это мой ребёнок, мой, понимаешь? Надо её срочно забрать! – чувствую в себе такой прилив сил, что если бы этот засранец стоял передо мной, я бы уложил его одной левой.

– Эля не могла забеременеть несколько лет, – продолжает следак, – и эти годы они якобы лечились в клинике друга мужа Элеоноры.

– Мы туда наведались тоже, – дополняет его второй следак. – Немного его прижали, показали корочки, припугнули статьёй. Сказали, что на него поступила жалоба, и если он даст нам инфу, то мы закроем на это глаза. Он зассал. Просил, чтобы это осталось между нами. Чтобы на клинике не отразилось. Боится плохой репутации, сучара. Мы записали разговор на диктофон. И видео есть. Так что, если что, он у нас в руках.

– Да вы, ребята, молодцы, – похвалил Миха.

– Мы ещё думаем поработать с дамочкой Игоря. По-моему, она на него имеет виды, и это нам на руку. Займёмся ей завтра.

– На сегодня у нас всё. Не будем больше задерживать.

Я встаю. Следом встают все остальные, пожимаем друг другу руки и расходимся.

* * *

Подхожу к кабинету. Открываю дверь:

– Неля, зайди ко мне, – кидаю ей небрежно.

Неля меня устраивает: умеет молчать, с документами порядок, «всегда готова». Но последнее время как будто сломалась. Она – моя игрушка. Молчаливая кукла, которая заговорила и ей стало нужно больше. Это нехорошо. Надо пресечь.

– Доброе утро, Игорь Ник… – я закрываю за собой дверь, недослушав.

Бросаю портфель на стол, снимаю пальто, вешаю в шкаф, сажусь. Заходит.

– Вызывали, Игорь Николаевич? – спокойно спрашивает.

Откуда вообще у неё столько терпения? Ни разу не поспорила со мной, никогда не возражала. Вот если бы Элеонора была такой, цены бы ей не было.

– Почему ты мне не сообщила, что ко мне есть запись?

– Простите, Игорь Николаевич. У меня семейные проблемы, и я третий год без отпуска. Устала. Упустила.

– Нахрен ты мне здесь вообще нужна? Проблемы там у неё! У меня, что ли, проблем нет? Ты посмотри, что натворила? Из-за твоей безалаберности я попал впросак. Отпуск вам всем бабам подавай, жить не можете без отпуска! А работать кто будет?

– Я найду замену на месяц, – спокойно продолжает.

Даже глазом не моргнёт, у неё вообще нервы есть? Видимо, женщины ломаются без отдыха. Того и гляди ещё дел натворит.

– Две недели тебе. Ищи человека.

– Игорь, – начала она тихим голосом.

Ой, совсем мне это не нравится, опять просить начнёт не дай бог чего-нибудь. Молчу.

– Я что-то значу для тебя? – смотрит в глаза.

– Конечно.

– Скажи, что?

– Ты хорошо делаешь то, что тебе положено делать.

– И всё?

– Неля, не заводи снова эту пластинку, я женат.

– Но семьи у тебя нет. Жена не может тебе родить.

– Тебя это не касается. Свободна.

Эти последние слова режут воздух, как лезвие ножа. В комнате повисает тишина, густая, тяжёлая, давящая на грудь. Неля не двигается, будто её парализовало, и я не могу вынести её взгляд. В её глазах читается полное опустошение, как будто все надежды, что она носила в себе, разбиты вдребезги.

Она делает шаг назад, и я слышу, как её дыхание становится всё прерывистее. Неля опускает голову, словно пытаясь скрыть слёзы, которые вот-вот прольются. Но я уже знаю, что они там, на грани. Дверь за ней тихо закрывается, и в тишине мне слышится, как что-то в этом моменте безвозвратно ломается, оставляя в душе пустоту.

Заговор

Рабочий день окончен, усталость сковывает тело, но мысли всё равно продолжают крутиться в голове, не давая покоя. Иду домой, шаги автоматически ведут к метро, а сознание вновь и вновь возвращается к тому, что произошло сегодня. Завтра начну искать нового секретаря на своё место – пора наконец дать себе передышку. Надоело быть на подхвате, надоело выполнять каждое его желание, но почему-то в глубине души я всё ещё надеюсь, что это изменит что-то в наших отношениях. Что Игорь поймёт, что без меня он просто не сможет, что я для него важнее, чем он сам готов признать.

