Текст книги "Девственность, (не)дорого (СИ)"
Автор книги: Виктория Анкай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
*3*
Ненавижу больницы… Любые и по любому поводу, даже вот такие дорогущие платные клиники, куда я по факту обратилась вовсе не за лечением, а из-за собственной дурости. И врачей в белых халатах тоже ненавижу… Даже если это гинеколог в синем костюме. И Люську тоже… Ненавижу…
– …Операция несложная, длится максимум полчаса, во избежание стрессовой ситуации мы вводим общий наркоз, но у нас есть пациентки, которые приходят, кхм… не первый раз, и им мы делаем под местной анестезией… В общем, волноваться совершенно не стоит, к вечеру пойдёте домой, – Юрий Евгеньевич со скучающим видом смотрел в окно на солнечные блики, повторяя одно и то же по пятому кругу, пока меня готовили к операции. Оглянулся, мазнул по мне равнодушным взглядом… – Это что? Вы что, плачете? – он на долю секунды с изумлением поднял брови, растерянно развёл руками, но тут же снова вздохнул, теряя ко мне всякий интерес. – Больно не будет, я же объясняю… Бояться тоже совершенно нечего…
Да как будто слёзы только по этим причинам могут быть! Я… Я, может, психологически не готова! Ни к операции, ни к девственности, будь она неладна! Как и к тому, чтобы лежать тут в кресле с раздвинутыми ногами перед каким-то левым мужиком и ждать, пока он полезет этими железными штуками туда, где его быть не должно…
– Я три раза рожала, боли я не боюсь, – голос почему-то охрип и больше походил на шёпот.
– Передумали? – Юрий Евгеньевич насмешливо ухмыльнулся, натягивая перчатки, поданные ему медсестрой.
Я шмыгнула носом, переключая внимание на вторую девушку, нацепившую мне на руку тонометр.
– Н-нет… – слёзы потекли пуще прежнего.
– Так, надо успокоиться. С минуты на минуту ждём анестезиолога, а Вы тут у меня в слезах, – этот, мать его, доктор всё-таки строго нахмурился. – Был бы повод к тому же…
Повод и так есть! Я неисправимая дура – чем плохая причина для самоедства и истерики?
А если серьёзно, странно, что я вообще не разревелась взахлёб – именно так я поступила в детстве, когда мне зашивали коленку после падения с велосипеда, также рыдала, когда мне накладывали гипс на сломанную кисть в пятом классе, а когда меня зашивали после третьих родов, я вообще выла белугой… И нет, не от боли. А потому что я… я п-просто… н-не могу контролировать эти с-слёзы…
– У м-меня, может, психологическая т-травма из-за предстоящей операции… – я вполне правдоподобно состроила страдальческое лицо. – Х-хирургическое вмешательство, з-знаете ли, ни разу не шутки…
Дверь кабинета внезапно распахнулась. В помещение влетела невысокая красивая женщина лет сорока пяти с идеальной причёской под миниатюрным колпачком, загорелая будто только что с югов, с идеальными точёными чертами лица, явно тоже вышедшими из-под ножа пластического хирурга, с невозможно прямой осанкой и нереально обаятельной улыбкой.
– Доброе утро! – её сильный мелодичный голос разлетелся по всем уголкам операционной. – Кого штопаем сегодня? Всё подготовили? – она только сейчас принялась надевать маску на лицо. – Евгеньевич, придвинь мне капельницу…
Захлопала ресницами, отгоняя настырные слёзы – одно дело перед хирургом реветь, а совсем другое – перед такой вот жизнерадостной мадам в полном расцвете лет… Стыдно. Если она не жена Юрию Евгеньевичу, что в принципе не исключается, то они по-любому трахались хоть пару раз на рабочем месте – слишком заметная и холёная дама. Вот у такой бы девственность точно купили даже в её возрасте…
– Ой… А… – слегка ошалевший взгляд женщины остановился на моём лице. – У нас гименопластика вроде… Или я путаю с утра, не проснулась ещё…
– Да, – Юрий Евгеньевич вполне буднично кивнул, с противным лязгом перебирая инструменты на столике. – Именно она, Любовь Васильевна… Можно уже колоть…
– А-а-а… Ну хорошо, – Любовь Васильевна быстро взяла себя в руки. Сама подтащила капельницу куда нужно, взяла со стола подготовленный шприц и ампулу…
Зажмурилась, мечтая уже быстрее провалиться в глубокое беспамятство и хотя бы на ближайшие полчаса выпасть из жизни – я и так на нервах не спала всю ночь, может, хоть отдохну… Набрала в грудь воздуха, стиснула зубы, чтобы снова не пустить слезу…
– Та-а-ак, – прохладные женские пальцы в тонких перчатках цепко обхватили моё запястье. – Потерпите секундочку… – едва ощутимый укол царапнул кожу. – Не волнуемся, всё хорошо… Ввожу препарат…
Господи помо…
Спасительная темнота.
