Текст книги "Разрушенный трон"

Автор книги: Виктория Авеярд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Он будет больше своего отца, – сказала Сара. Она была не только главной фрейлиной Корианы, но и ее врачом. – Он сильный мальчик.

В то время как любая мать была бы счастлива услышать эти слова, Кориана их боялась. Крупнее своего отца, сильный мальчик. Она знала, что это значит для принца Дома Калор, наследника Пылающей Короны.

«Он не будет солдатом, – написала она в своем новом дневнике. – Я многим ему обязана. Слишком долго сыновья и дочери Дома Калор сражались, слишком долго в этой стране был король-воин. Слишком долго мы воевали, на фронте и… и также внутри страны. Может быть, писать такие вещи и преступление, но я королева. Я – королева. Я могу говорить и писать то, что думаю».

Шли месяцы, и Кориана все больше и больше думала о доме своего детства. Поместье стерли с лица земли, оно было разрушено губернаторами Провосами. Его лишили ее воспоминаний и призраков. Оно было слишком близко к границе Озёрного края, чтобы там могли жить настоящие Серебряные, даже несмотря на то, что боевые действия все еще велись на разбомбленных территориях Чока. Даже несмотря на гибель нескольких Серебряных, несмотря на то, что красные умирали тысячами. Их призывали со всех уголков королевства, вынуждали служить и сражаться.

«Моего королевства, – думала Кориана. – Мой муж подписывает каждое продление призыва на военную службу, никогда не останавливая цикл, только жалуясь на то, что у него сводит руки».

Она смотрела, как ее сын сидит на полу, широко улыбается и демонстрирует свой единственный зуб, увлеченно стуча парой деревянных кубиков друг о друга.

«Он уже не будет прежним», – сказала она себе.

Ей снова начали сниться кошмары. В этот раз к ней приходил ее взрослый сын. Он был в доспехах, вел солдат в бой, отправлял их в завесу дыма. Он следовал за ними и не возвращался.

С темными кругами под глазами она сделала то, что должно было стать предпоследней записью в ее дневнике. Слова, казалось, были вырезаны на странице. Она не спала три дня, не в силах вынести еще один сон о смерти сына.

«Калоры – дети огня, такие же сильные и разрушительные, как их пламя, но Кэл не будет таким, как другие. Огонь может разрушать, огонь может убивать, но также он может создавать. Лес, сожженный летом, к весне станет зеленым и будет расти лучше и сильнее, чем раньше. Пламя Кэла будет расти и пускать корни из пепла войны. Пушки затихнут, дым рассеется, и солдаты, Красные и Серебряные, вернутся домой. Спустя сто лет войны, мой сын принесет мир. Он не умрет, сражаясь. Не умрет. НЕ УМРЕТ».

Тиба не было в форте Патриот в Причальной гавани. Но прямо за ее дверью стоял Рэйн Арвен – и его присутствие приносило ей облегчение.

«Ничто не может коснуться меня, пока он здесь, – подумала она, приглаживая пушистые волосы на голове Кэла. – Единственный человек в моей голове – я сама».

Кормилица, пришедшая забрать ребенка, заметила взволнованное поведение королевы, ее подергивающиеся руки и остекленевшие глаза, но ничего не сказала. Это не ее дело.

Наступила и прошла еще одна ночь. Кориана не сомкнула глаз – но сделала последнюю запись в своем дневнике. Она нарисовала вокруг каждого слова цветы – цветы магнолии.

«Единственный человек в моей голове – я сама.

Тиб уже не тот, что прежде. Корона изменила его, как ты и боялась. В нем горит пламя – пламя, которое сожжет весь мир. И оно горит в твоем сыне, в принце, который никогда не изменит своей крови и никогда не сядет на трон.

Единственный человек в моей голове – я сама.

Единственный человек, который не изменился, – это ты. Ты все та же маленькая девочка, которая сидит в пыльной комнате, забытая, нежеланная, неуместная. Ты королева всего, мать прекрасного сына, жена короля, который любит тебя, и все же ты не можешь найти в себе силы улыбнуться.

Все равно ты ничего из себя не представляешь.

Все равно ты – ничтожество.

Единственный человек в твоей голове – я сама.

Она не имеет значения.