Но он зациклился на своей жене, держится за неё, как за спасательный круг. Почему? Репутация? Какое это имеет значение, если в конечном счёте ты несчастлив? Я уверена, что небезразлична ему. Мы с ним созданы друг для друга, я это чувствую каждой клеточкой. Просто он ещё не осознал этого. Но стоит мне уехать, оставить его одного, и он в итоге поймёт, как я ему дорога.

Выхожу из метро, и первое, что замечаю – серое небо, из которого сыплется дождь. Раскрываю зонт, но ощущение сырости и холода всё равно проникает под одежду. Зябко. И вновь мысли возвращаются к тому, что мне уже сорок. А на горизонте ни одного нормального мужика. Роман с начальником тянется слишком долго, и конца-края этому не видно, словно небо Питера, нависшее серым одеялом над городом. Никакого просвета.

Как же мне его заполучить? Я стараюсь изо всех сил, стала для него незаменимой не только на работе, но и в постели. Делаю всё, что ему нужно, всегда подстраиваюсь, всегда рядом. Но это не приносит результатов, на которые я надеялась. Подхожу к подъезду, холодный ветер пробирает до костей. Дрожь пробегает по телу, но это скорее от внутреннего напряжения, чем от холода.

Открываю двери подъезда и вдруг слышу сзади шаги. Кто-то настойчиво догоняет меня:

– Неля Алексеевна, добрый вечер.

Оборачиваюсь, стоят двое. Тыкают корочки мне в лицо.

– Здравствуйте. Что вам нужно?

Толком ничего не вижу, что за корочки, у меня гиперметропия – нарушение фокусировки на близко расположенных предметах.

– Главное управление следственного надзора Российской Федерации.

Приглядываюсь, служебное удостоверение. Странно.

– Что случилось?

– Мы к Вам по личному. Слушайте и молчите. Нас интересует Ваш начальник.

– А, я вас узнала, – улыбаюсь.

Берут меня под руки и куда-то ведут.

– Что вы делаете? Отпустите немедленно!

– Не бойтесь, мы только поговорим.

Открывается дверь в большой, чёрной машине, и меня кто-то изнутри приглашает жестом. Сажусь. Парни остаются снаружи.

– Ну, здравствуйте, Неля Алексеевна. Моё имя Михаил Александрович. А это Аня.

Двери закрываются.

* * *

Подъезжаю к дому. На переднем сиденье машины лежат бордовые розы, пять штук. Этого будет достаточно. Что там я делал, когда мы познакомились? Отогнал какого-то бича. Провожал, подарил цветы на день рождения, ресторан. Так, ресторан отменяется, нельзя. Ладно, пока хватит и цветов. Вот и дом. Паркую машину, ворота задвигаются.

Захожу в дом:

– Привет, мам, где моя жена? – целую в щёку.

Мама с открытой дверью встречает меня.

– Привет, сынок. Спит весь день, один раз спустилась, поела.

Снимаю пальто, ботинки, иду наверх. Открываю дверь. Поворачивается.

– Добрый вечер, дорогая, – стараюсь как можно мягче сказать.

– Привет, – потягивается.

– А это тебе, решил тебя немного порадовать, – кладу розы на постель.

Тянусь поцеловать в губы. Отворачивается, подставляя щёку. Целую.

– За цветы спасибо. Не помню, когда дарил последний раз, разве что на день рождения.

– Недавно совсем дарил, ты просто забыла. Ещё тогда, когда мы узнали, что ты беременна.

– Да, что-то припоминаю, – начинает напрягать лоб, схватилась за висок.

Не помнит, замечательно.

– Могу я сегодня лечь с тобой? – беру её за руку, целую, что там ещё эти чёртовы женщины любят?

– Нет, – вдруг выпаливает она, вырывая руку, – прости, – как будто сама испугалась своей реакции. – Ещё нет.

– Мама приготовила ужин, спускайся через десять минут, а я пока в душ.