***
Какого-то чёрта снились зайцы. Я точно знала, что это зайцы, а не кролики, хотя ни разу в жизни не видела ни тех, ни других при близком рассмотрении, только за стеклом зоопарка. И эти звери прыгали вокруг огромного толстого дерева, единственного на ровном зелёном газоне. И, кажется, такая умиротворяющая картина должна была бы нести в сознание гармонию и покой, но почему-то не несла… Я в этом сне оказалась зверски голодной и готова была сожрать всех этих зайцев вместе с шерстью, но не могла поймать ни одного. А ещё дико хотелось пить, в туалет, было жарко и воняло каким-то навозом… А чёртовы зайцы смотрели на меня как на дуру, прижимали уши и с громким хрустом жевали сочную молодую траву. И сквозь этот завуалированный кошмар изредка прорывались какие-то чужеродные звуки, чьи-то негромкие голоса, стерильные запахи больницы…
Резко распахнула глаза.
Слава тебе Господи, просто померещилось. Крошечная одноместная палата, кнопка вызова медсестры прямо под рукой, на прикроватном столике стакан с чистой искрящейся водой, тут же мой мобильник и бутылка минералки… И есть совсем не хочется, надо же. Хочется просто лежать, подставлять лицо солнечным лучам, пробивающимся сквозь жалюзи прямо над головой, и наслаждаться тем, что зайцы, зачем-то явившиеся мне в наркотическом опьянении, наконец исчезли…
Стоп.
Чё-ё-ёрт…
Это платная клиника, и я только что оклемалась после наркоза.
И я теперь… Девственница.
Боже-е-е-е…
Как-то одномоментно зачесалось всё и везде, особенно между ног. Бросило сначала в жар, потом в озноб, спина покрылась противными мурашками.
Я всё-таки это сделала, да…
На несколько секунд захотелось отмотать время на пару часов назад и вернуть всё как было – проснуться утром, попререкаться с детьми, выйти на работу вместо отгула, пропахать там весь день, как всегда пропустив всю прекрасную погоду на улице, вечером вернуться домой, приготовить ужин… И всё это будучи взрослой самодостаточной женщиной, родившей и почти вырастившей троих детей, а не девственницей!
Что я наделала…
Это теперь и с работы вечером придётся на автобусе ездить – не дай Бог маньяк нападёт и лишит меня этой… девственности! Что продавать потом? А если… если судьба из-за угла нагрянет в лице красивого арабского шейха, всю жизнь мечтавшего о такой чудесной женщине, как я? Что я ему скажу?! Случайно мхом поросло, потому что мужика давно не было, ага…
В коридоре послышались шаги. Как назло, замерли у моей палаты…
Дверь негромко открылась в тот момент, когда я торопливо стирала слёзы со щёк кончиком белоснежного накрахмаленного пододеяльника. Как у них чётко время наркоза рассчитано, а…
Подняла глаза.
Юрий Евгеньевич, чтоб его…
– Пришли в себя? Прекрасно, – доктор неспешно закрыл дверь, сделал пару шагов вперёд, вальяжно плюхнулся на стул. – Рад сообщить, что операция прошла успешно. Как себя чувствуете? – он чуть насмешливо прищурился, изучая моё лицо. – Опять слёзы…
А правда, как я себя чувствую? Да никак! Как будто ничего не случилось, если не считать грубой неудобной медицинской прокладки между ног. Почему-то девственность совсем не ощущается – не жжёт, не щекочет, не колется…
– Отлично чувствую… – я шмыгнула носом, повыше натягивая одеяло – это там, в операционной, этот мужик – врач, а тут, в палате… Нет, тоже хирург, конечно, но… – Домой уже можно?