Она – ничто».

На следующее утро горничная обнаружила на полу россыпь камней из короны, которую она надевала на свадьбу, раскиданные повсюду жемчужины и скрученное золото. На ней было серебро, кровь, потемневшая от времени кровь, потому что прошло уже несколько часов.

И вода в ее ванной была черной от крови.

Дневник остался незаконченным, и никто, кто заслуживал его прочтения, не смог его просмотреть.

Его прочла только Элара – и только она видела, как медленно ускользает женщина, которая его вела.

Она уничтожила книгу – как уничтожила Кориану.

Ей не снилось ничего.

В то время как в архивах и библиотеках в Дельфи, Норте находится огромное количество информации о нашей недавней истории с точки зрения Серебряных, найти описание событий со стороны Красных гораздо сложнее. Естественно, при составлении подобных записей не применялся научный подход, а также они не хранились должным образом. Но я сделал все возможное, чтобы начать по крупицам собирать хоть какое-то описание событий с перспективы Красных. Источники из хранилищ горы Рог стали дополнением к моим исследованиям, но, хотя они и были полезны, этих записей тоже недостаточно. Наиболее моему исследованию поспособствовали мои контакты в Алой Гвардии. По мере возможностей они смогли предоставить мне нужные контакты. В отличие от Серебряных, многие Красные общины полагались на устную традицию, чтобы передавать свою историю. К сожалению, этот способ не всегда отличается надежностью, и я сделал все возможное, чтобы подтвердить эти доказательства другими, более конкретными историческими записями. Несмотря на трудности этого начинания, я нахожу более чем необходимым сделать все возможное, чтобы сохранить какой-то другой взгляд на нашу историю, чтобы мы не забыли, что было до нас и что происходило с Красными этого мира. Таким образом, я собрал доступную мне на данный момент информацию о Красных из источников, характерных для них, в сочетании с документами и стенограммами.

Хотя я, как и любой Серебряный, виновен в отвратительном обращении с Красными на протяжении всей моей жизни и не заслуживаю прощения, я надеюсь, что в будущем это исследование принесет какую-то пользу.

– ДД

(МИСТЕР ЭЛЛДОН переворачивает маленький, но блестящий РУБИН)

ЭЛЛДОН: Он хранится в моей семье почти триста лет. Мы служили королям, первым королям этой земли. Старым Калорам. Цезарю и его наследникам. Говорят, Цезарь был добр к своим слугам. А сет. Так что вот это оказалось у дедушки моего дедушки или какого-то другого моего предка. Раньше их было больше. Было целое ожерелье с рубинами. Но с годами они исчезли, их продали, обменяли или просто потеряли. Это все, что осталось.

ДЖЕЙКОС: Он украл его?

ЭЛЛДОН: Он его забрал. Прогулочный катер короля тонул. Король выкрикивал приказы и сталкивал Красных в воду, пытаясь спастись. Старому дедушке это не понравилось. И в суматохе он сорвал рубины прямо с шеи Цезариона и столкнул его в море.

ДЖЕЙКОС: Понятно.

ЭЛЛДОН: Король не был вашим родственником?

ДЖЕЙКОС: Скорее всего, был.

(Мистер Эллдон протягивает рубин.)

ЭЛЛДОН: Хотите забрать его себе?

ДЖЕЙКОС: Ни в коем случае.

Г-н Тем Эллдон из Красного сектора Археона утверждает, что его предок был ответственен за смерть короля Цезариона, который утонул во время инцидента с лодкой в 44 году н. э.

удален с окраин Археона, чтобы освободить место для леса из деревьев-барьеров. По указу короля Тиберия Первого Красным была предоставлена возможность переехать в недавно построенную общину техов, Великий город. Им обещали полную занятость и освобождение от призыва на военную службу.

Большинство

ухвати

лось за

возможность

жить в

новом

городе

Центр находился под наблюдением Серебряных, но жили в нем Красные – либо те, кому благоволили надзиратели, либо те, кто подкупил их, чтобы занять менее изнурительное положение. Их ежедневные заметки хранились и игнорировались вместе с другой официальной документацией.