* * *

На работе сегодня дел невпроворот, почти бегу по коридору. Через 20 минут начальник ждёт, надо подготовить отчёты, надеюсь, Неля всё сделала как надо. Залетаю в кабинет.

– Неля, ко мне! – и останавливаюсь в ступоре.

Неля и какая-то девочка сидят, копошатся в документах. Неля что-то объясняет.

– Это что ещё такое?

Игнор.

– Будь добра, объясни, что здесь происходит?

Неля, как всегда, спокойна. В её образе нет ничего лишнего, всё продумано до мелочей. Она одета в строгий костюм – тёмно-синий, идеально сидящий по фигуре. Линия плеч и талии подчёркнута безупречно скроенными пиджаком и юбкой. Волосы собраны в гладкую, аккуратную прическу, которая придаёт ей ещё больше строгости и профессионализма. На груди вырез, из которого вызывающе-призывно выглядывает аппетитная грудь.

Если бы я её встретил раньше, то возможно бы женился, она вполне соответствует жене будущего начальника МВД. Но теперь, учитывая текущую ситуацию, мне нельзя позволить себе порочить свою репутацию. Внимание к Неле может создать проблемы, которые мне совсем не нужны. В данный момент поддержание имиджа и репутации важнее, чем любые личные желания.

– Доброе утро, Игорь Николаевич. Это мой заместитель, на время моего двухнедельного отпуска. Анна. Знакомьтесь, – уверенно смотрит мне в глаза, словно другие варианты развития событий невозможны.

– Неля, ты сошла с ума? Какой отпуск? Сейчас не время.

– «Не время» уже почти пять лет, – всё так же спокойна она, ни один мускул на её лице не дёрнулся. Эта женщина вообще испытывает эмоции?

– Зайди ко мне, – иду в кабинет.

Швыряю портфель, сбрасываю верхнюю одежду. Подхожу к окну, всё ещё раздумывая. Кому вообще нужен этот чёртов отпуск? Рука Нели неожиданно скользит мне под пиджак.

– Не сейчас, – сухо говорю ей.

– А когда? – убирает руку. – Ещё четыре года ждать?

– О чём ты? – как будто не понимаю.

– Игорь, я тебя люблю… – прижимается сзади.

Я поворачиваюсь к ней, вглядываясь в её глаза, которые, несмотря на весь её внешний холод, сейчас кажутся наполненными внутренним огнём.

– Послушай, – поворачиваюсь и беру её за плечи, стараясь придать своему голосу твердость и решимость. – Ты ведь знала, что я женат. У нас с женой будет ребёнок. Настоящая семья, понимаешь? Мне нельзя всё рушить. Что люди скажут?

Неля смотрит на меня, и на её лице появляется странная, почти загадочная улыбка. Это не просто усмешка, а что-то большее – мимолетное проявление эмоций, которое трудно интерпретировать. В её глазах сквозит понимание и лёгкое сожаление, как будто она уже знала, что я скажу. Эта улыбка словно намекает, что она понимает мою внутреннюю борьбу, но не собирается отступать.

– Короче, Игорь Николаевич, – начинает холодным тоном Неля, – я уезжаю в санаторий, лечить нервы. Хочешь ты этого или нет. Аню я подготовлю.

– Какие нервы, Неля? – негодую я, почти кричу, – ты же холодная, как сталь! Откуда у тебя больные нервы?

– Ты знаешь, сколько нервов уходит на то, чтобы быть холодной, как сталь, Игорёша?

Что-то внутри меня ёкнуло, «Игорёша». Так мама меня в детстве называла и сейчас иногда. Нет, не расслабляться, нельзя!

– Что за девку ты притащила? Не дура хоть?

Вижу, что решение принято и возражать бесполезно.

– Аня. На втором курсе университета Министерства внутренних дел.

– Ну хоть не с улицы подобрала, – бурчу себе под нос.

Отхожу от неё, обходя свой стол, и сажусь на кресло.

– Научи её хоть кофе делать, как ты. И чай.

– Ещё чему-нибудь научить, Игорь Николаевич? – Неля ехидно приподнимает бровь.

– Тьфу… Иди ты уже… В свой отпуск.