– Можно, – Юрий Евгеньевич охотно кивнул. – Как только достаточно отдохнёте и придёте в себя, – он поднял руку в предупреждающем жесте, заметив мой порыв подскочить с кровати. – Вам ещё давление должны померить, температуру на всякий случай… Что там у девочек-медсестёр в протоколе… – он махнул в сторону двери, словно всё вышеперечисленное блажь и ерунда. – Я бы посоветовал Вам немного полежать – в Вашем во… – доктор осёкся, провёл пальцем по губам, словно запирая рот на замок, – в Вашем состоянии торопиться некуда.
Вот мудак, а! В его возрасте тоже весьма сомнительно заниматься такой хернёй, как гименопластика! Лучше бы вон в городской больнице приём вёл, роды принимал в конце концов, или чем там порядочные гинекологи-хирурги занимаются…
– Не отдыхается мне что-то в вашем заведении, – я кисло улыбнулась, поглядывая на время на экране мобильника. – А дома и стены лечат…
– Ага, и срастается всё само… Швы я имею ввиду, – Юрий Евгеньевич кашлянул в кулак. – Так. Ну теперь к делу… По питанию – пока нельзя употреблять в пищу некоторые продукты. Вот, список я Вам оставляю, – он полез в конец карточки за торчащим из неё листком, пробежался по нему глазами. – Тут всё понятно: исключаем из рациона овощи, фрукты, пряности, черный хлеб… короче, всё, что может вызывать вздутие живота и запор… По поводу физических нагрузок – не следует поднимать тяжести и заниматься спортом в течение месяца, нельзя пользоваться тампонами… – доктор поднял глаза, выражая всю степень серьёзности. – Так же нельзя заниматься сексом в течение нескольких недель. Но-о-о-о…
Сглотнула отчего-то на это весомое "но". Затаилась, ожидая продолжения…
– …Но есть важный нюанс. Я о периоде реабилитации… – хирург вскинул брови, произнося слова громко и отчётливо. – Услышьте меня, уважаемая Ксения Викторовна! Первый половой акт должен произойти через два-четыре месяца после вмешательства. Идеальное время – три месяца. Это обуславливается тем, что к этому моменту уже точно завершено заживление, швы рассосались, плева устойчива, проросла капиллярами, но все еще эластична. Именно в этот период ощущения обоих партнеров будут максимально естественны – выделение крови и небольшой дискомфорт у Вас, ощущение преграды для мужчины. Услышали меня?
Кивнула, почему-то покрываясь липким потом.
– Три месяца, – повторила шёпотом. – Максимум четыре…
– Да! – Юрий Евгеньевич поднял палец вверх. – Если сильно затянуть с половым актом, он может быть очень болезненным. Поэтому! – он снова заговорил повышенным назидательным тоном. – Если сроки вышли, мы настоятельно рекомендуем вам обратиться за консультацией и осмотром, чтобы обсудить все детали. В редких случаях даже требуется хирургическое рассечение плевы… Имейте это ввиду!
Стало совсем жарко…
– П-поняла…
Это что же, как Золушка что ли? Через четыре месяца карета превратится в тыкву, и моя девственность станет вечным проклятием?! Могли бы раньше предупредить… То есть у меня всего четыре месяца на то, чтобы найти покупателя? Мамочки…
– Ну, собственно, на этом всё, – Юрий Евгеньевич неторопливо поднялся со стула. Ещё раз оглядел меня с ног до головы, почему-то тяжело вздохнул… – Если есть желание – можете попросить больничный в регистратуре, Вам оформят на три дня. Всего доброго, Ксения Викторовна. В случае чего – наша клиника к Вашим услугам…
– Д-до свидания… – я проводила взглядом удаляющуюся спину хирурга. Дождалась, пока за ним закроется дверь…
Снова разревелась. На этот раз от острой жалости к себе и к своей, как там этот доктор выразился, девственной плеве…
Четыре месяца! А он ещё говорил, что в моём возрасте спешить некуда! Очень даже есть, оказывается… Как и в моём положении, да.