Из записей Административного центра Нового города:

1 июня 144 года н. э.: Все еще полно депортированных с севера. Укомплектовывать штат неподготовленными людьми скорее опасно, чем сложно. Вчера на заводе по производству снаряжения двое рабочих получили серьезные травмы, а еще один чуть не поджег склад в секторе вооружений. Мы послали запросы надзирателям, чтобы они одобрили ускоренное обучение для Красных из Девичьих водопадов, просто чтобы они не поубивали себя или других на производстве, но всем было отказано. Любое обучение должно проводиться в нерабочее время по нашему усмотрению. В настоящее время центр организует добровольцев, чтобы подготовить оставшихся в живых (около двухсот человек) к работе. Большинству из них еще нет восемнадцати, они разлучены со своими семьями, так как они слишком молоды, чтобы быть призванными вместе с остальными жителями их общин на севере. Все еще предпринимаются попытки улучшить жилищные условия, особенно для маленьких детей.

Вышесказанное соответствует репрессиям Юлия Третьего, введенным против жителей Красных общин в окрестностях Девичьих водопадов после гибели его сына от рук Красных бандитов. Он заставил их уничтожить свои деревни и построить на границе город-крепость Корвиум. В наказание тысячи Красных были либо призваны в армию Норты, либо депортированы в трущобы техов.

Из записей Красной стражи в Причальной гавани:

…что можем, чтобы спрятать наших людей на территории города, теперь, когда Серебряные вышли на охоту. Они не знают, кто убил брата королевы, известно только, что это был Красный из Верности. Насколько нам известно, на всех, кто состоит в Верности, идет облава. Одним из них завладел шепот – и расколол бедолагу. Выведал местоположения всех убежищ и пути эвакуации. Вырвал их, как больной зуб. Мы пытаемся сотрудничать или, по крайней мере, делаем вид, что сотрудничаем. Заботимся о собственной безопасности. Мы мало что можем сделать для Верности. Они это не предусмотрели, совсем не предусмотрели, а страдать из-за этого будем мы…

Рассказ офицера Красной стражи относится к убийству брата и наследника королевы Андуры, принца Марка, в 197 году н. э. Он был убит во время восстания Красных в Причальной гавани. Я предполагаю, что упомянутая выше “Верность” была предшественницей Алой гвардии.

Усилилось движение из Озёрного края вдоль реки. Похоже, это Красные солдаты. Странно, что они не направляются на юг, а поворачивают на восток и на Развилке направляются вверх по реке. Все платят вперед и отдают полную сумму. В этом году я дважды перевозил одну и ту же группу. Другие паромщики говорят, что они делали то же самое. У меня странное предчувствие насчет этой кампании. Они не убегают, это точно. И действуют не по приказам Серебряных. Они слишком хорошо платят за нашу осмотрительность.

Красные солдаты попросили, чтобы я перевез их на другую сторону прямо сейчас – и быстро, – и дали мне столько денег, что этой суммы хватило бы на две такие лодки, как моя. Еще раз они заплатили на границе. Я не смог устоять. Отвез их вверх по Огайюсу, вдоль границы с Нортой. Опасная дорога. Больше не буду так рисковать. Я так и не узнал их имен, но, судя по их снаряжению, они направляются на север. Далеко-далеко на север.

Контрабандисты из Озёрного края предупредили паромщиков на Развилке. Серебряные будут жестко пресекать пограничные проверки и получили приказ уничтожать наши лодки, если мы высадимся на их берегах. В Озёрах возникли кое-какие проблемы с Красными. Достаточно серьезные, чтобы они начали следить за границей. Они охотятся.

ПОЛ. ФАРЛИ: Мы начинали осторожно. Так, чтобы нас не заметили. Движение транспорта и конвоев останавливается на несколько дней из-за обрушения моста. Цитадель не получает в срок партию оружия. Сорван марш войск. Чтобы не отставать от графика, им приходится работать в два раза больше. Офицеры расстроены, вымотаны. Кто-то из них оступается, падает – и вот он размозжил себе голову о камни. Дети приезжают в гости к одному из офицеров – и в итоге теряются в лесу. Что-то в этом роде.

ДЖЕЙКОС: Что-то в этом роде.

ПОЛ. ФАРЛИ: Ты что-то позеленел, Джейкос. Я думал, ты это изучал. Думал, ты видал вещи и похуже.

ДЖЕЙКОС: На бумаге это воспринимается совсем не так, как рассказ из первых уст, сэр. Так говорите, это началось в армии?

ПОЛ. ФАРЛИ: Совершенно верно. Мое подразделение не было приписано к Цитадели или конкретному легиону. Мы были, так сказать, птицами свободного полета. Мы хорошо воевали, хорошо убивали. Серебряные посылали нас туда, где мы были нужны. На фронт – или куда-нибудь еще.

ДЖЕЙКОС: В пределах Озёрного края?

ПОЛ. ФАРЛИ: В основном на границе, но да. Нас рассылали повсюду.

ДЖЕЙКОС: Полагаю, теперь позеленели вы, полковник.

ПОЛ. ФАРЛИ: В конце концов, это и стало причиной. Нас отправили убивать своих. Заставляли любыми возможными способами останавливать беспорядки. Отрывать матерей от детей, когда их забирали на военную службу. Нас это не устраивало.

ДЖЕЙКОС: Я представляю.

ПОЛ. ФАРЛИ: У нас был Серебряный офицер, который держал нас в узде, но он любил выпить. Любил поесть. Любил общаться с высшими чинами в Цитаделях. И пока мы делали то, что нам приказывали, ему было плевать, чем мы занимались в свободное время.

ДЖЕЙКОС: Взрывали мосты и убивали офицеров.

ПОЛ. ФАРЛИ: Верно. Мы старались, чтобы об этом знало мало людей. Все мы были из Хада, с севера, холодного и бесплодного места. Там ты учишься охотиться тогда же, когда и учишься ходить. Страж была со мной с самого начала, и Багровый тоже. Он был нашим лучшим связным с речниками.

ДЖЕЙКОС: Речниками?

ПОЛ. ФАРЛИ: Так мы называем перевозчиков и контрабандистов Спорной территории. Никто лучше них не сможет переправить тебя через границу или провезти по реке. Брать оружие в дорогу нам было нельзя, но при необходимости они снабжали нас боеприпасами.

ДЖЕЙКОС: Итак, генералы-командующие с кодовыми именами Страж и Багровый были частью вашего подразделения. Как вы познакомились с остальными?

ПОЛ. ФАРЛИ: Пересекались с ними на протяжении многих лет. Большинство из них делали то же самое, что и мы. Устраивали Серебряным диверсии, не строили планы дальше пары недель вперед. Но именно Дворец и Лебедь действительно объединили нас, дали нам цель. Они знали Серебряных лучше нас. Знали, как они думают, как действуют. И знали, что, если мы действительно хотим что-то изменить, самим нам не справиться.

ДЖЕЙКОС: И это, безусловно, так. Не хотели бы вы рассказать об инциденте в Хаде? Его называют Затоплением Северных земель.

(Полковник Фарли долго смотрит в одной точку)

ПОЛ. ФАРЛИ: Нет, черт побери, не хотел бы.

Поскольку Спорная территория придерживается летоисчисления, отличного от принятого в Норте, а речные паромщики вряд ли являются учеными, я могу датировать его данные приблизительно после 300 г. н. э. Основываясь на моем разговоре с полковником Фарли, я подозреваю, что в число Красных солдат, перемещавшихся вдоль границы, входили он сам, генерал Страж, генерал Багровый – и те, кто позже стали первыми членами Алой гвардии.

ДЖЕЙКОС: Какое кодовое имя у вас было в Алой гвардии до Охотницы?

ГЕН. ФАРЛИ: Я была Ягненком. А мой отец – Овном.

ДЖЕЙКОС: Вы присоединились в совсем молодом возрасте.

ГЕН. ФАРЛИ: Да.

ДЖЕЙКОС: И вы помогали своему отцу выполнять миссии по всему Озёрному краю. Внедряли оперативников на ключевые посты, саботировали торговлю и транспортные поставки Серебряных, занимались контрабандой, сбором разведданных, убийствами и так далее.

ГЕН. ФАРЛИ: Да, и эти миссии выполняла тоже.

ДЖЕЙКОС: Конечно. И вас отобрали для проникновения в Норту.

ГЕН. ФАРЛИ: Да.