Решительно откинула одеяло. Потянулась за одеждой – дома в родных стенах пусть срастается всё, как кто-то давеча изволил пошутить. Ибо восстанавливаться тут мне уже что-то надоело…
Зато у меня будет больничный на три дня. Хоть что-то положительное в этом жизненном дурдоме…
***
– Ой, ма… – старшая дочь округлила глаза, высовывая голову из комнаты. – А ты… чего так рано сегодня?
Покосилась на мужские ботинки у входа – понятно, Федя в гостях, пока матери нет дома. И судя по тому, с какой интенсивностью из приоткрытой двери доносятся шорохи и тихие маты, они явно не чай пили. Господи, у всех есть нормальный секс, только не у меня!
– Я на больничном, на целых три дня. Простыла… – поджала губы, устало скидывая кроссовки. – При мне не трахаться, ясно?! – почему-то стало обидно до слёз – даже в собственном доме я лишняя, если пришла не вовремя.
– Да ты что, ма… – Ольга вполне правдоподобно покраснела, пряча голову. – Мы как раз чай пить собирались… Да, Федь?
– Да! – бодрый ответ невидимого Феденьки явно подразумевал тот факт, что парень уже успел одеться и успокоиться. – Добрый день, кстати, Ксения Викторовна!
– И тебе не хворать, – я тяжело вздохнула, направляясь в сторону своей кухни. – Чая нет, кстати. Только кофе… Вот как раз можете оба прогуляться до магазина, я вам список напишу. Там в автомате и попьёте хоть чая, хоть какао… Заодно домой сладкого купите. Я тоже… чаю хочу… – шмыгнула носом, с горечью обозревая свои апартаменты – раскладушку достать и просто проваляться весь день за просмотром сериалов? Или, может, поесть приготовить…
– Без проблем, Ксения Викторовна! – Фёдор наконец появился на пороге кухни, довольный как мартовский кот, не смотря на очевидное смущение. – Можем и Илью из сада забрать, если надо…
Всё-таки виноватый зять – отличный зять.
– Надо, конечно, – кивнула, по привычке доставая чашку и засыпая в неё растворимый кофе. – Если я дома, то это не значит, что Оля освобождается от своих обязанностей, – я с тоской уставилась в окно. – Ещё надо бельевые верёвки перевязать в ванной, а то совсем прохудились. А там высоко, сам знаешь…
– Сделаем, Ксения Викторовна! – парень с готовностью кивнул. – Чего купить-то надо?
– Сейчас, погоди…
Вытащила из сумки листок с рекомендациями, несколько раз перечитала… А что вообще есть-то теперь? Чтобы сидеть на этой прописанной диете, надо в пять раз больше денег, чем при нормальном человеческом питании. Опять расходы…
– На, – я отдала ему список. – Как хочешь, но чтоб в тысячу уложились. Ну в полторы, ладно… – я практически от сердца оторвала банковскую карту и протянула ему, даже не уверенная полностью в том, что пресловутые полторы тысячи там вообще есть…
– Мы ушли, ма! – Ольга, по всей видимости, решила не показываться мне на глаза. – Федь, ну пойдём уже… – вот тут её тон резко изменился с радостно-подлизывающегося на капризно-недовольный. – Видишь, мама устала… Давай не будем мешать…
– Да, не торопитесь там! – крикнула ребятам вдогонку, вытаскивая из шкафа раскладушку.
– Пока, мам!
– До свидания, Ксения Викторовна!
– Пока, – выдохнула на последнем издыхании, разбирая кровать.