ДЖЕЙКОС: Сколько вам было лет, когда погибли ваши мать и сестра?

(Генерал Фарли не отвечает.)

ДЖЕЙКОС: Не хотели бы вы рассказать об инциденте в Хаде?

ГЕН. ФАРЛИ: Нет, черт побери, не хотела бы.

ИЗ ВОЕННЫХ АРХИВОВ ГОРЫ РОГ И ОБОРОННОГО ЦЕНТРА МОНФОРА:

Наши шпионы в Озёрном краю сообщили о крупном событии на севере, на берегах залива Хад. Согласно данным нашей разведки, след нескольких нападений и актов саботажа был отслежен до небольшой группы, базирующейся в одной из отдаленных деревень. Король Озёрного края нанес ответный удар и сдвинул воды залива, чтобы в буквальном смысле погасить первые огоньки разгорающегося восстания. Мы все еще ждем подсчета жертв, но, по предварительным данным, их сотни. Я отправил запрос на отправку оперативника для надлежащего расследования и отчета. Больше всего меня интересует эта так называемая группа, ее организация и размер. Они, кажется, хорошо скоординированы и способны передвигаться. Не говоря уже о том, что они умны. Несколько человек были схвачены, но допросы ни к чему не привели. Похоже, они действуют на основе принципа минимальной осведомленности. Очень по-военному. Никто не владеет всей информацией. Посмотрим, как они отреагируют.

Затопление Северных земель, скорее всего, произошло ранней весной, 315 г. н. э.

Джейкос: Насколько я понимаю, вы сыграли немалую роль в недавних событиях, особенно в тех, которые были связаны с Мэрой Бэрроу.

Мистер Свисток: Я ничего особенного не делал. Она – хорошая воровка. Обычно я продавал то, что она приносила, и брал небольшую часть за свои заботы.

Джейкос: Вы также представили ее генералу Диане Фарли и Алой гвардии.

(Мистер Свисток прищуривает глаза и пожимает плечами.)

Джейкос: Можете рассказать мне столько, сколько захотите. Моя цель состоит только в том, чтобы посмотреть на ситуацию со всех сторон.

Свисток: Вы же знаете, что Свисток – не моя настоящая фамилия, да? Это кодовое имя. Не только у членов Гвардии есть кодовые имена.

Джейкос: Я понимаю.

Свисток: Это часть более масштабной операции. Сеть Свистков. Перекупщиков и контрабандистов, поддерживающих связь друг с другом. И она раскинулась по всей стране. Кто-то на юге может перевозить сахар, на севере у нас есть батарейки и так далее. Необходимо, знаете ли, когда всем заправляют такие, как вы. Как нам было по-другому выживать в трещинах?

Джейкос: Конечно, я с вами согласен. И Алая гвардия проникла в сеть Свистков на ранней стадии, не так ли?

Свисток: Проникла? Нет, они сотрудничали с нами. Мы помогали им передвигаться, перевозили информацию, контрабандные товары и людей. Но мы отвечали за себя сами. Никто не брался за работу, которую не хотел делать. Таково было соглашение, и Гвардия его придерживалась.

Джейкос: Как долго вы работали с Гвардией?

Свисток: О, я? Недолго. Полагаю, меньше двух лет. Она довольно быстро двигается, эта Гвардия. Как только начинает двигаться.

Джейкос: А до Гвардии? Как вы жили тогда? Думаю, вы многое повидали.

Свисток: Это вы так хотите сказать, что я выгляжу старым?

(Мистер Свисток смеется.)

Свисток: Да, я многое повидал. Хорошее, плохое. Подпоры – далеко не самое плохое место для жизни. Мы не город техов, и, к счастью, мне никогда не приходилось бывать ни в одном из них. Но вам все равно придется смотреть, как детей против воли уводят из их домов. Как приходят письма и как родители падают на колени. Мне повезло. У меня нет детей. Нет семьи. И у меня было хорошее прикрытие. Я подметал улицы, чтобы быть занятым в глазах любого Серебряного, которому вздумалось бы обратить на меня внимание. По крайней мере, больше в этом нет нужды. Им больше не нужно переживать из-за призыва, даже если они думают, как бы раздобыть еду, или беспокоятся, что через их город может снова пронестись еще один озлобленный Серебряный. Не то чтобы я жалуюсь. До Гвардии, до войны все было еще хуже. Мы и не думали, что ситуация может улучшиться. Не надеялись на это. Мы знали, что случилось с Красными, которые восстали. Знали о восстаниях, которые были подавлены. Слышали об активистах, которые были убиты за речь или секретное письмо. Пытаться изменить мир было бессмысленно. Он был слишком большим, слишком сильным. А Серебряные всегда были лучше нас. Но теперь это не так.

Джейкос: Теперь – нет.

Свисток: Восстаньте, алые, как рассвет.

Стальные шрамы

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ БЫЛО РАССЕКРЕЧЕНО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА

Операция ОЗЁРНАЯ, этап 3, день 61.

Оперативник: Полковник ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: ОВЕН.

Отправлено: Солмари, ОК.

Получатель: КОМАНДОВАНИЕ, ОТРЕДАКТИРОВАНО.

– Операция ОЗЁРНАЯ завершена досрочно, выполнена успешно. Каналы и шлюзы озер ПЕРИУС, МИЗКИН и НЕРОН находятся под контролем Алой гвардии.

– Оперативники ВИППЕР и ОПТИК будут контролировать продвижение ОЗЁРНОЙ, поддерживать тесный контакт, открывать каналы связи с МОБИЛЬНОЙ БАЗОЙ и КОМАНДОВАНИЕМ. Протокол ожидания и донесения, ждут приказов.

– В настоящее время возвращаюсь в ТРАЙАЛ с ЯГНЕНКОМ.

– Обзор операции ОЗЁРНАЯ:

Убиты в бою: Д. ФЕРРОН, Т. МИЛЛС, М. ПЕРШЕР (3).

Ранены: ЖИВЧИК, РЫБЬЯ КОСТЬ (2).

Жертвы (Серебряные) (3): зеленый (1), сильнорук (1), целитель кожи? (1)

Жертвы (гражданское население): Неизвестно.

ВОССТАНЬТЕ, АЛЫЕ, КАК РАССВЕТ.

– Впереди бури.

Полковник говорит, просто чтобы заполнить тишину. Его единственный здоровый глаз прижимается к щели в стене отсека, фиксируясь на горизонте. Другой глаз пристально смотрит, хотя едва может видеть сквозь пленку алой крови. Ничего нового. Его левый глаз такой уже много лет.

Я слежу за направлением его взгляда, вглядываясь сквозь щели в дребезжащем дереве. Темные тучи собираются в нескольких милях отсюда, пытаясь спрятаться за лесистыми холмами. Вдалеке слышны раскаты грома. Я не обращаю на это внимания. Я только надеюсь, что бури не замедлят ход поезда и мы не проведем под фальшивым полом грузового вагона ни секундой дольше необходимого.

У нас нет времени на бури или бессмысленные разговоры. Я не спала два дня, и это видно невооруженным взглядом. Больше всего на свете мне хочется побыть в тишине и хотя бы несколько часов отдохнуть перед возвращением на базу в Триал. К счастью, здесь особо нечего делать. Здесь слишком низко, а я слишком высокая для подобного помещения и могу тут только лежать. Как и полковник. Нам обоим пришлось растянуться на полу, как можно ближе прижавшись к тусклой перегородке. Скоро наступит ночь, и компанию нам составит только темнота.

На транспорт грех жаловаться. По дороге в Солмари мы провели половину пути на барже, перевозившей фрукты. Она заглохла на озере Нерон, и большая часть груза сгнила. Первую неделю операции я провела, выстирывая свою одежду, чтобы она не воняла. И я никогда не забуду, какой бардак был перед началом «Озёрной» в Детраоне. Провести три дня в вагоне для скота только для того, чтобы обнаружить, что попасть в столицу совершенно невозможно. Потому что она находится слишком близко к Чоку и ее очень хорошо охраняют – правда, которую я по собственной воле проигнорировала. Но тогда я не была офицером, и не я приняла решение попытаться проникнуть в столицу Серебряных без должной разведки или поддержки. Это сделал полковник. Тогда он был всего лишь капитаном с кодовым именем Овен. Ему слишком много нужно было доказать, слишком за многое бороться. Я только плелась вслед за ним, представляя из себя чуть больше, чем только присягнувшего солдата. Мне тоже было что доказывать.