Всё-таки пролежать три дня в постели – не такая уж плохая затея. На больничном я или где, в конце концов…
*4*
– Ксень, ну чего ты расстраиваешься раньше времени? – Люська с физиономией страдающего ангела дотронулась до моего плеча. – Ну я понимаю, если бы ты… не знаю… беременная была! Вот это да! Ребёнок, он навсегда, согласна! И ещё одного нам точно не потянуть! – она в притворном ужасе закатила глаза. – А тут-то что… Фи-и-и… Ну не выгорит – запишемся обратно к доктору, он всё вернёт как было…
– Иди ты, Люсь… – я закрыла лицо руками. – До сих пор не могу поверить, что повелась на эту херню и сделала это…
– Ксюх, ну не раскисай! – подруга нахмурилась, явно теряя терпение. – Слушай, а доктор тебе часом не рассказывал о побочных эффектах гименопластики? Может, это… послевосстановительная депрессия там какая бывает… И ты щас поплачешь пару дней и успокоишься, а?
– Я успокоюсь, когда всё это закончится! – я едва не взвыла, не имея сил даже злиться на неё. – Хорошо тебе вообще… Сама счастливо замужем, трахаешься раз в неделю, а я… Я… Тут… Вот это всё… – слёзы снова безвольно потекли по щекам.
– Ксенечка, ну мы же не просто так! Ты тут сопли глотаешь с таким видом, будто всё пропало уже! – Люся понизила голос до таинственного шёпота. – А ведь всё только начинается, Ксю…
– Для меня уже началось! Я себя чувствую… неполноценной, вот! – я снова залилась слезами, озвучивая вслух это отвратительное постыдное ощущение. – А ещё… дурой я себя чувствую! Просто полной идиоткой! Зачем я тебя только послушала…
– Так, прекрати истерить! – Люська наконец рассталась с остатками своего и без того сомнительного терпения. – Я сегодня сама похожу по сайтам, поищу… вакансии. А ты зарегистрируйся вот здесь и тоже смотри… – она тыкнула пальцем в экран моего мобильника. – Ну пусть не сразу, не сегодня вечером, но мы обязательно найдём покупателя, ну! – подруга тряхнула меня за плечо. – Да что там искать вообще? Девственность – она и в Африке девственность! Раз у других покупают, у нас тоже купят!
Ну-у-у… В принципе, убедительно.
Вытерла слёзы. Отхлебнула кофе из чашки, потянулась за очередной порцией торта…
– Не понимаю я вообще этих мужиков, Люсь… Ну вот зачем? Зачем они это делают? – я затолкала в рот приличный кусок, жмурясь от удовольствия. – Ну что за кайф – быть первым у бабы? Вот я наоборот вообще не хотела бы быть первой у какого-нибудь придурка, который даже представления не имеет о том, что и куда присовывать…
– Да какая тебе разница, зачем? Делают и делают, Ксюх. А мы с тобой на этом деньги сделаем, – Люся уверенно кивнула, потирая руки. – И вообще, потом расскажешь, как оно там… Ну… Больно или нет… Я, может, тоже для Кольки сделаю… Представляешь, такой подарок на день рождения ему… – она захихикала, мечтательно поднимая взгляд в потолок. – Но я, конечно, на неделю сделаю, мне-то продавать не надо, – подруга снова устремила на меня серьёзный взгляд. – Мы с тобой ещё потом канал свой создадим! Где будем рассказывать таким же дурочкам, как надо жить и вертеться…
Расхохоталась в голос, растирая по щекам остатки соплей.
– Да, и слоган на заставке будет "если у вас нет денег, то надо продать что-нибудь ненужное, а чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно восстановить девственность"…
Люська отставила свою чашку и зажала рот ладонью, сдерживая хрюкающий хохот. Не сдержала, прыская диким ржачем…
– Мам!
Замерли как по команде. Оглянулись на дверь…
– Ой, Сонька… Привет! – Люся подняла руку в приветствии, всё ещё вздрагивая от смеха. – Мы опять тебя разбудили, да?
Дочь только вздохнула и перевела на меня осуждающий взгляд.
– Мам, ну можно потише? Завтра в школу вообще-то…
Поднялась с табуретки, присела перед ней на корточки. Крепко обняла, памятуя о том, как давным-давно, в раннем детстве, дочь будила меня по ночам и просила обнять, без этого она просто не могла уснуть снова. Так и осталась эта привычка между нами…
– Сонь, извини, солнышко… Мы тихо будем, ладно? – я покрепче прижала её к себе. – Хочешь тортика кусочек?
– На ночь сладкое вредно, – она совсем по-взрослому скорчила недовольную гримасу. – И вы обе потолстеете…
– Да! – смиренно ответили хором с Люськой.
Дочь только неодобрительно покачала головой, царственно покидая кухню. Достанется же кому-то свекровь…
– Короче, Ксюх! – Люська честно попыталась говорить шёпотом, но у неё это всегда плохо получалось. – Прорвёмся, поняла?
Обречённо опустила плечи, возвращаясь на табуретку.
– Поняла…
***
С грустью заложила последнюю таблетку в посудомойку – опять траты, и в завтрашний список покупок придётся внести ещё один пункт. Нажала кнопку, как всегда замирая от восторженного ощущения наличия этой самой посудомойки на моей обновлённой кухне – всё-таки сбылась многолетняя мечта идиотки… Наверное, это чувство счастья и какого-то восхищения останется со мной навсегда – я так долго шла к этому ремонту, так старательно продумывала каждую деталь, каждый штрих, общую картину интерьера, так тщательно подбирала цвета, материалы, бытовую технику, что сейчас мне здесь всё кажется идеальным, от фасадов до петель. И это безграничный восторг…
Жаль, что это лишь минутный всплеск эмоций – стоит вернуться в реальный мир и вспомнить про долги, как хочется рыдать и выть…
Села за стол, поставила поближе чашку с кофе, придвинула мобильник. Но в очередной раз вместо скаченных Люськой сайтов полезла совсем не туда…
"…Как правило, первый половой акт у женщин сопровождается болью и кровотечением. Боль при дефлорации может быть очень сильной, а может и отсутствовать вовсе, но чаще всего встречаются промежуточные варианты. Интенсивность боли зависит как от особенностей строения девственной плевы, так и от психологического настроя женщины и от поведения её партнера-мужчины…"
Тяжело вздохнула, откладывая телефон в сторону.
Что я помню о своём первом разе? В смысле о "первом" первом разе…
Да всё помню!
И как решилась на этот шаг после недолгих уговоров Лёши, надеясь на то, что он предложит мне стать его девушкой после этого, и как Лёха мучился всю ночь, пытаясь хотя бы войти в меня, сдерживая из последних сил злость и нетерпение, хотя, как истинный ловелас и первый красавчик в нашей тусовке, он уже имел опыт по лишению девственности с другой девчонкой из параллельного класса, и как я очень хотела дать ему то, что ему требовалось, но только кусала в кровь губы и зажималась от его напора, честно пытаясь расслабиться и потерпеть… Как я в ужасе потом врала маме про рано начавшиеся в этом месяце месячные, ибо кровь текла несколько дней… Как потом мама переживала и водила меня к гинекологу, чтобы проверить, нормально ли у меня там всё… Как потом она тихо плакала у себя в спальне, когда выяснилось, в чём дело… А мне было стыдно не столько от того, что я лишилась девственности, сколько от того, что не призналась матери в том, почему у меня кровь… Бр-р-р-р…
Уже тогда я точно знала, что если когда-нибудь у меня родится дочь, то в определённом возрасте я первым делом попрошу её не замалчивать подобные вещи. И Ольга правда не стала молчать – весело и с задором объявила о потере своей невинности, будто ничего такого в этом нет, откровенно призналась, что рассказы про боль – это какие-то страшилки, и на самом деле терять девственность немного неприятно, но совсем не страшно. Что тут скажешь… Наверное, этот пресловутый психологический настрой реально важен для женщины, да. Федька за ней полгода ухаживал, пока она согласилась. Они к этому времени уже отлично друг друга знали, доверяли друг другу. А я вот тайно любила Лёшку с пятого класса, и когда он предложил мне секс, бездумно согласилась. И так боялась сделать что-то неправильно, переживала как никогда в жизни… В итоге вышла полная ерунда. А Лёшка даже встречаться со мной не стал, вообще сделал вид, что между нами ничего не было… Полное разочарование.