Полковник прищуривается, но не сводит глаз с пейзажа. Не для того, чтобы смотреть наружу, а чтобы не смотреть на меня.

«Ну и ладно».

Мне тоже не нравится на него смотреть.

Неважно, насколько плохие у нас отношения, – мы хорошая команда. Командование это знает, мы это знаем, и именно поэтому нас продолжают отправлять на задания вместе. Детраон был нашей единственной ошибкой в бесконечном марше за правое дело. И ради него, ради Алой гвардии мы каждый раз забываем про наши разногласия.

– Есть идеи, куда двигаться дальше?

Как и полковник, я не выношу тяжелого молчания.

Он отходит от стены, хмурится, все еще не глядя в мою сторону.

– Ты же знаешь, что это не так работает.

Я офицер уже два года, еще два до этого была солдатом, который принес присягу Алой гвардии, – а до этого всю жизнь провела в ее тени.

«Конечно, я знаю, как это работает», – хочется прошипеть мне.

Никто из нас не знает больше, чем должен знать. Люди знают только, какую операцию они выполняют, кто состоит в их отряде и кто их непосредственный начальник. Информация может быть опаснее любого оружия, которое у нас есть. Мы рано усвоили этот урок, для этого понадобилось несколько десятилетий неудачных восстаний – и все они были подавлены из-за одного-единственного Красного, оказавшегося в руках Серебряного шепота. Даже самый хорошо обученный солдат не сможет отбить атаку на его разум. Все всегда всплывает наружу, все секреты всегда раскрываются. Так что мои оперативники и солдаты держат ответ передо мной, их капитаном. Я подчиняюсь полковнику, а он – Командованию, кем бы они ни были. Мы знаем только то, что мы должны знать, чтобы двигаться вперед. И это единственная причина, по которой Гвардия смогла продержаться так долго и продолжила работу, когда все остальные подпольные организации прекращали свое существование.

Но ни одна система не является совершенной.

– То, что вы не получали новых приказов, не означает, что у вас нет мыслей о том, какими они могут быть, – говорю я.

На его щеке дергается мускул. Улыбнуться он хочет или нахмуриться – не знаю. Полковник не улыбается по-настоящему. Уже очень много лет.

– У меня есть кое-какие подозрения, – отвечает он после долгой паузы.

– И…

– И они останутся при мне.

Я шиплю сквозь зубы.

«Как обычно».

И, это вероятно, к лучшему – я не обманываю себя. Несколько раз я в самый последний момент скрывалась от охотничьих псов Серебряных – и этого мне хватило, чтобы понять, насколько важна принятая в Гвардии скрытность. Одной только мне известно столько информации – имена, даты, детали операций – что можно уничтожить результаты целых двух лет работы в Озёрном краю.

– Капитан Фарли.

Мы не используем наши звания или имена в официальной переписке. Согласно всем источникам, которые можно перехватить, я – Ягненок. Это тоже важно для нашей защиты. Если какое-то из наших сообщений попадет не в те руки, если Серебряные взломают наши шифры, им будет трудно выследить нас и распутать нашу обширную, запутанную сеть.

– Полковник, – отвечаю я, и он наконец смотрит на меня.

Я вижу сожаление в его единственном здоровом глазу, оставшимся знакомого оттенка синего. Все остальное за эти годы изменилось. Он заметно посуровел, его жилистое тело свернулось как змея, скрытое поношенной одеждой. Его светлые волосы, светлее моих, начали редеть. На висках начинает проступать седина. Поверить не могу, что не замечала этого раньше. Он стареет. Но его реакция остается такой же быстрой, а ум – все таким же острым. Полковник так же проницателен и опасен, как всегда.

Я все еще нахожусь под его тихим, быстрым наблюдением. Он как будто меня проверяет. И когда он открывает рот, я знаю, что прошла проверку.

– Что ты знаешь о Норте?

Я резко ухмыляюсь.

– Так они наконец-то решили расширяться.

– Отвечай на вопрос, Ягненочек.

Это обращение – просто смешно. Во мне почти шесть футов роста.

– Еще одно королевство, как Озёрный край, – резко отвечаю я. – Красные должны работать или идти на военную службу. Сосредоточены на побережье, столица – Археон. Почти столетие воюют с Озёрным краем. В союзе с Пьемонтом. Король – Тиберий… Тиберий…

– Шестой, – заканчивает полковник. Ругается как школьный учитель – не то чтобы я много времени проводила в школе. И в этом виноват он сам. – Из Дома Калор.

«Глупо. У них даже не хватает мозгов придумать своим детям разные имена».

– Поджигатели, – добавляю я. – Претендуют на так называемую Пылающую Корону. Достойная противоположность королям-нимфам Озёрного края.

Короли, которых я знаю даже слишком хорошо, потому всю жизнь прожила под их властью. Они так же бескрайни и непреклонны, как воды их королевства.

– Именно. Противоположны по природе, но в то же время ужасно похожи.

– Тогда туда должно быть так же легко внедриться.

Он поднимает бровь и обводит рукой тесную комнатку, в которой мы находимся. Он выглядит почти удивленным.

– Хочешь сказать, вот это легко?

– Сегодня в меня не стреляли, так что да, хочу, – отвечаю я. – Кроме того, Норта же размером с половину Озёрного края?

– С сопоставимой численностью населения. Плотно заселенные города, более развитая инфраструктура…

– Тем лучше для нас. В толпе легко спрятаться.

Он раздраженно стискивает зубы.

– У тебя на все есть ответ?

– Я хорошо делаю свое дело.

Снаружи снова гремит гром, ближе, чем раньше.

– Итак, потом мы направляемся в Норту. И будем делать там то, что сделали здесь, – давлю я.

Мое тело гудит от предвкушения. Я так долго этого ждала. Озёрный край – всего лишь одна спица колеса, одна страна на континенте из многих. Восстание, сдерживаемое его границами, в конечном счете потерпело бы неудачу, подавленное другими народами континента. Но нечто большее, волна, которая захлестнула бы два королевства, еще один фундамент, который взорвется под проклятыми ногами Серебряных – у этого есть хоть какой-то шанс. А шанс – это все, что мне нужно, чтобы сделать то, что я должна.

Еще никогда вес нелегального пистолета не казался мне таким успокаивающим.

– Не забывай, капитан, – теперь он не отводит от меня пристального взгляда. Хотелось бы мне, чтобы он этого не делал. «Он так похож на нее», – какие у нас навыки. С чего мы начинали, откуда пришли.

Без предупреждения я ударяю каблуком по доскам под нами. Он не вздрагивает. Мой гнев не является для него чем-то неожиданным.

– Как же я могла забыть, – усмехаюсь я. Я сопротивляюсь желанию потянуть за длинную светлую косу, перекинутую через плечо. – Я вспоминаю об этом каждый день – когда вижу свое отражение в зеркале.

Я никогда не выигрываю в спорах с полковником. Но это, по крайней мере, похоже на ничью.

Он отворачивается и снова переводит взгляд на стену. Через щели пробиваются последние лучи уходящего солнца, и его раненый глаз светится красным в угасающем свете.

Полковник тяжело вздыхает.

– Я тоже – когда вижу свое.

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ БЫЛО РАССЕКРЕЧЕНО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА

Оперативник: Полковник ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: ОВЕН.

Отправлено: Триал, ОК.

Получатель: КОМАНДОВАНИЕ, ОТРЕДАКТИРОВАНО.

– Вернулся в ТРАЙАЛ с ЯГНЕНКОМ.

– Сообщения о контратаке Серебряных ОК в АДЕЛЕ подтверждаю.

– Запрашиваю разрешение отправить ХОЛИДЕЙ и ее команду для наблюдения/ответных мер.

– Запрашиваю разрешение начать оценку эффективности контакта в НРТ.

ВОССТАНЬТЕ, АЛЫЕ, КАК РАССВЕТ.

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ БЫЛО РАССЕКРЕЧЕНО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА

Оперативник: Генерал ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: БАРАБАНЩИК.

Отправлено: ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Получатель: ОВЕН, Триал, ОК.

– Разрешение на отправку ХОЛИДЕЙ предоставлено. Только наблюдать, операция УХО ВОСТРО.