Всхлипнула, вспоминая такое себе начало своей половой жизни. Конечно, с годами воспоминания померкли, но сейчас почему-то накатили девятым валом…
Блядь, мне надо потенциального покупателя искать, изучать совсем другую информацию, а я…
Впрочем, пока можно успокоить себя тем, что ещё слишком рано, а впереди полно времени на поиски. И вообще, Люська права – это они меня пусть ищут. А для этого нужно зарегистрироваться на нескольких площадках, заполнить анкету и подтвердить наличие девственной плевы врачебной справкой. А потом просто сидеть и ждать, когда найдутся желающие…
Они же найдутся, да?
После трёх родов я, конечно, вряд ли впечатлюсь болезненностью дефлорации, тем более когда на кону стоят деньги, но всё равно боязно немного…
Прикурила сигарету, переставила пепельницу с полочки на стол. Потёрла лицо ладонями, пытаясь хоть немного стряхнуть с себя усталость прожитого дня, подняла глаза в потолок…
Когда я делала здесь ремонт, мне наивно казалось, что это первый шаг к лучшему будущему. Что я за столько лет своей не слишком праведной жизни заслужила хоть что-то лично для себя, для своего комфорта. Была уверена, что смогу платить по кредиту, верила, что после этих выплат я также в рассрочку сделаю ремонт в ванной под ключ, потом отремонтирую коридор…
Сейчас я полностью осознала свою несостоятельность. Поняла, что не рассчитала собственные силы. Наверное, если бы не дети, я бы обязательно справилась. Но, как оказалось, их нужды требуют слишком больших затрат. Раньше я этого почему-то не замечала… Нет, я и прежде влезала в долги, куда ж без них, но тогда я не считала каждую копейку. А теперь… Теперь мне стыдно смотреть дочерям в глаза. Слава Богу, Илюха ещё маленький, но даже перед ним жутко неудобно, если приходится отказывать в покупке сладостей или игрушек…
Самое страшное, что долги растут как снежный ком. И если девчонкам с работы или подругам я могу что-то объяснить и попросить подождать, то всем этим кредитным конторам и банкам микрозаймов – нет. Пару раз в прошлом месяце мне уже звонили коллекторы… Предлагали продать то, что было приобретено мною на выданную сумму и погасить долг. И я слёзно пообещала в течение нескольких недель сделать взнос… Но уже не сделаю. Потому что сделала операцию…
И при всём при этом я парадоксально не жалею о том, что ввязалась в это благоустройство своего пространства. Слишком сильны были эмоции радостного предвкушения, когда я ходила по магазинам, листала каталоги, делала компьютерные макеты и искала подходящие для себя варианты. Невыносимо трогательным казалось двухмесячное ожидание, пока изготавливали все корпуса гарнитура по моим индивидуальным замерам, во время которого я накупила кучу всякой мелочёвки вроде полотенец и контейнеров для хранения в цвет фасадов. Чересчур незабываемо-приятным было чувство тихой грусти, когда выносили на помойку старую кухонную рухлядь, теряя по пути отваливающиеся куски советских комодов. Бесконечно восхитительным оказался трепет, когда бригада рабочих делала тут капитальный ремонт, вскрывала древние полы и меняла трубы, натягивала потолки и крепила стеновые панели. Безумно волнительным было ощущение, когда наконец грузчики привезли новую кухню и сгрузили вдоль стены огромные коробки… А уж потом, когда пришёл сборщик и собрал первую тумбу, я плакала от незамутнённого концентрированного счастья…
Как это забыть? Как перестать восхищаться каждой полочкой, каждым шкафчиком, каждым удобнейшим приспособлением и кухонным девайсом? Как пережить и оставить в прошлом ощущение наконец-то сбывшейся мечты? Я просто не смогу теперь без этого всего. Банально не будет смысла…
Я продам эту чёртову девственность чего бы мне это ни стоило. Я рассчитаюсь со всеми долгами и сделаю ремонт в ванной. Я выкуплю ещё одну комнату у соседа-алкаша и наконец дам возможность старшей дочери жить отдельно. Я всё смогу! Тем более такую мелочь, как лишиться девственности во второй раз. Только бы нашлись желающие…
